Или подождите...

Аннотация:

Ты подгружаешь в браслет еще один модуль. Только бы не долбануло по рецепторам! Прошивка настолько левая, что если тебя поймают, криозаморозки не избежать. Нервы уже на пределе.

А, нет, подгрузился.

Пора завязывать с контрабандой памяти, думаешь ты, отключая экран. Опасное все-таки дело.

[свернуть]

 

Тема: Корабль Тесея

 

Лотофаги

 

- Ну как? - спрашивает Глазастый, нетерпеливо постукивая пальцами по мусорному контейнеру, на котором сидит. - Всё пашет? Доступ есть?

- Сейчас узнаем, - Улисс не торопится отвечать.

Он проверяет функционал браслета-коммуникатора, прогу за прогой, морщится от приторного дыма, который выпускает Глазастый из своей вейп-трубки, перезагружает браслет для точности показаний и только потом вылезает в инфранет. Кажется, порядок.

- Не благодари, - хмыкает Глазастый. - Я лучший. По крайней мере, в этой дыре так точно.

Улисс не благодарит. Он и так перевел этому сукину сыну целую прорву кредитов - на пару перелётов через Атлантику и обратно хватит. Но Глазастый никуда не полетит, он безнадежно застрял в этой помойке, как и многие другие - ни жилья, ни лицензии, ни медицинской страховки.

Зато полная свобода в нелегальном программировании. Чего ещё для счастья надо.

Они сидят в бывшем казино, ныне же - притоне для униженных и оскорбленных, со всеми его атрибутами: пожелтевшие матрасы в пятнах, разбросанные по полу, разномастные столы и стулья, под потолком мигает эйдофор с разбитым экраном в отчаянной попытке передать последние новости…

Красота, думает Улисс. Куда только нелёгкая не принесет.

- Закинься сразу, - советует Глазастый, протягивая ему блистер. Мнемокаин в ядовито-розовых капсулах, который синтезируют наверняка где-нибудь тут в подвале. Потому что в подвале, по мануалам, с аппаратами, собранными на коленке, - все равно безопасней, чем подделать рецепт на эту дрянь, а потом явиться с ним в государственную аптеку.

Улисс кладет капсулу под язык. Головная боль, ставшая привычным фоном, отступает, и он мысленно благодарит всё живое и прогрессивное за эти таблетки.

Он бы никогда не достал их легально. Ну как объяснить врачу, что его мнема и коммуникатор перепрошиты столько раз, что ему скоро мозги закоротит? Правильно, никак.

Будь доволен тем, что имеешь.

- Откуда вообще тебе этот заказ упал? - интересуется Глазастый, наконец снимая с башки мультиглассы. Оказывается, что у него пронзительно-голубые, холодные такие глаза, какие больше пристало иметь записному красавцу, а не бомжующему хакеру. - Столько модулей за один раз…Это ж смертельный риск, чел.

- Пенелопа нашла, - пожимает плечами Улисс. – Там, небось, жуткий хардкор на всех модулях, хуже порнухи. Но заказчик не из последних, скажем так… и платит круто.

У него возникло смутное чувство, что он не на вопрос отвечает, а уговаривает потихонечку сам себя: ничего страшного, провезешь ты эти две дюжины модулей с воспоминаниями, прямо у себя в голове, прямо все одновременно, и ничего непредвиденного не случится - всё как обычно, дружок, просто работа…

- А что, Пенелопа в деле? Я слыхал, она ливнула.

- Ни хрена подобного, - говорит Улисс. - Она в деле, без вариантов. Она меня не бросит.

Он говорит это Глазастому - и вдруг понимает, что давно уже сам в это верит.

 

Итака

 

Господи, как я устала сидеть в четырех этих стенах, вся моя жизнь между этим экраном и клавиатурой, вся в кодировках, загрузках, ребутах - от строчки до точки; кто бы пришел, кто бы вывел из чертовой клетки? Страшно смотреть в календарь, потому что меняются годы, даже не дни и не месяцы, - он не вернется, думаю я, перестав набирать его номер, он позабыл, заработался, или свихнулся, или вот прямо сейчас где-нибудь с передозом, или вот скоро совсем в полицейский участок (стоит увлечься - и всё, и к чертям осторожность)...

Хватит придумывать всякие ужасы, Пенни, хватит - садись за работу, немножко осталось.

 

Полифем

 

Улисс приходит в дата-центр Индианаполиса как к себе домой. Нажимает на кнопку вызова, терпеливо ждёт под взглядом нескольких камер; наконец кто-то там сверху открывает ему двери - и он оказывается внутри. Это место напоминает ему древние храмы по архитектуре: мостки, колонны и балюстрады, узорчатый свод - но потолки с программируемой голограммой, но сотрудники за стойками отделены силовыми стенами от посетителей и друг от друга, но роботы-охранники сканируют всех при входе. Пожалуй, в древних храмах было не так.

Он выжидает, пока робот снимет с него показания - серийный номер мнемы и коммуникатора, а следовательно, и личность, - и, когда всё оказывается в порядке, проходит к регистрации.

Сотрудник приветствует его чужим именем, которое Улисс носит сейчас для прикрытия. За поддельную личность он заплатил изрядно; приятно было знать, что она до сих пор в рабочем состоянии.

Улисс называет номер ячейки. Сотрудник набирает на своем терминале команду, расшаривает экран прямо на силовую стену, которая их разделяет. На экране - карта пути к хранилищу. Улисс синхронизирует свой безнадежно нелегальный коммуникатор с терминалом и подгружает карту. Поднимается по эскалатору на девятый этаж, - как же, блин, долго! - проходит сквозь рамку еще одного сканера (всё по-прежнему в порядке) и направляется к нужной ячейке по узкому коридору. Браслет любезно подсвечивает ему дорогу красным лучом.

Если ему повезло, то ячейка уже взломана. Но ему не везет.

Он набирает пятизначный код доступа, но панель высвечивает предательское: «пароль набран неверно, осталось попыток: 2». Улисс перестает дышать на несколько секунд. В его голове с нездоровой скоростью мелькают мысли о том, что это подстава от начала и до конца, что Пенелопа не справилась, или хуже – что у неё отрубило ток, и теперь она там в темноте, которой всегда боялась, или…

Так, стоп, думает он, это всё чертовски легко проверить.

Он выходит в инфранет, врубает защищенный канал (спасибо, Глазастый!) и набирает ее номер. Около минуты слушает мучительную тишину, прерываемую редким перезвоном цифровых колокольчиков.

- Ну? – говорит Пенелопа. Ее голос искажен и по сути совсем даже не похож на её настоящий голос, но без искажения его запросто считают циклопы и приедут за Пенелопой с маленькой победоносной армией. А еще, конечно, проклятая оцифровка.

- Я немного задерживаюсь, - докладывает Улисс. Это значит, что возникла проблема. А ещё это нелепо до черта, потому что он много лет уже не был дома. Вопрос только в том, что Пенелопа услышит в первую очередь.

- Я подожду, - отвечает она и прерывает звонок. Это значит, что она попробует помочь. А, может, ещё и то, что она готова ждать дальше, пока Улиссу наконец не выпадет шанс вернуться.

Это будет совсем скоро, если ему заплатят, как обещали.

Спустя несколько минут ему приходит новый пароль. Пенелопе не отказывает ни чувство юмора, ни образование.

Н-И-К-Т-О, вбивает Улисс в поле доступа. Контур ячейки загорается зеленым, дверца открывается. Все защитные системы циклопов – полное фуфло, когда в дело включается Пенелопа.

В ячейке – хаб на двадцать четыре чип-модуля. Двадцать четыре воспоминания о чем-то таком, что нельзя распространять, перевозить и хранить на своем коммуникаторе. Двадцать четыре взломанных мнемы, с которыми их хозяева то ли очень хотели расстаться, то ли расстались отнюдь не добровольно.

Улисс убирает хаб в карман пиджака – и снова мысленно благодарит всё живое и прогрессивное за охрану конфиденциальности. Если сканер не высветит эту дрянь на выходе, с него даже не спросят. Кому какое дело, что ты там хранил в резервах дата-центра: свой самый успешный контракт за всю карьеру или неловкий подростковый секс на заднем сиденье электрокара. Никаких проблем, дружок, если ты не собираешься вывезти эти воспоминание и продать за рубеж.

Или подождите... Улисс ведь собирается сделать именно это.

 

Итака

 

Что мне тот саван, Гомер? Я взамен соткала паутину, только её распустить не получится, нет уж, я собираю в неё безопасные прокси, строю маршруты, ломаю защиту… Как раньше. Даже привыкла работать с надстройками киберпространства.

Я за прогресс – и пускай мне закон ставит палки в колёса, пусть они там голосуют, потом принимают поправки, я никогда не поверю, что разум имеет границы, я никогда не приму тех границ, что спускаются сверху. Я вне закона, вне рамок, вне всяких там ограничений, я совершенно одна, но зато совершенно свободна – ну-ка, охотники, ну-ка, циклопы, богам-то своим помолитесь, или кому вы там молитесь, может, каким синдикатам? – я уже близко, у цели, я способ годами искала…

И уже скоро Улисс мой домой и за мной возвратится.

 

Сцилла и Харибда

 

Улисс присоединяется к очереди на регистрацию, радуясь, что взял билет классом повыше. Очередь на эконом – фантастически огромная, а у него не так много времени в запасе.

Чтобы перевезти память с ломанных неизвестными героями мнем, нужно подключить к своему коммуникатору каждый модуль и разблокировать защиту. Таймер на всех установлен ровно в полчаса, это заводская прошивка, и ни одному хакеру пока не удалось увеличить время. Улисс успел разобраться с чипами еще до приезда в аэропорт, прямо в электрокаре, поставив его на автоуправление. Вытащить пинцетом проводок из каждого модуля, скрутить их вместе, осторожно спрятать в рукавах, для верности приклеив куском клейкой ленты.

На экране коммуникатора до сих пор горит надпись «идет предварительная загрузка, осталось минут: 20». Он стоит в очереди, обмахиваясь флаером, прихваченным в кафе – здесь ужасно жарко, так что начинает болеть голова…

Ах черт, это не от жары, никакой жары тут не может быть – какой аэропорт без кондиционирования? Это побочка от нелегальной прошивки. Вот только достать ярко-розовую капсулу из каблука он сейчас не может – не только циклопы сбегутся, но и сограждане, скажем так, испытают немалое удивление.

Поэтому он решает терпеть.

Когда подходит его очередь – четырнадцать минут –  нервы уже на пределе. Он неловко улыбается девочке за силовой перегородкой, синхронизирует свой коммуникатор с их терминалом, ждёт, пока высветится серийный номер, личность… да, всё хорошо. Или нет?

- За прошлый перелет подписи не вижу, странно, - говорит девочка. – Посмотрю в записях, - и начинает перелистывать экраны на своём терминале.

Спокойней от этого Улиссу, конечно, не становится. Однако нельзя дать им понять – он не сразу даже осознал, кто такие эти «они», про которых он думает, - что он нервничает. Он разглядывает потолок, намурлыкивает куплет из популярной песенки себе под нос, оборачивается к следующей в очереди молодой барышне – мол, простите за задержку, не виноват.

Барышня, кажется, прощает.

Улисс считает минуты, уже не глядя на экран браслета. Осталось семь. Девочка за перегородкой все еще копается в системе в поисках электронной подписи; он мысленно ругает ее последними словами – девочка, какого хрена?

Ему нужно только пройти через турникет, потом его просветят сканером и не обнаружат ни одного левого модуля (хотя он тащит на себе ровно двадцать четыре штуки). Защиту снял – и все, на полчаса они как мертвые, все эти нелегальные иммигранты, корейские мальчики, совокупляющиеся друг с другом, девицы из реалити-шоу, браконьеры, жертвы насилия, кто там еще. Улисс никогда особо не интересовался, чью память таскает на себе и для кого. Себе дороже, блин.

Но это только полчаса. А прошивка на браслете-коммуникаторе тоже левая. И если сбойнет – по истечении времени в его память одновременно подгрузятся все эти модули. Иногда он задумывался – интересно, как это будет? Он просто перегорит, или до конца жизни будет наслаждаться коктейлем из чужих воспоминаний, не помня самого себя?

Четыре минуты. Девочка наконец подтверждает его личность и открывает турникет. Улисс улыбается ей и проскальзывает в зону посадки. Сканер сотрудников безопасности  ожидаемо не находит у него ничего запрещенного.

Две минуты. Улисс запирается в туалетной кабинке, стаскивает пиджак, рубашку. На правой и левой руке, соединенные тонюсенькими проводками, аккуратно уложены чип-модули. Он вынимает булавку из галстука и по очереди нажимает острием микроскопическую кнопочку на каждом чипе.

Заблокировать. Заблокировать. Да срабатывай уже, мать твою!.. Заблокировать.

Браслет вибрирует и высвечивает входящее сообщение. От неожиданности Улисс роняет булавку, тут же падает на колени, шарит руками по полу возле унитаза – вот же она, маленькая, еще три чипа осталось заблочить, еще тридцать секунд – это же дофига времени, он успеет…

Сделано.

Он садится на унитаз, опустив сиденье, и с облегчением прислоняется потным лбом к стене. Снова пронесло. Нет, это не работа, а ужас что такое, он бы еще года два назад слез с этой темы, если бы не отозванная виза. И не огромные бабки, чего уж там. Других дураков так рисковать собственными мозгами в этой стране практически нет.

Ладно, думает Улисс, что там за сука так вовремя пишет?

«Удачного перелета», желает ему с экрана коммуникатора Пенелопа.

Он зажмуривается на пару секунд и сворачивает экран.

Ему очень больно. И это совсем не головная боль, нет, хотя и она тоже…

Вот теперь самое время принять мнемокаин, думает он.

 

Итака

Помни, Улисс, словно тень твоя, буду я вечно с тобою: буду и тем маячком, что следит  за твоими шагами, буду и тем телефонным несмелым гудочком, что отвлечет тебя вдруг одинокою ночью от скуки, буду и камерой, глаз свой тебе направляющей в спину, буду системой и вскроюсь логином твоим и паролем… Нет, не пугает меня расстояние за океаном, мне безразличны и место, и, кажется, время.

Только ты сделай, что должен, и если я всё рассчитала верно, хотя бы отчасти, – ты скоро окажешься дома.

 

Цирцея

 

Он не верит своим глазам, потому что прекрасно знает, кто перед ним сидит. Это лицо – во всех эйдофорах, что по ту сторону Атлантики, что по эту. Продвигает либерализм, защищает гуманность, учреждает благотворительные фонды. Кажется, собирается баллотироваться в объединенный совет депутатов.

- Вы и есть заказчик? – не удерживается Улисс, позабыв об осторожности. Остается только надеяться, что кабинет не прослушивают.

Женщина, чей возраст надежно скрыт самыми последними средствами косметологии и пластической хирургии, снисходительно улыбается ему, но не отвечает.

- Понял, - говорит Улисс и пододвигает к ней сверток. Внутри – хаб на двадцать четыре модуля, в целости и сохранности. В отличие от самого Улисса, несколько дней провалявшегося в задрипанном алжирском хостеле с жуткой мигренью и судорогами.

Они оба смотрят на сверток, потом друг на друга – изучающе, не без любопытства. Потом синхронизируют коммуникаторы. Улисс смотрит, как в уголке экрана его личный счет (тоже левый, конечно) прирастает до шестизначной цифры.

- Я все гадала, каким вы окажетесь, - задумчиво произносит женщина, поправляя лацкан пиджака. – Киберпреступник в изгнании, живая легенда… А с виду вы совершенно обычный человек. Даже выглядите на свой возраст.

Улисс удерживается от колкости и не отвечает: «да, в отличие от вас», хотя ему очень хочется.

- Это не раз сослужило мне службу, - отвечает он сдержанно.

- И не только это. – Женщина подается вперед в офисном кресле, сощуривается, как кошка. – У вас хорошая техподдержка, как я успела заметить. Вы миновали все системы безопасности, прошли сквозь сканеры, добрались сюда, в конце концов. Вас ни разу не задержали, а что еще интересней – вы как будто сами по себе пропадаете с записей камер, обходите слежку в инфранете. Как же так? У вас что, правительственный уровень допуска к данным?

Улисс решает, что теперь его очередь снисходительно улыбаться и не отвечать.

- Поняла, - откликается женщина, - видимо, придется вести разговор иначе. Вас, кажется, интересует снятие судимости? Давайте меняться. Информацию на информацию.

Он понимает, что допустил ошибку, но отступать некуда. Слишком давно его ждут.

- Хотите знать, как я обхожу контроль? Надеетесь методой воспользоваться, что ли? Ну, может, и получится, но я лично сомневаюсь, - он старается не зубоскалить лишний раз, но выходит плохо. - Охрененная у меня техподдержка, лучший хакер во всём мире, не меньше. Но она вряд ли будет с вами работать, так уж вышло.

- Почему вы так думаете? – женщина приподнимает точеную бровь. – Я хорошо плачу. И это надежное сотрудничество, как вы сами успели убедиться.

- Я так думаю, - медленно выговаривает Улисс, словно выплёвывая слова, - потому что она фактически мертва уже много лет.

Лицо его собеседницы резко меняется – и, о да, он наслаждается этим зрелищем.

- Она под криозаморозкой по приговору Евросоюза.

- Господи, - выдыхает женщина, - так это та самая…

Улисс прикладывает палец к губам.

- Это имя не очень подходит, чтобы произносить его в здании администрации, не находите?

Она поспешно кивает, и ей наконец удаётся взять себя в руки, вернуться к прохладному тону беседы:

- Но если она… мертва, кто же вам помогает?

Он и сам не раз задавал себе этот вопрос. Уместилось ли всё, что было при жизни Пенелопой, в слот его домашнего терминала? Вся ли переписанная мнема Пенелопы, от её младенческих воспоминаний до их последнего совместного дела, окончившегося полным провалом, теперь хранится на харде? Не выпало ли что-нибудь важное, что-нибудь нужное? Кто говорит с ним через синтезатор речи, кто пользуется экранной клавиатурой, кто прописал себя во Всемирную сеть, став её неотъемлемой частью?

Если принять за истину тот факт, что справиться с этим мог только лучший хакер во всём мире – тогда это, несомненно, была его Пенелопа.

- Подробности я вам расскажу попозже, - Улисс откидывается на спинку гостевого кресла, - а сейчас давайте вернемся к снятию судимости.

 

Итака

 

Вижу, как твой самолет приземляется, как ты выходишь – что, узнаешь ли, Улисс, ту страну, что покинул? Ты улыбаешься – эту улыбку я помнила все эти годы, я сохраняла её на слайдах и на голограммах; эта улыбка, я думаю, стоит того, чтобы ждать даже вечность, я же ждала, получается, вовсе не так уж и долго.

Вижу, тебя пропускают охранники аэропорта, словно теперь ты и правда никто – не судим, не опознан. Я провожаю тебя долгим взглядом из видеокамер, вот ты садишься в такси, я тебе предлагаю маршруты; может быть, автопилот?..

Нет, постой...

Да куда же ты едешь?!

 

Аид

 

В этом отделении усиленная охрана. Улисс хорошо помнит, как пытался раздобыть графики дежурств и информацию по системам безопасности. Но тогда Пенелопа только начала программировать себя изнутри, а сейчас – уже всё, победа, он идет по коридору. У него есть выписанный и подтвержденный пропуск, который он выторговал для себя вместе с амнистией.

Ему вернули все права. Даже право посещения такого вот места.

Здесь Улисса досматривают куда более тщательно, чем в аэропортах Атлантики; просят раздеться, проводят через дезинфектор, просвечивают рентгеном. Когда одежду выдают обратно, – тоже пропущенную через сканер и обеззараживатель, - она приятно пахнет озоном. Сотрудник безопасности вместе с киберпсом провожает его на нужный этаж.

Улисс не знает, кого больше опасаться. Охранник, конечно, вооружен, а киберпёс – какая-то новая, не знакомая ему модель. Отрадно, что прогресс не стоит на месте.

Он ловит сам себя на том, что уже рассчитывает, как сюда проникнуть, с учетом поступившей информации. Это совсем его не удивляет. К сожалению, его коммуникатор заблокирован, мнема ничего не пишет, и к воспоминанию о прогулке по этим коридорам Улисс не сможет вернуться.

Остается положиться на свою, «родную» память.

Перед дверью нужной камеры его сердце начинает биться всё чаще. Охранник как будто нарочно медлит, набирая код, прикладывает карту к панели, Улисс ругается про себя – ну что же ты, зараза, впусти уже!

И его впускают.

Никаких особых правил поведения в этой камере нет – криокапсула надежно отделена от посетителей силовой стеной, бейся не бейся. Даже никакой черты нет, за которую не заходить, и Улисс подходит к стене вплотную.

Пенелопа в капсуле – как живая; не хватает только бесчисленных ее серёжек, бусинок, браслетов, потому что весь металл убирают, его с крионикой нельзя. Её волосы, синие от антоцианина, такой же длины, как и были, - и выбритые виски, и длинная смешная косичка из-за правого уха (как раз должна быть с бусинами и перьями, но нет). У Пенелопы очень спокойное и бледное лицо – такой он её почти никогда не видел при жизни.

Улисс невольно протягивает руку. Силовая стена искрит от его касания и не пропускает дальше. Ему всё равно не дотронуться, не дотянуться через стекло капсулы, через эти провода и трубки, не разбудить её – потому что она не спит, не видит снов, и потому не проснётся.

Он до сих пор не понимает, чем это лучше эвтаназии. Мировому правительству, должно быть, виднее.

Он слышит гудение аппаратуры, шум вентиляции, стук своего сердца, легкое потрескивание силовой стены, а хочет слышать её голос, смех – и понимает, что здесь ему нечего больше делать.

Улисс отворачивается. В этом теле не осталось ничего, что он любил когда-то.

И теперь он может спокойно поехать домой. К настоящей Пенелопе.

 

Итака

 

- Привет, Пенни, - говорит он, закрывая за собой дверь ключ-картой, - вот я и дома.

Кодовая фраза активирует новый набор протоколов безопасности. На терминале загорается подсветка.

Он ждет мучительно, минуту или две, на пороге собственного убежища – единственного, что ему удалось уберечь. Вот место, куда он так рвался все эти годы, но дело ведь совершенно не в месте…

Здесь нет трубок и проводов, здесь нет и не будет её тела, и если любовь – это лишь последовательность химических реакций, то Пенелопа, которая находится здесь, тоже всего лишь последовательность сигналов и кодов.

Но для него она всё равно живая.

И она наконец отвечает, синтезирует речь из набранного текста, и её оцифрованный голос из динамика так похож на тот настоящий, который он всё еще помнит.

Пенелопа говорит ему:

- Ну давай, проходи уже. Я так чертовски скучала.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 16. Оценка: 4,56 из 5)
Загрузка...