Зачем любить, зачем страдать?

Ведь все пути ведут в кровать.

(народная мудрость)

 

Так называемый гостиничный номер был чуть шире кровати. И длиннее ровно на два шага. И это не потому, что кровать отличалась королевскими размерами.

Кровать как кровать. Обычная скромная деревянная полуторка. Но солидно послужившая человечеству и от того очень скрипучая и расшатанная.

А как вы хотели? Кому-то домашним работником быть, кому-то людей помогать спасать в больнице. А кому-то работать койкой в номере на час в захудалой гостинице недалеко от автовокзала. И от ночного клуба тоже недалеко.

Кровать лишь устало вздохнула, когда парочка, даже не успев толком снять с себя одежду, принялась раскачивать её туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.

Маятник.

И никто не знает, что будет, если он застрянет в одной из высших точек.

 

Когда кровать остановилась, Вадик не сразу понял, что не может двигаться. По инерции пару раз дёрнул бёдрами. Получилось, но без привычного телу ритма, напомнило дёрганье мошки в паутине.

Открыл глаза, чтобы встретиться взглядами с оглянувшейся девчонкой. И прочитать там… Ничего хорошего, впрочем, там не читалось. Деваха явно решила, что он облажался.

«Лучше бы ты не оглядывалась!» – с досадой подумал Вадик и понял, деньги за номер отдал зря. Попытался убрать ладони с талии, но руки не разжимались, вырваться оттуда, куда совсем недавно стремился, не получалось.

Он успел насладиться паникой в глазах девицы – от страха они стали ещё больше, хотя и без этого им с трудом хватало места на лице – и представить, как над ним будут ржать вообще все, как зазвучала странно знакомая музыка.

Не очень вслушиваясь, что играет, Вадик попытался освободиться, но не получалось.

– Дорогие Вадим и Марина, – раздался приятный женский голос, отчётливо коверкающий букву «р».

Услышав своё имя, Вадик встрепенулся и огляделся. Девица же, наоборот, зарылась лицом в подушку.

В номере никого не было. Да и прятаться там было негде. В прикроватной тумбочке, мог разместиться разве что не очень крупный кот, а кровать была низковата, так что забраться под неё человек смог бы только с большим трудом.

Никого не обнаружив, Вадик вернулся к бесполезным попыткам обрести свободу. Девица старательно прятала лицо в подушке. Оценив вид голой спины, да и не только, завёрнутая вверх юбчонка ничего не прикрывала, Вадик хмыкнул.

– Можешь не шкериться! Нет здесь никого.

– Кроме вас двоих, никого нет, – радостно подтвердил голос, заставив девицу забиться так, что утраченный Вадиком интерес, нежданно-негаданно снова появился.

– А кто говорит? – выкрикнул Вадик, огляделся по сторонам и содрогнулся.

Узкая комнатёнка исчезла в сером густом тумане. Вадик не видел ничего, кроме приятного взгляду, но дрожащего от страха тела перед собой.

– Это я. Ваша кровать. – В голосе отчётливо слышалась гордость.

«Кажется, запивать Димкины колёса пивом, была плохая идея», – подумал Вадик, но вслух выдал совсем другие слова. Непроизносимые. Но вполне объяснимые.

– Если что, могу к вашим приключениям добавить небольшой электрический разряд, – совершенно спокойно добавила невидимая, ломающая комедию девица, которая почему-то решила называть себя кроватью, – рекомендую не выражаться и слушать, что я говорю. А пытаться скрывать лицо глупо, да и бессмысленно. У вас, Мариночка, простите, жопа голая, да и не только, а вы морду прячете.

Мариночка оторвалась от подушки так резко, что волосы её взметнулись и хлестнули Вадика по рукам, намертво прикованным к её телу.

Вадик зашипел, но про обещанный разряд вспомнил. В том, что это не шутка, он не сомневался.

– Ничего говорить не надо, – предупредил вспышку девичьей истерики голос кровати, – я могу припомнить, как вы бывали в более пикантных ситуациях и лица не прятали. Думаю, вы не хотите, чтобы ваш будущий супруг знал лишние подробности? Я хоть и заперта в этом… – тут голос слегка споткнулся, – месте, но с другими кроватями связь имею.

Марина поперхнулась воздухом и промолчала.

– Какого, нахрен, супруга! Вы совсем там обалдели?! – заорал Вадик.

– Обыкновенного. Самого лучшего. Вы же сами выбрали Марину. И Марина выбрала вас. Вот и будете жить вместе долго и счастливо.

Слово «счастливо» прозвучало с неприкрытой ехидцей.

– Да я знать её не знаю! Что мне жениться на первой попавшейся в клубешнике соске? – взвизгнул Вадик.

– Вадик, Вадик! Как некрасиво вы говорите! – в голосе отчётливо слышалась укоризна. – Никто вас не заставлял тащить в койку незнакомую девушку. Повторяю – это был ваш выбор. Вы сделали его самостоятельно. Поэтому будьте счастливы и продолжайте тра… любить друг друга в законном браке.

Вадик попытался высказать всё, что думает, но не смог открыть рот.

Невидимая девица нарочито усердно откашлялась.

– Объявляю вас мужем и женой! – заявила она торжественно. – Предупреждаю, после каждой попытки нарушить обет вы будете терять часть тела. После первой выпадут волосы, после второй и третьей – мизинчики на руках, после четвёртой и пятой – уши, после шестой – нос. Так пока не исчезнет сердце, мозг или печень, и тело не сможет функционировать.

Через тридцать минут вы вернётесь обратно в номер, и я вас отпущу. Но запомните, вы связаны навеки. При попытке разойтись на расстояние больше километра испытаете то же, что Русалочка после появления ног, и чем дальше друг от друга, тем будет больнее.

Невидимка замолчала.

Совет да любовь! – язвительно добавила она спустя минуту, хихикнула и пропала, вместе с маршем Мендельсона, что наигрывал всё это время.

 

– Деда, а почему у вас с бабой всего четыре пальца, а у мамы и папы пять? – Внучка сидела рядом с Вадимом на ярко-жёлтом пластиковом стульчике и внимательно наблюдала за тем, как он балонником откручивает заднее колесо своей «ласточки».

– Видимо, родители твои поумнее нас будут, – вздохнул Вадим, вытирая вспотевшую лысину, – я тебе обязательно расскажу, когда вырастешь. Но ты всё равно не поверишь.