Название деревни, где после долгой дороги из Красноярска нам пришлось заночевать, я забыл сразу же, как только мы покинули ее. Что-то связанное с коммунистами... впрочем, как и половина наименований в нашей стране. Ранним утром мы молчаливой цепью вышли из деревни, сопровождаемые истошным лаем разбуженных собак. Нужно было успеть на первый паром через реку Тасеева. Ее название я запомнил лишь потому, что конечная цель нашего похода – знаменитый Усть-Тасеевский идол.

Над рекой еще стелился легкий туман. Солнце достаточно высоко поднялось над горизонтом, но трава вдоль дороги, укрытая кромкой леса, все еще блестела от росы. Утренняя прохлада взбодрила меня куда быстрее, чем кружка растворимого кофе «3 в 1». Впереди энергично шагала наша проводница Василиса – улыбчивая девушка со смуглой кожей и выгоревшими от солнца светлыми волосами, собранными в хвост. Она проснулась раньше всех и приготовила для нас бутерброды и кофе.

Именно Василиса собрала нашу группу со всей России. Точнее, ее сайт в интернете, на который я наткнулся, просматривая подходящие экскурсии в Сибири. Какой-то особой цели у меня не было, лишь бы на некоторое время убраться из Москвы. Трехдневная экскурсия Василисы меня привлекла невысокой ценой и возможностью увидеть нечто, чему уже больше двух тысяч лет. Столь древние и загадочные вещи, каким казался Идол, всегда вызывали во мне благоговейный трепет.

Когда мы добрались до переправы, от тумана над водой не осталось и следа. Паром – большая платформа с железными перилами и с высокой рубкой – ожидал пассажиров у причала. Вчера на автобусе мы уже пересекали на нем реку, но меня так сильно укачало по дороге, что происходящее на переправе воспринималось через призму борьбы с тошнотой. Я запомнил лишь то, что нам пришлось выйти из автобуса и ждать на берегу, пока паром заполняется транспортом.

Порядки за ночь не изменились. Только машин оказалось куда меньше: всего несколько легковых автомобилей. Уже через пятнадцать минут все они оказались на платформе, и работник парома просигнализировал, что мы тоже можем подняться на борт. Решительным движением руки Василиса пригласила нас в небольшую металлическую каморку у рубки. С огромными походными рюкзаками мы едва в нее влезли.

– Итак, – хлопнула в ладони Василиса, – прежде, чем мы окажемся в тайге, оговорим правила.

– Какие правила? – немедленно встрепенулась Лиза.

Невысокая девушка с тяжелой челюстью, которое удачно скрывало каре платиновых волос, успела произвести на меня неизгладимое впечатление. Лиза и ее парень Алексей летели со мной на одном самолете из Москвы. За пятичасовой полет она умудрилась повздорить как со стюардессой, так и с сидящим рядом мужчиной.

Все это время Алексей – атлетичный короткостриженый мужчина с приятной улыбкой – закрыв глаза, устало потирал виски с таким видом, словно он вообще случайно здесь оказался. Правда, потом я увидел, как он извинился перед стюардессой.

– На самом деле, – улыбнулась Василиса, – правило только одно: не вести себя, как дети.

– А точнее? – поинтересовалась Яна – девушка с объемной каштановой косой.

Среди всех она выделялась несколько легкомысленной одеждой для похода по тайге. Если остальные – даже Лиза, которая половину утра старательно наносила макияж – предпочли плотные брюки, ботинки и толстовки или куртки, то Яна была в кроссовках, красной футболке и серых обтягивающих бриджах, которые подчеркивали ее спортивную фигуру.

– Не мусорить, не купаться без разрешения, не играться с огнем, – спокойно объяснила Василиса.

– А иначе отшлепаешь? – рассмеялся Вадим.

Его пошлые намеки мне уже порядком надоели. При этом я не понимал, откуда у Вадима взялась такая уверенность в собственной неотразимости. Высокий, слишком худой, с длинным крючковатым носом, нависавшим над рыжей неухоженной бородой – он был так же далек от идеала девичьих грез, как еще один участник нашего похода – Григорий.

Сначала я вообще принял его за бездомного, ошивающегося около автобусов в поисках подачки. Спутанные грязные волосы, прикрытые кепкой с надписью «WH», многодневная щетина и мешковатый камуфляжный костюм только упрочили мои подозрения. И лишь дорогое оборудование, которое он случайно продемонстрировал, открыв рюкзак, – спутниковый навигатор, бинокль и профессиональный фотоаппарат – выдали в нем опытного путешественника.

– Тайга – это вам не шутка, – строгим тоном произнесла Василиса. – Тут легко заблудиться, полно диких животных и коварных скал, скрытых слоем мха. А купаться в незнакомых местах даже взрослым не стоит. Про огонь и мусор объяснять, надеюсь, не надо... Лучше не злить Хозяйку этих мест, – добавила она с загадочным шепотом, от которого по моей коже пробежали мурашками.

– Хозяйку? – переспросил я сдавленным голосом.

– По слухам, где-то в этих лесах живет злая Ведьма, – с мрачной улыбкой объяснил Григорий.

– Не пугайте остальных! – оборвала его Василиса. – Это все байки местных пьянчуг. Единственная ведьма в этих лесах – это я... Но я совсем не злая, – торопливо добавила она и задорно рассмеялась.

Атмосфера в каморке сразу потеплела. Я тоже выдавил из себя улыбку, но слова Григория меня встревожили. Лес и так станет для меня испытанием, никакая дополнительная мистика не потребуется.

Следуя правилам парома, мы вперед машин ступили на противоположный берег реки и зашагали за Василисой в сторону леса. На опушке наша проводница остановилась и так резво развернулась к нам, словно у нее за спиной не было огромного рюкзака.

– Надеюсь, спрей от насекомых все захватили? А иначе они высосут вам всю кровь, – весело произнесла она и без промедления направилась в лес по едва заметной тропинке. Остальные переглянулись и цепью двинулись следом.

Я торопливо достал из кармана новенький пластиковый компас и посмотрел на деревню, видневшуюся вдали на противоположном берегу реки. Она находилась точно на юго-востоке. Почувствовав себя увереннее, я повернулся к лесу. Деревья, в основном сосны и березы, находились на почтительном расстоянии друг от друга – видимость была отличная. Ребята уже отошли метров на пятьдесят, но красная футболка Яны служила четким ориентиром. Я схватился за лямки рюкзака и поспешил за ними.

В первый день экскурсии видеоуроки по ориентированию мне не пригодились. Большую часть времени мы шли вдоль берега Тасеевой, наслаждаясь очаровывающими видами реки и прохладным ветерком с ее просторов. Первое время говорила одна Василиса. Казалось, что она знала все: названия растений и птиц, которые мы встречали на пути, способы выживания в дикой природе и любопытные детали про открытие Усть-Тасеевского идола в 70-х годах прошлого века. О каменном изваянии – изюминке своей экскурсии – Василиса говорила особенно охотно.

Вскоре и между остальными завязались разговоры. Яна решила спасти Василису от назойливого внимания Вадима и непринужденно вклинилась в их беседу. Неожиданно для самого себя я стал участником спора Алексея и Лизы о пользе вина для организма. Алексей оказался профессиональным пловцом и ярым противником любого алкоголя. Мы с Лизой ссылались на то, что в регионах с культурой потребления вина, большое число долгожителей. Лишь Григорий с огромным рюкзаком за плечами шел в одиночку.

Через пару километров я услышал странный, такой нелепый среди природы шелест. Лиза надорвала упаковку шоколадного батончика и с удовольствием надкусила. Она предложила и Алексею, но тот вежливо отказался. Вскоре батончик был съеден, а обертка незаметно для всех, кроме меня, отправилась в заросли папоротника. Всю дорогу до лагеря Лиза что-то жевала, и ни разу я не осмелился сделать ей замечание за выброшенный мусор, понимая, что обязательно нарвусь на скандал.

Через несколько часов мы разбили лагерь на поляне возле реки. Василиса охотно помогла нам установить палатки, при этом делясь ценными советами, в каких местах лучше их размещать. Место для костра оказалось подготовлено кем-то другим, даже бревна вокруг разложены. Нам оставалось лишь собрать топливо.

– Только сушняк, – предупредила нас Василиса, – никаких живых деревьев.

Стараясь, чтобы лагерь оставался в пределах видимости, я брел по лесу и собирал сухие ветки с земли. Где-то рядом бродили Яна с Вадимом. Однако руки девушки оставались пустыми. Веткам она предпочла чернику, при этом нагибалась так медленно, словно у нее болела спина. Зато Вадим старался за двоих. Быстро набрав целую охапку, он вернулся в лагерь... к Василисе, наверное.

Когда я тоже собрался в обратный путь, на глаза попались несколько кустов крупной спелой черники. Понимая, что повторно это место не отыщу, я опустил ветки на землю и начал торопливо отправлять ягоды в рот. Черника оказалась невероятно сладкой. Рядом обнаружился еще более богатый куст, а за ним еще. Воистину неисчерпаемы богатства Сибири!

Вдоволь наевшись, я подумал, что стоит угостить тех, кто остался в лагере. Только вот с собой у меня не оказалось даже пакета. Я выпрямился и оглянулся...

Кругом простиралась лишь тайга. Могучие стволы сосен, неотличимые друг от друга, несколько берез и беспросветное море папоротника, земельными волнами захлестнувшее лес. Никаких следов лагеря или людей.

Во мне нарастала паника. Я боялся сделать больше пары шагов в сторону, чтобы не заблудиться еще больше. Сильный порыв ветра опередил крик, уже готовящийся вырваться наружу. Закачались кроны высоченных сосен, зашелестели листья берез, и на море папоротника появились волны...

– С тобой все нормально?

Голос прозвучал настолько неожиданно, что мое сердце пропустило удар. Я испуганно обернулся и увидел Яну, сидящую прямо на море папоротника. С улыбкой на лице она отправила в рот чернику с ладони.

– Да, – сглотнул я. – Просто...

В этот момент позади красной футболки Яны, метров в двухстах, я увидел желтое полотно палатки Василисы. Слова застряли в горле. Мне не хотелось признаваться, что я едва не заблудился в двух шагах от лагеря.

– Ты боишься леса, – невозмутимо констатировала Яна.

– Как ты догадалась?

– Видел бы ты свое лицо минуту назад, – рассмеялась она и хлопнула ладонью по папоротнику рядом. – Садись.

Когда я подошел ближе, то увидел, что Яна сидела вовсе не на папоротнике, а на бревне, которое скрывалось в его зарослях. Рядом с ним росли высокие кусты черники с черными блестящими ягодами, совсем не похожими на обычные.

– Ты ведь Андрей? – спросила Яна, искоса глядя на меня. Ее чуть оттопыренные уши гармонично сочетались с высокими скулами и прямым носом. А улыбка смягчала эти черты, благодаря чему лицо девушки становилось очень миловидным.

Я кивнул.

– А ты – Яна.

Это утверждение не требовало ответа. Поэтому девушка загадочно улыбнулась, ловкими движениями освобождая куст от черных ягод. Вырез ее красной футболки притягивал мой взгляд. Ее кожа выглядела удивительно бледной, несмотря на конец июля, и шелковистой. Я сглотнул и с трудом отвел взгляд.

– Будешь? – спросила Яна и протянула ладонь, заполненную черникой.

От черники меня уже тошнило, но возможность прикоснуться к ее коже перевесила. Я подставил свою ладонь, и Яна аккуратно отсыпала половину горсти, даже не дотронувшись до меня. И при этом ни одна ягодка не упала на землю.

Я разочарованно отодвинулся и сухо поблагодарил ее. Все равно Кристина куда красивее... И уши у нее не торчат!

– Пора возвращаться, – неловко пробормотал я, с трудом дожевав ягоды.

Мой торопливое бегство прервал насмешливый голос:

– А хворост не возьмешь?

Длинным пальцем Яна указывала куда-то за деревья, где я нашел свои собранные сухие ветки. Я подхватил их и направился в сторону желтой палатки Василисы.

Вечером мы все собрались вокруг костра. Лиза с дымящейся чашкой в руках куталась в теплый плед, только ее голова торчала наружу. Они с Алексеем вылезли из воды только к вечеру. А Григорий вернулся спустя несколько часов после своего исчезновения. Объяснять причины столь долгого отсутствия он наотрез отказался. Это сильно раздосадовало Василису, но без чашки горячего глинтвейна она мужчину не оставила.

После вкуснейшего походного плова винный напиток вызвал сонливость. Рядом медленно моргала Яна. В свете костра ее ставшие синими из-за черники губы казались черными. Отблески костра играли на ее скулах, а в темных глазах отражались языки пламени.

– Василиса, – громкий голос Григория заглушил треск костра, – расскажите нам о Ведьме.

– Ведьме? – растерялась Василиса, переводя взгляд с Вадима на Григория, сидящего поодаль.

– Вы упоминали о какой-то Хозяйке, – напомнил мужчина.

– Ах, точно... А вы не боитесь слушать это на ночь? – спросила она мистическим тоном, поочередно глядя на каждого.

– Я готов, – немедленно высказался Вадим.

Яна с готовностью закивала. Василиса зачесала волосы за уши и наклонилась ближе к костру.

– Это древняя скифская легенда о девушке, которая без памяти влюбилась в вождя соседнего племени. Он был потомком самого Зевса. Она же не могла похвастаться ни происхождением, ни красотой... да и умом не блистала, как вы поймете дальше, – усмехнулась Василиса. – Но был у девушки магический дар...

– Она его приворожила? – нетерпеливо спросила Лиза.

– Нет... вернее, легенда об этом умалчивает. Однажды в схватке с соседним племенем вождь был сильно ранен. Девушка нашла его без сознания рядом с полем боя. Она излечила вождя своей магией, и тот в благодарность взял ее в жены.

Яна с сомнением покачала головой. Я тоже посчитал эту часть истории совсем уж глупой. Чтобы вождь женился из благодарности? Даже для сказки это слишком.

– Годы шли, – продолжала Василиса, специально понизив голос. – А девушка никак не могла подарить племени наследника. Однажды она родила сына, но тот умер спустя несколько дней.

Неожиданно я заметил, что по щекам Лизы бегут слезы, поблескивающие в пламени костра. Алексей приобнял ее и ласково погладил по спине.

– Несмотря на все, вождь любил свою жену. Однако напасти не отпускали их семью. В одном из сражений стрела сразила вождя. Так сильно горевала девушка, что ее рассудок помутился. Страшное дело задумала она. Темных духов призвала девушка, чтобы воскресить своего любимого... – Сильный порыв ветра склонил пламя в мою сторону. Василиса улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом. – Ритуал разгневал богов. Они прокляли девушку и сделали ее одной из проводниц в загробный мир. Лишь душу любимого она не может упокоить, потому что боги навсегда заключили дух вождя в камень.

Какое-то время только треск костра и шелест листьев звучали в лагере. Казалось, каждый боялся выдохнуть первым.

– Тысячелетия стерли настоящее имя ведьмы. Вам же она известна, как...

– Баба-Яга, – догадался я.

– Но Баба-Яга же старуха? – недоуменно спросил Вадим. – А ты рассказывала о девушке.

– Это часть проклятия, – объяснила Василиса. – Проводницы в мир мертвых выглядят как уродливые старухи.

– Жуткая история, – поежилась Яна.

– Это все выдумки, конечно. – Голос Василисы вновь стал нормальным. – Ложитесь спать спокойно. Уже завтра мы увидим Идол.

Костер уже догорал, и вместе с этим слабело чувство защищенности, которое он распространял вокруг. Всматриваясь в угасающее пламя, я несколько потерял счет времени. Потом пришла Василиса с бутылкой воды и потушила костер. Пар взметнулся в ночное небо, подсвеченный сиянием убывающей луны.

Наваждение прошло, и я, поеживаясь от порывов ветра, направился к своей палатке.

– Андрей, иди сюда, – неожиданно прозвучал шепот из темноты.

С опаской приблизившись, я увидел, что в тени палатки Вадима, прямо на земле сидит Яна и давится от смеха.

– Да не шуми ты, – прошипела она и жестом заставила меня присесть. – Смотри.

Сначала я ничего не увидел, но вскоре лунный свет залил опушку леса... И жуткие тени затанцевали в лесу. Их источниками стали Василиса и Вадим, которые страстно целовались у старой сосны.

– Женщины – удивительные создания, – покачала головой Яна.

Я с трудом оторвал взгляд от пылкой сцены.

– Похоже, каждый в этом походе ищет нечто... свое, – неопределенно прошептал я.

– А чего ищешь ты, Андрей?

Мой взгляд скользнул по ее губам, вырезу футболки и дальше – к обнаженным голеням. Спохватившись, я посмотрел ей прямо в глаза. Лунный свет придавал им недвусмысленный сексуальный блеск, ощущение женской загадочности... и еще кое-что, для чего я не смог подобрать эпитет.

– Хочу отпустить прошлое, – признался я и тут же ужаснулся собственной откровенности.

– Девушка? – мгновенно догадалась Яна.

– Спустя восемь лет она призналась, что всегда любила другого, – произнес я с плохо скрываемой горечью в голосе. – Он был женат, но несколько месяцев назад развелся. Все это время, пока мы были вместе, Кристина... ждала его, получается. Просто не верится. А я ведь даже кольцо купил...

– Она изменяла тебе?

– Я не стал уточнять. Какая уже разница? – Я рухнул на землю рядом с Яной. – Кристина собрала вещи и уехала к нему. С тех пор ни звонка, ни сообщения. Ничего. Так легко вычеркнуть меня из своей жизни... Это больно. Конечно, я ценю ее откровенность, – торопливо добавил я, – но все равно...

– Ненавидишь, – закончила за меня Яна. – Мне это знакомо.

Опершись на мое плечо, она неловко поднялась на ноги. Василисы и Вадима нигде не было видно, видимо, ушли в палатку к девушке. Место, где пальцы Яны случайно коснулись моей шеи, горело огнем, словно она оцарапала кожу ногтями.

– Откуда ты, Яна?

Она задумалась, словно размышляя, достоин ли я доверия.

– Из Ярославской области, – ответила Яна и побрела к своей палатке.

Всю ночь меня преследовал ее образ в полупрозрачной пурпурной тунике. Во сне она также загадочно улыбалась и поглаживала каштановую косу, перекинутую через плечо. Прекрасная картина. Меня лишь беспокоил размытый, словно дымка, мужской образ за ее спиной.

На следующий день с самого утра я не сводил с Яны глаз. Она не могла это не заметить. Однако специально держала дистанцию, время от времени сводя меня с ума кокетливой улыбкой.

После неспешного завтрака яичницей с овощами мы продолжили путь. От реки к Идолу среди камней, деревьев и скал поднималась едва заметная тропка, которую без Василисы я бы никогда не заметил. Чем выше мы забирались на сопку, тем больше странностей встречали: расщепленные и обгоревшие вершины деревьев, причудливо извивающиеся скалы и ручьи с ржавой водой. Василиса объяснила, что такой цвет обусловлен аномально высоким содержанием железа в почве.

Путь по скалам, поросшим мхом, оказался довольно изнурительным. Когда я поднял голову, чтобы отдышаться, то увидел за деревьями каменное лицо. Усть-Тасеевский идол оказался куском скалы, на котором древние скифы выбили миндалевидные, глубоко посаженные глаза, широкий нос с ноздрями и приоткрытый рот, превратив каменный выступ в лицо бородатого старца.

Когда все освежились несколькими глотками холодной воды, Василиса рассказала о скифском происхождении Усть-Тасеевского идола. Она объяснила, что различные народы, заселявшие в разное время эти земли, пытались внести в лицо каменного истукана изменения, подходящие их пониманию божества. Глаза с веками стали более узкими, нос – меньше, а от бороды вообще пытались избавиться, судя по сколам на камне. Идол изменился, но остался собой.

Сама мысль о том, что спящему божеству, как его назвала Василиса, более двух тысяч лет, вызвала у меня трепет. Глаза идола и вправду казались закрытыми. Это не делало его менее грозным, скорее наоборот – хотелось вести себя тише, чтобы ненароком не разбудить гиганта, чье могучее тело скрывалось в скалах.

– Жуткий, правда? – шепотом спросил я у Яны.

– Скорее – злобный.

Ее сухой тон заставил меня оторопеть. Что случилось с веселой девушкой, которая вчера потешалась над всеми? Может, я чем-то ее обидел?

Тем временем Василиса привела нас к плоскому камню, на котором сжигали подношения Идолу. Григория сразу же заинтересовало, приносили ли здесь людей в жертву. Однако Василиса уверенно ответила, что местные народы преподносили Идолу только мертвых животных, чтобы удача сопутствовала их охоте.

После экскурсионной сводки все разбрелись по святилищу. Лиза и Алексей вернулись к Идолу, чтобы сфотографироваться с ним. Григорий остался около жертвенного камня. Он сделал несколько его снимков с разных ракурсов, достал из кармана небольшой кожаный блокнот и что-то записал туда.

Фотографироваться с каменным лицом я изначально не планировал, слишком уж жуткий снимок на память. В итоге я бродил вокруг, размышляя, добился ли того, ради чего сюда приехал. Одну девушку из головы я выбросил, но там поселилась другая. Можно ли считать это положительным исходом?

Все это время Яна сидела на своем рюкзаке прямо напротив божества и сосредоточенно разглядывала его спящее лицо. Только резкий женский крик заставил ее прерваться. Мы с ней заметили, как остальные столпились возле чего-то. Приблизившись, я увидел, что Лиза извивается на земле и воет от боли. Алексей ласково, но крепко держал ее за плечи. Мой взгляд переместился от него к ногам девушки, возле которых суетилась Василиса. Правый ботинок Лизы вместе со ступней оказался вывернут вбок почти под прямым углом.

– Что случилось? – спросила Яна, в ужасе прикрывая рот руками.

– Она залезла на скалу, чтобы сфотографироваться, – произнес Григорий, – а когда попыталась слезть, то поскользнулась. Ее нога угодила в щель между камнями.

– Ну зачем, Лиза? – со слезами на глазах причитала Василиса. – Я же предупреждала...

– Нужно вызвать спасателей, – высказал общую мысль Вадим.

– Здесь нет связи, – покачала головой Василиса, утирая рукавом слезы. – Надо вернуться хотя бы к Тасеевой. Но не уверена, что даже оттуда мы сможем позвонить.

– Вы только посмотрите, – произнес я, указывая пальцем на небо. Сплошной фронт черных туч, заполонивший горизонт, стремительно надвигался на них.

– Только грозы нам не хватало, – простонала Василиса.

– Что же делать? – с истеричными нотками в голосе спросил у нее Алексей.

– Я вернусь к реке и попробую дозвониться до МЧС, – решительно сказала Василиса, поднимаясь на ноги. – Если не получится, то пройду еще несколько километров вдоль реки...

– Я с тобой, – немедленно вызвался Вадим. – Нельзя идти одной.

Василиса посмотрела на него полным благодарности взглядом и кивнула.

– А мы разобьем здесь лагерь, – сказал Григорий.

– Нет! – воскликнула Василиса. – Только не здесь.

Ее слова заставили меня поежиться. Я посмотрел на Идола и мысленно согласился с Василисой. Такое соседство ни к чему хорошему не приведет.

– У нас даже носилок нет, – заметила Яна.

– Значит, сделаем их. – Василиса оставалась непреклонна. – У нас есть минимум час до грозы. Спустимся хотя бы с сопки, а там и место для лагеря найдем.

Так мы и поступили. Из двух сосенок и тента соорудили носилки. Вывернутая голень Лизы внушала ужас даже Василисе, поэтому обошлись без шины, лишь дали девушке обезволивающее и привязали травмированную ногу к здоровой. Когда лекарство подействовало, мы переложили Лизу на носилки и начали спускаться с сопки.

Когда ветер усилился, что означало скорое приближение грозы, нам пришлось в спешке искать место для лагеря. Небольшая полянка между скалами подошла идеально. Василиса, Вадим и Григорий торопливо установили палатку, в которую мы с Алексеем затем перенесли Лизу. На спящем лице девушки появилась испарина, но дышала она ровно.

– Как только вызовем помощь, – сказала напоследок мне Василиса, – мы непременно вернемся.

Вид их с Вадимом удаляющихся фигур вызывал у меня тревогу. Остаться в тайге без проводницы – не такую экскурсию я себе представлял в Москве. Взглянув на компас, я определил, что они направились на юго-восток, хотя место у реки, которое мы покинули утром, находилось на востоке. Наверное, Василисе известна более короткая дорога к деревне.

Я вернулся к Григорию с Яной и помог им установить третью палатку. Еще одну собрать мы не успели. Потемневшее небо расчертила яркая молния, и практически без задержки прозвучал гром, чем-то напоминавший треск скал. Неужели Идол пытается выбраться из-под каменного одеяла?

Григорий ушел к себе в палатку, а нам с Яной пришлось делить последнюю. Мы легли на спину и молча наблюдали, как в небольшом окошке сверкают молнии. В любое другое время текущее положение испугало бы меня. Мы остались в лесу без проводницы, раскаты грома сотрясали скалы, а в соседней палатке лежала девушка со сломанной ногой. Однако все, о чем я мог сейчас думать, – это лежащая рядом Яна.

Постепенно интервалы между вспышками и раскатами грома стали длиннее – гроза уходила. Яна лежала с закрытыми глазами, но частое дыхание ее выдавало.

– А зачем ты сюда приехала? – негромко спросил я, будто продолжая ночной разговор.

– Иногда, – произнесла Яна, не открывая глаз, – мне становится так одиноко. А подобные походы сближают людей.

– Не поспоришь, ведь еще вчера мы ночевали в разных палатках, – пошутил я.

– Все верно, – улыбнулась Яна. – Я выбрала тебя.

Это прозвучало таким властным тоном, что я смутился и не нашел, что ответить.

– Наши судьбы в чем-то схожи, – продолжила Яна. – Мой муж был редким подонком, очень жестоким и лицемерным.

– Был?

– К сожалению, он давно умер.

– И ты никак не можешь забыть его? – догадался я.

– Это не в моих силах, – тихо ответила Яна. – Я пыталась избавиться от него, но... – Она вздохнула и перевернулась на бок, спиной ко мне. – Спи, Андрей из Москвы. Утро вечера мудренее.

Поняв, что разговор закончен, я закрыл глаза и не заметил, как уснул.

Вместе с мужчиной и девушкой я бежал по лесу от... кого? Кто нас преследует? В лунном свете вырисовывались лишь безмолвные деревья. Внезапно из-под земли вырвались извивающиеся, покрытые почвой корни и оплели, словно в кокон, моих спутников. Женский крик вырвал меня из оцепенения. Я помчался по лесу, но дорогу мне перегородили огромные устрашающие фигуры. От их шагов содрогалась земля, и трескались деревья. Словно травинки, срезанные косой, могучие сосны падали на землю. Спасаясь от их стволов, я втиснулся в расщелину между скал.

Свет убывающей луны осветил гигантов – ими оказались каменные великаны. Один из них был старец с бородой и лицом Идола. Все-таки мы его разбудили, подумал я, отступая глубже в пещеру. Каменные великаны обрушивали свои кулаки на скалы, пытаясь выковырять меня из расщелины. Последний, особенно сильный удар сбил меня с ног, и я полетел в темноту.

Открыв глаза, я не сразу осознал, что погоня была лишь сном. Вокруг стояла такая тишина, что я слышал лишь гулкие удары собственного сердца. От Яны в палатке остался лишь смятый спальник. Я активировал подсветку наручных часов: тринадцать минут пополуночи.

Гроза все еще гуляла по округе, но гром звучал не так устрашающе. Отыскав в рюкзаке небольшой карманный фонарик, я направился в палатку Григория. Она оказалась пуста. Луч фонаря прошелся по аккуратно сложенному спальнику, походному рюкзаку и остановился на записной книжке с кожаной обложкой.

Оглянувшись по сторонам, я раскрыл ее примерно на середине. Почерк Григория оказался одновременно и ровным, и вычурным, словно он на этих страницах практиковался в каллиграфии. Содержание записной книжки оказалось еще более тревожным: на страницах речь шла о таинственной Ведьме, жившей в семнадцатом веке где-то под Москвой. Автор – видимо, Григорий – через несколько абзацев сделал вывод, что через пару веков, перед революцией, она перебралась куда-то еще. С замиранием сердца я просматривал одну страницу за другой, пока не понял, что след Ведьмы ведет в бассейн реки Ангары.

Я вспомнил карту, которую разглядывал еще в Москве. Усть-Тассевский идол назван так, потому что расположен в нескольких километрах от устья реки Тассева... где она впадает в Ангару. Снаружи палатки треснула ветка, и я замер, боясь даже выдохнуть. Через несколько десятков гулких ударов сердца я вернулся к чтению.

На последней странице Григорий подробно зарисовал жертвенный камень, где сжигали животных в честь Идола, и кратко прокомментировал:

Колдовской час. Ведьма?

Это уже слишком. Я резко захлопнул записную книжку и покинул палатку. Грозовые облака расступились, и яркий лунный свет залил лагерь. Необходимость в фонарике пропала. Я оглянулся вокруг и заметил чью-то тень, скользнувшую по скале. Ее отбрасывала мужская фигура, которая быстро скрылась за деревьями. Может, Григорий направился туда, куда ушла Яна?

Я достал из кармана компас и понял, что он идет в ту же сторону, куда днем ушли Василиса и Вадим. Внимательно глядя себе под ноги, я старался не упустить мужчину из виду. От варианта окликнуть его я отказался сразу. Тишина леса казалась священной, к тому же я не забывал про Идола, спящего на сопке.

Через некоторое время я забеспокоился, что мы уже слишком далеко отошли от лагеря. Возникла мысль все же окликнуть Григория, но лес неожиданно закончился. Я оказался на берегу реки, на том самом месте, где мы разбили лагерь в первую ночь. И теперь я смог хорошо разглядеть мужчину, раздевающегося на берегу.

Это был Алексей.

Лица я не видел, но накаченное тело и короткостриженая голова никак не могли принадлежать Григорию. Потирая руки, Алексей по пояс зашел в воду, а затем практически беззвучно нырнул. Через несколько секунд его голова появилась метрах в двадцати от берега, и довольный крик пронесся над темными водами Тасеевой.

Я невольно улыбнулся. Тем временем Алексей, словно по дорожке в бассейне, в лунном свете рассекал воду от берега до зарослей кувшинок и обратно. Он плыл все быстрее и быстрее, взмахами мощных рук загребая воду. Наконец Алексей остановился у кувшинок и вновь закричал на всю округу.

Словно в ответ откуда-то из леса раздался жуткий свист. Было в нем нечто неестественное, древнее и агрессивное. Он пронесся над лесом и рекой, после чего деревья зашумели, словно от шквального ветра, а по темной воде пробежала рябь.

Когда свист затих, я поспешил на берег. Алексей увидел меня, и тревога на его лице сменилась улыбкой.

– Ну и напугал ты меня, Андрей, – шумно выдохнул он. – Лучше тоже залезай в воду.

– Это был не я.

Едва ли Алексей услышал мой лепет, но его смех все равно оборвался.

– Ой, я за что-то зацепился.

Алексей нырнул под воду, но быстро всплыл и начал торопливо загребать руками. Он приближался к берегу так медленно, словно что-то его удерживало. Я подбежал к самой кромке воды, но застыл в ужасе от увиденного. Кувшинки за спиной Алексея зашевелились и подобно змеям заскользили по воде. А позади них всплыло нечто склизкое, похожее на пучок водорослей, но с огромными светящимися, как у кошки, глазами.

– Быстрее, – прохрипел я, неожиданно для себя выдыхая пар.

Кувшинки настигли Алексея метрах в десяти от берега. Несколько из них обвились вокруг его шеи, другие сковали руки и прижали их к туловищу. Рот Алексея открывался, но не один звук не вырвался из сдавленного горла. Также безмолвно он ушел под воду.

Склизкое существо посмотрело на меня, моргнуло и погрузилось в недра Тасеевой.

На нетвердых ногах, запинаясь через каждые несколько метров, я побежал прочь от реки, забравшей Алексея. Дорогу я помнил смутно, но страх перед лесом померк перед ужасом, который внушило мне речное чудовище. Казалось, что оно преследует меня, мелькая среди деревьев то в одном месте, то в другом.

Даже луна оказалась не на моей стороне. Когда ее сияние скрылось за облаками, я наткнулся на корень дерева и упал в неглубокий овраг. Прозвучал отчетливый хруст. Я застонал скорее от бессилия, чем от боли, и достал из кармана фонарик. Луч света выхватил из темноты мои ноги в походных кроссовках. Они были целы, как и руки. Откуда тогда хруст? Я направил фонарик в сторону и закричал, увидев две серые человеческие головы в метре от меня.

Все это время я лежал на трупах!

Я отполз в сторону и вжался в склон оврага так сильно, что земля посыпалась за ворот рубашки. Несколько минут лишь мое прерывистое дыхание нарушало тишину леса. Поборов дрожь в руках, я вновь направил фонарик на трупы. Подрагивающий луч света отыскал в темноте головы, повернутые друг к другу искаженными лицами. Мне стало дурно, когда я узнал Василису и Вадима. Выгоревшие светлые волосы, собранные в хвост, и рыжая борода исключили ошибку.

Корни деревьев оплетали и бескровно пронизывали их тела, из которых словно бы высосали всю жидкость. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад эти мумии были живыми людьми. Самый толстый корень изо рта Вадима врос прямо в распахнутый, словно в испуганном крике, рот Василисы...

Меня наконец стошнило, прямо на их переломанные тонкие ноги. Стало чуть легче, и я ползком выбрался из оврага. Луч фонарика судорожно скользил по скалам и деревьям до тех пор, пока я не заметил вдали синюю ткань палатки Лизы. Нужно рассказать кому-нибудь...

Хотя три палатки остались нетронутыми, лагерь не создавал чувство безопасности. Похоже, Яна и Григорий не вернулись. Я убедился в этом и подкрался к палатке Лизы и Алексея. Оттуда не доносилось ни звука, но из-за наполовину расстегнутой молнии я увидел женские ноги в ботинках. Одна из ступней была неестественно вывернута.

– Лиза.

Шепот прозвучал куда громче, чем мне хотелось, но девушка не ответила. Я вспомнил, что мы дали ей сильную дозу обезболивающего. Молния палатки оказалась измазана чем-то слизким, мерзким на ощупь. Отгоняя от себя дурное предчувствие, я потянул язычок вверх и протиснулся внутрь.

Лицо Лизы осталось спокойным. Всей душой я надеялся, что лекарства не позволили ей проснуться, когда нечто выгрызало путь наружу из ее живота. Большая часть внутренностей куда-то исчезла, лишь часть из них свисала со рваных краев дыры. Нижние ребра торчали наружу, а бедро оказалось обглоданным, со следами маленьких острых зубов.

Я вывалился из палатки и наткнулся на Яну. Ее испуганный крик пронесся по лесу.

– Вот ты где, – пробормотала она, потирая ушибленное плечо, и посмотрела на палатку Лизы. – А ты что там делал?

– Там Лиза...

– А кому еще там быть?

– Она... Она...

– О, Боги, ей стало хуже? – Яна попыталась пролезть в палатку, но я загородил собой вход. – Да что с тобой такое?! И почему ты весь в грязи?

– Она мертва, – ровным тоном произнес я. – И Алексей тоже. Вадим, Василиса... и Григорий, скорее всего. Все они мертвы.

– Тебе кошмар приснился, – вкрадчиво, словно пытаясь убедить маленького ребенка, заявила Яна и приложила ладонь к моему лбу. – Андрей, да ты горишь! Не удивительно, что сон смешался с реальностью.

– Это не сон. – Я упрямо покачал головой и отступил в сторону. – Сама убедись.

Яна с сомнением посмотрела на меня и заглянула с фонариком в палатку. Минуту спустя она медленно, как в трансе, вышла оттуда, зажимая лицо руками. Ее мертвенно-бледное лицо ничего не выражало, а голос был подозрительно тих:

– Что с ней?

– Это Ведьма, – произнес я и поежился от налетевшего порыва ветра. – Она всех убила.

– К... какая ведьма?

– Куда ты ходила? – резко спросил я.

На лице Яны отразилось непонимание, поэтому пришлось уточнить:

– Я проснулся, а тебя нет в палатке.

Она испуганно заморгала.

– Я ходила в туалет, – поспешно ответила она. – А когда вернулась, тебя в палатке не было. Пошла искать тебя, но луна скрылась за облаками, и я вернулась в лагерь.

– Григория ты не видела?

– Нет, – резко закачала головой Яна. – Андрей, объясни мне, что тут происходит? О какой ведьме идет речь?

Я сбегал до палатки Григория, взял его записную книжку и сунул Яне.

– Здесь все, что я знаю, и даже больше. А сейчас нам нужно бежать. Это место проклято.

– Куда ты собрался идти ночью? – настороженно спросила Яна, рассеянно перелистывая записную книжку в свете фонарика.

– В деревню, – пробормотал я, доставая из кармана компас. – Если будем идти строго на юг, то должны выйти к дороге... и избежать реки.

Яна все еще сомневалась.

– Уверен, что это хорошая идея? Ты не очень дружишь с лесом. Еще вчера заблудился в ста метрах от лагеря.

– Это, – я махнул рукой в сторону палатки Лизы, – пугает меня гораздо больше. Пойми же, Яна, если мы остаемся, то Ведьма...

Немного помолчав, Яна перевела взгляд с записной книжки на меня.

– Хорошо, – тихо произнесла она. – Я верю тебе.

Закинув рюкзаки на плечи, мы отправились в путь. Спускаться с сопки оказалось непросто. Яна все время хваталась за спину, и мне приходилось помогать ей с особо сложными преградами. Можно было поискать тропу, ведущую к Тасеевой, но я еще не забыл речное чудовище.

– Что у тебя со спиной? – не выдержал я, когда Яна в очередной раз охнула и жалобно уставилась на меня.

– Долгая история, – отмахнулась она.

– Вчера ты так не страдала.

– Действие лекарства подходит к концу... Ты же не бросишь меня?

– Не говори глупостей, – сказал я, осторожно поднимая Яну на руки и медленно спускаясь со скалы.

Когда сопка осталась позади, мы пошли куда быстрее. Периодически сверяясь с компасом, я следовал впереди с фонариком, прочерчивающим путь в темноте. Яна брела позади, умудряясь при этом листать записную книжку Григория.

– Баба-Яга?... – неожиданно расхохоталась она. – Тут даже зарисовки есть, Андрей.

Истеричные нотки в ее смехе порядком встревожили меня. Теперь стало понятно, что удивительное спокойствие в окружении творящегося ужаса – это защитная реакция психики Яны. Теперь же, когда сопка осталась позади, все вырывалось наружу.

– Ведьма осталась позади, – осмелился произнести я спустя пару часов. – Осталось немного до...

Впереди замаячила крохотная точка света. Я радостно обернулся к Яне:

– Видишь?

– Это фонарик? – прищурилась Яна.

– Или фара, – улыбнулся я.

Ободренные лучиком света, мы зашагали в удвоенном темпе по пологому склону холма. Вскоре деревья неохотно расступились, и я почувствовал запах бензина. Дорога! По широкой дуге мы обошли скалы, преграждающие нам путь, и оказались на небольшом пологом косогоре. Источник света куда-то пропал.

В следующее мгновение из-под земли вырвалось пламя, осветившее округу. Спиной к нам стоял Григорий с фотоаппаратом в руках. Перед ним на плоском камне лежала охваченная огнем мертвая лисица, а выше по склону... Я застонал, увидев злобное лицо Идола с черными провалами вместо глаз и рта.

Григорий испуганно обернулся и случайно опрокинул маленькую канистру с бензином, стоящую у его ног.

– ВЫ?!

Словно в трансе я смотрел, как вокруг ботинок Григория стремительно растекалась лужа бензина, отражающая языки пламени на горящей лисе. Мужчина заподозрил что-то, но лишь успел взглянуть вниз, как оказался охвачен огнем. Его крик привел меня в чувство. Я достал из рюкзака спальник и попытался сбить пламя с катающегося по земле Григория. Вскоре мешок тоже загорелся, и мне пришлось отступить.

Григорий замер прямо на жертвенном камне, рядом с догорающей лисицей.

– Что же это такое?! – со слезами на глазах крикнула Яна. – Андрей, я боюсь...

Я порывисто обнял дрожащую Яну и не отпускал, пока луна не вышла из-за облаков. Продолжая держать ее за плечи, я чуть отодвинулся. Ободряющие слова о том, что вдвоем мы обязательно вырвемся из этого кошмара, застряли у меня в горле. Вновь увидев глаза Яны в лунном свете, я неожиданно понял, какой эпитет вертелся у меня на языке прошлой ночью.

... Древние.

На меня смотрели глаза, за темными зрачками которых скрывалось нечто настолько старое и злобное, что я удивился, как сразу это не заметил.

Мои руки безвольно упали.

– Тебя это забавляет? – устало спросил я.

Яна дьявольски улыбнулась.

– Скажем так, я неплохо провела эти два дня. И во многом благодаря тебе.

– Ты же всех убила.

– Их забрала тайга, – возразила Яна. – Я лишь разрешила ей.

– Это одно и то же.

Яна неожиданно сгорбилась, как старуха, и поковыляла к жертвенному камню. Ветер донес до меня отвратительный запах жженой шерсти и горелой плоти.

– Каждый из них получил то, что желал... в глубине души, конечно, – насмешливо сказала она. – И тайга исполнила все это в зависимости от степени уважения к ней.

– Я... я не понимаю, – произнес я, прижимая ладонь к лицу – лишь бы не чувствовать запах смерти.

– Каждый здесь ищет что-то свое, помнишь свои слова? Возьмем Лизу, к примеру. Она так сильно сожалела о загубленной жизни в своем чреве, что Боги леса сжалились над ней. О, они милостивы... но и жестоки, – зло добавила Яна внезапно охрипшим голосом. – Лиза не внемлила предостережению. С высокомерием людей она пришла на землю Богов и осквернила ее своим легкомысленным потребительством. А Боги в ответ осквернили ее дитя.

Я вспомнил, как Лиза выкидывала обертки от сладостей прямо в лес, вспомнил следы крошечных зубов на ее обглоданном бедре. Меня вновь затошнило, но я сумел выдавить:

– Даже она не заслуживала такое...

– Это жалость человека, а тут земля Богов.

Невольно я посмотрел на злобное лицо каменного Идола. Проследив мой взгляд, Яна громко расхохоталась, еще больше приближаясь к образу настоящей ведьмы.

– Этот червяк – не божество. Всего лишь мой муж.

– Муж? Тот, которого настолько любила, что пыталась оживить?

Яна покачала головой.

– Легенду придумали люди, приукрасив детали, по своему обыкновению, – грустно улыбнулась она. – Я была юной девушкой, слишком юной для замужества, но меня все равно выдали за вождя. Он лишь казался воплощением благородства, но внутри прогнил даже сильнее, чем можно было ожидать от человека с неограниченной властью. Каждый день он насиловал меня, каждый день – по-разному. В этом его фантазия не знала границ. И каждый день я терпела лишь затем, чтобы вернуть все многократно... Но в каком-то пустяковом межплеменном конфликте этот червяк погиб.

– И ты...

– И я пыталась его оживить лишь для того, чтобы убить самой. Медленно. – Тон Яны не оставлял сомнений, что за столько веков ее жажда мести ничуть не угасла. – Потом вновь оживить – и вновь убить. И так до конца моих дней.

– Некромантия разгневала богов, – вспоминал я легенду, которую рассказала Василиса у костра.

– Преступление против жизни и смерти – естественных вещей – самое страшное в их представлении.

– Что они сделали? – шепотом спросил я.

– Подарили мне вечную жизнь...

Лицо Яны начало таять, словно восковая фигура у огня, то же самое происходило с телом. Целые куски кожи вместе с одеждой сползали и с отвратительным чавканьем падали на жертвенный камень. Злая ведьма стремительно таяла. Затем налетел вихрь, который сбил остатки слизи и мертвой плоти с Яны в мою сторону.

– ... в обличии старухи, – закончила она скрипучим голосом. – И привязали меня к камню, в котором заключена душа моего суженого. Иногда я могу уйти достаточно далеко, но стоит мне ослабеть, как меня вновь тянет к нему.

Когда я осмелился открыть глаза, передо мной стояла обнаженная сгорбленная старуха с длинными седыми волосами. Только черные глаза по-прежнему горели злобой. Я отшатнулся и попятился вверх по склону, как вдруг молния ударила в ближайшее дерево, расколов его вершину.

– Куда же ты, Андрей? – хрипло рассмеялась Баба-Яга. – Вновь доверишься своему компасу? Или я больше не возбуждаю тебя? Скоро мы это исправим. Пора звать твоих друзей.

Старуха сунула два пальца в рот и засвистела так громко, что мне пришлось зажать уши. Едва ли можно было ожидать такой мощи от тщедушного тела. Этот дьявольский свист трудно было с чем-то спутать...

Наконец свист прекратился, и я обессилено осел на землю. На поляну один за другим начали врываться порывы ветра. Каждый из них нес с собой частички леса: то пожелтевшие листья, то опавшую хвою. Благодаря этому, я понял, что ветров на поляне ровно пять. Они закружились вокруг меня, и я услышал жалобные стоны и крики ужаса, сопровождаемые женским плачем.

Баба-Яга уперла руки в боки и начала всасывать в себя воздух, словно за ее губами скрывался бездна вакуума. Ветра сопротивлялись, но по спирали их медленно затягивало в рот старухи. Не прошло и минуты, как все, с кем я вчера отправился в поход, оказались поглощены Бабой-Ягой. Она закрыла рот и двумя руками с наслаждением погладила свой морщинистый живот.

Старуха с улыбкой взглянула на меня... Впрочем, старухой ее уже было не назвать. Я не верил своим глазам, но Баба-Яга стремительно молодела. Кожа становилась упругой, спина с отвратительным хрустом распрямилась, а волосы волной окрасились в каштановый цвет. Последние морщинки на ее лице разгладились, и молодая стройная девушка с бархатной кожей, сияющей в свете луны, с наслаждением потянулась.

Яна с улыбкой посмотрела на меня.

– Такая я тебе больше нравлюсь? – Она провела ладонью по упругой груди, плоскому животу и женственным бедрам.

– Отпусти меня, – попросил я. – Никто никогда не узнает, что здесь случилось.

– Но как же так, Андрей? – удивилась Яна. – Все получили, чего хотели, а мы с тобой – нет. Где же тут справедливость?

– Пожалуйста, – взмолился я.

Соблазнительно покачивая бедрами, Яна приблизилась и сжала мое лицо в ладонях.

– Бедное, неразумное дитя. – Ее по-матерински нежный голос, убаюкивал меня. Страх, потрясение, боль прошли, остались в ускользающих воспоминаниях. – Твое желание сейчас исполнится – прошлое оставит тебя. Останется лишь чистый лист, ведомый единственной целью.

Я с наслаждением потерся щеками о ее теплые ладони. Легонько потрепав меня по спутанным волосам, Яна подошла к Усть-Тасеевскому идолу.

– Надеюсь, ты страдаешь в своей каменной скорлупе, – прошипела она. – Рано или поздно я найду способ добраться до тебя.

Она повернулась ко мне.

– А теперь мое желание.

– Чего ты хочешь? – встрепенулся я.

– Я выбрала тебя, – серьезно произнесла Яна, – чтобы ты скрашивал мое одиночество. Надолго тебя не хватит – уж больно краток человеческий век. Но ты постарайся.

– Приложу все усилия, – заявил я, изо всех сил подавляя в себе непреодолимое желание прикоснуться к ее гладкой коже.

Яна улыбнулась, явно довольная моим ответом, и вновь свистнула. На этот раз оказалось не так громко, но мне все равно пришлось зажать уши.

– Пора тебя познакомить кое с кем.

Из леса донесся треск. С каждой секундой он становился все громче. Под грохот падающих деревьев из леса выплыло бревенчатое сооружение с земляной крышей. Ни окон, ни дверей у избушки, заросшей мхом, я не увидел. С некоторого расстояния ее можно было принять за высокий курган.

– Это и есть?..

– Мой дом, – просто ответила Яна. – А также мост, по которому я однажды проведу тебя. Но не сейчас.

– Скажи, Яна, – пробормотал я, – нам обязательно жить здесь?

Яна вновь по-ведьмински расхохоталась.

– Все-таки страх перед лесом у тебя остался, дорогой. Нет, сейчас я молода и полна сил, и хочу повидать мир. Больше века я здесь жила... Но когда сюда пришли люди, у меня разыгрался зверский аппетит...