II

И небо было далеко, а тьма царила всюду, где теперь живёт и правит человек. Не было ничего: ни моря, ни солнца, ни пустынь, ни рек. То небо было пустым,  не знало оно песни закатной. В том небе не было звёзд, то небо было мёртво и горячо. Оно было красным.

Но однажды всё изменилось.

В тот миг, когда пришёл А-а, и вслед за ним из пустоты возник Э-е,  круг времени, родилась  из сил первородных почва,  долго она было одинока. Долго держала она удар небес. Охранял землю великий А-а. Однажды небо отступило, затем вовсе стало  почве братом родным. Но А-а к тому времени был слишком слаб. Умер он,  тело его стало камнем, шерсть  стала лесом на краю мира, кровь и слёзы его стали двумя океанами – холодным и закатным.  Мир  тогда был по-прежнему пуст…

Э-э остановился… Стало это началом конца. В час, когда  небо вновь стало красным, когда реки вскипели, а  почва потрескалась, да заколыхались пустыни, казалось, наступил конец ещё не начавшейся истории, но из  чистого света родился первый живой. Только он видел всё, только он видел  рождение людей и нелюдей. Он вечен, ибо многие живые и неживые дети его. Сам он уснул, и спит поныне на дне моря. А пришедшие  после него живут в войне. Это для них гармония.

Много  оборотов сделал Э-э с тех пор…

И вот на краю леса, в лощине, окружённой берёзами, легло поселение. Небольшое, в пару десятков домов.  Люди там суровые, живущие охотой и воющие в первую очередь с собой. Чудной  народ:  богов  не почитали, хоть и жили на границе страшнейшего во всём мире места. Днём мужчины спали, ночью  занимались своими делами, с женщинами  - наоборот. Детей в поселении много. Ни голод, ни холод до сих пор не унесли жизни ни одного ребёнка

Главенствовал там старший из рода Волков.

Вот  как-то раз правил там некто Арик, было у него двое сыновей: Фелис и Кженик. Фелис – старший. Он часто уходил в лес, и порой пропадал там неделями, хотя всякий раз возвращался, когда  родня начинала его искать. Словно чувствовал это. Кженик в лес без надобности не ходил. Любил  он больше небо,  в лесу том неба мало.

Ушёл однажды Фелис в лес. Несколько дней его не было…

В ту же ночь, когда брат ушёл счастье пытать, приснился младшему странный сон. Стоит он на перепутье. Слева  тьма, но жар кусает руки. Стоит поднять взгляд, как страшная сила  без слов грозит расправой, и страх невольно родился в его душе, человек  сделал шаг назад. Позади стена. Второй путь ещё страшней: белые вихри тумана вечно в движении, и веет от них чем-то гнилостно-болотным. Зелёные вспышки под знаком отчаянного  крика не так пугали, как алые зрачки, смотрящие буквально в душу, а приятный хриплый голос звал к себе. В голосе том какие-то странно-знакомые нотки…

Не успел он сделать выбора, как встал его дух на поляну, залитую  красным светом, и в алом небе в тот момент пронеслась золотая полоса.

На поляне  спал человек. Юноша осторожно приблизился. Он сразу узнал брата, но до последнего не верил, что это ему снится (каким-то мистическим образом старший всегда выскальзывал из сновидений).

– Хватит придуриваться!– сказал молодой охотник.– Ты никогда не спишь в это время.

Он дёрнул брата за плечо, но тот не поспешил подниматься. Вместе тем ладонь стала подозрительно сырой. Он поднял руку, дабы проверить догадку. И правда оказалась такой, какой он её себе невольно представил, -  ладонь была в крови. Трава была в крови… поляна была в крови…

А мертвец  дёрнулся, поднял голову,  отчётливо произнёс, словно и не было раны:

– Ты следом за мной.

Словно молния пронзила младшего. Почему-то вспомнились старые предания о проклятиях, об  исчезнувшей в этих краях нечисти. Но это сон! Никто не может забраться в его сон! Он понял это, когда поляну подёрнуло дымкой, когда сон отступил. Знание знанием, а легче всё равно не стало…

Сон накрепко засел в памяти молодого охотника, и даже через несколько часов он помнил детали ночного кошмара. Весь день он ходил словно пришибленный. На него постоянно ругались, следующей ночью он увидел только темноту. Вот теперь стало чуточку легче.

– Вставай!– разбудили его.– Хватит тебе спать, когда солнце уже высоко.

Он дёрнулся, кости его захрустели. Он очнулся на холодном полу, хоть в очаге  горело пламя. Мать была права,  спать не к чему. Он ещё не  настоящий мужчина, ему следовало помогать матери.

– Фелис не вернулся?– просипел он, окончательно очнувшись ото сна.

– Нет,– ответила она, не отрываясь от работы (женщина плела нить).– Вернётся, куда он денется? Иди лучше посмотри, чего собаки разлаялись.

Во дворе было пусто. Лёгкие снежинки кружили в воздухе, на лужах застыла  плёнка льда. Псы забились в конуру и молчали. Скотина и та практически не издавала шума.

– Какие собаки?– растерянно почесал затылок молодой охотник.– Привиделось ей  что ли?

Подул ветер, принёс  аромат наступающей зимы. Надо сказать, холодать начало  ещё дней семьдесят назад, что оказалось удивительно рано. Зверь попрятался в норы, крупные хищники наоборот стали слишком агрессивными, и теперь порой забредали в село. Благо, охотились они ночью, как раз пока мужчины бодрствовали.

В унылом сером небе образовалась крохотная прореха, и почти секунду двор тонул в золотистом свете. Буквально в следующее мгновение скрипнула калитка, молодой охотник отвлёкся от любимого небо.

– Всё птиц смотришь?– усмехнулась   (молодая особь женского пола) девушка.

– Какие птицы?– угрюмо ответил он и отвернулся, дабы не пересекаться с ней взглядами, от которых его бросало в дрожь, и молодого охотника буквально рвало нарушить все традиции. Однако  он помнил, что ждать оставалось совсем недолго – семь ночей от ближайшего полнолуния, когда ему исполнится пятнадцать минувших зим. Тогда  юноша получит право называться мужчиной и иметь жену.

Это помнила и она, поэтому всячески смущала молодого охотника. Пока это было можно.

– Такие,– он сложила ладони « птицей», изобразила взмахи крыльев.– Похоже?

– Похоже. Только всё. Последние осфы улетели… Вернутся скоро, но  всё равно поздно.

– Как скажешь…– вздохнула она.

Девушку позвала мать, и она умчалась по своим делам. Юноша остался один.

Он сел на порог, зло посмотрел вдаль. Приближалась непогода, всё толще становилось кольцо туч. Гораздо ощутимее повеяло зимой. Снежинки уже взвихрились, но отнюдь не обратились  белой стеной, как это происходило на краю леса. День стал каким-то серым и отвратным. Человек почему-то захотел взвыть. Он тяжело вздохнул,  махнул рукой. Перед глазами пронеслась рябь. Ему подумалось, что скоро настанет конец. Показалось,  снег окрасился алым, но стоило только моргнуть, как всё исчезло. Он остался наедине с надвигающейся стихией.

Он вздрогнул, нехотя отворил дверь и укрылся с головой в  полутьму. Кженик подошёл к куче шкур в углу, толкнул их.

– Ба!– позвал он, и шкуры зашевелились,  откуда-то снизу послышался то ли скрип, то ли голос:

–Чего тебе, бестолочь?

Юноша не обиделся, сел на пол. Старуха доживала последние дни,  про неё мало кто помнил. Ровесников почти не осталось, она стала нужна разве что только детям. Обижаться на неё не было смысла. Ей и без того тяжело, мёрзнуть-то да терпеть боль неумолимой  болезни.

– Расскажи  сказку.

– Матери бы помог!

– Успеется,– легкомысленно ответил молодой охотник.– Лучше расскажи про тех, кто кровь сосёт да про сны страшные.

– Не отстанешь ведь…– упрекнула его старуха.– Ну да слушай. Тех, кто кровь сосёт, вампирами кличут. Но их давно истребили, светом солнечным да духом крепким. Сны страшные снятся всем. А вампир  любит  ужас, поэтому насылает ужасы. Иди, матери помогай, бестолочь!

И вновь ему показалось, что мир окрасился  алым. Видение тут же пропало.

Едва волоча ноги, человек вышел на улицу, и  едва не столкнулся с ненаглядной.

– Пройдёмся?– предложил он.

Она согласно кивнула.

Некоторое время они шли молча, затем девушка всё же спросила:

– Что с тобой? Бледный ты какой-то.

– Не знаю,– не врал он.– Спал, наверное, плохо.

– Как это?

– Я не помню.

Всю дорогу они о чём-то разговаривали. Он почему-то не помнил тех слов. Он шёл словно в бреду. Перед глазами его тлел закат, в душе  клубился мрак. Вокруг уже вовсю валил снег, юноша  не замечал этого. Шёл вперёд, пока не споткнулся о корягу и не упал. В этот самый момент он и пришёл в себя, с удивлением посмотрел на склонившуюся над ним девушку.

–Что с тобой?–  уже твёрдо говорила она, словно что-то подозревая.

– Я не знаю.– Он встал, отряхнулся, хмуро посмотрел вдаль. Буря настигла их на  опушке леса. Странно, что пришли они именно сюда.

– Ты что-то хотел сказать,– напомнила девушка мягким голосом. – Что?

– Ты красивая.

– Это ты уже говорил,– хихикнула девушка.

– Ну а что же тогда ещё?

– Думай,– она улыбнулась, медленно пошла прочь.

Молодой охотник остался наедине со своим недоумением.

В момент, когда девушка скрылась за снежной стеной, падающий снег окрасился алым, в то время как лежащий на земле остался неизменно белым.

– Что же со мной творится?– простонал молодой охотник.– Кто-нибудь скажет?

Он поднял глаза и увидел, как снежная завеса исчезла, а по белому полю бредёт его ненаглядная. Красная тень тянулась за ней. По  одежде стекала  кровь, слишком яркая, чтоб быть настоящей. Девушка словно не замечала раны, неспешно шла вперёд, но было видно, как стали дёрганными её движения.

И парень бросился ей вслед, на ходу выдумывая всякую чушь.

– Вспомнил?– обернулась она. Её слова, словно таран, разбили реальность в клочья, отчего перед глазами юноши потемнело.

– Нет,– прохрипел Кженик. На этот раз он врал, мысленно произнося  одно лишь: « не отпущу!»

– Ну раз нет…– обиделась девушка.– Раз нет, иди-ка ты домой.

– Давай, я лучше провожу тебя, а потом пойду домой.

– Как хочешь,– равнодушно произнесла она.

Весь оставшийся день он колол дрова, а когда  стало темнеть, уговорил отца взять его на охоту. Взрослый человек поначалу противился, но затем сдался под напором молодого охотника. Для него осталось загадкой причина поведения сына. Кженик же поймал себя на мысли, что пора привыкать к опасности, тогда и дурь всякая из головы сама вылетит. Идея не покидала его до самого вечера, а когда  свет стал угасать, почему-то засомневался. Былая правда теперь казалась жалким оправданием собственного бессилия. Страх рос буквально  на глазах. Впрочем, отступиться он уже не мог.

Вечером, едва стемнело,  группа из пятнадцати мужчин  отправилась пытать счастье в лес, что стоит на самом краю мира. Пятнадцать человек, с детства привыкших к близости смерти, сызмальства видавшие страшные, порой необъяснимые вещи. Этой ночью они не шли охотиться. Этой ночью они шли убивать нечисть, которая мешала жить.

По словам старожилов, в этой глуши вновь поселился вампир. Тот самый, который пьёт кровь для поддержания жизни. Тот самый, которого так просто не возьмёт  металл и камень, и если он слаб, то ещё можно попытать счастье. А этот был слабым, раз отчалился, да стал воровать скотину.

Поговаривали, что началось это прошлой ночью, когда наутро нашли двух обескровленных телят. Нелюдь была слаба, раз не смогла даже скрыть следы. Старики почему-то считали иначе, и не хотели отпускать детей на самоубийственную охоту, когда луна так близко к лесу почти полным глазом глядит на мир тьма.

– Брехня,– говорил горластый Ырк, удивительно высокий для своего племени. – Был здесь однажды упыряка, так быстро его выпотрошили. Из Тараты, сволочь, к нам прибежал. Думаю, этот оттуда же. Путь-то неблизкий. Отощал да обозлился теперь, чертяка…

– Заткнись!– оборвал его Арик.– Накликаешь беду…

Великан кивнул, перехватил поудобнее дубину, всмотрелся во тьму. Взрослый, он видел в темноте: чёрные деревья и цепочки звериных следов  на свежем снегу окружали людей.

Некоторое время брели молча, осторожно. Вокруг было спокойно. Люди же ощущали тревогу. За каждым деревом им казался враг, под каждым кустом виделось болото. Чем дальше они уходили вглубь, тем сильнее был их страх. Не страх смерти – страх вернуться домой уже мёртвым, слугой вампира.

Вскоре их ожидания отчасти оправдались. Когда посреди темноты раздался резкий скрип, а тьма чуть впереди взвихрилась и выстелила во все стороны горстью зеленоватых огней, Кженик застыл на месте, не в силах преодолеть мимолётное смятенье. Он знал, что следовало делать, но тварь давила решительность на корню. Она высасывала из человека жизнь, сковав мышцы холодом. Взрослые только-только поднимались с земли, дабы не угодить в сеть «призрака  страха».

« Сдавайся»,– услышал человек   надрывный голос.

Он  уже рад бы сдаться, но не мог, ибо в душе крепла уверенность в победе. Он просто подпустил тварь ближе, затем опустил руку на склизкое тело и выпустил на волю свои ярость и отчаянье. Противник заверещал, заколыхался, и осыпался  невесомым пеплом. Одновременно с этим по руке человека что-то скользнуло  вверх, застыло в области груди да растворилось. Мерзкий горький привкус на долгое мгновение осел на языке, а затем в глазах юноши зародился огонь, чувства обострились. Тьма оказалась повержена, но не уничтожена. Она многое потеряла, хоть и теперь обрела новое вместилище. Кженик не замечал этого. Он был безумно рад, что остался жив и не проиграл при этом.

Да что там, это была победа, первая победа над страхом!

Впрочем, едва он пришёл в себя, обнаружил, что рука в чём-то  липком и горячем. Он поднёс руку к глазам: ладонь была в слабосветящейся крови, от чего мгновенно стало дурно. Едва приступ прошёл, кровь испарилась, а взрослые охотники столпились подле молодого охотника и непринуждённо обсуждали его победу, уважительно кивая на парня. Отец юноши молчал. Его буквально распирала гордость от успеха сына.

– Чего встали?!– не своим голом закричал юноша, когда понял, куда они вляпались. Было ещё не слишком поздно, и охотники успели таки заметить, услышать перестук капель, слишком резкий скрип веток и хриплый вой ветра. Приближалось то, чего боялся каждый из них. Это был отнюдь не вампир.

Названия у существа не было, каждый называл его как хотел. Впрочем,  ходила и ходит легенда, в которой  упоминается эта нечисть. Сказатель именовал нечисть « рабом света», мол, в   далёкие времена, когда ещё не было людей, одна тварь отринула своё истинное предназначение, за что и получила кнутом по спине, став рабом, свет проклял её, с тех пор никому не дано её узреть. Ещё она не убивает, а забирает с собой, и только тень несчастного возвращается домой, до рассвета ютятся у печи, вздрагивая от ветра…

– Бежим!– крикнул кто-то.

Люди побежали. Кто куда.

Волей судьбы, Кженик не остался наедине с опасностью, и каким-то чудом не отставал от взрослых охотников, привычных к подобным забегам. Внезапно всё исчезло, а люди по-прежнему бежали вперед, не разбирая дороги. Страх гнал их до тех пор, пока силы не иссякли.

Кженик упал, долго лежал лицом в снегу, хрипя и кашляя. Ему казалось, что опасность вовсе не миновала, а по-прежнему бродит где-то средь деревьев. Что-то противное и тягучее возникло в его душе. Гадкое ощущение не давало ему свободно вздохнуть,  горькая вода ослепляла.

– Где мы?– наконец произнёс он, чуточку придя в себя.

– Где-то здесь?– ответил кто-то из темноты.

– То есть?

– Как тебе объяснить?.. В общем, дорогу назад найдём.

– А это не опасно?– Кженик с трудом принял вертикальное положение, оглянулся.– Вдруг, там кто остался.

– Так и есть,– ответил другой голос. Одновременно с этим лязгнул клинок, доставаемый из ножен. Молодой охотник от неожиданности вздрогнул, сделал шаг назад. По неосторожности  наступил на ветку, и та с треском переломилась, что мгновенно вызвало смешки из темноты.

– Ты везучий,– сказал третий голос.– В темноте ещё не видишь, а не отстал. Нигде не упал, не расшиб лоб о ближайшую сосну.

Юноша развёл руками, тем самым принимая истинность слов. На бегу он не слишком забивал голову такой мелочью, просто бежал, ориентируясь на звук. Да и деревья каким-то странным образом словно легонько светились…

– Возвращаемся,–  прозвучал голос отца.– Надеюсь, остальные помнят, где мы разошлись. Бродить  сейчас поодиночке – хуже смерти.

Молодого охотника схватили за руку, потащили вперёд. Ветки, которых он раньше не замечал, и стволы теперь обрели плотность, и почти  ежеминутно он тёр лицо или спотыкался. Путь постепенно стал шире и свободнее, словно они шли по тропе, и юноша был этому безумно рад.

– Постойте,– сказал кто-то впереди.– Слышите.

Люди прислушались, но не услышали ровным счётом ничего. Вязкая тишина повисла над лесом. Не было слышно даже скрипов веток на ветру. Странно…

– Нет,– ответил кто-то.– Что ты слышал?

– Какой-то треск, словно ломается ветка. Может и показалось, слишком тихим был этот звук.

– Может, и не показалось,– ответил кто-то  позади  Кженика.

– Кто это сказал?–  обернулся вождь, но никого не увидел.– Кто?

Человек едва ни кричал.

– Что происходит?–  тихо спросил Кженик, покрепче сжимая древко.

– Там никого нет!

В то же мгновение удар буквально развернул юношу на месте. Оружие выпало из его рук, он остался практически беззащитным. В это же время, пусть и на короткий момент,  под гнётом собственного страха Кженик распахнул глаза: перед ним, практически  в паре шагов, клубком змей  возвышалось нелепое существо. Самые длинные щупальца-отростки сомкнулись на шее вождя, при том, что остальные охотники только-только разворачивались, чтобы дать отпор неведомой опасности. Для них тварь была невидима. Но на то они и охотники, что знали, как с ней бороться. Арик  же не выпускал рукоять ножа. Он что было силы вонзал клинок в смертельную ловушку, а  тварь только веселилась да позволяла играть с собой на равных.

Внезапно взгляд жёлтых глаз переместился на молодого охотника. Мгновение спустя  он перестал видеть  противника, его вновь окружила ночь. С содроганием, он ощутил свою беспомощность, попытался нагнуться за оружием и одновременно с этим корил себя за безалаберность. Нет бы  сразу схватить копьё, а он стоял, смотрел…

Удушающая боль захватила юношу в тиски как раз в тот момент, когда его пальцы коснулись ещё тёплого дерева. Его отбросило на полшага. На землю охотник не упал, ибо завис в воздухе. Человек силился бороться. В любом другом случае у него бы это вышло. Теперь он был беспомощен и беззащитен. Тварь, убивающая его, была слишком стара  передавать такому мальцу победу.

Казалось, ничто не способно его спасти. Он уже  готовился к смерти, а  перед глазами его помутнело. Было невозможно сделать единственный вдох,  руки теряли силу. Сын вождя умирал. Он признавал своё бессилие.

Совсем чуть-чуть оставалось до его кончины…

Удар, заставивший его открыть глаза, заставивший перебороть себя и сделать глоток воздуха, был чудовищен. Человек не способен к такому. Впрочем, именно человек нанёс его. Защищая дитя, воин обрёл божественное могущество. Он не ведал, что руководило им в тот момент, но миг был слишком краток, чтобы дать сыну возможность  обрести свободу. В мгновенье Арик постарел на несколько нет, из его носа и ушей брызнула кровь.

–Прочь,–  ни то кричал, ни то рыдал он.

Человек ударил вновь, но удар уже не имел прежней силы. Мощь кулака обрушилась на твёрдую чешую. Кость треснула, её владелец не заметил этого. Тварь засомневалась, стоит ли добыча ран. Создание видело, как постепенно в глазах мужчин разгорается грозное пламя, ведь на месте Кженика запросто мог быть кто-то из  них…

И тварь отступила, оставив молодого охотника. Некоторое время  юноша лежал без чувств. Затем очнулся, попытался приподняться.

– Лежи,– опрокинули его.– Ты и так везучий. Негоже судьбу в очередной раз испытывать.

– Что произошло?–  кое-как произнёс человек. Его поняли, даже ответили.

– Хищник напал на нас, тот, кто когда-то правил в море, а теперь наказан. Говорю, везёт тебе. После встречи с такой падалью  мало кто выживает.

–Где все?

– Поблизости бродят, стерегут нас. Лежи пока, скоро придётся идти.

– Сколько я провалялся?

–  Много. Рассвет скоро. Пора возвращаться…

Возвращение заняло значительно больше времени, чем путь вперёд. Тьма рассеивалась, сырые лучи проскальзывали сквозь пышные кроны, и от этого света становилось не по себе. Объёмные тени скользили от дерева к дереву, отчего  порой сложно было разглядеть ловушку. Охотники словно опомнились, теперь уже чувствовали опасность загодя. За это Кженик был им благодарен.

До посёлка оставалось совсем немного. Лес стал редким. Светлее становилось с каждым шагом.

Поначалу красные точки поверх снега казались юноше очередным видением. Но галлюцинация не спешила исчезать…

Кровь оказалась настоящей, человеческой. Убийца был жесток, а жертвы  умирали долго, в мучениях. Их чёрные потроха и разорванные тела были свалены под деревом, отрубленные голова были сложены дугой, словно убийца усмехался над людьми. Крови было мало, отчего всё казалось  слишком неправдоподобным. Это была реальность, люди в этом не сомневались.

– Вампир,– пророкотал Арик, его поддержали молчанием. Люди  уже отвыкли от подобных зрелищ. Они привыкли охотиться и не видеть подобных картин, жертвами были их предки.

– Найдём и уничтожим,– совсем негромко проговорит Сныт.– Найдём… и уничтожим…

Казалось, он и сам не верит в свои слова, слишком жалко и отчаянно они звучали. Более того, Кженик видел в глазах охотника  тревожный огонёк. Человек был на грани, словно впервые вышел на охоту. Однако это было не так. Значит, ночью произошло что-то вон выходящее.

Люди шли, как восставшие из могилы мертвецы. Их движения были дёрганными и неуклюжими. Шаги стали маршем. Позади всех плёлся Кженик. Перед его глазами по-прежнему плескался туман. Юноша никак не мог поверить, что бывший человек способен сделать подобное. Помимо страха в душе почему-то родилась  зависть. Молодой охотник всячески душил её, а она никак не хотела исчезать.

У   въезда в  посёлок стояла  девушка. Сквозь снегопад её сложно было разглядеть. Кженик же узнал её сразу. Он невольно ускорил шаг,  под весёлые взгляды взрослых подошёл к ней.

– Ты ранен?–   взволнованно произнесла она.

– Нет,– спокойно сказал юноша.– Но было тяжело.

– Расскажи,– мгновенно схватилась за мысль она.

–Ды чего рассказывать-то? Везучий я. Дважды чуть не убили, но, как видишь, живой.

– Кто ж так с тобой?

– Кто, кто?– усмехнулся парень и вздохнул:– Враги, с которыми придётся бороться. Знаешь, было страшновато.

– Врёшь,– усмехнулась она в ответ.

Молодой охотник стал серьёзным:

– Вовсе нет. Пока не окажешься там, не поймёшь. Рассказывают многое… это слова. А я тоже там был, поверь, там страшно. Не знаешь, Фелис не вернулся?

– Нет, вроде. Думаешь, с ним что-то случилось?

– Да нет… Чего с ним случится. Он знает лес лучше нас всех взятых. Только не пойму, почему до сих пор не вернулся. Странно это. Раньше  по холоду уже через ночь возвращался.

– Послушай… всякое говорят. Скажи лучше ты: что в нём особенного, что звери и нечисть его не трогают?

– Уж чего-чего, а этого я не знаю. Вот вернётся, спросишь. Мне это без надобности… Тем более после того, как огрёб однажды за такие расспросы.

– Ясно,– кивнула барышня.

– Эа, ничего нового не происходило?– нахмурился парень. Только теперь он учуял ядовитый аромат, который раньше никогда не ощущал.

– Человек один проездом,– ответила девушка.– Как узнал, что вампир завёлся, решил  остаться. Говорит, когда поймают, убить поможет. Да жестоко убить, другим в пример.

Парень зевнул.

–Ты-то откуда это знаешь?

– Так говорят же…

– А, ну тогда ясно. Ладно, увидимся мы с этим человеком. Только завтра. А сейчас я спать.

С этими словами, он переступил через границу ворот, и странная боль тотчас пронзила его. Показалось, что череп крошится, а сердце сжалось. К счастью, секундой позже всё это прошло, а молодой охотник, тряся головой, отправился домой.

***

Подкралось утро незаметно, и было какое-то двойственное ощущение от пробуждения. С одной стороны хотелось действия, с другой стороны глаза не желали раскрываться. Словно тонкая полоска белёсой жижи застыла на веках, чего быть не могло.

Человек заворочался, приподнялся  на локте. Было темно, матерь уже ушла доить коз. Кое-как встав, молодой охотник   вышел на улицу, сел на пороге.  В небе  горели звёзды,  чёрная синева казалась такой манящей…  В   пучине неизведанного плескались облака. Они плыли пока на самом горизонте. Лёгкий морозец кусал лицо и руки. Человек не замечал этого. Он думал, не замечая окружающего мира.

Его мысли были где-то далеко, в них рождался мрак. Человек вновь и вновь вспоминал трупы, до крови кусал губы. Его одновременно воротило и  тянуло к той силе, что способна на подобное. Он сомневался, не знал, что делать. В конце концов, мысли легли на другой  вопрос: что с ним станет, после смерти. Ведь дух его уйдёт, а тело останется гнить в земле. И, может, его тело ещё пройдётся по сырой земле, но «оно» будет уже не Кженик, а кто-то другой, сильный, верно, тёмный, сеющий смерть…

Он тряхнул головой, отвлёкся, поэтому услышал приближающиеся шаги.

Человек, который встал  против юноши, оказался высоким и худым. Лица не разобрать в темноте. Мужчина курил и кашлял.

– Доброго утра,– поздоровался незнакомец.– Я  Нельс. Я здесь проездом.

– Я Кженик,– угрюмо произнёс юноша.– Это ты поможешь убить вампира?

– Да. У меня есть нить и чудесная игла, которые помогут вам.

– А они помогут?

– Поверь, если сшить вампиру губы и клыки этой нитью, он никогда больше не сможет разомкнуть рта. Кость со временем срастётся, но к этому времени он умрёт от голода. Я делал такое  не раз, сделаю и сейчас.

– А почему бы ему не вырвать клыки или не перерезать нить?

– Всё просто: эта нить, не так проста, как кажется. Ядро волокна пропитано ядом. Вырвать клыки он не сможет лишь потому, что тоже умрёт от голода. Клыки ведь у него растут медленно, в отличие от всего остального.

– Не слишком ли жестоко?

– По-твоему, он заслуживает меньшего? Только не ври.

– Нет,– на полном серьёзе ответил Кженик.– Увы, нет.

– Вот и я о том,– он выдохнул едкий дым,– что нечего его мгновенно уничтожать. Пусть помучается перед смертью. Так же, как несчастные, которых он погубил.

– Личные счёты?– догадался парень.

– Да,– без промедления ответил Нельс.– Я давно с такими дело имею. Ты даже не представляешь, как давно. Ладно, пойду я. Нечего мне тебя всякие глупости рассказывать. Испугаешься, станешь бояться. А меня бояться не надо. Бояться следует вампира.

Человек неслышно удалился, вместе с ним пропал удушающий табачный аромат. Кженик остался один, и перед его глазами почему-то встала ужасная морда, перечёркнутая линиями шрамов. Он узнал  в этом кошмаре себя… И вновь мир стал красным, а небо словно подмигнуло ему. Когда  кошмар развеялся, человек встал, неспешно пошёл по улице, сложив руки за спиной.

Он дошёл до окраины, привалился спиной к стене дома. Почему-то ему стало страшно. Ему виделось, как мир рушится, как в огненной пелене исчезают близкие. Над пропастью в  его фантазии брёл сгорбленный вампир. На своих плечах он нёс красное небо в мешке…

– Не знала, что ты здесь?– произнёс знакомый женской голос.– Неужели тебе тоже не слишком хорошо?

– В смысле?– удивился парень.– Что за слова ты говоришь?

– Ты не понимаешь, человек,– тихо  произнесла мёртвая девушка.– Ты этого не видишь…

– Что видишь ты?

– Это ты сам узнаешь,– сказала она.– А теперь согрей же меня… Возьми за руку… Обними…

– Эа с тебя голову снимет,–  равнодушно ответил парень.

– Плевать!– воскликнул призрак, сделал шаг к молодому охотнику.– Плевать! Я спасу тебя… Мы будем вместе… Никто не разлучит нас…

– Знаю, слышал…

– Не противься, я спасу тебя,– настаивала мёртвая  девушка.– Ты не понимаешь, чего лишаешь себя.

– Понимаю, что потеряю, если послушаю тебя.

– Нет… Тот человек, что пришёл вчера… Прогони его. Он чувствует нас…

– И что?– усмехнулся Кженик.– Я тоже вас чувствую… Мы все вас чувствуем.

– Ты снова не понимаешь...–   тихо произнесла она.– Он был здесь до твоего рождения… Это он стал причиной моей смерти… Прогони его…

Человек больше не слушал бредней, он развернулся, собрался уже уходить, как последние слова, заставили его остановиться:

– Ты не умрёшь этой ночью, безумец!– слова звучали как проклятие, и он был готов поспорить, что в иной раз был бы рад этим словам, сейчас они были чем-то высшим, чем простой фразой. За ними был какой-то смысл. Но узнать большего не представлялось возможным:  призрак  исчез в предрассветной дымке…

Он  ещё долго бродил по пустому селу, и солнце освещало ему дорогу, а на окраине начал собираться народ. Люди готовились ловить вампира. Верховодил ими приезжий Нельс. Почему-то ему все верили. В свете дня человек казался хищным и жестоким. Сухое костистое лицо и тёмные глаза,  жёлтые зубы, редкие седые волосы. Пальцы тонкие, узловатые, при этом легко гнули гвоздь, едва люди засомневались.

Кженик встал позади, стал слушать. Слов он не слышал, почти мгновенно провалился в раздумья. Ему хотелось  многого, и многое он мог осуществить. Чисто механически он поймал верёвку, соорудил петлю. Только тогда он очнулся, посмотрел на детище своих рук с недоумением.

– Бывает,– похлопал по плечу Нельс.– Только не задумывайся на охоте, хорошо?

Кженик кивнул. Развернулся и пошёл домой. Всё  до жути надоело. Сейчас ему хотелось мяса. Много мяса…

Минут тянулись медленно. Он  был занят делом,  много думал. Часто его отвлекали, и приходилось вновь и вновь ловить себя на мысли, что он ходит по которому кругу, а мысли едва ли достигают одной точки,  затем приходится всё повторять. Он обнаружил в душе тьму, и она росла. Человек менялся с каждой минутой. Ему казалось, что кругом сплошь враги. Что их следовало уничтожить. Было  больно хватиться за нож, и тут же его отбрасывать, стыдясь и убиваясь. Чем ближе был вечер, тем сильнее становился страх: а вдруг сегодня всё закончится? вдруг, его убьют? Эти мысли  не имели основания, а он почему-то верил в них. Стыдно признаться, порой он шарахался от собственной тени. Больше  его пугались разве что родители, которые следили за Кжеником. Слёзы лились по щекам матери,  под тяжёлым взглядом отца она отворачивалась в угол, что-то нашёптывала. Отец точил оружие, осторожно поглядывая на дитя. Он видел его боль, что-то догадывался, но не мог себе признаться в этом, поэтому с силой водил камнем по металлу, зажав топор в коленках. А Кженик словно не замечал этого, продолжал превращаться в чудовище, не в силах перебороть страх и отчаянье. Вместо слов из его горла порой вырывался хрип, он кашлял, выбегал на улицу, чем только пугал псов. Да, даже псы теперь лаяли на него, словно не узнавали.

Пару раз он подумывал о самоубийстве, вооружался верёвкой, уходил в сарай. Его не останавливали: знали, что юноша не решится. Беспокойное поведение его было списано на переживания после охоты, в которой он едва  не погиб. По правде говоря, так это и было. Безумие создавали страх и отчаянье, долг всячески противился, в момент действительно смертельной опасности приобретал страшную силу, и руки парня дрожали.

Борьба двух начал не знала конца. Юноша, в чьей душе творился хаос, ходил унылый и подавленный. Он так и не мог сделать выбор. Он привык, что часто выбор делают за него. Теперь человек был полон сомненья, что только мешало определиться.

Ближе к вечеру фантомальные  боли коснулись тела парня. Теперь он старался вообще не думать, при этом избегать людей. Родители оставили его, что-то шептали за дверью. Бабка « подбадривала» протяжными стонами из-под груды шкур.  Охотнику, меж тем, казалось, что всё наоборот всё возвращается на свои места, а кровавые галлюцинации с рождения не отступают от него. Просто теперь ничто их не сдерживает. И Кженик таки успокоился, подставив лицо свежему ветру.

Перед самым закатом он сидел на пороге, лениво наматывал верёвку поверх  деревянных пластин наручня. Рядом села она, как-то слишком долго и пристально на  него. Юноша насторожился, стал ожидать от беседы подвоха. Беспокойство снова зародилось в душе, но пока Кженик решил вести себя спокойно, дабы не смущать её.

Наконец она произнесла, с беспокойством заглянув ему глаза и почему-то поджав губки:

– Ты не в себе.

– Я знаю,– безразличным тоном ответил парень.

– Это произошло за сутки. Ты, часом, не болен?

Парень закашлялся, выплюнул на  снег упругий комок:

– Нет. Просто волнуюсь. Всё слишком быстро, я не поспеваю,– здесь он не врал.

– Ты ужасно бледный,– произнесла она, взяв парня за руку. - И горяч.  С тобой точно что-то не так. Скажи, прошу, пока я рядом…

– Хорошо,– нехотя согласился парень.–  Скажу… пока ты рядом…–  перед глазами пронеслась  вспышка алого света, он отвернулся, глубоко  вдохнул свежего воздуха, затем посмотрел ей в лицо.– Хорошо… Я люблю тебя.… Выходи за меня замуж…

– Мог не говорить,– сказала она, приблизившись.

– А теперь оставь меня, пожалуйста,  в покое. Мне следует подумать.

Голос его стал чересчур резким, и девушка невольно обиделась. Она не стала  произносить лишних слов: тихо ушла, оставив парня наедине с возникшим безумием. Он проводил её взглядом, вздохнул. Так надо. Просто так надо.

А тьма тем временем крепла в его душе, и вместе с ней росло что-то возвышенное и светлое. Как звезда на ночном небосводе    горел в его душе призрачный свет. Кженик знал, если умрёт и он, душа его исчезнет. Наследие «призрака страха» всё крепло и крепло.  Тлетворное прикосновение даровало возможность выбора, хоть и само стало причиной беды. Более того, Кженик чувствовал  ответственность перед собой и остальными. Знал, что в любой момент может всех предать. Зло в его душе, рождённое  позапрошлой ночью, делало его сильнее. Отринув его, он мог обрести большее. Но на это требовалось время и покой, которых ну никак не было. Отступиться он не мог ни там, ни там…

Сомненье! Чёртово сомненье! Оно вернулось вместе с появлением девушки, росло с каждым ударом сердца. Любимую он не винил, а напротив был благодарен. Она напомнила, что смиряться не следует, что помимо тьмы есть ещё и небо, вечно-голубое, прекрасное, совершенное.

С наступлением сумерек стало трудно дышать.

Кженик пошёл к петле, лежащей на земле, блекло поблескивающей в  ленивом сумраке. Он знал, что там всё кончится, что осталось немного: либо тьма поглотит его, либо он вернёт себя прежнего. Или-или, и это правда. В этом нет сомнения, здесь сомнений попросту быть не может.

Тьма постепенно  укрывала снег свои величием, а человек так медленно шёл, что только к завершению подготовки подошёл к нужному месту. Только теперь он увидел, сколько хмурых лиц на границе села. Охотника трясло, бросало в жар, затем жар становился воистину невыносимым, его голова обвисала. Длилось это меньше мгновения, люди странного поведения практически не замечали. Они ждали, им было не до мелочей.

В какой-то миг Кженик усомнился, что он придёт. Юноша практически ничего не знал о происходящем. Всё вокруг ему казалось величайшей глупостью: встать и ждать, при условии, что вампир вряд ли так глуп, чтобы прийти. Ну, полнолуние… И что теперь? На каждое полнолуние выходить толпой к воротам ждать чего-то…

Нельс так не считал.… Но на всякий случай  сломал печать на глиняном горшке, тем самым  выпустил на свободу заклятие. Вампир не в состоянии противостоять ему… Он придёт.… Придёт на запах крови…

И он пришёл, совсем так, как этого ждал бывалый путешественник. Явился, укрывшись  ночью. Его шагов не было слышно. Казалось, он парил над самой землёй. Худой и бледный, с окровавленным лицом. Он был мёртв, и  торчащие  осколки рёбер только подтверждали это. Он оказался молод, что, впрочем, неудивительно, и он был местным. Едва ли не каждый узнал его. Сложно было не узнать старшего сына  вождя, пусть и в такой ипостаси. Практически каждый из охотников вздрогнул, невольно сделал шаг назад. Даже Кженик на миг пришёл в себя, с ужасом посмотрел на брата.

Вампир ухмыльнулся, прыгнул вперёд. В тот же миг Нельс бросил петлю. Человек промахнулся, а нежить повалила ближайшего охотника, шипя и вереща какую-то чушь, перегрызла несчастному горло. Кровь ещё била из раны, а вампир уже добивал второго, и целился на третьего. Прыжок…

Кженик оттолкнул Брана, тем самым  попал под удар сам. Тварь повалила его на землю,  человек стал упираться, отпихивать неминуемую смерть. Юноша  пытался отпихнуть уродливую морду. Нежить  ярилась, стремилась добраться до шеи, и в какой-то момент откусила человеку палец…От боли он растерялся, закрылся рукой, и в тот же миг деревянные пластины  защиты  разлетелись  щепками, брат нацелился на горло…

Кженик закрыл глаза… Он почувствовал, как тончайший вихрь зарождается в груди, как становится тепло…

Удар!

Юношу почему-то обдало кровью. Он открыл глаза,  увидел страшную рану, зависшую над ним. Вампир изогнулся, бросился на напавшего и тотчас лишился головы. Арик бил наверняка, понимая, что второго шанса может и не быть. Сломанная рука не стала охотнику помехой.

А уродливый труп забился в конвульсиях. Из раны  стал валить дым, в течение минуты труп иссох.

Окровавленный Кженик приподнялся, посмотрел в ночь. Ему хотелось пить, он как-то иначе смотрел на людей… Он не видел знакомых, он видел лишь мясо. Его ломало, от боли перед глазами  проносились искры. Он ощерился, зашипел. Все сочли это вспышкой боли. Молодой охотник приподнялся на локте, с большим безумством посмотрел в небо, чем прежде.

Тьма в  душе  вытеснила разум. Человек на миг перестал отличаться от животного. Из раны хлестала кровь, Кженик поднёс руку к глазам, любуясь переливчатой игрой капель среди темноты. Существо, в которое он превращался, сложно было назвать человек, но при старании человек мог воскреснуть. Нужно только дать шанс. Совершенно другой вопрос, будет ли шанс дан…

– Теперь он  тоже вампир…– сказал Нельс. Охотник сетовал на себя  за промах. Впрочем, юное чудовище дало ему шанс отыграться. Этот шанс упускать было нельзя - Его следует убить, пока он не стал чудовищем.

– Нет,– тихо сказал Арик, поднимаясь с земли. Смерть старшего сына стала для него воистину сильнейшим ударом, смерть младшего  стократ труднее пережить.– Он ещё не заслужил этого.

– Уже заслужил,– сказал путешественник и указал на юношу, слизывающего кровь с руки.– С рассветом он станет чудовищем. Хотя… Он  уже чудовище, раз так быстро меняется… В нём тьма… И это был его брат!

– Никто не посмеет убивать моего сына!– ярился Арик.– Никто… Я и так убил одного…

– Я не буду его убивать,– спокойно сказал Нельс.– Я просто зашью рот, и он не сможет пить кровь. Затем мы отпустим его, и ты будешь знать, что твой сын жив.

– Это правда?– засомневался вождь.

– Это правда,– сказал Нельс.– Хватайте его, несите в дом. Это будет больно, но он выживет. Остальные не умирали, не умрёт и он…

Утром, когда  ещё было темно, молодой охотник покинул родной дом. Боль гнала его, он больше не мог находиться среди  предателей. Впрочем, это было бы правдой, если бы не жажда, которая гнала его куда  сильней ярости и отчаянья…

III

Шёл дождь… Самый обыкновенный дождь без примеси опостылевшей мистики… Небо было тяжёлым, холодным, тоскливым. Косые струи распугали всю живность, и теперь он зло сопел, глядя на  круги по воде. Они мешали отражаться небу, сейчас он был счастлив этому… Небо… Оно теперь не друг, но и не враг. Солнечный свет не убивал его, даже не ослаблял. Просто палящие лучи вызывали  нечаянную злость, а она порой не затихала до самого заката.

Он посмотрел на руки. За зиму кисти стали тонкими, да и сам он сильно похудел, стал похожим на чудовище из ночного кошмара – скелет, обёрнутый в материю.

Поначалу  он думал, что  погибнет в первые же часы новой жизни. Тогда его  сильно трепало, и  даже  колкие снежинки оставляли кровоточащие царапины. Он словно повторно обезумел, бросался на редких людей, что шли по его следу в первые недели обращения. Видимо, за это люди сделали его таким… С тех  пор он успел порядком успокоиться, смирился со своим одиночеством. Смерти себе и некогда близким он не желал. В конце концов, недовампир кое-что обрёл, правда, при этом слишком многое потерял.

Прошлая жизнь упорно не желала выветриваться из памяти. В момент особенно острой тоски он залазил на дерево, глядел на звёзды и луну. Ему казалось, что только небесные светила его слушают, понимают. Вразрез со всем миром, он уверовал во что-то высшее, и именно этот некто помог ему справиться,  смог дать ему то, что  смогли получить немногие из живых…

Сейчас наступило лето. Охотник сидел  на краю небольшой речушки. Где-то на дне была рыба, охотник чувствовал её. Она была напугана. Развеселившись, он бросил в реку комок грязи. Рыба мгновенно бросилась наутёк, он сам лишь  печально мотнул головой, отбрасывая мгновенную радость. Не до того.

Он был голоден. Он вечно голоден. Сейчас он жаждал крови сильнее, чем обычно, но как назло  дождь разогнал дичь. Зверь слишком осторожен, дабы позволить подобраться  близко.

Бросив очередной взгляд  на взволнованную воду, охотник поднялся, поигрывая палкой, отправился через поле в  лес,  к себе домой.

Трудно представить, каким страшным местом казался лес ещё год назад. Угольные тени под каждым деревом, обилие хищников и нечисти. В детстве он едва не погиб, когда какой-то чертёнок решил позабавиться над ним, в дальнейшем страх не исчез, а затаился, хоть и охотник успешно боролся с ним.

Ныне прежние страхи погибли, на их месте выросла уверенность в завтрашнем дне. Многие враги стали попросту кормом. Крупные твари старались не иметь с ним дело, гиганты попросту не обращали на него внимания. Он был этому чрезвычайно рад.

В последнее время людей Кженик теперь практически не видел. Пару раз забредали в его края  заблудившиеся девушки. Увидев его, они с криком убегали. Впрочем, их страх давал ему силу.

Да, он  пил эмоции, питался  живым духом, если иначе. Отказ от крови сильно покоробил его. Он потерял большую часть скорости,  ловкость и физическая сила уступали собратьям. Он знал это, столкнувшись с себе подобным однажды зимой. Тварь  оказалась сумасшедшей, только поэтому её удалось убить. Возможно, это спасло много жизней… Плевать он на это хотел! В тот момент его заботила лишь собственная шкура, а зверь сам набросился на него. Пришлось защищаться. Видимо, обращение часто лишает разума. Благо, это обошло его стороной. Да, голова на плечах стояла   утерянных ловкости и силы.

« Теперь-то что?–  часто думалось ему.– А? Кому я нужен?.. И почему со мной?»

Он многого не понимал. Выйти в свет и многое узнать ему мешала уродливость. С тех пор, как он покинул дом, лицо было «украшено» вздутым швом на месте  рта. Палач сшил зубы,  дабы причинить  ещё человеку большую боль. Действительно, тогда он едва не умер, и кровь из ран казалась ему настоящим ядом. Он кричал, вырывался. Их было больше, все – не чета ему. Он проиграл, и теперь был вечен, хоть вовсе не желал этого.

Умер он позже,  на исходе седьмого дня. Он упал без сил, сердце попросту остановилось. Вместе с тем перед глазами пронёсся огненный вихрь. Он мысленно застонал, закричал.… Вокруг словно не было ничего. Пустота… Он падал вниз. Ухватиться было не за что. Человек бился в истерике, а свет угасал, всё ближе было дно.

То мгновение, когда  день смешался с ночью, он не забудет никогда. Всё произошло слишком медленно, что бы это забыть… Жизнь остановилась, но вот он вернулся. Не было цели этому. Он просто хотел жить, даже после смерти. Его не пугала смерть. Просто  жизнь невозможно вернуть, а вот он смог! Смог! Смог встать, продолжить путь…

Он жил в землянке, питался падалью. Сила покидала его.  Те хмурые дни, когда вход заносило снегом,  охотник запомнил надолго, с приходом весны стал всё чаше запасаться пищей. Его в первую очередь интересовала кровь… она дарила ему тепло, которого так не хватало, чуточку утоляла жажду.

Что-то промелькнуло вдали. Кженик почувствовал жизнь, замер в предчувствии недоброго.

Человек вышел из-за кустов, разминая пальцы. Он отбросил лук в сторону, схватился за меч, медленно пошёл вперёд, глядя на противника исподлобья. В его взгляде можно было прочесть безумие, и Кженик безмерно был этому рад. Вампиру ещё не удавалось отведать человеческой крови, а этот кретин шёл на смерть сам.

– Мы искали тебя!– сказал человек.– Но выжил я один… Не думал, что ты так  слаб, раз не смог прикончить меня…

« Что ты несёшь?»– подумал охотник, а незнакомец продолжал:

– Теперь я убью тебя, тело твоё, дух твой будут гореть… Прими же смерть, нелюдь.

Он замахнулся. Кженик невольно сделал шаг назад.

– Боишься?– процедил человек.– Правильно! Раньше ты пугал нас. Позволь отплатить той же монетой.

Он нанёс удар, от которого Кженик без труда увернулся. Вампир по-прежнему не спешил нападать. Его смущала самоуверенность смельчака, что-то было здесь не так. Уж если он решился выйти на кого-то из хищников, у него должно быть последнее оружие, секрет, что спасёт жизнь. Идти с железкой можно разве что в присутствии Духа, силы… Этот был из простых, не таких, как родня охотника. Так что же?

– Иди сюда!–  безумец крутанул рукой, груз покинул рукав. Человек не бил наверняка. Достаточно было повалить противника на землю, уж там как-нибудь да разберётся… Недовампир же просто сделал шаг в сторону, и снаряд пролетел мимо .

– Вёрткий!– продолжал человек, разрывая дистанцию.– Но теперь ты умрёшь.

Мужчина достал из-за пазухи  маленький сосуд, сломал печать, выпуская заклятие наружу. Хохоча, он бросил сосуд себе за спину, сам ухватился обеими рукам за меч.

«Падаль…»– подумал Кженик, нарочито медленно приближаясь.

Чем ближе он подходил, тем сложнее становилось сопротивляться странному притяжению. Казалось, оно много крат сильнее воли, и ничто не сможет отодвинуть неминуемую смерть. Человек же  смеялся, что только больше бесило и заставляло рваться в незримых цепях. Можно было сбежать, но какой-то шаг, и мысли спутались, возникла цель, к которой только следовало стремиться.

Безумец видел в глазах боль и хохотал…

Кженик всё же пересилил себя. Он не отступил, не сбежал. Он просто сделал шаг в сторону,  так, чтобы безумец встал между ним и «сластью», сделал шаг, оказался  вплотную с противником. Тот перестал хохотать, начал движение мечом. Было слишком поздно. Потеха сыграла злую шутку. Вампир не обезумел и оказался слишком близко.

Вместо удара мечом воин упал на колени, вампир же только  коснулся его лапой, пустив кровь. Человек умер почти мгновенно,   так, как желал этого Кженик. Безумец не заслуживал боли, хоть и стремился уничтожить невиновного. Пусть так, ведь ничто не вернёт жизнь бездыханному телу.

«Сласть» оказалась пустышкой. Кувшин лишь не давал вампиру далеко уйти, к тому же заклинание было слабым, в течение часа рассеялось, за это время охотник успел хорошенько изучить  паскудное влияние на себе, дабы в следующий раз не попасть впросак.

Дождь кончился, в небе появился просвет. Кженик сидел   под одиноким деревом, смотрел вдаль. Что-то тревожило, что-то  заставляло бросить всё и идти… Куда? Неважно, просто уйти, куда приведут ноги. Человек невольно изменил слишком многое. Тоска сживала парня, он скучал…

Решив, что это просто наваждение, недовампир  решил идти лесом, в конце концов, это должно было когда-нибудь кончиться, нужно  лишь подождать, а он всегда сможет вернуться.

Вещей у него не было,  отправился в путь налегке. Сломав палку покрепче да прихватив  нож с тела убиенного,  охотник просто зашагал вперёд. Периодически он менял направления, дабы запутаться и не знать, куда приведёт лес. То и дело он ловил себя на мысли, что идёт вовсе не куда-то, а в конкретное место. Вспомнить бы, куда…

Слишком тихо стало кругом, стало холодать. Хищник, вынырнувший из-под попаленного дерева не  пугал, а только заставил насторожиться: длинное гибкое тело, короткие клыки, серая шерсть. Падальщик  зашипел, защищая территорию, встал на задние лапы. Ещё мгновение, и он готов был проситься в атаку, лишь бы не пропускать человека вперёд.

Кженик равнодушно снёс животному голову, наклонился над телом, выпил жизнь. Он не собирался  облегчать смерть зверёнышу, просто  так получилось,- привычка, иначе говоря.

За неполный час звери дважды нападали на него. В иной раз, он бы не удивился, если б не свисающая с деревьев желтая паутина. Звери не были вольны. У них был хозяин. Плавать, что он слаб, главное – он есть, и теперь рано или поздно явится. А там уже будет, что будет.

Явственно похолодало, в ноздри ударила гниль. Кженик сбился с шага. Невольно замер, завертел головой. Тьма приближалась. Лес, что стоит на краю мира не любил незваных гостей. Твари здесь страшные. Живые, мёртвые – всякие. Невольники доживают здесь свои дни, гниют в земле Великие… Порой, здесь правит ночь…

Кженик узнал тень, метнувшуюся к нему. Это было подобие человека. Двумерное подобие. Уголь глаз сливался с чёрной кожей, оттого невозможно понять, где что. Рука, нога, копыто – всё едино и аморфно.

– Сгинь, нечисть!– прохрипел голос снизу.– Беги, пока цел!

Кженик   не стал отвечать,  сразу ткнул палкой в лицо врагу. В ответ что-то зашипело, тот же голос, теперь уже разозлённый прокричал:

– Тебе не жить, ырнал!

Кженик ткнул палкой вновь – тварь увернулась, скрылась в щели под деревом,  чтобы позже вернуться в другой ипостаси : серым волком с длинными,  загнутыми внутрь клыками.

– Готовься, человек!

Кженик мотнул головой, взял палку в руки, замахнулся. Выпитая сила бурлила в его крови, он был готов ко многому, и убить глупца не  представляло для него особенно сложной задачей. Убить тело не так просто, как развеять нечистый дух. Он исчезнет сам в свете заходящего светила.

«Тень» напала, неслышно скользнула вперёд,  в паре шагов от охотника взметнувшись в прыжке.

Удар был силён, и будь на месте вампира человек, ничто бы не смогло спасти  от неминуемой смерти. Охотник же среагировал молниеносно в момент прыжка, как раз пока конец палки был чуточку дальше волчьего уха. Удар! Палка нагрелась,  раздался влажный хлопок. Руки бывшего человека с силой дёрнуло, мёртвые мышцы едва не порвались. Пустая волчья голова разлетелась множеством осколков, из  ран мгновенно повалил туман.

Было  непривычно грустно видеть, как умирает кто-то, истинно заслуживающий смерти. Что-то противоестественное заставило Кженика склонить голову, дождаться, пока развеется чёрный дым. Это была первая жертва из « своих», равных. В этот раз он уничтожил собрата, и этот факт не давал человеку покоя.

Палка пришла в негодность, пришлось искать новую.

… Ночь отступила, где-то вдалеке прокричали петухи. Местность смутно-знакомая,  забытая и ненавистная. Кженик пришёл к родному посёлку, хоть и всячески стремился уйти как можно дальше. Тоска, она привела его, и он невольно возненавидел себя за эту слабость. Вернуться назад он уже не мог, словно что-то держало его здесь. Мысли путались, едва натыкались на смутные  образы близких людей.

Перешагнув через страх и отвращение, недовампир осторожно приблизился к родному посёлку, лёг на вершине холма, вгляделся в дома.

За время его отсутствия село подросло, какие-то дома забрались на склон. Людей стало больше, и словно не было опасности поблизости, раз сюда кто-то приехал. Вампир чувствовал  беспокойство у новых людей. Они явно чего-то боялись. Даже движения дёрганные, противоестественные, что ли. Новых женщин было чуть больше пятидесяти, ребятня смешалась с местной. Впрочем, так оно и должно было быть. Здесь каждый  друг другу товарищ. Во всяком случае, так молодой охотник считал раньше, до тех пор, пока не начал сходить с ума.

Люди его не видели, занимались своими делами. Кузнец, которого раньше не было, стучал молотом, подростки пасли скот неподалёку. Женщины то и дело выскакивали из домов, если не хлопотали по двору или в огороде. Жизнь текла своим чередом. Именно это больше всего злило охотника.

Однажды он увидел кого-то, похожего на мать. Лица разглядеть он не мог, несмотря на все усилия. Пару раз он видел отца. Старик заметно сдал, потерял прежнюю стать. Теперь он напоминал битого жизнью человека, хоть таковым не являлся. Да и может ли быть несчастным человек, наблюдавший за казнью сына?

День приблизился к полудню,  когда Кженик отошёл к лесу, лёг в кустах, уставился в пустоту.

Было почему-то скучно. Одиночество стало как никогда томительным. Он закрыл глаза, дабы узреть прохладное ничто. Увидел взамен перед глазами свет. Свет шёл откуда-то сверху. Золотистые нити пересекались патиной, плавно и неспешно опускались вниз. Бархатный голос что-то прошептал. Кженик кивнул, ответил не языком, а порывом. Тотчас  зазвенело, завертелось. Он увидел тех, кого навсегда потерял. Они стояли подле него полукругом, взявшись за руки. Отец с укором смотрел на него, брат легкомысленно смотрел куда-то вперёд, мать… Ведение было коротким, и почти  сразу в небе перед глазами разразилась гроза. Вспышка ослепила его, он дёрнулся, раскрыл глаза. Видение же не исчезло, стало сильнее, объёмнее. Из первородного мрака   кто-то вышел, неощутимый и сильный. Он молча стоял и ждал.

– Чего тебе?– мысленно крикнул Кженик.

– Жду, пока сам спросишь!– ответила пустота.– Где твой брат?

– Он мёртв… Его убили…

– Это следовало ожидать… Ты его наследник, тебе решать…

– Чего решать?

– Пропустить или сразиться.

– Как это?

– Узнаешь.

– Что я потеряю?

– Весь твой род погибнет. Каждый, кого ты знал, заболеет. На долгие семь лет ты станешь рабом смерти. Станешь помогать извлекать душу из тел… И вечно будешь испытывать голод, пока герой тебя не уничтожит!

– Заманчивая перспектива.

– Думай, у тебя семь дней.

Видение развеялось, охотник раскрыл глаза. Стало совсем темно, лес поглотило лёгким туманом. Шептали верхушки ветру. Горела луна. Над посёлком поднялся дым, и Кженик осторожно, словно сквозь сон, направился к своему дому, жаждая узнать  новости. Что-то толкало его, и вновь в душе зародились свет и тьма.

При его появлении псы замолчали, забились  по углам. Скот наоборот зашевелился,  стал биться о стену, шуметь. Усилие воли, и звери чуточку притихли. Так мало, но на большее он не был способен. То и дело отворялись двери, как улицу высовывались взволнованные лица. Люди чего-то боялись, люди… это были не те, кого он знал прежде. Стало быть, предали не только его.

Он умело прятался в тени, то и дело заглядывал в  щели в ставнях. При его появлении люди затихали, старались молчать, заниматься делами. Это раздражало, что порой хотелось  разломать доску, влезть внутрь, расшевелить хозяев. Новосёлы  пугали ещё больше. Они… молились… Вечером, всей семьёй  возле деревянного  божка на длинной ножке. Вот уж это пугало -  слышать их причитания.

Целую ночь  бродил по посёлку, заглядывая в окна, слушая храп мужчин. Всё же было прекрасно  почти не прятаться ночью, иметь возможность пройтись  спокойно, наслаждаясь ночной прохладой. В миг, когда жажда стреляла болью в мышцах, он осторожно  тянул жизнь из скотины…

Наутро он покинул село, на краю леса вырыл руками яму, в ней и уснул. Спал он до заката.

Ещё ночь он бродил без толку, теперь уже слушал чужие разговоры. Часто, люди несли какую-то чепуху о скорой гибели, дескать, пора замаливать грехи, пора готовиться к вечному сну…

Под конец ночи Кженик  стоял на краю  посёлка, глядел, как тускнеет небо, и красным окрашивается будущая синь.

– Ты счастлив, вампир?– поприветствовала мёртвая девушка, выйдя из стены.

Охотник отрицательно махнул головой.

– Говорила я тебе, пойдём со мной.… Не послушал… Горюй - не горюй, а сделанного не вернёшь… Смотрю, ты не знаешь многого, так давай я расскажу,  раз теперь это дозволено. Ты ведь не знаешь, от чего я погибла? Тогда я тебе врала. Я погибла от любви… Ему тоже предстояло стать, таким, как ты, он сдуру всё мне рассказал. Я не хотела его терять, не хотела расставаться, и умерла… В ту ночь он победил, а затем его разорвали… Останки не сожгла, а разбросали по холмам… Тогда я не знала, что ничем не смогу я помочь… В этим местах, кажется на скале, что восточнее, когда-то погиб человек… Он не был колдуном, перед смертью продал душу,  лишь бы отомстить врагам. Но не успел… Слова произнесены, а  желания не было. Он умер от ран… его кровь родила проклятие. Он восстал из мёртвых… не успел совсем чуть-чуть, оказался один на один с бедой… Затем пришли мы, он передал свой груз, бороться, другому, сам ушёл, оставил послание, и ушёл… С тех пор раз в семь лет тьма требует жертву… Избежать её можно только в  случае победы… Можно обойтись малой жертвой… Я одинока, ровно, как и ты. Но хочешь, я позову её, пока она ещё здесь? Не хмурься, она ещё свободна, а будущий муж ещё не увёз её из этого гнойного нарыва… Уходи… Вечером  увидимся.

Кженик не спешил уходить, он спрятался на чердаке сарая, принялся слушать, о чём говорят.

Люди боялись неведомой заразы, что движется с запада. Нежить не так пугала, как нечто. Многие мужчины ушли в лес, готовить новое жильё. Охота остановилась, вождь с зимы не смог убить и кабана, поэтому ходил хмурый и сутулый. Не болезнь, а тоска сгубила его. Он потерял жену. Её обвинили в колдовстве и сожгли. Он ничего не смог сделать… Опять…

Поговаривали, охотник на вампиров не так давно погиб от шальной стрелы. Магия ему была не страшна, а вот деревяшка… Увы, вампир не смог отомстить палачу, поэтому ярился, когда услышал эту новость. Многие сожалели, что Кженик погиб. Ему суждено было стать новым вождём, но раз так… Особенно умные решили подмешать отравы в еду ещё живого главы. Кженик с безразличием выслушал эту новость, заворочался. Бабы на шум среагировали по-своему, и подхватив вёдра, чертыхаясь, поспешили убраться по добру по здорову.

Ночь близилась, пришла она, скисшая и испуганная. Эа стала только красивее. Этот факт заставил Кженика вздрогнуть, не спешить с появлением. Он быстро нарвал цветов, словно улыбаясь, вышел из тени,  громко топая, дабы не испугать ненаглядную.

Она обернулась, вскрикнула, закрыла лицо руками. Естественно, она его узнала.

Пересилив страх, девушка подошла ближе, прикоснулась к шраму.

– Что же они с тобой сделали…

Кженик посмотрел на неё сверху вниз, осторожно провёл рукой по волосам.

– Знаю, ты не можешь говорить…– произнесла она.– Но хоть кивни: ты пришёл сюда по делу или просто так?

Он неопределённо дёрнул головой, отдал ей цветы вместо ответа…

Почти до самого рассвета влюблённые бродили по  посёлку, пугая собак, затем уединились на сеновале возле  родного дома вампира.

[цензура]

… Она не шевелилась,  не дышала. Труп ещё не спел остыть.

Кженик сидел у стены, его  запястье пересекал порез. Он погубил её, забыл… Она была невинной, и кровь сыграла злую шутку… Он забыл… не знал… не важно…

Перед рассветом она умерла. Он попросту её выпил, и  даже сам ничего не успел почувствовать – так сильны были чувства в тот момент. А затем стало поздно. Она перестала дышать. Ему оставалось только погибнуть,  тьма застилала его глаза, взгляд не отрывался от головы, запрокинутой, повёрнутой в сторону двери, словно бы девушка не желала на него смотреть, а если встать напротив, смотрела  осуждающе, что невозможно было  дышать под этим взглядом.

Всё закончилось…

Тут-то вошёл отец. Он  не сразу увидел  девушку, зато мгновенно бросил опасный взгляд на  сына, замер на месте, глядя куда-то перед собой. Он не верил, что этот день настал при жизни. Юноша же только написал собственной кровью на полу « я не виноват» и кивнул на труп…

Ещё долгое время Арик сидел  рядом с сыном  и смотрел куда-то перед собой. А дверь тихо скрипнула,  женщина завизжала и убежала.

Арик рванулся, но Кженик остановил его. Уже ничего не изменить.

А через несколько минут  гомон окружил сарай.

– Выходи, проклятый вампир!– крикнул кто-то.

Почти сразу подожгли  угол.

–Беги, сын,– шептал Арик.– Я задержу.

Он встал спиной к двери. Кженик посмотрел на отца чуточку иначе, чем прежде.

Толчок. Дверь устояла. Толчок. Арик стал медленно сползать вниз - какая-то паскуда ткнула ножом в щель. Толкнули вновь, отшвырнули ещё живого, но уже безнадёжно раненного в сердце человека в сторону. Ворвавшиеся мужики замерли, не в силах преодолеть смятения. Убитый ими вождь, обнажённая мёртвая девушка и вампир у стены с зашитым ртом да с перерезанными венами  вызывали слишком уж причудливые ассоциации. Где-то за их спинами визжали  бабы.

Бран подошёл к вампиру, поднял его за плечо,  заставил смотреть прямо в глаза. Нежить увидела в темноте только ужас, толкнувшие человека на убийство. Люди не лучше зверей – понял Кженик, оттолкнул от себя бывшего товарища. Так сильно толкнул, что человек отлетел к противоположной стене, а вампирская лапа оказалась в крови.

Кженик  посмотрел на дверь, зацепился взглядом за тело отца, ещё хрипящего, но уже безнадёжного, в последний раз скользнул виноватым взглядом по мёртвой Эе, затем перевёл взгляд на толпу, жаждущую крови, людей, которые фактически сломали его жизнь. Вампир  словно обезумел,  мир перед ним окрасился алым. Кженик рванулся на озверевшую толпу, рвал и метал, упивался кровью. Теперь всё окончено, теперь он может уходить… Слишком многое он потерял по своей глупости, но ведь не только он был глуп, а значит расплачиваться придётся не только ему!

Люди бросились врассыпную, он медленно пошёл вдоль домов. Кто-то бросил факел в солому со словами: «хоть не родятся новые упыри». Фраза его взбесила, но именно эти слова  сделали окончательный выбор. Ему некого терять, люди сами шептались о болезни… Так тому и быть. Пусть же так. Память о хорошем горела в пожарище, который они сами организовали. Мёртвым  уже не помочь, сам ырнал уже мёртв.

Кженик молча зашёл в дом, достал из сундука старый плащ.

Он ушёл, и только ветер гнал его. Он ушёл, а значит, бросил их. Ему  уже не требовалось большего наказания. Он ушёл, и след его был окрашен кровью, да пепел пожара оседал поверх кровавой тени…

I

Уже и не было сил, чтобы бежать, и ноги его заплетались.

Их было двое, оба вооружены, ни на шаг не отставали. Он же, слабый и одинокий, был вынужден убегать. Почему? Так уж захотелось хозяевам, что раб – не имеет свободы, он же свободу имел.

Вообще, поначалу их было трое. Но один куда-то исчез ещё  несколько минул назад. Не поймёшь, то ли отстал, то ли задумал какую  пакость.

А  оставшиеся преследователи не отставали, гнали его вперёд, точно дичь.

Он с трудом перепрыгнул щель, вторую, намеревался сделать шаг, как ему попросту помогли его совершить – стрела пронзила ногу, человек упал вниз.

Охотники подошли к третьей щели в камне, что была засыпана костьми животных, и её дна не было видно. Поверх белого  красным пятном выделялся беглец. Кажется, он не дышал.

– Что мы теперь скажем?– проворчал один из преследователей, затем в очередной раз посмотрел на мертвеца, плюнул тому на спину.

– Так и скажем, что упал с утёса…– ухмыльнулся второй.– Тем более, почти что правда.

– Уже дважды говорили на прошлой неделе!– воскликнул первый.– Никто не поверит, и половины денег как не бывало!

– Пусть выкручивается он,– кивок на вышедшего из-за камня чернокожего с длинным луком к руке и  пучком стрел в другой.– В этот раз его вина.

– Глы альта ррр шигаг…– пожал лечами негр, бросив взгляд на мертвеца.– Акха нош…

И захохотал.

 

…Две точки, чёрная и белая,   оказались друг против друга, свет и тьма, как бы. Недвижимыми были только они, а мир вокруг них менялся.

Беглец стоял посреди хаоса, по правую руку мерцала ночь, по левую -  горела звезда. Он был их границей, и только если бы он мог наклонить голову, равновесие  тотчас нарушилось, а мир канул в бездну. А так он стоял, и не замечал, как по бездонной вышине стекает золотой поток чистейшего света. Где-то в нём были души, где-то в нём была  истина.

Легонько подул ветер, человек моргнул. Этот миг почему-то стал вечностью. Всё, что было прежде, исчезло, смешалось, стало иным. Далёкий космос  ответил глубоким эхом – человек очнулся, застонал, - и вновь  окунулся в реку беспамятства.

Теперь он видел ночь, она была холодной. Старуха с коромыслом на плечах шла ему навстречу. Проходя мимо, она запнулась,  вёдра качнулись, вода омыла ноги мертвецу.

– Как же так?!

Старуха уже скрылась во тьме, а он увидел, как вода вспыхнула огнём. Он ощутил боль, и в тот же миг очнулся вновь, дабы спустя краткий миг вернуться в мир теней.

Теперь же он оказался посреди поля. Ветер гонял пыльные вихри. По правую руку были кусты, из кустов шла музыка. Очарованный ею, человек осторожно подошёл ближе, раздвинул ветви и увидел чёрное гладкое дерево крышки. Пианист же словно не замечал происходящего, самозабвенно играл грустную мелодию.

Внезапно музыка оборвалась, крышка треснула, пианист  встал со своего места, поклонился, одёрнул фрак и исчез, словно его и не было, на  месте кустов оказалось окно, висящее в воздухе. За стеклом  пустая  белая комната два на два, посреди этой комнаты сидел  младенец, что-то усердно выводил в тетради…

– Это будущее?– не верящим голос произнёс человек.

Никто не ответил: комнату затянуло мглой, сверкнула молния, и он очнулся вновь, приоткрыл глаза, не чувствуя себя, выплюнул кровь, сомкнул глаза да провалился в безумие.

Теперь он не видел ничего. Просто парил где-то в вышине.  Ему казалось, что теперь уж он умер, а всё прошедшее было только испытанием. Трепетный вопрос, куда он теперь отправился, его не волновал, что толку-то…

Но тьма рассеялась, он узрел многое, что ранее было скрыто. Перво-наперво, он увидел кресты, вросшие в землю. Их было чуть больше  десятка,  к ним были прибиты люди.  Подле каждого  кто-то сидел и просил прощения. Перед глазами мигнуло, и перед ним возникло кладбище. Сотни притоптанных холмиков, по ним прошлись разозлённые солдаты. Похороненные были злы и несколько напуганы.

Зло приближалось с востока, и чёрная туча зависла над городом. Зверь и птица затаились, чуяли смерть, знали, падаль не убежит.

Всё поменялось в вновь, и он увидел себя, лежащего и беззащитного. Он взглядом ощупал свое израненное тело, сел на бычий череп, посмотрел  на треснувшую стену. Через эту щель сочился свет, так почему же не становилось легче, а?

– Не знаю, слышит меня кто или нет. Не знаю и знать не хочу. Пусть эти слова останутся просто словами, а я уйду, никого не осуждая, ибо не царь я, не судья… Всю жизнь я грезил свободой, но получил её после смерти, и что с ней делать теперь, не знаю. Смотрю, есть выбор, но я его не могу… взять. А теперь слушай ты, враг… Я жажду мести, жажду встречи. Мы увидимся вновь. Уже в моём мире.

Он замолчал, призадумался. Никогда он так много не говорил, лишь думал про себя. Теперь было как-то неловко и грустно слушать себя, когда никто не может его услышать…

Перед глазами потемнело, а боли не было. Он очнулся, скованный параличом. Теперь он не мог пошевелить ни рукой, не ногой. Он только произнёс, хрипя и булькая:

– Я жажду мести, но я хочу жить…

– Я согласен, - ответил низкий голос.– Я согласен. И даже дам свободу.

***

Кровавая полоса  легла по земле, за ней было море, по эту сторону встало алое небо. Человек, насвистывая что-то себе под нос, без страха пересёк эту границу, с интересом  завертел головой.  Деревья, скрывшие древнее зло, расступились. Зло было повержено, как говорил друг. Увы, его не было с ним. Он почему-то не решился идти, сказал, что день слишком жаркий.

Молодой охотник отправился в одиночку и пересёк границу. За деревьями оказалась крохотная пещерка, на краю которой лежал человеческий череп. Юноша осторожно приблизился, не сводя взгляда с пустых глазниц. То и дело казалось, что  из них  вот-вот ударит свет… И мальчишка споткнулся,  расшиб нос о корень. Кровь  заставила его перестать заниматься глупостью, без страха подойти к пещере.

– Это – зло?– не верил подросток,  дотрагиваясь до черепа окровавленной рукой.

– Да, зло!– ответил кто-то из пустоты.

– Как это?– отшатнулся будущий охотник.

– А вот так,– осуждающим тоном пояснил голос.– Зачем ты пришёл?

– Я пришёл победить зло!– сказал ребёнок.

– Хорошо. Но прежде чем ты сделаешь то, ради чего пришёл, выслушай сказку. Однажды погибал один человек. И в бреду он произнёс глупость… Он произнёс проклятие и заключил сделку с дьяволом. Он погиб, но не умер. Его дух остался жив. Когда враги пали, а зло не спешило убираться, он решил восстать. Демон дал ему силу, и тогда не ведал, к чему это приведёт. Он погиб дважды. Теперь его место занимал наследник, который должен сдерживать зло. Перед смертью окончательной он смог договорить слова, и теперь каждые семь лет герой сражается со злом, и всегда побеждает. Ты хочешь быть героем?

– Да!– незамедлительно ответил охотник.– Скажи, почему раз в семь лет. Почему так мало?

– За это время успевает вырасти новый герой, – печально сказал призрак.