Георгий
Часть первая. Вера.
Георгий был рождён в Каппадокии во втором веке от рождества христова в семье добропорядочных христиан. Впрочем, в те времена летосчисление велось от сотворения основания Рима, и потому годом его рождения был год 1020. На жизненном в пути его юных лет встречались множество мудрых учителей, и ни один из них не мог не восхищаться своим блестящим учеником. А будучи воспитан честным и благородным юношей, Георгий без труда стал опционом первого центуриона манипулы принципов преторианской когорты I италийского легиона, а в недалёком будущем и одним из тысяченачальников и любимцем императора Диоклетиана.
За свою военную карьеру Георгий неоднократно участвовал и в погашении мелких бунтов, и в сражениях с крупными бандами разбойников, и в пограничных конфликтах. Он показал себя достойным командиром, талантливым тактиком, опытным воином и милосердным победителем.
Взлёт воина по карьерной лестнице был стремительным. Слишком стремительным, как шептались злые языки. Шептались, и косили глаза на статуи императора Калигулы. Однако самого Георгия могли разве что развеселить. Император Диоклетиан приблизил к себе молодого воина потому, что тот нравился ему не только как исполнительный и учтивый слуга, но и как человек. Он был образован, честен и, что самое главное, предан. В глазах владыки у Георгия был всего один недостаток. Пристрастие к молодой религии креста, которая крайне не одобрялась на территории Великой Империи Рима. Впрочем, до определённого момента преданность тысяченачальника перевешивала даже его не скрываемое пристрастие в вере. К тому же, владыку Рима забавляло то, что являясь истовым христианином, его слуга, как ему казалось, был обуян великой гордыней, а ведь в учении Христа это считалось величайшим грехом, а так же не признавал исповедь, считая, что каждый сам должен отвечать за свои дела и поступки не прося снисхождения. Владыка часто призывал к себе своего верного слугу и пытался убедить его, что тот гораздо ближе к исконной и достойной настоящих людей религии, нежели к вере плебеев, тем самым надеясь убедить его принять веру языческую. Он приводил десятки убедительнейших доводов, начиная с того, что Георгий неоднократно убивал, будучи в сражениях, и заканчивая тем, что следуя догматам христианской веры воин обязательно падет в ад. Георгий же был твёрд в своих убеждениях и неизменно утверждал, что убивал он ради спасения свей жизни, а жизней многих и многих простых людей, ради того чтобы им не приходилось свершать тяжёлый грех убийства, защищая свои дома и детей. Что до посмертия в аду, то воин утверждал что триединому богу не нужны ни раскаяния, ни мольбы о прощении, ибо он будет судить человека по делам и мыслям его, а не потому, следовал ли тот заповедям.
-Защищать плебеев? Жертвовать своей жизнью и душой ради них!?
Восклицал Диоклетиан.
-Да кому они нужны? Есть лишь две вещи, ради которых достойно прилагать хоть какие-то усилия. Это благо личное и благо Рима. Остальное тщета и тлен. И ты глуп, если не понимаешь этого! Если ты не отречешься от своей глупой веры, то вместо того, чтобы вкушать нектар в садах Орка, после смерти ты будешь жариться на сковороде вместе с сотнями мерзких плебеев! Убирайся с глаз моих и не появляйся, пока не одумаешься!!!
Впрочем, император быстро отходил от гнева и уже через пару дней снова вызывал своего вернейшего слугу ко двору. Так продолжалось некоторое время. Однако с возрастом острый разум императора потупился, а сердце ожесточилось. Гонения христиан всё усиливались, споры становились всё яростнее… И вот, когда, однажды, вино слишком сильно ударило в голову Диоклетиану, он отослал Георгия с малы отрядом кавалерии собрать налоги с непокорного города, отказывающегося пополнять имперскую казну, аргументируя это сказками о поселившемся в окрестностях драконе, сжигающем посевы и пожирающем скот. Император хотел, чтобы тысяченачальник встал перед тяжёлым моральным выбором: обирать неимущих, или же нарушить клятву верности.
…
Добравшись до мятежного города Георгий увидел выходящую из ворот города процессию. Во главе шли жрецы Гекаты, ведущие в цепях прекрасную девушку. Георгий со свитой направили коней в голову процессии. Подъехав, посланник императора спросил у старейшин, что они делают.
-Мы выбрали самую красивую деву в городе и хотим отдать её змею. Может быть тогда он смилостивится и не уничтожит город.
-Я, посланник императора Диоклетиана, запрещаю вам это делать. Вам немедленно надлежит вернуться в город и оставить девушку в покое.
-Посланец императора, говоришь? А где был император когда змей приполз на поля и выжег все наши посевы? Где были непобедимые легионы Рима, когда змей пожрал наш скот? А я тебе отвечу. Легионы стояли в своих гарнизонах, выбираясь лишь чтобы обобрать окрестные города и деревни. Император же сидел в своём роскошном дворце на вершине мира и только рассылал нм указы, обязующие отдать последнее в казну Империи. Нет! Можешь убить меня, императорский пёс, но подчинятся тебе не будет никто. Теперь у нас новый господин. И он требует своей платы.
Молча внимал Георгий словам старика. И после долго ехал в молчании, не обращая внимания на выкрики своей свиты о том, что такую дерзость следует немедленно наказать.
Но вот, из за холма полыхнуло огнём и на вершине его показался змей. Огромный, много больше тех, что, бывало, привозили ко двору торговцы из дальних африканских стран. Чешуя его отливала на солнце тёмной бронзой, зубы были подобны магрибанским кривым ножам, когти не уступали размерами египетским кхопешам. Змей был длиннее трёх едущих друг за другом всадников. Костяной гребень на спине ничем не уступал по прочности щитам легионов. В обхвате же чудовище не смогли бы объять двое крепких взрослых мужчин. А в глотке, подобной вратам в адское пекло, ревело багровое пламя.
Вся колонна, и горожане, и воины Георгия подались назад, готовые в панике спасать свою жизнь. Кони ржали и вставали на дыбы, чувствуя запах смерти исходящий от чудовища. Стоять на месте остались лишь двое. Девушка, ибо как только жрецы отпустили цепи, она упала под их тяжестью, и Георгий, чьему коню передалось холодное спокойствие даже не шелохнувшегося наездника. Замер и змей, удивлённый, что какой то человек посмел ничем не выдать свой испуг. Тогда Георгий выхватил из ножен меч, простёр его в сторону чудовища и закричал:
-Вперёд! Заклинаю вас богами языческими и единым истинным господом. Во имя славы римских воинов вперёд!
И столько силы и власти было в его голосе, что даже в душах даже самых маловольных воинов, коих, к слову сказать, было не много в его отряде, липкий ледяной страх уступил место горячему запалу предстоящей битвы. Выхватив мечи и опустив копья маленький отряд кавалерии бросился на змея. Закипела схватка. Рёв чудовища, крики людей, ржание лошадей и звон мечей заполнили холм и равнину, что его окружала. Но не в силах были острые жала железных копий пронзить шкуру зверя. Не могли выкованные лучшими мастерами величайшей империи мечи ранить змея. Чудовище же сметало всадников и лошадей ударами хвоста будто серп срезает колосья. Пастью оно перекусывало лошадиные шеи словно топор разрубал хворост, когти же его пробивали железные панцири подобно ножу режущему пергамент.
И вот из всего отряда в живых остался один лишь Георгий. Змей вырвал его коню внутренности, и тысяченачальник, упав, едва не был придавлен бьющейся в агонии тушей чистокровного скакуна, лишь в последний момент успев соскочить с седла. Он лежал, распростёршись на земле. Копьё его было сломано, а меч затуплен о шкуру зверя. И тогда заглянул воин в глаза надвинувшегося на него чудовища и увидел, что змей этот не дикий зверь, пришедший из неизведанных земель, и даже не порождение чёрного колдовства. Открылось ему, что монстр есть ни что иное, как порождение ада исторгнутое из самых глубин огненной бездны. И тогда Георгий стал молиться. Молиться неистово и громко, прося у бога защиты не для себя, но для стоящих у на стенах жителей города, для жрецов, в страхе бегущих к городским воротам, для окрестных деревень, для распростёртой на земле и неспособной от ужаса и под гнётом тяжёлых цепей даже пошевелиться девушки…
И бог ответил. В ясном небе прогремел гром, начали сгущаться тяжёлые чёрные тучи. И спустя мгновения лишь один клочок земли остался залит светом. Поле боя, усеянное изломанным оружием, трупами людей и лошадей, где над стоящим на коленях воином в иссечённом доспехе нависла ужасающая туша мерзкого чудовища. И многие в тот день утверждали, что сама фигура воина, вдруг стала выше и укутана была в белые одеяния, источающие яркий свет. Тело же демона умалилось, сжалось и затрепетало в великом страхе, рухнув на брюхо. Адское пламя в его глазах потускнело и угасло. В этот момент на поле сражения вышла девушка, с которой неведомым образом опали и рассыпались в прах кандалы. Она сняла с волос длинную белую ленту и повязала её вокруг одного из костяных шипов на шее змея. Потом она подошла к Георгию и подняла его с колен. Она пошла к городским воротам, ведя сияющего молодого гиганта, сжимая правой рукой его тёплую ладонь, в другой же держа ленту, на которой, словно щенок поводке, полз змей.
Так они дошли до центральной площади города а за ними, забыв о страхе перед чудовищем и глядя на великое чудо, шли все жители от мала до велика. Когда же все собрались, плотным кольцом окружив троих стоящих в центре и молча взирая, Георгий, до того молчавший, словно очнулся ото сна.
-Слушайте меня все! Слушайте меня, ибо моими устами говорит единый и всемогущий господь. Вы, кто жил в неведении, грехе и пороке! Вы, навлёкшие на себя и окрестные земли кару, демона из глубин преисподней. Вы прислушивались к лживым наветам своих отвратительных богов, являющихся не более чем демонами. Вы хотели избавиться от этого исчадья ада, принося ему жертвы? Губя молодые жизни в угоду своим мерзким богам? Лишь истинный бог даст вам защиту. Падите на колени и молите всемилостивейшего о прощении. И оно будет вам даровано. И отныне каждый из принявших крест будет под защитой божьей и всего его святого воинства! Ни один демон более никогда не посмеет причинить вреда ни вам ни вашему имуществу. Падите на колени и молитесь!
С этими словами он выхватил из рук какого-то замершего в благоговении пастуха простой деревянный посох, заострённый к низу, чтобы проще было находить дорогу в горах или отбиваться от диких зверей, и пронзил чудовищного змея. И все увидели как простой деревянный шест насквозь пронзил шею чудовища, о которую ломались копья и тупились мечи, пригвоздив порождение ада земле.
Тогда пали на колени все кто был на площади. Жрецы срывали с себя парадные одеяния языческих богов, простые люди царапали когтями себе грудь, стремясь очистить себя от скверны, которой они набрались, вдыхая благовония на службах в храмах тысячи и одного бога.
…
Узнав о том, что произошло, Император был в ярости. Ведь его посланник не только не собрал налога, не только погубил отряд лучших воинов, но и обратил в христианство целый город с его окрестностями. Диоклетиан повелел доставить Георгия к его ногам. Доставить в цепях и под вооружённой охраной. И поручение это было исполнено.
Избитого и связанного бывшего начальника императорской охраны бросили к мраморным ступеням трона. Император же не захотел его выслушать, повелев бросить того в темницу и пытать, заставляя отречься от Христа. Георгия бросали в негашеную известь, разъедающую кожу, покрывающую тело волдырями язвами, били воловьими жилами, рассекая плоть до кости, принуждали бежать в сапогах с острыми гвоздями внутри, от чего ноги его превратились в кровоточащие куски мяса, колесовали, стальным прутом дробя суставы, но воля воина была тверда как скала. Спустя несколько недель пыток, владыка Рима спустился в пыточный подвал и спросил Георгия, будет ли тот упорствовать дальше.
-Отнесите меня в храм Аполлона.
Тихим, полным страдания голосом сказал Георгий. И когда это было исполнено, Воин, собрав все оставшиеся силы и всю волю, которая у него осталась, встал в полный рост перед белокаменной статуей, и все услышали его речь:
-Неужели ради тебя я иду на заклание? И можешь ли ты принять от меня эту жертву как бог?
При этом Георгий осенил себя и статую Аполлона крестным знамением. И на миг почудилось всем, что безмерный ужас наполнил каменные глаза статуи гордого бога. Подавив смятение, взбешенные этим жрецы кинулись избивать Георгия. А прибежавшая в храм жена императора Александра бросилась к ногам великомученика и, рыдая, просила простить за грехи её мужа-тирана. Диолектиан в гневе закричал:
-Отсечь! Отсечь головы! Обоим отсечь!
И Георгий, помолившись в последний раз, со спокойной улыбкой положил голову на плаху.
…
Георгий пришёл в себя спустя неделю поле своей казни. Он лежал голый, весь покрытый грязью на пустыре невдалеке от Рима. Когда он поднял голову, то увидел, что милостивый Император повелел установить на его могиле надгробную плиту: Грубый неотесанный булыжник, на котором было криво выбито «Георгий и Александра. Христиане.»
Свершилась величайшая ошибка в законах божьих. Впрочем, может быть, это была и не ошибка, ибо творец непогрешим. Так или иначе, Георгий при жизни грешил. И грешил не единожды. И не было у апостола Петра ключей от райских врат для него. И умер Георгий без причастия и покаяния, и закрыта для него была дорога в чистилище. Но мученическая смерть и его подвиг не позволял силам ада вцепиться в его душу острыми когтями и утащить его в преисподнюю. Так он остался на земле. Обречённый сотни и тысячи раз умирать и воскресать. Видеть, как меняются эпохи и умирают империи...
Часть вторая. Ересь.
Возблагодарив господа за чудо и попросив у него милости для Александры, Георгий не оборачиваясь пошёл от надгробного камня. Он шёл вперёд, смотря на мир глазами новорожденного и неся в своём сердце пламень чистой веры. Он странствовал по городам и дорогам, наставляя неразумных, помогая нуждающимся, сражаясь с погрязшими во зле, ибо верил, что все года жизни, сколько ни отмерял ему Бог, даны ему дабы предано служить отцу небесному. Множество достойных дел, больших и малых, свершил он на своём пути, хотя бывал часто и бит камнями и ранен мечом. Но вот, пришло время, когда все, с кем хоть сколько-то сблизился Георгий на своём пути покинули мир земной Даже те, кого знал он ещё несмышлёными младенцами. Георгий же, хоть и постарел, оставался бодр как духом, так и телом, словно старый дуб, что с годами становится всё сильнее и крепче. Тяжело было на сердце у него, но вера помогла ему пережить потери, ибо верил он, что все эти люди попали в лучший мир и сейчас возносят хвалу господу, сидя на небесах в Его золотом чертоге. Он по прежнему странствовал, по свету и хоть был не так быстр и ловок, как во времена своей молодости, обрёл великую мудрость. Но вот, спустя не один десяток лет, объятья той, что всегда приходит к нам, как проводник, в последние минуты нашей бренной жизни, настигли и его. Смерть его, в отличие от жизни, не была достойна песен странствующих бардов, зарабатывающих свой хлеб в придорожных трактирах, или хвалебных тостов, что без меры произносятся на прощальных пирах в честь ушедших сильных мира сего. Она настигла его в маленькой жалкой лачуге, куда сердечные хозяева пустили переночевать старого нищего бродягу, проповедующего слово Божье. Георгий тихо умер во сне, никого не потревожив… Но книга его судьбы была уже написана. И ничто не могло изменить волю господню. Даже Он сам.
Спустя несколько дней он очнулся на деревенском кладбище около свежей могилы, над которой не было ни креста ни надгробной плиты. Тело его было снова молодым, лишь появились на нём новые шрамы, что получил он в странствиях. В глазах же появилась та глубина, что бывает лишь в глазах старых и мудрых людей. И снова перед ним открылись тысячи путей, и снова ноги несли его туда, куда был направлен его взгляд.
…
Бедная, бедная несчастная Эржебет Батори. Зачем она прислушалась к словам своего любовника, уговаривающего её делать столь ужасные вещи? Почему не прислушалась к голосу разума и не отвергла столь низменные и отвратительные предложения? Не ужели она не догадывалась, что это её погубит? Впрочем, когда говорит сердце и страсть, разум и благородство молчит... Но, обо всём по порядку.
Это был рубеж 16 и 17 веков. Смутное и недоброе время. Европа с переменным успехом вела непрерывные войны с востоком, эпидемии и голод же собирали жатву не меньшую, чем клинки турков и воинов креста. В то время Георгий жил в Венгрии, состоял на службе у Ференца Надашдема и носил имя Яна Уйварю. Его опыт как полководца и воина без труда помог ему стать ближайшим другом и соратником своего сюзерена. К тому времени он безмерно устал. Устал и разочаровался в вере. Он не мог больше видеть, как стареют и умирают его друзья, не мог смотреть на страдания людские на земле, на ложь и неправедность, в которых погрязло человечество. Он устал умирать и неизменно возвращаться. И душевные муки его стали столь сильны и тяжки, что разум его помутился. В отчаянии Георгий решил, что раз врата небесные для него закрыты, то уж ад примет его с распростёртыми объятьями, ввергнув его душу в когти убитого им однажды демона, что будет вечно рвать его душу на клочки и бросать в чёрное адово пламя.
Он стал жесток сверх всякой меры. А сердце его, некогда пламенное и чистое, стало холодным и чёрствым, словно осколок гранита.
Именно прислушиваясь к его советам и уговорам лорд Ференц, командующий венгерскими войсками, был столь жесток с пленными турками, и столь беспощаден к врагам. И именно Георгий соблазнил жену своего сюзерена, утверждая, что выпытал у пленного турецкого колдуна секрет вечной молодости. Леди Эржебет долго сопротивлялась напору лжи и лести, что изливалась из уст Георгия. Но прошло несколько лет, и когда красота стала покидать уже не такое юное лицо, воля её была сломлена. Стремясь к вечной красоте и молодости, она запытала не одну сотню юных девушек, купаясь в их крови, и приносила младенцев на чёрные алтари. Георгий же, принимал самое активное участие во всех богомерзких ритуалах, неизменно направляя и руку Эржебет Батори, и волю Ференца Надашдема. Он стремился заслужить проклятие бога так же, как некогда получил «благословение». Но книга его судьбы была уже написана. И ничто не могло изменить волю господню. Даже Он сам.
Погибнув от топора палача, Георгий очнулся на пустыре невдалеке от Чахтицкого замка.
И не найти ему отдохновения на земле.
Часть третья. Отречение.
То была страшная эпоха. Алчные правители Испании и Португалии посылали экспедицию за экспедицией в открытый всего пару столетий назад Новый Свет, стремясь выжать все богатства из завоеванных колоний. Королевская семья Англии захватывала всё новые и новые земли, желая расширения территорий. Франция и Голландия стремились к абсолютному господству на море и угоняли в рабство всё новых и новых людей из своих колоний.
Краснокожие люди в странных высоких головных уборах из перьев, последние выжившие из племени Ацтеков, ушедшие и спрятавшиеся от новых хозяев северной Америки глубоко в горах, смотрели как измученный белый человек поднимается от подножья дымящего вулкана к пылающему жерлу. Георгий брёл, спотыкался и снова поднимался. Наверх его влекла только воля и желание. Желание сгореть без остатка в недрах земли, чтобы даже горстки пепла его не осталось на растерзание ветру. Его лёгкие горели, переполненные вонью горящей серы, стопы покрылись волдырями, ибо подземный жар нагревал огромный монолит камня до температуры раскалённой сковороды. Дойдя он рухнул на колени и всмотрелся сквозь густой чёрный дым вглубь огненной горы. Его лицо мгновенно обуглилось, а белок глаз свернулся наподобие варёного яйца. Но всё это уже было не важно. Он перевалился через край, несколько мгновений, до того, как разум его отключился от боли, ощущал себя парящим на крыльях.
…
Минуло сто лет. На вершине потухшего вулкана стоял голый человек. Мужчина. Белый. Тело его было покрыто множеством старых шрамов, оставленных скорее ножами и томагавками, нежели пулями. Стоял, обдуваемый холодным ветром и смотрел вниз. Внезапно он упал на колени и закричал, протерев руки к небу. По щекам его текли слёзы.
-Проклинаю тебя! От чего ты так жесток ко мне?! Разве не сослужил я тебе, тогда, когда был ещё простым человеком, достойную службу? Разве не был я стоек в своей вере к тебе, когда лучшие палачи Рима терзали мою плоть? Почему ты не хочешь отпустить меня? Ты настолько жесток, что закрываешь передо мной даже бездну ада. Я устал служить тебе, и устал поступать вопреки твоим заветам! Я проклинаю и отрекаюсь от тебя! Ты более не господин и не отец мне! Ты не мой Бог!!!
Но не разверзлись хляби небесные и молния не поразила человека, извергшего из уст своих столь яростные и столь отвратительные слова. По лазури небес всё так же неторопливо и безразлично скользили снежно-белые и лёгкие как перья облака. Солнце всё так же ярко светило, даруя тепло всему живому. Небо молчало. И лишь ветер завывал в давно потухшем кратере. Человек поднялся с колен и зашагал вниз по склону, не обращая внимания на острые камни, впивающиеся в голые ноги. Он шагал по направлению к колонне крытых повозок, которыми управляли люди с белой кожей и чертами жителей Европы в странного вида высоких узкополых шляпах и в серой, невзрачного вида одежде.
И не будет ему покоя на земле.
Заключение. Заключение?
Георгий сидел в мягком кожаном кресле, произведённом ещё в начале двадцатого века и смотрел на огромную плазменную панель. Канал евроньюс. Передавали, что очередные террористы в очередной стране третьего мира захватили очередную партию заложников. Показывали плечистых ребят из спецназа, «готовых приступить к освобождению заложников в любую минуту». Толстомордый генерал в прямом эфире рассказывал о тактике, которая была избрана для предстоящего штурма. Спустя пару минут всё в том же прямом эфире показали «отважного репортёра» который занимался тем, что брал интервью у лидера террористов. Оператор, надо было думать, не менее отважный папарацци, то и дело снимал зал, показывая тысячам замерших перед экранами в ожидании зрителей измождённые лица заложников и установленные по всему зданию мины. Спустя некоторое время вожак закончил вещать о благородных целях их организации и о вероломстве правительства. Репортёры достаточно тепло с ним распрощались и едва ли не пожелали удачи во всех начинаниях. Ещё бы. Теперь им точно обеспечена огромная премия за поднятие рейтинга родного телеканала. Двое увешанных оружием головорезов в масках проводили их до входа и пару раз выстрелили в спину. Явно для вида. Репортёры точно так же для вида пробежали несколько десятков метров, после чего весьма неторопливо дошли до укрытия. Раздались первые выстрелы.
Проще говоря на экране показывали очередное «реалити-шоу» для массового зрителя о том, как страшно стало жить в мире. А, может быть, это был просто какой-нибудь новый блокбастер. Не важно.
Георгий неподвижно сидел в кресле и смотрел на экран. Но разум его был далеко отсюда.
-Люди, люди. Что вы делаете с собой? К чему вы идёте? Вам был дан целый мир. И на что же вы его разменяли? На дешёвые развлечения, на низкие удовольствия, на убогий комфорт, на манию новых приобретений.
Вы открыли железо и сталь, чтобы делать плуги и инструменты. Чтобы покорять и исследовать новый мир, но жить с ним в гармонии. Но вы же отковали мечи, ведя бесчисленные войны за ресурсы или земли.
Вы открыли порох, чтобы небо по праздникам цвело тысячей разноцветных огней, радуя детвору. Но вы же сделали ружья и пушки, которыми уничтожили только начинавшее осознавать себя рыцарство, пожалуй единственное общество, что смогло бы устоять против низменных устремлений. Что сотнями гибли под пулями выпущенными обычными простолюдинами, и, в конце концов, уцелели лишь дворяне и аристократы, принявшие нормы и желания обычных грязных свиней.
Вы изобрели мореплавание, чтобы бороздить моря, открывать новые земли и свободно путешествовать не зная границ. Но в трюмах своих кораблей вы возили рабов и награбленное богатство, заронив первые семена расизма и нацизма, что дадут, в итоге, ужасные всходы.
Вы достигли высот в химии, чтобы лечить болезни, чтобы облегчать страдания ближних. Но вы лишь преумножили их, без меры создавая яды и наркотики.
Вы открыли энергию пара и изобрели двигатель внутреннего сгорания, чтобы сократить разделяющее вас расстояние, чтобы любящим сердцам не нужно было расставаться на долго, а друзья, в какой бы точке света они ни находились, могли встречаться, не перенося тягот и лишений долгого пути. Но уже скоро просторы морей бороздили ощетинившиеся орудиями линкоры, а плоть земли нещадно терзали гусеницы танков.
Вы покорили небо, подняв в воздух летающие машины, сделав первый шаг на пути к бескрайним просторам вселенной, но что несли эти машины? Они несли бомбы и химикаты, что отнимали жизни у сотен и тысяч не способных защититься людей.
Вы открыли ядерный и термоядерный синтез, чтобы навсегда решить проблемы с энергией, сделав её доступной каждому. Но вы сделали бомбы, выжигающие и отравляющие землю на многие километры и калечащие людей на многие поколения.
Вы открыли генетику, чтобы накормить голодных, чтобы дать надежду увечным и наполнить жизнью каждый уголок этой планеты. Но вы создавали смертельные вирусы раньше, чем противоядие от них. Выпускали невидимую смерть на волю, не заглядывая в будущее и надеясь на чудо.
Вы создали множество прекрасных творений и сами же втоптали их в грязь, прикрываясь красивыми, но пустыми словами, и на деле преклоняясь лишь перед своим эгоизмом.
Вы создали множество орудий, с помощью которых хотели защитить от зла то, что вам дорого. Но не от своего ли зла вы хотели защититься?
Теперь вы проводите тысячи экспериментов в сотнях областей, и уже нельзя уследить за всеми. Какие ещё ужасы вы выпустите на погибель всему живому из шкатулки Пандоры?
В ваших мифах говорится, что боги разгневались и разрушили вавилонскую башню. Но боги лишь безучастные наблюдатели. И всегда ими были. Вы просто не хотите признавать, что причиной великого краха всегда были вы сами. Каждый из вас и все вы в целом. Куда вы стремитесь и куда приведут вас ваши желания? По-видимому, даже само Время не сможет дать ответ, а лишь забьётся в тёмный угол и будет с ужасом наблюдать. Перекати-поле уже сорвался со склона и упадёт ли он в бездну забвения, чтобы иссохнуть окончательно и обратиться в прах, или же выкатится на новую, благодатную почву, засеяв её своими семенами… От него самого почти ничего уже не зависит.
И не сойти вам с пути земного.
