Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

Балладка о паладине

 

- Дорогая публика, перед вами выступает бард Краморин!

Посетители таверны никак не отреагировали, только пара лиц в состоянии среднего алкогольного опьянения повернулись к певцу. Хотя их все равно было плохо видно сквозь дым идущий с кухни и от самокруток. Бард уже настроил лютню и настроился сам, с помощью крепкого эля, и потому приступил к исполнению:

- Славный рыцарь Орта-а-аером,

- На орков наткнулся на днях под мостом

- Рубился он с ними две ночи подряд,

- Но болт арбалетный вошел ему в ….

Минизингера грубо оборвали:

- Пока я, Костаиеримон Лучезарный, рядом, никакие похабные песни не будут порочить славное рыцарское братство!

В дверях стоял, не понятно как уместившийся в дверной проем, огромный рыцарь, упакованный в полный доспех. Только шлем не надет, а держится на сгибе локтя. Длинные пшеничные волосы ниспадают красивыми волнами; зеленые глаза, словно огонь святой инквизиции, прожигают собравшихся в помещении. Поверх доспеха накидка с огромным красным крестом, а это значит, что рыцарь посвятил свой меч служению единому богу, и с того самого момента, он не просто рыцарь, а паладин. Тот еще отморозок, если говорить в общем, и в целом.

Все представители не человеческой расы, а таких оказалось больше половины, отводили глаза и молча скрипели зубами. Новая религия объявила их всех созданиями тьмы, но и выступить в открытую войну против всех рас – кишка тонка. В городе, где влияние церкви достаточно сильно, ни один орк или эльф, по крайней мере из тех, что посещают такую дыру, как эта таверна, не будет переходить дорогу паладину. Особенно, когда он закован в сталь так, что волос не просунуть.

- Налей красного вина человеку, освобождавшему гроб господень! – Рыцарь прошел в центр зала и сел так, чтобы его стало видно ото всюду. Так как Краморин выбирал место по тому же принципу, они оказались рядом.

- Могучий паладин, уверяю, песня была исключительно прославляющая славного Ортаерома. Но я могу исполнить баллады, в которых нельзя ввести двойное толкование. Песни о любви к прекрасной даме, о победах над драконами…

- Знаешь ли ты песни о господе нашем Иореме Нассае?

 Бард чуть не проговорился, что пара песен в запасе есть, но вовремя вспомнил, что они бы рыцаря не усладили. Слишком тонкие аллюзии по отношению к повешению мученика и к его, якобы, воскрешению.

- Не достоин я петь о всевышнем, благородный сэр. – Выкрутился Краморин.

- Это ты точно сказал. Ну, давай, что ты там знаешь, о подвигах. Но смотри – если что не так… - Рыцарь показал огромный кулак, намекая на то, что будет с бардом, если он оплошает.

- Меня зовут Краморин, или просто – Крам, и я - странствующий певец. Баллада о семи подвигах Родрика! – С лютни сорвалась первая мелодия.

За ней была вторая, третья, и двадцать четвертая. По гладко выбритым щекам рыцаря текли скупые мужские слезы, капая с узкого немного выпирающего подбородка. Даже немногочисленные эльфы в таверне, презирающие людскую музыку, плакали как дети. Что уж говорить об орках, за толстой кожей которых скрываются души простые и ранимые.

В итоге Крам получил оглушительный успех, не смотря на ограничение в репертуаре. Он даже будто стал выше ростом, хотя стоя рыцарю не доставал и до плеча. Грубо остриженные нечесаные волосы, прищуренные глаза и ухмылка на небритой физиономии обрели некий поэтический шарм.

- Раздели со мной вино и этого сочного поросенка, брат! Ты сумел докопаться до самой глубины моей души, покрывшейся чешуей от многих сражений. Вот настоящее волшебство!

-  Просто у меня нет сил, чтобы держать в руках такой огромный меч, как ваш, и нет благородства, чтобы носить красный крест. Вот и бренчу, так сказать. – Крам что-то еще бормотал, запихивая в себя горячие куски мяса и заливаясь дорогим вином. Дают – бери, дают по-другому – беги; таковы суровые законы жизни барда в наше неспокойное время.

- А пошли со мной, Крам. Будешь мне играть на лютне перед сном, я буду делить с тобой хлеб соль.

Хлеб со стола паладина вполне устраивал Крама, да и соль пришлась по вкусу.

- Весьма польщен вашим предложением. А, если не секрет, куда отправляется ваша милость? Просто я человек маленький, гроб господень освобождать – это не для меня.

- Не положено пока тебе знать. Отсюда двигаюсь до села Веселого, а дальше – узнаешь, если заслужишь. Может быть.

Такой расклад вполне устроил Крама, и он налег на пищу уже без дальнейших вопросов.

 

 

- Сэр Костаиеримон, не расскажете ли мне о каких-нибудь подвигах? Я сочиню балладу.

- Слушай внимательно. – Рыцарь снисходительно посмотрел на барда сидящего на тонконогой рябой лошадке еле поспевающей за богатырским снежно белым жеребцом паладина.

- Повадился однажды горный тролль из села девок воровать. Я мимо проезжал, мне люди в ноги падают – помочь умоляют. Я, как истинный воин Нассая, сразу отправился к его норе.

- И? – Рыцарь постоянно выдерживал паузы, на что у барда не хватило терпения.

- Я вышел против него один на один, и отрубил ему голову первым же ударом.

- Одним ударом?

- Ты сомневаешься в остроте моего меча, или в божественной силе моих дланей? – Голос паладина наполнился презрением.

- Что вы, я просто восхищаюсь! Р-р-раз, и голову, замечательно.

Дорога их проходила по довольно узкой тропе. Днем идешь будто в сумерках, а ночью вообще ничего не видно, когда густая летняя листва даже не размыкается над головами. Именно там рыцаря ждал огромный булыжник, заботливо оброненный разбойниками ему на голову. Звон распугал всех птиц на милю в округе, а доблестный паладин рухнул с богатырского коня, как молот с наковальни неаккуратного кузнеца.

Тут же с дерева прямо на место рыцаря спрыгнул гоблин – ушастое и зубастое зеленокожее создание, не больше двенадцатилетнего человеческого ребенка. Из-за деревьев, с веток и из листвы кустарника тут же выскочили еще с десяток.

Меч у барда был, кто же ходит без оружия. Крам выхватил его, но не стал торопиться с использованием, а только принял устрашающую позу. Насколько сумел.

- Ребята, зачем вам лишние проблемы? Деньги забирайте, и уходите!

Гоблин, усевшийся на невозмутимого рыцарского коня, гнусавым голосом ответил:

- Сам хотел так предложить. Деловой подход, правильно.

- Только я гол, как ловчий сокол. – Предупредил бард.

- Как петух. – Поправил его гоблин. – Тоже песни поет, как он думает.

Гоблины уже выпотрошили зашитые в седло золотые монеты, сняли седельные мешки, и деловито потащили добычу во тьму ночного леса. Если же убить паладина, или забрать что-то из предметов его гордости – коня, меч или доспехи, можно навлечь на себя гнев ордена. Потому гоблины вполне остались довольны деньгами и мешком с едой.

Крам слез с коня и стянул шлем с оглушенного рыцаря:

- Где этот тролль! Выходи, подлая тварь! – Рыцарь заорал, как будто старался перекричать шум в своей голове, и схватился дрожащими руками за рукоять меча.

- Ушел, ушел. Как увидели монстры, что связались с паладином, сразу сбежали. – Бард на всякий случай удалился на безопасное расстояние, чтобы не попасть под горячую руку.

Рыцарь сел и осмотрелся зорким взглядом, хотя и слегка затуманенным после падения:

- Проклятые трусы. – Затем поднялся и сел на коня, как ни в чем не бывало. – Ничего, в Веселое до вечера доберемся. А монеты у меня еще остались, к рубашке пришиты.

 

 

Село прозвали Веселым не просто так, издавна в него заезжают любители хорошо провести время, а те, кто умеют досуг организовывать, из села и не выезжают вовсе.  Главная улица встретила путников запахами жареного мяса, дурманящих напитков. Паладин сразу направил коня к дверям, которые благодаря узорной резьбе выглядели лучше дверей в другие трактиры. Гулящие  девки, прямо с порога бросающиеся в глаза, а некоторые сразу на шею, тоже были весьма и весьма.

В помещении уже оказался один рыцарь, хотя без креста и в доспехе попроще:

- Благородный сэр, не окажете ли мне честь разделить хлеб соль с вами и вашим оруженосцем!

- Сочту за честь. – Ответил паладин, и они с бардом сели напротив незнакомого рыцаря.

- Сэр Ричмонд Вестервайнский.

- Рыцарь Господа нашего Иорема Нассая, Костаиеримон Лучезарный! – Звонко представился рыцарь.

- Краморин. Бард. – Скромно сказал певец.

- Я смею надеяться, что вы держите путь туда же, куда и я, сэр? – учтиво спросил Ричмонд.

- Возможно. – Уклончиво ответил Костаиеримон, а затем заказал вина и мяса с кашей.

- Могу ли я доверять музыканту? – Спросил рыцарь так, будто Крама здесь и не было.

- Я могу поручиться за этого человека. Его проверила дорога. Вдобавок ко всему, человек, поющий такие песни, не может быть подлецом. – Пообещал Костаиеримон.

Крам быстро насытился, и приготовился петь, предварительно настроив лютню. Как и в прошлый раз, никто из присутствующих не остался равнодушным. Их новый знакомый рыдал, уткнувшись в вырез ослепительной рыжей путаны, которая сама не могла остановить плач. Паладину то и дело вытирала платочком слезы девушка наиболее благородной внешности из присутствующих, утонченная и изящная, хотя и гулящая. Ну а вокруг Крама уже собрались почитательницы, готовые забесплатно на все что угодно. Село Веселое оправдало свое название.

А с утра путники уже снова были в седлах, теперь уже втроем. Как только вероятность того, что их подслушивают, свелась на нет, Ричмонд спросил:

- Сэр Костаиеримон, правильно ли я вас понял, что мы оба путь ведем в Вайнкур?

- Все верно, Ричмонд.

Крам решил уточнить:

- Это тот замок, в котором пропадали все, кто пытался спуститься в древние подземелья под замком?

- Все верно. – Ответил Костаиеримон.

- Тот самый замок, откуда потом люди начали пропадать сначала по ночам, а затем и среди бела дня? – Еще раз спросил бард.

 - Да, это про него. – Подтвердил Ричмонд.

- Который уже два года пустует, а сам барон Фразуер Терпкий со своей прекрасной дочерью живут в деревянном тереме? Еще барон обещал руку наследницы тому, кто вернет ему замок, но уже сгинули сотни человек? А о замке и происходящем вокруг теперь даже не принято говорить, боясь привлечь темные силы?

- Вы прекрасно осведомлены. – Похвалил Ричмонд.

 - А, ну все замечательно. Куда же еще мог путь паладин держать.

- Ты можешь вернуться на постоялый двор к гулящим девкам. Они тебя полюбили, и весьма, надо признать, не дурны. – Предложил снисходительно паладин.

- Как я могу петь о подвигах, если сам буду сторониться хотя бы того, чтобы быть их свидетелем? Не беспокойтесь обо мне.

Рыцари повели плечами, показывая, что они и не думали беспокоиться.

Ночью на привале Крам не дождался своего дежурства. Его разбудил крик:

- За Господа нашего, Иорема Нассая!

Между прыгающими спросонья перед глазами кругами, Крам увидел оскаленные пасти с зубами в несколько рядов, хвосты и когтистые лапы. Он на подгибающихся ногах встал, выхватив свой узкий, но довольно длинный одноручный меч, которым на взгляд легче кого-то заколоть, чем зарубить. Ричмонд стоял рядом со щитом и топором, но доспехи лежали на земле. Значит, было время дежурства паладина, уже рубящего что-то двуручным мечом, опустив забрало шлема с тремя крылами.

Кровь в свете костра казалась почти черной. Крам закинул в костер все ветки, заготовленные на ночь, ведь монстры явно боялись огня. Уже и Ричмонд зарубил одно чудовище, бард только и успел увидеть отлетевшую в пламя огромную змеиную голову.

Целью монстров явно был паладин, благодаря чему бард все еще был жив. Существа наседали на него, а он как бешенный рассекал их двуручным мечом, разрубая и рога, и чешую – все, что бы ни попало под острое лезвие. Бард начал разбирать отдельные слова и фразы из воплей, визга и рыка чудовищ:

- Уйди единобог…. Отрекись… Висельническая шлюха…

Паладин снова прокричал, уже сбивающимся голосом:

- Сгиньте нечистивые твари, именем Иорема Нассая!

Его подхватил Ричмонд:

-Именем Иорема Нассая! Сгиньте!

Бард поддержал, пронзительным ярким голосом:

-Сгиньте создания тьмы, убойтесь гнева единого бога нашего Иорема Нассая!

Наконец огонь захватил закинутую в него бардом охапку, и костер вспыхнул с новой силой. Твари отпрянули за пределы небольшой поляны в спасительный мрак леса. Ни одного монстра не осталось, всех мертвых утащили вместе за собой. Только на змеиной голове уже обгорела чешуйчатая кожа и полопались глаза. Паладин стоял, упершись мечом в землю, пытаясь успокоить дыхание.

- Тьма встречает нас, сэр. А значит, они бояться вашей святой мощи. – Уважительно сказал Ричмонд.

- Пусть…. Боятся…. - Ответил все еще задыхающийся Костаиеримон.

Этой ночью они так и не сомкнули глаз. Но костер оберегал их до рассвета, хотя должен был успеть прогореть десяток раз.

Крам валился с коня от недосыпа и эмоционального истощения, зато остаток пути прошел без приключений.  Вайнкур, стоящий на вершине холма, не давал отвести от себя взгляд. Мрачные нагнетающие отчаяние строки сами приходили в голову, когда он смотрел на древнюю высокую главную башню, сложенную из плохо обработанных огромных валунов и увенчанную полуобрушившейся короной острых зубьев.

Барон лично поприветствовал Костаиеримона и проводил их за богато накрытый стол. В уставших глазах владельца земель появилась надежда, кому изгнать тьму из замка, если не паладину, рыцарю света?

Но взгляд Крама приковался к созданию столь дивной красоты, что ни в одной из его песен не нашлось подходящих эпитетов и метафор. Словно фарфоровая кожа, чувственные чуть припухлые губы, огромные доверчивые теплые карие глаза, на которые спадает челка иссиня черных волос, идеально прямых, густых и длинных. Бард потерял ход времени, и опомнился, только когда они отправились по комнатам набираться сил, ведь добрались до терема они поздним вечером.

Бард не знал, где спят рыцари, а ему дали комнату, предназначенную для прислуги. Благо делить ее ни с кем не пришлось. Есть окно, есть скамья для сна – ничего кроме и не надо. Но сон не шел.

Тонкие изящные пальцы дочери барона будто схватили душу певца и вытягивали ее, словно нитку из шва на сердце. Уже взошла луна, освещая путь оборотням и вурдалакам, а бард все ворочался и грезил мечтами поцеловать тонкую изящную шею красавицы.

Не отдавая себе отчета, он поднялся на ноги, надел портки и накинул свою пропахшую костром и потом ситцевую рубашку. На цыпочках, словно вор, он крался по коридорам и переходам терема, но никто и не пытался остановить его. Вся охрана была сконцентрирована, чтобы не допустить опасности извне.

Следуя зову сердца, словно преданная собака за запахом хозяина, бард нашел нужную дверь. У входа сидя дремали два здоровенных парня, оба храпящие за целое войско. Бард, понимая, что он даже близко не создаст такой же шум, как они сами, проскользнул мимо и проскочил за дверь, восхваляя богов, за то, что дверь и доски под ногами ни разу не скрипнули.

- Я не кричу только потому, что не люблю наблюдать за тем, как мой отец рубит головы. Тем более вы пришли вместе с благородным паладином. – Дочь барона не спала. По всей видимости, из-за храпа за стеной. Она встретила барда, сидя на постели, укутавшись в одеяло.

- Я исчезну, как только вы прикажете мне, моя госпожа. Я только хотел узнать, как зовут тот прекрасный цветок, которому я посвящу отныне все свои песни. – Прошептал Крам, не в силе и сдвинуться с места.

- Если вы про цветок на моем подоконнике – то это всего лишь альстромерия. Меня же отец назвал Олеанной. – Девушка не поспешила выгнать певца.

- Вы прекрасней всех цветов мира, они созданы лишь для того, чтобы можно было как-то попытаться выразить в сравнении вашу красоту.

- Как вы смешно говорите. – Девушка улыбнулась. – Подойдите ближе, вас не слышно из-за храпа моих стражей.

Крам на дрожащих ногах приблизился к красавице. Не смея сесть рядом или нависать над ней стоя, он встал на колени перед постелью.

- Если вы попробуете прикоснуться ко мне, я просто зажмурюсь, когда ваша голова полетит с плеч. Спойте мне, быть может, я все же смогу уснуть.

Крам шепотом стал читать поэму о великой любви, самую длинную и самую чувственную, какую он знал. Даже, когда дочь барона уснула со злезами на глазах, бард продолжал шептать лучшие стихи и песни, пока небо не начало проясняться, и опасность потерять голову стала слишком явной.

Крам так и не сомкнул глаз, когда к нему, вернувшемуся в свою комнату, зашел Ричмонд и скомандовал собираться, если он хочет идти с ними. Крам зевал и не мог прекратить моргать, но все же взял свой меч и присоединился к рыцарям.

Ему еще раз напомнили, что это явно не его занятие, но бард все же настоял на своем участии, и паладин не стал его отсылать прочь.

Кони тревожно ржали, и опускали уши, словно трусливые кролики, но все же до самого входа в замок ничего не произошло. Они благополучно прошли и по каменным коридорам, запутанным паутиной до самого спуска в подземелье.

Ричмонд зажег факел, и они спустились по винтовой лестнице. Запах плесени смешивался с чем-то терпким, заставляющим кожу покрываться мурашками. За первой дверью была пыточная. Дыба, давно пропитавшаяся насквозь кровью, столы и кресты с кандалами, проржавевшими от частого использования. Все это наводило страх, но все же здесь не оказалось пока явных следов чего-то более жуткого, чем сам человек.

За следующим дверным проемом с вывороченной чугунной дверью, длинный просторный коридор, под небольшим уклоном идущий вниз. К далекому звуку падающих капель добавилось еле заметное чавканье. Всполохи пламени факела то и дело обрисовывали Краму морды монстров, оказывающиеся то брошенным ведром, то давно оставленным черепом. Но на стене были весьма свежие царапины от когтей, какие не смог бы оставить и медведь. И паутины не было, что может значить только то – что кто-то здесь ходит.

Чем дальше они шли, тем больше улавливал натренированный слух барда. Кто-то быстро перебегал перед ними по ответвлениям основного пути. Что-то прорычало позади них, но больше не подало никаких звуков. Факел будто стал хуже гореть, хотя, скорее сама тьма стала сгущаться.

Они шли только прямо, не сворачивая в мелкие коридоры, и, наконец, добрались до входа в огромный зал. Колонны в виде держащих потолок измученных старцев были полуразрушены, пол, отполированный миллионами ног, прошедшими по нему в древние времена, блестел красным мрамором. Света факела не хватало, чтобы осветить все помещение, и паладин повел их в центр круглого зала.

Мрак расступился, как только они отошли от входа. Крам увидел полусферу выдолбленную в полу, заваленную человеческими костями. Весь пол был испещрен рунами из уже ссохшейся крови, как ни странно, до сих пор не истертыми.

Перед ними, на троне из кости и темного золота сидел древний бог. Покрытый густой шерстью, с мордой медведя, но почти человеческим телом. Лапы достанут до земли, даже когда он встанет в полный рост, когти словно кинжалы, сжатый кулак больше шлема паладина. А ростом он явно был вдвое выше Крама, и шире в плечах раза в четыре.

- Во имя Господа нашего Иорема Нассая, пропади в геенну  снежную, в царство вечного холода и мрака, откуда ты и явился! – Сначала голос паладина чуть дрогнул, но тут же набрался гордой силы.

Медвежья морда чуть наклонилась набок, глаза прищурились:

- Я разочарован. Уже было подумал.… Убейте этого шута, и его прислугу заодно. Можете тут же и сожрать. – Рычащий голос чудовища показался Краму скучающим.

На них со всех сторон, словно из ниоткуда, набросились твари. По-прежнему главный удар пришелся на паладина, но в этот раз это были не мелкие лесные черти. Рыцарь сделал два взмаха огромным мечом, но тут же оказался сбитым на землю. Ричмонд ударил в предплечье демона, словно черепаха покрытого панцирем, и меч наглухо застрял. Лапой с клешней монстр отбросил рыцаря прочь, в то время как Крам зарубил мелкого беса, с телом ребенка и головой собаки. Но тут и его сбил с ног монстр с головой быка, и туловищем человека.

Костаиеримон потерял меч, но лежа еще кого-то бил, кого-то душил в стальных объятиях. Крам откатился, уворачиваясь от копыт быкоподобного монстра. Затем, выхватив нож из-за голенища сапога, убил еще одного беса, воткнув лезвие в спину между перепончатых крыльев. В это время с паладина уже стащили шлем.

Ричмонд подскочил к выроненному Крамом мечу, ухватил за рукоять…

Но не смог поднять.

Тут же рядом оказался сам бард, и схватил свой меч легко, словно столовый нож. Ричмонд отшатнулся, будто это сам главный демон с трона, а не бард.

- Именем единого бога Иорема Нассая! – Громовым голосом произнес Краморин и одним ударом надвое рассек быкоподобного. – Изыдьте, демоны!

Тут же чудовища разбежались, будто волна при отливе. Клинок Крама засиял первозданным неослепляющим светом. Монстр на троне довольно прорычал:

- Так вот в чем дело! – И встал во весь огромный рост.

Костаиеримон поднялся на ноги, но Крам взял его одной рукой за плечо и отшвырнул, как тряпичную куклу:

- Пятнадцатая заповедь паладина: скрывай свое звание, если нет необходимости в его освидетельствовании. Не гордись тем, кто ты, неси крест внутри груди, и лишь, если нужно зажечь огонь в душе братьев, носи его поверх.

Ричмонд и Костаиеримон так и застыли, недвижимые. Демон подошел на расстояние четырех шагов, с мечом Лучезарного, протянутым ему одним из бесов:

- Не спасет тебя твой глупый повешенный бог.

- Тридцать первое правило паладина: да будет убит каждый насмехающийся над единым богом не по глупости своей, а по черноте души.

Демон расхохотался, так что затряслись колонны:

- Беспокойся о своей душе, от меня она не достанется твоему божку!

Огромный двуручный меч рассек воздух наискось сверху вниз. Крам, крохотный по сравнению с монстром, не стал уклоняться, а принял удар на лезвие своего меча.

На лезвии двуручника осталась зазубрина глубиной в два пальца, бард отошел на три шага, но и сам древний демон еле удержал меч. Крам повторил имя своего бога, а монстр взревел, так что даже у его собственных бесов подкосились лапы. Клинок встречался с клинком, искры вылетали целыми снопами. Очередной удар бард пропустил мимо себя, позволив немного завалиться сопернику, но достал концом лезвия только бедро чудовища.

Демон стал биться осторожней, хотя не ослабил яростного натиска. Крам кружил как кот, то принимая, то уклоняясь от ударов. У чудовища силы не кончались, а как будто даже наоборот, прирастали с каждым взмахом. И Краморин перешел в атаку.

Светящийся меч так быстро замелькал, что словно сферой окружил барда. Монстр отразил все смертельные атаки, но покрылся порезами, и хохот перестал раздаваться в зале. Демон начал отходить, но неожиданно рубанул со всей нечеловеческой мощью.

Двуручный меч переломился со страшным звоном, но древний бог и не пытался удержать его. Вместо этого, он вырвал меч из одеревеневших после чудовищного удара рук Крама. Но тот обжигал ему лапы, и его пришлось бросить прочь.

На вытянутой руке, держа за шею, демон поднял барда. Ричмонд с криком бросился на помощь, но древний бог не глядя отшвырнул его свободной рукой.

- Вот и все, паладин.

Бард прохрипел:

- В моих дланях святая мощь единого бога. – И Крам буквально воткнул пальцы обеих ладоней в плоть на руке создания и переломил ее, словно сухую хворостину.

Демон, выронив паладина, попытался схватить его острыми зубами огромной пасти. Краморин правой рукой ухватился за верхнюю челюсть, а левой за нижнюю. Словно капкан на лис, он развернул пасть демона, так что бардовая кровь хлынула фонтаном. И напоследок рванул, буквально открутив голову чудовищу. Затем спокойно подобрал свой уже переставший светиться меч и вытер о шкуру побежденного.

Мелкие бесы разбежались по тьме коридоров, воя от ужаса. Костаиеримон поднялся на ноги, и с расширенными глазами спросил:

- Кто ты?

Крам усмехнулся:

- Настоящий паладин, тварь.

 

 

- Перед лицом народа сужу Костаиеримона Лучезарного за самовольное присуждение себе звания паладина.

Ни Ричмонд, ни прекрасная дочь барона не посмели даже возразить.

- Пощади! Я всего лишь хотел стать героем, хотел, чтобы обо мне пели песни!

- Пусть же душа твоя очистится перед лицом единого бога. – Произнес Краморин, и голова с пшеничными волосами упала с плахи в заранее подставленную корзину.

- Следующий суд. – Краморин подошел к стоящему на скамье с петлей на шее барону. - Фразуер Терпкий обвиняется в вызове древнего языческого демона.

- Прими мою грешную душу, единый бог. – Пробормотал барон. Его дочь всхлипнула, но промолчала.

Крам без лишних слов выбил скамью из-под ног Фраузера. Барон не мучался: шея, уставшая держать тяжесть грехов, переломилась.

Когда Крам спустился с места проведения казни, Олеанна спросила, сквозь рыдания:

- Что же будет дальше?

Крам спокойно ответил:

- Дальнейшее управление этими землями переходит к благородному сэру Ричмонду. По вашему усмотрению, он может стать как мужем вам, так и братом. Вы можете полностью положиться на этого прекрасного рыцаря. Я помогу окрестить замок и подземелья, изгнать остатки бесов, а затем отправлюсь дальше. Настоящему паладину всегда найдется работа.

И Краморин взял лютню, чтобы в уединении поупражняться в искусстве песнопения.


Автор: Николай Кузнецов (Каше)






RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 17 июня 2012 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика