Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

Выпуская пар

 

Мне тяжело просыпаться по утрам. Я лежу в постели, словно ящерица на камне в ожидании солнца, которое согреет моё тело и даст жизнь моим конечностям. Наверно надо завести привычку спать в кресле.

Полосы света и тени – так заглядывает мне в окно солнце, пытаясь пробиться сквозь жалюзи. В лучах солнца танцуют пылинки. Начинается новый день, и я ещё жив – чего ещё стоит желать от жизни?

Под скрип суставов, тяжелое дыхание и стук крови в висках я поднимаюсь на ноги, отправляю в рот дежурную порцию пилюль и запиваю всё это стаканом воды. Мне ещё везёт, что я могу сделать всё это сам, видел я некоторых, которые лежат в постели как баклажаны по три денье штука и всё что они могут – это ждать конца. Но не я. Я не жду конца, я иду к нему, с улыбкой и злорадным торжеством в живых, горящих глазах – а он от меня упорно прячется.

- Доброе утро, босс, - раздался голос на кухне. – Что желаете на завтрак, омлет или отварные яйца?

- Я желаю, что бы ты убралась из моей хаты, мерзкая девчонка, - хрипло изрёк я. Но естественно она меня не поняла, потому что свои зубы, лежащие в банке с водой я вставил на место только после того как закончил фразу. И сразу почувствовал себя лет на десять моложе. Хотя, при моём возрасте десять лет – это мелочи.

Кармин полностью соответствовала своему имени. Красна девица, на которую у меня аллергия. Я желал спокойной жизни, а это невозможно пока она живет у меня и к ней приходят гости. Хуже всего тот факт, что она является внучкой моего двоюродного брата, почившего на лаврах и во бозе. А значит, мне вроде как нужно о ней заботиться. Наверно, это потому что я не выношу, когда заботятся обо мне. Иными словами, она живет в соседней комнате, по утрам пытается сготовить на завтрак что-нибудь съедобное, потом отправляется на работу, а я, почитывая за кружкой кофе утреннюю газету, в очередной раз поражаюсь тому, в каком мире я живу. В пресловутое «наше время» всё было иначе. Города были меньше, дома были ниже, люди были честнее и добрее друг к другу. И нелюди тоже. Но их мнение обычно мало кого интересовало.

Кармин обращалась ко мне «босс» отчасти потому, что я ненавидел, когда меня называли «дедушкой». Отчасти ещё и потому что я платил ей либр в неделю. А отчасти ещё и потому, что она работает бухгалтером на оружейной фабрике, принадлежащей мне со всеми потрохами и приносившей достаточно неплохой доход. Так что да, я босс. И эта мысль не может не греть моё сердце.

Прежде чем пойти умываться, следует заново выложить на блюдце пилюли. Одна – для укрепления сердца, две – для сосудов, костей и суставов. Ещё одна – что бы кровь не густела, ведь когда она густеет, в висках начинает неслабо так стучать, а когда начинает стучать в висках, может и апоплексический удар хватить. Вот теперь можно пойти умыться, полюбоваться на свою гнусную рожу в зеркало. Редкие седые волосы, глубокие морщины, пергаментного оттенка кожа, ввалившиеся щёки, запавшие глаза. Тщедушный старичок, хе-хе.

- Что на завтрак? – поинтересовался я когда, одевшись, зашел на кухню, где стоял дым коромыслом. Пахло так, что аж слюнки текли. В центре кухни стоял стол, наполовину заваленный отходами производства еды – очистками, кусками бечевки, кожурой и шкурками. Судя по запаху, который раздражал волосы у меня в носу, это то самое здоровое питание, которое мне стоит поперёк горла.

- Омлет, босс, - Кармин с улыбкой поставила на стол тарелку воздушного, исходящего паром омлета, два кусочка черного хлеба и стакан молока. Себе, что характерно, она положила картошку с грибами, беконом и зелёным горошком. И очень удивилась, когда я наклонился и поменял местами тарелки.

- Что? Здоровое питание, - я вонзил вилку в кусочек бекона.

- Босс, ваш желудок…

- Пока поджелудочная не сдохла, я ни за что не откажу себе в удовольствии с наслаждением пожрать, - наставительно сказал я. – Так что если ты решила отправить меня на тот свет уморив голодом, выбери другой способ.

Кармин пожала плечами и занялась омлетом.

- Сделаю вид что забочусь о фигуре, - сказала она, подмигнув.

О, если бы она не была моей внучкой, и если бы я был лет так на пятьдесят моложе… Её фигура достойна быть запечатлённой в скульптурах. Её губы были достойны украшать алым росчерком двухмерные лики картин. А глаза…

Я уткнулся в тарелку, не спеша орудуя вилкой. Грибы, картошка, молоко. Вроде бы здоровая еда. Ах, как бы я хотел вновь стать молодым и никогда не знать о том что такое «поджелудочная железа». Не судьба.

… Кармин оставила мне кружку кофе и утреннюю, пахнущую типографской краской газету (с высоким содержанием свинца, перекочевавшего с клише на бумагу, естественно). Она убежала в серые будни, оставив меня один на один с худшим кошмаром человека, живущего в большом городе. С утренней газетой, в которой сухим канцеляритом полицейских отчетов повествовалось о том, сколько народа за предыдущую ночь отдало душу богу а кошелёк – грабителям; сколько девиц лишились невинности, получив азы взрослой жизни в подворотнях тёмных переулков, сколько народа загремело за решетку, и кого освободили под залог уже через час после столь прискорбного инцидента. Жизнь в городе была подобна жизни в любой экосистеме. Сильные ели слабых. Слабые пытались обороняться с помощью закона, а потом оправдаться перед этим же законом, потому что у сильных было то, чего не было у слабых. А именно – деньги и полнейшее отсутствие совести. Это был тот мир, в котором я пытался жить день за днем. И, если честно, утренние сводки на последней странице – первая повествовала о прекрасных перспективах на ближайшее будущее, которое все время переносилось на следующий год, два, пять или десять – это единственное что будило во мне ненависть. Потому что только это чувство было доступно мне, и только оно держало меня живым. Или может быть тот факт, что я отказывался представлять себя в гробу, с закрашенной гримом рожей, и с тремя с половиной – считая священника – прощающимися с моим бренным телом? Или может быть дело в том, что я не верю в бессмертие души? Или может быть, у меня есть какая-то высшая цель, которую я не выполнил?

Но, теперь, пока Кармин на работе, у меня есть уйма свободного времени. Можно почитать книгу – их у меня куча, все стеллажи в кабинете забиты до отказа и ещё куча пыльных фолиантов валяется кучей в центре комнаты с письменным столом, за которым в былые времена я сидел, принимая клиентов с их проблемами. Теперь там пыль и мрак…

Я думаю что я – последний оставшийся в живых представитель моего поколения. Этакий человек-экспонат, которому место в музее рядом со скелетом мамонта и с табличкой на шее. Или с биркой на пальце. Самая большая моя проблема – это мысли о смерти, и от них никуда не деться. Вторая моя проблема, которая борется с первой – это боль, которая временами меня изводит, причем очень сильно. Но сейчас она заглохла до уровня тупого нытья где-то в грудной клетке и не беспокоит меня. И я читал газету – чтобы не думать о смерти. Полиция сообщала о своих достижениях – поймали с поличным банду, промышляющую торговлей органами. Да, мы живем в те чудные времена, когда если человек хочет иметь ночное зрение – он идет в клинику и там ему пересаживают глаза какой-нибудь твари, которая прекрасно видит в темноте. Хочет пить не просыхая – вшивает печень дварфа. Сердце кентавра – и у тебя больше нет проблем с усталостью, потому что оно качает кровь куда мощнее чем родное. А ведь ещё можно пришить себе руку кьёнго – мерзкой твари с лезвиеобразными ногтями – и пугать народ. Что интересно, мозги тоже научились протезировать. Для мага-анатома такие вещи не проблема. А ведь когда то их опыты были вне закона, за ними охотились… Да, мы живем в безумные времена. Гордые эльфы низведены до дичи, на которую охотятся ради их органов. То же самое с дварфами, правда эту дичь куда сложнее откопать. И вместе с тем – они живут с нами, и даже имеют право голоса на выборах. А самое смешное – единственная раса, которая может использовать чужие органы – это люди. Те самые люди, которых тысячу лет назад называли «младшей расой», и которую шпыняли все кому не лень. Теперь отыгрываясь за прошлое, люди становятся сверхлюдьми, а бывшие «старшие» расы никак не могут на это повлиять, потому что изворотливый человеческий ум в ответ на разрушительную магию создал огнестрельное оружие. Точности противопоставил количество пуль в еденицу времени. А так же – способность быстро адаптироваться к любым условиям…

Я достал из ящика тумбочки свой старый револьвер. Он такой же старый как я, и я бережно храню его. Как почетную грамоту, как памятник времён, когда единственным законом являлся он – и он был гарантией того, что у каждого будет ровно столько прав, сколько патронов влезает в пузатый барабан. У меня их было семь. Точно по количеству смертных грехов. Вся моя полная одиночества жизнь, поэтому мне было плевать на всё, что не связано с моей работой – справляться с проблемой, за решение которой мне платят деньги. А, получив деньги – пропивать их, запихивать за подвязку шлюхам – да мало ли способов хорошо провести время? А теперь я один, и я стар. Мне надо заботиться о своём теле, чтобы оно не отбросило копыта раньше того времени, когда я решу что всё, пора.

Собственно, разве это жизнь?

Самое паскудное во всем этом – одиночество. Дело не столько в физическом одиночестве – Кармин не была бестелесным духом, но для неё я был скорее проблемой, чем человеком. Брюзжащий старик, вечно бормочущий о старых добрых временах, когда трава была зеленее, а солнце – ярче. У неё была своя жизнь, и может быть, она благодарила бога за то, что я могу самостоятельно ходить, питаться и пользоваться ванной. Однажды она выйдет замуж и исчезнет. А я останусь совсем один.

Прогноз погоды. Дождь, ветер, полнолуние.

Газета отправилась в мусор, а я решил выпустить пар. Почувствовать себя молодым. Прогуляться. Пропустить стаканчик виски в баре через дорогу. Набить кому-нибудь морду – или хотя бы убедиться в том, что я до сих пор могу выдержать больше одного удара. Поразвлечься со шлюхой (ну или хотя бы полежать в обнимку). Пострелять по бутылкам. Много ли человеку надо от жизни? Ну не мир же спасать, в самом деле… Это не в силах человеческих хотя бы потому что этот мир нужно спасать не от абстрактного зла, а от конкретных людей. И их – много.

 

Это был чудесный день. Я шел по улице, замотав горло шерстяным клетчатым шарфом чтобы не простудиться, закутавшись в тренч, вооружившись тростью и надвинув на брови шляпу. В одном кармане был револьвер, в другом – фляжка с самым жутким пойлом на свете. Меня окружал лабиринт серых стен и грязных окон, жестяных козырьков над дверьми и ярких светящихся вывесок. Люди вокруг меня были безразличными ко всему, погруженные в свои желания и мечты. Казалось они мысленно не здесь, а где-то там, где тепло и нет пронизывающего до костей ветра.

Первый пункт плана – бар через дорогу.

- Эй, - я окликнул компанию подростков, собравшихся под жестяным козырьком возле двери бара. Дверь была заколочена, и судя по потемневшим доскам – достаточно давно. То же самое случилось и с высокими полукруглыми окнами, в которых когда-то ярко сияли люстры и огни рекламы. – Давно закрылся этот бар?

- У него перерыв на обед, дедуль. Мелочь есть? – сказал один из них.

- Ага, полно, - я кивнул на остальных ребятишек, всю эту мелкую шелупонь, притихшую и с интересом следящих за ходом беседы. Я обратил внимание что у них, так или иначе, присутствовали волчьи морды на фоне луны на одежде и других шмотках.

- Я про деньги, дедуль, - пояснил подросток.

- я сегодня забыл таблетки принять, от жадности, - сказал я.– Хочешь, поделюсь?

Это были не волчата, а шакалы. Во всяком случае, когда я шел искать другой бар, мои деньги были при мне. Может быть, в городе и было несложно найти другой бар, но мне эта задача показалась непосильной. Снова началась одышка, заболели колени и стопы, пришлось сильнее налегать на свою трость и медленнее двигаться. Куда делась стремительная походка былых лет? Эх, молодость…

- Эй, такси!

Взмах руки, визг шин – и рядом затормозила тарахтящая желтая повозка.

- В ближайший бар, - изрёк я, забираясь в пахнущее бензином и кожей нутро.

- Один соу, - водитель взял с места так, что меня приложило о мягкую спинку кресла.

Мимо окна пролетала жизнь города. Горящий в бочках мусор у которых грели руки бездомные. Облупившаяся штукатурка домов. Металлическая сетка заборов. Нищета и бардак. Этому городу нужно срочно взять в руки метлу и прибраться.

Я даже задремал на сидении, очнувшись только тогда, когда водитель остановил такси у обочины.

Один соу долой, и вот я у бара. Мир выпивки и доступных женщин. Был когда то.

Бар назывался «мустанг», и я сомневаюсь что его владелец знал хоть что-то о лошадях, скорее это был подсознательный посыл – пей как лошадь. Что собственно я и собирался делать.

Что интересно, годы идут, а в барах всё остается по прежнему. Виски по прежнему в маленьких стаканчиках, а пиво – в больших. У стойки бара по прежнему высокие стулья, но если нет желания сидеть на них, всегда можно постоять или сесть за столик. И разумеется сверкающие пивные краны. А так же запах табака и женских духов в пропорции сто к одному. О последнем узнаешь, обычно, разглядев среди посетителей женщину, или даже двух. Да и посетители не меняются. Несколько завсегдатаев, несколько посетителей из других районов, безутешный, заливающий своё горе человек; коп и осведомитель, шлюха-другая из тех, что не хотят так называться – в такие места даже заносит иногда роковых женщин. Из-за одной такой мне как-то прожгли волшебным зарядом тренч, а так же сломали челюсть и руку в двух местах. Я был молод – всё зажило как на собаке. Сейчас бы я дважды подумал, прежде чем браться за такое дело. Может быть, мной двигало обостренное чувство справедливости?

Заказав виски, я уселся за столик и принялся скручивать себе сигарету, наслаждаясь самим фактом того, что я переборол свою старческую лень и отправился прогуляться.

Три часа спустя, мне было тепло - от выпитого, и хорошо - от компании.

- ... Вобщем, остаток недели я потратил на то, чтобы из моих отчётов нельзя было понять, через сколько законов, правил нашего агентства и человеческих трупов я переступил, – я криво усмехнулся. Аудитория – двое юношей и девушка, проявлявшая интерес к моему рассказу значительно больший, чем у парней – напряженно ловили каждое мое слово в ожидании развязки. Если в двух словах, это было нелегкое задание. Коррумпированная полиция и гангстеры - две банды, которые мне пришлось стравить между собой, чтобы они истребили друг друга и перестали быть проблемой города, который нанял меня для её решения. – Мне предложили должность шерифа.

- А вы?

- А я отказался, - я допил виски и поднялся на ноги. Странно, но факт – выпивка прибавила мне сил и избавила от некоторых неудобств. Правда, с другой стороны, чтобы двигаться по прямой, мне приходилось прикладывать куда большие усилия, нежели чем раньше. Я застегнул тренч и надел шляпу. – Доброго дня, господа.

Меня провожали благоговейные взгляды. Приятно потешить тщеславие, немножко выпить и поглазеть на декольте той девахи.

Когда я вышел на улицу, дух холодный ветер и моросил дождь. Небо заволокло тучами и казалось, что наступил вечер, хоть это было и не так. Пока я стоял и ждал такси, я слушал как с моей шляпы капает вода, капли разбивались о тренч с равномерным стуком. Но я думал не о том, что могу простудиться – мне после пары стаканчиков виски было тепло и хорошо. Я думал о том что мне уже не охота ехать и искать себе шлюху на ночь. И плевать что, если бы даже у меня было такое желание, я лежал бы бревном, а бедная работница индустрии развлечений не знала что со мной делать. Ей и не надо было бы ничего делать. Просто лежать рядом.

- Мистер, - передо мной появилась та девушка из бара, что слушала мой рассказ затаив дыхание.

- А?

- Мне кажется, я читала о вас. Я Ильза, репортёр. Как, вы сказали, вас зовут?

- Чувствую, что это прозвучит как бородатый анекдот, но я не назывался. И с репортёрами дел я не имею.

- Бросьте, вы же пялились на мою грудь, - она улыбнулась мне.

- Ильза, вы знаете что такое «дуализм»?

- Дуализм – применительно к груди – это сиськи. Звучит некрасиво.

- Вы – женщина, а женщин я люблю. И вы – репортёр, которых я ненавижу. Мэм, - я коснулся рукой шляпы и побрёл вниз по улице. Понятия не имею где я, куда меня завез таксист за один соу. Надеюсь не очень далеко от дома.

- Мистер «я не назывался»! – окликнула меня Ильза. – Мой дуализм заключается в том что у меня есть машина, а у вас её нет. Вас подбросить?

Я взвесил «за» и «против». И счел, что репортёр Ильза мне чем то нравится.

- Валяй.

- Подождите минуточку, я быстро – машина за углом.

Я подождал две минуточки, пока сквозь хмель не проникла мысль, что на то что бы завести мотор столько времени не нужно, а если бы она не смогла его завести, то вышла бы и извинилась за задержку. Поэтому я пошел в переулок – и рука моя была в кармане, и в руке моей был револьвер – потому что есть железное правило, которое не допускает исключений: лучше выглядеть глупо, войдя со стволом на вечеринку, чем выглядеть как простак, попав в засаду безоружным.

И я выглядел глупо. Ильза завела мотор – видимо от влаги он капризничал, и теперь полувопросительно смотрела на меня сквозь ветровое стекло машины.

- Надоело ждать, - пояснил я, вытаскивая руку из кармана и садясь к ней в машину.

- Ты выглядел так… - она поднесла к своему лицу руку, словно хотела поправить макияж. Она не находила слов. Но долгий опыт говорил мне, что когда человек держит в кармане пистолет и готов стрелять, это по нему видно. Быть может, я помолодел в тот миг?

- Куда ехать?

Вопрос застал меня врасплох. Может, мне бес в ребро ударил, а может алкоголь по печени, но факт остается фактом - в кои то веки я сидел в машине с девушкой. Весь мир и вся серость вокруг померкли перед двумя яркими цветами – это был красный, её губ; это был зелёный – её глаза. И я знал, что видит она – в её глазах я замер тёмной фигурой хищника в сумеречном свете дня. На долю секунды она увидела меня таким, каким я был пол века назад. Или около того… И что то во всём этом было не так. И она сказала «ты», как давнему знакомому.

- Кто ты на самом деле, Ильза? – спросил я, повинуясь внутреннему чутью.

- А тебя не проведёшь, - улыбнулась она. В следующий миг её темные волосы посветлели, скулы и уши заострились, а глаза приобрели характерный миндалевидный разрез, почти забытый мной за десятилетия.

- Значит, теперь ты Ильза, - вот и всё что мог сказать я.

- Ты же знаешь, появляться в моём настоящем облике небезопасно, - чарующим голосом сказала она. – Так что теперь я – Ильза. А ты – всё тот же безжалостный сукин сын, каким я тебя знала.

- Я на пенсии.

- Время не пощадило тебя.

- Я знаю.

Эльфы живут дольше людей. Значительно дольше.

И от этого знания мне было тяжко на душе по слишком многим причинам. Это была другого рода боль, боль от разочарования, танталова мука человека, который не мог коснуться того, чего желал. Не мог и раньше.

- Отличный маскарад, особенно фраза насчет сисек. Какого черта тебе от меня надо? – поинтересовался я, когда тоскливая боль в сердце слегка спала. – Последний раз когда я тебя видел, мне сломали два ребра. Чертовски неудобно стрелять, когда после каждого выстрела тебе словно иглу в сердце втыкают.

- Позволь задать тебе пару вопросов, - как бы её там ни звали на эльфийском, выговорить со вставной челюстью это было невозможно. – Ты ни о чем не жалеешь?

Над этим вопросом я раздумывал каждый день в течении десятилетий, между утренней чашкой кофе и вечерней трапезой. Между чтением утренней прессы и сном. Так что ответ был у меня давно на языке, настало время это сказать.

- Жалею, что мы не были вместе. Жалею о том, что не успел большего.

- И всё? А семья?

- Нет. У меня есть внучка, в некотором роде. Не знаю, кто её воспитывал, но омлет она готовит отвратительно.

- А о…

Я знал этот многозначительный взгляд. Когда мы впервые увиделись, в её глазах был ужас, а потом, когда всё закончилось – это выражение. Тогда она не решилась задать мне вопрос, но я знал его, потому что задавал его себе сам ежедневно. Вздохнув, я начал говорить.

- для того что бы понять мой ответ, Ильза… Следует кое что пояснить. Существует грань, которая делит жизнь на "до" и "после". Если тебя лишат девственности - будет время "до" и "после". Если тебя изнасилуют - для тебя будет время "до" и "после". Если тебя осудят на двадцать лет колонии строгого режима - будет время "до" и "после". Если ты кого-то убьешь - будет время "до" и "после". И две точки зрения, которые будут у тебя в момент, когда ты осознаешь что пересекаешь грань - это будет точка зрения "до" и точка зрения "после". Каждый раз, когда ты пересекаешь грани, твоя жизнь чуточку меняется. Это моменты, которых ты не забудешь, вне зависимости от того понравилось тебе, или ты хотела бы забыть это. Если ты не научишься преодолевать грани и изменяться, ты будешь, обречена страдать. Когда ты кого-то убиваешь, ты переступаешь грань. Не важно, что это был за человек, хороший или плохой, и человек ли это. Не важно, с наслаждением ты отстрелила ему башку, медленно вогнала нож в его трепещущее сердце, или с ужасом поняла, что инстинкт самосохранения оказался сильнее, чем страх ответственности. Когда ты нажимаешь курок, ты укладываешь в землю камень, и чем их больше, тем прочнее ты стоишь на земле, тем спокойнее ты себя чувствуешь, возвышаясь над жизнью и смертью. Если ты уже переступила грань, назад дороги нет - умершего не оживишь, и оправдания тут не помогут. Ты увидишь другой мир. Мир, где ты будешь бояться каждой тени, где ты будешь ощущать, что на тебя охотятся. И что ствол у тебя в руке - это единственный путь между добром и злом, потому что если убьют тебя – это будет конец. Это сделает тебя не жертвой, но охотником; если ты пристрелишь кого-нибудь, ты ощутишь краткий миг свободы, и будешь всю жизнь знать, что она есть, ты будешь знать какая она - свобода заткнуть рот, оградить себя от рук, навязать свою волю и бороться за свою жизнь, свободу и право, которое выше любого закона - право защищать свою жизнь любым способом. Ты не станешь больше жить в неволе, опутанная по рукам и ногам запретами, законами, страхом перед судом и тюрьмой и всем прочим. И вместе с тем придет желание использовать эту силу как кратчайший путь к любой цели, какую ты перед собой поставишь. Ты увидишь новый мир - это мир контрастов. Есть только три цвета в этом мире - черный, белый и красный. Черный - это смерть, депрессия, боль, страдание, ночь, дождь... Белый - это жизнь, свобода, надежда, недостижимая невинность... Красный - это цвет губ и крови. Секс и убийство. Больше в этом мире ничего нет. Поэтому ты боишься даже задать вопрос. Ты – эльф. Тебе не с чем сравнить твою жизнь. И поэтому я отвечаю – я не жалею о тех, в кого всаживал пули – я научился жить с этим. Жизнь эльфа не более ценна, чем жизнь любого человека.

Я замолчал. Ильза вжалась в сидение, можно было подумать, что ей холодно – не смотря на её подбитый мехом плащ поверх вечернего платья. Интересно, зачем она нацепила его днем?

- Ты…

- Я сказал не то, что ты хотела услышать? Ты ведь не можешь больше назвать меня ребёнком, который не ведает что творит.

- Но ведь убивать – это очень плохо…

Она была словно маленькая девочка, и это – не смотря на то, что была сильно старше меня. Приятное чувство – что у гордой эльфийки нет слов, чтобы побить мои аргументы. И при этом мне грела сердце мысль, что за все эти годы она так никого и не убила.

- Ты всё ещё невинна. Как ангел. Знаешь, я много думал о том, зачем нам дана заповедь «не убий». Она не для того, чтобы запретить нам убивать себе подобных. Она для того, что бы оградить нас от того, что будет после. Мертвым всё равно, в отличии от живых – а живым с этим жить. Ты всё ещё считаешь меня монстром?

- Да, - она содрогнулась. Последняя шелуха «репортёра» слетела с неё и я чувствовал себя луковицей, которая обнажая свою сердцевину заставляет рыдать всех вокруг. – Ты так спокойно говоришь об этих жутких вещах…

- Нельзя вечно жить в стране эльфов, где все добрые и честные, Ильза. Нельзя закрывать глаза на то, что происходит вокруг. В этом мире есть немало любителей разрезать тебя на части и продать на рынке органов твои глаза, твои уши и всё остальное, ну разве что кроме печени, она и у людей неплохая.

- И это – причина, по которой я искала тебя. За мной охотятся.

Всё встало на свои места. Она – эльф, а значит - её органы стоят очень дорого. Редкий товар.

- И ты просишь защиты у старика?

- Нет, - она слабо улыбнулась. – Я же вижу – ты всё тот же, каким был когда то. И ты – единственный человек, которому я могу доверять, потому что однажды ты уже спас меня.

Ну да, было дело. Я был молод и запал на красавицу – эльфийку, получил по морде, прострелил пару голов и остался в итоге ни с чем. Она сбежала к сородичам, а я долгие годы вспоминал её прекрасные глаза. А теперь, когда сородичи уже не могли её защитить, она пряталась там, где обычно прячут сухой лист – в лесу. В каменном лесу домов, мимикрируя под человека. И надо сказать, неплохо, но только до тех пор, пока на неё не взглянет кто-нибудь, у кого есть очки истинного зрения.

Должен ли был я сказать ей, что я слаб и немощен? А кто бы сказал это самой прекрасной девушке в мире? И потом…

- А, плевать, я всё равно хотел выпустить пар. Где эти ублюдки?

Ильза подняла вверх свои тонкие брови.

- В этом городе – сотни охотников, - сказала она. – Ты даже в лучшие годы не мог перестрелять их всех.

- Верно. Но я про тех, что охотятся за тобой. Вряд ли они будут делиться наводкой с другими, ведь жадность – одна из человеческих слабостей. Так что, на мой взгляд, всё просто – мы едем к тебе домой, и мочим всех, кто появится без ордера.

Ильза робко улыбнулась. Заскрежетало сцепление, и машина тронулась, пока я вертел головой, пытаясь оценить, следит ли за нами кто-нибудь. Видимой слежки не было, но это не значило что кто-то не пустил по нашему следу волшебное око – незримую сущность, которую обнаружить можно через те же очки, которые я как на зло забыл дома.

- Ильза, ты можешь проверить, нет ли над нами волшебного ока?

- Могу, - Ильза сбавила скорость и, прикрыв глаза, огляделась. – Есть. Висит в пятнадцати футах над нами сзади.

- Чудненько, - я ухмыльнулся и, достав револьвер, заглянул в барабан – чтобы убедиться, что патроны на месте. Они были на месте.

- Ты всё ещё носишь этот раритет? – удивилась Ильза.

- Меч – душа воина. Думаю, к стволам это тоже относится. Не люблю я эти новомодные штучки, которыми можно покрошить кучу народа не целясь. Скажем так – я старомоден, разве по мне не видно?

Ильза натянуто рассмеялась. А мне на душе было так тепло и спокойно, что даже закралось подозрение – неужели она использует на мне эти свои магические штучки? Всегда не любил волшебников. В конце концов, именно их необузданная мощь и жажда власти неминуемо привели бы нас к магократическому обществу, если бы у людей, путь к магии для которым был заказан, не нашелся ответ зарвавшимся колдунам в виде огнестрельного оружия. Самое забавное в том, что полуэльфы, ублюдки, становились магами-анатомами практически поголовно, если выживали – а процент смертности у этих хилых существ был в детстве достаточно значительным -  отчасти потому что эльфы шли на многое лишь бы не допустить межрасового скрещивания. Ещё бы, когда тебя препарирует плод межвидовой связи – это, наверное, жуть как неприятно. И поэтому я знал, что с Ильзой мне ничего не светит. Знал тогда, знаю и сейчас, и всё же…

- Приехали, - сказала Ильза. Она заметно нервничала, и когда мы вышли из машины, что бы подняться в её квартиру, я обнял её чтобы ободрить. Она мягко оттолкнула мои руки и покачала головой. Она вновь была в образе репортёра.

А на улице шел дождь.

 

- Так-с, что мы имеем, - я оглядел дверь. Крепкое дерево, пару ударов выдержит. Окна забраны решеткой, значит дверь – единственный вход и выход. Так что если припрут – убегать будет некуда. С другой стороны, оборонять лишь один вход проще чем два. – Закрой все шторы и приготовь кофе. Будет веселая ночка – потому что средь бела дня сюда вряд ли кто-нибудь сунется. – А ещё у меня мало патронов, так что будем импровизировать.

- Ты ведь не думаешь что…

- Я думаю, что ты вполне можешь наколдовать подонкам змею в руках вместо оружия. Если есть ресурс, им нужно пользоваться. Это твоя жизнь – так борись за неё.

- Это будет иллюзия. Если у них будут очки, это не поможет.

- Очки – штука дорогая. Правда, у нас их нет вообще, так что поаккуратнее со своей магией.

Квартира Ильзы была маленькой – комната, кухня и ванная, причем стены были тонкие. Я ткнул тростью в столы и велел сделать из них баррикаду, затем пошел инспектировать кухню и туалет, где нашел бытовую химию в изобилии.

- Ты что тут, терроризмом заняться на досуге вздумала? –спросил я, готовя дымовой состав из хлопчатой ткани, сахара и удобрений. Наличию последнего я не удивился – в комнате был настоящий цветник. Оно и понятно, эльфы без зелени чувствуют себя паршиво – а тут… Орхидеи, например. У меня аж в носу зачесалось. Растения нужно удобрять, а кто это будет делать если в цветнике нет фауны?

Ильза сидела за столом, дрожа мелкой дрожью, из сумочки появилась пачка папирос – вспышка – и красный огонек тлеющих листьев испустил ароматные струйки дыма.

- Господи, ты что ещё и куришь?

- Я устала бояться, прятаться и… Знаешь, ты прав,  - Ильза глубоко затянулась. – Насчет грани. Только я за ней уже давно, с самого рождения. Я не виновата в том, что я – эльфийка. А теперь – я чувствую взгляды, боюсь каждой тени, на ночь подпираю дверную ручку спинкой стула… Я смертельно устала от такой жизни. И знаешь, я тебе завидую.

- Что-то новенькое.

- Как ты и говорил, эльфы не могут адаптироваться. Поэтому нас истребляют. Или ещё хуже… - её передернуло. – А ты – человек. И ты – по другую сторону грани.

- Самое забавное в том, что ты перейти ко мне можешь, а вот я к тебе – нет, - заметил я. Состав был готов, ткань пропитана, теперь оставалось подождать, пока оно высохнет – и дымовуха будет что надо.

- Меня всегда тянуло к тебе, -  сказала Ильза. –Тебе чуждо лицемерие, и в тебе есть сила.

Сила… Вот её то у меня сейчас как раз и не было. Я устал и хотел спать. Такова участь старика – ты быстрее устаешь, и нужно беречь себя если хочешь коптить небо ещё немного.

- Скажи, как ты умудрился прожить так долго? Люди умирают гораздо раньше.

- Скажем так, мой старик отец однажды сказал мне, что если хочешь долго жить, покупай акции оружейных заводов. Я купил фабрику.

По виду Ильзы можно было сказать, что она не одобряет такого вложения денег. А чего тут такого? Оружие не убивает. Убивают люди, нелюди, и вообще все кто может хоть кого-нибудь убить.

Пришлось попотеть, чтобы соорудить пару петард – когда будет нужно, я подорву их в разных частях квартиры что бы отвлечь внимание. Куда проще стрелять в дыму, ориентируясь по вспышкам стреляющих в другую сторону, чем палить в лоб куче народа со стволами, направленными на тебя. А самое замечательное в том что очки истинного зрения бессильны против дыма – но если попадется хоть один урод с тепловиденьем… Впрочем, на любую хитрую задницу найдется шуруп с левой резьбой. Того, кто будет стрелять на тепло – убивать первым. Простой и надежный метод.

- Что будешь делать, когда разберёмся с проблемой?

- Ты хочешь сказать – когда ты убьешь этих людей?

- Люди – не проблема. Проблема – то, что ими движет. Ты не сможешь скрываться вечно, рано или поздно будут другие. А перестрелять всех подонков в мире – непростая задача для старика вроде меня. Да и денег у тебя не хватит… - я осекся.

Ильза швырнула папиросу в раковину и та издала умирающее шипение.

- Ты думаешь только о деньгах?! Ты всё это время думал только о деньгах?

- Честно? Я о них меньше всего на свете думаю. Я уже не в том возрасте, когда деньги имеют значение.

- тогда зачем ты это сказал?

Действительно, зачем? Но разве мог я сказать ей, о чем я действительно думаю…

- В нашем мире есть два простых закона. Те, у кого есть деньги, имеют всех - кроме тех, у кого есть пушка. Стрелять ты не желаешь, а поэтому выбор не велик. Купить фазенду, нанять охрану – и живи себе сколько хочешь.

Комната была напротив двери, кухня справа, уборная слева – если смотреть от входной двери. Я сложил петарды на туалетный столик, положил туда же револьвер, покосился на тренч и шляпу на вешалке и понял что в принципе почти всё готово.

- Я хочу спать. Скажи, когда они захотят постучаться в дверь.

- Ты и так услышишь…

- У эльфов уши лучше.

Я положил на столик фляжку и прилег на кровать, застеленную шелком простыней. Эльфы ненавидят низкокачественную обстановку…

 

Это – жизнь. Когда бьется сердце, когда в руке револьвер, а рядом – девушка которую надо защитить – и пусть старость может остановить сердце раньше, чем пуля – всё равно, это – жизнь. Каждое мгновение.

Я понимал это, когда чувствовал во сне, как меня обнимают руки Ильзы. Всё, о чем я мог только мечтать. Всё, о чем я мог только думать.

Человек становится героем по разным причинам. Он может ненавидеть себя до такой степени, что ищет смерти во имя чего-то, а не просто так. Он может любить до такой степени, что пожертвует собой ради кого-то. Для торжества сил зла нужно всего лишь, что бы людям было всё равно. Чтобы они равнодушно читали сводки новостей за чашкой утреннего кофе. Чтобы они думали, что всё это происходит в какой-то другой вселенной. Чтобы люди верили в потоки вранья, ежедневно льющихся им на голову через прессу – о, журналисты могут обелить черное, и очернить белое так легко, что когда возникает вопрос, какой правде верить, оказывается что если копнуть по глубже - правды нет вовсе. Есть только информация, распространять которую кому-то выгодно.

В те старые, добрые времена, когда всего этого не было, мир был проще. Если в тебя целятся – стреляй первым, и будешь прав. Истинно лишь то право, которое ты готов отстаивать с оружием в руках. Всё остальное – лишь трёп.

За что я был готов отдать жизнь? За Ильзу. За напуганную девчонку, которой несколько сотен лет, и которая происходит из гордого некогда, и ставшего на грань вымирания ныне народа. В старые времена она три часа к ряду, не спеша, рассказывала мне, почему убивать – плохо, и как надо жить, что бы все жили счастливо, и при этом на все аргументы снисходительно улыбалась и называла меня ребёнком, не знающим жизнь.

Теперь страх показал её истинное лицо. Такое лицо наверно было у Кармин когда она была маленькой и ей снились кошмары, и она прибегала к родителям в слезах и прятала лицо на груди отца в надежде что он защитит её. Такое же лицо было наверно у Ильзы, когда она плакала теперь, прижимаясь ко мне и думая, что я сплю и не вижу, не слышу, не знаю… Достоинство людей в том, что они взрослеют, а не набираются знаний и не тратят время праздно как эльфы.

А ещё я был готов отдать жизнь за Ильзу потому что… Но, пусть эти слова останутся несказанными. Я увидел её будучи юным сорвиголовой и запал на неё. И тогда, и сейчас я был нужен ей, и мне плевать, использует ли она меня для того, что бы спасти свою сверхценную жизнь, или у неё не осталось иного выбора. Это нужно в первую очередь мне, что бы не ощущать себя бесполезной старой развалиной, у которой всё позади.

 

Когда они пришли, я почувствовал это. Как будто воздух стал гуще, как будто по коже пробежал холодок. Ильза спала сном младенца, уткнувшись мне в плечо своим хорошеньким носиком. Негоже будить, но…

Глоток из фляжки. «оживитель» - патентованная дрянь, дающая силу и рефлексы, не надолго, но мне много и не надо. Обычно уже через пол минуты на ногах стоит кто-то один, среди тех, кто лежит.

Ильза, зажав рот, поглядела на меня глазами, полными ужаса. Кажется, она не боец, как и тогда, много лет назад. Я поджог дымовуху и бросил её в прихожую, затем взял петарды.

- Прикрой нос полотенцем, - сказал я Ильзе. – И спрячься.

- Я не оставлю тебя…

- Это – моё последнее задание, Ильза, и я хочу, что бы всё было сделано правильно. Времени на сантименты у меня нет. Поэтому делай то, что я тебе говорю.

Она кивнула и спряталась в ванной комнате, закрыв дверь. А я, слыша шаги у двери, поджог фитили петард и швырнул их в разные стороны – одну на кухню, вторую в туалет.

Кончики пальцев покалывало, сердце радостно билось, и я ощущал азарт, я чувствовал, что словно парю. В руке был револьвер, в нем семь патронов – семь смертных грехов, семь путей к славе, семь кровавых слез, семь ступеней в ад, семь пылающих огнем моих самых заветных желаний…

Всё пошло по плану – дверь вылетела, и в дым ворвались люди, оказавшиеся в непонятной обстановке – всюду дым и ни зги не видно. Хлопнули петарды, раздались крики и ответная пальба – куда угодно, только не в меня, стоявшего в комнате. Вспышки выстрелов пронзали дым – и тут уже настал мой черед. Взвел курок – нажал на спуск, вроде бы ничего сложного, с пяти метров в цель не попадет только паралитик. Грохот выстрела, стук упавшего тела – кто-то выстрелил в меня и не попал, потому что опытного охотника на людей не проведёшь – после выстрела надо менять позицию. Из стены между мной и врагами вылетел кусок – ответный выстрел пришелся чуть ниже дыры – и в прихожей кто-то заорал дурным голосом и рухнул. Я пригнулся.

- Да что за?!. – крикнул кто-то и тут же схлопотал пулю на голос. Выстрелы стали реже, зато стена стала напоминать решето. Первая ошибка новичков в этом деле – они высаживают всё что есть, а потом начинают перезаряжаться. Тут то им и крышка.

Пользуясь плотной завесой дыма я, пригнувшись, нырнул в прихожую и тут же уткнулся стволом в чьё то брюхо. Я нажал на спуск и моя жертва завыла дурным голосом:

- Он здесь!!!

Я улегся на пол и спокойно послушал как те клоуны, которые рассыпались между кухней и туалетом валят друг друга, перекрестным огнем попадая в типа с простреленным животом. С обоих сторон раздались крики, стоны и грохот падающих тел.

Воцарилась тишина, прерываемая каким то судорожным лязгом где-то в районе кухни. Я направился туда и приставил ствол к голове пытающегося перезарядить оружие.

- Нет-нет-нет…- заверещал голос подонка, затем раздался выстрел. У меня осталось ещё два патрона. А у врагов не осталось людей. И самое смешное в том что всё это заняло десять секунд.

Дым потихоньку рассеивался, сильно пахло гарью и порохом.

- Ильза!

Из ванной раздались всхлипывания, затем дверь открылась и эльфийка, словно в трансе, пошла мимо меня к двери. Ко рту она прижимала полотенце. Её ноги старательно выбирали дорогу среди луж крови и тел, и мне казалось что она – русалка, которая обрела ноги, и каждый шаг по твердой земле был подобен шагу по сотням гвоздей, булавок и бритвенных лезвий.

Мы спустились вниз и сели в её машину, когда мы отъезжали я уже слышал вой сирен.

И только теперь на меня навалилась тягучая боль в суставах, в мышцах, в сердце… Всё таки староват я уже для таких трюков, даже под допингом.

Ильза вела машину молча

- Твой храбрый рыцарь выпустил пар и сдулся, - сказал я, чтобы хоть как-то нарушить молчание. – Но остался стоять на ногах, в отличии от всех прочих. Так что поле боя за нами.

- Я всё пытаюсь понять, - сказала Ильза, откинув со лба волосы дрожащей рукой. – Ты хороший, или плохой? Ты помог мне, но ты…

- Хладнокровно расстрелял четырех человек, и позволил ещё троим нашпиговать друг друга пулями?

- да…

- Убил безоружного?

- Да…

- Когда он брал в руки оружие, его наверно не предупредили, что это грязная драка, и пленных в ней не берут.

Ильзе было страшно. Это был тот страх, когда ты понимаешь что всё позади, но всё равно боишься задним числом. Но у эльфов сильная воля – вот она и ведёт машину. Слезы на её глазах я увижу лишь потом.

На город спускалась ночь. В полнолуние у психов сносит башню, резко возрастает уровень преступности. И в такое время я не мог оставить её одну. Машина остановилась у моего дома, через дорогу от которого был заколоченный бар. Я вот думаю – может быть купить его и открыть заново, что бы не пришлось больше бродить по городу и искать себе на жопу приключений?

 

Этой ночью она спала как ребёнок, уткнувшись носом мне в плечо. Я ненавидел этот город, я ненавидел эту грязь и больше всего на свете я ненавидел этот миг, за то, что он не может длиться вечно. Рука Ильзы лежала у меня на груди, и под её тонкими пальцами медленно билось моё старое сердце. Я сделал то, чего хотел сегодня – выпил виски, рассказал пару историй, перестрелял кучу мерзавцев и вот теперь, лежал в постели с самой прекрасной девушкой в мире. Она была эльфийкой, а я – человеком. Нас разделяла пропасть, моё несовершенство было очевидно, и не только потому, что я стар и у меня вставная челюсть – она боялась меня больше чем всех этих бандитов – и потому пошла ко мне только когда поняла, что это – последний выход.

Я вдыхал запах её волос, впитывал в память её нежные черты лица. В прошлый раз она исчезла, чтобы возникнуть из небытия памяти через семьдесят лет. Тогда у меня были только револьвер и шляпа; ныне же я был не самым маленьким промышленником в городе, акции оружейных заводов были всегда в цене. Таких людей как я не трогают. И рядом со мной Ильзе ничего не грозило… Самый ценный урок, который она дала мне, когда исчезла – это умение ждать, столь долго, сколько потребуется. Пожалуй, настало время применить его на практике ещё раз.

 

Следующим утром меня разбудило не тепло солнечных лучей, а тепло бархатистой кожи девушки рядом, и не какой-нибудь, а той, с которой мне хотелось бы провести остаток жизни. Ещё никогда я себя не чувствовал так хорошо. Я больше не был один.

- Доброе утро, босс, - послышался голос с кухни. – Что желаете на завтрак?

Я поспешно запихал на место зубы прежде чем ответить:

- Завтрак на три персоны, Кармин. Ильза будет жить с нами. Я решил плюнуть на расовые предрассудки.

«До конца дней своих, да?» Я перевел взгляд на Ильзу, в её миндалевидных глазах горела какая то особая нежность. Она была той, что видела те же времена что и я, времена, наполненные выстрелами, дымом и кровью. Я не знал кем я был для неё, но я знал – отныне мы не были одиноки в этом холодном мире, наполненном злобой и ложью. От сердца отлегло, и будто гора свалилась с моих плеч. Думаю, на этот раз я сделал верный выбор.

 

25 Сентября 2011г.







RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 3 октября 2011 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика