Начну с очень полезного совета, никакого отношения к рассказу не имеющего.
Если тебя поймали спросонок и позвали на дуэль, беги. Или срочно делай вид, что умер, примерно три года назад. «Никто нет дома», вот это был бы правильный ответ на письмо с призывом на эту дуэль.
Но меня застали сонную, умиротворённую, мозг не работал. Тело без мозга, пожало плечиками, и натыкало: «Да, конечно»! И действительно, а что такого? Подумаешь написать критику на рассказ. Его и читать не надо, ибо читано-перечитано. Даже не так. Прожито! С рассказом. Да ты не думаешь о нём каждый день, но в подкорке есть кнопка быстрого набора, которая выкидывает тебя на крышу рядом с Марией. Поучиться летать! И кнопка не одна. Да и не кнопки это вовсе – бомбочки разбросанные по извилинам.
Бах! И ты отбыл в мир иной.
Ангелы, демоны? Шиш! Тебя обманывали!
Псоглавые воины и ночной морок, летучие графские лейтенанты и лоссолк, урсолаки и живая кукла. Ни одной сковородки нет в этом аду. Only хирургические столы. И не огонь пожирает тебя, а искажение, а усердные врачи из замка, пытаются найти в тебе человека.
Странно, скажешь ты, искать человеческое в человеке с помощью ножа. А что делать, если мир позабыл, что такое есть человек.
А ты сам то помнишь? Не зря ж туда угодил.
Потом мозг очнулся и тут до меня дошло, на что я подписалась. Что тут началось!.. Тряхнуло знатно. Но об этом не будем, как и о приступах малодушия и попытках его оправдать. Стало понятно одно, писать критику на этот рассказ – писать чистосердечное на Страшный суд.
Поэтому критики не будет, хотя это дуэль критиков.
Я предупредила.
Что будет? Чтобы понять, пришлось побыть человеком-луковкой, поснимать с себя шкурки и даже поплакать. Чтобы потом сказать себе.
«Святые ёжики! Я не знаю! Да и не хочу знать!»
Да книгу, как и будильник, можно разобрать, потом собрать. Но всегда ли оно нужно? Да и захочет ли будильник работать после того, как его лишили тайны?
Я просто вспомню, как было в дни оные, когда «Ленточки» прибило к нашему порогу.
Было тогда дождевое настроение. Выбралось оно из другого рассказа, протащило нас сквозь всякое и выбросило возле ноута. В обнимку с бутылкой шампанского и спорами какое кино смотреть. Они очень логично закончились тем, что мы уселись читать рассказы.
Один, второй… энный, в таком состоянии не особо важно, что читать, гораздо важнее слушать. Если быть честным, то слышишь ты вовсе не то, что написано на белых вордовских полях, а… а вот не скажу! Надо попробовать, чтобы понять.
Ты случаешь и тебе бездумно и хорошо, пока не попадётся рассказ, который заставит тебя приоткрыть глаз и сказать.
– Стоп, стоп! Давай, всё сначала.
Долго выдержать не получается. Ты отодвигаешь ноут и садишься рядом, чтобы проследить глазами за каждым словом.
Потом вы сидите рядом, вам тепло друг от друга, вы дышите одним воздухом, вы чувствуете аромат пачулей, сандала, иланг-иланга и чего там ещё запихивают в духи, но душу у вас украли и закинули… Надо ещё разбираться, куда закинули.
– Как тебе?
Хороший вопрос – на него ты не сможешь найти ответ и три года спустя после того, первого раза – он рухнет между вами. И надо отвечать, чтобы несказанные слова не проросли во всякую бяку.
А действительно, как оно мне?
А оно всегда по-разному. Слишком много эмоций, зачастую полностью противоположных, чтобы понимать. Тогда – почему? Почему вот так.
Первое впечатление – героиня кукла. Стандартная не очень умная и не очень блещущая способностями героиня из произведений, которые почему-то считают лирическими. Может только любить – ни на что другое мозгов ей не положили.
Но уже с этого впечатления начинаются странности. Героиня ведь действительно кукла. Идеальная кукла из магазина для взрослых. А что – любит, вопросов не задаёт, ждёт, когда прикажут. Причём ждёт – это буквально. Где оставили, там и ждёт, боится даже присесть.
Хорошая кукла.
Они там, искази их Господь, научились очень здорово делать франкенштейнов. Даже серийное производство наладили. Расчленяешь одних, собираешь других. Деталей не хватило? Сгонял в степь, поймал пару-тройку аборигенов – вот и детальки. Не мир, а мечта трансплантолога. Марье не повезло немного, она «несерийная». А раз несерийная, то не очень нужная. Куколка для солдата нужна, только пока она нужна солдату. А потом – давай, пока.
В чём же несерийность Марии?
В том, что забыла она или не знала, что она всего лишь кукла. Кукла с самого начала думала, что она человек. И вела себя как человек, пусть не очень умный, пусть и умудряющийся не видеть ничего вокруг. Жить в мире, который постоянно меняется и ничего о нём не знать, это ещё надо умудриться.
Сколько у меня к ней было вопросов? Не перечесть! И главное очень хотелось спросить, как же могла она так жить и совсем ничего не знать и не замечать.
Самый большой вопрос, как же Машенька не заметила, пока они летали, что мир-то не совсем розовый? Понятно, что не смотрела, но хотя бы чуточку. Ведь до табора голодная и холодная, плюс беременная женщина, пусть и семнадцати лет отроду, дошла довольно быстро. А значит, все эти искажённые были где-то рядом.
И в Замке есть кухня – зачем спрашивается волшебному замку кухня, он же всё сам умеет – откуда по замку распространяются новости. Если Маша про кухню знает, значит и знает тех, кто там обитает, да и лазаретных она видела раньше, значит, в изоляции не сидела, общалась. Но вот всё что связано со знанием мира вокруг, до возникновения Маши в рассказе, осталась чистым листом, хотя про то, что воины соседа убивают стариков и детей она в курсе.
Я честно пыталась понять, как она так умудрилась.
И снова про Марию. Я пытаюсь понять, как она не видела ничего и не знала про мир до момента, когда её туда вышвырнули. В принципе, сочетание полной амнезии на события «до» и отсутствие попыток понять, почему ничего, о многом говорит. И неприметливость туда вполне вписывается.
И, конечно же, не понимала.
Я думала о том, зачем автору такая героиня. О том, что это противно выбирать таких героинь. Ведь так легко заставлять бедных тупеньких куколок делать то, что тебе надо, и никто не будет задавать вопросов. Потому что она же ведь не умна, какой спрос с такой героини?
Я думала, насколько это осознанно – такой вот выбор? Получалось – осознанно. Поэтому злилась.
Не люблю я, когда героинь делают вот такими, потому что любой человек, это о-го-го сколько всего и всякого. Но почему-то героинь-девчонок любят превращать вот в таких вот зомби с одной извилиной и одной мыслью любить-любить-любить. По сути, опуская человека до уровня животного, делая из неё самку, готовую к размножению в любое время суток и года.
И вот я пыталась понять – ну зачем? На самом деле там было очень много нецензурных слов. Но были или более-менее попытки разобраться.
Но лично мне очень не хватает. Нет, не флешбеков в кукольное прошлое, а осознания куклой, что она действительно кукла. Что она создана и до Финиста не было ничего. Или хотя бы намёков на то, что было, если оно было.
Я хоть и поняла, что ничего там не было, но очень нагло хочу, чтобы и героиня это поняла. Как она поняла про Финиста и про то, что лицо его может ещё повстречать. Хорошо ведь получилось. Узнала – ни паники, ни истерики, ни рефлексии на полторы алки, просто решение научиться стрелять. Что-то подобное в осознании самой себя Машеньке не помешало бы. И сделало бы её объёмнее. Хотя это не значит, что и в существующем виде образ недостаточно хорош.
Просто когда всё хорошо, хочется, чтобы было совсем отлично, чтобы кукла стала человеком и не просто, а человеком думающим. Хотя бы себя.
Потому что в рассказе, где говорят вот так:
«Если бы все это не длилось так долго, – сказал он наконец, – я даже мог бы подумать, что снаружи умерли не все люди. Или – что умерли не до конца».
Нужно… нет даже должно, чтобы герои были людьми.
И злилась. Потому что, мне казалось, что человечности Марье не доложили. Так и оставили её тупой куклой, которая прошла через весь рассказ, но так ничего и не поняла. Так и умудрилась остаться куклой, несмотря на то, что узнала, что поняла и на что решилась. Очень сильно злилась, надо сказать. Но потом прошло. Я расскажу почему, но чуть позже.
Смысла рассказывать и рассуждать о том, что было в рассказе между тем, как Марию выгнали за ворота замка, и как она вернулась, я не вижу.
Нет, на самом деле там целый мир, и в нём много интересного. Там о том, как Мария узнала про мир и о том, какой он этот мир, о том, как много она нашла и потеряла. Но для меня все эти вопросы и ответы не так важны, как героиня. Потому что если у меня нет взаимопонимания с героями, то и всё остальное на меня оказывает только отвращающее действие. Поэтому, я буду о самом важном для меня. А в остальном?.. Придётся положиться на то, что рассмотрит моя дуэльная половина.
Единственное, что спрошу, потому что действительно это меня поцарапало, когда я узнала про чудеса трансплантологии. А почему Марию просто выгнали, а не попытались переделать? На органы пустить или перепрошить хотя бы? Ведь они могли собрать из неё что-то более полезное. А не стали. Обитателей Замка переделывать нельзя? Почему же за воротами Замка думают, что можно? Ведь не зря же Тётка Марью про Финиста предупреждала?
Особо глубоко я над этим вопросом не задумывалась. Потому что при попытках вопросов получается ещё и ещё. Но вот этот момент мне действительно хотелось бы понять. Зная автора догадываюсь, что он скажет, что всё что непонятно из рассказа, объяснять бессмысленно. Но я так не считаю. Я считаю, что объяснять есть смысл всегда, пока смерть не разлучит нас. А так… Сколько людей развелись из-за того, что чего ей или ему объяснять, раз он или она не понимают? А ведь можно было просто поговорить. Но лень человеческая любит находить бездействию оправдания.
Да, я допускаю, что я просто, ещё не дошла. Потому что к пониманию Марии с сопутствующим феноменом тупой и слепоглухонемой героини, которая при этом меняет мир, идти было долго и сложно.
И признаться, я не сама к нему пришла, на понимание меня натолкнули. Произошло это далеко не сразу. Но всему своё время. И время каждой вещи на земле. И пониманию тоже.
Забавно, как складываются в голове, паззлы из прочитанного. Вот ты читаешь совершенно разные рассказы в разное время, в разное настроение, в разное понимание. А потом они – бах! – и соединяются вместе. Куски, вырезанные разными людьми по разным лекалам и получается… Нет, не картина, картина она плоская, а тут объёмное представление – и об этих частях и о мире в целом, причём о мире не только внутри, но и снаружи.
Это был другой рассказ, к сожалению, этих писем у меня не сохранилось, и разговор о том, что веру героя нельзя так просто отменить, как и океан. Да его можно вычерпать, да в него можно уронить метеорит, да воду океана можно кристаллизовать и превратить во что-то абсолютно другое, но в любом случае она не исчезнет бесследно. Даже если океан просто испарится в одночасье, на его месте останется суша, которой до этого не было видно.
Вот тогда меня и озарило, как же Марье всё-таки удалось, и для чего ленточки в рассказе. Внезапно, я поняла в чём отличие куклы от всех остальных кукол, живущих в замке. У куклы было то, чего не было у остальных. Кукла верила.
Граф, который создал чудесный замок, способный противостоять искажению, который научился лепить людей по образу и подобию своему, который умеет даже внушать любовь, не верил. А вот кукла… Кукла верила.
Пусть кукла глупа, не склонна к анализу и не очень наблюдательна, кукла-то умеет то, что в этом мире разучились. Кукла умеет верить.
В любовь. В жизнь. В победу.
Хотя все до единой ленточки у неё отобрали, да ещё как. Веру не отберёшь. Потому что если океан испарится, вместо него появится новая суша.
Поэтому кукла и не кукла вовсе. Человек. Да, не очень сложный. Да и не нужно ей это, как человеку не нужно быть сложным, чтобы приказать горе сойти с места. Достаточно иметь веру, хотя б с горчичное зерно, и оно будет.
Будет и любовь, и жизнь, и победа.
Главное в них верить.
Мария смогла.
Я могу сказать только одно – повяжите ленты свои, и идите, и верьте.
И будет.
А по рассказу сказать мне нечего. Так уж получилось.
