*  *  *

Васильковое море покачивалось под порывами свежего ветра, а вдали раскинулся лес, вновь приодевшийся в темно-зеленый сарафан. Девочка тоскливо наблюдала за ароматным танцем лета, которое распахнуло свои объятия за окошком. Ей не разрешалось выходить из сосновой темницы до тех пор, пока не закончится пряжа. Не велено. Прялка шумела, словно подтрунивала над слезами, упрямо катившимися из сапфировых глаз.

Темнота избы давила, и девочка ослушалась. Заскрипела дверь, в лицо ударил терпкий запах трав, перемешанный со сладостью полевых цветов и свежестью лиственных древ. Этот букет завершал еле слышный запах сосновых стен. Девочка уходила все дальше, желая захлебнуться раем, словно никогда больше его не увидит. Где-то вдалеке верещал пронзительный голос, но шум ветра захлестнул противный звук очередным порывом.

 

Нарочито увесистый шаг обрушился на каменный пол. Ведана отмахнулась от красочного миража и поприветствовала своего слугу поклоном головы.

– Вы в дезабилье. Вам принести платье?

Резкий запах мужских духов.

– Нет, спасибо. Я сегодня не намерена принимать людей герцога.

Она готова была поклясться, что во вьющихся струях волос застрял маленький василек, настолько реальным чудился запах.

– Я здесь подсуетился, – продолжил он, – и купил это. Слышал, они вам по нраву.

Пальцы разжались, и девушка простерла руки к резкому запаху мужчины. Ее ладошки лизнула до боли знакомая прохлада.

– Ты не ошибся, – улыбнулась Ведана. – Мои любимые.

Она ткнула лицо в небольшой букетик, собранный из ее детства и грез: несколько десятков васильков и ромашек.

Мужчина без спросу подкинул хвороста в камин, и яркий огонь тотчас убрал помещение шафрановой пеленой. Ведана сидела у прялки, а приподнятые уголки ее губ представляли собой самую роскошную награду за букет. Веснушчатый носик мило кривился, снова и снова погружаясь в желанный подарок.

– Что я могу сделать для вас?

Ведана оторвалась от букета и протянула руку своему слуге. Бледные пальцы коснулись горячих ладоней мужчины, что заключили их, дабы согреть.

– Дорогой Мариан, я никогда не просила тебя о подобных одолжениях. Но… – Девушка замялась. – Ты бы не мог просто побыть со мной сегодня? – Предупреждая неловкое молчание, она быстро добавила: – Дело в том, что герцог Терингрил вчера не предупредил меня о посетителях. Думаю, сегодня я свободна и мне было бы приятно просто разделить компанию с тобой. Если ты не против, конечно.

Слуга сжал хрупкую ручку чуть сильнее, – не настолько сильно, чтобы причинить ей боль, но и не настолько слабо, чтобы его жест остался незамеченным. Девичье лицо снова озарила улыбка, и лишь после этого он решился сказать:

– Сочту за честь побыть с вами.

Этот день приятно контрастировал с предыдущим, в котором сотни нитей пронизывали густую тьму и послушно ложились в руки провидицы; званые гости ее мрачного заточения хрипло стонали, переходя на истошный крик, пока деревянные дощечки танцевали между девичьими пальцами; внезапно оборвавшаяся тишина наполнялась стрекочущим пением тоненьких пластин, быстрых, точно молнии. Ведана хорошо знала свою работу, и еще ни одна судьба не была оборвана ею прежде времени.

 

– Глупая девчонка! Неумеха! Как ты могла порвать пряжу, которую я тебе дала? Почему ты покинула свое место? За это будешь прясть, пока пальцев не перестанешь чувствовать. Ты меня поняла?

– Я… я случайно. Пожалуйста, позвольте мне хоть иногда выходить. Я буду стараться. Могу не спать!

Женщина чуть наклонилась, и ее серые, почти серебряные глаза холодно уставились на Ведану.

– Ты дала мне обещание, что будешь слушаться. Ты дала обещание тетушке Сильве, что отнесешься с уважением к ее дару. А теперь ты хочешь бросить начатое, позабыв о собственных словах?

Девочка стыдливо опустила голову и надула губки.

– Нет, бабушка. Простите меня.

– Хорошо. – Женщина высокомерно приподняла подбородок, будто гордилась плодами своего пусть и строгого, но воспитания. – Возьми другую пряжу и приступай к работе.

Несмотря на жгущее грудь желание ослушаться, бросить все и убежать из ненавистного ей дома, девочка осталась у своей прялки.

Женщина набросила на голову платок, украшенный затейливыми узорами, и направилась к выходу, но у двери обернулась:

– И помни, Ведана, человеческие судьбы – не нитки, и ты не имеешь права их обрывать.

 

В какой-то момент молодая провидица больше не смогла сдерживать слезы, но черная повязка на глазах их тут же впитывала. На ее плечо легла горячая рука слуги, который смог уловить даже эту еле заметную смену настроения. Девушка хотела поблагодарить его, но голос сорвался в плач. Бледные пальцы развязали узелок, повязка спала. Молочно-белыми глазами, словно окутанными пеленой безумия, Ведана посмотрела в ту сторону, где должен сидеть Мариан. И хоть она его не видела в густой тьме, что упорно не желала выпускать из своих цепких объятий, девушка знала, что мужчина тоже смотрит на нее. Страшно и немного стыдно, из-за своей беспомощности, за свое уродство.

– Моя бабушка, Эрайла, – начала она дрожащим голосом. – Она с детства воспитывала меня. Своих родителей я никогда не знала, и бабушка – самый родной и близкий человек – приняла всю ответственность за будущее всеми покинутой девочки на свои плечи. Я никогда не беспокоила ее расспросами о родителях, не спрашивала, почему она не оставила меня. И хоть звучит подобное дико, но строгость Эрайлы Холодной заставляла окружающих думать, что ей нет ни до кого дела. Со временем я поняла, что под скорлупой жестокости билось любящее сердце человека, который желал мне счастья. – Ведана улыбнулась сквозь слезы. – Прости мне, Мариан, уродство моих глаз. Слепота – последний и самый главный подарок моей бабушки. Я не могу от него отказаться.

Приятный запах мужских духов стал еще ближе.

 

 

*  *  *

 

Герцог окинул взором подданных, пытавшихся уловить сегодняшнее настроение своего господина. Тот, что стоял ближе, в темно-бордовой мантии с вышитыми золотистыми узорами, что-то без умолку бормотал. Другой же, – тот, который в кожаных доспехах, – напротив, вел себя предельно тихо, словно боялся выдать свое присутствие. Вот только именно он приковывал к себе внимание Терингрила, что пристально всматривался в его мужественное лицо. И неудивительно, ведь перед ним стоял лучший воин, которого рекомендовал сам королевский советник, разумеется, до того, как Терингрил возглавил Великое Восстание против короля Фейна. Нагрудный доспех заметно вздымался, выдавая тяжелое дыхание воина. Славный герой королевства Сезар, о котором слагали легенды. Рослый, широкоплечий, изборожденный шрамами и закаленный в бою. Он напоминал огромного волка, который хотел стать вожаком стаи, но был изгнан более старым и мудрым волком: генерал Нозралин видел в мальчике потенциал, но не позволял претендовать на свое место, пригретое для старшего сына, – глупого, непутевого, но сына. Герцог уловил задетую гордость воина и грамотно натянул одну из струн. Он не ошибся: совсем скоро инструмент заиграл для Терингрила, словно и вовсе никогда не принадлежал старому Фейну.

Доспехи бугрились, выдавая его непомерную силу, а кожаные наплечники тихо поскрипывали от каждого вздоха. Несмотря на всю свою мощь, герой уставился в землю, боясь встретиться с пронизывающим взглядом Терингрила.

– Рэду, я приветствую тебя в герцогстве Сононар и надеюсь, что слухи о твоей силе – не преувеличение.

Воин сделал неловкое движение, словно хотел поклониться, но в последний момент передумал.

– Верой и правдой! – выкрикнул он хриплым голосом.

Герцог перевел взор на мага, который не прекращал нашептывать свои заклинания. Кристиан был лучшим чародеем при дворе. За время служения королю он овладел всеми гранями магии стихий, выучил более десяти тысяч заклинаний и около ста защитных кругов, но, в отличие от других чародеев, Кристиан не пользовался книгой. Все свои знания маг хранил в памяти и непрерывно повторял каждое из них, дабы не забыть.

– Я собрал вас для обсуждения дальнейших действий, – начал Терингрил. – Как вы знаете, мы на пороге войны с Фейном, и каждая жизнь на счету. Сейчас войско короля всеми силами пытается прорваться к границе Сононара. Фейн надеется взять герцогство в кольцо, но у Западного Моря нас уже ожидают корабли короля Норхейма, с силами которого мы сможем дать отпор сезарскому войску и получить существенный перевес в этой войне. Иными словами, мы так близки к победе, что уже можно бы открыть вино и выпить за это. Но один вопрос все еще остается открытым. – Терингрил перевел взгляд на воина. – Что мы будем делать с провидицей?

Маг ехидно заулыбался:

– Убить, Ваше Сиятельство. Как только сердце Веданы перестанет биться, могущественнейшая сила, – единственная, которая могла бы угрожать вашим планам, – исчезнет.

Терингрил откинул свои иссиня черные волосы и всмотрелся в лицо мага. Он не разбирался в колдовстве, но считал такую затею не самой лучшей. Терять столь ценное сокровище только для того, чтобы обезопасить себя? У чародея могли быть свои мотивы на сей счет. Молодая провидица для него – будто кость в горле: не позволяла магу показать себя в лучшем свете.

– Я не отмахиваюсь от этого решения, Кристиан, но также не могу избавиться от девчонки. Если бы мы успели ее вывезти…

– Да уж. Как если бы мы, как если бы вы, как если бы вдруг, – недовольно проворчал маг, но во всеуслышание озвучил другое: – Ваше сиятельство, простите мне мою наглость, но я считаю, что промедления недопустимы.

Герцог понимал, что чародей прав. Убийство Веданы перед последним рывком навстречу власти. Именно это включал в себя изначальный план Терингрила. Но сила провидицы не давала ему покоя, ведь девчонка могла не просто видеть, но и полностью изменять чужие судьбы. Без провидицы он бы ни за что не выступил против Фейна.

– Сделаем так. Сегодня я попрошу ее прочесть мою судьбу, а уж после…

– Мы не одни.

Человек, который все это время скрывался за одной из колонн полуразрушенного здания, почувствовал, как страх подходит к горлу, вот-вот готовый вырваться криком. Брошенная Кристианом фраза заставила его быстро оглядеться в поисках наиболее безопасного пути отхода.

«Бежать», – пронеслось в голове.

Чутье не подвело мага. Кристиан сунул руку в карман, набрал пригоршню песка и выбросил в сторону одной из колонн. Песчинки тотчас устремились к своей цели, и незваный гость со всех ног бросился в сторону подземелья.

– За ним! – скомандовал герцог. – Не дайте ему уйти!

Мариан чувствовал, как сердце пугливой птицей вырывается из груди, но вопреки своему страху перед жестоким герцогом он понимал, что отступать уже некуда: госпожа Ведана в опасности. Ее сила оказалась тем оружием, с помощью которого герцог порабощал города, заливал их кровью ни в чем неповинных людей, а после сжигал дотла. На теле королевства Сезар росла и кровоточила рана, имя которой Выжженная Земля. Руками госпожи Веданы герцог, уподобившийся самому дьяволу, созидал истинное зло.

Мужчина резко обогнул один из жилых домов, но проклятый песок мага указывал им дорогу. Мариан надеялся, что металлическая дверь у входа в подземелье сможет остановить преследователей. Но что потом? Куда дальше? Он не знал. Сдирая руки в кровь, он хватался за шершавые стены домов, что помогало быстро менять направление. Скорее, нужно успеть, он должен предупредить госпожу об опасности, даже если эта попытка будет стоить ему жизни! Горячее дыхание вырывалось из груди. Остановиться, отдышаться. Но он не мог. Слуга провидицы обогнул старую таверну. Совсем близко, еще немного. Всего пара домов и… Несмотря на скорость, с которой бежал мужчина, он чувствовал, как песчинки медленно сползали по его шее. Видимо, маг применил одно из своих заклинаний, что позволило им двигаться быстрее.

Мариан видел перед собой пещеру, он хотел было позвать госпожу, но что-то помешало. Земля под ним тотчас превратилась в топь. Не успев это заметить, мужчина рванул ногу. Послышался хруст. Он беспомощно свалился, удерживаемый заклинанием Кристиана, но чародей не остановился на этом и что-то беспрестанно нашептывал. Земля стала твердой как гранит, едва достав голени. По хребту пробежал еле ощутимый холодок, после чего все тело охватила резкая, сводящая мышцы боль. Мариан вскрикнул… но не услышал собственного голоса.

– Больше он нас не побеспокоит, Ваше Сиятельство.

– Убил?

– На сильное заклинание не хватило времени. Однако теперь он все равно ничего не сможет рассказать провидице.

 

 

*  *  *

Ночь приняла Сононар в свои ласковые объятия, и герцогство, будто неразумное дитя, всегда воинственное и перечащее Сезару, наконец, повиновалось. Выстудилась земля, украшенная редкой порослью и пнями, приятно пахнувшими сырой древесиной; на небесном полотне неравномерно рассыпались звезды; где-то вдалеке еще слышались утихающие голоса крестьян и лай дворовых собак; ветер стал недружелюбно пронизывающим, холодным; погасли последние огоньки круглых окон, и скрипы дверных створок стихли. Бездонное ночное небо молчаливо смотрело множеством жутких мерцающих глаз на усталого человека. Немое, как и он. Тишина, воцарившаяся под устрашающим небесным куполом, гудела, отдаваясь болью в пульсирующих висках.

Человек пошевелил ногой, и земля покорно отпустила ее из своей цепкой хватки. Похоже, заклинание Кристиана ослабло. Он пожелал проверить, не спало ли второе заклинание так же, и попытался заговорить, но из его горла вырывалось лишь пустое дыхание. Пыль неприятно скрипела на зубах, во рту пересохло. Мариан приподнялся на локтях, попытался встать, но тут же свалился на землю. К его удивлению, нога осталась невредима, но из-за невозможности двигаться столь долгое время он ее практически не чувствовал. Мужчина дополз до стены подземелья и, ухватившись за ближайший каменный уступ, медленно встал.

К счастью, герцог не забрал даже ключ, и это показалось Мариану странным: либо Терингрил стал слишком беспечен, либо же он все просчитал. Неужели заклинание мага могло сделать его настолько беспомощным? Да, она ничего не могла увидеть, а он – сказать. Даже войдя в подземелье, его все еще будет отделять от Веданы железная решетка, но что мешает Мариану хотя бы попытаться сломать преграду, взять свою госпожу на руки и бежать прочь из этого богом забытого места? Вот-вот катапульты генерала Нозралина начнут штурм ворот, и даже если ему предначертано умереть сегодня, он был готов принять эту судьбу, но только не так и не здесь. Пропитанное враньем Терингрила герцогство, слабовольные люди, в чьих душах умело взращена идея о Великом Восстании, и сам герцог… Нет, он не собирался умирать за это. Если и суждено, так пусть это будет героическая смерть от алебарды часового, но он попытается, он обязательно попытается освободить провидицу.

Ключ заскрипел, несколько раз проворачиваясь в замочной скважине. Мариан осмотрительно поднял близлежащий увесистый камень и двинулся вниз по лестнице. Через два пролета мягкий янтарный свет указал ему путь к решетке. Точно заточенная птица, Ведана, лишь заслышав шаги, вспорхнула со своего места и приблизилась к до боли знакомому ей запаху.

– Здравствуй, дорогой Мариан. Тебя не было весь день. Боялась, что мои вчерашние разговоры о прошлом наскучили тебе, но я рада, что ты все-таки пришел.

Нежная девичья улыбка. Он, как и прежде, сжал ее протянутую ручку в своих ладонях, но не обмолвился ни словом. Лишь сжал в надежде, что молодая провидица сама разгадает, что он хочет сказать.

– Мариан, это ты? Скажи хоть что-нибудь.

В попытке объяснить, он прижал ее бледные пальчики к своему сердцу. Ведана могла прочесть его судьбу, узнать, что он слышал и какую страшную участь уготовил ей герцог, но болезненного вида девушка лишь отпрянула.

– Дорогой, дорогой мой мужчина. Почему ты не говоришь со мной? С тобой кто-то есть? – Немного помедлив, она добавила громче: – Кто здесь?

Он не ожидал такой реакции. Мариан приготовился воспользоваться камнем, дабы разбить несносную решетку, однако за его спиной раздался леденящий душу голос:

– Это я, Ведана.

Мужчина отшатнулся. Герцог иронично приложил палец к устам, глядя в его испуганные глаза.

– Боле я не намерен тратить время на твоего слугу, провидица. Займись своей работой и как можно скорее прочти мою судьбу. У нас мало времени.

Черные красиво изогнутые брови молодого герцога придали его лицу крайне жестокое выражение. Мариану почудилось, что Терингрил решился и принял предложение мага. Конечно, он мог воспользоваться увесистым камнем, что держал в руках, но хищное лицо герцога, искаженное гневом и решимостью, бросало в дрожь. Терингрил умело манипулировал людьми, используя один лишь язык жестов и своей яркой мимики. Мариан понял: живыми они не уйдут. Страх сковал все тело, и слуга только то и смог, что вцепиться в свой камень и стоять у одной из стен, поглядывая, как Ведана работала с веретеном. Разумеется, простой человек не видел ни судьбы, ни их нити, но провидица в какой-то момент остановилась.

– Вы… – Бледно-розовые губы девушки задрожали. – Мой герцог…

Со всей ясностью она посмотрела на Терингрила, так, будто отчетливо его видела. Запах гари и разлагающихся тел моментально устлал собой помещение. Конечно, этот запах могла ощутить только она. Сколько же боли рисовала нить прошлого, сколько горечи затаилось в его будущем. А настоящее? О, эти картины поистине вводили в оцепенение. Искаженные, почти карикатурные лица корчащихся в агонии мучеников, а среди них и лица всех тех, кто приходил к Ведане, чтобы изменить свою судьбу. Провидица в ужасе отпрянула. То ли с сожалением, то ли с обидой ее молочно-белые глаза смотрели на своего мучителя.

Она не успела сказать. Потолок каменной темницы с шумом обвалился. Его удерживали лишь стены.

– Провидица, давай руку! – крикнул Терингрил.

Впервые за столь долгое время девушка видела происходящее настолько отчетливо, ведь все еще держала нить судьбы герцога в своих руках. Она видела, как его красивое лицо исказила злость, переходящая в бешенство, видела, как добродушный Мариан протягивал к ней руки сквозь согнувшуюся под весом огромного валуна решетку. Ведана знала, что нужна им обоим, вот только обоим по разным причинам.

– Руку давай, глупая девка!

Герцог схватил провидицу за запястье и с силой дернул на себя, но очередной удар по подземелью заставил потолок расколоться и… Тьма. Она была настолько близкой и привычной для нее, что в липких, густых объятиях пустоты девушка чувствовала себя в безопасности. Не видеть тот ужас, который творил герцог. Только бы не видеть снова.

– Госпожа Ведана!

Она ощутила привычный жар его ладоней. Мариан.

 

 

*  *  *

Племянник Фейна рос и крепчал на глазах. Он уже без особого труда запрыгивал в седло, уверенно держал меч, а при первой выпавшей возможности с радостью составлял королю компанию в соколиной охоте. Фейн относился к племяннику с почти родительской любовью. Смерть брата и отца, храброго мужа, чье имя знал каждый человек в Сезаре, оказалась тяжкой ношей для королевской семьи. Уранго должен был унаследовать престол, и Фейн полностью разделял позицию своего отца, ведь не существовало в королевстве более храброго и справедливого воина, чем его брат. Уранго никогда не перекладывал свои обязательства на других, охотно помогал страждущим, отличался добротой и справедливостью. Но беда в лице свирепствующей хвори подкосила сезарского героя, будущего наследника престола, и он пал, оставив единственного сына на попечение брату.

– Будь строг с ним, Фейн, – молил Уранго на смертном одре. – Научи его воинскому ремеслу. Он должен вырасти сильным и храбрым, не страшащимся бед, преодолевающим невзгоды с моим рвением и твоей мудростью.

И Фейн дал брату слово, что воспитает мальчика как родного сына.

Паренек сделал упор на переднюю ногу и всем телом навалился на тренировочный манекен, стараясь угодить мечом в голову. Удар, еще один. Верткий мальчишка наносил их со скоростью разбушевавшегося ветра, чередовал со сменой стойки и уклонениями, будто находился в пылу настоящей схватки. Волосы цвета воронова крыла едва касались плеч, а лазурные глаза не по возрасту серьезно поглядывали на манекен. Никто не знал, что юный Терингрил, радовавший дядюшку Фейна своими достижениями в воинском мастерстве, черпал тьму из самых потаенных уголков своей души, опороченной страхом и злобой.

 

Чьи-то губы коснулись ее лба. Воспоминания герцога все еще стояли перед глазами, и девушка не сразу поняла, что происходит.

– Мариан?

Ведана тронула его запястье, плечо, затем осторожно потянулась к лицу. Слуга не противился, и девушка вспомнила миг, – там, в подземелье, – когда, наконец, смогла рассмотреть его. Не слишком примечательный крестьянин с карими глазами, очерченными скулами и крепким телосложением. Девушка провела рукой по коротким русым волосам. Лицо доброго, доверчивого человека. Именно таким Ведана представляла своего Мариана.

Он осторожно коснулся ее плеч, словно боялся сломать это хрупкое создание.

– Почему ты молчишь?

Мужчина понял, что должен позволить провидице заглянуть в его судьбу. Он вложил в ее нежные ручки веретено, которое в спешке выдернул из-под обломков. Инструмент почти не пострадал. Ведана не стала задавать лишних вопросов, и уже в следующий миг аккуратно приняла беловатую субстанцию в свои руки, выделяя из нее ниточки и наматывая их. Тело Мариана задрожало, будто в горячке, но это не остановило девушку. Перед ней появилось огромное скопление нитей: некоторые из них, – серые, – вели в прошлое; красные нити отвечали за настоящее, и медленно, с течением времени превращались в серые; белые указывали на будущее. Ведана посмотрела на одну из белых нитей, что предвещала скорую беду. Тогда она обратилась к серым. Крестьянин и оружия-то в руках держать не умел, от этого грозила ему опасность смертельная, да не единожды, а трижды. Провидица выдернула две серые, одну красную и три белые нити, дабы сделать мужчину искусным воином. Немного помедлив, девушка взяла еще одну красную ниточку, что станет для Мариана удачей в дороге. После она достала из-за пояса свои дощечки и быстрыми движениями стала протягивать через них готовые нити. Девушка видела его боль, но не имела права останавливаться на полпути.

– Прошу тебя, мой дорогой Мариан, потерпи совсем чуть-чуть.

Она соткала коротенький узор, не желая боле изводить человека. Узор втянулся в ту область, где билось его сердце. С хрипом вдохнул он воздух и с таким же хрипом выдохнул.

– Мой… кхе… мой голос…

Ведана припала щекой к его спине, пока Мариан, сидя на коленях, заново учился дышать. Не оставила она его и после, когда казалось, что жизнь покинула тело человека. Девушка знала, каждый, кто хотел изменить свою судьбу, должен уплатить эту цену – вынести муки умирающего, чтобы стать заново рожденным. Она готова ждать столько, сколько потребуется. По памяти, выдернутой из прошлого Терингрила, молодая провидица выцарапала острым концом веретена карту на тыльной стороне руки. Когда же Мариан очнулся, она поведала ему, что путь их лежит через Бронзовый Лес и Ветреную Тропу, которая приведет прямиком к башне колдуньи Сильвы, некогда наделившей ее могущественнейшим даром – способностью изменять чужие судьбы. Участь жестокого герцога вела к подножью Аметистовой Башни, и провидица оказалась связующим звеном. Они должны поспеть к Сильве раньше Терингрила, в противном случае королевство Сезар падет.

Бронзовый Лес встретил Мариана и его госпожу не слишком дружелюбно. Ориентируясь по виднеющейся издалека кроне великого красного древа, что расположилось в самом центре леса, мужчина вышел на широкую тропу. Но, как и у всех больших дорог, неподконтрольных государственным образованиям, здесь раскинулся лагерь разбойников. Несколько чумазых грабителей крепкого телосложения схватились, лишь завидев новых жертв, однако притихли, когда высоченный тролль, – по всей видимости, предводитель этого сброда, – их окликнул. Право первого удара принадлежало ему, и он бы не позволил кому-либо из своей шайки нарушить данную традицию. Его длинный нос покривился, учуяв женщину. Уж очень их не любил: мяса мало, визга много и, как правило, без денег. Но тут же приободрился, ведь дама шла с сопровождающим.

– Неужто вельможа? Эка свезло!

В предвкушении недурной наживы, он поднял свой двуручный топор и без промедлений кинулся навстречу путникам. На черной шее выступили жилы, и тролль с ревом обрушил свое оружие на опешившего Мариана. Сам не понимая, как так вышло, мужчина отскочил влево и подобрал увесистый сук. Тролль коротко выругался и сплюнул в траву. Не хотелось ему возиться с добычей, однако человек выбора не оставлял.

– Чего вы расселись, увальни? – крикнул он чумазым разбойникам. – Не видите? Помощь мне нужна. Хватайте псового сына, да поживее! Жрать охота.

С неразборчивыми криками бросились те мужики на защитника девицы. У каждого по меньшей мере два ножа и топор, а у одного и вовсе меч был, явно отобранный у проезжавшего здесь некогда бедолаги. Неожиданно для самого себя Мариан принял оборонительную стойку.

– Ну, с Богом, – выдохнул он.

 

 

*  *  *

Герцог сделал жест рукой, и маг с воином покорно остановились.

– Спешиваемся, – скомандовал Терингрил. – Девка знала, что мы поедем верхом, потому и выбрала этот путь. Сперва лес, теперь отвесная тропа Темной Горы. Что бы мы ни предпринимали, все тщетно. Эта сука знает, что произойдет, и в этом наша слабость.

Кристиан неспешно слез с лошади. Пришло время явить свой истинный потенциал господину, который все время незаслуженно отдавал предпочтение дарованию беспородной девицы, пока он – маг, чей род славился колдовскими способностями, – разбрасывался могущественными заклинания по мелочам.

– Мессир, я могу одурачить Ведану. – Уголок губ непроизвольно пополз вверх. – Мы остановим провидицу раньше, чем она доберется до башни.

– Это возможно?

– Любой яд имеет противоядие, даже если речь о даре, кой преподнесла девчонке Сильва.

Чародей наспех создал магический круг, вписал имена четырех демонов и аспектов. Терингрил и Рэду молча наблюдали за его филигранной работой. Они не могли вообразить, сколько времени подобный процесс занимал у обычного заклинателя, но поскольку Кристиан не пользовался подсказками в виде книг и свитков, а создавал круг по своей памяти, все проистекало в разы быстрее. Тощий мужчина в темно-бордовой мантии откинул глубокий капюшон, за которым показалось старческое, иссушенное годами лицо. Редкие длинные волосы белесыми ручейками разостлались по плечам и спине. Желтые глазенки устремились к небу. Невнятный шепот мага, наконец, обрел четкую форму и слился в одно громкое заклинание. Взмахом руки Кристиан пригласил воина и герцога войти в защитный круг, после чего последовал их примеру. Легкий ветерок лизнул покрытую листвой землю, но совсем скоро ветер усилился. Вращаясь за границами защитного круга, он неистовствовал, поднимал серую пыль, что непроглядной стеной обрамила невидимый барьер.

Все это время маг не без заинтересованности поглядывал на герцога, желая выудить из него долгожданную эмоцию страха или хотя бы удивления. Однако Терингрил оставался спокоен. И даже когда их круг превратился в основание воронки лютующего урагана, который выкорчевывал краснолистные деревья и с ревом отбрасывал их на огромные расстояния, лазурные глаза взыскательно посматривали на мага.

Кристиан в последний раз сложил руки в молитвенном жесте. Ветер моментально стих, и за столбом пыли показалось оно. Темный силуэт стройной, точно человеческой фигуры приблизился почти вплотную к защитному барьеру. Человек ли это? Нет. Тело дивного существа покрывали переливающиеся синие перья, а выпученные глаза, что поглядывали в разные стороны, и огромный щелкающий клюв делали его похожим на птицу. Птица ли это? Нет. Длинные, почти человеческие ноги, оканчивавшиеся палкообразными когтистыми пальцами, украшали золотые браслеты, щедро усыпанные драгоценными камнями. Сперва его синие полуруки-полукрылья забились, со свистом рассекая воздух. Оно раззявило клюв и ушераздирающе заорало. Даже могучий Рэду не выдержал: упав на колени, он зажал уши. Но Терингрил оставался величественно невозмутим. Наконец, тварь заткнулась, достала из мешка горсть светящихся зерен и уставилась одним глазом на чародея, выжидая его объяснений. Кристиан монотонно затянул, будто церковную песнь:

– О, герцог Барбатос, управитель времени, сокрушитель чар и величайший предсказатель. Мы просим тебя открыть нам путь, простилающийся между вратами прошлого и будущего, дабы остановить ту, которая испила твоей крови по прихоти старой колдуньи.

Существо посмотрело на чародея вторым глазом, будто пыталось вспомнить события давно минувших дней.

– Ааа, – протянула тварь, – старуха Сильва, укравшая мою кровь. – Демон говорил медленно, отчетливо произнося каждое слово. – Мои слуги шли по ее пятам до самого мира живых, следуя за запахом крови. Сильва… Она заточила мою кровь в дитя. Хитрая старуха. Если бы она попыталась спрятать флакон, легион тьмы разнес бы ваш мир по камешку. Но сосуд смертен. Как только умрет дитя, я верну свою кровь. Мой слуга из мира живых, твои слова мне интересны. По приказу повелителей легиона я не смею трогать сосуд, так оборвешь ли ты его жизнь ради меня?

Кристиан изобразил в воздухе перевернутый крест, когтистым пальцем разрезал ладонь и выдавил несколько капель крови на землю круга. Это было безмолвной клятвой, и маг не имел права ее нарушить. Демон бросил светящиеся зерна в круг, а на их месте возникла вертикальная стена, что закручивалась, словно водяная воронка. Барбатос взмахнул крыльями в последний раз и исчез.

– С помощью этого портала, мой герцог, мы попадем к Аметистовой Башне раньше Веданы, – пояснил чародей.

Терингрил кивнул.

– Молодец, Кристиан. Не отставай, Рэду!

Они вошли в голубую воронку, не догадываясь, что ждет их на другом конце портала.

 

– Тетушка Сильва! – Ведана оступилась, но Мариан осмотрительно придержал ее за талию. – Она все еще не слышит меня.

– Осталось совсем чуть-чуть, госпожа.

Конец Ветреной Тропы был совсем близко. Дорога оказалась настолько узкой, что путникам приходилось идти боком, хватаясь за выступы каменной стены и держась друг за друга, а проклятый двуручный топор, накрест закрепленный разбойничьими поясами к спине Мариана, изрядно затруднял передвижение. Мужчина старался не смотреть вниз: верхушки огромных деревьев напоминали маленькие точки, беспорядочно разбросанные по окрестностям Сононара.

– Еще несколько шагов. Вот так… Аккуратно здесь. – Шаркнув ногой, он отбросил мелкий камешек.

Одной рукой мужчина поддерживал провидицу, второй старался нащупать хоть малейший выступ, которых практически не было на гладкой отвесной стене Темной Горы. Последнее усилие. Ведана вскрикнула, неожиданно утратив равновесие, но Мариан схватил ее за запястье и потянул на себя. Ведана оказалась в его объятиях, и слуга осмотрелся. Когда же он прижал ее еще сильнее, девушка поняла: что-то не так.

Иссиня черные волосы, перевязанные грубой веревкой, лежали на сверкающем латном наплечнике. Его внешность могла бы послужить прекрасным образом доблестного рыцаря, да вот только деяния Терингрила совершенно перечили кодексу рыцарской чести.

– Мы ждали тебя, провидица, – улыбнулся герцог. – Я хотел сохранить твою жизнь, но, будем откровенны, эта бессмысленная погоня меня взбесила. Да и чтобы сюда добраться, мы задолжали одному демону твою жизнь, поэтому не держи на меня зла. Рэду, разберись с мужиком. А ты, Кристиан, тащи девку сюда. Живо!

Рослый воин обнажил свой меч. Мариан же в ответ ослабил пояса и двумя руками впился в длинный двуручный топор. Не разбрасываясь пустыми фразами, Рэду с ревом бросился на противника. Позади обрыв, впереди – сама смерть. Мужчина отчаянно кинулся навстречу воину. Он защитит девушку любой ценой! Первый удар лучшего воина королевства Сезар пришелся по стальной ручке боевого топора. Крестьянин отшатнулся, но тут же навалился на топор всем телом и не без усилия оттолкнул Рэду назад.

В это же время маг умудрился украсть девчонку буквально из-под носа ее слуги: сделав несколько несложных пассов руками, он заставил ее исчезнуть и очутиться у самых его ног.

– А сейчас, провидица, отдай мне свою жизненную силу.

Чародей прошептал очередное заклинание, и ее тело стало источать свет, который втягивали узловатые пальцы мага.

– Ведана!

Но воин не позволял Мариану отвлекаться. С легкостью прокручивая меч одной кистью руки, он наносил удар за ударом, стараясь вывести противника из равновесия. Мариан чудом парировал их все. Боевой топор тролля оказался по-настоящему прочным, – как раз то оружие, которым можно защищаться от превосходящего по силе противника. Но идти лишь на попятную нельзя. Мужчина выжидал, когда Рэду перехватит меч второй рукой, ведь наносить одинаково сильные удары одной он никак не мог. Но сезарский герой отличался выносливостью, и, будто играя со своим противником, бился одной правой. Так продолжалось некоторое время. Когда же скорость ударов стала заметно падать, воин решил, что пора покончить с горе-соперником. Он перебросил меч в другую руку, – это занимало всего миг, – Мариан перенес вес топора на правое плечо, замахнулся и с силой ударил. Рэду отразил атаку, но и сам сделал шаг назад. Перехватив инициативу, Мариан начал наступать на воина, непрерывно производя рассекающие удары топором.

Ведана же, сидевшая на коленях и наблюдавшая за своей угасающей жизненной силой, понимала, что многое зависит от нее самой. Она сделала над собой усилие и еле заметным движением протянула руку, стараясь ухватиться за белую субстанцию. Когда же пальцы провидицы коснулись души Кристиана, она резко потянула ее на себя. Терингрил заметил это, и с силой ударил Ведану, но было уже слишком поздно. Ни юноша, ни маг не ожидали, что слепая девчонка, обессиленная заклинанием, еще на что-то способна.

– Мой, герцог, – захрипел Кристиан, душа которого уродливо свисала на серых нитях прошлого. Старик пошатнулся и медленно, точно засыпая, опустился наземь.

Удача! Воин отвлекся, опасаясь за жизнь господина, и в этот же момент Мариан нанес решающий удар. Рука сезарского героя, державшая меч, упала, и каменный покров Темной Горы обагрился первой кровью. Рэду бестолково уставился на отсеченную руку, с трудом соображая, что произошло. Второй удар завершил судьбу героя. Голова воина отлетела на несколько метров в сторону и скатилась по склону отвесной стены.

– Нет! – Глаза Терингрила бешено забегали, и он обнажил двуручный меч. – Убью!

Он бросился в сторону Мариана. В отличие от Рэду, юноша оказался гораздо проворнее. В первую же атаку он вложил не столько силу, сколько ловкость: увернувшись от заученных размашистых ударов топором, что неоднократно проделывались в бою с сезарским героем, парень нырнул под очередной размах и силой ударил рукоятью соперника в плечо. Мариан вскрикнул, но топор из рук не выпустил. Тогда Терингрил быстро прикинул расстояние вытянутой руки противника и его топора, что в худшем случае будет удерживаться на середине рукояти, и именно на таком расстоянии решил держать соперника. Герцог водил Мариана кругами, рассчитывая выбить того из равновесия. Он делал выпады, но лишь для того, чтобы прощупать слабые места врага. В какой-то момент молодой Терингрил заметил, что левый бок противника почти всегда открыт, однако все попытки рассечь его заканчивались неудачей: длинная рукоять топора слишком быстро отражала простые удары. Хоть крестьянин и не мог похвастаться ловкостью, но такое удобное оружие спасало его уже неоднократно, и пробиться сквозь защиту, создаваемую двуручным топором, оказалось чрезвычайно сложно.

Герцог ушел от очередной атаки и нанес удар. Блок. Снова уход и такой же удар. Блок. Когда Мариан стал рефлекторно парировать одну и ту же атаку, Терингрил сыграл на этом. Он сделал обманное движение, словно намеревается угодить рубящим ударом в плечо противника, и Мариан использовал верхний блок рукоятью. Но на полпути меч ушел от привычной траектории, совершил полукруг, проворачиваемый обеими руками герцога, остановился на уровне пояса и подался острием вперед. Боль молнией пронзила тело, и Мариан согнулся, выпустив боевой топор из рук. Терингрил, готовый закончить этот бессмысленный бой, вознес свой меч.

– Остановись, юный герцог! – предостерегла его Сильва, чей силуэт возник у входа в Аметистовую Башню.

Терингрил посмотрел на нее, но меч оставил в неизменном положении.

– Ты всегда был неразумным ребенком, – продолжила колдунья, – воспитанным злобой и сомнениями. Мы все скорбели, когда герой Сезара Уранго пал пред смертельной хворью, но Фейн в том не повинен. В попытках оправдать свой гнев за смерть отца ты все это время питал ненависть к его брату.

– Что, старуха, – оскалился юноша, – решила меня уму-разуму напоследок поучить, воззвать к моей дремлющей совести? Ну так знай же: я ни о чем не жалею. Фейн, который без тени сомнения принял корону, и все его королевство должны сгореть в огне. Я ни оставлю и следа от этих владений, а король-самозванец захлебнется в собственных криках. Я посеял смуту, возглавил Великое Восстание, и когда сезарская земля укроется золой, воссоздам новое, свое королевство! Этот престол принадлежит моему отцу, и я должен стать его наследником!

– Довольно. – Седовласая колдунья сняла одну из перчаток и начертила в воздухе символ. – Долго я выжидала, когда защитный барьер твоего мага спадет, чтобы покончить с этим. Настал час платить за содеянное, юный герцог.

Вспышка. Время остановилось, заключив в окаменелые объятия Терингрила и истекавшего кровью Мариана. Даже ветер, всегда бушующий на вершине Темной Горы, безропотно стих.

– Ведана, – окликнула ее колдунья, – зачем ты пришла ко мне?

– Тетушка Сильва, останови герцога! Спаси Мариана! – Слезы оставляли влажные следы на щеках под черной повязкой.

– У нас есть всего миг, Ведана, и за этот миг я могу выполнить лишь одну твою просьбу, ты знаешь об этом не хуже меня. Должна ли я спасти королевство или твоего возлюбленного? – Колдунья покачала головой и грустно улыбнулась. – Если твои глаза видели будущее герцога, то ты также должна знать, что у меня почти не осталось сил, дитя мое, и для заклинания потребуются способности, некогда дарованные тебе. Готова ли ты пожертвовать ими, провидица? Решай быстрее.

Комок подступил к горлу. Чуть поодаль, там, под сверкающим острием двуручного меча умирал самый близкий и дорогой сердцу человек, но она не могла противиться воспитанному в ней чувству справедливости. Спасти одну или тысячи жизней? Эрайла Холодная ни за что бы не простила внучку, выбери та привязанность к простому смертному. Тяжкая ноша ответственности легла на плечи провидицы, и под тем давлением из груди вырвался плач. Она вспоминала людей, которых посылал к ней Терингрил. В их судьбы Ведана вплетала мысли о Великом Восстании, недовольство деяниями короля, неоднократные нападения на городскую стражу, которые оканчивались гибелью несчастных герцогских пешек. Нет, она никогда не обрывала нити из-за своей неумелости: они обрывались сами, когда приходило время. Терингрил грозился убить Мариана, привязанность к которому оказалась слишком явной, и провидица не могла ослушаться. Герцог давил на самое дорогое, что осталось в жизни заточенной незрячей девушки. Теперь же у нее появилась возможность все исправить. Исправить ценой его жизни.

– Сезар, – с горечью выпалили губы Веданы. – Я хочу спасти королевство Сезар.

– Да будет так, – проговорила Сильва.

Время вернуло свои права, и девушка сорвала повязку. Окутанная мутной поволокой картина начинала прорисовываться. Обессиленная, провидица с трудом встала на ноги и пошла к нему. Сквозь пелену прорезался крик Терингрила. Словно в полубреду, она видела, как тело жестокого герцога рассыпалось черным песком, что тут же развеивался, подхватываемый ветром. Следом за юношей исчезла и колдунья, истратившая последние силы на могущественное заклинание. Ведана же шла к нему, лежавшему в рубиновой луже собственной крови. Когда она приблизилась и опустилась на колени, Мариан посмотрел на нее.

– Госпожа, я не говорил вам…

Пред глазами Веданы открылась Выжженная Земля. Отсюда, с вершины Темной Горы, провидица видела тот ужас, что тогда вырисовала судьба герцога. Сононар и прилегающие к нему города пылали. Именно она подпитывала Великое Восстание своими действиями, изменяя судьбы людей, подбивая их к предательству; именно она забирала жизни и разрушала города. Не герцог: она.

– Я не мог сказать вам… не хотел… расстраивать… Я…

– Молчи. Молчи, мой дорогой Мариан. Ты не виноват. Это я привязалась к тебе. – Из синих глаз провидицы катились крупные слезы. – Не могла ослушаться герцога, не могла противостоять ему. Прости меня.

Мужчина сипло втянул воздух и замер. Ведана склонилась над телом любимого, в котором больше не осталось жизни. Она чувствовала, как остатки дара покидают ее.

– Я все исправлю. Слышишь? – Из ее груди прорезался еле различимый теперь белый свет, и девушка достала из-за пояса веретено. – Когда-то бабушка сказала мне, что единственный человек, чью судьбу я не в силах изменить – я сама. Но… – Острым концом веретена она порвала белую нить. – Но я все еще могу отдать свою жизнь во спасение другого. Такое чудовище, как я, не имеет права дышать. Живи, мой дорогой Мариан. Пусть все это останется для тебя лишь страшным сном.

Ведана аккуратно связала все еще белую оборванную нить с его красной ниточкой в том месте, где сердце Мариана должно забиться вновь. Совсем скоро он откроет глаза, припадет губами к ее лбу и, как прежде, попытается согреть холодные ручки в своих ладонях. Девичьи губы застыли в улыбке.