Каждое существо приковано к земле эластичной шепью, подобной цепи. Отчего же зависит длина шепи? Это внешние условия или внутреннее состояние? Это история о маленьком шаге на пути к свободе.

 

Ихон показался вдали. Заметив его, я тут же отвела взгляд к морю – будто все это время наблюдала за спокойными волнами, ласково омывающими берег.

– Привет! – поздоровался Ихон. Он попытался присесть на камень рядом со мной, но отдернулся. – Шепь застряла, – сказал он. Ихон нащупал начало на задней стороне шеи и повел рукой вдоль шепи, словно перебирая веревку, опустился на корточки, повернулся, сделав несколько шагов назад, пока не наткнулся на ветку, которая зажала шепь. Ихон отбросил ветку, и шепь эластично растянулась. Теперь Ихон смог присесть на камень.

– Закат без облаков. Как скучно, – отметил Ихон.

– Оранжевое небо по-своему красиво, – не согласилась я.

– Такое же безоблачное, как и наш первый закат. Помнишь, как ты зевала, не понимая, на что я уставился?

Я рассмеялась. На лице выступил румянец: было неловко признавать, что интерес к небу появился вместе с интересом к Ихону.

– А помнишь, еще раньше, когда мы впервые встретились? Помнишь, как ты протянул мне руку? – спросила я.

– Ага, забавно вышло. Не хватило одного шага для рукопожатия! И только через год я впервые тебя коснулся.

Я невольно погладила шепь, тянущуюся от моей шеи, словно змея, и стало немного грустно: ведь именно из-за шепи наше с Ихоном знакомство отложилось на целый год.

 

***

Ихон впервые не пришел на закат, и солнце, озабоченное его отсутствием, садилось как никогда медленно.

Я шагала из стороны в сторону, пытаясь затоптать тревогу. Глаза искали мужской силуэт, вглядываясь в мрачные деревья. Ноги рвались на поиски Ихона, но был ли в этом смысл, если Ихон за пределами моего радиуса? Как жаль, что есть только маленький кусочек земли, где мы можем быть вместе.

Бездействие походило на пытку. И я пошла на север, вглубь радиуса Ихона, пока шепь не потянула назад. Боль в шее, словно маяк, показывала, что я достигла крайней точки шепи. С ощущением легкой боли от натяжения шепи я шла дугой вдоль границы своего радиуса. Я безнадежно выкрикивала имя Ихона, высматривая его среди низких деревьев, кустов и камней.

Ихон выскочил из-за поворота. Он выглядел потрепанным: темные волосы взъерошены, грязь впиталась в кожу рук и лица.

– Что случилось? – встревоженно спросила я.

– Я победил! – ликующе воскликнул Ихон. Я почувствовала его возбуждение. – На меня набросился зверь. Вцепился в горло, а я схватил нож и проткнул эту тварь. Зверь ослабил хватку, я отшвырнул его, и он убежал в лес. Я так и не понял, кто это был.

Бодрый голос Ихона вновь внушил мне спокойствие.

– Я испугалась, ведь ты не пришел. И мы пропустили закат…

– Мы еще успеваем!

Ихон схватил меня за руку и потянул за собой. В отличие от меня, он хорошо исследовал радиус, обнаружил тайные проходы и знал кратчайший путь к любой точке своего радиуса. Он шагал так быстро, что мне приходилось бежать. И только когда мы вышли к морю, Ихон замедлился и повернул к камням.

Я с криком отскочила обратно в свой радиус, схватившись за шепь. Резкая боль сковала шею, будто в кожу впился ошейник с иглами внутри.

– Что с тобой? – спросил Ихон.

Я растерянно смотрела по сторонам в поисках ответа.

– Здесь заканчивается мой радиус, а наши камни вон там, – я указала на похожие камни неподалеку от нас.

Теперь растерялся Ихон.

– Значит, мой радиус увеличился, – осознал он.

– Насколько растянулась шепь? – спросила я сдавленным голосом.

На лице Ихона заиграла азартная улыбка. Я стояла одна, наблюдая, как Ихон спускается к морю. Оборачиваясь, он махал руками, словно говорил: «Я могу зайти даже сюда». Я следила за каждым его шагом, надеясь, что это последний, но после каждой остановки Ихон шел дальше.

Он остановился у самого моря, что-то прокричал мне, но я не расслышала. «Надеюсь, это все?» – в очередной раз подумала я. Но Ихон разделся и вошел в воду.

Руки дрожали от зависти. Я сделала маленький шаг к Ихону, но шепь остановила меня.

Ихон не спешил возвращаться. Солнце окончательно село, сумерки сменились ночью, а я одиноко ждала на камнях.

– Море – такое блаженство! Но вода слишком соленая, – поделился он. – Я не дошел до границы радиуса. По земле я зайду еще дальше! Чего молчишь? Устала?

Я кивнула. Было больно и грустно, но не было слов, чтобы объяснить почему.

 

***

Мы провожали следующий закат.

– А на северо-востоке есть гора, – рассказывал Ихон. Он свел ладони так, что его руки соприкасались пальцами и пальцы смотрели в небо.

– Как крыша? – спросила я, с любопытством разглядывая руки.

– Нет, гора выглядит как огромный камень! – Ихон провел руками над собой, очерчивая в воздухе большой овал, заостренный сверху. – А еще я встретил там девушку – она, как и ты, такая же улыбчивая. – Тело сжалось, и я перестала улыбаться, но Ихон продолжал, не замечая: – Она столько интересного рассказала. Так хочется увидеть своими глазами! Завтра продолжу открывать новый радиус. Сначала пойду на восток, буду там растягивать шепь, – решил Ихон.

– А как же я? – спросила я с тревогой, опасаясь, что его не будет здесь несколько дней. Я почувствовала себя муравьем, ничтожным и мелким, не способным взглянуть наверх и ограниченным земной плоскостью, как я ограничена радиусом шепи.

– Чего грустишь? А как это было до нашего знакомства? – спросил Ихон с улыбкой.

– А вдруг что-то случится…

– Давай я намотаю веревку: один конец на пояс, а второй – вокруг дерева. Если что-то случится, ты дернешь за веревку, как за шепь.

– Так намотай шепь, – предложила я. Я хотела, чтобы частица Ихона осталась со мной.

– Нет. Тогда мне не хватит длины, и шепь остановит меня раньше границы радиуса.

Он был прав, и я согласилась на веревку.

 

***

Все утро казалось, что Ихон где-то рядом. От мрачных мыслей меня отвлекла незнакомая мелодия. Она доносилась с юга, задавая новый ритм птицам. Звук становился все ближе и четче, а я перебирала в голове соседей, гадая, кто из них обзавелся музыкальным инструментом.

Духовой исполнительницей оказалась незнакомка – взрослая женщина. Подойдя ближе, она подмигнула в знак приветствия, и прежде чем заговорить, доиграла мелодию.

– Я Нира, – представилась она. – Я пришла с юга, открываю радиус. Третий день в пути.

– Я Меля. Центр шепи находится южнее, но я редко там бываю, – заговорив, я вспомнила то место. Родители построили небольшой дом, готовясь к рождению ребенка, а напротив входа из неглубокой ямки тянулась моя шепь, словно росток из земли. На мгновение я захотела вернуться туда, в центр шепи, но тут же передумала: путь занимал больше суток. – Я перебралась на север радиуса, поближе к Ихону. Он с севера и тоже ушел открывать новый радиус. А ты ночевала у Кесы? – предположила я, вспоминая южных соседей. Нира кивнула. – Я заварила чабрец с мелиссой. Будешь? – предложила я.

– С удовольствием.

– А что это за музыкальный инструмент? – спросила я, выставляя на стол свежеиспеченные булочки.

Нира достала из котомки второй инструмент. Это был деревянный рожок с пятью круглыми отверстиями.

– У Ихона похожий, – подметила я. – Он охотник.

Нира кивнула.

–Мой отец – мастер резьбы по дереву, он изготавливает такие рожки и научил меня играть. Я люблю музыку: она успокаивает душу. Иногда соседи приглашают в гости и просят поиграть на гуляньях.

– А это трудно?

– Надо тренироваться. Я могу оставить один у тебя. Я надеюсь, мы подружимся и будем полезны друг другу.

Я сомневалась, что буду играть. Но Нира мне нравилась, и я решила взять рожок для укрепления нашей дружбы. Нира показала, как зажимать пальцами отверстия на рожке, и я издала несколько мягких несвязных звуков.

– Расскажи про свой радиус, – попросила Нира.

Взяв палку, я начала чертить на земле.

– Это центр шепи на юге, – я указала точку. – А это мой радиус, – я нарисовала окружность вокруг точки. – Мы где-то здесь. – Я обозначила дом маленьким кружком внутри окружности. – На западе активно занимаются животноводством. Еще западнее живут мастера на все руки, я все заказываю через западных соседей. А севернее находится лес – там много охотников. На востоке начинается море, там малолюдно, всего несколько рыбаков, – рассказывала я, тыкая в разные стороны окружности. – А вот тут живут соседи, – я нарисовала несколько кружочков внутри и снаружи окружности, называя соседей по именам.

Я завернула булочку в лист хрена и протянула Нире в дорогу. Прощаясь, робко спросила:

– А когда ты открываешь новый радиус, думаешь ли ты о том, чтобы все бросить… И переехать?

– Только однажды, – сказала Нира. Задумчиво помолчав, она продолжила, – Я нашла особенное место. Конечно, я влюбилась не в место – я влюбилась в мужчину. Его зовут Фес. Мы быстро съехались. Когда наша жизнь не ладилась, а у меня открывался радиус, я часто думала, как бы все сложилось иначе – с другим мужчиной, в другом месте. Но я всегда возвращалась домой, мы преодолевали трудности, наши отношения вновь налаживались, приходила ясность – как солнце выглядывает на небе после дождя. И я опять чувствовала, что живу в самом красивом месте – и не только внутри радиуса, но и за его пределами. Давно я не присматривалась к чужим местам. Когда все хорошо, приятно гулять по новым землям, и Фес не тревожится за меня, отпускает с доверием, а мне – хочется возвращаться домой, в самое лучшее место.

– А как выглядит твой дом?

– О, это цветной рай, – заговорила Нира сладко. – Дом окружен цветами, на земле – живыми, а вдоль карниза и на окнах – деревянная резьба в форме листьев и распущенных бутонов. Слева от крыльца растут бегонии и хризантемы, а справа – гвоздики и георгины. Поднимаюсь пять ступенек по крыльцу, а там – птица счастья встречает, вырезанная на двери, а ее хвост – это дверная ручка. Это была обычная зеленая равнина. Самой красивой ее сделали мы и наши воспоминания.

 

***

Я вышла на прогулку. А вдруг Ихон еще рядом, и я смогу рассмотреть его вдали? Я улыбнулась: наверняка он прошел с десяток километров, зашел в Северный Лес и скрылся от любопытных глаз.

И все же я пошла на север. Настроение испортил Чуж: каждый раз он попадался на пути, словно караулил с холма. Так и сейчас он таращился, ожидая, когда я подойду.

«У него что, радиус пять метров, и все в пересечении со мной?» – злилась я.

– Опять высматриваешь Ихона? – спросил Чуж.

Хотелось фыркнуть: «Тебе какое дело?»

– Нет, иду за молоком, – я как раз вспомнила про свежее молоко. Лея должна была оставить для меня. Глядя на его жирные волосы и потрепанную одежду, я ускорила шаг.

– Ты выбрала не самую короткую дорогу.

– Мне пора, – соврала я, чтобы не останавливаться.

– А я видел его!

Я остановилась. Сердце застучало так громко, словно дятел по дереву.

– Здесь, недалеко.

– Где? – настороженно спросила я. Приблизившись, я поморщилась от запаха. Я заглянула в темные глаза Чужа, желая разглядеть блики лжи. Его зрачки сияли от удовольствия – зацепил на удочку.

– Он к Весле заглядывал. Вчера вечером.

– Это неправда, – не поверила я, мотая головой.

Чуж расхохотался.

– А если да? – ехидно спросил он.

Чуж, словно противная пиявка, впился в меня, вытягивая наружу страхи и сомнения. Челюсти сжались – хотелось придавить его и больше никогда не видеть.

– Ты бы помылся, а не за другими подглядывал! – резко выпалила я.

– Как только радиус увеличится, в твоем озере искупаюсь, всю грязь смою!

– Три метра тебе вокруг! – крикнула я, удаляясь быстрыми шагами.

– Уже пятьсот! До встречи в озере!

 

***

– Лея! – воскликнула я, радуясь, что застала ее прежде, чем она вышла из моего радиуса.

– О, привет! Удачно ты меня словила, – она протянула молоко.

– Спасибо. С меня клубника – скоро пойдет!

– Ждем клубнику – я и все соседи!

– Что у тебя слышно?

– А все так же. Остел опять ушел радиус открывать…

– Ихон тоже…

– Знаю, как он открывает. Потом сплетни бегут аж с западного конца, – Лея безнадежно помотала головой. – А что делать? – она развела руками. – Как только растянется шепь, перезнакомлюсь со всеми девками, а пока… Что я сделаю?

– А ты Веслу знаешь?

– Знаю. Радиус еле касается, но молоко я и ей ношу, как тебе – оставляю, а она со мной лесными ягодами делится, иногда мех передает.

– А она красивая?

Лея поменялась в лице, в глазах загорелись огоньки любопытства:

– А кто сплетни пустил?

– Все-таки красивая…

– Ничего такая, видная, – признала Лея. – Могу расспросить тех, кто поближе, в ее радиусе. А для кого интересуешься?

– Может, это неправда? – жалобно спросила я.

– Что? – растопырила уши Лея.

– Ихон к ней ходил, – грустным голосом ответила я. – Чуж сказал, что видел…

– А чтоб его?! Весла Ихону в матери годится! – Звонкий смех Леи согрел меня, как костер прохладным вечером. – Ох и Чуж… Он к тебе не равнодушен.

Я выдохнула. Плечи опустились вниз, будто я сняла коромысло.

– Лея, ты самая лучшая! – сказала я от радости. – Не пойму, отчего Чуж так воняет!

– У него нет водоема. Родители хотели колодец пробить, но вода проходит слишком глубоко. Носят ведрами из ручьев Северного Леса. Ох и злятся они на него… Все детство с ним намучились, ждали, когда подрастет, и шепь растянется. Вымахал, а радиус как у ребенка!

– А шепь чего не тянется?

– А кто его знает? Может, болезнь какая… Лекарей в его радиусе нет, никто и не посмотрит.

– Лея, а как ты думаешь, Ихон может на других поглядывать?

– Все мужики могут. Говоришь, шепь растянулась – может, и ко мне заглянет, познакомимся! – подмигнула Лея. – Пойду молоко раздавать.

 

***

Ихон не возвращался второй закат. Погода испортилась: моросил мелкий дождь и дул сильный ветер, готовый унести меня с собой, если бы не шепь.

«Улыбается, как я? Красивая? Но ведь не лучше, правда? Да она видела хоть один закат из тех, что мы наблюдали с Ихоном? У нее вообще есть море в радиусе, чтобы на наши закаты смотреть? А она одна? Сколько еще девушек в его новом радиусе?» – мысли пчелиным роем атаковали меня весь день.

Было одно средство вернуть Ихона: дернуть за веревку, обмотанную вокруг дерева. Но, вернувшись, Ихон все равно ушел бы открывать новый радиус, и это меня останавливало.

Образы Ихона с красивыми девами пробрались в мои ночные кошмары. Кап-кап – стучал противный дождь. Длинная ночь никак не заканчивалась, как если бы луна усыпила солнце. И на рассвете, будто во сне, я, словно не я, подошла к дереву и потянула за веревку.

 

***

– Зачем ты это сделала? – спрашивал Ихон в третий раз.

Я не могла объяснить, но стоило мне увидеть Ихона, и я повисла на его шее. Я нежно водила рукой по его волосам, будто играла на струнах, но он не успокаивался. Он оттолкнул меня и начал отвязывать веревку от дерева.

– Не надо! Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я очень испугалась – за тебя! – Я разревелась. Ихон оставил веревку на дереве и подошел ко мне, чтобы успокоить. – Я не буду больше дергать, – жалобно простонала я.

– Ладно, – согласился он. – Я открою радиус и вернусь.

Ихон опять уходил.

– А как же закат? – спросила я вдогонку.

Ихон остановился, но не обернулся. Он все-таки уходил.

Я осторожно зацепила ногой шепь Ихона, и она вместо того, чтобы стягиваться к центру вслед за движением Ихона, плавно растягивалась, соприкасаясь с моей щиколоткой. И хоть Ихона не было рядом, его шепь была со мной, рассказывая о его пути. Она щекотала меня, когда он шел, и замолкала, если он останавливался. Шепь тянулась правее, стоило ему взять западнее.

«А вскоре он устроится на ночлег, и шепь уснет вместе с ним. Я отпущу шепь, чтобы он не начал искать, за что она зацепилась. Отпущу, но потом – не сейчас», – думала я, погружаясь в сон.

 

***

Я проснулась от резкого движения: кто-то дернул меня за ногу.

– Ихон?! – удивилась я, открывая глаза. Быть может, это сон?

Ихон смотрел на меня так, словно я съела его завтрак. Он небрежно бросил ногу. Сдавленная за ночь шепью, нога замлела и не повиновалась мне.

– Почему ты здесь? – спросила я, хоть и знала ответ. Ихон не отпускал свою шепь, держал ее, словно непослушную змею, проверяя, действительно ли она стягивается после каждого шага. Он отвязал веревку с пояса и потянулся к узлу на дереве. Я, прихрамывая, подошла к нему, хватаясь за веревку.

– Ты все не так понял! – застонала я.

Ихон остановил меня рукой, не подпуская к себе. Он швырнул клубок веревки, так и не развязав узел на дереве.

– Я ухожу навсегда! Не трогай шепь! – грозно добавил он.

Я хотела броситься за ним, но онемевшая нога не пустила. Я безответно кричала его имя.

 

***

Сплетни между радиусами разносились быстрее раскатов грома, следовавших за молнией.

– Лея, я так рада, что ты пришла, – сказала я. – Мы бы могли собираться каждый вечер.

– Каждый вечер? – нахмурилась Лея.

– Пока не вернется Ихон, – сказала я, резко схватившись за шепь. – Зажала ногу, а болит шея. А ты знаешь кого-нибудь, в чьем радиусе центр шепи Ихона?

– Конечно.

– Надо с ним поговорить. Можешь? Он должен позвать Ихона за шепь.

Лея задумалась и помотала головой.

– Ихон придет в центр шепи, но он не придет к тебе! Ты уже дважды дергала его – сначала за веревку, потом за шепь. Ты хочешь, чтобы он жил рядом с тобой, в маленькой зоне пересечения ваших радиусов, а он хочет жить во всем радиусе!

– Но я же перебралась на север, чтобы быть ближе к вам с Ихоном. Почему он не может перебраться на юг, поближе ко мне?

– Это Ихон предложил перебраться? – уточнила Лея.

– Нет, но он постоянно повторял, что на море можно наблюдать закаты каждый вечер. Мой центр шепи далеко от выхода к морю, вот я и перебралась…

Лея покачала головой.

– Смотри, его мир – это весь радиус, – она обвела руками большой круг, – а не ты и кусочек твоего радиуса, – она сложила ладошки в маленький овал. – Но ты не отпускаешь Ихона в мир, где нет тебя. Ты хочешь, чтобы Ихон всегда был с тобой. Оставь Ихона в покое, иначе он не вернется…

– Это не так! – не согласилась я. – Ихон каждый день ходит на охоту в свой радиус. А когда по-настоящему любишь, хочется быть вместе! Я-то знаю! Слушаю тебя, и мне становится страшно… Как представлю, что он не придет…

– Если дергать шепь – точно не придет!

– А что еще делать, когда он ушел? – с раздражением выпалила я.

– Начать жить самой, в своем радиусе! Извиниться и оставить Ихона в покое, и тогда он, возможно, вернется. Но если будешь держать Ихона, можешь о нем забыть!

– Забыть?! Никогда! Это ты забыла, что такое любовь! И чего я тебя слушаю?! Сама измены считаешь, да что ты знаешь о любви?!

– Знаешь что? – возмутилась Лея. Глаза заблестели, и она резко затараторила. – Живи в крохотном пересечении радиусов и жди – вдруг он все-таки вернется… за веревкой на дереве! И не ходи ко мне – пропустишь встречу!

– Лея, ты чего?

– А я пойду ждать Остела!

– Лея, не бросай меня! Я не…

– А еще подумай о том, чтобы извиниться! И не только перед Ихоном…

 

***

Шею покалывало сильней. Страх сковывал тело, словно пеленки – младенца. И я пыталась из них вырваться, пыталась ухватиться хоть за что-нибудь вовне.

Рука нащупала рожок, и я перебрала пальцами пять отверстий. В памяти всплыла мелодия Ниры, и я захотела вернуться в то солнечное утро, когда ласковая и вежливая Нира была рядом, успокаивала меня музыкой и словами.

«Я научусь играть, и у меня будет всегда хорошее настроение, как в то утро. Все соседи будут звать на гулянья, а вот к Лее я еще подумаю, идти ли… И Ихон придет, чтобы послушать музыку», – думалось мне. – «Я буду усердно тренироваться все свободное время и буду слишком занята, чтобы общаться с Леей».

Губы обхватили трость рожка, и загромыхали тяжелые и резкие звуки. Я перебирала пальцами дырки, безуспешно пытаясь подобрать правильную мелодию. Замолчали птицы, сбитые с толку неведомым шумом. Чем больше я дула, тем сильнее болел затылок. После очередного выдоха, я ощутила настолько острый укол в шее, что швырнула дырявый кусок дерева на землю.

– Нира! Она оставила бракованный рожок! – закричала я и вновь подумала об Ихоне. – Он нужен мне!

 

***

«К кому обратиться? Люди севера весь день проводят в лесу, а в мой радиус заглядывают редко, чаще утром или вечером. Но я не могу ждать. Исключение – Чуж. Уж лучше свалиться в выгребную яму, чем просить Чужа! Но только Чуж может связать меня с Ихоном…»– рассуждала я.

Чуж, как всегда, уже ждал.

– Прошу, помоги! Мне нужен человек из радиуса Ихона, возле центра шепи, – каждое слово зажимало шею. «Как же я хочу быть свободной от шепи!» – думала я от боли.

– Никто не дернет за чужую шепь, – безразлично ответил Чуж и игривым голосом добавил. – А я бы дернул! Но тебе повезло – я не там, я рядом с тобой! – снисходительно улыбнулся он.

– Позови кого-нибудь, и я дам тебе клубники, сколько захочешь!

– Я и так ем клубнику. Сколько захочу. Каждый год. Ты даешь ее Лее, Лея угощает Палша, Палш – Гоя, а Гой – меня…

– У тебя есть друзья? – невольно вырвалось удивление.

– Да, – Чуж не обиделся. – Ты мой лучший друг! И единственная подруга!

Я промолчала, растерявшись.

– А для подруги – позовешь? – спросила я.

Чуж рассмеялся:

– А ты поцелуешь друга?

Я скривилась, вспоминая запах. Я продолжила просить Чужа, обещая ему клубнику или любую вещь, какую бы он ни пожелал.

– С тобой обычно смешно, но сегодня я устал, – сказал Чуж и ушел на холм.

Впервые Чуж ушел сам. И я осталась одна.

 

***

Я вернулась домой.

Любая попытка повернуть шею причиняла острую боль, будто горло пронзило копьем. Я остановилась: я не пыталась убегать, не искала, куда спрятаться, и даже не хотела видеть Ихона. Все было безразлично.

Я осталась одна, наедине с собой, и замерла в покорном повиновении. Я осторожно массировала шею, избегая прикосновений к шепи, но боль нарастала с каждым движением, и я заплакала. Со слезами ушло напряжение в теле, и показалось, что боль утихла, но шею сковала вторая волна заточения в шепи. Боль нарастала так сильно, что я не удержала крик. Нескончаемые волны боли одна за другой атаковали шею. Так бушевало море в моем теле.

С приходом рассвета боль ослабла, и я уснула крепким сном.

Я вышла из дома, а там, в неглубокой ямке, словно в колыбели, распахнул огромные листья зеленый подорожник, а вместо стебля с колоском тянулась шепь. В руках был глиняный кувшин, и я вылила воду на шепь. Поставив кувшин, я оторвала лист подорожника и поднесла к затылку, и пока я натирала заднюю сторону шею, шепи во мне не было. И было хорошо.

Я проснулась. Шея ворочалась с легкостью, но сжимало грудь – захотелось вернуться в центр шепи, хотя бы ненадолго, чтобы побыть наедине со своим началом.

На земле валялся рожок, и я поднесла его к губам. Пряный аромат можжевельника пробрался в ноздри. Я подула в трость, и мягкие, но не связные звуки полились из рожка, как в то утро с Нирой.

«Спросить бы совет по правильной игре на рожке, но хочу ли я играть?» – засомневалась я.

Я вспомнила Чужа и рассмеялась – теперь я знала, как вытравить его из радиуса. Он оставался таким же мерзким и неопрятным, но что-то изменилось. Хотелось принести ему ведро воды и немного клубники. Просто так.

Хотелось извиниться перед Леей. С Ихоном было сложнее. Словно пузырьки под водой, всплывали воспоминания закатов. Что будет, когда мы встретимся в пересечении радиусов? Разве это имеет значение?

Я вышла на вечернюю прогулку, и ноги вывели к морю. Я, словно заколдованная, смотрела на небесный спектакль из цветных облаков, подсвечиваемых вечерним солнцем. От огромного облака отделилось маленькое, будто птица выпорхнула из клетки. Тонкая облачная паутина, словно нить, держала облачко на привязи. Оно приняло вытянутую форму, еще больше напоминая птицу. Нить между облаков растворилась, очертания птицы размылись, и округлевшее облачко отправилось в самостоятельное плавание. Казалось, я впервые по-настоящему рассмотрела закат.

«Как далеко я смогу зайти?» – подумала я, спускаясь к воде. Морской запах стал более насыщенным. Слушая приливы волн, я ступала в такт. Шаг, еще шаг, и вода залила стопу. Каждая волна, словно перышко, щекотала пальцы на ногах. Стоп – намекнула шепь.

Я сделала еще один шаг на пути к свободе. А каков будет следующий?