Ильсядар Моккокус

Дверь открыта для смелых

Аннотация:

Действие рассказа происходит в нереальном мире, не имеющем отношения к планете Земля и существующим только в воображении автора.
Все персонажи, имена и места действий вымышлены. Любые совпадения с реальностью случайны.

[свернуть]

 

 

 

- Куда спешишь, крылатый воин? Ты на земле слыл в храбрецах!

- Узнал, что большего достоин. Свобода только в небесах!

Неизвестный автор XIII века, Сибирская губерния

 

В кабинет постучали.

- Разрешите войти, Виверна Хатуивбаровна! - раздался за дверью приглушенный детский голосок.

Виверна обрадовалась возможности оторваться от проверки тетради, испещренной таким корявым почерком, будто «человек лапой нацарапал» и взглянула на часы. «Уже семь вечера, а его снова не забрали с продленки», - подумала учительница, а вслух произнесла:

- Входи, Апалал!

Дверь осторожно приоткрылась и в образовавшуюся щелку просунулась голова первоклассника.

- Смелей, Апалальчик. Не стесняйся! – подбодрила Виверна улыбнувшись. - Я же не кусаюсь!

Мальчик робко вошел в класс и, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно посмотрел на учительницу. Ему очень нравились большие и добрые голубые глаза Виверны, особенно когда та снимала очки и разминала пальцами уставшую переносицу. Апалал не понимал, почему его так тянет к первой учительнице, но она-то знала, что бедному ребенку не хватает материнской ласки и вообще родительского внимания. Мать Апалала пропала без вести, а отец много работал и бывало увлекался настолько, что забывал даже о сыне. А тот вынужден был торчать в школе уже после того, как всех остальных детей забирали родители.

Молодая учительница в свой первый рабочий день сразу же сумела расположить к себе детей, но окончательно Апалал прибился к ней когда однажды вечером, блуждая по пустой школе, случайно обнаружил, что Виверну, также как и его, никто не уводит домой. Он стал приходить в класс, думая, что Виверне Хатуивбаровне одиноко и с ней нужно обязательно посидеть и утешить какими-нибудь разговорами.

Виверна положила очки на стол и, потерев переносицу, развернулась к Апалалу. Мальчик, встретившись с нею взглядом и, таким образом получив негласное одобрение, подбежал и замер в заботливых объятиях учительницы, уткнувшись лицом в ее грудь. Апалалу нравилось ощущать, как от мерного дыхания вздымается чешуя Виверны. Это действовало на него успокаивающе. Наконец, Апалал поднял голову и спросил:

- Виверна Хатуивбаровна, а расскажите мне пожалуйста еще о людях! В прошлый раз вы обещали, что будет продолжение.

- Конечно, малыш, как честный дракон я всегда держу слово. Садись за парту, - пригласила учительница, – но прошу помнить, что все наши беседы нужно держать в тайне! Когда я была маленькой, отец рассказывал мне такие истории о людях, которые я больше никогда и нигде не слышала. Я считаю, они не должны пропасть даром, тем более что ты умеешь хранить секреты.

Как и все дети, Апалал очень серьезно принял возложенную на него ответственность.

- Я честный дракон! – произнес он твердо и навострил ушки.

- Отлично, Апалальчик! Тогда возьмемся за дело! – с азартом ответила Виверна и вышла на пустое пространство перед доской, расправив широкие перепончатые крылья.

***

Он лежал на спине, подсунув руки под голову, не обращая внимания на неудобные, но привычные калтуки набитого душистой соломой матраса, и смотрел на деревянный закопченный потолок. По струганым балкам с развешанными на них пучками трав гуляли тени от дрожащей свечи. Улыбка на его губах светилась счастьем. Сегодня был самый замечательный день в жизни. Она сказала «да», несмотря на его признание! Страх потерять ее оказался напрасным. Давно надо было все рассказать и прекратить терзать себе душу. Теперь можно спокойно выдохнуть и завтра совершить следующий шаг. Пойти на поклон к ее отцу и просить родительского благословления, надеясь, что старик, не смотря на свой крутой нрав, не сможет отказать тому, кто когда-то спас жизнь его дочери…

Тогда, как и сейчас, второй месяц стояли крепкие морозы, а земля пряталась под толстым снежным одеялом. Он также лежал на спине и предавался мечтаниям, но приятные размышления прервали глухой стук во входную дверь и невнятный возглас, разобрать который сквозь закрытые сени было невозможно.

«Что-то случилось», - подумал он и сел на кровати, озабоченно нахмурив брови.

Ему некого было бояться, поэтому двери не запирались, а значит незваный гость, не дозвавшись, пройдет в прихожую и постучит еще раз. Так и произошло. Скрипнула уличная дверь и, дернув пламя свечи, по полу пролетел ледяной сквознячок. Кто-то намеренно громко протопал в сенях, чтобы предупредить хозяина и одновременно сбить с обуви снег, постучал в комнату.

- Господин доктор! – раздался за дверью басовитый и обеспокоенный голос. – Аполлон Иванович! Покорнейше прошу извинение за беспокойство, но умоляю выслушать меня!

- Входите, любезнейший! – ответил хозяин и, встав с кровати, поправил на себе мятую просторную рубашку с вырезом на груди и подпоясался.

В дверной проем, неуклюже пригнув голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, протиснулся человек в медвежьей шубе, сразу же прикрыв за собой дверь, дабы не выпустить тепло из избы и не рассердить доктора. Он снял меховую шапку, обнаружив копну черных потных и спутанных волос, смахнул снежинки с черной же бороды и с удивлением уставился на хозяина дома.

- Это в-вы, доктор Аполлон Иванович? – недоверчиво спросила «медвежья шуба», сверкнув исподлобья темными глубоко посаженными глазами.

Доктор давно смирился с проявлением сомнения пациентов, видевших его впервые. Люди почему-то хотели видеть доктора худым и в очках, подчеркивающих его ученость. А еще лучше, чтобы он был обязательно немцем и непременно носил платье и днем, и ночью. Но перед посетителем предстал здоровенный детина саженного роста, одетый в дешевую льняную рубаху. Из-за рыжей шевелюры доктор казался еще выше и практически касался волосами потолка, а огромные его руки просто пугали, предлагая задуматься о силе этого человека.

- Все верно, - добродушно подтвердил хозяин, располагая к себе широкой улыбкой, – я доктор Аполлон Иванович. Чем могу быть полезен?

***

Свет в классе померк. «Управление освещением мы будем проходить в восьмом классе», – так ответила учительница на множественные просьбы детишек еще на втором уроке. В темноте изумрудная чешуя Виверны замерцала особенным металлическим блеском. В предвкушении представления Апалала захлестнула волна возбуждения, а по телу мурашками помчались нетерпеливые токи. Стены, пол и потолок разбежались в стороны и утонули во мраке, оставив «висеть» в образовавшемся «вакууме» парту, с сидящим за ней мальчиком и стоявшую перед ним учительницу.

«А расширением и сжатием пространства мы будем заниматься в одиннадцатом классе», - вспомнил про себя слова Виверны Апалал, восхищаясь профессиональной работой.

Он уже знал, что будет дальше и, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить со стула, ждал следующего действа. Секунда! И тысячи тысяч крохотных цветных звездочек неярко вспыхнули в необозримой пустоте и поплыли каждая по своей траектории, оставляя за собой извилистые нити. Разноцветные линии сплетались в узоры, которые в конце концов образовывали трехмерные картины. В течение нескольких минут вокруг Виверны и ее ученика выросли горы, упирающиеся макушками в бледно-голубое небо. По каменистым склонам к подножию скал запрыгали веселые ручьи, бурным потоком впадая в большое озеро. Долина покрылась сочной зеленью, утыканной то тут, то там, пучками цветущих кустарников. Стадо диких овец, пригнув головы к земле, мирно щипало травку. Лишь вожак с кручеными рогами не терял бдительность, осматривая окрестности и потягивая широкими ноздрями воздух, а в слепящей вышине медленно кружили два орла.

Виверна запрокинула голову, грудь ее расширилась и через открытый рот, полный красивых белых остроконечных зубов, вырвался столб пламени, сопровождаемый клубами дыма. И сразу же все вокруг наполнилось ароматами и звуками природы, а легкий ветерок погнал по небосводу пушистые облака.

Мальчика охватил восторг. Он не только наслаждался происходящим, но и высоко ценил колоссальный труд своей учительницы, вложенный в необыкновенную работу. Это чудо не шло ни в какое сравнение с дешевыми фокусами в театре или цирке. Такое мог сотворить только дракон, закончивший Университет с красным дипломом. Собственно, это и была дипломная работа Виверны Хатуивбаровны по «Натуральной иллюзионизации».

- Как я уже говорила, Апалал, - Виверна отвлекла ученика от созерцания природных красот, заставив мальчика повернуться лицом к себе, – я верю в то, что люди существуют, хотя многие скептики утверждают обратное.

- И я! Я тоже верю! – радостно воскликнул Апалал.

- Спасибо, дорогой, - Виверна поощрила ученика улыбкой и продолжила:

- Несмотря на то, что прямых доказательств существования человека нет, и наши археологи обнаруживают лишь останки приматоподобных, по всей видимости обезьян, я, тем не менее, нахожу свидетельства контактов драконов и людей на страницах исторической литературы. Наши предки, жившие в разных концах мира, оставили в хрониках своих государств весьма яркие записи о встречах с человеком. При этом все описания строения формы тела человека совпадают с точностью до пальца, и отличаются только размерами, оружием и так называемой «одеждой».

- Виверна Хатуивбаровна, а что такое «одежда»?

- Это не сложно объяснить, - ответила Виверна. – Твоя чешуя предохраняет тебя от перепадов температуры, а также является украшением. Но люди менее совершенны, чем драконы, поэтому, спасаясь от жары и холода, придумали способ прикрывать тело различными тканями. Они настолько мягкотелы, что вынуждены были надевать на себя пластины из металла для защиты от противника. Единственное, в чем одежда превосходит чешую дракона, так это в красках и разнообразии форм. Если чешуя дракона в детстве имеет серый оттенок, а в будущем навсегда обретает основной цвет, предписанный генами, то человек способен менять одежду, когда ему заблагорассудится. Хоть ежедневно или даже ежечасно!

- Ух ты! Здорово! – обрадовался Апалал и с неприязнью посмотрел на свои серые руки.

- Во всяком случае так говорят летописи, - уточнила Виверна, – но не одежда больше занимает ученых-историков, а пугает неадекватное поведение человека. В древних источниках описывается неимоверная кровожадность людей, как по отношению к существам животного мира, так и друг к другу!

***

Лицо у гостя было красно от мороза, а нос в натопленной избе моментально потек, и во время разговора «медвежья шуба» несколько конфузился, вытирая рукавом усы.

- Вы уж извините, Аполлон Иванович, - похоже, что незнакомец заготовил речь заранее, а простой, можно сказать крестьянский вид хозяина сбивал с толку, мешая концентрироваться, – но только вас мне рекомендовали, как лучшего доктора, – гость сделал паузу, – и я проделал немалый путь, так что вам придется потрудиться, а за деньгами дело не станет.

К концу фразы интонация изменилась и стала требовательной. Фактически, это был приказ, а денежный посул, судя по всему, являлся для этого человека универсальным инструментом решения всех проблем. Такие пациенты еще никогда не захаживали к Аполлону Ивановичу. Его контингент составляли люди гораздо более низкого сословия, редко расплачивающиеся за лечение деньгами, но чаще всего едой, а то и вовсе «спасибом».

«Поразительный человек, - подумал про себя доктор. - Пришел просить о помощи, а сам указания раздает». Вслух же произнес:

- Обращаться-то к вам как, барин?

Брови гостя сошлись на переносице.

- Коли не узнал, так и лучше будет вовсе не представляться, - буркнул он жестко.

Улыбка сползла с лица доктора, настала и его очередь проявить характер.

- Пускай я и не голубых кровей, - спокойно, но твердо отвечал Аполлон Иванович, - а уважение к себе имею. И если вы изволите со мной, барин, как со своим крепостником общаться, то можете поискать помощи в другом месте.

По всему было видно, что незнакомец не привык, чтобы ему перечили - черная тень пробежала по лицу, а кулаки с хрустом сжались – но он сдержал ярость и выдавил сквозь зубы:

- Никита я. Демидович.

Услышав имя, доктор оглядел гостя с ног до головы так, будто увидел что-то чрезвычайно любопытное, но в то же время неприятное.

- Лечить я вас не буду! – сухо сказал Аполлон Иванович. – Отправляйтесь домой.

- А меня и не надо, - ответил Никита Демидович. – Дочка моя больна!

Когда по приказу барина слуга внес и положил на узкий дубовый стол свернутый из одежды куль, доктор осторожно разобрал его и произвел осмотр. Ребенок – хрупкая девочка лет тринадцати была без сознания. Лоб покрыт испариной, а на теле наблюдались множественные синяки и ссадины. На запястьях и щиколотках продавлены глубокие бардовые вмятины – явные следы от веревок.

Сердце доктора зашлось от гнева.

- Что с ней сделали?! – спросил он с вызовом, развернувшись лицом к гостю.

- Никто ей ничего не делал, - озлобленно ответил Никита Демидович, - с лестницы она упала! – и отвел взгляд в сторону.

***

Маленький дракон удивленно вытаращил глаза на учительницу.

- Да, да, мой дорогой, - ответила Виверна на немой вопрос ребенка, – представь себе, что именно друг к другу люди испытывают наибольшую неприязнь, постоянно желая унижать и уничтожать себе подобных. В старинных архивах, которые сейчас под запретом, я находила немало записей о страшных человеческих войнах, когда сотни, тысяч и даже миллионы людей становились врагами. При этом для разжигания ненависти человек всегда находил причину. Чаще всего это была жадность, зависть и гордыня. И если с двумя первыми хотя бы все более-менее ясно, то гордыня до сих пор является загадкой для драконов.

- Что же такое гордыня, Виверна Хатуивбаровна? – спросил Апалал.

Виверна ненадолго задумалась и продолжила:

- Мы, драконы, не испытываем такого чувства, но для людей это естественное явление. Желание выделиться среди равных, возвыситься над ними, часто даже путем принижения достоинств окружающих и доказать свою значимость – это гордыня. Похоже, что человек духовно гораздо менее развит, чем дракон.

- Неужели люди настолько плохие, Виверна Хатуивбаровна? - попытался возразить Апалал. - Ведь и драконы бывают жадными и завистливыми.

- Ты прав, Апалал, - согласилась учительница, – пороки нам не чужды, но проявляются они иначе. Дракон никогда, понимаешь, никогда не станет из-за жадности убивать! Ни других драконов, ни, тем более, существ слабее себя. Дракон может убить животное, чтобы утолить голод и только. Но я читала, что человек уничтожает животных ради удовольствия!

Чешуйки на теле Апалала встали дыбом, а спина покрылась капельками пота.

- К-как это ради удовольствия?! – с трудом выговорил ребенок.

- Не волнуйся, малыш. - успокаивала Виверна. - Когда попадались подобные строки, то мне самой становилось не по себе, и тогда я начинала сомневаться в существовании людей. Весьма неправдоподобно, чтобы где-то был мир, в котором царствует такая жестокость. Но отец сказал, что написанному можно верить, потому что…

Виверна неожиданно осеклась, словно едва не сказала лишнего.

***

Утреннее зимнее солнце сверкало на морозных узорах окна и заливало горницу хорошим настроением. Отдельная просторная и светлая комната в доме доктора служила стационаром по уходу за выздоравливающими пациентами.

На низенькой скамеечке в самом уголке сидел крохотный бородатый мужичок и болтал ножками.

- А скажу я тебе, Аполлон Иванович, - рассуждал он скрипучим баском, - что Никита этот - мерзавец еще тот, а за ним вдобавок ко всему и смерть ходит. И не просто ходит, а в паре с ним работает. Напарнички они! Тьфу!

Доктор стоял у кровати, на которой спала привезенная ночью девочка. Лицо ее, украшенное звездочками веснушек, было спокойно, а по подушке рассыпались золотистые волосы.

- Ты, Михалыч, хоть домовой и внимательный, но открытия для меня не сделал. – отвечал Аполлон Иванович, не глядя на собеседника. – Я о Никите Демидовиче давно наслышан. Сам выбился из простых оружейников, но как власть получил, так с остальными людьми считаться перестал. Дочку свою, вон до чего довел.

Аполлон Иванович разжал кулак, и из него выпала, повиснув на серебряной цепочке, небольшая пластинка с закругленными уголками, отливающая металлическим небесно-голубым цветом.

Увидев пластинку, домовой вскочил на ножки и чуть ли не завопил:

- Вы опять?!

- Тише! – цыкнул на него доктор. – Разбудишь же.

- Ну скажите мне пожалуйста, Аполлон Иванович, - не унимался домовой, хотя и сбавил тон, - какая-такая острая необходимость расходовать столь ценный материал? Ведь скоро совсем уже не останется, что тогда делать будете?

- Тут я доктор, а не ты. - возразил Аполлон Иванович. - И я считаю, что этому ребенку необходимо лечение.

- С этим я согласен, не спорю, но зачем же так кардинально? Можно же обойтись травами. Да и Вила скоро придет и поможет.

- Травами мы ей здесь здоровье поправим, - доктор аккуратно надел амулет на шею девочке, - а ей еще к отцу возвращаться и жить с ним. Ты лучше проследи, чтобы Бурислав смерть к нам пока не пускал, и дал ей понять, что это не ее добыча. А то встала на пороге и дожидается.

Услышав про возвращение девочки к отцу, домовой сразу притих и молча одобрил решение хозяина.

- Вы же знаете, Аполлон Иванович, - произнес он вслух, - что Бурислав инрог опытный и нашу гостью давно под защиту взял. Можете быть спокойны.

***

Быстро сообразив, что тут кроется какая-та тайна, Апалал живо спросил:

- Потому что, что?

- Ладно, - вздохнула Виверна, – я и так слишком далеко зашла. Успокаивает одно: я чувствую к тебе особое расположение, Апалал, и мне кажется, что мой отец был бы рад, узнав, что я доверяю тебе хранить его тайны.

- Я честный дракон! – Апалал очередной раз повторил фразу, которая вполне могла служить ему девизом.

- Знаю, мой хороший, и верю в тебя, - подтвердила Виверна, – а теперь расправь крылья, и мы продолжим разговор в полете.

- Но я еще недостаточно хорошо умею летать! – почти испугался Апалал и, поймав себя на этой мысли, добавил: – Но буду стараться!

- Вот и славно, - похвалила Виверна и легко взмахнув крыльями, взмыла под облака.

Апалалу же ничего не оставалось, как последовать за ней. Юный ученик изо всех сил принялся работать своими детскими крылышками, неуклюже пытаясь угнаться за учительницей, пока та наслаждалась полетом, подставляя грациозно изгибающееся тело лучам солнца. Свет пронизывал ее зеленые крылья и играл на переливчатой чешуе, а в меру длинный остроконечный хвост делал фигуру Виверны поистине совершенной. Но Апалал в силу возраста еще не мог по достоинству оценить этих качеств учительницы, поэтому просто радовался, что Виверна Хатуивбаровна такая красивая и преподает именно в его классе.

В конце концов усилия Апалала были вознаграждены. Перестав беспорядочно размахивать крыльями, он неплохо выровнялся и пристроился сбоку от Виверны (или это она пристроилась, чтобы ребенок окончательно не выдохся и успел получить удовольствие от полета). Мальчику пока не доставало опыта свободного владения хвостом. В воздухе тот не слушался, делая странные рефлекторные движения, тем самым сбивая дракона с курса, но Апалал с каждой минутой все больше овладевал ситуацией, давая понять строптивому хвостику кто здесь хозяин.

- Я верю тому, что говорят о людях легенды и предания, - продолжила Виверна прерванный разговор, – потому что мой отец видел людей собственными глазами!

От неожиданности хвост маленького дракончика крутанулся штопором, и «пилот» дал крен, потеряв высоту.

- Да, Апалал! – Виверна, поднырнув под мальчика, подстраховала и дала ему возможность вернуться на курс. - Мой отец побывал в мире людей и смог вернуться обратно. Это было очень давно, когда дверь между мирами была открыта для смелых. То, что ты видишь под собой – эти прекрасные горы, долины, озера и реки – все эти картины из мира людей созданы по рассказам отца. Наш же мир драконов слишком горяч, чтобы растительность была настолько разнообразной и сочной. Отец говорил, что и на планете людей встречаются места, сплошь покрытые песком или голыми камнями, но это с лихвой компенсируется огромным количеством воды. Можешь ли ты представить, Апалал, что водная гладь там простирается до самого горизонта, и нет ей ни конца ни края!

- Вы шутите, Виверна Хатуивбаровна, - сомнение в интонации мальчика было наигранным, потому что Апалал всегда верил в правдивость слов учительницы, – так не бывает!

- А вот давай поднимемся и заглянем за этот хребет - тогда и узнаешь, бывает или не бывает! – по-ребячески бросила вызов Виверна и взметнулась с такой скоростью, что Апалал даже подумать не успел. Но вызов принял и весело помчался следом, забыв про неудачи с хвостом…

***

Аполлон Иванович повернулся набок, чтобы видеть печку.

- Слышь, Михалыч! – позвал он. – Не спишь?

За печкой послышалась возня и на лежанке показалась взлохмаченная голова домового.

- Уснешь тут с вами. – затянул свою ворчавню Михалыч. – Пусть вы доктор и уважаемый, но обмотки протерли изрядно, а мне штопать приходиться. И нет, чтобы с кого-нибудь оплату за лечение взять, да новые купить, а вы все на себе экономите! А с такими дырами недолго и заболеть. Морозы-то какие стоят!

Но доктор, похоже, не слушал.

- Помнишь, Михалыч, - произнес он мечтательно, - когда Дуняшку мы нашу выходили, как она расцвела! Ангелом стала!

Домовой в жизни Аполлона Ивановича играл роль не только управляющего хозяйством, но и друга-сожителя, с которым можно было поделиться самыми сокровенными мыслями. А с недавнего времени Михалыч, по какой-то одному ему известной причине, стал примерять на себя роль мудрого старца-советчика и стал общаться с доктором покровительственно по-отечески, несмотря на то что возраста они были почти одинакового.

- Ох, хозяин! – проскрипел домовой. – Путаете вы все. Тогда барыня Евдокия еще не расцвела. Она тогда еще ребенком была и с нашей Вилой по весне медуницу в букеты собирать ходила. Симпатичная и жизнерадостная девчонка была, но еще не цветок. А расцвела она только в прошлом году. Вот тогда-то вы на нее глаз и положили.

Взгляд Аполлона Ивановича устремился в пространство, проходя сквозь печку, с сидящем на ней Михалычем, а слух улавливал только то, что ему было интересно.

- Да! В прошлом году по осени я впервые познакомил ее с Буриславом, – доктор заулыбался нахлынувшим воспоминаниям. - Она так звонко смеялась, думая, что мы коню к голове рог приклеили, что чуть не обидела нашего Бурика. А когда поняла, что это на самом деле инрог, то очень долго с ним разговаривала и теперь они лучшие друзья.

- С Буриком, значит, в прошлом году познакомил, а меня только вчера представить соизволили, – ревниво произнес домовой.

- И с каких это пор, Михалыч, ты таким обидчивым сделался?! – от души рассмеялся доктор. – Не забывай, что я и сам ей только сегодня открылся.

***

Спустя несколько дней, к радости Апалала, его отец очередной раз не пришел вовремя. Учительница и ее ученик снова стояли на вершине скалы, погрузив ноги по щиколотку в пушистый снег и молча созерцали бескрайнее море. Ничто не нарушало окружавшую их тишину. Легкая рябь на воде пускала солнечные зайчики, да изредка показывался то тут, то там одинокий пенный холмик волны, который тут же, словно в испуге растворялся, боясь испортить своим присутствием идеально гладкую поверхность живого стекла.

Первым заговорил Апалал:

- Это несправедливо, Виверна Хатуивбаровна! – негодующе произнес мальчик.

- Что несправедливо? – отозвалась учительница, не поворачивая головы.

- Почему людям, которые не умеют ценить то, что им даровано свыше, достался такой чудесный мир? И почему нам, драконам, достигшим гармонии с природой и друг с другом, выпало жить в сложной и негостеприимной обстановке, где трава редкость, а вода ценность?

- У меня нет точного ответа на твой вопрос, - в словах Виверны послышались грустные нотки, – но именно из-за этой «несправедливости» правительство всячески отрицает существование мира людей и прячет документальные свидетельства.

- Но что плохого в том, чтобы драконы знали о людях? – искренне удивился Апалал.

Виверна ответила не сразу, размышляя о том, что предстояло сказать и какие это может вызвать последствия. Взгляд ее прекрасных голубых глаз остановился и ушел внутрь себя. Мальчик боялся даже пошевелиться, чтобы не помешать учительнице думать.

- Когда дверь между мирами была открыта, - Виверна заговорила так неожиданно, что Апалал вздрогнул и чуть не поскользнулся, – многие драконы стремились пройти через нее. Одни пытались наладить отношения с человеком и дать людям технологии, до которых им самим пришлось бы идти сотни лет. Другие, напротив, старались не вмешиваться в чужие дела, и селились в отдаленных глухих частях света. И что же произошло? – сама себе задала вопрос Виверна. – Оказалось, что человечество не терпит конкуренции! Люди желают главенствовать над всем, без учета чьего-либо мнения. Мирный контакт человека и дракона не состоялся. Практически все встречи заканчивались трагедией. Люди возвели победу над драконом в ранг подвига! Но и драконы должны были как-то защищаться, что еще больше укрепило веру людей в правильности их действий. Ситуация зашла в тупик. Драконы все еще надеялись рано или поздно переселиться в сказочный мир и не оставляли попыток сделать это, продолжая погибать от рук негостеприимных соседей. Тогда был собран Большой Совет, на котором приняли решение отправить к людям самых смелых и находчивых драконов, чтобы провести тщательный анализ и убедиться в пригодности человеческого мира для проживания драконов.

- И что случилось с этими драконами? – голос Апалала дрожал, в ожидании страшного ответа.

Виверна посмотрела на мальчика, и в ее глазах сверкнула гордость.

- Некоторые вернулись. Таким был и мой отец!

- Но как же они смогли выжить?!

***

Что-то кольнуло в груди, и Аполлон Иванович проснулся.

- Интересно, - подумал он, - отчего так нехорошо на душе? – и сам себя успокоил: – Наверное, просто волнуюсь перед сегодняшней встречей.

Помотав головой, доктор стряхнул сон и умыл лицо холодной водой из тазика. Привел себя в порядок, причесавшись широким гребнем и надел единственный камзол, расшитый серебром. Натянул высокие сапоги, накинул кафтан, взял трость и довольный собой, вышел на улицу.

Расписные сани с колокольчиками на дуге, ждали у крыльца. Разогретые тела гнедых лошадей, запряженных тройкой, исходили на морозе паром. Ямщик в тулупе топтался рядом. Низкое солнце проглядывало сквозь стволы сосен, а по небу тянулись рваные серые облака.

- Э-э-эх! Хорошо-то как! – выкрикнул Аполлон Иванович, раскинув руки в стороны и добавил, обращаясь к Ямщику: - Спасибо Петр, что ко времени дожидаешься!

В ответ ямщик зачем-то стащил с головы шапку и стал мять ее в руках, глядя себе под ноги.

- Как договаривались, барин. – угрюмо сказал ямщик. – Так-то я что? Человек подневольный, чего велено, то и делаю, – ни к селу ни к городу дополнил он, потому что был человеком свободным, и еще больше опустил голову.

Но мысли доктора витали далеко отсюда, и слова ямщика прошли мимо его ушей.

- Ну, раз все готово, поехали что ли! – произнес Аполлон Иванович и шагнул с крыльца.

В этот момент на его голову опустилась паутина рыболовной сети, кто-то дернул вбок, и доктор неуклюже повалился на снег. Из-за углов дома и сарая вышли мрачные мужики, неся каждый по дубине в полтора аршина. Петр обернулся к саням и тоже взяв дубину, повернулся к доктору.

Аполлон Иванович барахтался в сети, неуклюже пытаясь встать, но каждый раз ловец за спиной тянул снасть, не давая «добыче» шанса выпутаться.

Доктор вдруг увидел приближающегося ямщика и, прекратив попытки освободиться, кое-как сел в своей ловушке.

- Ты что делаешь, Петр? – тихо спросил Аполлон Иванович. –Я же тебя лечил, когда волки покусали. И потом, когда ты под горячую руку Никиты попал. Ведь еле живой был. Что с тобой?

В голосе доктора звучало непонимание и разочарование. Будто потерялся смысл чего-то очень и очень важного.

Били долго. Мужики молча пыхтели, нанося удары прилежно и довольно равнодушно, словно кололи дрова. Хрустели кости и кровь разлеталась по истоптанному снегу, расплываясь багровыми пятнами. В стойле взбесился инрог – он крушил копытами перегородки, пытаясь выбраться, но еще пара мужиков подперли ворота и подожгли конюшню.

Устав убивать, люди отошли на шаг и, оперевшись на дубинки, тяжело дышали, ошалело глядя на проделанную работу.

***

- Вот мы и добрались, Апалальчик, до самой сути. Приготовься услышать самый опасный драконий секрет, за знание которого многие сложили головы.

Маленький дракончик не мог даже вообразить, чего-то еще более удивительного, чем и без того невероятные рассказы учительницы.

- Даже седая древность уже не помнит, когда это было, - продолжала Виверна, - но легенда гласит, что где-то в начале Сотворения, драконы и люди жили бок о бок в едином Мире. Они не только общались друг с другом, но и считали своим общим долгом поддерживать гармонию Мира. Все было хорошо до тех пор, пока однажды одному из драконов не понравилась человеческая девушка. Дракон соблазнил ее, и та родила от него ребенка. Эти события стали первопричиной ссоры людей и драконов. Забыв о прежней дружбе, и те и другие погрязли в войнах, погрузив Мир в хаос. Узнав об этом, Великий Создатель разгневался и расколол Мир надвое, поселив людей и драконов так, чтобы они больше никогда не смогли встретиться. Причем за поступок одного, Великий Создатель наказал всех драконов, отдав им мир, гораздо менее приятный, чем у людей. С тех пор драконы и люди не могут помириться и живут каждый в своем мире, - учительница глубоко вздохнула. – И никто не знает наверняка, есть ли правда в этой сказке, но среди драконов встречаются и такие, кто обладает даром принимать человеческий облик. Говорят, что они потомки того самого дракона и его возлюбленной!

У Апалала глаза полезли на лоб.

- Но я никогда не видел таких драконов! – выпалил он.

- Ничего странного в этом нет, -пожала плечами Виверна, – они вынуждены скрывать свои способности.

В голове Апалала мысли резво поскакали верхом на кузнечиках. Все быстрее и быстрее, пока до него не дошло.

- Виверна Хатуивбаровна, ваш отец? Он … - мальчик не договорил, за него это сделала Виверна.

- Да, Апалал, мой отец умел перевоплощаться в человека, и я горжусь этим!

Учительница посмотрела на небо так, будто она устанавливала контакт предками и давно ушедшим временем.

- Их вернулось всего четверо. В Большом Совете по достоинству оценили проделанную работу и наградили четверых героев, но потом почему-то проект закрыли, а все, что было с ним связано, засекретили. Многие, кто участвовал в исследованиях, в том числе и мой отец, исчезли.

- Но почему правительство так нехорошо поступило? – от обиды у дракончика надулись губы.

- Точно не знаю, дорогой. Но отец успел рассказать, что человеческий мир – это как огонь для мотылька – яркий и манящий. Такой, что нельзя оторвать глаз от него и хочется подойти как можно ближе, чтобы рассмотреть, погрузиться в него с головой, стать его частью и в конце концов утонуть в этой прекрасной бездне безо всякого сожаления. И сами люди такие же необыкновенные, странные и непредсказуемые, как их мир. Притягивают к себе, как магнитом, принимают душой, окружают вихрем чувств и надежд, чтобы затем совершить нечто такое, что повергнет в прах красивые стройные мечты и разрушит веру в самих людей. И нет этому никакого объяснения, лишь догадки…

Это оказалось слишком сложно для понимания первоклассником, зато в голове Апалала его собственные догадки продолжали скакать на кузнечиках.

- Постойте, Виверна Хатуивбаровна, выходит, что вы тоже можете превращаться в человека! – эта мысль привела мальчика в такой восторг, что он разволновался и, вспорхнув с места, повис в воздухе напротив учительницы, стараясь смотреть ей прямо в глаза.

Виверна растянулась в широкой улыбке.

- Ну конечно, Апалальчик! Какой же ты у меня сообразительный!

***

- Гляди-ко, робят, чтой-то его разносить стало, покойничка-то! – с опаской произнес один из мужиков и попятился.

Расступились и остальные, а тело доктора, запутанное в окровавленной сетке, и в самом деле распухало на глазах. Сапоги раздулись и лопнули, обнаружив когтистые лапы. Кафтан разошелся на спине и наружу вывалились большие синие крылья. Разбитая голова доктора превращалась в разбитую голову дракона. Наконец сеть поддалась и, развалившись на части, предоставила на обозрение искореженное тело сказочного животного.

Мужики в страхе застыли на месте и, сплевывая через плечо, крестились.

К дому подкатили богатые крытые сани. Спрыгнув с облучка, возница снял шапку и отворил дверцу, согнувшись в поясном поклоне. Из саней вышел Никита Демидович и остановился, оглядывая место бойни.

- Смотри, дура, за кого замуж собиралась! – грубо произнес барин и вытащил из саней девушку.

Та, с опухшим от слез и синяков лицом, боялась поднять глаза.

Отец ухватил ее за подбородок и силой заставил глядеть на поверженного дракона. От ужаса девушку начало трясти.

- Смотри, смотри! Вот он – жених твой! Плешивое бесовское отродье!

Но несостоявшаяся невеста вдруг обмякла, глаза закатились, и она потеряла сознание, повиснув на руках отца.

На теле дракона и в самом деле зияла огромная плешь – часть чешуи отсутствовала, а кожа зарубцевалась мелкими шрамами. Теперь и все присутствующие обратили на это внимание.

Ямщик Петр полез рукой за пазуху и, достав небесно-голубой прямоугольничек на серебряной цепочке, уставился на него, сравнивая с чешуей на теле дракона. Движение не ускользнуло от Никиты Демидовича и тот спросил.

- Откуда это у тебя?

- Т-так это доктор мне дал, - неуверенно промямлил Петр, - от болезней помогает. Он много кому раздавал…

Никита лишь шевельнул бровями, а один из мужиков тут же привычно перехватил взгляд барина, приняв к исполнению молчаливый приказ – шагнул к Петру и опустил на его голову полено. Ямщик рухнул на колени, а затем уткнулся лицом в снег, окрашивая его в красный цвет, вытекающей из темени кровью.

- Все это от лукавого, - объявил барин. – Кто с нечистой силой связался, и сам может беса в сердце носить. – и отдал приказ: - Сжечь тут все!

Тело ямщика подтащили к дракону, обоих обложили хворостом и подожгли.

 

Где-то на границе жизни и смерти зависла капля сознания. Она набухала, подобная водяной капле и, становясь все тяжелее, готова была оторваться в любой момент и устремиться в бездну небытия. Но пока она держалась, в ней отражался, переливаясь цветами радуги, этот прекрасный и жестокий мир.

Вот проплыло лицо ямщика, который как жил, так и погиб, потому что «человек подневольный» – сказали помереть, он и помер. За ним двигались тени мужиков, которые никогда и людьми-то не были – тени и есть.

Никита Демидович – интересный персонаж – яркий и черный как полярная ночь. Вершитель человеческих судеб – портной, сшивающий из кровавых лоскутов историю.

Вот пламя с воем взметнулось над домом доктора, устремившись спиралью к серому небу. И не огонь это завыл, а бедный Михалыч, не имеющий сил покинуть родное гнездо и хозяина. Преданный Бурислав, задыхаясь от дыма, отдавал последние магические силы на поддержание остатков жизни своего названного брата, а Вила, прячась за стволами сосен превращалась из доброй феи, помогающей больным и убогим, в злобную бестию, готовую мстить людям до последнего вздоха.

***

Прохладный пушистый снег приятно холодил ноги. Отсюда, с самой вершины, как, впрочем, и всегда, лучше всего было смотреть на море.

- Виверна Хатуивбаровна, а я могу превращаться в человека? – поинтересовался Апалал.

- Нужно немного повзрослеть и ты сможешь это узнать, мой дорогой, – учительница взяла руку мальчика в свою. – Но для чего тебе это?

- Хочу посмотреть на людей и их мир.

- А ты не боишься?

- Нет. Я верю, что дверь между мирами всегда открыта для смелых…

***

Очнулась Дуня. Дуняша… Рвется, криком исходит, но мужики держат крепко. Кому ты успела рассказать его тайну? Зачем? Ты и правда дура… любимая…

Пусть даже так – с плачем и стоном, с надрывом и горем, и неважно, что в последнюю секунду и больше никогда, но с всепоглощающей любовью услышал он из ее уст свое имя. Свое настоящее имя.

- А-а-а-па-а-а-ла-а-а-л!!!


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...