За широким и пугающим массивом гор, за чернеющим морем леса, на месте давно высохшего озера находилась деревня под названием Соль. Раньше, очень давно, там добывали эту специю, но теперь местные в основном промышляли разведением скота и торговлей шерстью с соседними деревушками. В деревне Соль жил юный Инвель. Ему только исполнилось шестнадцать лет, но его мать уже начала переживать, как бы он не остался без пары. Чем раньше юноша найдет жену, тем лучше, ведь в холодных и суровых местах, где они живут, мужская красота быстро увядает. Нещадные ветра делают кожу сухой и морщинистой, крадут из лучистых глаз веселые огоньки, множество забот ломает гибкий стан.

А в их суровом мире красота, невинность и молодость – главные мужские добродетели. Маленьких мальчиков учат быть кроткими и терпеливыми, учат прясть, убираться и готовить, в то время как юные девы обучаются охоте, рыболовству и умению постоять за себя и любимых. Настоящим женщинам не стыдно показать слабость своему мужчине и позволить о себе позаботиться только во время лунных дней или во время беременности. Но детей воспитывать, как всем известно, не женское дело. Родив наследника или дочурку, женщина возвращается к привычным делам, уступая заботы о ребенке мужу.

Инвель был хорошо воспитан мамой, с которой жил, он был послушным и трудолюбивым юношей. Из-за того, что родительница часто болела, дни Инвеля были полны работ по дому: он пас баранов, готовил еду, убирался, гулял по лесу, собирая целебные травы и грибы, а по вечерам вязал вещи на продажу или читал. Книги в Соль были настоящей редкостью, а у них дома было их целых восемь, еще и с красивыми картинками. Матушка и Ивель хранили их в сундуке вместе с одеждой из дорогого сукна, которую надевали только по праздникам.

Внешне Инвель всегда казался отстраненным, но причиной этому была его природная застенчивость. Он завидовал более ярким и уверенным в себе юношам, умеющим играть сердцами влюбчивых женщин. У Инвеля были черные длинные кудри (в которые он часто, по обычаям деревни, вплетал синие ленты и бусы), большие серые глаза и множество родинок на мраморно бледной коже. Инвель их стеснялся, особенно большого родимого пятна, похожего на облако, на задней части шеи. Когда он был маленьким, одна соседская девчонка, увидев его пятно, сказала, что оно бесформенное, как медуза, и обязательно станет еще больше и покроется волосами к старости. Инвель даже не ведал, что такое медуза, но с тех пор носил только одежду с высоким воротом. У него даже появился страх, что, увидев во время первой брачной ночи это пятно, жена немедленно потребует развода. Более стыдно будет только если она заподозрит, что Инвель не девственен. Ведь опыт в любовных утехах приветствуется только у женщин… Для мужчин же это клеймо позора.

Словом, найти себе жену было очень важно для Инвеля. Он не хотел висеть на шее у мамы до бесконечности и прослыть старым юнцом. Но его приятели-ровесники один за другим находили невест, а скромному Инвелю все не везло. Никто не замечал этого юношу.

Однажды в один особенно морозный зимний день его матушка вернулась с ярмарки очень уставшей. Но ее мешки были пусты, значит ей удалось распродать все вещи, что Инвель связал. Юноша смущенно улыбнулся, обрадовавшись тому, что его мастерство растет, и поспешил помочь матери снять тяжелый полушубок и стянуть ботинки.

- Вкусно пахнет, мой мальчик, - хриплым голосом сказала женщина и закашлялась.

- Матушка, ты опять простыла… - вздохнул Инвель, приложив ладонь ко лбу женщины. Та лишь отмахнулась:

- Да полно, пустяки. Завари-ка нам чаю, да накрой на стол, дитя. Я расскажу тебе кое-что.

Инвель с неодобрением покачал головой, но повиновался. Что сделаешь с этими женщинами, вечно они пренебрегают своим здоровьем!

Он подогрел в печи котелок с наваристым супом, поставил его на стол, после чего начал укладывать травы, которые помогают при кашле, на дно чайника. Его матушка, кряхтя, села за стол и налила себе в тарелку суп.

- Луковый, да еще с курицей! Объедение! – Она с довольным видом потрепала юношу по щеке. - Слышал, что в деревне говорят? Ни за что не поверишь! За черной речкой племя борочей расположилось!

- Борочей? – переспросил Инвель, пытаясь припомнить, слышал ли он это название раньше. Пока матушка говорила, он успел налить воду из кувшина в чайник.

- Это кочующий народ! Говорят, они продали свои души демонам из ада, а те наделили борочей силой повелевать животными. Поэтому они все с белыми волосами и красными глазами, это их так отметила нечистая сила! Настоящие нелюди... Солнце для них – смерть, вот они и перебираются с места на место, ищут, где похолоднее. – Матушка погрозила пальцем Инвелю, ставящему чайник на огонь. – Смотри не суйся в ту часть леса, что ближе к реке! Дальше оврага не ходи!

- Матушка, я уже не маленький!

- Не ходи, пока эти монстры не уйдут! Вдруг какая-то из борочей положит на тебя глаз и украдет в свое племя? Никто из наших не станет с ними связываться! Все их боятся!

Инвель грустно вздохнул, возвращаясь к матушке и садясь за стол.

- Никто меня не похитит. Я не похож на тех прекрасных юношей, которых крадут злые колдуньи в книгах.

- Не говори так, малыш! – Матушка с улыбкой погладила жесткие и пышные волосы Инвеля. – Уверена, многие девушки в деревне влюблены в тебя, просто не решаются свататься. А в лес пока далеко не заходи. Понял? Дай обещание старушке-матушке.

Юноше пришлось согласиться, чтобы маме не было тревожно. Та, кашляя, достала из кармана очередной талисман, на сей раз в виде засушенной гусиной лапки (суеверная женщина покупала их при любой возможности) и велела повесить ее у входа к остальным. Только после этого они с Инвелем, наконец, принялись за трапезу.

И молодой человек был намерен сдержать обещание, только на следующий день, когда матушка ушла по делам, он решил приготовить краску для шерсти. Ведь покрашенные платки, носки и варежки расходились куда лучше простых, особенно с причудливой вышивкой. В искусстве вязанья терпеливый Инвель был мастером. Только вот у него закончилась кора, из отвара которой он и получал необходимый для любимой окраски оттенок. Поэтому ему и пришлось отправиться в лес, но он не собирался заходить далеко: нужное ему дерево, которое в народе прозвали кровавым, росло совсем близко к деревне. Каково было удивление юноши, когда он обнаружил, что его срубили! Другое такое росло уже ближе к реке, к которой запрещала приближаться матушка, да только Инвелю стало жалко потраченного на поиски коры времени. Не хотелось возвращаться домой с пустыми руками. Да и погода была хорошей: с неба мерно валили мелкие снежные хлопья, мороз не щипал кожу, как в по-настоящему холодные дни, да и оделся юноша тепло. Так что он решил пойти к реке.

Инвель, заходя все глубже в лес, с тревогой заметил, что небо резко потеряло успокаивающую белизну и покрылось инеем сумрака. Юноша, больше привыкший бродить по лесу летом, чем зимой, даже не подумал о том, что может быстро стемнеть. Протоптанные в снегу дорожки бледнели из-за усиливающегося снегопада, но Инвель успокаивал себя тем, что знает родной лес достаточно хорошо, чтобы вернуться домой из любого его уголка.

Спустя час он дошел до высокого дерева с бордовой корой. Раскрасневшийся Инвель убрал со лба прилипшие из-за пота кудряшки, стянул перчатку и принялся отковыривать чешуйки коры, укладывая подходящие в мешочек на поясе.

Внезапно Инвель почувствовал на себе чей-то взгляд. Он встрепенулся, ощущая животный страх, и огляделся. Ему почудились два глаза, не человеческие, горящие во тьме, будто два желтых фонарика. Нужно бежать – так Инвель подумал, но от душащего ощущения беспомощности не мог и пошевелиться. У него ведь даже не было никого оружия, чтобы защититься, кроме крохотного ножика.

Животное выскользнуло из тени и явило себя во всей красе. Это была большой, размером с самого Инвеля, а может и немного больше, волк с лоснящейся серой шерстью. Он зарычал, подходя к юноше, но внезапно между ними просвистела стрела, врезаясь в землю. Испугавшись, волк отшатнулся назад, а сам Инвель, затаив дыхание, вжался в дерево. Его сердце стучало так быстро и громко, что он с трудом различал все остальные звуки.

Внезапно стреляющая женщина явила себя. Она, молодая и высокая, была облачена в тулуп, утепленный белыми шкурами. Ее осанка была безупречна, а скулы казались до того острыми, что о них, казалось, легко порезаться. Алые глаза женщины, обрамленные светлыми ресницами, взирали на все с усталостью и раздражением. Даже волк стушевался под этим взором и заскулил.

- Нок, сколько раз тебе говорила, люди – не добыча! – прорычала женщина, топая ногой. – Не получишь ужина сегодня, тупица!

Волк посмотрел на нее с такой грустью, словно понял абсолютно все, о чем она говорила.

- А ты что стоишь, как засватанный? – проворчала она уже в сторону Инвеля, убирая лук и стягивая капюшон. Ее длинные непослушные волосы белого, как молоко, цвета были заплетены во множество кос, а еще юноша заметил рубец над ее верхней губой. Затянувшаяся рана лишь придавала незнакомке больше шарма, ведь шрамы украшают женщин и свидетельствуют об их боевом духе.

Инвель прежде не видевший таких красивых девушек, густо покраснел и отвел взор.

- Ты из Соли, верно? Чего это забрался так далеко? – поинтересовалась она.

- Я… Кхм… - До юноши только дошло, что девушка, должно быть, из племени борочей. Ведь не просто так у нее красные глаза и светлые волосы! Но, странное дело, он не ощущал в ней присутствия чего-то демонического.

- Ты чего такой испуганный? Мой проныра успел укусить тебя? – Она деловито схватила юношу за подбородок и подняла пылающее лицо, чтобы смирить его изучающим взглядом. Правда, быстро убрала ладонь, видимо, удостоверившись в чем-то.

- Нет! Простите… Я просто… - От нахлынувшего смущения Инвель, не верящий, что все это происходит с ним, не сразу смог вымолвить: - Мое имя Инвель, и, да, я родом из Соли…

- Ты что так поздно гуляешь? Юнцам вроде тебя не место в лесу в такой поздний час! С женушкой гуляй, раз так хочется, или с сестрицей.

- У меня нет жены, - неловко улыбнулся он, отходя от дерева. – И сестрицы тоже нету.

Женщина, погладив макушку понурого волка, с недоверчивым видом подняла широкую бровь. Недолго думая, она предложила:

- Давай я заговорю волка, чтобы он довез тебя до деревни?

«А вдруг она и правда хочет меня похитить?! Еще заставит волка довезти меня до своего племени!» - испугано решил Инвель и бодро помотал головой из стороны в сторону.

- Нет-нет, я дойду сам!

- Становится все холоднее. Дело к метели. Ты можешь умереть, если пойдешь до Соли своим ходом. Сам знаешь, как холодно тут ночами, - строго сказала женщина. – Ты что, Нока боишься, что ли?

Инвель нервно усмехнулся, услышав этот вопрос. Этот Нок еще несколько секунд назад был не против им полакомиться!

- Да он добрый! Просто голодный. Мы весь день охотимся, а улов у нас – всего пара тощих белок. Стыдно с этим в племя возвращаться, так что я продолжу охоту, - вздохнула женщина. – Нок тебя подбросит, не спорь. Не хочу завтра найти тут твой хладный труп.

Она села на корточки, уставилась Ноку в глаза и положила руки на его мягкие бока. Инвель, все еще встревоженный своей участью, не без интереса стал наблюдать за происходящим. Все-таки он раньше не встречал колдуний, знающих древние заговоры. Матушка бы точно отругала его, узнай она о том, что он даже не попытался сбежать от этой подозрительной женщины. Но отчего-то Инвелю не было стыдно.

Незнакомка начала шептать что-то на языке, которого юноша не знал, и по его спине побежали мурашки. Голые кроны деревьев начали волноваться над их головами, подчиняясь песне ветра. Корни волос женщины зашевелились, медленно поднимаясь, как шерсть у испуганной домашней кошки. Резкие черты лица колдуньи приобрели животное выражение, злое, хищное, и на мгновение Инвель решил, что она сама сейчас обратится в волка. Но он ошибся. Она вдруг резко посмотрела на него, и он узрел свет на дне ее зрачков, словно кто-то запустил туда крохотных светлячков. Это завораживающее свечение быстро потухло.

- Готово. Он довезет тебя до деревни, а позже вернется ко мне, и мы продолжим охоту вместе. – Девушка поднялась, отряхивая снег со штанин.

- Так все эти слухи правда? Про то, что вы повелеваете животными? – с восхищением спросил Инвель. – Это очень красиво. Я… я никогда раньше не видел магии. А как ты заставляешь его себя повиноваться?

- Пф… Да ерунда это все. – Ее щеки начали розоветь, и она поспешила отвернуться, сделав вид, что поправляет свой пояс. – Многие в моем племени умеют. Это у нас в крови. Ничего особенного. Само как-то получается, в общем.

- А как тебя зовут?

- Зачем тебе? – удивилась она, но, не дожидаясь его ответа, пробурчала: - Брада…

Она, не спрашивая у Инвеля разрешения, схватила его за талию и усадила на волка с такой легкостью, словно подняла маленького ребенка. Юноша вконец смутился и даже не сумел толком попрощаться: Нок быстро помчался вперед. Инвелю осталось лишь вжаться в волка всем телом, крепко вцепиться в его шерсть, и молиться Богине, чтобы зверь случайно не сбросил его на повороте. Деревья и кусты проносились мимо вихрем, пока Инвель с животным не оказались на открытом поле. Вдалеке уже виднелись огни, горящие в окнах домов его родной деревни. Брада не солгала: и правда поднялся сильный ветер, порывы которого хлыстами проходились по оголенной коже.

Только когда Нок остановился, Инвель осознал, как затекло его тело. Он с трудом слез со спины волка, и его ноги провалились в глубокие сугробы.

- Надо же, почти до самого дома… - удивился Инвель и повернулся к Ноку. – Спасибо тебе большое.

Волк, выразительно глянув на юношу и повиляв хвостом на прощание, кинулся обратно в лес и быстро скрылся за снежным настилом.

Матушка уже была дома. Она отругала Инвеля и даже запретила ему выходить на улицу целую неделю в качестве наказания, но сын, вопреки обыкновению, не чувствовал себя виноватым и не грустил из-за того, что расстроил единственную родственницу. В его сердце поселилось незнакомое ему доселе чувство. Сладкое и болезненное одновременно, оно наполняло каждое мгновение новым смыслом. Инвель так и не уснул этой ночью, думая об охотнице, которую встретил. Не замерзла ли она? Поймала ли столько добычи, сколько хотела?

Есть ли у нее муж?

Отчего-то он был уверен, что ей понравился. Ведь не стала бы Брада ему помогать, покажись он ей неприятным или некрасивым. Да только не пойдет она свататься за него, даже если он запал в душу. Во-первых, вряд ли они снова пересекутся, ведь ее племя обособленное и нелюдимое, даже не торгует с соседями! Ни одна умная женщина не станет свататься к кому-то, кого она плохо знает. А, во-вторых, Брада ведь не может быть уверена, что ему тоже понравилась.

И, если с первым Инвель ничего сделать не мог, то второе он решил исправить. Хоть и не пристало юноше первому делать шаг навстречу женщине, обычно робкий Инвель внезапно почувствовал себя необычайно храбрым. Он вспомнил, что, по слухам, можно приворожить любую, связав ей вещицу, и чем больше эта вещица, тем сильнее приворот. Поэтому всю неделю своего заточения он вязал большой и красивый платок, притом в тайне от матушки, иначе она бы забрала его на продажу. Выкрасил подарок Инвель в алый цвет, в чем ему помогла та кора, которую он собрал во время своей последней вылазки. Дело оставалось за малым: каким-то образом передать подарок охотнице.

В первый же день, когда наказание матушки было снято, юноша с утра, под предлогом того, что идет за хворостом, отправился к реке, к тому дереву, где они с Брадой встретились впервые. Увы, женщина там не объявилась. На следующий день Инвель поступил также и его постигла неудача, и последующие несколько раз тоже. Но он все равно продолжал брать с собой на вылазки платок, надеясь, что ему повезет.

Наступил день, когда его надежды оправдались. Когда Инвель уже возвращался с прогулки домой, потому что близилось время обеда, он встретил по дороге Браду. Она шла ему на встречу по тропе в сопровождении двух подруг, и одна из них держала за уши мертвого зайца. Брада была самой видной и статной из компании, хотя женщины были очень похожи, бледные, высокие и светловолосые.

Инвель, увидев их, стушевался и сошел с дороги, чтобы дать им пройти. Вся его смелость стремительно развеялась перед перспективой дарить Браде платок при свидетельницах.

- Привет, красавчик, - смеясь, поприветствовала его соратница Брады, когда они подошли ближе. – Ну что за кудряшки? Настоящий барашек.

- Он и тупой, как баран! – рявкнула Брада и обратилась уже к сжавшемуся от стыда Инвелю. – Ты чего опять так далеко забрел один? Вообще с головой не дружишь? Хочешь, чтобы тебя обесчестили местные разбойницы?!

- О, да ты с ним уже знакома? – хмыкнула ее подруга. – Зря времени не теряешь, сестрица.

Брада, вспыхнув, крикнула, чтобы они шли дальше без нее, а сама подошла к Инвелю так близко, что буквально ткнула ему в лицо свою пышную грудь.

- Еще раз увижу тебя так далеко от деревни, - прошипела она, ткнув в него пальцем, - и пеняй на себя.

- И что ты сделаешь тогда? – пробормотал Инвель, пытаясь смотреть ей в глаза.

- Лучше тебе не проверять.

- Кхм… Ладно. Я больше и не буду так далеко заходить, я лишь хотел поблагодарить тебя! Ты же спасла мне жизнь! – воскликнул он и начал судорожно шарить в своей сумке. Достав платок, Инвель накинул его на плечи озадаченной Брады. Та отпрянула от юноши с таким ошарашенным видом, будто он всадил ей в сердце кинжал.

- Это что?

Она начала растерянно трогать алую ткань, покоящуюся на плечах. Платок оказался ей до того к лицу, что Инвель не смог сдержать улыбки.

- Это я сам связал. И покрасил тоже. Тебе… тебе очень идет.

Брада даже открыла рот от шока. Внезапно ее брови снова нахмурились, и она, стиснув зубы, сдернула с себя платок.

- Ты зачем мне это дал?!

- Потому что… я уже сказал, Брада, ты мне нра… в смысле, ты спасла мне жизнь! Я так благодарю тебя! – Инвелю захотелось сквозь землю провалиться. Он чуть не проболтался о своих чувствах, а это ведь совсем неприлично.

Брада, выдыхая облачко пара, произнесла уже более спокойным тоном:

- Я не могу это принять. Подари его своей невесте.

- Но у меня нету невесты.

- Подари, когда появится! Послушай, ты меня за дуру не держи. Я все поняла! Но и ты должен понять… Я не могу ухаживать за молодым человеком не из своего племени. – Она протянула Инвелю платок. – Мой род испокон веков сочетается браками только с борочами, дабы сохранить чистоту крови заклинателей. Если я буду с тобой, то в наших детях ослабнет магия или ее вообще не будет. Так что не ищи со мной встреч больше, понял? Вдруг с тобой правда что-то случится.

Юноша почувствовал, как в горле вырос ком. Нужно было ответить что-то, но в его голове воцарилась звенящая пустота, а на глаза навернулись слезы. Инвель помотал головой и убрал руки за спину, чтобы Брада не смогла вернуть свой подарок. Пускай эта девушка не может или не хочет быть с ним, но этот платок и его чувства будут согревать ее во время суровых холодов.

Он поднял лицо и посмотрел на нее без злости или обиды. Ему хотелось лишь еще раз запечатлеть в памяти, как она выглядит, чтобы точно никогда не забыть этого удивительно красивого лица.

- Я понимаю. Извини, - только и выдавил Инвель и поспешил уйти. Брада даже не попыталась за ним последовать.

Вот так и было разбито сердце бедняги Инвеля. Он, впервые столкнувшийся с сердечной болью, много дней подряд прятал от матушки заплаканные глаза. Работу по дому он выполнял просто по привычке, даже не задумываясь о том, что делает. Вязание, которое прежде приносило ему удовольствие, теперь совсем не шло. Вещи, которые он создавал, не желали продаваться из-за торчащих нитей и небрежного вида. Инвель все время думал о Браде и о том, как раздраженно звучал ее голос, разрушающий все его мечты. Как бы ему хотелось, чтобы все было иначе. Он уверен, что был бы для нее самым лучшим мужем, самым послушным и нежным. Какая разница, была бы магия в их детях? Они бы все равно были самыми красивыми и сильными на свете. С такой-то мамочкой.

Наконец, матери Инвеля надоело наблюдать за тем, как сын растрачивает драгоценные деньки своей молодости. Однажды она вернулась с базара с новым утепленным кафтаном для сына.

- В этом ты пойдешь на свадьбу соседа! – заявила она, с гордостью показывая стряпающему ужин Инвелю свою покупку.

- Зачем? Мы с ним даже не дружим.

- Он отхватил богатую невесту из борочей! Видно, не такие уж местные девки непорядочные варварки. Свадьба будет пышной, несколько соседних деревень будут гулять! Тебе обязательно нужно пойти, может и ты кого-то найдешь! Не все же тебе в юнцах ходить.

Внутри Инвеля все упало. Брада, выходит, ему соврала! Какие-то женщины из племени не боятся брать в мужья парней из соседней деревни.

«Значит, не такая уж она и храбрая, - хмурясь, подумал он. – Могла бы и в лицо сказать мне, что я ей не люб, а не выгораживаться магией и родом».

- Я пойду! – заявил юноша, с яростью разрубая морковь. Его матушка немало удивилась, что сына даже не пришлось долго уговаривать. Раньше он избегал шумных празднеств, потому что боялся случайно выставить себя дураком перед множеством людей, но теперь, после отказа Брады, у него словно исчезли внутренние оковы. Самое страшное, что с ним могло произойти, уже произошло. Женщина его мечты разбила ему сердце, и теперь ему нечего было беречь.

Для свадьбы он вырядился в богатый кафтан, купленный мамой, и убрал волосы в тугой пучок, украшенный деревянной заколкой. В назначенный час Инвель с красивыми вязанными вещами для молодых, которые он решил преподнести в качестве подарка, а также в сопровождении матушки, отправился на торжество. Оно проходило в большом доме зажиточных соседей. Длинные столы ломились от разных яств: речной форели, выложенной веером и поданной с жареной картошкой, кровяных колбасок, свинюшек, зажаренных на вертеле, грибных пирогов. Танцующие молодые люди водили хороводы и заливисто смеялись под сопровождение музыки приглашенных музыкантов с заморскими инструментами.

Его матушка быстро захмелела от эля и заболталась со своей давней подругой, поэтому заскучавшему Инвелю, уже испробовавшему все самое вкусное, ничего не оставалось, кроме как пойти к танцующим. Он переборол смущение и втиснулся в один из хороводов. Удивительно, но его соседи охотно ему объяснили, в какой последовательности нужно двигаться, когда нужно сделать хлопок, а когда обернуться; словом, юноша очень быстро почувствовал, что страх сменился расслаблением и удовольствием. Смеющийся вместе с новыми знакомыми Инвель чувствовал на себе заинтересованные взгляды приглашенных женщин, и смеялся еще задорнее оттого, что внезапно оказался в центре внимания.

Когда солнце уже клонилось к закату и в доме зажгли лучины, к Инвелю подошла худощавая женщина средних лет с длинными волосами, отливающими медью на свету, и предложила посидеть с ней за столом.

- Привет. Инвель, верно? Меня зовут Усала. Пошли посидим вместе, пропустим по элю? - предложила она, улыбаясь, и протянула Инвелю ладонь. Парни, с которыми юноша танцевал, стали невольными свидетелями этой сцены. Бросая на Усалу смешливые взгляды, они зашептались. Все-таки у неожиданной поклонницы Инвеля была приятная внешность. Любой бы согласился, только вот…

Внезапно на полянке поднялся гомон. Все стали глазеть в сторону пришедшей в дом женщины, что первым делом преподнесла новобрачным свой богатый дар: шкуру убитого медведя и кинжал с драгоценной рукоятью.

- Это Брада! Брада, глава племени борочей! – пронеслась молва.

Инвель прикусил губу, отводя взгляд. Она выглядела великолепно, вплела в свои волосы эдельвейсы и надела белый полушубок, затянутый на талии кожаным ремнем. Ни одна из женщин в округе не могла с ней сравниться ни по красоте, ни по силе, Брада внушала окружающим почти благоговейный трепет. Инвель, почувствовав себя глупцом из-за того, что он посмел навязываться к ней, спешно отвел взор от пришедшей гостьи и принял предложение Усалы. Матушка к тому моменту уже была пьяна достаточно, чтобы потерять бдительность и не смотреть так пристально на тех, с кем общается сын.

- Я слышала, ты славишься своим умением вязать, - сказала Усала, наливая в его чарочку эль и вручая ее Инвелю. Тот лишь смочил губы, то и дело поглядывая на севшую подле невесты Браду. К удивлению Инвеля, она, сняв шубку, продемонстрировала на своих плечах его платок. Наверное, стало совсем холодно и у нее не нашлось другой одежды, иначе зачем ей надевать подарок неудачливого ухажера?

Внезапно их взгляды столкнулись, и покрасневший до корней волос юноша отвернулся.

- Вы мне льстите… В деревне много мужчин, что вяжут не хуже меня, - проблеял он и снова покосился на Браду. Она, грозно взирая на него исподлобья, решила залпом осушить свой кубок. Янтарная жидкость полилась мимо подбородка вниз по ее белой шее, и Инвель, успевший опьянеть от одного запаха алкоголя, смотрел на это совершенно завороженным и глупым взглядом.

- Ты знаком с этой женщиной? Главой борочей? – поинтересовалась Усала, и, увидев, как стушевался Инвель, ухмыльнулась: - Будь осторожнее с этим племенем. Местные женщины настоящие ведьмы, знают, как завлекать. Сегодня мы празднуем пышную свадьбу, но чаще такие связи заканчиваются куда печальнее…

Усала наклонилась к юноше так близко, что он почувствовал обжигающее дыхание на своем пылающем ушке:

- Или уже поздно, и она приворожила тебя?

- Нет! Что вы говорите такое?! – возмутился Инвель, отпрянув. Он так очарован Брадой, что это уже заметно окружающим! Значит, все совсем скверно, ведь ни одна уважающая себя женщина не захочет взять в мужья юношу, влюбленного в другую. Инвель поймал себя на том, что не может даже заставить себя смотреть на кого-то кроме Брады, когда она находится так близко к нему.

Он, нахмурившись, сделал глоток эля и встал, коротко поклонившись Усале.

- Мне стало жарко, - произнес Инвель, оттянув в сторону высокий ворот, отчего-то ощущающийся на шее удавкой. – Я пойду продышусь.

- Постой! Я составлю тебе компанию. – Усала, поставив напиток на стол, встала следом за ним.

Инвелю бы следовало предупредить матушку, что он уходит, но юноша решил, что он успеет вернуться до того, как она обнаружит пропажу. Ему всего лишь нужно было продышаться, чтобы привести мысли в порядок и унять бешеное сердцебиение. Поэтому он, обернувшись в тулуп, отправился в холодный зимний вечер вместе с Усалой, тоже накинувшей теплую одежду.

Покров снега казался синим в темноте. Свет словно ушел из деревни, окна домов были черными, потому что вся жизнь скопилась в одном конкретном месте.

- Как тихо, - заметил Инвель, выпуская облачко пара изо рта, и получше укутался в одежду.

- У вас всегда так? – спросила Усала.

- Нет, не всегда…

- Ну давай, развлеки меня. Я же не местная. Покажи, что у вас тут есть интересного.

- Ничего? – занервничал Инвель, и, в страхе показаться скучным собеседником, начал судорожно думать. Внезапная идея озарила его лицо улыбкой. – Ой, я же могу показать тебе наших животных! Мы недавно купили два барашка с черной шерстью! Они такие милые, я все время хочу их гладить, когда нахожусь дома…

- Надо же, у твоей мамы теперь три барашка с черной шерстью, - сладко проворковала Усала. – Ну ладно, покажи мне своих красавцев.

До Инвеля только теперь дошло, что он пригласил малознакомую девушку в хлев, где они вдвоем, если не считать зверей, окажутся в замкнутом пространстве. Еще и вечером, еще и тогда, когда в округе никого нет!

«Да что она мне сделает? Матушка вечно вбивает мне в голову всякие глупости, из-за которых я боюсь женщин, а потом сама же возмущается, что я хожу в юнцах!» – подумал он, подбадривая себя, и повел Усалу к хлеву. Девушка еще не успела ему понравиться, но рядом с ней Инвель чувствовал себя в безопасности. В конце концов, она пока что соблюдала все приличия, да и выглядела достаточно худой, чтобы Инвель, если что, мог дать отпор.

Впустив ее в хлев, Инвель затворил за ними тяжелую дверь, чтобы оттуда не выходило тепло. Курочки, сидящие в своем загоне, поприветствовали вошедших бодрым кудахтаньем. Инвель зажег свечу, поставил на единственный в помещении столик и подошел к Усале, с улыбкой разглядывающей спящих за изгородью барашков.

- Надо же, я думала, тут будет вонять, - призналась она.

- Я хорошо за всем слежу! – возмутился Инвель, стягивая с ладоней варежки.

- Не обижайся, я не хотела тебя обидеть, малыш! – засмеялась Усала и вдруг приобняла его за плечи. Запах ее потного тела проник в легкие Инвеля, и тот, весь сжавшись, буквально окаменел от страха. Все, о чем он успел подумать, так это то, что ее запах ему совсем не нравится.

Он хотел сказать, чтобы она так не делала, но голова испуганного юноши опустела, и он просто молчал, пока ее рука по-хозяйски покоилась у него на плечах. Внезапно ладонь девушки скользнула ниже и расположилась уже на его талии. Он с ужасом понял, что Усала только выглядела слабой и хватка у нее довольно крепкая.

- Ну что ты умолк, милашка? – Усала улыбнулась и, наклонившись к нему, попыталась поцеловать в губы. Инвель, на пылающем лице которого уже была написана паника, успел увернуться, и ее влажные губы угодили в уголок его собственных.

- Ч… Что вы делаете?! Пожалуйста, перестаньте! – Его пульс бился у висков так шумно, что он даже не разобрал, что говорит. Усалу лишь раззадорило его поведение: она, облизываясь, прижала его крепче к себе и выдернула из черных волос заколку, на которой держался весь пучок. Кудри рассыпались по его плечам.

- Дурачок, я же вижу, что ты хочешь. Сам меня сюда привел, а теперь строишь недотрогу…

- Не надо! Я… Я… - Угрожать тем, что он будет кричать, было бессмысленно, но он не знал, что еще ему делать. Поэтому несчастный Инвель, упираясь в ее грудь ладонями, выпалил чистосердечное: - Я не хочу! Я займусь таким только с женой, как всегда мечтал! Перестань!

- Да жена только спасибо скажет, если ты хоть чему-то научишься!

Инвелю захотелось плакать от бессилия. Он и правда сам ее сюда привел, так что, даже если на его крики сбегутся люди, все будут считать его легкомысленным. Да и смысл в том, чтобы хранить свою невинность, если та, что поселилась в его сердце, никогда не станет его женой? Нет разницы, будет его первой Усала или другая женщина. Никто не сделает Инвеля счастливым, кроме Брады, которая от него отказалась. В эту секунду жизнь показалась юноше до того бессмысленной, что его это испугало.

Внезапно в хлев ворвался холод. Порыв ветра хлестко ударил Инвеля по щекам и растрепал распущенные волосы. Он даже не сразу понял, что происходит. Только вытерев влагу, застилающую взгляд, он увидел Браду, прижавшую Усалу к полу и приставившую нож к ее горлу.

- Эй, ты чего?.. – заикаясь, спросила побледневшая Усала. – Мы с ним просто…

- Видела я, чем вы занимались! Убирайся! И больше не смей попадаться мне на глаза! – прорычала Брада, вставая с нее и указав кинжалом на Инвеля. – И его с собой забери! Найдите другое место для развлечений!

- Да уж… Обойдусь без развлечений вечерок, - пробормотала Усала, бросая недобрый взгляд на Инвеля, словно он в чем-то виноват, и поспешила убраться из сарая. Только когда дверь за ней закрылась, Брада, глядящая на дрожащего и униженного юношу с глубокой обидой, сдернула с плеч платок и швырнула к его ногам. – Держи! Мне не нужны подарки от такого, как ты! И оставь меня уже, чего непонятного?!

Она, громко топая, ушла в самый темный угол сарая и уселась там, прислонившись спиной к одному из спящих баранов.

- Какого черта ты все еще здесь?! Ты оглох?! – взорвалась она, подняв лицо и посмотрев на застывшего Инвеля. Он увидел слезы в больших глазах Брады, и его сердце сковало жалостью, такой она выглядела разбитой. Увиденное будто бы протрезвило его и заставило собраться. Инвель поднял платок, подошел к Браде, от которой слишком уж сильно разило выпитым элем, и произнес:

- Я не хотел, чтобы она… чтобы все дошло до такого. Спасибо, что выгнала ее.

- Всего ты хотел! – рявкнула Брада, со злостью вытирая бегущие по щекам слезы кулаками. – Ты миловался с ней весь вечер! А потом потащил ее куда-то!

- Ты что, пошла за нами? – удивленно спросил он, игнорируя ее оскорбления.

- Нет, конечно! Я просто искала свободный хлев или загон, чтобы… черт, у меня лунные дни начались на этой проклятой свадьбе! У меня пузо болит, да и голова тоже! Ненавижу свадьбы! Ненавижу! – Обняв себе руками, Брада уткнулась лбом в колени, сотрясаясь от рыданий. Инвель порозовел от смущения и хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно, поэтому-то Брада и плачет! Даже самые сильные воительницы дают слабину в такой щекотливый период. Он, наклонившись, заботливо накинул ей на плечи платок, чем вызвал очередной приступ ее криков: - Да почему ты просто не можешь уйти?! Убирайся, тебя твоя курица рыжая заждалась!

- Я никуда не уйду. Это хлев моего дома, - терпеливо ответил Инвель. – И не кричи, пожалуйста, бараны волнуются. Давай я принесу тебе молока, чтобы ты успокоилась.

Поняв, что выгнать его не получиться, она утихла и даже стала меньше плакать.

- Не будь ты мужчиной, я бы уже ударила тебя! – прогнусавила Брада, вытирая нос, и, немного успокоившись, спросила: - У тебя есть чистая тряпка?

- Зачем?

- Ты серьезно не понял? – Брада закатила глаза. - Затем, чтобы тебя ей задушить.

- А, точно! Я… я понял! Подложить, да? Можешь не беспокоиться, я сейчас все принесу! Только не уходи никуда, ладно?

Он убежал в дом, быстро схватил кувшин и свежеиспеченный хлеб, на случай если она уже успела проголодаться (что маловероятно, учитывая, что они только что были на свадебном пире, но во время лунных дней женщины, как известно, прожорливы), но нигде не мог отыскать чистой тряпки. Тогда Инвель, недолго думая, оторвал длинный лоскут от собственной рубахи.

На его счастье, Брада никуда не ушла. Она осталась ждать его возвращения в хлеву, завернутая в платок, и гладила черную овечку, пока он не вошел. Ее слезы уже высохли, но на бледном лице остались красные разводы. Проигнорировав принесенное молоко и еду, девушка выхватила лоскут и раздраженно потрясла им перед Инвелем, как флагом.

- Ты чего столько притащил? Тут целый аршин!

- Ну я же не знаю, сколько тебе нужно! – воскликнул смутившийся Инвель, отвернувшись, пока она копошится у себя в штанах. Когда Брада закончила, он сел возле нее и, преодолев робость, нарушил тишину: - Рад, что тебе понравился платок.

- Угу. – Брада схватила хлеб и оторвала от него кусок. Набив рот, она сказала: - Ты небофь фсем дефкам их дарифь.

- Нет, вовсе нет!

- Ага, конефно! – фыркнула она и шумно проглотила напиханный в рот хлеб, сделав глоток из кувшина. – И зачем ты ее сюда привел? Сеновал показать?

- Ты что, ревнуешь? – бесхитростно выдал Инвель, на которого снизошло озарение. Красных пятен на лице Брады стало еще больше, но та ничего не ответила, подтверждая его догадку. – Но… Ты же отвергла меня. Соврала, что борочи не могут брать в мужья юношей не своего рода.

- Обычные – могут. Я – не могу. Я же буду главой племени! И я не могу дать слабое потомство. У моих дочерей должна быть магия. – Сказав это, Брада не выглядела счастливой, и от Инвеля это не укрылось.

- Но я смогу зачать тебе сильных дочерей! – пылко уверил он ее, но Брада только отмахнулась. – Или… Или я тоже могу продать душу демонам! Чтобы у меня была магия!

Брада, услышав это, внезапно рассмеялась, и ее громкий смех был подобен раскатам грома.

Инвель любил гром.

- Ну ты и глупый… Ладно, я хочу спать, - сказала Брада, положив голову на спину барашка.

- Нет, подожди, давай договорим!

Если он позволит этому разговору закончиться прямо сейчас, то Брада наутро, протрезвев, может и не быть с ним настолько откровенной. Она уйдет к себе в поселение, ее племя в ближайшем времени перекочует и Инвель ее, возможно, больше в жизни не увидит!

Он пододвинулся к ней поближе с серьезным видом и сжал ладошки на коленях в кулаки. Инвель решил, что пойдет до конца в своем желании быть с девушкой, которую любит.

– Я хочу быть твоим мужем! – выпалил он.

Брада поперхнулась воздухом, услышав это.

- Ты перепил. Нормальные юноши ждут, пока им сделают предложение, а не вешаются на женщин сами!

- Значит я ненормальный! Ты же любишь меня, просто скована обстоятельствами, вот я и делаю первый шаг! Давай поженимся, ну пожалуйста!

- С чего это я должна становиться женой такого распутника? – Она гордо вздернула нос к потолку, не смягчившись от его речей.

- Я не распутник! – Инвель снова со всей горячностью начал доказывать Браде, что он совсем не такой, как она думает о нем, и что на самом деле он страшно скромный и только рядом с ней ведет себя так смело. Но Брада оборвала его речи, дернув юношу за плечо и уложив возле себя. Барашек, на котором увеличился вес, издал недовольный звук, но быстро успокоился и снова засопел.

- Без толковой жены ты недолго протянешь с твоим-то мозгом размером с орешек, - вздохнула Брада, накрывая их платком, который едва ли доставал им до колен в качестве одеяла. – Ну хоть вяжешь хорошо… Завтра я поговорю со своей матерью, и, если она даст разрешение, я приду и сделаю тебе нормальное предложение. Так что не позорься дальше.

- Что?! Правда?! – Инвель, не сдерживая улыбки, потянулся к нежной щеке девушки и звонко ее поцеловал, а потом еще раз, и еще. – Спасибо! Спасибо!

- Дурак! – обозвала юношу Брада, но отпихивать его не стала. – Я еще могу и передумать. Мало ли что я тут несу на пьяную голову.

Но Инвель знал, что она не передумает. Такая уверенная в себе и смелая девушка, как она, сдержит свое слово. Что-то было непередаваемо родное в этой воительнице, что-то знакомое. Будто они уже были вместе в прошлой жизни, знали друг друга до мелочей, а сейчас он просто вспоминал, как сильно ее любит. Инвель приобнял ее, а она не стала вырываться, уложив голову ему на плечо, притихшая и смущенная происходящим не меньше, чем избранник.