Однажды, в пасмурное утро на пороге детского приюта оказался белый сверток. В нем лежала живая душа – маленькая, хрупкая, как зернышко, и теплая, как лучики солнца. Живая душа пришла в этот мир, не подозревая всех опасностей и "черных туч", нависших над ней. Ей только и требовались внимание и забота любящего и доброго сердца. Но где же его найти в детском приюте? Не спорю, любезный читатель, приюты бывают разными – здесь как повезет. Скажу одно – живой душе повезло. Первым любящим и добрым сердцем для нее стала худенькая настоятельница с огромными серыми и проницательными глазами. С годами она стала всем для хрустальной души: родителем, наставником и другом. Но не будем слишком забегать вперед.

Настоятельница сначала не заметила этот комочек с бьющимся сердцем, настолько он тихо притаился в своем временном белоснежном укрытии, что никакие звуки внешнего мира не смогли потревожить глубокий сон малышки. Почему же настоятельница не сразу её заметила? Она как всегда увлеклась чтением газеты во время прогулки. «Приближается война. Людям не хватает средств для существования даже в таком маленьком и незаметном городишке. Каждый день кто-то умирает либо от голода, либо от болезней, либо от своего же «невезения»», – прозвучала мысль в женской голове и тут же выскочила из неё ругательством вслух.

– Боже, прости мою серую душу, – произнесла настоятельница шепотом несколько секунд спустя после ругательства.

С неба упали на пожелтевшие листки две капли, поднялся ветер. Женщина отвлеклась от тошнотворных новостей, закрыла газету и посмотрела наверх. Тяжелые серо-синие тучи столпились над детской обителью, вдалеке сверкнула змеистая молния, грянул раскатистый гром. Настоятельница направилась к дому и тут же увидела белый сверток, подошла к нему и приоткрыла ткань. Ребёнок спал, нежно посапывая носиком. «Прелестное дитя, в такое страшное время умудряется крепко спать. И грома грозы не услышал», – подумала про себя женщина.

Настоятельница аккуратно взяла в руки дитя и отнесла её в детскую обитель. «Хватит ли у нас средств и места для ещё одной живой души?» – только и звенела в голове, словно колокол, мысль. Приближается война...

Страну, словно пороховым одеялом, укутало смутное время. И вот-вот от одной подожженной спички оно взорвется, и по всей стране пройдет губительное пламя. Везде распри, недовольные и уставшие лица людей, которые с утра до позднего вечера обязаны работать на благо страны, оснащая её запасом продовольствия и вооружения. Работали все, особенно не щадили пожилых людей, так как считалось, что их оставшаяся на нитке жизнь напоследок должна принести пользу государству. Пылевые завесы и смрады стояли над большими городами, и голод, который тенью ходил за живыми сердцами и вцеплялся в них смертельным укусом при первой возможности. Даёшь слабину, падаешь духом – переходишь в объятия черной невесты. Таков удел для многих. Но дорогой читатель отойдем немного от печальных строк. Хочу сказать тебе, что не во всех городах пороховое одеяло легло плотным слоем. Это по большей части задело крупные города, а малозаметные и находящиеся в глубинке городки только начали впитывать в себя данные «прелести».

Перейдем, пожалуй, к приюту. Сама детская обитель находилась за городом, вокруг неё простирались железная изгородь и сады, а из себя же она представляла красно-коричневый особняк с широкими деревянными дверьми и с окнами без решеток снаружи, внутри же несколько десятков комнат, позеленевшие от плесени стены, винтовые лестницы, картины, величественные камины и полусухие растения. Огромные стеллажи книг: именно они холодными вечерами грели не только души жителей, но и в целом пространство помещения. Даже этот прискорбный вид не стал преградой для возникновения внутри помещения приятной и теплой атмосферы. Воспитатели, не смотря на смутное время, помогали детям встать на праведный путь, прививали чувства любви, сострадания и долга. Начальное образование, приучение к хозяйственным делам, базовые знания этикета, утренняя и вечерняя молитвы – обязательно входили в программу воспитания. В шестнадцать лет дети покидали обитель и переходили в мир взрослый – враждебный и непонятный. Мало, кому из них повезёт дожить до девятнадцати лет: либо умрут от чьих-либо рук, либо по естественным причинам, либо же в связи с общим положением дел в стране. Но даже в таком случае воспитатели не хотели показывать детям безвыходность и дорогу в один конец. Они внушали не только им, но и даже самим себе, что дни, прожитые в обители должны стать счастливыми и возможно последними в путевой нитке, ведь шанс на хорошую жизнь выпадает отнюдь не каждому из детей. Под шансом можно воспринимать несколько вариантов событий: один из них, самый очевидный, – ребенок приглянулся зажиточной семье и его взяли на усыновление или же удочерение, второй, редкий, но не менее значимый, – уникальные способности помогли ребёнку достичь средних успехов в трудовой сфере.

Как ты понял, любезный читатель, хрустальной душе из белого свертка смогли найти место в детской обители. Малышку назвали Иларией, что в переводе с греческого означает «веселая». По словам настоятельницы, это один из самых спокойных малышей, которые росли в обители. Не плачет, только улыбается и смеется. Женщина с трепетом относилась к милому существу, нежно прикасалась к её маленькому сердечку, с каждым разом привязываясь всё больше и больше. Она научила Иларию ходить, выговаривать четко некоторые слова, а позже вязать и при чтении складывать из слогов слова. Настоятельница увидела в девочке не просто ребенка-сироту с несчастной судьбой и предопределенным концом, а ребенка с хрустально чистой душой, способного выстоять перед зловещими ударами жизни и изменить часть этого мира к лучшему. Она в это верила.

С годами характер Иларии претерпевал изменения: от нейтральных оттенков он плавно стал перетекать к буйным и ярким краскам. Появились решительность, активность, самостоятельность и так называемая детская мудрость. В шесть лет у девочки поменялся цвет волос: от светлых локонов не осталось ни следа, на их место взошли каштановые с золотистым отливом волосяные пряди. От остальных воспитанников она почти ничем не отличалась, но кое-что выделяло её на общем фоне – это «улыбающиеся» светло-серые глаза. Даже, когда Илария грустила – в её глазах, как в озере, плавали крохотные звёздочки. Любимым занятием для девочки стало рисование – оно забирало её из мира людей в мир воображаемый. В будущем Илария разукрасит старыми красками из кладовки большую часть заплесневевших стен особняка, но об этом немного позже.

Чуть не забыла любезный читатель, ты же, наверное, ждешь переплетения магического мира с реальным... А может и сам забыл об этом.

Так вот, под пороховым одеялом находились не только люди, но и волшебные существа – грыкозябры. Карлики с горбатыми спинами, приплюснутыми носами, узкими светящимися глазами и длинными цепляющимися ногтями. Среди примечательных черт можно выделить ряд «треугольных», как пила, зубов и серо-зеленую жидкость, которая сползала сгустками со спин и обволакивала бледную кожу существ. Грыкозябры были своего рода «очистителями», поедавшими прогнившую или только-только подверженной неблагоприятной сырости древесину. Любимые места обитания для них: старые и заброшенные дома, желательно подальше от потустороннего шума и лишних глаз, иногда торфяные болота с обильной древесной растительностью, а в редких случаях – жилые дома, а вернее чердаки, пропитанные сыростью, пылью и запахом гнили. Карлики не боялись находиться рядом с людьми, лишь бы те не мешали их спокойному существованию. Не тревожили во время сна, т.е. не прикасались к метаморфозе и не заставали врасплох за поеданием деревяшек – тогда бы приходилось переселяться в другие укромные места. Но если до наступления смутного времени, а позже войны – их основной пищей являлась древесина, а люди вообще не интересовали как питательный объект, то с наступлением тяжкого бремени существа начали поглядывать в сторону живых душ. Почему так вышло? Война, а вместе с ней разрастающаяся гниль просачивалась в людские сердца и рассудки, медленно отравляя и поедая изнутри – теперь они своего рода становились «загнивающей древесиной», от крепкого и устойчивого духа, нравственности и морали оставались лишь слабая внутренняя начинка, которая пришлась по вкусу грыкозябрам. Внутренняя начинка содержала в себе всякие вредоносные примеси пережитого времени, например, предательство ближнего или жестокость ко всему сущему. Прогрызая внутренние ходы в домах, карлики тайно ночью утаскивали человека с «загнивающим сердцем» прямо из его кровати. Раздирали плоть, пропитывали её серо-зеленой жидкостью, ждали некоторое время и съедали целиком, не оставляя никаких улик и пятен на месте трапезы, кроме дыр в деревянных стенах и следов плесени.

Эти волшебные существа отличались неплохим интеллектом, хитростью и проворностью. Но как им удавалось быть скрытными, почему люди не могли выследить их и уничтожить? Ответ прост: грыкозябры цеплялись за сырость на стенах и превращались всеми нами привычную грибковую плесень. Ловко и незаметно, не правда ли? Когда они находили хорошую среду для своего существования, они могли долгое время прикидываться плесенью, оставаясь при этом в глубоком анабиозе. А иногда, когда карликам надоедало быть грибковой плесенью, они уходили на чердаки и там начинали пожирать деревянные стены. И тут возникает вопрос: почему тогда их не слышно? Из-за того, что тело грыкозябров покрыто специальной жидкостью (как ранее упоминала), она же пригождалась им для бесшумного поедания древесины. А ряд «треугольных» зубов для чего тогда? Для красоты, читатель, и так задумано природой. И, возможно, для того, чтобы с легкостью брать и уносить понравившейся древесный кусочек. Были ли они злыми существами? Нет, дорогой читатель. Но они же стали употреблять человечинку! Да, стали, но какую именно – с тлетворным душевным содержанием и гадким сердцем.

Грыкозябры поселились в детской обители задолго до появления самих детей-сирот в ней. Раньше в особняке жила достопочтимая супружеская пара, после их смерти здание перешло в административную собственность, так как кровных детей или дальних родственников у супругов не было. А в своем завещании они высказали желание превратить особняк в приют для обездоленных. Так, спустя некоторое время здание снова ожило и наполнилось живыми сердцами. Грыкозябры не обращали внимания на шум, смех и другие ухищрения новых жителей, они нашли свою питательную среду и ушли в глубокий сон на три десятка лет. Пока однажды маленькая рука не решила расписать стены старыми красками из кладовки...

Война закончилась, когда Иларии исполнилось четыре годика. Победителей в ней не было, между противоборствующими сторонами заключился мирный договор. Наступило относительно спокойное время, но какой ценной? Миллион душ покинуло свой родной дом навсегда, того не желая. Страна в те годы превратилась в пепел, трупы лежали на улицах крупных городов, распри продолжались среди выживших. Голод не щадил никого, он садился на шеи и душил, пока живая душа не сделает последний вздох. Черная невеста расширила свои владения, каждый раз забирая «поцелованную» собой душу, она путешествовала от одного населенного пункта к другому. Повелительница колеса ждала часа, когда вся страна окунется во мрак и заснет навсегда. Но этому не суждено случится, поняла она позже. Выжившие люди рано или поздно прекратили ссориться и враждовать, постепенно убирая пепел, собрали осколки своей страны воедино.

Но что же делали грыкозябры в этот период времени? Волшебные существа почувствовали нарастающий запах гнили и бессознательно направились за ним, подчищая общество, они задыхались от своего же чревоугодия и окончательно падали в черную пучину. А яд только продолжал впитываться в смертных и распространяться в разные уголки страны. Несколько сотен грыкозябров пало под ударами снарядов, осталось всего ничего – порядка двух сотен. И тут карликам пришло осознание, что пора прекращать поедать «загнивающие» человеческие сердца и уйти в глубокий сон, иначе не останется от них ни праха, ни косточек. Вообще ничего.

Детская обитель за годы войны сполна намучалась. В начале военного времени половина воспитанников умерла от кишечной инфекции. Оставшиеся в живых дети, страдали от недоедания, слабого иммунитета, бессонницы и...страха. Страха перед неизвестным, ведь они ещё так малы и молоды. Казалась бы, вся жизнь впереди. Розовый мирок, видимый детскими глазами и созданный воспитателями, потихоньку стал рушиться. Та зловредная и принципиально губительная сторона жизни показала свой оскал, от которого юные сердца трепетали, забившись в тёмных углах «радости» и мнимой безопасности. Воспитателям оставалось лишь молиться, продолжать свою работу в том же духе и пускать в небо шарик с надеждой на лучший исход... А стены детской обители так и продолжали разрастаться плесенью – грыкозябры чувствовали себя прекрасно, но только до определенного момента.

Этот момент наступил через шесть лет после окончания войны, когда Илария, убираясь в кладовке, нашла старые краски в жестяных банках. В её голове тут же возникла идея покрыть этими красками заплесневевшие стены особняка. А что? Можно написать иллюстрации из тех книжек, что сохранились. Так, можно сделать грибковую плесень менее заметной, а стены красочными и нарядными для детских глаз. Воспитатели противились этой идее, только настоятельница поддержала девочку.

– Делай, что хочешь. Воспитателей я смогу убедить в правильности твоей затеи. Знай, она мне по душе. Давненько здесь ничего не красили... можно, конечно, просто покрасить стены без рисунков, но раз ты хочешь порадовать всех, то вперед. Только не переусердствуй. И постарайся не навредить самой себе. Можешь, позвать на помощь друзей, – с добродушной улыбкой произнесла настоятельница.

– Ты же знаешь, что у меня нет друзей...точнее только один друг, – с легкой горчинкой сказала Илария.

– Знаю, ... но разве это не возможность подружиться ещё с кем-нибудь? Найти общий язык за веселым времяпровождением? Может, в этот раз у тебя получится? Просто они не знают тебя так, как знаю я. Откройся, доверь кому-нибудь причудливые уголки своей души. Смелее... и ты поймешь, насколько прекрасны порой бывают другие люди.

– Думаешь, стоит? Помнишь, что случилось в прошлый раз?

 

***

Раннее июньское утро. Нежный аромат свежих трав и цветов. Заплетенные в косы волосы разлетаются на ветру. Босые ноги стоят на огромной ветке старого дуба... Девочка, возомнившая себя главным героем своей истории, представляет себя капитаном корабля. Толстые ветки с листочками – это мачты с зелеными парусами. Внизу травянистое море... А впереди свобода и блаженный воздух фантазии.

– Поднять якорь! Отдать швартове! Сверстать всех наверх! Скоро, товарищи, мы будем бренчать золотишком или метать пиастры! Так, скажите же, Ура! – с уверенностью прокричала Илария невидимой команде пиратов.

– Какие ещё пиастры, мелюзга? Слезай с дерева и иди лучше в куклы играй! – с издёвкой и усмешкой крикнули мальчики, которые в этот самый момент проходили мимо дуба и девочки.

– А не хотели бы вы поиграть со мной в пиратов? – в надежде не только на веселую игру, но и дружбу спросила Илария.

– Эдгар, – обратился один из мальчиков к другому, – Илария с каждым днём, еже ли не часом, всё страннее и страннее становится. Вчера я видел, как она маршировала как солдат, держа на груди палку... Точно, чудачка каких только свет видел. И почему её местом проживания является наша обитель, а не комната в лечебнице для психбольных?

– Это потому, – начал свою речь самый младший из ребят, – что её покровителем является наставница. Она все её прихоти исполняет. Даже, если Илария в чем-либо провинится, то ей ничего не прилетает. Не то, что нам... чуть что, без ужина остаетесь или вычищаете все комнаты...

– Давайте, её проучим, чтобы не повадно было строить из себя кого попало, – договорились между собой мальчики.

– Хорошо, мелюзга. Мы хотим с тобой поиграть...только чур, я – капитан. По рукам? – проговорил Эдгар.

– По рукам, – немного не уверенно и с грустью ответила девочка. Ей хотелось быть капитаном корабля, а не рядовым матросом.

– Слезай с той ветки и переходи вон на ту, что справа – маленькую, –указал рукой Эдгар на высокую тоненькую ветку, – будешь сидеть в «вороньем гнезде» и смотреть в подзорную трубу.

– Есть, Капитан! – прокричала Илария и полезла на ту самую ветку.

И только девочка начала взбираться по дереву к указанной высокой ветке, босая нога соскользнула, и Илария упала вниз. Слёзы полились градом. Сильная боль приходилось на правую ногу, из которой сочилась алая кровь.

– Вот, видишь. Девочкам лучше играть в девчачьи игрушки и не занимать пространство своей бестолковостью и чудачеством, – смеясь, протараторил один из мальчиков, – пошлите, ребята, и так время потеряли с этим чучелом.

Мальчишки ушли. Девочка осталась одна. Надежда на приобретение друзей провалилась в пучину морских несчастий. Капитан корабля утонул, а вместе с ним утонула инициатива на предложение дружбы к кому-нибудь.

***

– Помню, Илария, – тихо произнесла настоятельница, – ты не могла подняться, и так до вечера просидела рядом с дубом. Мы с воспитателями обыскали все окрестности, меня чуть кондратий не схватил. Мне жаль, что так получилось. Надо было их наказать, но и ты не сразу рассказала об этом.

– Нет, не надо было. Ничего не рассказала сразу, потому что знала, как ты среагируешь. А мне не хотелось быть доносчиком, «крысой» на палубе и окончательно испоганить всё... Это моя вина. Но лучше пусть у меня будет один друг, с которым могу поговорить о чём угодно на свете, чем парочка «псевдодрузей - притворщиков», чьи поганые языки разносят сплетни за моей спиной.

– И то верно, Илария. Ну, ступай красить, – легонько и подбадривающе толкнула спину девочке настоятельница, – и всё-таки попробуй ещё раз найти общий язык хоть с кем-нибудь. Труд – объединяет. Запомни это...

– Постараюсь. А может, ты мне поможешь, а? – с надеждой в голосе спросила Илария.

– Ты же знаешь и прекрасно понимаешь, золотце моё, что не могу. Слишком много дел накопилось за последнюю неделю. Скоро в наши стены прибудут инвесторы, которые согласились взять некоторые расходы, и это спустя шесть лет после окончания войны. Такие возможности нельзя упускать. Ну же, ступай. И не надувай свои прелестные губки.

– Ладно. Но если я испорчу стены, знай, что в этом виновата нить судьбы!

Илария с грустинкой в сердце устремилась в библиотеку, чтобы найти нужную книгу с картинками для свершения художественного таинства. Нашла: «Маленький принц». «Нарисую разные планеты. О, обязательно планету Маленького принца с розой... Хмм, но хватит ли красок? А, ладно, если настоятельница подпишет договора с инвесторами, то позже смогу попросить ещё красок», – подумала про себя девочка.

– Прелестно, прелестно, прелестно, – напевала себе песенку под нос Илария и зашагала за красками.

Первая заплесневелая стена: маленькая, на ней почти живого, а точнее сухого места, не осталось. «Что ж, приступим», – сказала про себя девочка и взяла скребок, чтобы отодрать от поверхности часть грибковой плесени. Как только лезвие дотронулось до плесени – она тут же зашевелилась и, превратившись в зелёную бабочку, устремилась вверх. «Что, за чудеса?!» Девочка сначала подумала, что это иллюзия, никак иначе: «Может, в нос попали грибковые поры, вот и почудилось волшебство?». Илария, закрыв нос и рот тряпочкой, продолжила работу дальше. Когда от плесени остались еле заметные следы – нанесла слой краски, затем второй...Позже сделала набросок иллюстрации из «Маленького принца» и разукрасила его. «Получилось довольно-таки неплохо. Жаль, что сохнуть будет долго».

Каждый день Илария занималась очищением и покраской стен, и каждый раз вылетали «зеленые бабочки». Не всё выходило так, как ей хотелось и представлялось. Один раз, когда она решила взять деревянную стремянку для верхней части стены – грохнулась на пол, разлив при этом баночку с синей краской. Сколько в тот день было упрёков со стороны воспитателей и смешков детишек на фоне – не сосчитать, но и это не останавливало девочку. «Раз взялась, то надо закачивать», – подбадривала она себя.

На последнюю стену не хватило краски, но зато получилось просто соскрести плесень. И тут снова появилась «зеленая бабочка» и упорхнула куда-то наверх.

– Хмм, очень странно. От каждой заплесневевшей стены вылетали эти самые «зелёные бабочки». Я не смогла за ними проследить. Они очень быстрые, и их почти не видно при свете дня, они как-то сливаются с окружающим миром. Может, это новый вид бабочек? – делилась своими мыслями Илария с другом.

– Кто знает. Даже, если это и так, то тебе предстоит весьма увлекательное приключение по поиску и изучению нового вида бабочек,– проговорила настоятельница, – твоё любопытство же никто не остановит? Ведь так?

– Так. Но сначала нужно докрасить последнюю стену, а красок не осталось. Ты не могла бы попросить инвесторов купить нам ещё красок? Или может где-нибудь есть ещё баночки с красками?

– Пока не могу попросить. Не всё так гладко и просто, как кажется. Согласились они – да, согласились, но по документам помогать начнут со следующего месяца. А вот где ещё могут быть краски? Лара, не помню. Но можешь посмотреть на чердаке. Только осторожнее. Крыша протекает уже несколько лет, некоторые доски сгнили и почернели. Смотри в оба глаза, чтобы не провалиться вниз.

– Хорошо. Буду смотреть в оба глаза. Обещаю тебе.

Илария медленно поднималась по ступеням наверх, на чердак. Это место всегда было для неё чем-то загадочным и устрашающим, но ничего не поделать. Детские ночные страшилки про это место – будоражили сознание и заставляли сердце колотиться чаще обычного. Приоткрывая скрипучую дверцу, девочка будто бы очутилась в другом мире, зловонном и мрачном – настолько здесь был отравлен воздух, что даже дышать становилось тяжело. Почерневшие доски на полу, выросшие грибы на стенах, полоски света, пробивавшиеся из дырок и щелей крыши...и те «зеленые бабочки».

– Вот они. Всё это время они не улетали за порог детской обители, а находились здесь... как странно. Чем же они тут питались? И как дышали? – прощебетала Илария вслух.

И тут все «зеленые бабочки» взмыли в воздух, закружились, а затем приземлились на почерневший пол и стали увеличиваться в размерах, постепенно приобретая иные черты и форму тела. На место бабочек появились грыкозябры, они проснулись от тридцатилетнего сна. Иларию приковал страх, она не могла пошевелиться.

– Кто ты? И зачем ты нас потревожила? – со злостью прошипели грыкозябры.

– Я?...я...я... Илария. Не хотела вас тревожить, я всего лишь пришла поискать баночки с красками. И всё..., – дрожащим голосом ответила девочка.

– Ты нас ещё раньше потревожила! Не помнишь, глупая девчонка, как ты хотела нас уничтожить, вооружившись острием! И совсем не совестно ей. Теперь пришла добивать нас здесь? Но знай, что тебе это так просто не получиться сделать! Мы разорвем тебя в клочья и съедим целиком без остатков, и никто тебя здесь не найдёт! Ты пропадешь навсегда! – двинулись в сторону девочки грыкозябры.

– Пожалуйста, не надо. Я не хотела вас уничтожать, а всего лишь хотела покрасить стены, чтобы те стали ярче и красивее. Извините, если задела ваши чувства и...дома. Что я могу для вас сделать? Как могу искупить свою вину?

– Не хотела она. Как же. Но ладно, так уж и быть. Может, от тебя живой намного больше пользы, чем от мёртвой. Ты станешь подобием лампы, свет которой привлекает всякую моль. Через тебя мы будем искать «загнивающие души» и их уничтожать, тем самым очищая окружающий мир от тлетворности сердец. И так ты искупишь свою вину.

– «Загнивающие души»... Кто это? – спросила с интересом девочка.

– Те души, что подверглись «радиации» войны. Те души, чьи физические тела заразились вредоносными примесями. И те души, в чьи сердца стала проникать губительная смесь. Ты же наверняка мечтаешь о том, чтобы те, кто не принял и принижал тебя, кто издевался над тобой – исчезли навсегда, превратившись в пыль. Не так ли?

– Откуда вы знаете, что надо мной издеваются?

– Хоть мы и спали, но слух у нас отменный.

– Хмм, и что я должна буду делать?

– Ничего особенного. Живи так, как и жила. Оставайся странной девочкой из параллельного мира. Но ... при этом приходи сюда и называй имена тех детей, что долгое время подшучивают или издеваются над тобой. Мы проверим их сущности. И по возможности, уничтожим...

На слове «уничтожим» у Иларии кольнуло в сердце. Может, лучше ей не соглашаться на это? Пусть лучше её съедят серо-зеленые существа здесь, и дело с концом. Никто не пострадает, а по ней и скучать-то некому, кроме настоятельницы. А с другой стороны, она ничего плохого не сделала. Её идея заключалась не только в том, чтобы порадовать детей красочными стенами, но также в одобрении с их стороны, признании таланта и уникальности и как вариант, найти среди них единомышленников. И она никогда не ябедничала на тех, кто плохо относился к ней.

– Думай, девочка. Время у тебя ограничено до конца сегодняшнего дня. И не смей о нас рассказать!

Иларию словно ударило током, «улыбающиеся» глаза сменились светло-серой пустошью. Она столкнулась с другой реальностью, где за один верный, казалось бы, шаг приходит ответный удар. Удар, с неравносильным выбором и без единого шанса на солнечный конец. «Что же выбрать? Стать ли на этот путь «псевдомиссии», помочь с истреблением «загнивающих» сердец? Или же сдаться на волю судьбы? Вина и здесь лежит только на мне, я затеяла покраску стен, а значит мне отдуваться!».

День стал догорать, нужно было идти на чердак. Девочка напоследок решила взглянуть на стены, что она разрисовала. Но рисунки были полностью испорчены, а черной краской в углу одного из них виднелась надпись: «Мелюзга, иди лучше в куклы играй! Или ложись в психлечебницу!». Как ты понимаешь, дорогой читатель, это тот момент, что повлиял на окончательное решение Иларии. Ладно, если над ней подшучивают и не хотят заводить общение, но зачем портить работу, в которую она вложила душу и время? И всё для того, чтобы другим стало приятнее находиться в детской обители.

– Если вы меня съедите, то больше ни на кого не станете охотиться? – спросила у магических существ Илария. Ей стало любопытно, насколько её жертва будет оправдана.

– Почему ты уверена, что мы не станем охоться за другими детьми с «загнивающими» сердцами? По сути, мы можем и тебя съесть, и продолжить очищать мир дальше. Но ты хорошо вписываешься в роль лампы, или же магнита, который притягивает к себе тлетворность. Время вышло, девочка. Нам нужен ответ.

– Хорошо. Я согласна стать лампой.

– Молодец, девочка. А теперь ступай, и не тревожь нас до следующей недели. Нам нужно время для восстановления энергии и волшебной силы. Сон – это не всегда про обогащение, иногда это безвыходное положение или же зона комфорта, которая только во вред нашей магической сущности, – в спокойном тоне произнесли грыкозябры, – подойдёт время, и мы пришлём тебе гонца, «зелёную бабочку», тогда и придешь к нам с именем человека.

Неделя, не оставив следов, пробежала быстро. Имя уже наготове в темноволосой голове.

– Лара, почему ты не заходишь ко мне? Понимаю, что занята, но для тебя-то найду свободную минутку. Ты в последнее время молчаливая и невеселая. Что-то случилось? Поделись со своим другом, не бойся, – тихим тоном произнесла настоятельница.

– Ничего не случилось. Просто краску так и не нашла, и как ты знаешь, все мои настенные иллюстрации – испорчены. И я даже догадываюсь, кто это сделал!

– Ну-ну, Лара, не горячись. Не следует строить догадки, нужны полноценные доказательства проделок. Краски старые, непригодные для стен, они могли слезть и перемешаться. Ну, кто же знал, что так будет? Даже я этого не предполагала. Получилось вроде бы неплохо, теперь ты – открыватель нового стиля искусства. Не вешай нос...

– В любом случае, иллюстрации без красок не вернуть, – с горечью на сердце закончила свою мысль девочка.

Любезный читатель, краска и правда слезла. Не было никаких проделок со стороны детей, кроме той надписи. Но мы, люди, как всегда на эмоциях закрываем здравую часть нас и жаждем справедливости.

Неторопливые шаги по скрипучей лестнице, которая вела к зловонному чердаку. Пространство вокруг сужалось и темнело, вот-вот сделав неверный шаг, кубарем скатишься вниз. Дыхание прерывалось, сердце звонким колоколом ударялось об стенки мышц. «Зеленая бабочка» известила девочку, теперь остается идти до конца. «Существа меня ждут...». А в голове повторяются слова из снов: «Даже, не думай сбежать отсюда, глупая девчонка. Мы тебя везде найдём».

– Здравствуй, Илария! – горделивым высоким тоном произнесли грыкозябры, – назови имя ребёнка, чьё сердце нужно проверить.

Девочка наклонила голову вперед, немного поразмыслив, тихо проговорила: «Эдгар».

На следующий день не смогли найти Эдгара, он пропал бесследно. Илария ощущала разные эмоции: то, что она указала на этого мальчика – было ужасным поступком с её стороны, но с другой – чувствовала облегчение от выполнения «псевдомиссии» во благо добра и справедливости.

Так на протяжении следующих двух месяцев каждую неделю пропадали дети. Воспитатели и настоятельница считали, что сироты могли просто сбежать из-за любопытства, а значит, наверное, вернутся обратно. Пока рано было поднимать панические паруса.

– Настоятельница, как ты думаешь? Сколько «загнивающих» сердец содержит наше общество? Есть ли полностью чистые сердца и души? – как-то спросила Илария у своего друга.

– Лара, что за вопросы? И откуда ты прихватила выражение «загнивающие» сердца? – с удивлением посмотрела настоятельница на девочку. Она заметила, что в светло-серых глазах Иларии не отражаются звездочки как раньше, в них пустота и отчаяние. Болезненный взгляд.

– Мне просто хотелось бы знать...

–На свете живёт огромное число людей. И хороших, и плохих. Нельзя говорить о том, что люди полностью чисты. По сути, мы все имеем и светлую, и тёмную сторону, которая открывается нами в определенные моменты. Можно ли говорить, что человек с самого начала рождается либо злым, либо добрым? Так же нет. Человек с самого начала белый лист, и какими красками по нему проведут – те и будут задействованы им в дальнейшем. Не бойся, Илария, у тебя чистое сердце. Я знаю, что ты сможешь преобразовать часть этого мира к лучшему.

– И как же я это сделаю?

– Рисуй. Твои рисунки исцеляют душу. В них отражаются сокровища твоего внутреннего мира – светлого и глубокого, как океан.

Слова о светлом и глубоком внутреннем мире, словно колом вонзились в сердце Иларии. Она поняла, что сошла со своего пути, что больше не является той девочкой с «улыбающимися» глазами и чистым сердцем. Да, у неё не было выбора – в любом случае её уничтожили за причиненные беспокойство и вред. Но главное не в этом, а в том – что человек ушёл от самого себя, ушёл от тех принципов, которыми дорожил, потерял часть души. Один же из её принципов гласил, что не нужно быть «крысой» или же «донощиком», когда на то нет выраженных оснований. Она ушла от него в пользу продления своего существования. Но, как известно, итог один. На следующий день после этого разговора с настоятельницей девочки не стало.

– Кого из детей в этот раз нужно проверить? Назови нам имя,– с грубостью спросили грыкозябры.

– Илария.

***

Дорогой читатель, если это хоть как-то осветлит мрачную занавеску, что нависла сейчас перед тобой. Те дети, чьи имена называла Илария – живы. Грыкозябры дали им второй шанс на новую и светлую жизнь. И скажу по секрету, Лару магические существа не тронули бы, если только она сделала выбор в другую сторону. Каждый шаг требует свою плату, о которой порой мы не подозреваем...