Старый Анк долго всматривался в клубящуюся туманную мглу. Внук снизу-вверх рассматривал его гордый профиль, до сих пор не растерявший воинской стати.

— Деда, ну долго еще? Можно уже идти?

— Шшш! — мужчина приложил указательный палец к губам, — тихо, сынку. Не шуми. Кажись, там впереди кто-то есть.

Мальчишка прикрыл рот обеими ладонями, в его глазах появился испуг. Он беззвучно опустился на холодную землю у ног деда и принялся выжидать.

— Ходит кто-то в тумане, не вижу одним глазом, — прошептал Анк, заменивший мальчишке отца.

Вокруг было тихо, Туман скрывал не только предметы, но, казалось, скрадывал и звуки. Позади хрустнула веточка и раздался легкий, едва различимый шорох. Анк мгновенно обернулся, ворочая единственным глазом в направлении шума. Жилистая рука сжимала короткий топор, занесенный для удара.

«Деда, мне страшно», хотелось сказать Милану, но мальчишка понимал, что этим он деду не поможет. А вот выдать свое расположение врагу — запросто. Впрочем, если дед прав, то их и так вычислили. А может, и с самого села за ними по пятам шли. Только бы проскочить сейчас!

Шорох раздался уже с другой стороны, на этот раз ближе. Анк бесшумно обернулся. Свободная рука опустилась вниз, шероховатая ладонь примяла пышную копну волос и взлохматила непослушные волосы Милана. Старик подбодрил мальчишку.

Неспешными шагами они двинулись в заданном направлении. Раз не нападают сразу, значит, там их недостаточно, чего-то опасаются.

Анк опустил топор. Милан шел за ним вслед, держась за его поясной ремень. Старик достал лампадку и поглядел в мутное стеклышко. Огонек еще тлел. Видимо, поэтому и не напали.

Повезет им, выберутся из покрова, пока огонек в лампаде, прихваченной из разрушенного храма, не погаснет. Те, кто прячутся в тумане, отчего-то очень не любят этого огня. Могут напасть, конечно, когда их много, но малыми группами обходят стороной, только преследуют, обступают, но напасть не решаются.

Слева раздался протяжный стон, исполненный тоски. Мальчишка вздрогнул и вцепился в ногу деда.

— Ишь, как мается! — заметил Анк.

Некоторое время дед и мальчик шли, осторожно ступая на холодную землю. Местами встречалась примятая пожелтевшая трава, на которой лежала роса. Небольшие ухабы и рытвины старались обходить стороной. Сверху могли прыгнуть и накинуться, вниз утащить. Лучше всего перемещаться по относительно прямому пути, даже если приходится делать небольшой крюк, огибая высокий холм или овраг.

— Не видать ничего, внучек, — сетовал Анк. — Землю эту вдоль и поперек исходил, от села нашего до крепости приграничной, всякий лесок, каждую рощицу знаю, а сейчас одно молоко перед глазами.

— Ничего, деда, — внук крепко сжал его штанину, — ты у меня сильный и умный, обязательно дорогу сыщем!

Словно в ответ на это позади раздалось утробное рычание и протяжный стон. Туман клубился у них под ногами, скрывая стопы.

 

Они брели в густом тумане уже долго. Анк устал, колени привычно заныли. Милан, должно быть, уже еле ноги передвигает, хоть и виду не подает. Молодец, малец, не привык жаловаться, терпит. С таким характером легче ему снести будет все, что на их долю выпало.

— Устал, поди, сынку?

— Нет, деда, я еще долго могу идти! — нарочито бодро отозвался внук.

Анк переполнился гордостью и любовью к своему мальцу, которого воспитывал с пеленок. Пригладив длинные усы, прилипшие к щекам от белесой влажной мглы, старик прокашлялся:

— Ну-ка, твари, расступись! Мы с внучком идем!

Позади послышался утробный рев, затем раздался неприятный щелкающий лай. Звуки стремительно нарастали, приближались. Туман сделался еще более плотным.

— Деда, зачем ты их зовешь? — взволновано спросил мальчишка, вытерев нос грязным рукавом.

— А чтоб знали, что покуда мы живы, в лапы не дадимся! — рыкнул дед. — Они ведь все равно рядом, сынку. Думаешь, отстали? Я их кожей чую. Бродят в тумане, пропитанные влагой и пялятся на нас своими глазищами.

Анк засек движение краем глаза. Резко обернувшись, он ловко перехватил рукоять и нанес удар, прошедший по касательной. Их обдало черной вонючей жижей. Существо, выпрыгнувшее из тумана, взвизгнуло и исчезло. Откуда-то снизу раздалось чавканье, клацанье зубов, треск раздираемой плоти.

— Правильно, — Анк поправил длинный седой чуб, перехваченный кожаным ремешком, — жрите свою падаль, а мы дальше пойдем. Оттерев черную жижу с лезвия топора, старик подтянул сползшую повязку на втором глазу и решительно направился дальше. Он ощущал руки Милана на своем поясе.

Мальчишка молчал, брел сосредоточенно, стараясь не оглядываться назад. Ничего хорошего позади не было.

 

Старик почувствовал, как маленькая рука дергает за пояс. Он остановился, обернулся к внуку и опустился на одно колено.

— Деда, может немного посидим? – мальчишка тер глаза. Морально он был готов идти дальше, но долгая дорога сквозь мглу, полная смертельных опасностей, отобрала у него все силы.

День, наверное, еще не прошел, как они бежали с разрушенного села. Холодный покров поглотил все живое в округе. Все, что было дорого, чем жили. Лучше об этом не думать, сил от этого не прибавится.

Анк вздохнул. Потом будут слезы лить, потом. Сейчас спасаться надо, уходить. Видать, на востоке так в этот раз полыхнуло, что теперь до самой империи покров дойдет. Здесь ведь до границ не так далеко, а за приграничьем уже нетронутые земли, другая жизнь — тихая, спокойная, без ужасов, без ежедневных потерь. Впрочем, нет теперь по эту сторону границы никакой жизни, ни худой, ни бедной. Только они с внуком вдвоем бредут к крепости. Две последние души, свидетели ужасного, с дурными вестями.

— Нет, мой хороший, — дед прижал ребенка к груди. — Я тебя сейчас на плечи посажу, ты немного вздремнешь.

— Но как же, деда? У тебя колени больные, ранение же! — обеспокоенно спросил Милан.

— Это когда было? — усмехнулся Анк. — При прошлом императоре, поди, я уже и не помню. Оп-па!

Милан потяжелел — старик ощутил это своими плечами. При других обстоятельствах стоило радоваться: растет крепким и здоровым. А теперь, не свалиться бы, иначе конец! Ну, да ничего, как-нибудь, добредут.

— И устал ты, деда, больше меня! — руки внука обвили шею, щека прильнула к темени.

— Поспи немного, — стараясь держать сбивающееся дыхание, обронил Анк. — Скоро уже придем. А там и я отдохну.

Мальчишка тут же склонил голову и засопел под монотонную тряску. Анк кряхтел, к коленям, боль которых усилилась от дополнительного веса, добавились жгущие плечи и колющая спина. В глазах временами темнело.

Силы уже не те. Раньше, когда покров еще далеко от их села был, он раненых товарищей прямо из мглы на плечах выносил. Одного вытащит, и сразу нырял за другим. Бывало, бывало. А теперь вот внука на спине едва несет. Хотя, чего это он? Прожил жизнь? Так не жалуйся! Вон какую смену воспитал!

Раньше и светильников больше было, твари из тумана редко нападали. В каждом селе в храме горела лампадка. Да, много за последние десятилетия изменилось, позабылось. Позабыли люди про защиту, озлобились, за то и поплатились. Помоги нам Двое, защити от бед.

В последние годы священнослужителей совсем не жаловали. Дед говорил молодым, так они только рукой махали, мол, чего ты, старый лезешь? Отойди в сторону, раз не понимаешь. Служителей храма считали нахлебниками и лодырями, смеялись над ними. Анк с болью в сердце понимал, что это большое заблуждение и что проблем от этого не уменьшится.

Потом служителей стали выгонять из сел под предлогом, что нечего, мол, их кормить просто так. Последние несколько лет выдались неурожайными и хлеба было совсем мало. Храмы заколотили. Огоньки в лампадках, если это было возможно, священники уносили с собой. Хотя где-то, как помнил Анк, их разбивали и гасили перед всем селом под одобрительные возгласы и улюлюканье.

Покров наступал практически сразу же, как только отблески огня гасли в лампадке. Люди, охваченные проблемами, отказывались это признавать. Гонение на служителей лишь усиливалось. И вот, теперь последний храм у самого приграничья оставлен, лампадка болтается у Анка на поясе, хвала Двум, что осталась цела, иначе бы они давно уже сгинули в этом непроглядном тумане.

Слева раздался вопль и треск. Старик обернулся на звук. Лучше обойти шум, так оно безопаснее. Милан на плечах дернулся, но не проснулся.

— А-а... — крик был человеческий.

Неужели кто-то еще остался цел? У Анка встрепенулось сердце. В висках застучала кровь. Впрочем, может быть, это от натуги.

Судя по звукам несчастному скоро придет конец. Обрети мир, найди правильный путь меж двух огней.

— Получите! — голос звучал уже ближе.

В этот момент Анк принял решение. Он всегда делал это быстро. Была не была, как тогда, в молодые годы. Лишь бы это не было ловушкой. Говорят, твари умеют говорить человечьим голосом, изображая речь, хотя делают это крайне редко, видимо, на это расходуется много энергии, отчего их голод еще больше усиливается.

Священник в селе, с которым Анк служил в легионе рассказывал, что так умеют делать те, кого покров забрал совсем недавно. Вроде бы, это из-за того, что еще не до конца растеряли остатки человечности.

— Ну-ка, сынку, просыпайся! — Анк крепко сжал икры внука.

— Деда? — Милан протер глаза, готовый при необходимости выполнять все, что скажет дед.

— Вон там, — он указал пальцем, — я только что услыхал человеческие крики. Поможем.

— Хорошо, деда, — мальчишка испугался, но, как обычно, не подал виду. Ему показалось, что лучше спасаться самим, чем выискивать жертв в тумане. Впрочем, с дедом он никогда не спорил.

— Если со мной что случится, иди вот так. — правой рукой старый воин указал направление. — Там крепость, выведут Двое, жив останешься. Тут уже недолго осталось. Глупо было бы умирать в тумане у самого приграничья.

Звуки борьбы становились все ближе. Туман сделался менее густым, стало видно на несколько шагов вперед, видать, действительно недалеко от края покрова.

Анк остановился и снял внука с плеч.

— Беги за мной, сынку, только в драку не лезь. Держись у меня за спиной и помогай, если сможешь. Ножик твой где?

Мальчишка молча достал из кожаных ножен короткое оружие, подаренное отцом.

— Вот так! — дед взъерошил волосы внука. — Оружие мужчине завсегда нужно! Не выпускай его из рук! А лучше — бей!

Мужчина в серой двуцветной рясе прочертил дугу над своей головой. За его рукой последовал алый луч, исходивший от огонька, который он держал в руке. Жар обжигал, но истинно верующих в его силу он не травмировал. Ладонь всегда оставалась чистой и теплой после того, как подержишь огонек.

Бежевая тварь, возвышавшаяся перед ним, напряглась и застыла. В местах сразу нескольких сочленений лопнули сухожилия, разрушились связывающие силовые путы, и он рухнула в туман, развалившись по частям. Последней на кучу плоти обрушилась длинная вытянутая голова, напоминавшая череп, обтянутый кожей.

Ладонь перестала ощущать привычный жар.

«Только не это!», подумал Аноп. Взгляд его опустился на ладонь, сжимавшую отблеск огня Двух. Рука оказалось пустой.

Священник пришел в ужас. Когда отблески огня, принесенного из великой пустоты Одним из Двух и переданного Двумя людям, начнут гаснуть, конец мира приблизится. Покров распустит свою бахрому, как утверждали отцы учения, жившие за пределами империи. Теперь те земли поглотил туман.

Из тумана выступило еще одно существо. Темные провалы глазниц следили за движениями беглого священника. Челюсть непроизвольно щелкала, удерживаясь на одной суставе. Крепкие руки были выставлены вперед. Если такие лапы схватят, это сродни железному обручу. Выбраться практически невозможно, ведь тварь почувствует близкую трапезу.

— Не подходи! — жаль, что Аноп, убегая из села, не прихватил с собой никакого оружия. «Огонь Двух — моё оружие и защита!» пришли на ум заученные слова из кредо.

Сбоку показалась еще одна тварь, вместо лица у него было нечто неоднородное, с трудом поддающееся описанию. Из шевелящейся массы отогнулся суставчатый хоботок с мелкими зубами на самом конце.

— Парой пришли! — прорычал священнослужитель. — Почуяли, стало быть, что огонек погас!

Существа утробно ныли и медленно подступали к жертве, вытянув конечности. Мелкие зубы на хоботке хрустели при соприкосновении друг с другом. От тварей исходил гул, производимый энергией, которая заставляла их двигаться и существовать. Там в густоте тумана, при перемещении энергетических потоков, они распадались и собирались в еще более причудливые формы, становясь все безобразнее.

Это поразительно, но чаще всего, энергетический поток, собравшийся в очередное существо, прежде чем выступить из тумана, старался хотя бы минимально соответствовать человеческому облику, словно памятуя о том, кем он был не так давно.

Справа показался силуэт третьей твари. Аноп одними губами стал произносить слова кредо перехода: да не погаснет мой огонь вовеки! Да пройду я прямым путем между Двух Огней и очищу свое пламя! Да примут меня Двое...

— А ну-ка, посторонись!

Из тумана возникла фигура воина с топором. Оружие с размаху прошло сквозь плечо, и остановился в области позвоночника. Энергия внутри твари затрещала, зашипела, нарушились ее токи. Существо перестало щелкать челюстью, видимо, этот ток этого действия перекрылся и совсем иссяк.

Существо дернулось, но топор, засевшей у него в позвоночном столбе, держал крепко. Энергия уходила из открытой раны с густым шипением.

— Милан! Режь!

Маленький мальчишка ловко подрезал сухожилия, прекратив ток энергии в нижних конечностях твари, тем самым обездвижив ее.

— Чего стоишь, разинув рот? — прорычал воин с топором, грозно уставившись на него единственным глазом. — Сражайся!

Последнее слово священник воспринял как руководство к действию. Он схватил толстый увесистый том писаний и перехватил его двумя руками.

Приблизившись к существу с хоботком, Аноп, что было сил, ударил по мерзкому отростку. Сочленения хрустнули, и кожа лопнула сразу в нескольких местах. Тварь заныла не от боли, а от досады, что сорвалась вожделенная трапеза.

Позади выступило еще несколько уродливых силуэтов.

— Деда! — окликнул мальчишка.

Анк не успел обернуться и на него навалилось многорукое создание. Сцепившись, они повалились в туман. Несколько раз в рваных белесых клочьях проглядывал чуб.

Священник пинком оттолкнул существо и ринулся на помощь воину.

— Уходить надо! — Анк вынырнул из тумана, перепачканный кровью. — У тебя что, огонек погас, чего они толпой сюда кинулись?

— Ты не поверишь! — развел руками священник, подставляя плечо раненному воину. — Погас.

— Да уж, — утирая испарину со лба, выдохнул Анк, — везучий ты! Ну да ничего, мы свой несем, сейчас он их отгонит.

Кряхтя, Анк, поддерживаемый Анопом, двинулись дальше. Милан шел позади них, постоянно оглядываясь назад.

— Сынку, ты как? — чуб, перепачканный в крови, свисал на шею.

— Все хорошо, деда, кажется, отбились. Ты нас спас.

— Да нет, — возразил старик, — вместе отбивались, все молодцы. Тебя как звать-то, святой отец? Али ты без имени?

— Нет, от имени я не отказался. Аноп, я из Борги, что у Овражья.

— И там покров?

— Да, несколько дней уже бреду.

— Живых больше нет?

— Думаю, что нет.

— Ты не последний, что ли, уходил?

— Долго рассказывать.

— Ничего, у коменданта крепости времени побольше будет, ему и расскажешь, если дойдем.

— Помогайте нам Двое!

— Помогайте нам Двое!

Туман делался все более прозрачным. Вот уже стало видно на несколько десятков шагов вперед. Из клубящейся мглы проглядывали стволы деревьев, кустарники, черная сырая земля.

Трое спасшихся брели по разбитому тракту, ориентируясь на обочину мощеной дороги. Анк прихрамывал. Старый воин тяжело дышал, иногда останавливался и просил перевести дух. Тварь все-таки приложила его, когда они спасали беглого священника.

— Деда...

— Все хорошо, сынку, справлюсь. Это ничего. Вот, помню, когда легион отступал с занятой позиции, тварь, вынырнула из тумана и рассекла меня от ключицы до низа живота. Шрам помнишь?

— Помню, досталось тебе тогда!

— Ну вот, — усмехнулся Анк, — а это так, царапина.

Старик закрывал ладонью расползающееся алое пятно.

— Это что там, впереди? — старик ткнул пальцем в темный силуэт здания, стараясь отвлечь внимание внука от раны.

— Корчма иверская, — вздохнул Аноп. — Была когда-то. Не раз здесь отдыхал.

Путники приблизились к покосившемуся строению. Заколоченные ставни были сорваны с петель. Внутрь явно проникли. Впрочем, вряд ли это были живые люди. Возле оконного проема Анк заметил насечки от широких когтей. Видимо, твари надеялись отыскать здесь живых.

Мгла постепенно рассеивалась, отступала. Вот, впереди стали видны крепостные стены.

— Хвала Двоим! — с облегчением вырвалось у Анка.

— Пришли, деда! — радостно воскликнул Милан.

 

У ворот крепости их встретило двое стражей. Молодые ребята смерили взглядом стоявших перед ними.

— Кто такие будете?

— Мы с Подолесья, а этот священнослужитель с Борги.

— Беглые что ли? – спросил второй стражник, поправив шлем.

Анк удивленно посмотрел на солдат.

— Вы видели, что у нас за спиной?

— Ну, туман, и что? Тут всегда так.

— Там теперь везде так.

— Туман — не покров! — возразил первый стражник.

— Наше село покров забрал, и Боргу тоже. На тракте корчму поглотил.

— Слыхали, этот трус Ивер тумана боится, все ему в нашем климате не живется.

— Он здесь? За стеной?

— Под стеной! — ощерился стражник, и оба солдата расхохотались. — Нечего таким, как этот беглец за стеной делать, там люди нормальные живут!

— Так вы нас пропустите? – стараясь сдержать гнев, спросил старый воин.

— А чего вас пускать? Вы с какой целью на границу прибыли?

— Ты, видать, не разобрал, сынок? — тон Анка сделался грозным. — Мы еле спаслись, хвала Двоим, вышли из тумана. На наше село сошел покров. Там больше никого живых нет.

— Так, а чего вы сюда приперлись? — рыкнул второй стражник, доставая копье из-за плеча.

— Верно! — согласился его напарник, — ходят тут всякие трусы и беглецы. А ну как ты заливаешь и просто от старосты сбежал? Или украл чего, а? Как я проверю? Грамоту покажи!

Ладони Анка сжались в кулаки. Он перестал чувствовать рану. Усталость отступила. Они спаслись, выжили только ради того, чтобы выслушивать это от двух дураков, которым копья только вчера выдали? Не та нынче муштра в армии, не та.

— Позовика-ка коменданта, сынок.

— Ага, вот сейчас! — усмехнулся привратник. — Будет лейтенант ради всякой швали свои дела бросать.

Все это время Аноп стоял, молча склонив голову, смиренно ожидая своей участи, как того и требовал кодекс священнослужителя. Но не таков был кодекс солдата легиона!

Анк сделал шаг вперед.

— А ну-ка стой, дедуля, — копье застыло в двух ладонях от корпуса старого воина. Привратник поигрывал оружием, давая понять, что готов нанести удар.

— Что у вас здесь происходит? — раздался резкий голос.

Из приоткрытой крепостной двери, прорубленной в высоких воротах, вышел седой мужчина в кожаных доспехах. На его плечи был накинут синий бархатный плащ.

— Да вот, очередных попрошаек отгоняем. Говорят, что у них покров на деревню сошел.

— Да? — комендант крепости обошел двоих солдат, выставивших копья и встал рядом с Анком.

Некоторое время мужчины стояли, глядя друг на друга.

— Двоим под ноги, ты задницу отъел! – наконец, усмехнулся одноглазый старик.

— Это я с тоски! — громко рассмеялся комендант, обнимая старого товарища. – Опустить оружие! Ровно!

Солдаты выстроились по струнке, поставив копья кверху пиками.

— Поприветствуйте второй топор легиона! – торжественно произнес лейтенант.

Милан задался вопросом, если дед второй топор всего легиона, то кто же первый? Но вслух спрашивать не стал, не тот момент.

— Будь в строю! — троекратно выкрикнули солдаты, приветствуя своего пожилого сослуживца.

— Так-то! – благосклонно согласился комендант. Повезло вам, ребята, что он вас прямо здесь на куски не порубил.

— Так мы ж не знали...

— «Не знали», — передразнил командир. – Своих знать надо! Помогите легионеру!

Двое стражников сложили оружие и перехватили Анка у священника.

— Добро пожаловать в приграничье, — заявил комендант, — простите за такой прием.

 

Анка отправили к лекарю, а Милана отвели в столовую, где накормили до отвала. Мальчишка накинулся на еду, словно не ел неделю. К нему прикрепили Оттока, толстого бритоголового евнуха в длинном коричневом халате,

— И что, правда, у вас на деревню покров сошел? — поинтересовался Отток.

— Правда, — согласился мальчишка. – Если бы не деда, не быть нам здесь.

— Он у тебя сильный, да? — с улыбкой спросил помощник смотрителя кладовой.

— Самый сильный! Столько гадин положил, пока мы сюда пробирались! Священника спас, да еще ранение получил!

— Настоящий легионер! — согласился Отток.

— А что это за священник? Ты его знаешь? Может, видел раньше?

— Нет, мы услышали, как он кричит в тумане, и дед решил ему помочь. Но он сказал, что раньше бывал в корчме у Ивера.

— Вот как? Надо же...

 

Анопа отвели в подвал, усадили на табурет. Затем дверь захлопнулась. Он остался сидеть напротив широкого дубового стола, глядя на огарок свечи. Пламя отбрасывало блики на неровные стены из камня.

Дверь со скрипом отворилась. В комнату зашел рослый широкоплечий легионер. Судя по наручам, это был палач, либо пыточных дела мастер. Только им разрешалось носить серебряные браслеты на обеих руках. В чинах и званиях это никак не отображалось, но было особой привилегией. Анопу об этом рассказывал один из солдат в таверне Ивера.

Хмурое лицо, расчерченное шрамами и ожогами, обрамляли густые седые брови и прозрачные кудри. Взгляд вошедшего не обещал ничего хорошего.

— Отреченец?

Аноп почувствовал, как воротничок рясы стал давить ему горло.

— Нет, я от покрова бежал.

— Боишься покрова? — бесстрастно спросил легионер.

— Двоих в свидетели! — Аноп выставил указательный и средний пальцы, призывая богов.

— А чего другие не пришли?

— Покров сошел быстро, никто не ожидал, что это случится в ту же ночь, как заколотят храм.

— Тебя выгнали из села?

— Голова велел к утру убираться. Сказал, что самим надо выживать, нет у людей времени верить в разные сказки и кормить дармоедов, которые им эти сказки рассказывают.

— Ты звал кого-нибудь с собой?

— Нет, — честно признался Аноп. — Да и не успел бы. В ту ночь я спал в сарае, рядом только лошади были. Я покров нутром почуял, выглянул, а вокруг все белое. Потом вопли раздались из окраинных домов. Посмотрел на лампадку, так она трепыхается — значит, точно враги рядом.

— Почему не ускакал на лошади?

— Не умею. С детства лошади меня не слушают, не дают взобраться.

— Потому в священники пошел? — хмыкнул грозный воин. Наручи на его руках тихо звякнули.

— Не оттого, — выдохнул Аноп, опустив взгляд в пол. — По вере.

— Это хорошо, веры нам сейчас не хватает. Как думаешь, служитель Двух, выстоит ли крепость?

Аноп с удивлением поднял глаза. Легионер смотрел на него, не отрываясь.

— А что с ней может случиться? – не понял вопроса беглый священник.

— Покров сошел вдоль всей приграничной стены, — спокойно произнес служилый. – Некогда разбираться, кто у кого сколько кур украл. Теперь устоять бы здесь, на границе.

— Но... — от осознания услышанного Анопа пробрал мороз, — за стеной ведь империя, мирная жизнь, престол.

— Смекаешь, — снова хмыкнул легионер. — Потому и говорю, молись, священник, вера теперь очень нужна нам всем. Может, Двое чем и помогут!

 

Анк пришел в себя уже на следующий день после того, как ему наложили лечащие повязки. Силы вернулись к нему довольно быстро. Проснувшись, он встал, ощупал себя и подошел к окну. Узкая бойница пограничного лазарета выходила на восточную сторону. Туман все также колыхался вдалеке. Мгла смыкалась в белесую пелену на расстояния полета одной стрелы. Ровная белая стена словно ожидала чего-то, готовила скорое наступление.

Позади скрипнула дверь. На пороге возник лейтенант. Он приблизился к Анку, возложил ему руку на плечо. Старик сделал тоже самое. Старое приветствие, которое невозможно забыть, если служил в легионе.

— Как рана?

— Заживет.

— Сможешь сражаться?

— Пока жив.

Оба собеседника улыбнулись, произнося церемониальное приветствие. Затем они обнялись.

— Я думал, тебя и в живых уже нет, — сказал комендант крепости. — Надо же, Анк, второй топор в руке легиона появляется в приграничье перед самой битвой.

— Какой битвой? — удивленно спросил старик.

— Ты же выглядывал в окно. Покров наступает, Анк.

— Где еще?

— Везде. Пойдем, прогуляемся.

Они покинули одиночную палату лазарета. Спустившись по винтовой лестнице, они оказались во внутреннем дворе.

— Покров сошел на все земли вдоль границ и остановился в полете одной стрелы от пограничного вала. Выжидает чего-то.

— Что народ говорит? Какие планы у легиона?

— От легиона осталась дай Двое, четверть. Наше поколение состарилось, молодняк распустили, — с горечью произнес лейтенант. — Необходимости не было, были у нас стражники на жалованье, и этого хватало.

— Стало быть, смену никто не готовил?

Комендант досадливо посмотрел в сторону. Мимо с кудахтаньем пронеслась курица, а за ней пробежал мальчишка.

— Не думали мы, что все так обернется. Нас должен был сменить пятый имперский легион. Так что, в силу обстоятельств, — комендант выправился, — вновь призываю тебя в легион.

— А я никуда из него и не уходил, — улыбнулся одноглазый старик.

 

— Что ты здесь делаешь, отрок? — раздался голос из темноты.

Милан обернулся на звук:

— Простите, я не знал, что здесь кто-то есть.

Впереди мерцал огонек лампадки, освещая силуэты Двух, стерегущих его. Весь остальной зал храма утопал в торжественном и загадочном мраке, символизируя хаос, над которым одержали победу Двое.

— В храме всегда кто-то есть.

— Не всегда, — вздохнул Милан, вспомнив, как их священника прогнали всем селом.

— Даже если лампадка, в которую заключен огонь, покинет пределы храма, в нем будут Двое, пусть и незримо.

— Иногда так хочется их увидеть, - ответил Милан.

На свет лампадки вышел священнослужитель. На нем была церемониальное облачение, два мужских силуэта, два символа огня у них над головами, на груди две ладони, символизирующие круг, внутри которого находился Огонь.

Золотые нити, которыми было вышито облачение поблескивали в сумраке.

— Зачем ты пришел? Из праздного любопытства? Утреннее кредо уже утверждено, до дневного подтверждения еще много времени. Своровать в храме нечего.

Милан подумал, что будь он вором, в этом помещении действительно нечем было бы поживиться, кроме, разве что, облачения самого священнослужителя.

— Я просто хочу посмотреть. Можно? Никогда еще не бывал в имперском храме.

— Откуда ты, дитя? – мужчина медленно приблизился к Милану и подал тому правую руку.

Мальчик принял ее, взяв в обе свои ладони, и приложился к ней лбом. Знак почитания служителя Двух, заученный с детства.

— Ты хорошо обучен традиции, — благосклонно произнес седой мужчина.

— Деда меня так воспитал, мы из Подолесья.

— Это совсем недалеко, — едва заметно кивнул священнослужитель. — Как теперь там?

— Покров сошел, — обронил Милан. — Нашего дома больше нет, и дальше на восток больше ничего нет.

— Печально слышать, — обронил мужчина, — но Двое рассеют мглу в нужное время. Нужно верить.

— А когда это случится? Столько людей за стеной уже погибло. Может быть, уже пора? — с надеждой в голосе произнес Милан.

— Двое действуют только по своему усмотрению. В основе их действий лежит непостижимая для обычного человека воля.

— И что, никому ее не понять?

— Были единицы, те, чьи души обратились в чистый Огонь.

— Но ведь даже на те места, где жили Отцы нашего учения, теперь сошел покров.

— Говорят, если бы не подвиг Отцов Учения, святейших после Двух, то покров подступил к пограничным стенам гораздо раньше. А так у нас хотя бы было немного времени, чтобы подготовиться.

— Двое нам помогут? — по-детски наивно спросил мальчишка.

— Они всегда помогают, — после некоторого молчания ответил священнослужитель. — Только иногда для того, чтобы понять, что это была помощь, а не проклятье, требуется время. Помнишь, как Двое превозмогли хаос?

— Да, они шли, собирая и образуя порядок из распада. Толкали наш мир вперед, пока он не принял форму. Их движение и воля родили наш мир.

— Я бы взял тебя в служители, если бы не лихие времена, — мужчина улыбнулся. — Твой дед, должно быть, гордится тобой.

 

Палач поднялся из-за стола:

— Скажи, может потому вас и гонят из сел, что священнослужители на востоке стали совершать крамольные действия, переходя запретную черту? Говорят, именно столкновение двух токов покров и привлекает.

Аноп знал, что палач говорит правду. Многие священнослужители увлеклись мерзкими делами, пуская покров в себя, смешивая его токи с отблеском Огня Двух. Эти действия навлекли немало бед на жителей отдаленных селений. А уж молва дорисовала картину.

Народ на востоке хоть и дикий, но не глупый, не стали бы прогонять священников просто так, потому что «сказки их надоели». Тут дело в другом: священнослужителей, впавших в ересь, стали бояться, потому гнали всех, без разбору. А ну как он «из этих»? Пойди разберись тут!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что священнослужители и привлекли покров к пограничным стенам? — нахмурился Аноп.

— Сказать-то я много чего хочу, — усмехнулся Барк, — да не стану. Все мы здесь в одной лодке, что проку от моих слов?

 

— Что может спровоцировать токи?

— Знать бы, брат, — комендант с досадой развел руками. — Мы ведь совсем ничего не ведаем об этой энергии. Престол запрещает внецерковное изучение токов покрова. Увлечешься и можно лишиться головы, если, конечно, до этого сам не пропадешь в тумане.

— Сколько в крепости оружий?

— Пятьсот три меча это здесь, в башне и вдоль стен. На соседней меньше, там только дозоры. Если оттуда твари полезут, то ребятам тяжело придется.

— Твари приходят туда, где больше живых, ведь это трапеза.

— Вот и я думаю, полезут на нас. Со всеми служащими наберется еще человек около двухсот.

— Но это не мечи, — возразил одноглазый воин.

— Нет. Это пекари, торговцы и мастеровые. При любом удобном случае они побегут. Есть еще святые братья, трое здесь и на каждой башне по одному служителю.

— У каждого есть лампадка?

— Да, у каждого.

— Не густо, — подытожил Анк.

 

Аноп и Барк стояли на крепостной стене в дозоре. Беглого священника прикрепили к палачу, с учетом, что, если он себя покажет, его оставят служить на границе. Старший служитель приграничья даже не удостоил его приглашением на беседу, по всей видимости исключив Анопа из рядов служителей Двух.

Из тумана вывалилась человеческая фигура. Худощавый мужчина в рваном плаще рухнул на колени и уперся руками в землю.

На стенах тут же принялись кричать и размахивать факелами.

— Что случилось? — поинтересовался Аноп.

— Разведывательный отряд вернулся, —ответил палач, вглядываясь в вечереющую мглу.

Шли мгновения, но мужчина там и продолжал стоять на четвереньках, не вставая. Волнение на стенах нарастало. Вот уже десятник, ругаясь, отдал приказ, и двое привратников побежали к вернувшемуся.

— Эй, парень, ты чего? – солдаты осторожно приближались к мужчине, стоящему на четвереньках, лицом вниз.

— Идти сам не можешь? – неуверенно спросил второй.

Солдаты подошли вплотную, переглянулись и решили приподнять бедолагу. Когда тот поднял голову, оба привратника в одночасье отскочили от него в ужасе. На кровавом лице разведчика были вырваны оба глаза. Мужчина прерывисто дышал, едва сдерживая рыдания. Грудь его прерывисто вздымалась.

— Кажись, сейчас помрет, — испуганно произнес первый стражник, пятясь назад.

Разведчик рухнул на колени и схватился за голову. Он дышал быстро, словно загнанный пес, пытаясь справится с ужасными воспоминаниями. Его алые пальцы, на кончики которых налипла темная плоть, проникли в пустые глазницы.

— Эй, что ты делаешь? — заорал второй стражник.

— Что у вас там происходит, собаки? – подбежавший десятник, коренастый детина, держался за рукоять меча, готовый при необходимости, пустить его в ход.

Рот его открылся от удивления.

— Не хочу... — жаркие слова срывались с покусанных губ, — не хочу видеть...

— Чего смотрите, идиоты? — растеряно спросил десятник, обращаясь к своим, — помогите ему.

Привратники, явно опасаясь, подхватили разведчика под локти.

— Покров, — снова прошептал тот, плотно закрыв пустые глазницы ладонями, — покров наступает.

 

Рог в очередной раз протрубил сбор. Солдаты высыпали на стены. Десятники ходили по закоулкам, заставляя пошевеливаться торговцев и мастеровых. Под стенами стояла ругань и суета. Все, кто мог в спешке отступали от пограничных стен.

Комендант отдал приказ отступить в ближайший город всем женщинам, детям и старикам. Уже через несколько часов от пограничного поста потянулись обозы. Люди, привыкшие жить в постоянной опасности, были легки на подъем.

Анк стоял на смотровой башне, провожая взглядом вереницу тележек, нагруженных скарбом и мешками с провизией. Империя, пределы которой лежали по западную сторону границы, сделалась для него воспоминанием из прошлого.

Когда-то давно он пришел оттуда зеленым юнцом. Все, кто его окружал, легионеры, были молоды. Они смеялись и шутили, сражаясь бок о бок. Их лица покрывались шрамами, волосы сединой, улыбались и смеялись они все меньше. И вот, сейчас Он смотрит с башни, которую построил легион.

Вся его жизнь прошла в этих окрестностях. Когда он уходил башня, на которой он стоит, еще только строилась. Покров был далеко на востоке и его село, в котором он провел последние годы, было большим.

Он пришел туда ветераном, но все еще полным сил. Крепкий, закаленный в боях мужчина смотрел на мир обеими глазами. Черная повязка стала его повседневным атрибутом гораздо позже. Там он повстречал жену, подарившую Анку замечательного сына.

Он прожил тяжелую жизнь, узрел ужасы покрова, понял, что Огонь — это не просто красивая сказка, а реальное оружие против врага. Многому научился, многих потерял. Легионеру не пристало жаловаться на трудности. Все, что есть у солдата это предмет для личной гордости, пусть из личного скарба только худой мешок. Есть повод его наполнить!

Так говорил их десятник, когда они продвигались дальше на восток, в земли, где людей почти не встретишь.

В странствиях они видели причудливые племена существ, живущих не то стадами, не то стаями. Они носили шкуры и широкие одежды, скрывавшие тела и в особенности голову. Когда легионеры, наконец, схватили одного такого, всем сразу стало понятно, почему те предпочитали скрывать свою внешность.

На голове у пойманного существа практически отсутствовала кожа. Маленькие глазки смотрели из черных провалов глазниц не моргая. При этом глазное яблоко было совершенно сухим.

Эти племена не исчезли, даже когда их земли покрыл туман. Святые отцы, проживавшие в покрове, говорили, будто это от того, что существа постоянно получали силу покрова в мизерных дозах и каким-то чудесным образом умудрились выработать иммунитет.

Племена эти умертвились, живыми они уже точно не были, и природой их завладели скверные токи, продлевающие их существование. Но при этом они могли говорить и сохранили какое-то подобие строя. Два легионера остались в этом племени на обратном пути. Интересно, что с ними случилось, подумал Анк. Живы ли они теперь?

 

Слева раздался кашель. Рыжий парень в поношенном доспехе зябко ежился. Его копье было прислонено к стене, шлем лежал рядом.

— Боишься? — поинтересовался Анк.

— Нет, а чего мне бояться?

— Ну и дурак, — одноглазый воин громко рассмеялся. – Бояться — это нормально. Главное, вовремя взять в руки себя и топор.

Парень смущенно отвел глаза, уставившись в туман. Густая белая пелена пульсировала. В ней переливались клубы, просвечивали всполохи. В округе раздался треск. Токи передавали потенциал и копили его. Такое происходило перед самым продвижением покрова. Белая мгла набухала, затем лопалась и с шумом подавалась вперед, поглощая все живое.

 

Тучи над пограничной башней сгустились, стало темно. Милан посмотрел вверх. Ни одного просвета. Солнце словно позабыло эти земли.

— Молодой господин, — взволнованный Отток схватил мальчишку за руку и потащил в укрытие. — Идемте, не стоит находиться здесь.

В этот самый момент раздался странный и пугающий звук. Он одновременно напоминал шорох и треск, только в десятки раз громче. В ушах закололо. Милан закрыл уши ладонями и бухнулся коленями на землю. Евнух стоял рядом с ним, пытаясь защититься от неприятного звука.

Словно в противовес этому чуждому звуку, на башне затрубил рог. Его подхватили на соседней и вскоре трубный глас усилился. Две энергии схлестнулись, затмив собой все остальные звуки. Через какое-то время треск стал прорываться через трубный глас, перекрыв его.

— Покров! — закричали со стены.

— Они идут! — раздались вопли ужаса.

Первая стрела сорвалась с тетивы, улетев в белесую мглу. За ней в туман посыпались сотни стрел. Оттуда донесся утробный рев, хруст и чавканье вперемешку с ноющими звуками.

— Идемте скорее, укроемся! — Отток испуганно перевел подведенные хной глаза со свинцовых туч на храм.

— Но дед остался на стене! — запротестовал Милан, пытаясь выдернуть руку.

— Ваш дед настоящий воин! Он легионер! Сейчас ему лучше быть на стенах!

 

— Не отходи от меня ни на шаг! – рявкнул Барк, выхватывая меч.

Аноп поправил пояс, проверив, хорошо ли закреплено писание, висевшее на нем.

— Если что случится, сражайся достойно!

Священнослужитель обратил внимание, как преобразился его сопровождающий в момент опасности. Воин готов был сложить голову для защиты границы. Правда, лучше бы его готовность и уверенность распространялись на сохранение жизни.

В башне раздался взрыв. Стены сотряслись. Мужчины схватились за стены и повалились на пол от мощной отдачи.

Аноп скривился от внезапной режущей боли в висках. Ладонь зачесалась, затем наполнилась необычным теплом.

— Эй! Ты чего?

— Выплеск токов... — через силу произнес священник, — огромной силы!

— Поднимайся! Идем, посмотрим, что там стряслось! Такое ощущение, что взорвался склад с горючими материалами.

Когда они пробегали мимо башни, в которой располагался лазарет, пришлось остановиться. Через приоткрытую дверь донесся стон.

— Бежим дальше! — Аноп явно чувствовал угрозу.

— Там же кто-то есть. Надо помочь! — Барк, недолго думая, исчез в дверном проеме.

 

Прямо перед стеной, на которой стоял Анк, вспыхнул белый шар, затем он раздулся до неимоверных размеров, и лопнул, разметав в разные стороны белые иглы, прошибавшие насквозь людей в доспехах. Смертоносная сфера взорвалась, разрушив часть стены.

Когда грохот стих и пыль рассеялась, защитники обнаружили огромную брешь. Из наступающего тумана донесся жуткий вопль, предвкушающий скорую трапезу.

Даже у опытных легионеров кровь стыла в жилах.

— К пролому! — заорал Анк, поднимаясь с пола.

Старый воин кричал с разрушенной стены. Рядом с ним лежало искореженное взрывом тело рыжего солдата.

— Сомкнуть ряды, Двоим вас под ноги! Не отступать ни на шаг! Лучники, чего там? Уснули? Угощайте врага стрелами!

Поливая все вокруг самыми крепкими словами, которые приходили в голову, Анк поспешил к проходу в башню, чтобы через нее спуститься вниз, как прямо перед ним вспыхнула еще одна сфера.

 

На единственной занятой кровати лежал ослепший разведчик. Он просил помощи. Белая повязка пропиталась кровью, два больших алых пятна.

— Идем отсюда! – попросил Аноп, дергая своего спутника за рукав.

— Нет, мы должны помочь ему, — Барк помог несчастному подняться с постели и подставил ему плечо. – Он еле на ногах держится.

— Тем более! Надо уходить! Этот, — он брезгливо ткнул в сторону разведчика, — будет нам только мешать.

— То, что за покровом... — прошептал мужчина, — идет за покровом. Смотрит и видит, образует разные формы, пробует и разрушает.

— Он сошел с ума, видишь? Зачем его спасать?

— Ты удивляешь меня, святой брат, — Барк пропустил слепого на выходе из лазарета, затем снова подхватил его. — Что тебе велит твое писание?

— Быть благоразумным...

— Идет за покровом и меняет, меняет... — снова произнес раненный разведчик, быстро переставляя ноги.

 

Крышу башни снесло. Взрыв сферы словно ножом отсек верхнюю часть. На камнях алела линия среза. Если бы Анк не рухнул на пол, его бы рассекло ровно по этой линии. Головы бы лишился точно.

Прямо над старым воином висели серые тучи. Внизу кипела битва. Твари хлынули из тумана, устремившись к проему в стене. Легионеров оттесняли, молодые ребята валились на землю один за другим. Где-то неподалеку раздался очередной взрыв. На этой раз полыхнуло за стеной. Тут же донеслись крики людей.

— Твою же... — Анк, кряхтя поднялся.

Прямо перед ним стоял стол коменданта. Ветер уносил с него документы. Над камином трепетало синее знамя. Анк подошел к нему, освободил из острых осколков камней, между которыми оно застряло.

Разрушения почти не тронули стяг легиона, оставив лишь несколько зацепок на ткани. Старый воин держал в своих руках главную ценность. Взгляд его привлекло движении снизу. Милан и евнух забежали в храм.

— Ну, сынку, храни тебя Двое! — Анк улыбнулся, обрадованный тем, что его внук цел.

Расправив знамя, одноглазый воин окликнул легионеров, бившихся внизу, и бросился им на помощь.

 

Трое покинули башню, в которой располагался лазарет. У соседней башни снесло крышу наполовину.

— Гляди, как лезвием сбрило, — палач открыл рот от удивления.

— Барк, я прошу тебя...надо уходить.

— Глупости, - сам не веря в свои слова, произнес легионер, - нам надо подняться на стены.

Разведчика затрясло, он оттолкнул Барка и отвернулся. Затем его рука вытянулась вперед, указательный палец, обмотанный бинтом, показывал в сторону разрушенной стены. Легионеры обступали ее, защищая проем своими телами.

В толпу, широко размахивая знаменем, прикрепленным к длинному копью, ворвался старый воин. Он рубил тварей топором, буквально прокладывая себе дорогу. Вокруг него падали отсеченные части тел. Вторая рука орудовала копьем, нанизывая врага. Знамя почернело от густой черной крови.

Легионеры приободрились, увидев ярость, с которой сражался Анк.

— Я должен ему помочь! – воскликнул Барк.

— Стой! — голос Анопа сделался серьезным, каким не был никогда раньше. – Почему ты так торопишься умереть?

Барк злобно посмотрел на беглого священника. В этот момент взорвалась еще одна сфера. Ближайшая стена пошатнулась, по кладке побежали трещины. Затем целый кусок рухнул вниз, погребя под собой пробегавшего стражника.

Из образовавшегося проема полезли твари. Туман стал проникать за стену.

— Огонь, зажженный Двумя да осветит мне путь! — Аноп прочертил дугу в воздухе. Ладонь его оставила алый росчерк в туманном мареве.

Твари, почуяв добычу, способную управлять токами, ринулись на священника. Они тянули к нему свои конечности, обступали со всех сторон.

Барк размахивал своим мечом, снося серые головы. Разведчик упал на колени и хохотал.

Тварей становилось все больше. На плече палача появилась первая рана.

Враги теснили их к стене. Разведчик ползал на четвереньках и путался у них под ногами. Пару раз Аноп чуть не упал, споткнувшись об него.

— Похоже, прав ты был, — размахивая клинком, крикнул Барк, — уходить надо!

Аноп стал начитывать внутреннюю молитву, возжигающую, как говорили святые отцы, силу Двух. Ладонь жгло так, будто он возложил ее на раскаленные угли.

Сразу несколько крупных тварей выпрыгнули из толпы и повалили палача на землю, щелкая челюстями.

— Душа моя станет отражением Огня Двух! — яростно закричал Аноп, не понимая, что и зачем он делает.

В этот раз в его ладони вспыхнул ярко-желтый огонек. Сфера озарила окрестности ярким, живым светом, сияя будто маленькое солнце.

Твари отпрянули в животном ужасе.

Стоило беглому священнику навести пульсирующий свет на противника, как тот распадался на куски.

Силы покидали Анопа довольно быстро. Он ощутил, как токи его жизни уходят на поддержание Огня, горящего в его ладони.

Барк стоял перед ним, пребывая в священном трепете. Аноп, чувствуя, что вот-вот лишится чувств, сосредоточил взгляд на сияющей сфере, а затем, что было сил метнул ее в сторону бушевавшей толпы тварей. Сфера расчистила себе путь и исчезла в тумане. Вскоре раздался взрыв, после которого туман съежился и словно бы втянулся сам в себя.

Вокруг раздались одобрительные возгласы сражавшихся легионеров.

Это последнее, что запомнил беглый священнослужитель, падая на землю в полном изнеможении.

— Ну, чего смеешься? — спросил Барк слепого разведчика. Тот повернулся к палачу и удивленно скривил голову. — Поможешь мне его тащить.

 

Милан и Отток в спешке прикрыли двери. Стены храма содрогнулись от очередного взрыва туманной сферы.

— Мне кажется, здесь нам не укрыться, — вытирая грязь со щеки, сказал Милан.

— Что нам делать, юный господин? — на лице евнуха был испуг и удивление. — Я считал, что легионеры нас защитят. Это ведь пограничная стена!

— Это в первую очередь стена, — раздался голос сзади. — Любую стену можно разрушить.

Милан и Отток обернулись. Настоятель храма поднес огонек к тряпке, пропитанной горючей смесью. Факел затрещал и вспыхнул. Стены озарились дрожащим светом.

Мальчишка с удивлением уставился на изображения, которыми был расписан весь храм.

— Ничего себе! Вот это да! Сколько здесь историй! Как жаль, что их не разглядеть в обычные дни.

— Эти истории, мой мальчик, проявляются тогда, когда в них больше всего нуждаются. — Рука священнослужителя легла на плечо мальчика.

— Милан, послушай внимательно. — Священник склонился к нему. — Тебе нужно уходить отсюда. Как доберешься до города, передай это князю, — он протянул мальчишке сверток. – Скажи, что я рекомендовал тебя на служение престолу. В тебе есть старание и отблеск Огня. Пусть духовный совет решает твою судьбу.

— Идемте с нами, — произнес Милан, прикладываясь лбом к ладони.

— Моя история закончится здесь. Я уже стар, и место мое рядом с легионом. Позаботься о нем! — Священнослужитель внимательно посмотрел на евнуха.

— Как прикажете, ваше преосвященство. — Отток склонился лысую голову в знак покорности.

Евнух поддел тяжелый засов. Милан осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Ветер принес запах гари. Твари прорвали оборону и оттеснили легионеров от проемов. Теперь сотни голодных существ наводнили внутренний двор приграничной крепости. В отдельных местах еще кипело сражение, горстки выживших отступали к крепостным стенам.

— Скоро здесь будет небезопасно. Бегите! — Священнослужитель подтолкнул мальчишку и евнуха наружу и сделал благословляющий жест. — Огонь Двух осветит вам путь!

 

Они пересекли площадь и побежали по тракту, ведущему в сторону столицы, располагавшегося на западе. Вскоре Милан заприметил вдалеке силуэт. Дым от пожаров скрывал детали. Мальчик, стараясь не шуметь, догнал идущих по дороге и с радостью в сердце, услышал сбивчивое дыхание. Живые люди.

— А я тебе говорю, перекинь его руку через плечо! Человек ты, или животное? Хватит скакать, как ярморочный пес!

Слепой разведчик прыгал и размахивал руками, отказываясь помогать нести бесчувственного священнослужителя.

— Аноп! — мальчишка выскочил из дымовой пелены и подбежал к бесчувственному мужчине, плетью висевшему на руках у Барка.

Палач вздрогнул от неожиданности, но ношу не выпустил:

— Ты еще кто такой?

— Мы вместе с ним пришли! Мой дедушка нас вывел.

— Ты внук Анка?

— Да! — с гордостью ответил мальчишка, — он сейчас на стенах, сражается с чудовищами. Давайте я вам помогу!

— Постойте, господин! — Отток, наконец, догнал Милана, убежавшего на разведку вперед.

— Нет, малец, ты не выдержишь, тяжелый он. А ну-ка! — Барк кивнул Оттоку.

Евнух встал слева, и они вместе понесли Анопа.

—-Куда путь держите?

— Мне надо к престолу. Настоятель храма просил передать кое-что князю, а потом продолжить путь. Сказал, что там помогут.

— Ну надо же, малец и мне в ту сторону! Ладно, до города дойдем, а там видно будет.

 

Барк и Отток тащили бесчувственного Анопа. Справа шел Милан, а слева прыгал и скакал слепой разведчик, временами что-то выкрикивая. Позади полыхала павшая крепость, в которой гасли последние очаги сопротивления. Огни лампадок гасли один за другим, и в наступающем покрове слышался хищный рев, перебиваемый утробными звуками, чавканьем и хрустом перекусываемых костей.

Впереди стелилась петляющая дорога. Путники шли, стараясь не останавливаться даже чтобы перевести дыхание. Никто из них не оглядывался назад. Солнце, восходившее у западных островов, с трудом просвечивало сквозь клочья тумана. Над их головами разгорался розовый рассвет.