Майя Филатова

Нити прошлого

- Добивайте, - бросил старший инквизитор, - только функции мозга не заденьте. Нам ещё судить этого идиота.

Молодой помощник кивнул и провёл серебристым клинком по лбу еретика, от левого виска к правому, слегка касаясь кожи. В одном месте выступила кровь.

- Отставить! – рявкнул старший так, что помощник чуть не выронил орудие, - что говорит закон про физическое воздействие на подследственных?

- При проведении дознания запрещается какое-либо вмешательство на уровне, отличном от ментального и психического воздействия, - процитировал помощник, и добавил, - кодекс... пять, статья сто... две... пятнадцать?

- Сточетырнадцать. Ладно. Добивайте. И чтоб ни царапины на нем, понятно?

- Так точно!

Погрозив пальцем, старший инквизитор, ведший дело, отошел в сторону, к небольшому столу, заваленному информационными кристаллами и пластинами для их чтения. Сзади раздался вздох – еретик выпустил вытащенные из него младшим инквизитором воспоминания и энерго-информационные следы. Следователь бросил взгляд на золотую пластину солнечного диска в углу и осенил себя Кругом Апри. «Да свершится справедливость во имя Его... Хм. А помощник толковый. Достойно, весьма достойно для начинающего», подумал инквизитор. Вслух же сказал:

- Теперь скидывайте всё в инфокристалл, и идемте. Вы и так возились слишком долго.

Когда выуженная из мыслей и памяти информация была записана в память камня, оба следователя вышли из допросной. Их сменили двое младших братьев – отвязать еретика от кресла, привести в чувство, препроводить в камеру. Следователь же с помощником прошествовали в свой кабинет, чтобы подшить полученное к делу.

Закончив с рутиной, старший инквизитор сказал:

- Что ж, вы неплохо поработали. Теперь у нас есть, что передать в суд. Магистр будет доволен. А я, пожалуй, напишу вам благодарность. Не каждый день такую информацию получаем... Тем более вы только начинаете свой Солнечный путь.

- Служу Империи! – ответил помощник, - спасибо за науку, мэтр Уйнар. Только мне же это не совсем в новинку, на Севере мы...

- Ай, не сравнивайте, - фыркнул Уйнар, - бунтари в колониях и ересь в свете это как пивная баланда в портовом кабаке и вино со «специями» на званом вечере: от одного понос, от другого и сдохнуть можно.

- Кххх... да, вы правы.

Помолчав, помощник вдруг спросил:

- Мэтр Уйнар, скажите, а каким было ваше первое дело в Инквизиции?

- Моё? – Уйнар задумался, - первое... В смысле, своё самостоятельное? Да контрабанда какая-то. А вот первое примечательное, это было дело... Засби. Да. Точно. Засби. И вели мы его вместе с магистром Паприком. Тогда он не был магистром, разумеется, а были мы оба младшими следователями. Недавно выпустились из Академии и были прикомандированы в штат в одном из округов Столицы. Надо сказать, были мы оба горячие да борзые, и чуть не вылетели вон именно из-за этого дела. Запутанное оказалось, весьма. Хотя начиналось всё довольно просто...

...Крупный чиновник министерства Севера был найден мёртвым в своей карете, припаркованной в бедняковском квартале с дурной славой. Но найден не просто мёртвым,а обескровленным. Вся кровь ушла на еретические письмена на стенах этой самой кареты. Я уже плохо помню детали этой безрадостной картины, вспоминается только запах скотобойни, который за время осмотра и работы с вещдоками пропитал все мои вещи – а их у меня в то время было всего-ничего. Поначалу, в целом интересное, дело не предвещало никаких проблем лично для нас... ровно до того момента, как не всплыло не пойми откуда взявшееся завещание Засби. По которому оказалось, что я – именно я – один из его наследников.

- Что это, по-вашему, такое?! – вопил шеф, потрясая бумагами, - Что это такое, говорю?

- Эээ... - Паприк вглядывался в листы в руках шефа, - завещание?

- Не просто завещание! А последнее завещание убиенного Засби! Бумага, которую вы просмотрели! А сбор улик – ваша ответственность!

- Я всё нашёл в кабинете! – оскорбился Паприк (и он имел на это право, как лучший ученик выпуска по работе с уликами), - и завещание там было тоже!

- Да! А это - другое! Последнее! И нашёл его секретарь, свидетель по делу! Нашёл там, где вы осматривали! Молчать! Но главное не это! Главное, что по этому завещанию половина дома, принадлежавшая покойному, отходит некоему Уйнару Юнарли! Знаете такого, а?!

Мы с Паприком переглянулись. Я, конечно, опешил.

- Это какая-то ошибка... - пробормотал я.

- Собственная безопасность разберётся, какая тут ошибка! – зарычал шеф, - а пока вам, брат Уйнар, отстранение от следствия! А вам, брат Паприк, дисциплинарное взыскание! С занесением! Молчать! Всё ясно? А теперь вон отсюда! Занимайтесь текучкой! Оба!

Мы выскочили в коридор, как ошпаренные. Там было тихо и безлюдно – все, кто был свободен, пошёл на слушание по делу Засби, которое было громким, остальные работали.

- Там точно ничего больше не было, - обиженно сказал Паприк, - я всё осмотрел!

Я молчал. Мысли вертелись вокруг зачисления в постоянный штат Столичного отделения Инквизиции - хорошее место с соответствующим окладом и карьерными перспективами. И вокруг моих младших брата и сестры, за которых после смерти родителей я был в ответе. Пособия были, конечно, но основной доход в дом всё равно посылал я.

- Не расстраивайся, Уй, - прервал мои мысли Паприк и хлопнул по плечу, - будешь богатым наследником, чем плохо? А пока...

Тут я немного вспылил. Ну как немного... Выплеснул злость на своего друга, если по-честному. Я злился, что мне отстранение, а ему только выговор. Злился, что он такой жизнерадостный после любой выволочки. Злился, что он один у своих родителей, которые в разы обеспеченней моих, и – главное – живы, и уж конечно, (как я тогда думал), сына без средств не оставят. Мне до сих пор стыдно зато, что ятогда наговорил Паприку. Я будто забыл, что он, как и я, живёт на стипендию прикомандированного следователя, что мы вместе снимаем угол, и не мыслим себе в жизни другого занятия, кроме службы в Инквизиции, хотя и он, и я, вполне могли бы найти себе местечко потеплее.

В общем, я вспылил, и ушёл, оставив друга одного думать о последствиях наложенных на нас наказаний.

Погуляв немного по городу, я успокоился. Но что делать дальше? Снова и снова проигрывая в уме линию следствия, пришёл к выводу, что надо бы осмотреть кабинет убитого мастера Засби ещё раз, поискать, где там могло быть завещание. Конечно, я понимал, что до умения Паприка читать информационные следы мне далеко, но обращаться к нему после всего того, что наговорил, было стыдно, и я решил попытаться всё выяснить самостоятельно.

Но я был отстранён, а значит не имел официального доступа во все места, связанные со следствием. Поэтому проникать в дом убитого пришлось незаконно. Слава Великому Апри, поставленная на тот момент охрана не слишком радела о плотности пространственного щита вокруг дома, и положилась на крепость каменной стены, выходившей в переулок. Зря: там, где щит примыкал к камню, нашлось небольшое туалетное окошко. Поскольку я был тогда юным и поджарым, протиснулся, хоть и не без труда. Оказавшись в доме, я поначалу заплутал в коридорах, но потом сориентировался, и вышел к кабинету.

Аккуратно отворив дверь, зашёл.

И упёрся в дуло скорострела.

- Тьма тебя дери, Уй! – вскричал Паприк, опуская скорострел, - ты чего сюда припёрся?

- То же самое могу спросить! - фыркнул я.

- Дурень, ты же отстранён! Увидит кто – вылетишь! Как ты вообще прошёл-то? Истерику охране устроил?

- В окошко влез, - не стал отпираться я, - хочу пространство посмотреть. Уж очень на подставу похоже.

- Ой, какие мы догадливые! – тут уже фыркнул Паприк, - ты с какого раза экзамен по следам-то сдал? Не боись, я уже всё проверил. Прямо в этом кабинете и написано новое завещание. Срез могу показать, - он помахал инфоножом, - так что шеф теперь утрётся.

Я тогда против воли улыбнулся. Как вы знаете, запись на табельный инфонож была и остаётся одним из прямых доказательств для любого суда. Главное наше орудие при чтении энерго-информационных следов пространства. Тогдашние модели гораздо больше походили на, собственно, нож – это и были, по сути, клинки, обмотанные метапроводниками на рукояти, и с навершием в виде инфокристалла, в который записывались срезы инфополя.

Однако не всё было так просто.

Мимолётная, истерическая обида окончательно прошла.

Но показывать это не хотелось.

- Ууу, Папр, ты, как обычно, самый умный? – поинтересовался я.

- Да что б ты понимал! – вызверился Паприк.

- Дубина ты, вот что я понимаю!

- Это ещё почему?!

Я начал было опять заводиться, но потом просто вздохнул: всё-таки друг беспокоился обо мне. И он действительно отличный следак... но, на тот момент, был никакущий законник.

- Да потому, что по новейшей редакции Регламента, снятие отпечатка поля правомочно в присутствии минимум двух инквизиторов, - наставительно сказал я, - не отстранённых при том, так что я не считаюсь.

- Т-тьма тебя во все дыры...- застонал Паприк, хлопая себя по лбу, - ну конечно, долбанная гильдия адвокатов закон протащила...

- То-то же. Но за участие спасибо. Я бы тут до рассвета возился, - признался я, - а теперь пошли-ка давай домой. Там помозгуем, что твои срезы значат, и что с ними делать дальше... Всё, я в окошко. А ты давай, как пришёл. Встречаемся на углу улицы.

На этом мы разошлись - чтобы снова встретиться и отправиться домой. Там, крепко закрыв дверь нашей комнаты и занавесив окно, мы стали смотреть срезы, которые сделал Паприк. Самый загадочный был таков: в тёмном кабинете на столе стоял светильник с бабочками-светляками. Рядом сидел человек, и медленно писал, царапая пером гербовую бумагу завещания. Лицо человека за столом было темным, будто над ним раскрыли зонтик.

- Вспышку несколько раз делал – не срабатывала, - сказал Паприк, - аж инфонож сбоить стал. Чувствуется, вмешательство в инфополе существенное... Но я уверен, что это будет прямым доказательством твоей непричастности к завещанию. Подделка. Даже жаль, а? Половина домины не каждый день на голову сваливается, скажи?

- Да ну его, это наследство, отписываться перед нашими за него дольше, - хмыкнул я, - но, похоже, нам придётся вести собственное расследование...

- А ты как думал? – засмеялся Паприк, - мы его уже ведём. Сбор улик под носом у шефа и всё такое. Ну ничего. Мы этого мошенника на свет выведем, зуб даю. И будет нам за это зачисление, точно!..

...Мэтр Уйнар замолчал, задумчиво глядя в сторону сейфа в углу. Потом поднял брови, крякнул, покачал головой. Взял себя за подбородок, и хрустнул шеей – привычка с молодости, которая так бесила всех его шефов. А теперь он сам шеф. И травит байки молодому поколению.

- И что, вы и магистр Паприк действительно начали своё расследование в обход приказов начальства? – спросил помощник, против воли вспоминая строгие слова магистра о недопущении нарушения субординации и необходимости знать Устав на зубок.

- Говорю же, борзые были, молодые, - усмехнулся Уйнар, - но наш случай это великое везение, конечно. Мы рисковали всем, буквально. Повторять не стоит. Эх. Так... Ну-ка, где оно...

Уйнар нырнул под стол, повозился, и вынул небольшую бутылку и две маленьких чарки.

- Самый лучший, в Третьей лабе гонят, - подмигнул он, разливая напиток по чаркам.

Молодой инквизитор напротив сидел, выпрямив спину, и старался не слишком пучить глаза. Однажды он пришёл с лёгким перегаром после собственного дня рождения, так мэтр тогда Уйнар покраснел, как поминальная свеча, и отправил помощника в ведомственную столовую, трезветь и помои выносить. А теперь!

- Бери, не стесняйся, - кивнул Уйнар на чарку, и взял свою, - ну, во имя Великого Апри.

- Да святится имя Его.

Уйнар налил ещё. И, баюкая чарку в ладонях, продолжил рассказывать:

- ...следующие дни мы с Паприком усиленно выполняли приказ шефа и занимались обычными, а не особо важными делами. Эту текучку надо было рассортировывать по папкам и подшивать. Меня, помимо прочего, трепала проверками служба собственной безопасности. В то же время, сохранивший полномочия Паприк время от времени ходил в архив вещдоков. Шеф морщился, но разрешения подписывал – Паприк прикрывался необходимостью упорядочить текучку. Однако занимался он там, понятно, не этим, а нашим расследованием. Каждый вечер мы обсуждали, что удалось нарыть. Но многое ускользало от моего взора – Паприк постоянно ходил задумчивым, и явно что-то обмозговывал, не желая делиться, пока не будет уверен в своих версиях.

В архиве же он довольно долго справлялся сам, но неизбежно настал день, когда понадобился напарник.

В хранилище вещдоков пахло рассохшимся деревом, бумагой из водорослей, и кровью.

- Ароматный цветок лируппы – такой же прекрасный, как вы! – Паприк ловко сложил из бумаги очередной цветок и подал его дежурной сестре, ответственной за порядок в архиве, - прошу вас, чашечка чая после дежурства, разве это много?

Сестра строго сдвинула брови, но глаза её смеялись. Но главное, её внимание было полностью поглощено букетом бумажных цветов, которые набитой рукой накрутил перед нею Паприк. Пока они разговаривали, я пробирался в глубину архива. Будь это простая библиотека, я бы просто навесил пространственный щит невидимости, но в нашем хозяйстве, разумеется, от подобных штук стоит сигналка, поэтому красться пришлось, как новобранцу в самоволку, практически ползком.

- Ну что, очередной бастион пал? – спросил я, когда Паприк, наконец, и сам прошёл в архив к нужным полкам.

- Смейся-смейся, мне эту зануду теперь и в самом деле угощать на последние шиши, - отмахнулся Паприк, - и всё равно вряд ли она мне даст... Гм, ладно. Главное, пробрались. Давай, страхуй меня.

Паприк достал с полок толстые тетради с цветами на обложках. Из материалов следствия, пока меня не отстранили, и со слов Паприка, я знал, что там, на дорогой белой бумаге, красивым почерком Анины Засби, вдовы убиенного, было описано, как издевался над ней покойный мастер Засби, как пытался довести до самоубийства, и как она сама решилась его убить. Именно эти дневники были самым веским доказательством обвинения – и одновременно доводом защиты, ведь доказывали самооборону.

А ещё в них были такие подробности преступления, знать которые мог только сам преступник. Как сказал Паприк, именно эти подробности и натолкнули его на мысль о подставе. Ведь тот, кто подделал дневники, подделал и завещание, чтобы отстранить меня – потому, что я был самым искусным ментальным чтецом выпуска, и уже успел зарекомендовать себя в этом статусе. Паприк считал, что я должен был до чего-то докопаться в процессе «чтения» вдовы, которую обвиняли в убийстве, и свидетелей, особенно не нравился ему секретарь убитого, мастер Дайн. Но я, сколько ни вспоминал эти сеансы чтения, никак не мог вычленить что-либо подозрительное. Я догадался, что теперь Паприк решил прочитать информацию сам, влезть в эмоциональные следы Анины Засби, которая писала дневники. Ну или если писала не она, понять, кто.

- Слушай, у тебя тоже нет полномочий работать с этими вещдоками, - поразился я смелости друга, - посмотри на бирки, по параграфу пятнадцать Регламента...

- Да насрать мне на твои параграфы! – взорвался Паприк, - вдову подставили! Так же, как и нас! Тебя, вон, трясут, как курёнка с яйцами! Мне личное дело замарали, шеф докладную пишет! Какое зачисление в штат, мы того и гляди вылетим из служителей Солнечного Закона! Того самого, который ты так хорошо знаешь! А теперь отставить препираться, и давай-ка лучше подстрахуй!

Инфонож крутился, как бешеный. Паприк, тяжело дыша, открывал то одну тетрадь, то другую. Я следил и подстраховывал, чтобы друг не упал в обморок от напряжения. Вот Паприк зарычал, инфонож замелькал, как спица колеса на полном ходу. Искомый образ, висящий в воздухе, начал проявляться. Проявился украшенный цветами будуар, косой свет от уличного фонаря, лампа со светляками... Фигура с затенённым лицом, над которым словно раскрыли черный зонтик...Чётче, четче, четче...

Я едва успел подхватить упавшего без сознания друга. И вдруг услышал, как открылась скрипучая дверь архива, и голос шефа громко произнёс:

- Добрый день, сестра Талия! Не подскажете ли мне...

Дрожащими руками я как мог быстро убрал все разложенные материалы на место. На счастье, шеф разговорился с дежурной. Едва Паприк пришел в себя, я подал ему знак молчать и утянул друга вглубь лабиринта полок. Вовремя: шеф как раз проследовал к вещдокам.

- Странно, очень странно.... Половина написана с типично женскими эмоциями, половина... такое ощущение, что это писал человек с ледяным разумом и полным самообладанием, а не в расстроенных чувствах или аффекте, - через полчаса говорил Паприк, сидя в нашем кабинете, и поглощая тонизирующий чай, - есть ненависть, настоящая, выжигающая внутренности... а страха нет. Хотя по тексту дневников жена должна бояться мужа.

- Экспертиза признала подлинность почерка, - задумался я, - хотя... свет Анина чувствительная дама, когда я её читал, её самообладание ограничивалось внутренней молитвой «Господь Апри, пусть всё это кончится»... Значит, не она писала?

- Не она, - твердо сказал Паприк, - я почти считал, кто... но там защита. И меня вырубило.

- Защита?! Но... неужели она могла поставить защиту?!

- Либо она не так проста, как кажется, либо... писал не человек вообще. Кстати, ты всё помнишь, что я из досье свидетелей скопировал? Отлично. Как ты относишься к прогулке в глубокий загород?

Я, признаться, относился плохо, ибо всю жизнь прожил в городе и любая вылазка «на природу» была для меня мучением. Но Паприк сказал, что хочет посетить родителей мастера Дайна, секретаря убиенного мастера Засби, и во мне разгорелся интерес. Правда, когда я понял, что мы поехали в загородное имение Засби, пришёл в замешательство. Казалось бы, зачем? Согласно брачному контракту, это наследное имение при замужестве Анины перешло в общую собственность супругов, и мастер Засби даже построил там охотничий домик. Но со временем Засби обрюзг, разленился, и перестал ездить в имение. Свет Анина ещё выезжала, но после трагической гибели юного наследника на охоте, перестала приезжать и она. Поместье медленно ветшало, никто туда не ездил уже много лет. Было бы странно искать в нем следы недавнего преступления.

Но дальше – больше. Паприк, едва войдя в дом, предъявил инквизиторский Солнечный знак, и «на основании дорасследования по делу Засби» сказал всем слугам строиться в рядочек. А затем достал комариллу – тогда они были ещё большие, как скорострел, даже отдельную кобуру под них носили...

...Уйнар прервал рассказ и стал громыхать ящиками стола. Потом выложил на его тертую поверхность тушку песчаного комара размером с две ладони, тонкой иглой-жалом и пузатым брюшком.

- Брюшко стеклянное, - сказал Уйнар, постучав ногтем по комару, который отозвался характерным звоном, - не поймать таких теперь.

- Можно? – помощник протянул руку и взвесил старую комариллу в руке, - ого, тяжелая. Неудобно таскать было?

- Ещё как! - усмехнулся Уйнар, - зато какое впечатление производило на любого подозреваемого! Мда. Сегодня их искусственно делают, что, конечно, удобнее, но психологического эффекта такого нет. Мда. Ну так вот, Паприк достал такую точно комариллу, причем с образцом в анализаторе, и начал проверять кровь на принадлежность к образцу у всех, даже у домашних кадаргов. Их ведь тогда ещё в домах держали, и...

- Зверолюди в домах?! – не удержался помощник, перебивая Уйнара, - это ж когда ещё было такое!

- Так и я не мальчик уже, - усмехнулся Уйнар, - да, это было ещё до постановления о содержании кадаргов в отдельных стойлах. И полы, кстати, тогда часто приходилось менять из-за следов их копыт.

- Великий Апри! А рога им хотя бы подрезали?

- Обычно-то да, разумеется. Это сейчас некоторые любители животных пытаются провести закон «ущемления прав», хотя какие права у бывших преступников? Совершил ересь, загремел на Перерождение – перестал быть гражданином. Всё. Ну вот, а у тех кадаргов, у Засби, ничего обрезано не было...

...но Паприк на это внимания не обратил. Его волновало другое.

- Тут точно все слуги? – спросил Паприк у старого управляющего.

Тот с неприязнью посмотрел на нас, и через губу сказал:

- Все.

Я почувствовал, как в нагрудном кармане характерно завибрировал индикатор помех инфополя. Тогда он представлял собой просто пластину дерева кай, и понял: управляющий врёт. Я подал условный знак Паприку.

- Я. Хочу. Осмотреть. Все. Флигели. И. Строения, - сказал Паприк, глядя управляющему прямо в глаза.

- П-прошу вас... - сглотнул управляющий, и пошёл к двери.

Мы вышли на крыльцо. Давно стемнело, прохладный осенний вечер опустился на имение.

- Так, а где у вас тут часовня? – вдруг спросил Паприк.

- Неподалёку от северного флигеля, - ответил управляющий, - но священника у нас давно нет, мы ездим на службы в город...

- Разберёмся, - отрезал Паприк, - показывайте.

Управляющий понуро потрусил налево.

Часовня оказалась недалеко. Она производила унылое впечатление. Строение было старым, даже древним, переделанным ещё из храма Духов. В мерцающем свете фонарей мы имели удовольствие любоваться на затёртые древние барельефы, и, в одном из треугольных приделов, на квадратный алтарь с солнечным диском над ним.

- А что это не колонна пространства с шаром по центру помещения, как положено? – придирчиво спросил Паприк.

- Не имею чести знать, мастер инквизитор, - сказал управляющий, - я нездешний. Я попал сюда, когда мастер Засби женился на свет Анине.

- Понятно... - протянул Паприк, и задумчиво обошел алтарь.

Затем мой друг посмотрел наверх, где через стрельчатые окна косо падал оранжевый свет.

- А фонарь зачем? – фыркнул я, тоже глядя вверх.

- Так это... Кладбище освещаем, мастер инквизитор, - поклонился управляющий, - тут же свет Анина сыночка своего схоронила. Такая трагедия на охоте, такой юный... В фамильном склепе покоится. Вот и освещаем... Чтобы, значить, вечное солнце, вечная жизнь...

Я хмыкнул и прошёлся вдоль алтаря. Осенняя ночь сгущалась, в старом каменном здании было холодно. Паприк всё так же смотрел наверх, морща лоб и хмурясь.

- Мастер Засби ведь строил охотничий домик? - вдруг спросил он, отрываясь от созерцания фонаря.

- Д-домик? Да... Только он это... далековато будет...

- Показывайте, – отрезал Паприк.

Управляющий кисло кивнул.

Минут через двадцать интенсивной ходьбы мы дошли до небольшого одноэтажного дома с мансардой. Лес был безлюден, но в окнах домика горел свет.

- Ну, и кто тут у нас живёт? – сладко спросил Паприк.

- Так это, мастер инквизитор, кадарга, - глухо сказал управляющий, поднимаясь на крыльцо, - кадарага по имени Четвёрка. Просто она старая, её не переписывали в крайний раз. В официальном списке слуг её нет, на дожитии она. Вот я и решил... что вам будет не интересно....

- Нам всё интересно, - отрезал Паприк. – Ну?

Управляющий постучал и, получив ответное мычание, вошёл. Я посмотрел на Паприка с немым вопросом - стучаться к слугам, тем более кадаргам?! Но Паприк только задумчиво кивнул.

- Здравствуй, Четвёрка. К нам пришли из Инквизиции. Пожалуйста, отвечай на все вопросы, - проговорил управляющий и сделал два шага в сторону, - прошу вас.

- Добмувый вечер-му, - произнесла кадарга, - будьте, му, как домуа...

Надо сказать, это был довольно любопытный экземпляр Перерождения. Черты морды кадарги были сглажены и походили на людские. Воловьи глаза располагались выше висков и были прикрыты густой шерстью с проседью, вперёд же смотрели человеческие, и были они удивительно красивого светло-карего цвета, с выделенной радужкой, почти как у полноценных людей. Человеческое тело кадарги было прикрыто не полотняной рубахой кадаргата, а полноценным платьем, пусть и простым, из-под которого виднелись начищенные копыта.

Паприк хмыкнул и подошел к кадарге, которая застыла в полупоклоне. Вынув прибор, он взял у зверолюдины кровь. В глубине брюшка-колбы тут же засветился синий огонёк совпадения.

Паприк хмыкнул ещё раз и повернулся к управляющему:

- Вы свободны.

Управляющий стоял и неотрывно смотрел на кадаргу.

- Вы свободны, - немного повысил голос Паприк, - можете возвращаться в главное здание, мы дорогу найдём.

Зыркнув из-под насупленных бровей, управляющий развернулся и покинул домик, хлопнув дверью чуть громче, чем следовало.

- Выдвинь стул и садись, - сказал Паприк кадарге, и развернулся ко мне, - Ну что ж, Уй, твой выход. Прочитай её, пожалуйста, особенно первые годы после перерождения.

На какой-то миг я решил, что мой друг сошел с ума.

- Что?! Читать кадаргу?! Я на такое не подписывался! Тебе надо, ты и читай! – возмутился я, и добавил, - и вообще, зверолюди свидетелями проходить не могут!

- Во-первых, прекрати истерить, - спокойно сказал Паприк, - во-вторых, кадарги не граждане и, как ты сам лучше меня знаешь, просто объекты собственности. Считай, ты книжку напрокат берёшь. И в-главных, я могу и сам прочитать, но у тебя лучше получится. Я по следам лучший, а ты по мозгам. Сам знаешь. Ну Уй, ну пожалуйста.

Ну что с ним было делать?

- Ладно... Только ты мне можешь объяснить, что происходит?

- Если я прав, то ты сам скоро всё поймёшь, - ответил Паприк и посмотрел в брюшко комариллы, которая по-прежнему ярко светилась, - давай, начинай.

Вздохнув, я встал за спиной кадарги, и положил ладони на её виски. Полуживотное-получеловек задрожало.

- Не-му-надо... мууу... - замычало было оно, но в следующий миг вытянулось и замерло.

Воловьи глаза по бокам головы подёрнулись плёнкой. На этот раз уже Паприк страховал меня на случай непредвиденных обстоятельств, ведь читать зверолюдей не только сложно, но и небезопасно.

И действительно, через некоторое время меня забила дрожь. В мелькании воспоминаний кадарги созревала, наливаясь красным, пространственная петля. Явно артефакт, и явно враждебный, ловушка против вмешательства извне. Я почувствовал дурноту и с трудом удержал контакт. Паприк тут же ментально нырнул в раскрытое над головой кадарги пространство. Недолго думая, вынул инфонож и хотел рассечь петлю, но не тут-то было. Словно почувствовав опасность, петля свернулась и нырнула вглубь одной из картинок – смеющегося малыша, почти-человеческого детёныша...

В следующий миг в лоб кадарги воткнулся дротик охотничьего скорострела.

Поток мыслей прервался. Меня вышвырнуло из пространства чужой памяти, и от инерции я рухнул на пол в нескольких шагах от того места, где стоял. Ментальный и физический удар был такой силы, что вышиб сознание из тела. Не некоторое время я словно «завис» над собой и видел происходящее со стороны.

Через порог домика переступил управляющий.

- Руки, сволочь, - сквозь зубы проговорил он, - руки, чтоб я видел!

Паприк отцепился от стола, за который, видимо, схватился, чтобы не упасть, и поднял руки. Обеспокоенно оглянулся на лежащего меня.

- Что со вторым?

- Эээ... Контужен. Разрушение сопряженного мозга - серьёзное ранение для читающего, - нашёлся Паприк.

- Поделом тебе, щучий потрох, - сплюнул управляющий, - а ты! Давай сюда оружие! На пол и пнуть ко мне! Нож тоже!

Паприк послушно достал табельный скорострел, показал инфонож и опустил на пол.

- Теперь сюда, к камину. Бери масло. Поливай себя. Давай, поливай, ну!

Паприк прошел, куда сказано, и начал медленно поливать себя маслом. Я понял, что друга надо спасть, да и оставаться в ментальном коллапсе в такой обстановке опасно. Я с усилием нырнул вниз, и очнулся в своём теле.

Ушибленный бок болел, в горле першило. Подавив кашель, я слегка пошевелился. Должно быть, Паприк это заметил, потому что сразу же заговорил и пошёл в сторону, так, чтобы еретик отвернулся от меня:

- Эй, болезный, а зачем тебе всё это надо? Напал на представителей закона при исполнении, кадаргу свою любимую убил...

- Я убил?! Это вы убили! Вы! Ваше племя испоганило всю жизнь нашему дорогому мастеру Засби! – заорал управляющий, - подумаешь, Апри вашего не слишком почитал, так что с того? Нет, надо было арестовать, пытать, стращать... невесту на перерождение посылать... несчастная девушка... Из княжны в кадарги... А что с ней у вас делали до казни, а?!

По лицу Паприка промелькнула с трудом подавленная улыбка. Я тоже чуть было не рассмеялся. Действительно, что делают с еретичками в инквизиции? Ещё одна жертва пыток в застенках, да. Хорошо учат в Академии внушать иллюзии боли, ой хорошо.

Но еретик, видимо, заметил веселье Паприка.

- Смейся, смейся, жёваный крот! Маслице-то подливай! Всё долил? А теперь бери полено и поджигайся! Поджигай патлы свои, тебе говорит! На своей шкуре узнаешь, что такое Солнечный костёр!

- Прошу заметить, я это не узнаю, поскольку здесь нет ни линзы, ни солнца, - ответил Паприк и сделал ещё несколько шагов в сторону, - и вообще Великий Апри сейчас под горизонтом...

Пока друг умело отвлекал внимание на себя, я поднялся на корточки и вынул табельный скорострел.

- Умничаешь, да? Куда пошёл?! А ну стоять! – управляющий окончательно развернулся следом за Паприком, - лезь в камин, говорят тебе!

- Хорошо - хорошо, вы только не волнуйтесь, это вредно для здоровья...

- Чего-о?! О здоровье моём беспокоишься? О своём подумай! Давай, к огоньку побли-ж-ах...

Еретик скрючился, и упал на колени, затем на четвереньки. Из плеча со стороны спины и из икры торчали дротики. Я поднялся, всё ещё сжимая скорострел.

- Долго же ты очухивался, - сказал Паприк, отходя от камина.

- Не стоит благодарности, - ответил я и подошёл к еретику.

Тот корчился на полу: перед выстрелом я хорошенько прицелился, и попал в болевые точки.

- Ну что, сейчас читать его, как думаешь? – проговорил я, склоняясь над телом.

- Брось, - поморщился Паприк, - вроде перекинуться... не должен... Здравствуйте, шеф.

Я буквально подскочил, оглядываясь.

В дверь, и правда, входил шеф, собственной персоной. В безукоризненно выглаженной форме, как всегда. И с дергающимся глазом, что предвещало неприятности любому встречному. За его спиной просматривались несколько боевых инквизиторов.

- Свидетель не перекинется? Оч-чень хорошо, - прошипел шеф, подходя к корчащемуся еретику, - а теперь потрудитесь объяснить, что здесь происходит! Брат Паприк? Что это за писульку вы мне оставили?! «Приезжайте в имение Засби, охотничий коттедж. Срочное дело». С девками своими перепутали?!

- Доброго вечера, шеф, - с достоинством ответил Паприк, пытаясь заправить масляные сосульки волос за уши, - дело в том, что я раскрыл дело Засби.

И замолчал, давая шефу почувствовать торжественность момента.

Шеф не оценил.

- И что же вы такого напридумывали, младший следователь Паприк, до чего не смогли додуматься ваши старшие коллеги, м? – сквозь зубы проговорил шеф.

Теперь у него дернулся не только глаз, но и щека, там, где её пересекал старый шрам.

- Мастера Засби убил его собственный секретарь, мастер Дайн, который на самом деле внебрачный сын Засби, - спокойно ответил Паприк с таким видом, словно говорил тост на вечеринке, - Но не просто внебрачный сын, а сын от кадарги. Вот этой самой, которая лежит сейчас с дротиком во лбу. Кадарга эта была невестой Засби, которую когда-то осудили за ересь, и отправили на перерождение. Засби её любил всю жизнь, даже полуживотным. Нашел, выкупил, поселил у себя. Сотворил ересь, и произвёл на свет Дайна. Ребёнок жил с матерью здесь, в имении, под прикрытием управляющего, - Паприк посмотрел вниз и пнул еретика, - полагаю, Засби навещал, содержал и ухаживал до поры, пока не появился законный, человеческий наследник от свет Анины. После этого Засби сбагрил Дайна к еретикам в ближайший городок. Дайн был не слишком взрослым по меркам людей, но звериная кровь придала ему сообразительности не по годам. Он всё запомнил, и как отец сначала был ласков, и как отрёкся от него, и мальч... в смысле, детёныш, посвятил свою жизнь мести. Как видите, удалось. Вообще он талантливая скотина, видели, сколько еретических значков запомнил, всю карету изрисовал! И даже изучил наши методы, смог ментальные следы подделывать. И почерки, конечно. Он и подделал дневники вдовы. И завещание, кстати, тоже.

Паприк замолк и улыбнулся.

Красный, как закатное солнце, шеф выговорил:

- Тьма вас раздери, брат Паприк... Наплели вы прекрасную историю, но улики и доказательства где?! Без доказательств с тарвольским билетом вылетите! Оба! – и он зыркнул на меня так, что захотелось испариться.

- Всё здесь, шеф, - скучно ответил Паприк, передавая свой инфонож и инфокристаллы со срезами, - всё здесь. А главное, прочитайте этого клоуна, - Паприк ещё раз пнул управляющего, - и не забудьте взять материалы по чтению кадарги у Уйнара, он в этом лучший, вы же знаете. Проверяйте. А я пошёл мыть голову.

...Уйнар замолчал и, выпятив губу, прицокнул языком.

- Вот и всё, в принципе. Но, конечно, до сих пор загадка для меня, почему шеф, не смотря на свою солдафонскую дисциплину, не отправил нас под трибунал. Просто направил служить в разные округа Империи. Так что нам повезло... Либо мы его не понимали до конца, либо он всё-таки видел потенциал – в первую очередь, конечно, в Паприке. Нашем дорогом магистре Паприке, да...

- Спасибо вам за рассказ! – сказал помощник, - я, помнится, читал про что-то такое в прецедентах по скрещиванию кадаргов с людьми, но не знал, что тут было целое дело! И что вы с магистром Паприком раскрыли его!

- Обращайся, - хмыкнул Уйнар, и поднял чарку, - твое здоровье, молодое поколение.

Выпив, Уйнар поднялся с кресла, потягивая ноги. Помощник вскочил следом.

- Ну что, идемте? – деловито сказал Уйнар, поглядев на часы, - у нас с вами ещё много работы...


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...