Представление началось и продолжалось точно так, как это было многие сотни раз. В голове у Джеральда давно уже смешались в единую бурую массу бесчисленные городки и деревеньки Восточного Королевства, по которому он вот уже тридцать два года колесил вместе с труппой таких же скверных актеров. Так уж вышло, что ничего, кроме как паясничать на сцене перед непритязательными селянами он не умел, разве что научился гнать сивуху из лимонной травы, которая росла вдоль каждой дороги. Пойло выходило таким отвратительным, что никому бы и в голову не пришло на него позариться, и Джеральд всегда был спокоен за свои запасы. Сегодня он уже неоднократно приложился к ним, поэтому чувствовал внутри бодрость и воодушевление, выражавшиеся столь явно, что маэстро бродячего театра «Душа комедианта», Говард Гло, уже неоднократно грозил кулаком из-за кулис. Но сейчас Джеральд был на сцене, и посему недосягаем. Облаченный в черный плащ и шляпу, он расхаживал перед бумажным камином, изображая ярость к слуге, что примостился у него ног.

- Нерасторопен стал ты, стар и некрасив! Стыжусь господ я знатных приглашать на пир, где повар хром и трясцею мучим!

При этих словах Джеральд не без удовольствия наподдал бутафорским кнутом Рафу, игравшему слугу. История их взаимной неприязни длилась уже столь давно, что никто не помнил, с чего все началось. Возможно, дело было в заносчивости Джерри. Он считал Рафа неотесанным мужланом, которому не место на подмостках даже такого жалкого театра. Раф был действительно простоват и не очень красив, ведь в его жилах текла кровь горных гномов. Он в свою очередь считал Джеральда никчемным пустобрехом и всегда презрительно сплевывал, когда Говард Гло нахваливал актерское дарование его недруга. Однако в глубине души Раф сам восхищался способностью «первой скрипки» театра перевоплощаться и, конечно же, мучился завистью.

Сегодняшнее представление стало настоящим испытанием для потомка гномов, поскольку Джеральд успел подменить воду в сценическом кувшине своей гнусной настойкой. Сначала он еще прилежно изображал, что обгладывает деревянный окорок, но затем в его руке прочно утвердился кубок. Кнутом же он не забывал почем зря охаживать Рафа, который, наконец, рассвирепел настолько, что шепотом поклялся Джеральду, что проломит ему голову, как только пьеса закончится.

Это обещание несколько отрезвило забулдыжку, поэтому при первых звуках колокольчика, призывающего публику на выход, Джерри трусливо улизнул за кулисы и бросился вон с рыночной площади. На его счастье уже стемнело, поэтому взбешенный Раф ограничился только громкими угрозами вслед. Убедившись, что опасность миновала, Джеральд легкомысленно отправился на поиски приключений к ближайшей таверне. Найденных в карманах медяков хватило на пару стаканов местного самогона, далее хозяин заведения утратил всякое дружелюбие и хотел выставить актера на улицу.

- Постой, друг, я хочу занять какие-нибудь скромные апра... пара... апартаменты до утра, - взмолился заплетающимся языком Джерри. – Денег у меня больше нет... Есть отличная шляпа, мы называем ее «Мать четырех ролей»...

Окинув головной убор тяжелым скептическим взглядом, трактирщик указал на покосившуюся дверь в самом дальнем углу залы.

- Прошлой ночью здесь валялся такой же сумасшедший, как и ты. Уберешься на рассвете.

В столь любезно предложенной новому постояльцу комнате не было ничего, кроме жалкого соломенного тюфяка на полу, однако Джеральд был рад и этому. Завалившись на бок, он вдруг почувствовал, что в его хребет упирается что-то твердое. Это была странная книга в кожаном переплете, спрятанная под лежанку. Не задумываясь ни о чем, актер засунул ее в карман плаща и спустя минуту уже крепко спал, перемежая храп с небольшими отрыжками.

 

Сказать, что пробуждение было худшим за последний месяц, значит, ничего не сказать. Из приятных объятий сна Джеральда вырвал весьма болезненный удар по ребрам.

- Проваливай, чертов паяц, - хозяин таверны красовался в поварском колпаке и был настроен заняться утренней выпечкой, поэтому на вежливость времени у него не оставалось.

- И вам не хворать, - огрызнулся сонный актер. Он мечтал поскорее добраться до родимой телеги, где можно было проспать еще несколько часов. Однако у становища театра его уже поджидали все без исключения участники труппы.

- А вот и он, наш великолепный Джерри, - язвительно воскликнул Говард Гло, вскинув руки, а то мы уж хотели послать за тобой в единственный здешний кабак. Хорошо ли ты выспалась, сволочь?

- Если вас всех это интересует, я был мучим совестью до восхода, продолжая страдать и сейчас.

- Свою, а точнее нашу общую шляпу, часть сценического гардероба, ты наверное сожрал с досады? – продолжал Гло, принимая из чужих рук кружку дымящегося чая. – Ты уж точно не заложил ее кабатчику, ты же не какой-нибудь взбалмошный пьяница, да?

Джерри на мгновение задумался, как выкрутиться, а затем его озарило.

- Шляпа разошлась от старости, провались я на этом месте. Этой шляпе было почти двадцать два года. Я сменял ее на очень живописную книгу, только погляди на эту красоту!

Джерри достал из-за пазухи свою ночную находку и протянул Гло. Тот повертел ее в руках и небрежно швырнул в ящик с реквизитом.

- Дурак, ты Джерри, тебя снова обули. Но у нас нет времени разбираться с твоими выходками. Завтра у нас самое важное представление сезона, и я хочу, чтобы все мы хорошенько поработали. Включая и тебя, болван.

Говард был уже достаточно стар и философски относился к тем невзгодам, которые, словно из рога изобилия валились на его передвижной балаган. Он давно махнул рукой на бесконечные распри актеров, пренебрежение публики и вечную нехватку денег. Но сегодня он был впервые за несколько лет взволнован. В столице было неспокойно, и король, желая отвлечь подданных, объявил состязание актерских трупп, пообещав в награду победителю право бесплатной и бессрочной аренды нового театра. Театр этот был построен искусными плотниками, приглашенными из-за моря, сцена в нем умела вращаться вокруг своей оси, а занавес, по слухам, шили целый год двадцать королевских портних. Обосноваться здесь значило обеспечить себе безбедное существование до конца дней.

Театральный фестиваль подходил к завершительному седьмому дню, и следовало поторопиться, так как король посещал только по два представления за день.

Репертуар «Души комедианта» был невелик, так что долго выбирать не пришлось. Гло принял решение показать трагедию «Чернокнижник», повествующую о неудачливом некроманте, что с помощью заклинаний сотворил такое чудовище, что не смог с ним справиться и пал жертвой самонадеянности. У крестьян этот сюжет был непопулярен, они предпочитали надрывать животы от хохота, наблюдая, как муж-рогоносец избивает дубиной любовника своей развратной жены. В столице публика отличалась большей утонченностью, и ломать перед ней дешевую комедию значило потерять зрителей еще до антракта.

Теперь предстояло распределить роли, что означало неизбежные ссоры между актерами, каждый из которых считал свое мастерство недооцененным.

- Чернокнижником у нас будет трезвый и выучивший текст Джерри, - с тяжелым вздохом начал Гло.

- Кто бы сомневался, - огрызнулся Раф, раздраженно оправляя мятые рукава. Остальные молча ждали распределения вторых ролей.

- Невеста чернокнижника, Элида – Виолант.

Долговязый эльф отбросил в сторону гребень, которым вычесывал из шевелюры соломенную труху.

- Почему я опять должен изображать из себя придурошную бабу? С этой ролью отлично справится Сандра... или у нас не хватит пудры?

Сандра, страдающая от угрей на лице толстуха, злобно отбросила в сторону деревянную ложку, которой мешала что-то в тазу.

- Еще вчера ты, эльфийский поганец, жрал мои пироги, а сейчас этим же самым змеиным ртом...

- Мне хочется размозжить каждому из вас его бесполезную голову! - взревел Гло. – Сандра будет готовить мизансцены, это она умеет лучше всего. Раф управляет чудовищем, Лигво и Сэм – горожане, Лу – бургомистр, Дион – стражник. Семь чертовых сезонов мы ставили эту пьесу, и каждый раз вы устраивали скандал. Готовьте Джека-Тушку и приводите в порядок тряпье! Разговор окончен.

С недовольным бурчанием труппа разбрелась в разные стороны. Раф полез доставать с крыши фургона Джека – плохо справленного деревянного болвана с человеческий рост. Его огромные челюсти были оснащены скрипучими ржавыми пружинами, поэтому нелепо болтались при каждом движении чучела. Джек умел убедительно шевелить руками и ногами, управляясь актером, что прятался сзади. Обычно этим актером был Раф, обладающий мускулистыми руками и хриплым голосом.

Эльф Виолант с ненавистью доставал из сундука надувную женскую грудь на ремнях, Сандра кромсала ножом коренья для супа, здоровяк Дион разглаживал огромной ручищей мятые страницы пьесы. Все были при деле, один только Джеральд протяжно храпел в своем фургоне. Не проснулся он и к обеду, и даже когда передвижной театр снялся с места и медленно пополз по дороге к виднеющимся вдали белым башенкам главного города королевства.

Сон оставил его только к полуночи, когда «Душа комедианта» оказалась перед самыми городскими воротами. Пока мрачный усатый стражник с факелом бегло осматривал театральный караван, Джерри сидел на облучке и наблюдал, как Гло оживленно беседовал с Буйком, их антрепренером, который прибыл в столицу несколькими днями ранее и должен был утрясти все вопросы с выступлением. Буек носил свое прозвище из-за необычайно большой головы, которая так сильно выделялась на его полутораметровом тельце, что ему вернее было бы играть в спектаклях, а не организовывать их. Однако природа, наградив его отлично подвешенным языком, дала в придаток жуткую боязнь публики.

- Мы выступаем последними, - пищал Буек, размахивая короткими ручками, - в аккурат через полчаса после того, как королю подадут послеобеденный десерт. В полдень нас допустят в театр, в два часа прозвенит первый звонок.

- Чертовски мало времени, - сокрушенно покачал головой Гло, - пожалуй, нужно было целиком сосредоточиться на репетициях.

- Зато мы собрали сливки со всех ярмарок солнцестояния, пока остальные кисли в столице, - задорно хохотнул Буек, - за этот месяц нас освистали не больше пяти раз, когда такое было! Ворота откроют на рассвете, но я советовал бы выдвинуться в город , как отрепетируете. Площадь перед театром сейчас сильно запружена, все труппы набились в город со своими проклятыми телегами, не продохнуть. Покидайте все, что нужно в одну телегу и езжайте. Я буду ждать там.

Когда антрепренер ушел, Говард, засунув руки в карманы, некоторое время задумчиво глядел на луну, а затем повернулся к Джеральду.

- Я знаю, что ты пропил хорошую шляпу, но также я знаю, что твое прекрасное воображение все еще при тебе. Представь себе другую жизнь, Джерри. Представь себе твой театр. Не жалкий помост среди нагромождений выставленной на продажу репы, где воняет навозом и приходится перекрикивать продавцов скотины. Сцену, настоящую сцену, Джерри, и настоящую публику.

Актер ничего не ответил, но Гло понял, что его слова не остались без внимания. Перед тем, как забраться обратно в свой фургон, он еще раз обернулся.

- Свой театр, Джерри, свой театр!

 

Едва полоса горизонта намекнула на приближающийся рассвет, хриплый рожок оповестил о том, что труппе пора немедленно просыпаться. Дальнейшие несколько часов были посвящены торопливой репетиции, которая оставила Гло крайне неудовлетворенным.

- Чувствую, Буйку опять придется вам суфлировать, болваны. Я мог выпустить на сцену одного Джека, и он запинался бы меньше, чем любой из вас. Я иногда думаю, что мне стоит просто нанять плотника, и он выстругает целую гору таких же истуканов, как вы, только не придется делиться с вами выручкой, которую вы не заслуживаете. Король с большим удовольствием посмотрел бы на вереницу грязных тролльих задниц, чем на вашу бездарную мимику. В следующий раз, когда крестьяне начнут закидывать вас гнилыми овощами, я точно буду среди них, и ни одна из ваших мерзких рож не сможет увернуться.

Поток проклятий из глотки Говарда был неотъемлемой частью повседневной жизни «Души комедианта», поэтому актеры не обращали на ругань никакого внимания. Худо-бедно весь нужный реквизит был нагроможден в одну из крытых телег, и труппа, наконец, пробралась внутрь городских стен. Фестивальная площадь, как и предупреждал Буек, превратилась в выставку фургонов, разве что оставили широкий проезд для королевского экипажа. Нарядные горожане целыми семьями уже подтягивались к лоткам со сладостями, и Сандра недовольно хмурилась. Целую ночь она выпекала печенья с предсказаниями, и теперь боялась, что спрос на них в антракте будет не так велик. Остальным же не терпелось посмотреть, что наворотили те самые заморские плотники.

Увиденное превзошло все самые смелые ожидания. Театр был великолепен настолько, что бродячим ярмарочным паяцам захотелось немедленно съежиться, превратиться в серый пепел и исчезнуть, чтобы не марать своим присутствием столь возвышенное место. Пока они, раззявив рты, глазели на лепнины, балясины и пилястры, Гло выслушивал наставления от королевского управляющего, чопорного старика в парике белоснежной седины.

- Прошу обратить особенное внимание на недопустимость порчи паркета и обивки стен, и особенно занавеса. У нас категорически не приветствуется использование шутих или магии огня. Во время представления разрешено использовать только оптические или световые эффекты, если они не требуют возжигания пламени. Если же возжигание пламени сценически необходимо, следует использовать крытый фонарь, имеющий задвижку. При отсутствии такого фонаря или его непредусмотренной поломки...

- Дружище, мы прочли все эти правила еще позавчера, - нетерпеливо прервал его Джерри. – Лучше бы тебе занять самое пригожее место в зале и запастись дюжиной платков. Следующие два часа придется рыдать в голос, обещаю.

Старик высокомерно сжал губы.

- И запомните, публике запрещено продавать что бы то ни было, включая сувениры, - добавил он и с достоинством удалился.

Гло с досадой бросил взгляд на коробку с петардами и корзину, в которой были уложены печенья.

- Уберите это с глаз долой и расставляйте реквизит. Напомню, на первой сцене у нас подвал некроманта, на второй главная зала, на третьей рыночная площадь. Ничего не перепутайте, чтобы не было, как в прошлый раз, когда у вас некромант принимал гостей на фоне площадных бочек. Шевелитесь, у нас почти не осталось времени. А ты, Раф, иди за мной.

Убедившись, что Джеральд далеко, Гло заговорщицки подмигнул Рафу.

- Помнишь, о чем мы говорили вчера. Не дай ему напиться, следи за ним, как следили бы за младенцем в комнате, полной булавок. Увидишь, куда он прячет свое пойло, ты знаешь, что делать. Только не выливай в кадки с цветами.

- Еще я могу намять ему бока, - сказал Раф. – Я даже могу дать ему в глаз так, что никто не заметит.

- Не надо, - ответил Гло, - будем действовать тоньше.

- Тоньше так тоньше, - пожал плечами Раф и отправился искать Джерри. Тот помогал Сандре оформлять первую сцену, изображающую мрачный подвал, где некромант должен был оживить своего монстра. Они уже поставили посередине шаткий пюпитр и положили на него найденную Джеральдом старую книгу. Сандра сказала, что она прекрасно подходит на роль талмуда страшных заклинаний. Раф под предлогом полистать ее страницы, незаметно просунул руку внутрь пюпитра и нащупал там пузатую бутылку.

Вот ты и попался, пропойца, злорадно усмехнулся он про себя, дождался, пока остальные ненадолго отвернулись, сунул бутыль за пазуху и был таков. Взгляд его упал на груду сваленного реквизита, среди которого валялись большие меха для дыма. Недолго думая, Раф вылил туда едко пахнущую настойку, а бутылку отнес Гло, как свидетельство выполненной задачи. Но тому было уже не до всего. До звонка оставалось несколько минут, актеры, словно мыши, носились за кулисами, а зал уже заполнила разношерстная публика. Правитель был уже в холле, одаривая кислыми улыбками подданных, он спешил скорее погрузить тучное тело в кресло королевской ложи.

- Что там у нас? Трагедия? Опять? – с недовольной миной поинтересовался он у старшего советника, когда его царское седалище, поерзав, наконец, обнаружило самое удобное расположение.

- Опять чернокнижник, ваше величество. Придется ознакомиться в новом исполнении.

- Что, в третий раз? Я не переживу этой пытки!

- Это последний спектакль, ваше величество. Вы можете просто подремать, я прикажу позвать человека с опахалом.

- К черту эти веники над головой. Разбудишь меня через полчаса, скажешь, королю достаточно и этого, чтобы вынести решение. Я угробил неделю жизни на этот ничтожный сброд, и теперь думаю, что проще было поколотить палками всех недовольных, а не развлекать их за свой счет с помощью площадных недоумков.

Пока король недовольно ворчал у себя в кресле, где-то под сценой Говард Гло шипя от ярости душил обеими руками Буйка.

- Почему ты, яйцеголовое недоразумение, только сейчас говоришь мне, что мы третьи, кто показывает «Чернокнижника»? Третьи?

- Я не знал! – верещал Буек, выпучив глаза от натуги, - у меня было полно других дел.

- Но ты же расклеивал наши афиши, кретин! Ты же всегда вешаешь их поверх чужих!

- Я не читал те афиши, не читал!

- А я с удовольствием прочту твой короткий некролог, когда твое тощее куриное горло...

Дальнейшие слова прервал продолжительный раскатистый звонок. Представление начиналось, и Гло пинком отправил Буйка к его месту в суфлерской будке, а сам бросился в последний раз проверить сцену. Все было готово к началу. Джеральд стоял наготове у стола с ретортами, Джек со своим обычным тупым выражением деревянного лица громоздился в углу, а за ним, накрытый темной тканью, скрючился Раф. Его руки уже лежали на управляющих куклой прутах.

Последний звонок возвестил, что действо начинается, огромный занавес взмыл вверх, и под звуки жидких рукоплесканий Джерри начал монолог главного героя.

- Немало лет я положил на поиск сих чудес,

Травы собрал среди могил и обошел весь лес.

Под гром и треск ночной грозы,

Я в череп бешеной козы

Отвар лию и магию

Произношу с бумаги я.

При этих словах «некромант» картинно распахнул книгу, лежащую на пюпитре, и стал наобум зачитывать из нее абракадабру, выведенную старинными буквами.

- Орбу нарду марбу велибре крибле гбом!

И все в таком же духе. Публика не без уныния взирала на эти бессвязные выкрики, сплевывая в кулак припасенные орешки и семечки.

Внезапно огромная кукла заметно пошевелилась, и Джерри нахмурился, так как Раф начал слишком рано дергать за свои веревки. После произнесения заклинания некромант должен был окропить чудовище кровью (сиречь свекольным соком) и потом еще несколько минут рассуждать на философские темы. Вот и Буек озабоченно зашелестел страницами пьесы под полом. Однако не успел Джерри хоть сколько-нибудь осмыслить, что происходит, как вдруг Джек вскочил на ноги, буквально вырвавшись из рук растерянного кукловода.

- Кто здесь побеспокоил меня, Абунахдода, пожирателя душ? – взревел он на весь зал, неистово болтая челюстями. Король, уже было задремавший в своей ложе, чуть не опрокинулся назад от неожиданности, и теперь оголтело водил совиными глазами.

- Откуда у тебя эта книга, смертная козявка! – кукла угрожающе надвигалась на оцепеневшего Джеральда, который от ужаса перестал ощущать свое тело. Он как во сне смотрел на Рафа, что на четвереньках уползал в суфлерскую будку к Буйку.

- Господи, какая дешевая буффонада, - с раздражением заметил король советнику. – Явный недостаток таланта они возмещают ужасными воплями.

За кулисами же царило всеобщее смятение.

- Что это за дерьмо? – шепотом кричал Гло, вцепившись в Сандру.

- Это все книга! Книга! – суетился рядом эльф в женском платье. Он слишком переусердствовал с величиной накладного бюста, и поэтому чуть не сшиб им с ног остальных. – Этот идиот прочел какое-то настоящее заклинание! Я слышал про такие от своей бабки.

- Это кошмар, крах, конец! Придумайте что-нибудь! Подите на сцену, свяжите это чучело! Нас поставят к позорному столбу!

Откуда-то сзади прибежал всклокоченный Раф.

- Какая-то чертовщина, Джек теперь живой!

- Да неужто? – злобно ощерился Гло, - а я уж думал, это ты слишком тщательно репетировал.

- Джерри призвал какую-то дрянь из иного мира, это точно, - наседал бюстом эльф, - надо что-то сделать с куклой, и тогда оно уйдет обратно.

Говард посмотрел на сцену, где Джеральд пятился назад от взбесившегося Джека, который зажал его в угол. Несчастный актер швырял в куклу склянками, но та отбрасывала их, усеивая все вокруг осколками стекла.

- А неплохо играет этот, который в деревянном костюме, - король тщетно пытался подкрутить театральный бинокль, - такая злоба в голосе. А второй-то гляди, будто действительно напуган до полусмерти. Выпили наверное перед спектаклем, мерзавцы.

Тем временем труппа уже собралась за сценой в полном составе, и каждый предлагал свой собственный план действий, где ему отводилась роль наблюдателя. Первым не выдержал эльф.

- Пока вы здесь спорите, Джерри не поздоровится! Кто со мной, тот за мной!

Схватив из рук Диона бутафорскую пику стражника, он выскочил на сцену. Публика заметно оживилась при виде истошно верещащей «дамы» в черном, которая, размахивая оружием, принялась метаться туда-обратно.

- А невеста-то боевая, - выкрикнул кто-то из зала, и простолюдины зашлись хохотом.

- А этот-то демон, это теща наверное!

Зрители загудели от восторга. Комедиантам же было не до шуток. Рассвирепевший демон, которому было крайне неуютно в теле скрипящего чучела, вырвал из рук эльфа пику и сломал ее об колено. Виолант, заметивший, что кроме него никто больше не осмелился прийти на помощь Джерри, не выдержал и обратился в позорное бегство. При этом его накладная грудь развалилась и поползла вниз к животу.

- Сиську! Сиську потеряла! – гоготал народ, хлопая себя по ляжкам. Не выдержал даже король.

- Да это же пародия! – воскликнул он. – Пародия на эту дурацкую драму. Экие затевалы! Грубо, конечно, но смешно!

Говард Гло не слышал этих слов, и в голове у него словно метались сотни обалдевших белок. Он уже видел, как палач швыряет его в сырое подземелье на съеденье к вшам и крысам.

- Придумал! – вдруг закричал Раф, - у нас же есть петарды! Дион, помоги мне притащить коробку!

Вместе они приволокли короб с пиротехникой, но тут выяснилось, что у них нет огня, чтобы ее зажечь. Джерри тем временем продолжал бегать от чучела, которое отрезало все пути отступления за кулисы.

- А что если подсунуть этой твари печенье? – придумала Сандра. – Печенье наверняка вкуснее Джерри.

- Эта штука жрет души, а у печенья нет души, - помотал головой эльф.

- У всего, что я готовлю есть душа, - фыркнула Сандра, - по крайней мере, мы попробуем спасти Джерри.

Она схватила корзину с печеньем и, что есть силы, пустила ее по полу к ногам монстра, но тот не обратил на выпечку никакого внимания. Он уже почти добрался до того, кто посмел призвать его, да еще так коряво. Джеральд отбивался от Абунахдода пятками и верещал, как свинья, и его соратники по ремеслу, наконец, не выдержали.

- Да гори оно все! Джерри один из нас, а мы трусливо трясемся за свои жалкие шкуры! – Гло сжал кулаки. – Нас тут целая куча, а мы не можем надрать зад сумасбродной коряге!

К вящему восторгу зрителей вся труппа, наконец, высыпала на сцену, вооружившись всем, что подвернулось под руку.

- Огня! Дайте огня! – орал Раф в зал, пока один из крестьян под ободряющее улюлюканье не подал ему кресало. Пока труппа изо всей силы колошматила Абунахдода по осиновой заднице, Раф тщетно старался выбить искру, но когда у него ничего не вышло, то с досады швырнул кресало об пол. Он сделал это с такой силой, что кресало сверкнуло, и в тот же момент у одной из петард с шипением загорелся пусковой шнур. Бах! Бабах! От огненного шоу у всех зарябило в глазах. Шутихи летали, подскакивали и грохотали, и последняя из них улетела аккурат в корзину с печеньем. Бух! Зал осыпало сладостями, и публика неистовствовала от восторга.

Наши герои тем временем были объяты отчаянием. Они швыряли в демона все подряд, но ничего не помогало. Абунахдод был очень зол, а еще он сумел окончательно овладеть телом куклы, и ему очень понравились ее челюсти.

- Я сожру тебя, сожру, сожру! – ревел он, нависая над Джеральдом, перед глазами которого промелькнула вся его жалкая жизнь. «Почему я был такой мелочен и высокомерен» - думал он, «как я мог поступать так с теми, кто делил со мной все невзгоды нищих странствий. Я подводил их, пропивал их вещи, высмеивал. Но теперь, когда мне стыдно, нет ни единого шанса исправить все содеянное. Прощай, жизнь! Прощайте, друзья!»

С этими мыслями он уже собрался было умереть, и даже закрыл глаза, когда торжествующее рычание демона вдруг сменилось жалобным воем, да таким, что заложило уши. А потом чучело вдруг с грохотом повалилось на пол и застыло, недвижимое. Из его пасти растекалась по полу странная, дурно пахнущая кровь.

Несколько секунд в театре стояла гробовая тишина, а потом публика вдруг разразилась такими криками и овациями, каких не было даже при рождении королевского наследника. В царской ложе раздавалось всхлипывание, король утирал глаза шелковым платком и повторял – мерзавцы, какие прекрасные мерзавцы. Выпороть за то, что нарушили все правила и дать главную награду.

Актеры же словно не замечали, что творилось вокруг.

- Что случилось, почему он умер? – ошалело спросил Гло.

- Его убила эта штука для дыма, - сказал эльф. – Я сам видел.

Оказалось, что когда демон размахивал деревянными ручищами, он задел одну из веревок, которая сдерживала мешок с песком, противовес для поднятия и опускания занавеса. Мешок с силой обрушился на мехи для дыма, в которые Раф вылил травяную настойку Джеральда, и струя этой непригодной для нормального желудка дряни ударила прямиком Абунахдоду в пасть. Судя по всему, рецепт Джерри демону смертельно не понравился.

- Добрая выпивка изгонит любое зло, сказал позже неудачливый некромант. Но до этого произошло еще немного незначительных на фоне всего произошедшего событий. После того, как демон пал, актеры перепугались, что им придется отвечать за разрушения в театре и ловко улизнули из города, так и не узнав, что невольно стали победителями фестиваля. Однако, будь мы всевидящими богами, то знали бы, что оседлая жизнь в столице не принесла бы счастья ни Гло, ни его труппе. Уж слишком они любили путешествовать, а теперь появился прекрасный повод посмотреть другие королевства.

Джерри, конечно, остался тем, кем был, но уже не мог скрывать, что на самом деле любит всех, и Гло, и Рафа, и даже Джека, которому простили всего помутнение и он снова занял свое уютное местечко на крыше фургона, открытое всем ветрам.

Злосчастная книга, затерявшаяся во время суматохи, так и канула в неизвестном направлении. Чья она была на самом деле, и куда делся ее прежний владелец, остается только гадать у камина с кружечкой хорошего вина. Не такого, как у Джерри, конечно.