Вечерние новости

 

Глава 1

 

И когда Белое Руно увидел Тех, Кто Выходит Из Леса, он скомандовал своим бойцам: "Занимай круговую оборону!". Все боеспособные самцы выстроились в ровный круг, угрожающе выставив вперед рога. Самки и ягнята остались в середине, надежно закрытые кольцом из могучих спин, острых копыт и грозных рогов. Те, Кто Выходит Из Леса несколько кидались на круг в попытках прорвать оборону, но лишь поплатились множеством ран и ушибов, и в страхе бежали обратно в лес...

 

- Эй, Сломанный Рог, ты опять рассказываешь им всякую чушь?

 

Я поднял голову и увидел Раздвоенное Копыто, помощника старосты. Он уставился прямо на меня, и взгляд его красных глаз был откровенно недружелюбным. Ягнята сидели смирно, сгрудившись в кучку, и с детским любопытством переводили взгляд с меня на Копыто и обратно.

 

- Почему же чушь? Это же легенда о Белом Руне. Одна из самых красивых.

 

- Это устаревшие байки, полные насилия. Мы теперь рассказываем ягнятам другие сказки. Тебе бы заняться своим ремеслом и не лезть в воспитание молодняка.

 

Я не стал спорить с Копытом. За такое можно было лишиться работы или попросту быть чувствительно побитым вечером после бэ-кха - несмотря на все их неприятие насилия. Вместо этого я сказал: "Вот и все на сегодня, дорогие дети. Увидимся завтра. А теперь бегите к своим матерям!"

Ягнята поднялись на тонкие ножки и нестройной толпой умчались в сторону поселения, а я побрел в дом Собрания, чтобы заняться своей основной работой - оглашать старейшинам главные вечерние новости.

 

Когда я дошел до дома Собрания, все были уже в сборе и ждали меня. В воздухе повисла напряженная тишина. На меня смотрели восемь пар глаз, и грознее всех выглядел старый Жесткий Ворс, старый баран со шрамами на морде от бесчисленных драк в юности.

 

- Сломанный Рог, до нас дошли слухи, что ты распространяешь среди ягнят навозные истории. Это так?

 

- Что? - я растерялся, - Какие навозные истории?

 

- Навозные, - Жесткий Ворс, казалось, был сам раздражен тем, что ему приходится говорить, - Это значит склоняющие к мрачному видению мира, к принятию насилия, неравенства, патриархального устройства стада. Есть такое выражение - навозный самец. Мы не хотим, чтобы навозные самцы были среди нас, - закончил он, выставив длинные кривые зубы, и отвел от меня взгляд, старательно оглядывая земляную стену главной пещеры.

 

Зато все остальные не стесняясь пялились на меня. Впереди, расставив ноги, стоял Черный Чуб, молодой задиристый самец, которого взяли в Собрание только благодаря его родственной связи со старейшиной Красным Глазом. Сам Красный Глаз был тут же - старик, давно выживший из ума, но с крепкой политической хваткой. Была здесь и Бодунья - самка средних лет, которая сейчас задумчиво смотрела на меня, точно обдумывая грядущее неминуемое наказание, и нервно колотила хвостом по ляжкам.

 

- Слушай, ты, ягненочек, если еще хоть раз ты подойдешь к молодняку со своими сказками - узнаешь, что такое копыто прогресса, - вызывающе прошипел Черный Чуб.

 

Что я мог им ответить? У меня было свое мнение на этот счет, но высказывать его Собранию не имело смысла и было попросту опасно. Я повернулся и побрел заниматься своей работой, думая о Метелочке, которая как раз в эту минуту должна была закончить свое бэ-кха на дальнем лугу, где как раз народилась сочная травка, и освободиться. Что ж, самому мне придется поголодать, пока я не закончу, и лишь потом я смогу увидеться с ней.

 

Я поработал над своими вечерними новостями и спустился к Собранию, когда они все уже поужинали. В меня снова уперлись неприязненные взгляды. Я проблеялся для очистки горла и начал.

 

Достигнут прекрасный результат в уравнении возможностей самцов и самок. Решено выпускать самцов на бэ-кха только на обедненные ближние луга, чтобы снизить их уровень сытости и, как следствие, навозную самцовую агрессивность.

 

Наше общество стало еще счастливее! Теперь ягнятам, вышедшим из возраста сосания, не обязательно ходить на бэ-кха, если они не хотят проходить большие расстояния пешком. Специальная служба, состоящая исключительно из самок средних лет, соберет им траву и принесет каждому прямо в его пещерку.

 

Собранием одобрены специальные методы поощрения самок, не желающих иметь ягнят. В целях поддержки свободы выбора и сознательного отвержения устаревших традиций обязательного размножения, не имеющие ягнят самки пользуются приоритетом при выборе луга для бэ-кха и выдвижении своей кандидатуры в Собрание.

 

Закончив, я вышел, не посмотрев на эффект, который оказало мое сегодняшнее выступление. Кажется, впрочем, я употребил правильно все новые для меня понятия и рассказал нужные новости: молчание за моей спиной было как будто одобрительным.

 

Быстро пощипав траву на ближнем лугу, я отправился было на поиски Метелочки, но тут буквально столкнулся лбами с Шершавым Языком. Язык - мой единственный друг среди всего стада. К тому же, он умник каких поискать, и постоянно что-нибудь изобретает.Он шел навстречу мне с отсутствующим взглядом, а я как раз задумался о завтрашних новостях - одним словом, мы стукнулись лбами. У меня перед глазами вспыхнули белые звезды, а Шершавый Язык пронзительно заблеял и сел на землю.

 

- Язык, ты что здесь делаешь? - спросил я, не пытаясь скрыть свою радость. Увидеть Языка после Собрания и вечерних новостей было все равно что пощипать свежей сочной дальней травки после горьких лишайников на обедненном лугу.

 

- А, Рог? - рассеянно сказал Шершавый Язык, почесывая ушибленный лоб о дерево, - Да так, думал над одной штукой. Как ты думаешь, какова вероятность того, что часть тебя - например, хвост, - окажется в одно мгновение на другом конце луга?

 

А?

 

- Вот твой хвост, - повторил Язык, - Он же состоит из множества частиц, и все они твои, так? Мясо, хрящ, кожа...

 

Мне почему-то сразу представились Те, Кто Выходит Из Леса из старых сказок и я прервал его нетерпеливым блеянием.

 

- И представь себе, - продолжал Язык как ни в чем не бывало, - что все эти частицы тебя берут и мгновенно переносятся в другой конец луга без каких-либо внешних усилий. Не кто-то оторвал твой хвост и перенес его, - он нетерпеливо отмахнулся, когда я попытался что-то сказать, - А он сам перенесся просто потому, что движение всех частиц, хоть и подчиняется внешним воздействиям, также имеет элемент абсолютной случайности.

 

Я почесал заднюю правую ногу задним левым копытом. Над головой назойливо жужжали комары. В их гудении было определенно больше смысла, чем в услышанном.

 

- Да не знаю я, Язык, - проворчал я, - Маленькая вероятность этого. Примерно как вероятность того, что вся травка дальнего луга перенесется ко мне в пещерку, и я ее съем до того, как Собрание об этом узнает!

 

- Именно! - он казался не просто довольным, а по-настоящему счастливым, - Именно! Очень маленькая вероятность. Представь себе, я почти придумал, как построить машину, которая будет давать ход именно тем событиям, касающимся очень, очень маленьких частиц, которые наименее вероятны! Что ты на это скажешь?

 

- Скажу, что тебе надо побиться лбом не об меня, а найти что-нибудь потверже, чтобы помогло, - ответил я и играючи хлестнул друга кончиком хвоста, - А не пойти ли нам побегать по лугу, пока не закончилось время бэ-кха?

 

- Прежде, чем мы это сделаем, ты должен знать, что близятся большие изменения. И многим они принесут беду, - с грустью проговорил мой друг, - А теперь давай побегаем.

 

И мы понеслись, я впереди, Шершавый Язык за мной, и играли как в детстве до самого заката солнца и восхода первой голубой луны. В ее призрачном свете мы отправились по пещеркам, и восход второй, красной луны я наблюдал уже во сне.

 

 

 

Глава 2

 

На холме, который возвышается и над ближними лугами, и над дальними, раньше всегда горел огонь. Там жили Те, Чье Имя Не Называют - иногда их даже можно было увидеть, тонких, высоких, словно бы неуклюже представлявших свои такие неустойчивые лапы. Их боялись все, и даже Те, Кто Выходит Из Леса удирали при их приближении. Те, Чье Имя Не Называют приходили нечасто, но каждый их приход означал смерть для кого-то из стада. Матери, отцы, дочери и сыновья, даже малые ягнята - никто не мог чувствовать себя в безопасности. Иногда они забирали одного, иногда двоих или даже троих. Тогда все стадо, дрожа по своим пещеркам, не выходило на бэ-кха и прислушивалось, уже заранее зная, что услышит. Жуткий крик о помощи, вопль боли, голос, который они слышали в последний раз. И затем - тишина. До следующего прихода Тех, Чье Имя Не Называют оставалось еще несколько десятков или даже сотня бэ-кха, и остальные могли до поры до времени вздохнуть чуть спокойнее. Впрочем, Те, Кто Выходит Из Леса не подчинялись никакому расписанию, и потому смерть подстерегала стадо с обеих сторон...

 

Шершавый Язык закрылся в своей пещерке, завалил вход камнем и не желал выходить наружу. К нему приходил я сам, его братья и сестры, и даже кое-кто из Собрания, но все без толку.

 

- А вы уверены, что он жив? - испуганно спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

 

- По сути дела, пока мы не можем его не увидеть, ни услышать, он одновременно и жив, и мертв, - глубокомысленно заметил Шрод-ин-Гор, молодой баран, прибившийся около сотни бэ-кха назад из другого далекого стада.

 

Мой друг так и не отозвался, и мы ушли.

 

Зато после обеда ждал новый сюрприз: из леса вдруг показались чужаки. Чужаков было около десятка, все самцы, с коричневой шерстью и налитыми кровью глазами. Они все казались мельче нас, даже хилого Шершавого Языка, зато держались вместе, единой кучей, не отходя друг от друга ни на шаг. Навстречу чужакам вышло все Собрание, которое сегодня возглавляла Бодунья. Степенно, почти торжественно переступая мускулистыми ногами, она вышла вперед остальных и встретилась нос к носу с чужаками у самой кромки леса.

 

Они долго стояли с вожаком чужаков, почти сцепившись рогами, и разговаривали - мы не слышали, о чем. Наконец, Бодунья повернулась и побрела в нашу сторону. Подойдя, она сказала: "Эти чужаки бежали от притеснений и насилия. У нас много травы, нам живется хорошо и сыто. Мы обязаны оказать им помощь!"

 

Все одобрительно зашумели. Черный Чуб галопом понесся к чужакам, чтобы сообщить им радостную новость - они приняты в стадо на правах равных. Я увидел, как, еще не дожидаясь его приближения, вожак чужаков подал сигнал, и все они как один двинулись вперед.

 

Я отошел в сторону вместе с Метелочкой, с которой мы вместе готовили новости для вечернего Собрания.

 

- Как ты думаешь, Метелочка, кто они? - спросил я, любуясь завитками шерсти на ее крутом боку.

 

- Я не знаю, - кротко ответила она, повернувшись ко мне вполоборота и скосив большой влажный глаз, - Но Шрод-ин-Гор как-то рассказывал о похожих чужаках, которые его стадо пустило к себе, а они съели всю запасенную на зиму траву и ушли дальше. Все родные Шрод-ин-Гора умерли от голода, а он сумел добраться до нас и теперь копает пещерки для всего стада.

 

- Ты считаешь, что мы зря пустили их к себе? - спросил я.

 

- Не знаю, - Метелочка тряхнула головой, и ее взгляд словно застыл, - Я думаю, Собрание лучше знает, как правильней для нас. Ведь это мы его выбирали.

 

Мы еще погуляли, затем она пошла на бэ-кха в своем направлении, а я в своем - на ближние луга. Чтобы заглушить ощущение голода, я решил выпить побольше воды из кристально чистого озерца. Озеро это лежало совсем недалеко, в пределах моей зоны пастьбы, но как бы немного на возвышенности, в ложбине между двумя холмами.

 

Сил у меня было не слишком много, живот подводило от голода и комьев земли, которые я, по-видимому, заглотил случайно, ища траву. Тем более притягательной казалась прозрачная вода озера. Наконец я выбрался на его каменистый берег и упал на землю, пытаясь отдышаться. И... застыл с открытым ртом.

 

С возвышенности было видно дальше, чем с лугов. Отсюда хорошо просматривалась поверхность горного хребта, нависающего над нами так, что обычно мы могли разглядеть его только снизу: торчащие параллельно земле карликовые деревья, заросшие мхом валуны и сплошной серый гранит. Сейчас я видел полоску зеленой травы сверху, уходящую вдаль будто бы протоптанную тропинку и... огонь. Маленький, ручной огонь на самом краю длинного каменного языка, который далеко выдавался над обрывом, а возле огня - две неподвижные фигуры.

 

Те, Чье Имя Не Называют. Ошибки быть не могло, это они. Тонкие лапы, поднятые вертикально тела, круглые головы. Все как в старых сказках. Они уставились на свой огонь и, кажется, не замечали меня. Но их же никто не видел сотни, тысячи бэ-кха! О них иногда неопределенно упоминал старый Жесткий Ворс, но обычно сразу же менял тему разговора.

 

Я, забыв и о голоде, и о жажде, бросился вниз. Только бы успеть. Только бы предупредить остальных, что они снова появились. Быстрее, быстрее, мимо окраинных пещерок, где жили старики, удалившиеся от дел, мимо детского сада, где резвились юные ягнята, скача на нетвердых ножках, и, наконец, к центральному лугу, истоптанному так, что он лишился последней травинки. К дому Собрания и жилищам всех старейшин и наиболее влиятельных членов стада. Блеять во все горло я начал, еще не успев даже подбежать ко входу.

 

- Те, Чье Имя Не Называют - здесь! - кричал я, - Они снова появились! Опасность! Бе-еда! Сме-ерть!

 

Первое, что я увидел, вбежав в пещеру, это чужаки. Они были здесь повсюду. Кто-то просто лежал на полу, прикрыв глаза, кто-то с хрустом пожирал неприкосновенные запасы сухой травы с дальних лугов, сложенные в углу аккуратными кучками. Я сделал по инерции несколько шагов и чуть не споткнулся о вожака чужаков, лежащего прямо возле входного коридора. Он открыл один красный глаз и уставился на меня безо всякой доброжелательности.

 

- А где все? - глупо спросил я.

 

- Кто? - процедил чужак после долгой паузы и сплюнул в мою сторону желто-зеленым комком.

 

- Бодунья. Черный Чуб. Жесткий Ворс. Собрание! - сказал я, а сердце у меня тревожно сжалось.

 

Чужак не ответил и снова закрыл свой глаз. Остальные также вернулись к прежним занятиям. Я стал им не интересен. Выйдя из пещерки, я обессиленно улегся на голую, утоптанную землю и тут заметил Бодунью, которая наблюдала за мной с пригорка неподалеку, кося глаз как будто с усмешкой.

 

- Бодунья, - сказал я, - Что происходит? Почему в пещерке Собрания - чужаки?

 

- Они такие же, как ты и я, - ласково, но убедительно ответила она, - А живут они там, потому что у нас нет для них другого места. Мы подождем, пока Шрод-ин-Гор выроет новые пещерки, а до тех пор мы можем поспать и на земле. А если и нашей пещерки им не хватит - отправим домой некоторых малышей из детского сада. Все равно для них там многовато места...

 

- Бодунья, я видел Тех, Чье Имя Не Называют, - с отчаянием перебил ее я, - Они совсем близко! Они вернулись!

 

Она подняла заднюю ногу и лениво почесала себе бок.

 

- Что ж, - равнодушно произнесла она наконец, - И для них найдем место. Всем хватит.

 

В тот день я читал свои вечерние новости перед чужаками. Некоторые смотрели на меня без выражения, некоторые спали.

 

В нашем прекрасном стаде прибыло! Мы раскрыли свои объятия пришедшим издалека, бежавшим от трудностей и гнета новым членам Стада, которые обогатят нашу культуру и принесут в нашу жизнь еще больше красок!

 

Наши разведчики... - тут я запнулся, но все же продолжил.

 

Наши разведчики обнаружили, что Те, Чье Имя Не Называют, наши загадочные, но верные друзья, вернулись после долгого отсутствия. Единогласным постановлением Собрания решено, что их имя, носящее отпечаток несправедливости прошлых поколений, следует переименовать в Тех, Чье Имя Красиво!

 

Там было и еще что-то, но я больше не мог. Развернувшись, я выбежал из пещерки и галопом понесся по истоптанной земле.

 

- Язык! Шершавый Язык! - кричал я так, что мои легкие горели.

 

 

 

Глава 3

 

Они пришли утром.

 

Сначала всех поразила царившая в лесу тишина - оттуда не доносилось ни щебета птиц, ни трубного голоса лося. Мы не ходим в лес, но подлесок подходит к лугу Собрания впритык, и все привыкли к звукам тамошней кипучей жизни. Тишину заметил даже Шершавый Язык: я заметил его удивленную морду, когда он осторожно выглядывал из своей пещеры затворника. Жесткий Ворс и Бодунья стояли бок о бок и смотрели на лес, о чем-то переговариваясь как будто расслабленно, но хвост Бодуньи при этом бил по ее ляжкам, словно отгоняя слепней.

 

Потом заметили и остальные. Все разговоры стихли, и тишина стала буквально звенящей. Все смотрели на лес. Правым глазом, впрочем, я разглядел чужаков, которые волокли наши запасы травы в сторону дальних лугов. Последний чужак исчез за высокими зарослями бурьяна. Я тоскливо подумал, что мы не переживем следующую зиму, если немедленно не начнем собирать новую траву.

 

Похоже, эта мысль пришла в голову не мне одному. Я увидел Звонкое Копытце, молодую самочку, которая выскочила вперед и взволнованно запрыгала по голой земле луга Собраний.

 

- Они унесли траву! Нам нечего будет есть! - запищала она, высоко задирая стройные ножки.

 

- Так иди и верни ее, - усмехнулась Бодунья. Я не узнал ее морду: она словно постарела на несколько тысяч бэ-кха сразу.

 

- Но... Но... - мордочка Звонкого Копытца страдальчески исказилась, она посмотрела сначала на Жесткого Ворса, потом на Звезду Во Лбу, молодого самца из помета прошлого лета, затем на Черного Чуба. Все они как один смотрели в другую сторону от Копытца.

 

- Куда нам с ними меряться силами, - наконец усмехнулся Черный Чуб, не поворачивая к ней головы, - Мы недоедаем на ближних лугах, а они сожрали всю траву.

 

- Тогда я сама пойду и попрошу их вернуть наши запасы! - запальчиво проблеяла Копытце, развернулась и унеслась в том направлении, куда ушли чужаки. Ее не было довольно долго, но никто не двигался с места. Стояла такая тишина, что было слышно жужжание насекомых, которые ползали по стеблям травы в подлеске. Они-то ничего не боялись и ни о чем не жалели, мелькнула у меня мысль.

 

Наконец послышался дробный цокот копыт - сначала звонко по камням, затем, ближе к нам, приглушенно по земле. Из зарослей вынырнула Звонкое Копытце, но как она выглядела! На морде запеклась кровь, глаза выпучены так, что вылезают из орбит. Она неслась галопом, высоко поднимая ноги.

 

- Те! Кто! Выходит! Из Леса! - выкрикнула Звонкое Копытце и повалилась на бок, хрипло дыша.

 

Следом за ней, казалось, двигалось что-то большое, страшное, издающее хриплое, утробное рычание. Дальнейшее я помню бессвязными обрывками, словно это происходило не со мной. Сначала показалась серая оскаленная пасть и сверкающие глаза - страшные, смертельные и очень спокойные. Первый Тот, Кто Выходит Из Леса ринулся на Черного Чуба и ухватил его за бок - Чуб страшно вскрикнул и рванулся - я на мгновение увидел его перекошенную от ужаса и боли морду. Второй прыгнул на Звонкое Копытце и сомкнул челюсти на ее тонкой шее.

 

Я понесся, не разбирая дороги, и краем сознания, как будто со стороны, увидел, что рядом со мной бегут и другие. Бодунья легко обогнала меня и умчалась вперед, высоко вскидывая задние ноги. Жесткий Ворс тоже пронесся мимо, жалобно блея и толкнув твердым боком так, что я не удержался и повалился на тропу.

 

Катаясь по земле в попытках встать, я увидел все наше стадо: о, Белое Руно, как жалко выглядели мои сородичи, несущиеся по тропе, падающие, налетающие друг на друга. А следом двигались неуловимые, стремительные серые тени, которые появлялись то в одном месте, то в другом. И еще я ясно, четко видел кровь на траве. Много крови.

 

Внезапно в поле моей видимости проявился Раздвоенное Копыто со страшно оскаленными зубами. За ним, стелясь по земле, гнался один из Тех, Кто Выходит Из Леса. Копыто кинулся в одну сторону, потом в другую, но преследователь и не думал отставать. Тогда Копыто внезапно остановился и повернулся к нему лицом, широко расставив задние ноги. На мгновение они сшиблись лбами, и я думал, что сейчас снова увижу кровь. Но серая тень отлетела назад, и я увидел помощника старосты, все еще стоявшего на ногах. На его лбу была ссадина, но голову он упрямо наклонил вперед.

 

Красный Глаз со своей самкой Пушистый Хвост с треском вынырнули из кустов позади Раздвоенного Копыта и примкнули к нему, заняв круговую оборону. Еще несколько баранов и овец присоединись к ним, пока я пытался подняться с земли. Очень болел бок: кажется, я что-то повредил при падении. Я с трудом встал.

 

Стоявшие в кругу тем временем выставили рога сплошным частоколом; вокруг них крались несколько Тех, Кто Выходит Из Леса, оскалив острые зубы и издавая жуткий рык. Один из них попытался подойти поближе и был тут же отброшен ударом копыта. Он взвыл, шмякнувшись на траву и перекувырнувшись через голову, подобрал под себя лапы и тут увидел меня.

 

- О, НЕТ, НЕТ, НЕТ - я видел только глаза Того, Кто Выходит Из Леса, как будто сквозь узкий тоннель. Все остальное исчезло. Он медленно приближался, припадая на правую переднюю ногу и не отрывая от меня взгляда.

 

- НЕТ, НЕТ, НЕТ - я не мог даже двинуться. Все четыре ноги у меня подкосились от слабости, и я рухнул обратно на траву, еще хранящую тепло моего тела. Внутри нарастало смертельное ощущение парализующего страха.

 

Он подходил все ближе. Я закрыл глаза.

 

И тут грянул гром, затем еще один. Он прокатился по всему лугу и отозвался внутри меня болезненной волной. Я распахнул глаза и увидел, что серый покатился по траве и больше не шевелился. Остальные Те, Кто Выходит Из Леса удирали в сторону опушки с поджатыми хвостами, жалкие и испуганные.

 

На краю луга появились две тонкие фигуры.

 

Мы все застыли без движения. Фигуры приблизились, и я различил невероятные, чуждые черты их морд, их непропорциональные тела, которые я видел возле костра на скале так недавно. В лапе у одного из Тех, Чье Имя Не Называют был конец длинной веревки (совсем как в легендах!), а другой ее конец был обвязан вокруг шеи Метелочки, которая смирно, опустив голову шла следом. Другой подошел к кругу, возглавляемому Раздвоенным Копытом, и без какой-либо борьбы вывел оттуда всех самок, присоединив их к Метелочке. После чего занялся самцами.

 

Все это происходило так тихо и спокойно, словно и не было только что погони, драки, крови и громовых раскатов. Казалось, Те, Чье Имя Не Называют просто делают какую-то рутинную работу, вроде выкапывания пещерок.

 

- Рог! Рог!

 

Сначала я не понял, что этот шепот раздается совсем близко ко мне. С трудом отвернувшись от процессии связанных веревками, тихих соплеменников, которая подходила все ближе ко мне, я увидел Шершавого Языка. Язык высовывался из-за куста - такой хилый, что полностью укрылся за жидкими объеденными веточками.

 

- Рог, бежим со мной!

 

- Да куда же? - я увидел сверкнувшие белки глаз одного из Тех, Чье Имя Не Называют. Он посмотрел прямо на меня и ускорил шаг. Куча баранов на привязи послушно последовала за ним.

 

- К машине! Я построил ее. Мы испробуем ее сейчас же в деле, - не дожидаясь моего ответа, Язык ухватил меня своими сточенными зубами за загривок и потянул. Сначала словно в оцепенении, но затем быстрее и быстрее я побежал следом.

 

Мы доскакали до пещерки Языка и нырнули в нее. Там стоял сумрак, воздух был спертым: пещера была глубокой, без окошек и отверстий для проветрирования, как в обычных жилищах. Шершавый Язык даже здесь оставался оригиналом. В самой ее глубине тускло мерцало что-то странное, угловатой неестественной формы. Мне вспомнились тонкие тела Тех, Чье Имя Не Называют. Что-то было общего у них и этой машины.

 

Язык обернулся ко мне - его глаза сверкнули красным огнем в слабом рассеянном свете, проникающем снаружи.

 

- Сейчас я запущу машину, - быстро сказал он, глотая слова, - И случится самое маловероятное. То, чего точно никак не могло случиться.

 

- Язык, подожди, - меня трясло от страха и волнения, - А если не получится? Мы можем погибнуть?

 

Мой друг странно хихикнул.

 

- По-моему, это как раз очень вероятный исход.

 

Со стороны входа в пещеру донеслись звуки, как будто большие горсти земли ссыпались на землю. Внутри стало заметно светлее.

 

- Выбирай сейчас, Сломанный Рог, - сказал Язык, - Либо ты идешь с ними, либо со мной.

 

Мне представилась Метелочка, которую вели на веревке Те, Чье Имя Не Называют. Ее спокойные, безразличные глаза. Она и много таких же, как она, идут на привязи - идут туда, где им будет хорошо, спокойно и сыто. Где много свежей травы. Где нет Тех, Кто Выходит Из Леса. А конец - он всегда один, каким бы он ни был.

 

Собрание знает, как правильнее для нас. Ведь это мы его выбрали.

 

А Те, Чье Имя Не Называют - они знают еще лучше.

 

- Слушай, глупый баран, или ты идешь, или я отправляюсь один! - вопль Шершавого Языка вырвал меня из круговерти моих мыслей. Только теперь я услышал шаги. А спустя мгновение увидел тонкую фигуру, которая, согнувшись, шла к нам по узкому лазу пещерки.

 

В лапе у фигуры был конец веревки.

 

- Я иду! Я иду! - я кинулся к своему другу, к мерцанию его машины, к тому, чего не могло случиться, но оно произойдет. Шершавый Язык сделал движение лапой, и…

 

 

Глава 4

 

Сегодня наш народ вернулся на старую стоянку, покинутую годы назад во время войны. Удивительно, но домашние животные, оставленные нами, выжили, размножились и дождались своих хозяев. Мудрый Вождь обещает нам великий пир в честь счастливого возвращения домой. Больше никогда не будет нужды и голода.

 

С сегодняшнего дня указанием Мудрого Вождя начинается эпоха благоденствия и процветания. С сегодняшнего дня запрещено рассказывать старые истории и легенды. Любой рассказ должен быть посвящен исключительно Мудрому Вождю, тому, кто знает лучше, тому, которого мы выбрали.

 

Я закончил объявлять вечерние новости и отошел от главного костра. Поодаль, возле костерка поменьше, подобрав под себя ноги, сидел мой друг. Его тонкий профиль чернел на фоне языков пламени. Я уселся рядом и проследил за его взглядом. Там, высоко в небе, сияя холодным белым огнем, зажигались первые звезды.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...