Cinemagnated Гамлет, или Принц датского кино

Аннотация (возможен спойлер):

Выдержка из анонса программ телепередач государственного телевидения Дании за 2021 год: «25 апреля. Премьера нового сериала „Cinemagnated Гамлет, или Принц датского кино”. История, снятая по мотивам реальных событий из жизни датских киномагнатов».

[свернуть]

 


Ситуация действительно похожа на ту, которая изображена в «Гамлете»... Беда, однако, не только в том, что полное нравственное разложение царит в кругах правящей верхушки общества. Властители страны растлили всё вокруг себя, и язвы порока проникли во все поры... Хотя... В наше время заимствования такого рода, какие позволял себе Шекспир, именуются плагиатом и караются уголовным законодательством.
 
А. Аникст

 

Сезон первый

Из здания аэропорта только выйдя, принц Датский Гамлет тут же глубоко вздохнул и молвил:

— Вот, наконец, места родные. И воздух Дании мне так любезный... — Вздохнул поглубже ещё раз и поперхнулся — но тотчас круглое его лицо вновь широченною улыбкой озарилось. — Ого! За много миль отсюда я чую аромат волшебный: то в таверне «Кабанья голова» сейчас вновь подают свои чудесные шпикачки! Такие ароматные, сочащиеся шипящим жиром! Такие аппетитные — с перцем, с тмином!.. Так как мне быть?! В таверну машину гнать, иль сперва проверить, как идут дела? Вот в чём вопрос: так есть или не есть?! — Дородный Датский принц сглотнул слюну. — Чего же думать здесь? Конечно, есть. Жевать. Да так, чтобы трещало за ушами!

И, резко газанув, стрелою чёрной мерин вороной пронёсся от аэропорта мимо кладбища и съёмочной площадки (на ней могильщики вовсю лопатами махали), чтоб у таверны тормознуть. Отдав ключи парковщику, принц на пороге обернулся.

— Сперва бы с дядей надо б разобраться, — скривился он, подняв глаза на бизнес-центр «Эльсинор» — там окопался евойный гадский дядя, датского кинобизнеса король. — Предатель подлый! Вчера, когда я был в Винланде, мне батя из тюряги позвонил и рассказал — всё! Родного брата ты под шумок под суд подвёл; меня ж, племянника любимого, на стажировку в винландский Голливуд учиться кинобизнесу услал специально; а сам — каков урод! — на матери моей успел жениться, чтоб потом и трудом все заработанные средства через оффшор в Швейцарию на счёт свой перегнать. Ну, дядя Клавдий, ну, сучий потрох вероломный, тебе так просто с рук всё это не сойдет!.. Но недостойно натощак судьбы удары отражать, а пред хорошей дракой надо хорошо и подкрепиться.

Принц дёрнул дверь: зал заведения так благоухал, что пальчики оближешь!

— Принц?! Это Гамлет! Наш любимый режиссёр, продюсер, принц датского кино вернулся! — Датчане, повскакав из-за столов, подняли неимоверный гвалт: — Ура! Ура! Теперь обещанную по сто раз зарплату нам заплатят наконец!

— Обедайте как прежде, господа, и не волнуйтесь: даю вам слово — деньги будут!

— Гип-гип-ура! Принцу Гамлету — ура!

Принц Гамлет лишь рукой взмахнул.

— Но о моём прибытии покамест ни полслова: я дяде-королю сюрприз готовлю.

Вот Гамлет за столом уже, вот перед ним уж блюдо, и до краёв оно наполнено шипящими колбасками. Но только Гамлет морсу отхлебнул и за колбаской вилку протянул, как вдруг откуда ни возьмись дверь распахнулась и на пороге — Горацио, известный датский сценарист.

— Представьте, принц! — Горацио дрожит и запыхался, и шевелюра дыбом, и глаза как блюдца. — Он нынче вечером был тут!

— Кто он?

— Уильяма Шекспира призрак!

— Кого?! Да что с тобой, Горацио?! Нанюхался ты снова зелья, чтоб подхлестнуть своё воображенье?

— Сдержите недоверие, мой принц. И выслушайте. Как на исповеди всё вам расскажу, меня поддержат очевидцы — охранники с парковки. Неслыханное что-то! Вот только я заехал на парковку бизнес-центра, вот как всегда выруливаю к месту своему на пятом этаже, — вот как обычно иду я к лифтам... Вдруг вижу: тень самого Уильяма Шекспира мне дорогу преградила! Она не говорит, молчит — руками машет только да пальцами вращает! Я сразу так и понял: то язык глухонемых, его не знаю я. Но кое-как в итоге мы всё же объяснились: призрак Уильяма Шекспира вас требует к себе.

— Меня? А почему меня?

— А потому что вы — продюсер, режиссёр и главный, кто в ответе за съёмку сериала про бандитов, который я по вашему заказу переделал из «Макбета». Вот Шекспир и осерчал и говорит: что, мол, раз это ваше приказанье его бессмертные права как автора попрать, — вам и ответ пред ним держать.

— Вот так прям и говорит? Ты ж только что сказал, что он глухонемой. И как тогда ты понял это всё?

— Он кулаком мне погрозил и морду жуткую состроил — я сразу всё и понял. Идёмте быстро, принц, пожалуйста! Неладно что-то в Датском королевстве, раз по парковкам Дании гуляют призраки поэтов!

— Увидеть мне дух Уильяма Шекспира иль лучше вкусно пообедать? Достойно ль с бессмертными поэтами мне воздух колебать, иль лучше... У-ух, ну хорошо — быть по сему, поем потом. Иду, иду, не дёргай за рукав...

И вот уж сценарист Горацио и Гамлет пешком по пандусу парковки вверх крадутся: они так полагают, что на пятом этаже их призрак Уильяма Шекспира поджидает. Поднялись, смотрят: никого. Но вот из-под капота «Камри» выползает тень. Принц Гамлет обомлел, глаза протёр.

— Горацио, да кто же это? Да чей же это призрак?! Ведь это ж вовсе не Шекспир, а трансвестит какой-то: с огромным носом, бородой, усами, с отвислыми грудями до пупа — и в платье женском!

— Принц Гамлет! — Вдруг раздался утробный глас стократ сильнейший, чем грохотание сотен динамиков мощнейших. — Внимание на груди и усы не обращай! Знай: в таком моём обличье не моя вина — то внешность, которую мне сочинили писатели несметных биографий. Вот груди эти — от королевы Англии, Елизаветы. На голубом глазу биографы твердят, что королева Англии, от королевских дел устав, ночами пьески за меня строчила, хотя известно всем, что королевы ночами пьес не пишут. А эти пышные усы и бородка клином достались по наследству мне от всем известного натурфилософа, Фрэнсиса Бэкона. Хотя известно всем, что Бэкон по ночам с друзьями пил вино и жрал бекон, биографы все как один талдычат, что Бэкона так философия его достала, что тоже по ночам он, чтобы отвлечься, сонеты за меня слагал. Биографы так пишут — и врать они не станут! А вот мой нос: не просто нос — он рос для семерых, но мне достался, призраку Шекспира, одному, от Сирано де Бержерака. Он тоже за меня...

— Стой, призрак, стой! Какое дело мне до носа твоего? Меня колбаски поджидают, стынут — небось, уже остыли. Скажи-ка поскорей, зачем хотел меня увидеть. Горацио сказал, что ты за «Макбета» в обиде. Так ли это?

— Горацио — дурак! Он как обычно перепутал всё: на самом деле всё как раз наоборот! Тебе я очень благодарен за то, что ты не побоялся взять из «Макбета» сюжет. И хоть Горацио немало отсебятины добавил, всё равно я безмерно благодарен тебе за то, что мой сюжет бессмертный использован как сценарий сериала про бандитов.

— Твой сюжет? — Здесь встрял обиженный Горацио. — Да ты его сам у кого-то стибрил, призрак!

— Ну стибрил — так что с того? Да кто из авторов не тибрит у другого? Тот плох писатель, кто не украл: он просто жалкий бесталанный трус. Неважно у кого упёр, важно, что из чужой истории я алмаз извлёк, — что его я огранил в мой бриллиант блестящий! И что же? Пески времён давно уж стёрли прах того поэта, чей был алмаз, и имени его никто не помнит! Моё же имя известно всем, и мой бриллиант всё также всеми гранями сверкает! Принц Гамлет, зайти в любой ты книжный магазин, в раздел поэзии протиснись! Там я один на полках! Других поэтов книги в сторонке жмутся — мои ж издания различные, как солдаты на параде, рядами плотными пехотными стоят.

— Шекспир, давай-ка ближе к делу, — заметил Датский принц. — Ты благодарен мне, отлично, но разговор к чему ведёшь? Нет денег у меня сейчас. И не проси — и призраку не дам! Да просто потому, что нечего давать.

— Принц Гамлет! Тебе я благодарен безвозмездно и денег у тебя не попрошу, не бойся. Мне деньги ни к чему: мы, призраки поэтов, озабочены иной, духовной пищей. Классический сюжет про власть и про возмездье — не так уж важно чей, не так уж важно бандиты из девятого ли века иль двадцать первого! Другое важно — что жив я в моём творенье, пока перед моим сюжетом зритель цепенеет. А если поумнее человек увидит, тот сразу всё поймет, откуда взяты и герои, и сюжет. Узнает, скажет сразу: «Да это же Шекспир!», — и значит, не исчезну я и жить по-прежнему веками на парковке буду!

— Короче, призрак. Колбаски остывают.

— А если покороче — хочу тебе помочь. Пока летал ты в Винланд, твой дядя съёмку сериала решил остановить. «Рейтинги упали! — Клавдий говорит. — Народу надо что попроще — а Шекспира им не надо!»

— Каков подлец! Закрыть мой лучший сериал!

— Вот-вот! И потому я и хочу помочь. Скажи-ка, Гамлет, надумал, наконец, ты против дяди восстание поднять?

— Поднять восстание мне против дяди иль с пивком колбасочек отведать?..

— Постой же, Гамлет! Не надо продолжать, сей монолог я написал когда-то сам — его я и сейчас прекрасно помню. Ты лучше мне по-датски скажи-ка прямо, намерен ли ты дяде мстить иль сопли собираешься жевать?

— Мстить дяде мне иль жевать сопли... Тьфу, призрак! Жевать к обеду сопли — портить аппетит. Конечно, есть, жевать!.. Тьфу, оговорился снова. Да! Ещё вчера, когда папаша из тюряги позвонил и рассказал, как брат его подставил, — одна лишь мысль звенит в башке: «Мстить, мстить — и ещё раз мстить!»

— Ай молодец!

— Но как?! Вот в чём вопрос.

— Ты разумеешь!

— Да в том-то и загвоздка, что не разумею. Мой дядя, как-никак, хоть небольшого кинобизнеса, но целой же державы теперь монарх! Силён ведь подлый Клавдий — и король!

— Силён, конечно, спору нет. И что с того? Библейская побасенка ведь есть, как Голиафа-великана сразил росточком неудавшийся Давид. Потом могучая держава Вавилона всё силою своей кичилась, ан вмиг обрушилась и развалилась — ведь был колосс на глиняных ногах.

— К чему ведёшь ты речь? Скорее, ближе к делу.

— К тому, что дядя твой король хоть и силён, но слабость есть и у него в коленках. Как призрак я знаю это точно, поскольку все незримые волнения умов людей мне ведомы. Так слушай же: есть слабина и у Клавдия — твой дядя трус!

— И что с того? Ты Винланд мне сейчас открыл — ведь люди все боятся разного.

— Вопрос — чего боятся и сильно как. Твой дядя вот боится более всего окончить путь земной в Гренландии на зоне.

— Хорош мой дядя! Сам того боится, чего родному брату удружил!

— Да, люди по природе трусы и того боятся сами, чего желают ближнему: поэтому всегда надежней таких вот, как твой дядя, брать на их слабо.

— Спасибо, призрак, сведенья твои мне пригодятся. Однако я по-прежнему не догоняю: какая тебе польза мне помогать?

— А если дядю своего ты одолеешь, ты ведь продолжишь съемку «Макбета»?

— Конечно. Не сомневайся в том.

— Смотри же — ты слово дал!

— Пацан сказал — пацан исполнит. Ну, бывай!.. Идём, Горацио, в таверну побыстрее. Колбаски уж давно остыли, а я так голоден, клянусь, что словно отощавший волк весной, готов холодные шпикачки зубами рвать!

И вот они уже в таверне. Принц Гамлет только-только нож занёс над блюдом, как снова — трах и тарарах! — дверь распахнулась и на пороге два могильщика едва живые — так запыхались.

— Принц, вы не заехали на кладбище, — с обидой в голосе сказал один из них. — Да разве ж можно лишать актера и так совсем коротких реплик? И кто заплатит нам с приятелем за то, что мы долбили этот мёрзлый грунт, под жаркими лучами софитов потом обливаясь?

— Я здесь инкогнито, — с набитым ртом им Гамлет отвечал. — А заплатит вам мой дядя.

— Ваш дядя? Но «Макбет» — ваш ведь сериал. Вы в нём снимаетесь. Вы — режиссёр к тому же! И, главное, вы — продюсер сериала!

— Приятель, обращайся к дяде. Ты должен в курсе быть, что Дании король теперь не мой отец, а Клавдий — отныне он бюджетом датского кино единолично управляет. А у меня с недавних пор в кармане шиш, а почему? Да потому что я теперь всего лишь Датский принц.

— Но, принц, не обижайтесь только: известно всем и каждому, что дядя ваш — ужасный скупердяй. Не так давно пришли мы за деньгами, а он послал куда подальше нас: «Не нравится? Идите-ка в киношный профсоюз — иль лучше сразу в суд!» А наши денежки, да где ж они? Ан нету их, тю-тю!

— Мой друг, ведь говорю же датским языком: не лезь-ка ты ко мне сейчас с деньгами. Сказал же: деньги будут. Потом. Сейчас же у принца твоего обед, ленч по-винландски то бишь. Понял?

— Мой принц, вот Йорика-шута башка! — Второй могильщик, молчавший до тех пор, взял да брякнул вдруг череп человеческий — прям Гамлету на стол. — Скажите, принц, что с реквизитом этим делать? Ведь сами говорили: «Найдите череп настоящий мне». Ну вот он, череп, перед вами — натуральный, его мы у рабочего-таджика на кладбище купили — всего за двадцать тысяч и бутылку водки.

— Тьфу, что за идиот! — Принц Гамлет чуть колбасой не подавился. — Немытыми руками на стол грязь тащишь всякую! Ну как так можно?! Ведь это же зараза: бациллы разные, инфекция опять же, — а ты её на стол. Да, хороши работнички — не скажешь ничего! Вот только с самолёта — и снова: деньги, деньги, деньги. И этот сериал с профуканным бюджетом: спокойно не поешь — всю душу вынут... Однако хоть и в завязке я, а всё ж, быть может, стоило бы выпить... Так пить или не пить? Вот в чём вопрос. Достойно ль прогнуться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивление и кружку эля за здравие своё поднять? К психологу ходить не надо, и без него всё ясно — это стресс. Вопросов больше нет. Эй, официантка, дорогуша: тащи-ка быстро эля мне! Не видишь разве? Стресс у принца вашего — нутро его пылает и эля жаждет!

— Но, принц, что с черепом мне делать?

— Скорее унеси его. Но не бери руками — заразишься! Вот, возьми салфетку. Ушёл. Каков болван — весь аппетит испортил... А этот всё стоит. Да будут деньги, точно будут! Но не сейчас. И над душой не стой, как истукан: дай выпить и поесть спокойно.

— Сейчас, уйду, мой принц. Хочу лишь слово молвить: о, дайте, дайте роль мне! Прошу, любую роль! Работы для нас, лицедеев, нет сейчас, а в сериалах заняты одни и те же лица — то, увы, не мои друзья, не я. И каждый год штампуют театральные училища всё новые актеров легионы — сплошь молодежь! — а я уж стар, меня уж не берут. Не думал, что придётся, но вот, пришлось... Ведь деньги так нужны на операцию моей дочурке. Не милостыни на коленях я прошу — согласен на любую я работу!

— Скорее поднимись. Быть может здесь и чисто, но не настолько, чтобы штанами протирать полы. Помог бы я твоей беде деньгами, да вот беда: в Винланде так поиздержался я, что и в кармане и на карточке теперь лишь от нуля дыра. Хотя... Работу, говоришь? В голове моей есть замысел один... Скажи, ты сможешь подобрать актеров человек семь? Кого-нибудь покрепче — дюжих, рослых.

— Конечно, принц! Найти людей мне будет просто.

— Ищи таких, как ты сам, — чтоб их не знали. Таких, кого по ящику не крутят, но чтобы умели лицедействовать и чтобы были, как и ты, до дела голодны. А?

— Есть на примете и такие. Да! Могу не семь — я семь десятков наберу!

— Не нужно семьдесят. Семь давай — но самых лучших. До вечера найдёшь?

— Я кастинг проведу — исполню всё! Спасибо преогромное, мой принц! Лечу звонить!

— Давай, лети. Как быстро убежал... Уж знаю, что за пьеску они мне разыграют, я чувствую: вот это выйдет шутка — и дяде Клавдию глаза она застит. Посмотрим, как понравится ему... Колбаска-то чуть тёплая... Да, жизнь какая — стресс сплошной... И вот ещё вопрос: достойно суетится под оплеухами судьбы, иль лучше мне пивка с колбасками спокойненько отведать?.. А вот и эль — он лёгок на помине! Спасибо, дорогуша... Но вечер близится, и надо позвонить — сюрприз для дяди подготовить.

И телефон достав, принц набирает номер.

— Алё, ну здравствуй... Да, вернулся только что — и сразу же за дело. Ты подбери-ка прям сейчас пар восемь справных одеяний для группы воинов мобильного отряда — бойцам ОМОНа приличествующую форму и маски чёрные, и амуницию, и автоматы не забудь такие, чтобы как в жизни были... Куда всё записать? Я новый сериал снимаю, его рабочее названье — «Гамлет»... Пока... Алё, нотариальная контора «Ща оформим»?.. Скажите, почём у вас нотариуса выезд?.. Заверить показания... Да, конечно. Что косвенные в курсе... В пределах Эльсинора... Только так... Сегодня вечером.... А это не проблема — сейчас переведу всю сумму. Диктую адрес, время, запишите: проспект святого Ремберта, дом номер 5, строение 7-ое, бизнес-центр «Эльсинор»...

 

Сезон второй

Из зала для фуршетов только выйдя, Клавдий, датского кино король, вздох испустил тяжёлый и молвил:

— О как достали эти пьянки-юбилеи, и поздравления сплошные надоели, пресс-конференции с фуршетами уж в печёнках у меня сидят! А печень не стальная — она болит и требует не коньяков с шампанским, а нарзану. Да если бы не деньги проклятущие (всё ж не нарзан родная кровь!), я брата б не подставил никогда!

И Клавдий вновь вздохнул и хладный пот утёр, и за бок ухватился, и тотчас обрюзгшее лицо его унылою гримасой исказилось.

— Да, тяжела корона кинобизнеса в стране! Хоть кажется порой с одной-то стороны, что выгода сплошная — снимай себе спокойно, у нас не Винланд: всё, что ни снимешь, всё тебе оплатят; коль кинобизнеса ты король, из датской-то казны отсыплют злата — и результат не спросят. Ведь деньги государственные, а значит — все твои. Деньжищи-то огромные — но посадить ведь могут, а я же, как мой брат, махать лопатой на рудниках Гренландии холодной, которой прирастает Дании держава, не намерен!

Дверь зала для фуршетов приоткрылась, оттуда — музыка, веселья гам и пьяных голоса. Клавдий, датского кино король, скривился тут же: «Вот ни минуты мне покоя! Да если бы не деньги, — а я их так люблю! — то, наверно, стал бы сожалеть, что отобрал у брата корону кинобизнеса».

А в дверь уже вплывает его супруга — королева датского кино, Гертруда.

— Скажи, супруг мой, ты наследника престола не видел? Сегодня Гамлет из заморских стран был должен прилететь — однако нет его, и телефон его не отвечает.

— Я сам бы рад племянника увидеть: с него я должен получить отчёт, как он потратил деньги в командировке творческой в винландском Голливуде: на обучение кинобизнесу или, как обычно, на продажных девок?

— Но Клавдий, не нужно скупердяем быть таким, да и священника ты из себя не строй: я знаю всё и про твои грешки. Скажи-ка лучше, что у нас там в планах?

— А в планах новый сериал про датского кровавого конунга, Харальда Стального Зуба и соратников его.

— Опять про Харальда Стального?! И как не надоело тебе всё время снимать одно и то же?

— Ну да, опять, одно и то же — и всё время. Душа моя, Гертруда, ты того не понимаешь, что долговременный заказ у творческой элиты датской есть от партнеров заокеанских наших. Кино ведь главное искусство — для оболванивания масс. И чтобы славные деяния конунгов Дании, всю Европу из края в край прошедших, заставивших народы европейские при слове «викинги» дрожать и разбегаться, — сии деяния наших славных пращуров должны мы опорочить и принизить. Поэтому и будем мы снимать про Харальда Стального Зуба сериалы, чтоб мерили датчане предков по лекалам нынешним, а также чтобы на фоне кровавых датских исполинов прошлых дней, мы, корольки-пигмеи современной Дании, до основания насквозь прогнившей, смотрелись бы получше.

— Раз надо — значит надо, политика не дело женское, и спорить не хочу. Пускай про Харальда Стального будет сериал, но роль тогда нужна мне — и главной героини чтобы. Пусть снова мучают её кровавые приспешники конунга, я всё стерплю — тем больше славы мне!

Дверь зала для фуршетов раскрылась вновь, и на пороге — актриса юная, Офелия.

— Король наш славный Клавдий, вы веселье почему-то вдруг покинули, а ваши гости вас просят в зал! Они к себе вас просят очень! И с ними Гамлет — он какой-то странный: взор его сверкает, лицо пылает. Принц речи странные ведёт — он пьян опять или нюхнул, должно быть.

— Сейчас, сейчас, уже иду! — в нетерпенье воскликнул Клавдий и обратился к королеве: — Гертруда, обещай мне Гамлета призвать к порядку. Здоровье племянника заботит меня очень, наследник кинотрона Дании у меня один. Тебе я дам любую роль, какую ни попросишь, но убеди ты Гамлета разгульный образ жизни раз и навсегда сменить!

— А можно роль мне тоже?! — К Клавдию стремглав Офелия уже спешит, глаза её горят, румянцем щёки налились. — И где же?! И что за сериал?!

— Про Харальда Стального Зуба новый сериал снимать мы будем.

— О! А можно мне тогда роль главной героини, которую терзают кровавые приспешники конунга?

Тут королева на Офелию воззрилась и гневно молвила:

— Не смей-ка лезть ты, проститутка, с этим к королю! Мне эта роль уже обещана!

— От проститутки слышу!

— Сама ты проститутка молодая, я же — заслуженная и народная артистка Дании!

— Да никакая ты артистка — и проститутка старая!

— Спокойно, девочки! Пожалуйста, не спорьте! — воскликнул здесь король и снова за бок ухватился, подумав: «Ну ни минуты тишины! Вот только стал монархом кинобизнеса, так сразу замучила меня тахикардия. Как только брата я на зону определил и начал управлять киношными деньгами в стране единолично, так сердце тут же принялось шалить...»

— О, мой король! Прошу, мне дайте роль! — Офелия тем временем визжит.

— Леди! Приказываю я: оставьте пререканья поскорей — на всех достанет у меня ролей! Идёмте лучше-ка к гостям.

Они идут к гостям — а гости пьяны и бурными овациями встречают Клавдия и кричат ему: «Да здравствует наш славный Клавдий — датского кино король!» Им милостиво король кивает, но видит вдруг средь празднества стоящего у бара принца Гамлета. Не рукоплещет Гамлет: лицо его сурово, рукою он сжимает чехол брильянтами расшитый. Затем он достает оттуда телефон и со злорадною усмешечкой чего-то произносит.

— Племянник дорогой! — вскричал король. — Скорее подойди и дядю обними!

— Сынок! — И королева тоже принца увидала. — Гамлет! Ты вернулся!

Но вдруг, откуда ни возьмись, под мощными ударами дверь с петель слетает и на пороге зала возникает отряд омоновцев. Все в чёрных масках, с автоматами в руках, и главный их рычит громоподобным ором:

— А ну-ка на пол, гады!!! Быстро, твари!!! Мордами в ковёр!!! Кому сказал?! Не то прикладами сейчас уложим! Казнокрады, мордами в ковёр!!!

И гости пьяные попадали кто где, омоновцы меж тем прикладами под кайфом прибалдевших ну давай раскладывать. Мгновение — и уже не вечеринка, а натурально поле после брани: все гости уж лежат, в ковёр носами упершись, от ужаса дрожа, — лишь Клавдий, кинобизнеса король, благим всех кроет матом:

— Кто посмел?! Урою всех!!! Падлы! Кто навёл?! Я — неприкасаем!

Однако быстро получив прикладом промеж плеч, он на пол тоже рухнул и заткнулся.

— Это я навёл! — раздался крик весёлый.

И Гамлет, к дяде подскочив, его как пнёт с размаху.

— Да! Дал ты маху, гадский дядя Клавдий! Знай, что за отца сейчас ответишь! Не дядя ты мне больше, а предатель подлый! А ну-ка живо, признание о махинациях своих подписывай, иначе в Гренландии студёной тебе придётся всю оставшуюся жизнь киркой с лопатой согреваться!

Омоновцы схватили Клавдия и ну его дубасить — да так, что кровь из носа короля по сторонам летит.

— Прошу, по почкам не лупите! — Здесь Клавдий сдался и сразу сник. — Я подпишу признание своё, в Гренландию студёную только не ссылайте — согласен на арест домашний! Я отрекаюсь от короны и брату возвращаю кинотрон!

— Да будет так! — И снова Гамлет произносит что-то в телефон.

И тут же в зал является юрист. Ещё немного промедленья — и вот уж признанье королём составлено. Нотариус бумагу заверяет подписью, скрепляет, прошивает, печатью шлёпает. Всё — дело кончено!

— Теперь же маски все — долой! — кричит принц Гамлет. — Отпразднуем исход такой!

Омоновцы снимают маски и помогают встать гостям.

— Ты извини, что я тебе прикладом со всей дури промеж лопаток вмазал.

— Да ничего. Как хорошо, что ты не полицейский, а, как и я, актёр простой...

К актёрам подбегает Гамлет.

— Сыграли вы отменно, господа. И если б не знал, кто вы, то я бы тоже наложил в штаны. Вас за отменную работу я озолочу!

— Принц Гамлет! Не золота нам надо, работу лучше дайте — изголодались по работе настоящей.

— Работа будет, господа. Ведь я теперь не просто Датский принц, а потому в бюджет киноиндустрии датской руку намерен запускать свободно. И для начала продолжу съёмку «Макбета», а вы ж — все восемь — получите в этом сериале известных бывших отморозков отличнейшие роли — датских олигархов, что нынче в топе рейтинга журнала Форбс.

— Гип-гип-ура!!! — актёры разом закричали. — Гамлету, принцу Датскому — ура!

Внезапно призрак Уильяма Шекспира из воздуха возник и молвил:

— Спасибо, Гамлет! Слово ты сдержал.

— Как давеча и обещал: пацан сказал — пацан исполнил. Однако, призрак, спешу порадовать тебя: ещё одно твоё известное творенье надумал переделать я. Скажи, ты смог бы в нём роль сыграть? Роль небольшая, но важная и ключевая.

— Мы, призраки, неважные актёры, коль нас насквозь, как стрелы, лучи софитов пробивают. А нужно-то играть кого?

— Да себя же — призрака великого Уильяма Шекспира. Снимать я новый сериал намерен, ему названье — «Cinemagnated Гамлет».

— Сыграть себя несложно. Я согласен.

Промеж гостей раздались сразу вздохи: «Что, будет новый сериал сниматься?» — «А можно мне в нём роль?» — «И мне!» — «И мне, принц Гамлет!» — «И мне!»

Но первой к Гамлету Гертруда-королева подступает.

— Сынок мой, Гамлет, мать простишь ли ты? За то, что вышла замуж я поспешно так за Клавдия. Скажи, ты дашь мне роль?

— Конечно, мама. Я не в обиде, понимаю: ты торопилась так, чтоб паскудный дядя Клавдий меня наследства не лишил.

А следом к Гамлету уже Офелия бежит.

— А можно роль мне тоже?

— Не только роль, Офелия. Прошу твоей руки! Старинная традиция есть у магнатов кинобизнеса, продюсеров и режиссёров датского кино — жениться на прелестнейших актрисах королевства. Я отступаться не намерен от традиции такой удачной. Скажи, Офелия, о, нимфа, ты согласна?

— Если будешь снимать меня.

— Да, дорогая! Звездою станешь ты, я обещаю!

— Тогда, конечно! Да! Я согласна, мой Гамлет!

И в воздух нимфу приподняв, Офелию принц Гамлет целует прямо в губы.

— Давайте праздновать, друзья! Бокалы дружно поднимайте! А ну-ка музыку врубайте!

Вот музыка уже играет, шампанское фонтаном бьёт — и гости, и актёры в угаре радости ликуют.

— Ура! Ура! Работа есть у нас! — кричит толпа. — Принцу Гамлету — ура!

А принц тем временем с бокалом игристого вина уж произносит тост:

— Давайте, господа и дамы, выпьем за новый сериал! За то, что на деньги государственные будем мы снимать его!

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...


Cinemagnated Гамлет, или Принц датского кино

Запись опубликована
автором .    

Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...