— Сколько-сколько вам гематогена?!

У аптекарши за прилавком даже съехал на лоб белый помятый колпак. Вот бывают глаза по пять копеек, а здесь сразу десять рублей олимпийские. И не моргают.

— Да, девушка, двадцать восемь.

Бабуська в очереди надвинула очки на нос, бурча с недовольным видом:

— Молодой человек, не задерживайте очередь! Вам здесь не оптовый магазин!

Парень в сером пальто с сумкой наперевес побледнел, выдохнул, но настоял на своём:

— Девушка, не задерживайте меня. Если нет двадцати восьми, то принесите оставшиеся.

Опомнившись, продавщица нырнула под прилавок, перебирая ящики, и за две минуты набрала шестнадцать батончиков. Разложив их в ряд, она не задумываясь выдала:

— Ещё что-то брать будете?

— Куда ему ещё-то?!

— Поливитаминов три пачки.

Погода выдалась пасмурная. Иначе Валерий на улицу точно не вышел бы: ясная погода портила ему настроение, нервы, а заодно и оставляла ожоги на до безобразия бледной коже.

Но сегодня он решил немного задержаться в Екатерининском парке. Распаковав на ходу один батончик, он сел на лавочку. После он съел ещё два, и только затем достал из сумки ноутбук и приступил к работе.

«Хотя Брэм Стокер и использует в своём романе Прозвище Влада Цепеша, к историческому Дракуле данный персонаж почти не имеет отношения. Цепеш приобретал резиденций в Трансильвании: основные его владения располагались в Валахии, которой он и правил. Что же касается его репутации...»

— Можно присесть?

Лера оторвал глаза от ноутбука. К лавочке подошёл мужчина лет тридцати, в лёгкой футболке и шортах. Вот он — апрель! Кто как хочет, тот так и одевается...

— Конечно, садитесь.

Минут через пять соседу наскучило сидеть просто так:

— Погода сегодня пасмурная... Вот то ли дело солнце! Помню, прошлый год...

Лера молчал. Прошлый год он просидел половину весны и всё лето дома, но один раз ему пришлось выйти на улицу в солнечную погоду: профессор в последний момент перенёс вечернюю встречу по поводу проектной работы на утро. И вот, в тридцатиградусную жару по улице медленным шагом, в длиннорукавой футболке, брюках в пол, тёмных очках и трёх слоях крема от загара на лице ползло бледное потное нечто. Ужас.

— А тебе как погода?

Опомнившись, Лера тихо ответил:

— Для моей кожи самое то. Иначе сгорю.

— Это да... Ну и бледный же ты! Из чёрного только волосы и подглазины. Сразу видно, дома сидишь целыми днями!

Лера понял, что диалог затянется. Убрав ноутбук, он встал и медленно направился к себе домой, на Караванную. Но на светофоре его снова нагнал собеседник.

— О, так нам по пути!

Лера молчал, а мужчина не отставал от него и даже завернул в тот же двор. Оказалось, они ещё и живут в одном подъезде. Прилипала поднялся с ним до пятого этажа, и только потом остановился напротив своей квартиры:

— А ты с какого этажа будешь?

Лера замялся:

— Шестой...

Мужчина тут же оживился.

— Вот так совпадение! Так мы с тобой соседи, я, значит, под тобой живу! Михаил! — навязчивый спутник протянул Лере руку.

— Валерий...

— Ну, пойду я, Валерий! Бывай!

Поднявшись на шестой этаж, Лера довольно закрыл за собой дверь, скинул пальто, оставшись в лёгком чёрном свитере, поставил сумку на стол, а после глянул на обои и ужаснулся. По вспучившимся жёлтым розочкам от самого потолка тянулся настоящий водопад. Глянув под ноги, парень и вовсе задрожал: вода так и хлюпала под ботинками. А снизу послышалась весьма выразительная брань.

Валерий суетливо стал искать любую пригодную ветошь, на ходу соображая, кто живёт сверху. В дверь позвонили. Ещё раз позвонили. Начали бить.

— Ты ж, недотёпа, меня сейчас затопишь!

За дверью стоял Михаил. Он без особых церемоний зашёл в квартиру, осмотрелся, а после выдал:

— Ёлки-моталки, так это что же, у Василевских такое? Они ж в отпуск на месяц уехали! Ох, говорил я им, чтоб кран меняли, так нет. «Не к спеху, Мишань, успеется!» Ты, Валер, пока сантехника вызови, а я сейчас что смогу, то улажу.

Лера, бледный как бумага, нервно жевал очередной батончик гематогена и набирал уже третье ведро воды. Сначала Михаил пошаманил над щитком, затем со стороны лестничной площадки послышался хруст дерева, а после по лестнице вниз побежал ручей.

— О Арнольд и Елизавета, о распутная Кармилла, только сегодня мне этого и не хватало! Говорила мне бабка: «Живи, Валерушка, подальше от города, как мы жили». Полез Валерушка в Град Петров на свою голову! Нет бы на неделю раньше...

Минут через двадцать по лестнице промчались один за одним три мужичка, один из которых бряцал ремонтным чемоданчиком, а другой заливисто и нечленораздельно матерился.

— Мужики, ну вас только за смертью посылай! Заходите пыром, тут прорвало нахорошо! — пробасил сверху знакомый голос.

В ответ на пару непечатных замечаний он только выдал что-то вроде: «Сидорыч, не кипишись!», а после всё затихло. Минут через пять на лестнице снова послышались шаги, а после в дверях показался промокший до нитки и красный от натуги Михаил со старой «раскладушкой» в руках.

— Валерчик, найди у меня тут в записной книжке Маринку В. и срочно позвони! У них там не квартира, а Петергоф!

Потоки на стенах стали заметно тоньше, и дальнейший потоп удалось купировать кастрюлями. Весь дрожа, Лера сел на первый подвернувшийся стул и позвонил по указанному номеру. На том конце ответил заливистый женский голос:

— Мишань, ты чего звонишь, у меня обёртывания!

— Алло, это Валерий, ваш сосед снизу...

— Ой, точно, который три года как переехал!

— Вы только не волнуйтесь, но у вас трубу прорвало, и вы меня топите. И Михаила тоже...

— Как топим? Кого топим?!

— У вас кран, похоже, сорвало...

С обратного конца только и послышалось:

— Николай, бесстыжая ты бестия! Звони маме, у нас кран сорвало!

Гудки. Лера выдохнул и зашёл, наконец, к себе в комнату. Ему явно повезло. Рабочее место не пострадало: бумаги, документы, парочка книг, графический планшет, горшок с вриезией и пианино фабрики «Красный Октябрь» остались сухими и невредимыми. Правда всю остальную квартиру нужно было основательно сушить... И при этом где-то жить.

На лестнице снова послышались шаги, на этот раз цокающие и шустрые. На площадку влетела худощавая женщина в годах и зелёном платье с чёрным клатчем наперевес. Заглянув в открытую дверь Лериной квартиры, она тихо постучала по дверному косяку:

— Простите, это вы Валерий?

Юноша собирал в папку ноты и рукописи, предварительно накапав себе настойки пиона.

— Да... Простите, вы...

— Инга Филипповна Танатова. Это вы простите, мои разбойники вас так затопили... И сколько раз зятю говорила: "Проверь кран и трубы, проверь кран и трубы!"

По обоям перестало течь. В квартиру вновь ввалился Михаил и, увидев гостью, довольно улыбнулся:

— Филипповна, сколько лет сколько зим! Неужели тебя твои сдёрнули?

Инга Филипповна только вздохнула:

— Да Бог с тобой, Мишенька, у меня и дел нет, сижу дома одна.

— Мы там у вас с хлопцами воду повычерпали, трубу над краном залатали... Думали сначала, что вентиль какой отломало, а там на стыке отошло! Прости только, дверь ломать пришлось, но я возмещу!

— Мальчика жалко. Из-за моих оболтусов такой кавардак теперь исправлять.

Михаил почесал голову, а потом закричал наружу:

— Сидорыч!

— Ахой!

— У твоих молодцов воздухоосушителей не завалялось случаем?

Подключился третий голос, помоложе:

— У дяди моего на оптовом складе три штуки было! Их всё равно списали, при перевозке корпус помялся!

Михаил просиял:

— Тащи завтра все сюда!

— Два наверх, один к Валерию — поправила Инга Филипповна — а то парня без жилья оставим.

Лера тихо ответил:

— Ничего, что-нибудь придумаю, не беспокойтесь.

— Нет-нет, должна же я хоть как-то возместить ущерб от моего непутёвого сына... А знаете, поживите пока у меня. В трёхкомнатной квартире точно место вам найдётся. Да и пианино у меня тоже есть.

Михаил же поставил в диалоге точку:

— Ты тогда, Валерон, всё важное собери и окна открой! Инга Филипповна на первом этаже в соседнем подъезде живёт, а даже так всё никак свидеться не могли. Не было бы счастья, да несчастье помогло!

— Эх, Мишенька, повод бы поприятнее! Ну ничего, уладим... А вы, Валерий, собирайтесь! Заодно и познакомимся с вами.

Общими усилиями собрали вещи: одежды понадобилось немного, а еду Инга Филипповна решила взять на себя. В квартире Валеры из съестного обнаружились литр молока, пачка заварки, три кубика сахара, невскрытые консервы и пакет макарон.

— Да вы что же, совсем не едите? Нет, это совсем не дело. Я вас сейчас ужином накормлю, потом чаю попьём...

— Да ведь вы со мной первый день знакомы, а уже и жильё предоставили и кормить торопитесь.

— Ты, Валер, с тёть Ингой не спорь, она у нас большая благодетельница. Да и не потеснишь ты её точно. Завтра и вовсе гости будут.

Инга Филипповна встрепенулась:

— Ох, Миш, а я уж и забыла! Забегалась ужасно, что и про день рождения свой не вспоминаю.

— Да ничего, Филипповна, мы всегда напомним!

Валерий чуть дрогнул, а после попытался снова найти предлог избежать переезда или хотя бы его отсрочить. Не получилось.

Заперев дверь, все трое спустились по едва высохшим ступеням на улицу, а после занырнули в соседний подъезд. Инга Филипповна и Михаил зашли в третью квартиру незамедлительно, а вот Лера замялся с вриезией в нерешительности. Только после вежливого приглашения он переступил порог, разделся, разулся и медленно прошёл в гостиную.

Для городской квартиры она была обставлена довольно старомодно: комод с трюмо, книжные полки и стол не позднее середины девятнадцатого века, два канделябра, кружевные салфетки, пианино и даже граммофон в углу. Новизну гостиной выдавали только шкаф-витрина из ГДР, пара стульев советский ковёр с оленями на одной стене и чёрно-белое фото мужчины на другом.

Пока Инга Филипповна и Михаил что-то обсуждали в дверях, Лера с опаской косился на старинное зеркало. Это теперь в них используют дешёвенькие сплавы, а вот раньше зеркальщики не скупились и применяли серебро... Да, так оно и есть. Валерий осторожно проскочил мимо зеркала и зашёл в узкую комнатку, в которой он опознал спальную хозяйки с двумя кроватями.

Третьей же комнатой владела когда-то, по-видимому, Марина Танатова-Василевская. Кровать поновее соседствовала в ней с рабочим столом с лампой и парой книжек Устиновой. Там он и поставил ноутбук и цветок, снова распаковав гематоген.

Михаил бойко со всеми попрощался, помахав рукой, а Инга Филипповна заглянула к Лере.

— Вы, Валерий, простите меня, пыльно здесь немного, Мариночка моя здесь редко бывает. Но вы располагайтесь как дома, а я пока ужин подогрею.

— Ну что вы, я совсем не голоден...

— Не стесняйтесь, юноша, не стоит. Должна я же как-то ответить за потоп. Да и, судя по вашим запасам, ели вы явно не досыта

Последние слова она произнесла, приятно улыбнувшись. После Инга Филипповна ушла на кухню, а Лера снова принялся печатать:

«В двадцатом веке тема вампиризма впервые переходит из плоскости мифологически-романтической в область научной и околонаучной фантастики. Одни авторы рассматривают вампиризм как заболевание, другие выделяют вампиров в отдельный род, но несомненно они рассматриваются гораздо в более рациональном ключе».

— Не потревожу?

В комнату вошла Инга Филипповна со стаканом чая и тарелкой жареной до хруста картошки с курицей.

— Конечно, что вы! Это я вас затрудняю...

— Ничего-ничего! Готовлю я, правда, без изысков, но со вкусом. Угощайтесь!

Поужинав, Лера поблагодарил хозяйку. Он уже повернул к себе, но Инга Филипповна предложила ему вместе посидеть немного в гостиной.

Комнату освещал только канделябр на столе. Инга Филипповна сидела за столом, надев очки, и тасовала чуть потрёпанную колоду карт. Валерий сел напротив, наблюдая за движениями её рук.

— Я иногда люблю вечером погадать развлечения ради, пасьянсик какой разложить. Одной, знаете, иногда очень грустно, не поговоришь толком. Вот вы пасьянсы любите?

Лера кивнул, а Инга Филипповна продолжала, раскладывая карты:

— Меня ещё бабушка моя, Аполлинария Никитична, многим научила. Сейчас некоторые такие и не помнят. Вот хотите, Султана разложим?

Валерий наблюдал, как карты ложатся одна на одну, иногда подсказывал удачный ход. Инга Филипповна играла, размеренно беседуя с юношей.

— Простите, а можно узнать, чей это портрет у вас на стене?

Женщина тяжело вздохнула:

— А это мой Ванюшенька. Двадцать четыре года прожили с ним душа в душу... Сердцем он у меня болел. А как узнал, что у нас на книжке все деньги сгорели, так и слёг. С тех пор я одна... Ну, не будем-ка мы о грустном, давайте лучше вы о себе расскажите.

Родители у Валерия жили под Гатчиной, на старой даче. Сколько они там жили Лера, конечно, умолчал. Зато рассказал, как переехал и заочно отучился на факультете философии. Инга Филипповна расспросила его об идеях Канта, немного подискутировав, а после уговорила Леру сесть за пианино, а сама села на диван.

Скоро и наизусть Валерий повёл "Лунную сонату". Белые пальцы выделялись на пожелтевших от времени клавишах. Иногда он нервно поглядывал на трюмо, надеясь, что не попадает в его поле отражения. Спасала и темнота: чёрные брюки и свитер сливались с ней, а голова и руки находились вне отражения.

Инга Филипповна заслушалась. Она долго смотрела сначала на Леру, потом на своего Ванюшеньку. Секунд пять после последнего аккорда провели в тишине. После, вздохнув, Инга Филипповна встала.

— Как вы хорошо играете... Вы где-то обучались?

— Моя мама очень любит играть на пианино, она же и меня научила.

— Моя Марина давно за пианино не садилась. Уж простите, если навязалась...

Хозяйка совсем поникла. Валерий чуть подвинулся к второй октаве:

— А можно сыграть с вами?..

Осторожно сев рядом, Инга Филипповна достала старинный сборник Чайковского. Играли "Октябрь". и "Ноябрь". После сели за стол. Глаза Инги Филипповны блестели.

— Как вы меня, Валерий, порадовали! Будто в старые-добрые с мужем за одной клавиатурой... Что ж я опять о грустном-то, такого гостя приютила! Давайте я лучше вам за вашу услугу погадаю.

Достав из колоды туз червей, Инга Филипповна предложила вытянуть три карты. Так на стол легли семёрка червей, трефовый король и бубновый туз. Инга Филипповна почесала затылок, а после сказала:

— Похоже на недолгую болезнь. Тьфу ты, вот и погадала... Ну да ничего, сейчас я ещё две вытяну, а там и думать будем.

На стол легли король пик и восьмёрка бубен.

— Ну вот, совсем другое дело. Скорое решение проблемы... Что-то припозднились.

Лера выдохнул.

— Спасибо, что приютили.

— Да ничего, вам спасибо, такой вечер мне устроили. А с потопом, надеюсь, быстро разберёмся.

Инга Филипповна ушла в спальную, Лера проследовал к себе. Спать ему смысла не было, потому он решил заняться редактурой. Так он и встретил утро.

Инга Филипповна проснулась рано и тут же принялась готовить. Лера вышел из комнаты чуть позже, чтобы умыться и привести себя в порядок. По-счастью, зеркало в ванной было явно подешевле. Собрав волосы в хвост и почистив зубы, он осмотрел болезненно выступающие вены и краснеющие на склере сосуды: серое на красном... Полная луна даром не проходит.

Позавтракав чаем и очередным батончиком гематогена. Лера хотел поначалу отсидеться у себя в комнате, чтобы подкопить силы, но очень скоро решил помочь хозяйке. Неудобно всё-таки. Избежать встречи с гостями ему бы не удалось при любом исходе, потому нужно было успеть продумать пути отступления.

Первым ещё к полудню пришёл Михаил. Он передал, что осушители подключены и исправно работают. Задержался он ненадолго, но пообещал вернуться к вечеру. В два часа раздался звонок в дверь, и вскоре в комнату вошёл молодой человек, на вид лет двадцати двух, с витыми каштановыми кудрями, лёгкой улыбкой, букетиком хризантем и парой пакетов в руках:

— Тёть Инга, с днём рождения!

— Ой, Данила, заходи скорей! Не забываешь старую женщину.

— Вам цвести и цвести! Давайте руки пока помою и с салатиками вам помогу.

Заметив Леру, он пожал ему руку.

— Так это тебя вчера залили. Ничего, зная нашего Мишку, дело быстро решится. А с Ингой Филипповной тебе очень повезло!

— Да это ещё кому из нас больше, — возразила Инга Филипповна, — Он ведь и на пианино играть умеет!

— Да вы что!..

Валерий прошмыгнул в гостиную, освободив место на кухне для первого гостя. Встав перед предательским трюмо, он мог отчётливо пересчитать все семь хризантем за своей спиной. А вот себя не особо. У стола уже стояли пять стульев: один для именинницы и по два по бокам. Самым лучшим решением было занять стул ближе к пианино, чтобы сначала переместиться к нему, а после и к себе в комнату... Зажевав скорее два батончика гематогена и приняв таблетки три поливитаминов, Лера засел за ноутбук, чтобы быть к вечеру в форме. Голова уже начинала ныть.

«Двадцать первый век возродил, хоть и весьма своеобразным путём, образ вампира сказочного, фэнтезийного, добавив ему, как ни странно, человечности. Типичный пример этого — книги Стефани Майер и их экранизации. Главной их проблемой является попытка обновить канон вампира, при этом сохранив ряд старых черт, которые вступают в противоречие с новыми. Чего только стоит совмещение факта отсутствия у вампиров кровотока и бурных постельных сцен, которые невозможны по причинам анатомическим. Стоит ли говорить о...»

В дверь снова позвонили. На пороге появилась женщина лет сорока-сорока пяти в тёмно-синем сарафане и с кульком в руках.

— Инга Филипповна, привет тебе! — прокричала она грудным голосом, и сама же захохотала. На постояльца она внимания почти и не обратила, сразу проплыв к хозяйке на кухню.

— Люба, ну что ты, не стоило... Он же наверняка дорогой.

— Ты, Инга Филипповна, не волнуйся, твой праздник. Да и вместе же распробуем, ну! Я вот и мимозы принесла... Даня, салют!

— Вечер добрый, Любовь Петровна!

— Отдохни хоть! Днём людей стрижёшь, к вечеру укроп шинкуешь! Дай и тёть Любе праздник навести!

Данила только захихикал, пройдя потихоньку на время в гостиную. Пару раз взглянув на Леру он, однако, не решился завести с ним беседу. Тот снова жевал гематоген, поминая изредка недобрым словом старые трубы.

Михаил прибежал последним, притащив с собой большую коробку с подарком. Гости тут же оживились с его приходом:

— Ты что же это, Василич, обокрал кого?

— Тёть Люб, полно вам, Мише ли красть?

— Михаил, что же ты, не стоило! Мне и подумать боязно, что там такое.

Михаил хохотнул, поприветствовав каждого, а после заверил:

— Противозаконное и краденое Филипповным не дарим! Только осторожно, штука хрупкая. Вон, к утопленнику нашему пока можно поставить. Валера, живой?

— А, так вот про какого жильца ты говорил! А я, прости Господи, ни сном ни духом!

Юноша, выдохнув, натянул улыбку и поприветствовал всех собравшихся. Стали садиться за стол. Данила принёс стаканы и блюдца, Любовь Петровна курсировала с тарелками салата, а Инга Филипповна гордо несла больной мясной пирог. Михаил как раз расположил свою коробку на столе у Валерия, а после вместе с ним подтянулся к столу.

— Ты какой-то уж больно бледный сегодня. Не заболел?

— Не беда, это у меня бывает...

Праздник шёл весело: Инге Филипповне, как оказалось, исполнилось шестьдесят семь лет. Первой с подарком решила выступить Любовь Петровна:

— Пусть годы внешности не старят,

А сердце будет начеку!

За это я хочу поставить

На стол бутылку коньячку!

— Ну, мать, узнаю!

Инга Филипповна захохотала, а следом и остальные. Данила шустро сбегал за стопочками. Лера не пил, потому предпочёл дождаться чая. Съев немного мимозы, он решил сидеть до поры тихо и наблюдать.

Следующим встал Даниил. После небольшой поздравительной речи он развернул свои пакеты и подарил имениннице пару книжиц.

— С автографом на долгую память!

— Неужели всё же издали?

— Он у меня всё на переводах и статьях копил, сейчас первый тираж выпускаем. А там уж как Бог прикажет. С праздником!

Заварили чай. Инга Филипповна разрезала пирог и разложила каждому гостю по кусочку. Между гостями завязалась беседа:

— Ты, Петровна, как, всё медсестришь?

— А куда ж я, Мишка денусь? Вон, завтра ко мне школьников на кровь поведут всем стадом. Ни минуты покоя! А ты как?

— Да вот с парнями на склад ездили...

Валерий пожалел, что не взял с собой за стол гематогена или хотя бы таблеток. Стемнялось. Некоторое время спустя Любовь Петровна снова обратила на Леру внимание, запустив его незатейливый план в действие:

— А ты чем хозяйку порадуешь?

Сев за инструмент, Валерий на память заиграл «Лесного Царя» Шуберта. Он даже знал текст, но голосом не отличался. С каждой нотой он слаб. Доиграв, он сорвался скорее в комнату. Но Михаил неожиданно нарушил все его планы!

— Правильно, Валерон! Пора теперь и мой подарок презентовать. Пошли, дотащить поможешь!

Судорожно умяв ещё батончик гематогена, Лера чувствовал, что неладное близится.

— Валер, ты чего это? Давай, помогай!

— Да голова кружится... У меня бывает на полнолуние такое...

— Ну что же это. Давай тогда скоренько подарим, а там отдыхай скорее!

Едва стоя на ногах, бледнее мёртвого, Лера подхватил злополучную коробку и направился в гостиную. Михаил торжественно перерезал ленточку, и под обёрткой оказался аквариум. Инга Филипповна пришла в восторг, а Данила скорее нашёл розетку и подключил аквариум.

— Ох, Мишенька, вот уж порадовал! Теперь уж точно не одна буду! За тебя, Мишань!

Валерий приподнялся, дрожащим шагом направившись к себе.

— А утопленник-то куда?

— Тише, Люба, тише! Голова у него болит, сам не свой.

Проходя мимо Данилы и уже поворачивая в свою комнату, Лера осознал сразу две ужасные вещи: во-первых, он по неосторожности и усталости проходил прямо напротив этого несчастного зеркала. А во-вторых. прямо в окно смотрела молочно-белая луна.

— О Носферату, только не сейчас...

В глазах его потемнело, земля поплыла под ногами. Кто-то подхватил его, но больше он ничего не понял. Теперь его точно раскроют.

Подхватил обессилевшего Валеру Михаил.

— Господи Боже, какой бледнющий... Все вены на лице повыскочили, а пульса нет! И холодный!

Гости быстро окружили пострадавшего. Данила побежал за нашатырём, Инга Филипповна всплеснув руками побежала за полотенцем. Только Любовь Петровна спокойно сидела за столом, махнув ещё рюмочку:

— Не бойтесь, от недосыпа это. Пишут курсовые ночами, потом их и рубит так по вечерам. Вы его на кровать отнесите, на кровать!

Даниил вернулся с пузырьком в руках, поднеся тот к носу. Лера среагировал очень слабо, будто вместо нашатырного спирта в бутыльке плескался тройной одеколон. Михаил только собрался приподнять пострадавшего, как вдруг Даниил вскрикнул, чуть не выронив пузырёк:

— Он не отражается!

Тут уже и Любовь Петровна подошла поближе и застыла в недоумении вместе с остальными: в старом трюмо Михаил отражался с пустыми руками, будто не держал никого. Все застыли в недоумении, только Любовь Петровна с некоторым спокойствием тихо шепнула:

— Ребята, зубы его проверьте... И сумку его сюда.

Данила прибежал с сумкой, пока Любовь Петровна присматривалась к зубам:

— Филипповна, ты погляди, какие клычищи... Такими консервные банки открывать можно!

Из комнаты донеслось:

— Тёть Люб, да там же один гематоген!

— Так вот он наш оптовик! Неси скорее, неси! И окно занавесь.

Инга Филипповна прощупывала пульс, сжав ледяную руку. Распаковав гематоген, Даниил осторожно поднёс его к носу Леры. Тот заныл, принюхавшись, и попытался сам потянуться за спасительным батончиком. Не хватило сил. Тогда пришлось кормиться с руки.

— Любовь Петровна, у него и правда пульс нитевидный... Это же невозможно, он же только что на пианино играл... Он же сейчас ест!

— Он в беспамятстве, Инга... Несите его в спальную, сейчас будем решать, что с ним делать.

Четверо сели за стол. Первым очнулся Михаил:

— Нет, ну это же басни бабьи, меня же бабка моя упырями в детстве пугала, когда спать не хотел! Он же ведь ещё и солнце не любит...

— Ну и детство у вас было, Михаил Васильевич... Тёть Инга, ну ведь я немного выпил, ну ведь не кажется мне.

— Тише, Даня, не волнуйся, я тоже это видела. Люб, ты окна у него занавесила?

Любовь Петровна кивнула. После Инга Филипповна продолжила:

— Боится солнца, бледный. может долго обходиться без еды, но постоянно жуёт гематоген, не отражается в серебряном зеркале и потерял рассудок в полнолуние... Может, это такой психоз?

— А клыки? Я лично же их щупала, острющие!

— Ну и что делать будем? Бабоньки, Данил, думать надо!

— Дайте нелюдю поспать, а завтра разберёмся — нервно пошутила Любовь Петровна, — может мы завтра проспимся, а ничего и не было!

Инга Филипповна подвела итог:

— Сейчас мы все расходимся, и никому не рассказываем о произошедшем. У мальчика есть родители недалеко, под Гатчиной.

— Да, я в сумке книжку записную с номерами видел! Там и их номер должен быть!

— Так вот, завтра рано утром мы идём к тебе, Люба, на работу и осматриваем его вдоль и поперёк. Человек он или нет, а помощь оказать надо. Там уже днём как пойдёт, будем ждать его родителей и готовить объяснения. Юноше о произошедшем не напоминать, но если спросит, знаем ли мы, не скрывать.

На том гости и разошлись. Лера в беспамятстве уснул, что бывало с ним нечасто.

Валерий очнулся к четырём утра со звенящей головой и в той же одежде, в которой потерял сознание. Он срочно накинулся на остатки гематогена в сумке, уничтожив три за раз, и только потом заметил, что рядом с его постелью сидит встревоженная Инга Филипповна. Юноша хотел было сделать вид, что всё в порядке, но та только покачала головой:

— Ох и взволновали вы нас вчера... Упали в обморок, и такой бледный. Вы же могли предупредить, что вам может стать дурно, я бы и гостей отменила.

— Инга Филипповна, ну что вы... Я и так вас стесняю, ещё из-за своих болячек праздник вам портить. Надеюсь, я никого не напугал вчера?

Лера надеялся, что проблем с зеркалом удалось избежать, и его природа так и осталась незамеченной. Но занавешенные окна натолкнули его на мысль об обратном. Он замолк и глубоко задумался, а после кое-как привёл себя в порядок и снова машинально потянулся к своему ноутбуку:

«Таким образом, в современном искусстве образ вампира разделился на две крупных категории: предельно романтизированное существо с мистическим флёром и некий гибрид или отдельный организм, рассматриваемый с квазинаучной точки зрения...»

Инга Филипповна держала в руках записную книжку и свой телефон. Набрав нужный номер с пометкой "мама", она позвонила. Ответили почти незамедлительно:

— Алло?

— Алло, простите... Это соседка Валерия, Инга Филипповна...

— Что с ним случилось?! Он в порядке?

— Не совсем... Позавчера его квартиру затопили, поэтому он на время переселился ко мне, а вчера...

— Дайте ему трубку, скорее!

Инга Филипповна передала телефон. Не прошло и минуты, как в дверь позвонили. Любовь Петровна пришла за пациентом, докуривая сигарету.

— Ну как он, Филипповна?

— Лучше... Сейчас с мамой общается. Не наругали бы его...

— Собери его поскорее. Он не завтракал?

— При мне нет.

Лера долго слушал инструкции с того конца и отвечал на вопросы. Картина вырисовывалась неутешительная: его раскрыли с потрохами. Матушка обещала приехать с отцом сегодня же вечером, а пока просила об осторожности. Куда там.

Погода обещала быть даже пасмурнее вчерашнего. Любовь Петровна и Валерий стройным шагом направлялись в поликлинику, юноше явно становилось лучше и лучше.

— Как ты, болезный?

— Да ничего, получше... Я хоть вам вчера не помешал со своим припадком?

— Что ты. ты был просто неотразим! Ой, что это я...

Валера замолк с опаской прикидывая варианты происходящего. Так, миновав регистратуру, они попали в кабинет терапевта. Любовь Петровна накинула халат, начав разговор.

— Давай-ка я тебя послушаю и померяю. Анализы уж брать не будем, но первичный осмотр после вчерашнего провести нужно.

Надев стетоскоп, Любовь Петровна провела стандартный набор действий. После она измерила давление и пульс, а потом, наконец, стала что-то усиленно записывать в рецепт. Валерий сидел тихо и задумчиво, ожидая ответа.

— Ну, что я скажу, я кого только за свою практику видела: больных, убогих, немощных... Но чтоб так! Малокровие, отсутствие пульса, низкое давление... Не случись вчерашнего, я бы подумала, что ты либо мертвец, либо чей-то розыгрыш.

— Но я...

— Да не боись ты, мы своих не сдаём. Иной раз и людям похуже твоего брата приходится, так что в изгоях точно ходить не будешь. Ты лучше скажи, тебе правда гематоген помогает?

Валерий замешкался.

— Ну... Да. Не по старинке же...

Любовь Петровна хихикнула:

— Вот вроде и вампир, а кровь пить не хочет! Вот мой второй муж сколько мне крови, подлюка, выпил, а ведь и с пульсом, и румянее помидора!

Оба довольно засмеялись. Валера до сих пор заметно нервничал, но, похоже, ему несказанно повезло. Медсестра же продолжила:

— Я тебе сейчас рецептик выпишу, там самое то, что при малокровии доктор прописал. А рядом на бумажке адресок один, там у меня знакомая аптечным складом заведует. Скажешь, что от меня, и можешь гематоген там брать. А то про тебя по аптекам уже легенды ходят!

Убрав в карман бумаги, Лера улыбнулся, а после с опаской посмотрел на Любовь Петровну.

— Но разве вы...

— Ничуть, это же интересно! У тебя бы потом кровушки на анализ взять, если есть... А так, заходи в десять утра, если хочешь.

— А что будет в десять?

Любовь Петровна захохотала.

— А в десять будет орава на анализ крови. Авось и тебе пробирочку найдём! Ладно, не серчай, шучу я так.

— Да что вы, спасибо вам!

Выйдя на улицу, Лера обнаружил у дверей Михаила. Тот, похоже, ждал его, и обрадовался его появлению.

— Ну что же ты, Валер, хилый-то такой! Воздухом больше дышать надо, есть как следует. А то всё гематоген да гематоген.

— Михаил, не стоит. Я знаю, что все гости в курсе.

— Да ну ладно тебе, что такого? Страшновато, конечно, первый раз чудо такое вижу, ну да ты вроде парень ничего, приличный!..

Побродив по улицам до самого полудня, двое снова вышли к памятнику Екатерины.

— О, памятное местечко! Тут, считай, и познакомились! Слушай, присядем?

— Неплохо бы... Я после вчерашнего пока слабоват.

Михаил замялся и продолжил:

— Ты не подумай, я человек простой, незамысловатый, но... Вас правда водой святой и чесноком истребить можно?

Валера рассмеялся, быстро взяв в себя в руки:

— Ох и напридумывали же про нас сказок! Но сразу скажу, чеснок нам просто неприятен, вода не вредит никакая, зато кол для убийства сгодится любой, хоть ржавый и железный. Девок не воруем, в упырей не обращаемся, только если в дымку, кровь не пьём давно, но говорят, что любили больше первую отрицательную... Ой, что же это я. Совсем от слабости язык развязался!

— Да ничего, я же могила! Вот те крест! Ой... А кресты вас тоже не берут?

Снова захохотали.

— И давно же вы, ну... среди нас-то живёте?

— От начала начал. Те, кто поумнее, раньше шли в жрецы или прятались. Диких многих вы и сами знаете, но они себе бед на голову заработали немало.

Михаил продолжал:

— А как же вы теперь? Документы ведь где-то брать надо, ко врачу ходить изредка. А то ведь совсем беда!

Валера пожал плечами:

— Где-нибудь да приходится наших искать. Неудобно, но что делать.

Встали, пошли понемногу к дому. Тут Миша хлопнул по лбу, вспомнив:

— Ох, дурак я! Мне же не просто так тебя забрать велено! Подстричь вот тебя надо, а то совсем оброс нещадно. А у нас ведь и Данила есть!

— У меня денег с собой нет, не могу же я...

— Да Боже тебя упаси! Свои люди, сочтёмся уж! Ты бы ещё за очистители плату предложил, ну ей-богу.

Лера призадумался:

— А как он меня воспримет? Я его вчера сильно напугал...

— Ой, да что ты! Хорошо он тебя воспринял, посочувствовал даже... Да и вы с ним, прости Господи, по одному ведомству...

— На вампира он не похож, вроде.

Михаил тактично смолчал.

— Ты, Валер, не думай... От меня вот тоже многие умники нос воротят, как чёрт от ладана. А ведь ничего, жив-здоров! Так что ты не тушуйся. смелее!

Вскоре дошли до парикмахерской. Мужчина попрощался, удостоверившись, что Лера сможет дойти до дома: ему становилось лучше, по крайней мере настроение поднялось точно.

На дверях парикмахерской очень некстати висела табличка «Перерыв». Две девушки в форме парикмахерш задорно болтали у дверей, а приметив юношу быстро его окликнули.

— Это вы Валерий?

Лера кивнул.

— Заходи, Данила нас предупредил, что у него сегодня клиент вне смены. Только не медли!

Зайдя в помещение, юноша быстро заметил Даниила, перебирающего гребни и ножницы перед одним из зеркал. Лера выдохнул с облегчением: в этих зеркалах он отражался.

— Даниил, здравствуйте! Простите...

— Ой, привет! Ничего-ничего, заходи. Как ты, всё в порядке? Вчера ты будто на грани жизни и смерти был, мы все волновались. Садись.

Опытным взглядом Даниил оценил шевелюру.

— Жалко такую красоту стричь: чёрные, кончики не секутся, блестящие... Это у всех ваших шевелюра такая?

Валера хихикнул.

— Ага. Только стричь её проку мало, отрастёт на следующий же день.

— Ой, так тогда и укладку можно шустро сделать! На лак аллергии нет?

Дело в руках Даниила спорилось: он быстро завил несколько кос, проведя их ободом вокруг головы, и сейчас уже выполнял последние штрихи, как вдруг ему позвонили.

— Смотри, сейчас подожди минут пять, причёску зафиксируем, а там и готово будет!

Ответив на звонок, Данила заметно смягчился:

— Как ты, писатель, дома уже? Хорошо, хорошо. Ты смотри, я тебе суп в холодильнике оставил, найдёшь... Да, скоро тоже буду. Новый рассказ написал? Ну ты даёшь, конечно, мощь! Ладно, коть, пора мне, не скучай!

Валерий чуть смутился:

— Так вот это Михаил что имел в виду, когда нас коллегами назвал...

Данила покраснел.

— Ну, знаешь, есть такое. И относятся многие соответствующе... Раньше. Говорят, и сжигали рядышком. Что тут скажешь, люди иногда любого вампира похуже.

— Но ведь это глупо!

— Да, глупо... Но ведь и про вас придумали гадостей немало. И скрываться нам приходилось когда-то не меньше вашего... Ну да ладно, укладка готова! Посмотри на себя.

Лера вглядывался и не узнавал себя. Длинные волосы, везде путавшиеся и постоянно мешавшие, теперь ровно сплелись в косы, самая крупная из которых заканчивалась чуть ниже плеч, а те, что поменьше, обвивали виски.

— Даниил, вы кудесник!

— Стараемся! Ну, давай, беги. За тобой уже приехали, наверно. Пошли, провожу, как раз смена кончилась.

У подъезда на лавочке народа собралось немало: Любовь Петровна и Михаил сидели, о чём-то вовсю болтая, а Инга Филипповна вела разговор с дамой в большом чёрном платье с серыми глазами и чёрными волосами и похожим на неё мужчиной в синем пиджаке.

— Мама! Папа!

Женщина оглянулась, встав и быстро заключив сына в объятия.

— Ох и напугал же ты нас! Отец как узнал, чуть сам в тот же момент в Петербург не сорвался, да ведь сам знаешь, полнолуние!

Инга Филипповна продолжала говорить с отцом:

— Такой молодой человек приятный, скромный... А мои ведь затопили! Простите Бога ради, он ведь из-за нас так...

— Ничего, Инга Филипповна, ничего. Мы вам очень благодарны: иной бы уже сделал из произошедшего новость, и нам пришлось бы забрать сына к себе...

— Ничего-ничего. И не такое в мире случается. Да и разве же это повод для новости? Всё ведь понимаем...

Мужчина кивнул, а после обратился к жене:

— Ядвига, не заобнимай до смерти!

— Гриша, помилуй, я столько всего передумать успела, страх и только! А ты посмотри, похорошел как!

Даниил осторожно подошёл к Ядвиге, вежливо поздоровавшись.

— Вы, если хотите, заходите ко мне завтра так же в перерыв, я и вам причёсочку сделаю

Любовь Петрова привлекла жестом Григория поближе, шепнув на ухо:

— Простите, а вам витаминчики оптом не надо?

А после все снова собрались у Инги Филипповны дома. Ядвига пела романсы, а Валерий с отцом аккомпанировали в две руки. После Валерий с семьёй часто приезжали к Инге Филипповне в гости.

«Что же можно сказать по итогу? Вампиры в творчестве писателей постепенно вобрали в себя черты людей отверженных, чьи поведение, внешность, пристрастия были нелюбимы в обществе. От вместилища пороков они вскоре превратились в объект сочувствия, приближенный к людям. Что будет дальше — покажет только время. Пусть попытки многих современников не столь удачны, но с уверенностью можно сказать одно: вампиры всё меньше сохраняют от чудовищ и всё больше перенимают людского».