Арина Остромина

Восьмая песня моря

Ночь перед полнолунием выдалась тяжёлой. На море разыгралась буря, и к утру ещё не все корабли вернулись в порт — может, пристали к дальним островам, чтобы переждать непогоду, а может, и того хуже.

По длинному пирсу шли четверо моряков. Их корабль, побитый штормом, со сломанной мачтой, только что бросил якорь и спустил трап. Портовый люд расступался, увидев красные обветренные лица, задубевшие от морской соли куртки. Моряки вели пленницу, туго обмотанную рыболовной сетью: только голова приподнималась над верхним краем сети. Бледная зеленовато-серая кожа, бурые волосы, похожие на пучки водорослей.

Люди пятились назад, пропуская моряков. Перешёптывались:

— Морская дева... Морская дева...

Мутные глаза девы были полуприкрыты, она не замечала, как злобно кривятся лица, как зеваки грозят ей сжатыми кулаками. Она то и дело спотыкалась, но моряки крепко держались за сеть, дёргали её кверху и не давали деве упасть. Через крупные ячейки виднелись порезы на её руках и спине, из них сочилась водянистая коричневая кровь, напоминавшая болотную воду. Лицо девы казалось безжизненным, почти мёртвым. Люди не знали, чувствует ли она боль, но любой человек с такими ранами уже давно потерял бы сознание.

Один из рыбаков, стоявший на краю причала, метнулся к пленнице, посмотрел ей в лицо, крикнул:

— Я уже видел эту тварь! Это из-за них наши корабли гибнут! Чтоб она сдохла!

Дева не обратила внимания. Она едва переставляла израненные ноги, и если бы не сеть, которую моряки с силой тащили вперёд, дева не сделала бы и шагу. Её длинные тонкие пальцы, похожие на щупальца морского животного, переплелись с сетью, прочные верёвки врезались глубоко в кожу, оставляя резкие зелёные полосы.

 

Бывалые моряки говорят, что вдали от берегов, в середине моря, есть каменистые острова, на которых селятся морские девы. Они живут в подводных пещерах. Днём их никто не встречал, но если корабль окажется рядом с таким островом в лунную ночь, то издали можно увидеть, как морские девы танцуют на камнях. Говорят, они питаются лунным светом, а пьют дождевую воду, которая накапливается в углублениях среди камней. Но горе тому кораблю, который подойдёт к их жилищу в полнолуние! В такие ночи эти морские твари начинают петь. Их голоса разносятся над водой и оглушают любого, кто услышит их пение.

Некоторые уверяют, что видели морских дев за бортом во время сильного шторма: те будто бы смотрели из воды ярко-зелёными глазами и смеялись. Ждали, когда корабль разобьётся и моряки окажутся в воде. Многие думают, что это морские девы насылают бури. Поэтому моряки ненавидят их и боятся.

Однако случалось и другое: иногда после шторма в воде плавало покалеченное тело морской девы. Может, она не успела спрятаться в своей подводной пещере, и волны швырнули её на острые камни. Моряки подбирали деву, поднимали на корабль. Но если она была сильно побита, то быстро умирала. Останки растекались зеленоватой жижей, с резким и неприятным запахом водорослей.

А если раны были не смертельными, дева приходила в себя, соскальзывала по палубе к самому краю и сползала за борт. Моряки пробовали привязывать пленниц, хотели довезти их до берега и отдать учёным. Правители обещали большую награду за живую морскую деву, им хотелось выяснить, что это за существа. Но никакие верёвки не могли их удержать. Девы как будто усыхали, сжимались и сбрасывали путы. А если это не удавалось, умирали и оставляли после себя только зловонную жижу.

 

На набережной один из моряков помахал возчику:

— Эй, ты! Отвези нас к дому урместера!

Возчик подъехал ближе, сеть с пленницей положили в телегу, моряки примостились вокруг, и окованные железом колёса загромыхали по каменной мостовой.

 

* * *

Прошлой ночью, когда завыл ветер и поднялись волны, один из кораблей оказался в открытом море, вдали от островов — припозднились с ловом, не успели вовремя повернуть к дому.

Рыбаки не боятся шторма, действуют чётко и слаженно. При первых признаках непогоды, когда море ещё только начинает раскачивать корабль, капитан отдаёт приказы, команда делает своё дело. Но в этот раз всё было иначе. Буря разразилась стремительно, капитан едва успел подняться на мостик. Волны не мчались одна за другой, но и не метались беспорядочно, как бывает во время ураганов. Они стремились в одну точку, и вода закручивалась в огромную воронку. В центре воронки возвышалось неизвестное существо, вода вращалась вокруг мощного тела и уходила вниз, к ногам. Гигантская голова, похожая на человеческую, но размером с крупную скалу, сияла бледно-голубым светом, от неё во все стороны летели искры и гасли, соприкасаясь с водой. Рёв бури заглушал шипение, но повсюду поднимались тонкие струйки дыма — там, где искры падали на воду. Ночная тьма вокруг этой сияющей головы казалась ещё гуще, и ни единого огонька не видно было в небе, затянутом тучами.

Голова медленно двигалась над водой, как будто великан шёл по дну моря, и водяная воронка перемещалась вместе с ним. Корабль подтянуло к самой воронке, он летел по краю ребристого склона, а рыбаки, потеряв надежду на спасение, вцепились в канаты вдоль бортов, зажмурились и бормотали, прощаясь с жизнью — кто молитвы, а кто проклятия, — и сами не могли разобрать, что говорят: всё заглушал рёв моря.

Никто не заметил, что вместе с кораблём вода тащила морскую деву, снова и снова била её о твёрдые доски, и хрупкие кости девы не выдержали, руки и ноги обмякли, и дева безвольно повисла на верёвках, которые болтались за бортом.

Корабль чудом уцелел. То ли великан нырнул под воду и уплыл, то ли водоворот переместился в сторону. На рассвете выжившие рыбаки выбрались на палубу, подтянули наверх обрывки сетей и увидели морскую деву. Они знали, что за неё дадут награду, если удастся довезти её до берега. На эти деньги можно будет починить сломанную мачту, да ещё и отметить удачный улов. Деву вместе с сетями, в которых она запуталась, осторожно погрузили в бочку с морской водой и заперли в небольшой каюте. Когда дева очнулась, корабль уже пристал к берегу, поэтому она не успела выбраться из бочки и соскользнуть за борт.

Рыбаки замотали её в другую сеть, попрочнее, обвязали верёвками, оставили свободными только ноги, и вывели деву на причал.

* * *

Возчик долго ехал по узким городским улицам, потом мрачные серые дома закончились, и вдоль дороги потянулся глухой каменный забор, над которым поднимались густые кроны деревьев. За забором стоял дом урместера Гранама, местного правителя. Это он обещал награду за морскую тварь, хотел сам во всём разобраться, а потом доложить верховному урму, правителю страны. Ловля рыбы — важное занятие, страна торгует рыбой с соседями. Защищать своих рыбаков и их корабли от любых напастей, в том числе и морских тварей — дело государственной важности.

У ворот телега остановилась, один из моряков дёрнул язык металлического колокола, висевшего у въезда, и над улицей разнёсся тягучий звон. Дева чуть заметно вздрогнула, но не открыла глаза. Распахнулось окошко в створке ворот, и старый слуга спросил, кто прибыл и по какому делу.

— Морскую деву добыли! Хотим награду получить.

Ворота открылись, телега въехала во двор и покатилась по мягкой грунтовой дороге к дому. Хозяин вышел на крыльцо, внимательно посмотрел на деву.

— Жива? Давно она без воды?

— Живёхонька, вон как стонет, если тронешь! — И моряк, чтобы подтвердить свои слова, пихнул деву кулаком.

Она действительно застонала, и урместер Гранам скривился. Ему хотелось поскорее закончить это неприятное дело: он был благодарен морякам, они привезли именно то, что он искал, но смотреть на это жалкое создание, опутанное верёвками, было больно.

Урместер Гранам кивнул своему помощнику, тот сбегал в дом и вынес тяжёлый кожаный кошель. Моряк развязал шнурок, вытряхнул монеты на ладонь, радостно хмыкнул. Слуги Гранама бережно вынули израненное тело из телеги и понесли вдоль дома на задний двор, там у хозяина были устроены бассейны для купания.

Моряк запрыгнул на телегу и сразу начал пересчитывать деньги. Возчик плавно развернулся у крыльца, и вскоре слуга запер ворота и вернулся в дом.

 

У бассейна стояла худая десятилетняя девочка, в простом холщовом платье, с растрёпанной косой. Рядом — девочка постарше, одетая в аккуратный шерстяной наряд с белым фартучком, красиво причёсанная. Незнакомец не догадался бы, кто из них дочь хозяина, а кто её служанка. Жена урместера Гранама давно умерла, он жил вдвоём с дочкой Литой и воспитывал её, как умел.

Дочка любила читать книги, но не любила наряжаться, как другие девочки в богатых семьях: это казалось ей скучным и бессмысленным. Если бы мать была жива — может, ей удалось бы убедить Литу, что не так уж плохо быть красивой. Но отец не находил нужных слов, ему было проще смириться и разрешить дочке ходить в простой одежде. Правда, только когда в доме нет посторонних.

Вот и сейчас, пока моряки не уехали, Лита стояла за домом и не показывалась чужим. Её служанка Эсса одевалась прилично, как положено, и следила за собой. Поэтому рядом с Литой она казалась красавицей.

Лита бросилась к слугам, которые осторожно несли сеть с морской девой. Они опустили свою ношу в неглубокий бассейн, потом хозяин велел им разрезать верёвки и освободить пленницу. Она плавно опустилась на дно бассейна и лежала там с закрытыми глазами, как утопленница. Однако её светло-зелёное тело слегка вздрагивало. Из глубоких порезов сочилась тёмная жидкость и расплывалась в воде тонкими спиралями и завихрениями. Тонкие руки чуть приподнялись, как будто дева хотела уплыть, и бессильно упали.

— Папа, она же умирает! — вскрикнула Лита и заплакала.

Он погладил дочь по голове и ничего не сказал. Подозвал своего помощника, приземистого бородатого дядьку с хитрым лицом — они выросли вместе, дружили с раннего детства, и Гранам мог доверить Артесу любые тайны.

— В городе болтать будут. Распусти слух, что она сильно поранилась во время шторма, не выживет.

— Сделаю, — кивнул Артес. — Да она и так не выживет. Гляди, даже не шевелится.

— Посмотрим. — Гранам обнял дочь. — Попробуем ей помочь.

Урместер обвёл глазами двор: густые деревья вдоль забора, два бассейна, маленький садовый домик. Артес понял, о чём думает хозяин:

— Да, подходящее место, чтобы её спрятать.

Морская дева опять вздрогнула, приподнялась в воде, её лицо ненадолго оказалось на воздухе. Она приоткрыла рот, словно хотела пить, и снова ушла под воду.

Лита не знала, пьют ли морские девы солёную воду или пресную. В книгах о них почти ничего не писали, люди редко встречались с ними в море, и никто не знал, что это за существа и как с ними обращаться. На всякий случай Лита принесла из дома большой таз, наполовину заполненный пресной водой, и пустила его плавать по бассейну. Думала, что, если морская дева очнётся, она сможет попить пресной воды из таза.

 

На рассвете Гранам отправил Артеса в столичный город и велел найти там рыбьего доктора. Все знали, что во дворце верховного урма есть огромные аквариумы, в них живут морские рыбы, тритоны, черепахи и даже белые говорящие лягушки. Горожане хотели хоть в чём-то походить на своего правителя, и почти в каждой семье тоже был аквариум: у кого больше, у кого меньше. Но рыбы, как и любые другие существа, иногда болеют. Поэтому в столичном университете открыли специальный факультет рыбоводства. Там изучали всё, что связано с рыбами. Как их разводить, в какие сезоны выходить на лов, как их готовить и даже как лечить.

Артес должен быть выбрать надёжного доктора — такого, который сумеет сохранить тайну. Конечно, за хорошее вознаграждение. Скажет ему, что в домашнем аквариуме урместера Гранама заболела одна крупная рыба, и привезёт его с собой на несколько дней. Артес всегда считался балагуром, в любой компании мог подолгу травить байки, и у него везде были друзья и знакомые. Ему охотно доверяли секреты, а он стойко хранил их, и за это его любили. Поэтому он сумел выведать у знакомых, кто из докторов не выбалтывает тайны своих клиентов, и вскоре уже сидел в приёмной доктора Куорта.

Доктор оказался маленьким щуплым человечком, он выскочил из-за двери, пробежал вдоль полок со стеклянными бутылями, взмахивая руками и что-то приговаривая, и только потом заметил Артеса. Поправил костлявым пальцем очки, которые сползли на нос, и спросил:

— А вы к кому?

Артес туманно описал заболевшего питомца, но доктор Куорт не соглашался никуда ехать, пока не узнает все подробности:

— Сами посудите: как я поеду лечить неизвестно кого и неизвестно от чего? Я не волшебник, я простой доктор!

В конце концов Артес твёрдо сказал:

— Простите, я связан обещанием не рассказывать лишнего. Мой хозяин богат, вы не пожалеете.

Доктор Куорт, ни на минуту не умолкая, начал снимать с полок флаконы с лекарствами и ставить в специальный чемодан с ячейками. Потом позвал служанку и велел не записывать никого на приём в ближайшие дни. Помахал ей рукой и решительно забрался в экипаж вслед за Артесом.

 

Всю дорогу доктор Куорт пытался выведать, куда и зачем его везут, но Артес не поддавался и рассказывал смешные истории на другие темы. Доктор успокоился, развеселился и больше не переживал о том, что его ждёт. Когда экипаж выкатился из туннеля и внизу показалось море, доктор воскликнул:

— Какой красивый вид! Жаль только, что дымка висит над водой.

— Да, не повезло с погодой. Впервые такое вижу! — удивлённо сказал Артес.

Вскоре они въехали в ворота и остановились перед высоким каменным домом. Доктор прищёлкнул языком, оглядывая колонны и башенки — понял, что ему и правда щедро заплатят за работу. Если, конечно, он с ней справится. Но доктор Куорт был любопытен и обожал свою профессию, а сложные случаи в его работе встречались редко. Лечить аквариумных рыбок было не так уж сложно. Он давно мечтал о чём-то поинтереснее. И сейчас у него появилось предчувствие, что ради обычных домашних питомцев урместер не послал бы своего помощника в столицу. Лекари были в каждом городе, хоть и не так хорошо образованные.

Урместер Гранам спустился с крыльца навстречу гостю и предложил ему сначала пройти в дом и отдохнуть с дороги, но доктор отказался.

— Можно мне посмотреть пациента?

Гранам взглянул на Артеса, и тот едва заметно покачал головой: нет, он пока ничего не знает. Они повели доктора за дом и остановились перед бассейном. Доктор Куорт поставил чемодан на каменные плитки, подбежал к бортику, опустился на колени и начал рассматривать морскую деву. Потом обернулся к Гранаму:

— Откуда она у вас? Давно здесь лежит?

— Моряки поймали. Она в сетях запуталась во время шторма. Вчера днём привезли, я её выкупил.

Доктор Куорт открыл чемодан, достал какой-то прибор в виде шарика на длинной ручке, с небольшим прямоугольным экраном на другом конце, и стал осторожно водить вдоль тела морской девы. На светлом экране появлялись очертания костей, как будто шарик просвечивал материю насквозь.

— Нехорошо... Ой, как нехорошо! Много переломов!

— Она поправится? — крикнул кто-то высоким голосом.

Это Лита увидела издалека, что Артес приехал не один и что отец повёл гостя к бассейну, и сразу прибежала. Доктор Куорт удивлённо посмотрел на Гранама: что это за девчонка в простом платье? Почему вмешивается в наши разговоры? Артес объяснил:

— Это дочь урместера Гранама, Лита. — Но, увидев недоумение на лице доктора, тихо сказал ему на ухо: — Своенравная девочка. Не думает о приличиях. Одни только книжки на уме. Растёт без матери, вот отец её и жалеет. Потакает во всём.

 

Тогда доктор Куорт повернулся к Лите и вежливо сказал:

— Надеюсь, что поправится. Лекарства у меня есть, безопасные, они точно не навредят. Попробую ей дать, чтобы кости быстрее срослись. Но ещё нужны специальные повязки. Подойдут плотные листья и трава. Другие материалы могут повредить нежную кожу.

— Банан годится? — спросил Гранам.

Доктор кивнул, Артес ушёл в сад и вскоре вернулся с охапкой длинных плотных листьев. Доктор Куорт наложил повязки на руки и на ноги морской девы, а потом примотал их узкими бинтами.

— Ещё бы спину зафиксировать. Деве будет легче, если спина будет в покое.

— Что нужно? Доска?

— Не совсем. Лучше что-то более мягкое.

— Кора? — спросил Артес. — Могу раздобыть у столяра, тут неподалёку есть мастерская.

Столяр даже не удивился — выдумщик Артес сказал ему, что дочка хозяина решила выстроить кораблик для большой куклы. Столяр отрезал длинный кусок коры, мягкой внутри и плотной снаружи. Доктор, стоя в бассейне, подсунул кору под тело морской девы и осторожно привязал под грудью и над коленями.

Дева так ни разу и не открыла глаза, пока доктор накладывал повязки и бинтовал её. Лита, не отходившая от бассейна, спросила:

— Доктор, мы можем ещё что-нибудь для неё сделать?

— Главное — покой. Когда она отдыхает, она сама себя лечит.

— Откуда вы знаете? Вы уже видели морских дев?

— Нет, — смущённо признался доктор Куорт. — Только в книгах про них читал.

— В каких? — поинтересовалась Лита. — В моих ничего такого не написано.

С этой минуты она не отходила от доктора Куорта. До него она ни с кем не говорила о книгах — отцу вечно некогда, а остальные не любят читать. Как только доктор отнёс вещи в свою комнату, переоделся в сухой костюм и вышел в гостиную выпить чаю, Лита положила на стол сборник волшебных историй, перелистывала страницы, останавливаясь на самых любимых сказках, а доктор Куорт внимательно слушал и говорил, какие ещё книги нужно обязательно прочитать.

— Где же их взять? — грустно спросила Лита.

— Я тебе пришлю! У нас в столице хорошие книжные лавки.

 

После обеда Лита с доктором Куортом пошли проведать пациентку. Служанка Литы, молчаливая аккуратная Эсса, пошла за ними. Морская дева всё так же лежала с закрытыми глазами. Веки вздрагивали, словно она вот-вот проснётся.

— Свет! — воскликнул доктор. — Она не может смотреть на свет!

Лита позвала Артеса, и он вместе со слугами натянул над бассейном полог из плотной ткани. Веки морской девы задрожали сильнее, и она открыла глаза. Лита ахнула: ярко-зелёные, похожие на молодую листву в начале весны — у людей не бывает таких глаз.

— И что теперь? — спросила Лита у доктора.

— Думаю, ей нужно хорошее питание, чтобы кости быстрее срослись.

— А что она любит?

— Наверное, свежую рыбу.

Лита отправила Эссу в кухню, и вскоре служанка прибежала с большим блюдом, на котором лежала крупная серебристая рыбина.

— Сама она не сможет поесть, у неё руки ещё не действуют, — сказал доктор. — Ты ей поможешь? Не боишься?

Лита, прямо в длинном платье, спрыгнула в бассейн. Вода была ей по грудь. Держа в руке рыбу, Лита медленно подошла к морской деве, лежавшей в воде почти у самого дна. Немигающие яркие глаза смотрели на девочку. Лита медленно приблизилась, наклонилась, просунула одну руку под спину девы — под лубок из коры, примотанный мягким бинтом к бледному телу. Приподняла лубок так, чтобы голова девы показалась над водой, и поднесла рыбину совсем близко. Дева приоткрыла рот и прокусила чешую острыми белыми зубами, не похожими на человеческие. Медленно прожевала, откусила ещё. Съела полрыбины, посмотрела на девочку.

— Пить хочешь? — спросила Лита, но ответа не было.

Таз с пресной водой по-прежнему плавал в бассейне, но поить из него раненую деву неудобно, он большой и тяжёлый. Лита подозвала Эссу:

— Принеси кружку из кухни!

Эсса сбегала в дом, вернулась с кружкой. Лита зачерпнула воды из таза и поднесла кружку ко рту морской девы. Она глотнула и чуть заметно улыбнулась. Лита поняла, что делает всё правильно.

Доктор Куорт сказал, что теперь пациентке надо отдохнуть, и они с Литой ушли в дом — смотреть книги и разговаривать.

 

Через четыре дня доктор Куорт попросил Артеса устроить ему встречу с урместером Гранамом. Наедине, для важного разговора. Вскоре Артес проводил его в кабинет хозяина. Гранам сидел за большим деревянным столом, перед ним лежали бумаги и книги, он что-то быстро писал в толстой потрёпанной тетради.

— Готовит отчёт о рыботорговле, завтра приедет гонец от верховного урма, — шепнул Артес доктору и вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

Доктор Куорт дождался, пока урместер допишет предложение и поднимет голову, и только после этого поздоровался и заговорил.

— Я сделал всё, что мог. Морская дева не умрёт. Переломы и порезы скоро заживут. Если будете менять воду каждые три дня, она может долго оставаться в этом бассейне.

— Благодарю, — Гранам слегка поклонился, не вставая со стула. — Артес вам передаст ваше вознаграждение.

Но доктор Куорт не спешил уйти.

— Могу я спросить... Что вы намерены делать дальше? Это ведь не простая рыбка, её нельзя держать в аквариуме.

Урместер Гранам начал медленно краснеть, и доктор невольно попятился, ему показалось, что он сильно разозлил хозяина своим бестактным вопросом. Гранам вышел из-за стола, но выглядел не сердитым, а расстроенным. Он взял доктора за локоть и тихо сказал:

— Мне надо с вами посоветоваться. Я ведь её выкупил у моряков, чтобы изучить. Думал, это просто морская тварь, вроде большой рыбы. Хотел сам разобраться во всём: опасна ли она, чем может нам грозить, где её слабые места. Собирался написать доклад для Учёной коллегии. Но теперь и сам вижу, что нельзя с ней так поступить. Дочь моя её полюбила, не даст в обиду свою гостью.

Доктор Куорт оживился, закивал, начал потирать руки:

— Вы правы, абсолютно правы! Она не животное, она почти такая же, как мы! Это чудо природы — ещё один разумный вид на нашей планете! Я бы очень хотел её изучить, но чувствую, что у нас нет такого права! Вы только представьте: а если бы морские девы поймали в море человека и начали его изучать — разве мы не возмутились бы таким насилием?

— И что же нам с ней делать? — спросил Гранам.

— Думаю, придётся её отпустить на волю. Когда совсем поправится.

Урместер Гранам кивнул, пожал руку доктору и проводил его в гостиную, где уже ждал Артес с разложенными на столе столбиками монет.

Доктор Куорт ещё раз проведал пациентку, попрощался с Литой и поехал домой. Садясь в экипаж, посетовал:

— Туман так и не разошёлся. А я хотел морем полюбоваться на обратном пути. В кои-то веки выбрался на побережье...

Погода и правда не радовала. Сначала туман висел только над водой, но с каждым днём пробирался всё глубже в город, проникал во дворы и переулки, колыхался над крышами.

 

После отъезда доктора Куорта Лита стала чаще бывать у морской девы: говорить о книгах теперь было не с кем, а обещанная посылка из столицы ещё не прибыла. Дева быстро поправлялась, и Лита, как велел доктор, через несколько дней осторожно перерезала тонким ножичком узкие бинты, которыми были примотаны к рукам и ногам девы банановые листья, а потом отрезала и кусок коры, подложенный деве под спину. Дева улыбнулась Лите, совсем как человек, и начала плавно двигать ступнями и кистями рук, как будто разминая их после долгой неподвижности.

Теперь дева могла сама брать рыбу, которую Эсса каждый день приносила из кухни, и чашку с пресной водой. Лита обычно сидела на краю бассейна и наблюдала, как дева ест и пьёт — спокойно, аккуратно, не как зверь, а как благородная дама. Лита не любила сидеть с гостями, когда отец устраивал званые обеды, но много раз видела с галереи над обеденным залом, примостившись на полу, в полумраке, и выглядывая между резными балясинами, как медленно и чинно вкушают пищу жёны чиновников. Сама Лита ела не так. Она забегала в кухню вместе с Эссой, быстро накладывала себе еду в грубую деревянную миску и утаскивала её в свою комнату: намного интереснее жевать скучное мясо с овощами, сидя за книжкой, чем терять время за столом.

 

* * *

А тем временем в городе становилось неспокойно. С прошлого полнолуния погода всё ухудшалась, над морем стоял туман. Рыбацкие лодки медлили, пропускали утренний лов. Некоторые всё же выходили в море, но возвращались ни с чем, будто вся рыба то ли вымерла, то ли ушла слишком далеко.

Раньше Эсса любила ходить на рынок, сама предлагала толстой пожилой кухарке:

— Давай, я сбегаю! Мне не трудно!

Но теперь, когда кухарка по привычке протягивала ей корзину и кошель с монетами, Эсса тяжело вздыхала, неохотно плелась в город, приходила домой бледная и напуганная. Ей всё реже удавалось купить свежую рыбу. Сначала весь вчерашний улов разбирали рано утром, сразу после открытия рынка. Потом и этого не стало. Торговки стояли у пустых прилавков, ждали, пока им подвезут бочку-другую из искусственных прудов, а на морскую рыбу рассчитывать уже не приходилось.

В народе поговаривали, что всё дело в морской деве: как её поймали, так всё и пошло наперекосяк. А может, она и не померла, как утверждал помощник урместера. Может, её до сих пор прячут в его доме.

Артес каждый раз встречал Эссу у ворот и подробно расспрашивал, что она слышала на улицах. Лита видела издали, как они разговаривают, и догадывалась по их лицам: происходит что-то плохое.

— Эсса, в чём дело? Что за секреты у вас с Артесом?

Но Эсса только мотала головой:

— Не могу, сама его спроси. Я ему обещала, что буду молчать.

А когда оказалось, что в кухне больше не осталось рыбы для морской девы, Лита пошла к отцу советоваться. Он сказал:

— Может, дашь ей сырого мяса?

— Ты что, папа! Разве морские жители могут питаться мясом? В море нет мяса.

— А овощи? Они почти как водоросли.

Встретившись с дочкой глазами, урместер Гранам вздохнул и позвал Артеса.

— Скажи кухарке, пусть достанет из ледника несколько рыбин. Только для морской девы.

Лита поцеловала отца в щёку и убежала с Артесом.

— Лита, по полрыбины в день! Иначе надолго не хватит! — крикнул Гранам ей вслед.

 

Ни свежих овощей, ни хлеба, ни мёда купить не удавалось. Раньше на рынке всегда стояли крестьяне из соседних деревень — покупали рыбу, продавали другие продукты. Когда рыбы не стало, у жителей вскоре не осталось денег, и крестьяне больше не приезжали.

К урместеру Гранаму несколько раз приходили гонцы, жаловались на нехватку еды. Он нагружал повозки мешками с зерном и сушёными овощами из своих амбаров и устраивал раздачу продуктов на главной площади. Но надолго его запасов не хватит.

Вечерами Гранам подсчитывал, сколько ещё сможет продержаться и город, и его дом с десятком верных слуг, если погода не улучшится. Цифры удручали. В следующем месяце уже придётся брать деньги из городской казны, чтобы закупать продукты в соседних деревнях.

Но как ни старался урместер помочь горожанам, они всё равно были недовольны и винили его во всех своих бедах. Подозревали, что он их обманывает, что морская дева жива, хоть Артес и распустил слух о её гибели.

Иногда урместеру казалось, что он и правда виноват. Ведь туман пришёл в город в ночь полнолуния, сразу после того, как моряки привезли морскую деву. «Но как она могла повлиять на погоду? — размышлял Гранам. — Особенно в первую неделю, когда дева даже пошевелиться не могла». Хотя кто ему поверит? Гранам понимал, что людям всегда нужно найти виноватых, так проще. А винить морскую деву удобно: разве случайно всё так совпало?

 

Однажды Лита заметила, что морская дева подаёт голос после того, как выпьет чашку пресной воды. Это были чистые высокие звуки, похожие на пение. Лита догадалась, что это её язык, что девы общаются друг с другом пением. Конечно, ей хотелось выучить этот язык, но она не знала, с чего начать. В книгах про языки иных миров говорилось, что знакомство часто начинают с имени.

Поэтому Лита спрыгнула в бассейн, приблизилась к морской деве, приложила ладонь к своей груди и сказала:

— Лита. — Потом показала рукой на свою подружку-служанку и добавила: — Эсса.

Дева с интересом смотрела на неё ярко-зелёными глазами, но молчала. Лита ещё раз повторила эти имена, а потом протянула руку к деве и спросила:

— А ты? Как тебя зовут?

Наверное, дева угадала по интонации, чего от неё хочет девочка. Она глотнула воды из чашки и тонко пропела:

— Ли-и-та... Э-э-сса...

— Да! Да! — воскликнула Лита, и снова показала на всех по очереди: — Лита! Эсса!

И когда она поднесла руку к деве, та ответила:

— А-а-ша...

— Так тебя зовут Ааша! — кивнула довольная Лита.

С этого дня она начала рассказывать Ааше про себя, про свою жизнь, иногда даже приносила к бассейну книги и показывала Ааше картинки:

— Вот это большой город. Больше, чем наш. Вот такие высокие дома строят в городах. У нас дом тоже высокий. Вон там, — она махнула рукой в сторону тёмных кипарисов, отделявших задний двор от дома. — Я в нём живу.

Говорить Ааша так и не начала, но научилась общаться с Литой знаками. Когда она хотела пить, складывала в виде полусферы свои длинные пальцы с перепонками и подносила ко рту, а потом приподнимала руки, как будто наклоняет чашу. Лита оборачивалась к верной Эссе, которая всегда сидела в сторонке, то с вязанием, то с вышивкой, и Эсса приносила свежей воды. Лита стала использовать такой знак, чтобы спросить, не хочет ли дева пить. Она кивала, когда была согласна, и поворачивала голову вправо-влево, чтобы отказаться.

 

В первую неделю, когда Ааша ещё почти не приходила в сознание, солнце светило так ярко, что пришлось сделать навес над бассейном. Но с каждым днём погода портилась. Туман, наползавший с моря, становился гуще. Сначала он висел лёгкой дымкой, а теперь полоскался на ветру плотными белыми полотнищами, и солнце лишь изредка пробивалось в просветы между ними.

В один из таких хмурых дней Эсса достала из кармана дудочку и начала наигрывать простую песню. Ааша оперлась руками о край бассейна и впервые выбралась наверх. Она смотрела на Эссу и двигалась в такт музыке. Лита боялась, что Ааша поскользнётся: ей самой отец не разрешал танцевать рядом с бассейном, на мокрых каменных плитках. Но узкая длинная ступня морской девы, казалось, присасывалась к полу, когда она опускала ногу на плитки, а потом Ааша плавно переступала на другую ногу, и уже другая ступня плотно смыкалась с полом.

Эсса заметила, что Ааша танцует, и заиграла другую песню, более весёлую. Ааша стала двигаться быстрее, её глаза засияли ярче, она улыбалась. Лита стояла рядом и хлопала в ладоши. С этого дня Эсса всегда приходила к бассейну с дудочкой, и Ааша каждый вечер танцевала на каменном полу.

Вокруг бассейна росли апельсиновые деревья, и при сильном ветре спелые плоды падали на траву. Один крупный апельсин упал на каменные плитки и подкатился к ногам Ааши. Она с интересом посмотрела на него, потом перевела взгляд на ветки, где среди тёмно-зелёной листвы сияли оранжевые пятна.

Лита подняла апельсин и протянула Ааше. Та взяла, повертела в пальцах, потом показала на небо.

— Да! — улыбнулась Лита. — Он похож на луну! Но его можно съесть.

Лита принесла нож и начала срезать кожуру по кругу, ровной спиралью. Воздух пропитался резким пряным ароматом. Ааша принюхалась, этот запах был ей незнаком. В руках у Литы вместо оранжевого шара, похожего на утреннюю луну, теперь был белый — луна бывает такой в самом начале ночи. Потом Лита разделила апельсин на дольки, оставила несколько штук себе, другие протянула Ааше и Эссе. Ааша увидела, что девочки едят апельсин, и тоже осторожно куснула одну дольку. Её лицо скривилось, она нырнула в воду и прополоскала рот, чтобы избавиться от этого неприятного вкуса.

Лита, чередуя слова с жестами, пояснила:

— Апельсин для нас — это еда. А для тебя, — Лита показала на Аашу и на небо, — это только образ луны.

 

Прошло ещё три недели. Луна выросла почти до полного круга, и к этому времени в городе начались беспорядки. Туман уже стоял сплошной стеной. Днём он колыхался над морем, а в сумерках вползал в город тугими белыми рукавами, обнимал каждый дом, закручивался вокруг столбов и как будто всасывал в себя свет фонарей. Люди перестали выходить на улицы по вечерам.

Ааша полностью выздоровела. Она показывала Лите на небо, красивым медленным движением поднимая одну руку, а потом плавно опуская — и девочка понимала: морская дева скучает по луне и по сёстрам.

Иногда прилетал ветер с моря, приносил с собой новые звуки: рокот волн. Ааша приподнималась на носки, обращала лицо к небу и шумно втягивала воздух. Она чуяла запах дома, запах далёких морских островов. Каждый вечер, когда наверху появлялся мутный круг света и тускло мерцал за полотном тумана, Ааша невольно начинала петь, как будто голос стремился на волю. Но Лита испуганно брала её за руки и прикладывала их ко рту, это означало, что сейчас нельзя издавать звуки. Отец говорил Лите, что прохожие могут услышать необычное пение и потребовать, чтобы им отдали морскую деву.

Слуги уже не раз докладывали, что в городе ходят нехорошие разговоры. На всякий случай урместер Гранам велел Ааше совсем перестать петь. Люди ведь так не поют, у них голоса слабее, ниже. Не взлетают в небо стремительной птицей, не рассыпаются золотыми искрами.

Ааша старалась, как могла. Сдерживалась. Лита целыми днями сидела у бассейна, разговаривала с Аашей, читала ей книги, чтобы отвлечь её. Но по вечерам Аашу одолевала жажда: морские девы всегда ищут дождевую воду на островах, когда стемнеет. Ааша выпивала несколько кружек, и после первых же глотков из её горла вырывалось пение. Она понимала, что ей нельзя петь. Испуганно зажимала рот гибкими пальцами, смотрела на Литу. Девочка вздыхала и разводила руками:

— Нельзя. Опасно!

 

* * *

Однажды днём мальчишки, слонявшиеся по пустому причалу, с криками бросились бежать подальше от берега. Горожане выглядывали из окон и дверей, а мальчишки кричали:

— Голова! Там голова!

Люди высыпали на улицу, окружили мальчишек:

— Расскажите всё по порядку. Что за голова? Где?

— Великан! Ходит по морю, голова со скалу, а сам выше самого большого дома!

— Что за выдумки! Не бывает никаких великанов! — прикрикнул старик, всю жизнь рыбачивший в море.

Но моряки, которые привезли морскую деву, переглянулись. Они вспомнили страшный шторм, водяную воронку и огромного человека, который шёл по дну моря. Они никому не рассказывали про ту ночь, да и сами старались думать, что им это привиделось. Что это были просто высокие пенные волны, а не великан. А если мальчишки видели то же самое, да ещё у самого берега — дело плохо.

В толпе стали раздаваться выкрики:

— Надо проверить! Идём на берег!

Самые смелые протискивались вперёд и двигались к набережной, женщины пятились назад и хватали за одежду детей, которые так и норовили увязаться за взрослыми мужчинами. Когда за поворотом улицы показалось море, передние ряды замерли и глухо закричали, а те, кто шли за ними, напирали и толкались, кто-то упал, началась давка.

Туман над морем разошёлся в стороны, и через эту широкую прореху было хорошо видно великана. Могучее тело поднималось из воды. Грубо вылепленное лицо — почти квадратные скулы, широкий прямой нос, тёмные провалы глаз — было повёрнуто к городу, опущенными руками великан как будто загребал воду, и она закручивалась двумя воронками. Нижняя часть лица поползла вниз, открыв чёрную пещеру рта, и над берегом пронёсся гулкий крик, мощный, как звон гигантского колокола.

Толпа отхлынула назад, за угол. По домам никто не расходился, все взволнованно переговаривались, пытались понять, чем грозит городу появление морского чудовища.

— Я знаю, знаю! — закричала одна женщина, жена рыбака с того самого корабля, который уже встречался с великаном. — Это отец той морской твари! Ищет дочку! Думает, мы её в городе прячем!

— Но мы же не прячем! — возразил мужской голос. — Она же померла!

— Откуда нам знать? А вдруг не померла!

 

Один из слуг урместера Гранама в это время был в городе, и когда услышал эти разговоры, незаметно выбрался из толпы, свернул в переулок и бросился домой. Гранам и Артес выслушали его и пошли к бассейну. Лита обернулась, отложила книгу. По лицу отца она поняла: случилось что-то страшное. Гранам взял дочь за руку и тихо сказал:

— Дорогая, мы должны отпустить Аашу в море.

Он взглянул на морскую деву, спокойно сидевшую на краю бассейна, и спросил Литу:

— Она понимает наш язык?

— Немного. Только некоторые слова: луна, море. Вода, рыба. Танец.

Отец опустился на корточки рядом с Аашей, легонько коснулся её холодного плеча, чтобы она повернулась к нему. Потом махнул рукой в сторону моря и медленно, как будто говорил с иностранкой, произнёс:

— Ааша. Пойдёт. В море. Туда, где луна. Где вода. Будет танцевать.

Морская дева улыбнулась и кивнула.

— Когда? — спросила Лита. — Ведь ещё нескоро, да?

Отец нахмурился:

— Кажется, мы и так уже опоздали. Дождёмся темноты и попробуем добраться до порта.

* * *

Дом урместера Гранама окружал высокий каменный забор — хорошая защита от случайных незваных гостей, но когда к дому идёт разозлённая толпа, это не поможет. Медный колокол у ворот гремел, не умолкая. Горожане требовали впустить их во двор, они хотели убедиться, что урместер не прячет у себя опасную морскую тварь. Ведь кто ещё, как не она, насылает на город беды и несчастья? Из-за кого над морем уже которую неделю стоит этот густой едкий туман? Из-за кого рыбаки не могут выйти на лов?

Артес велел слугам тянуть время, не отпирать ворота, пока урместер Гранам не разрешит, а сам бросился к нему:

— Что будем делать? Куда Аашу спрячем? — Он понимал, что хозяин не отдаст морскую деву горожанам.

Крики слышались уже не только у ворот, люди разошлись вдоль забора, начали швырять камни в сад. Один упал рядом с бассейном, Ааша едва успела отскочить. Лита бросилась к ней, обняла её.

— Бегите в садовый домик! — крикнул Гранам Артесу, а сам схватил Литу за руку и потащил к дому.

Лита упиралась:

— Нет, папа, нет! Я пойду с ней! Я должна её проводить!

Спорить было некогда, и отец отпустил Литу с Артесом. А сам позвал Эссу и велел ей бежать в комнату Литы, лечь в кровать и притвориться спящей. Если горожане ворвутся в дом, они увидят, что дочка урместера спит, сам он занят обычными делами, а бассейн за домом пуст.

 

Артес открыл дверь садового домика, который стоял среди густых кустов неподалёку от бассейна — там хранились полотенца, халаты, кресла. Там же можно было выпить чаю и отдохнуть, наплававшись. Но Лита не знала, что под каменными плитами пола скрывается подземный ход.

Отодвинув диван, Артес увидел рычаг, надавил на него. Две плиты сдвинулись, открылся узкий лаз. Ааша легко спустилась по крутой лесенке, Лита за ней. Сверху ещё падал свет, и она успела заметить выключатель на стене, но в это время грузный Артес начал протискиваться в отверстие, и сразу стало темно. Лита нащупала кнопку, и тусклые лампы осветили длинный коридор, уходивший в сторону моря. Артес успел подтащить диван к стене, прежде чем плиты вернулись на место. Теперь снаружи никто не увидит, что под диваном есть рычаг. В подземелье пахло сыростью, плесенью и немного водорослями.

Артес пошёл впереди, Лита держалась за прохладную руку Ааши и старалась не расплакаться. Запах плесени постепенно слабел, и вскоре его сменил запах моря, а потом далеко впереди показалось яркое пятно: коридор заканчивался решёткой с крупными ячейками, и прямо за ней через плотную завесу тумана белела огромная круглая луна.

Решётка не запиралась, в этом не было нужды: впереди лежала узкая неприступная бухта, куда с берега было не пробраться из-за нависающих крутых скал. Перед решёткой в скале была выбита небольшая ровная площадка, из неё торчало толстое железное кольцо, от которого тянулась цепь к небольшой лёгкой лодке с мотором. Со стороны моря её было не видно, выступы скал загораживали выход из подземелья. Эти же скалы защищали бухту от штормов: волны разбивались о них снаружи, и лодке ничего не грозило.

— Залезайте, — сказал Артес.

Он развязал узел на цепи, прыгнул в лодку следом за Аашей и Литой и начал осторожно работать вёслами, чтобы не привлекать внимания — горожане, напавшие на дом урместера, могли дойти и до скал за домом. Как только лодка вышла из бухты, её окружил туман. Артес неразборчиво выругался, Лита и Ааша услышали только окончание фразы:

— ... в таком тумане плыть!

Ааша поняла, что он хотел сказать, и показала вперёд, а потом резко взмахнула руками в стороны.

— Там, дальше? Нет тумана? — переспросила Лита, и Ааша кивнула.

— Поглядим, — проворчал Артес. — Надеюсь, не врежемся ни в кого. Других таких дураков нет.

Он усердно грёб, стараясь не менять направление, а когда решил, что они уже отошли далеко от берега, включил мотор, и лодка помчалась, вспарывая туман, как вату. Ааша была права: через некоторое время лодка выскочила на открытое пространство, впереди синело ночное море, незаметно переходя в небо, и белая луна бросала на воду узкие дольки света.

— Ну, прощайтесь. Пора, — сказал Артес.

Лита обняла морскую деву, прижалась лицом к её прохладному животу и прошептала:

— Я люблю тебя. Я буду очень скучать.

Ааша погладила её по голове, потом вырвала у себя два волоса — две узкие зелёные ленты — и протянула Лите и Артесу. Показала, что с ними нужно делать: повязать вокруг головы так, чтобы они прикрывали уши.

— Зачем это? — спросила Лита.

Ааша издала тихий высокий звук и показала знаками: её пение будет очень громким. Для этого она приподнимала кисть всё выше и делала всё более широкие взмахи, а потом прикоснулась к уху Литы и зажмурилась с таким видом, как будто ей больно.

— А! Я поняла! Так мы защитимся от боли в ушах, да?

Морская дева улыбнулась, кивнула и шагнула в воду. Исчезла в глубине, потом вынырнула, и над поверхностью взметнулся фонтан голубых искр. Ааша приподнялась над водой, подняла лицо к луне и запела.

Лита и Артес сидели в лодке, обвязав головы зелёными лентами, и смотрели, как искры вспыхивают там, где Ааша выныривает, и гаснут, когда она скрывается из виду. Голубой венчик двигался вперёд, туда, где виднелся неровный край каменного острова.

Песня Ааши взмывала в синее вечернее небо и рассыпалась каскадами нот.

Артес медленно грёб назад, к стене тумана, которая отделяла их от берега. И вдруг заметил краем глаза, как из белёсых клочьев выдвигается что-то большое, похожее на меловую гору. Они с Литой повернулись и увидели великана — того самого, который напугал горожан и заставил их напасть на дом урместера.

Великан сделал несколько шагов в острову, куда уплыла Ааша. Всё это время оттуда неслось пронзительное пение морских дев, мелодии сменяли друг друга, и было уже не разобрать, поёт ли это Ааша или её сёстры. Но вот великан остановился, взмахнул руками и схватился за свою огромную шишковатую голову, как будто песни причиняют ему боль.

Море заволновалось, покрылось крупной рябью, загрохотали волны, перекрывая голоса дев.

— Держись крепче! — закричал Артес, пытаясь выровнять лодку.

Но волны не покатились к берегу, как бывает во время обычного шторма. Они окружили великана пенным кольцом и мчались к нему, тесня друг друга и взлетая высоко вверх белыми фонтанами.

Лита, изо всех сил вцепившись в борта лодки, смотрела на застывшего в кольце воды великана. Когда волны подступили к его голове, раздался грохот, и великан рассыпался на миллионы солёных капель. Мелкие брызги ещё долго разлетались над водой, но море больше не шумело, а морские девы затянули нежную спокойную песню, и вскоре всё стихло.

Артес оглянулся и удивлённо сказал:

— Гляди-ка, а туман-то рассеялся!

 

Лодка быстро домчалась до берега, Лита всю дорогу молчала, и только когда Артес начал завязывать цепь на тесной площадке у тайного входа в подземелье, Лита спросила:

— Как ты думаешь, почему великан рассыпался?

— Кто же его знает. Я не учёный, не разбираюсь во всей этой нечисти.

— Я думаю, из-за Ааши. Пока она к нам не попала, великан не приходил. Наверное, морские девы нас защищали. А без Ааши им не хватало сил с ним справиться.

Артес с интересом посмотрел на Литу:

— А ведь и правда! Все беды начались, когда Аашу нам продали. Неужели всё дело в её пении?

И они опять замолчали. Лите едва хватило сил пройти через потайной коридор. У выхода, в садовом домике, ждал её отец. Он взял Литу на руки и отнёс в дом. Эсса тоже ждала хозяйку, ей не терпелось узнать, как всё прошло. Но Лита сонно пробормотала:

— Потом... — И упала на кровать.

 

На следующее утро горожане увидели ясное синее небо. Туман растворился, словно его и не было. Над спокойным бирюзовым морем светило солнце. Люди выходили на берег, смотрели на мелкие волны, переговаривались. Неужели всё позади? Неужели опять можно ловить рыбу? И вот уже несколько горожан, подвернув штаны, вошли в воду, отвязали свои мелкие лодчонки и поплыли вдоль пирса, на ходу закидывая сети. А вскоре зеваки на набережной увидели, как рыбаки вытаскивают первый улов, машут руками, радуются.

Толпа заволновалась, люди заметались: кто-то бросился в город, звать товарищей, кто-то побежал к своему баркасу, готовить его к выходу в море. Корабли один за другим отходили от берега, и к вечеру весь город пировал. На площадях стояли жаровни и коптильни, разносился ароматный дым, пахло рыбой со специями. Тут же играли музыканты, народ, наевшись и выпив вина, пускался в пляс.

Урместер Гранам отпустил своих работников на праздник, а сам, как обычно, сидел в кабинете со своими отчётами и книгами. Эсса звала Литу в город, ей хотелось потанцевать вместе со всеми, но Лита отказалась, велела Эссе идти без неё. А сама взяла у отца морской бинокль, поднялась на верхний этаж и вышла на балкон.

Внизу гремела музыка, раздавались весёлые крики горожан. Чуть дальше, за домами, беззвучно перекатывались низкие волны, их было не слышно из-за шума праздника. В чёрной пустоте, среди редких звёзд, висел белый круг луны. Там, где небо смыкалось с морем, начиналась лунная дорожка. Блестящие светлые полоски вздрагивали вместе с поверхностью моря, как будто дольки огромного апельсина качаются на волнах. Они то сливались, то распадались, и Лита подумала, что и для неё, как для Ааши, апельсин теперь стал образом луны.

Разглядеть далёкие каменистые острова не удавалось даже через бинокль. Где-то там, на одном из них, сейчас поёт с другими морскими девами Ааша.

 

Вскоре прибыл почтовый экипаж из столицы. Вместе с письмами и посылками привезли деревянный сундучок с наклейкой «В дом урместера Гранама, для Литы, от доктора Куорта». Сверху лежала старинная книга, «Легенды моря», и записка: «Смотри, что я нашёл в университетской библиотеке! Научное издание, в магазины не поступало. Тебе понравится». Лита ушла за дом, уселась с книгой у опустевшего бассейна и до вечера читала. Были там и легенды о морских девах.

В старину их не считали опасными тварями — наоборот, своими песнями они защищали города от морских великанов, которые насылают туман и отпугивают рыбу. В полнолуние девы собираются на островах вдоль берегов и поют восемь волшебных песен. Каждая песня составлена из множества разных голосов, и если хотя бы одного не хватает, великана не одолеть, а городу не выжить.

Однако случается, что девы погибают — во время шторма или от зубов чудовищ. Голос погибшей девы забирает одна из её сестёр, каждая дева может петь несколькими голосами сразу. Но голос покидает тело девы только после её смерти. Пока морская дева жива, её мелодия остаётся с ней — и если дева не успевает к полнолунию добраться до сестёр, они не смогут спеть все восемь песен.

Лита отложила книгу и задумалась. Если бы доктор Куорт не спас Аашу, её голос перешёл бы к другой морской деве в тот же день, и великан бы погиб ещё в ту ночь, когда Ааша лежала в бассейне без сознания. И в городе не было бы голода, паники, беспорядков. Значит, зря отец всё это затеял?

Лита передёрнула плечами: нет, ей даже думать не хотелось о том, что надо было дать Ааше умереть. Городу пришлось нелегко, это правда. Но ведь отец успел всё исправить: отпустил Аашу в море, и великана больше нет.

А в следующее полнолуние Лита нашла в садовом домике у бассейна — там, куда ведёт подземный ход из уединённой морской бухты — зеленовато-бурый мешочек, сплетённый из водорослей. Он лежал прямо на стопке белых полотенец, и под ним расплылось тёмное пятно морской воды. Лита осторожно развязала травяной шнурок и достала крупную жемчужину — прощальный подарок Ааши.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...