Структура выходит на улицу

Я почувствовал, когда она умерла.

Иначе и быть не могло.

Шёпот пустоты в голове становился громче, пока не превратился в оглушительный вой. Тогда я первый раз ушёл из дома, не сообщив об этом Райге. Блуждал по улицам всю ночь, а где-то далеко в прошлом, в моей квартире снова и снова надрывался забытый телефон.

Я нашёл её на задворках заброшенного магазина, в десяти кварталах от своего дома. Когда-то здесь открылась точка разрыва реальности, и район был почти пуст. Манипуляторы всё исправили, но люди бежали отсюда, собрав в охапку остатки своих жизней. Ветер гонял мусор по тротуару, и я в оцепенении смотрел на кружение грязных бумажек вокруг её мёртвого тела. Перемолотые кости, вывернутая плоть, кристаллы, выросшие из глаз, красные разводы на лопнувшей коже. Райге успел вовремя – я увидел, но ещё не успел осознать, мой разум только начал разгоняться, вбрасывая в вены первые дозы ужаса. Он просто прекратил это, забрал все чувства, как обычно и делал.

Точка разрыва снова активизировалась, произошла внезапная атака Структуры – так они говорили. Нанджи вела здесь какие-то наблюдения, а дежурный манипулятор зазевался, не досмотрел, всё вышло из-под контроля – такой была официальная версия. Рядом валялось научное оборудование, искорёженное и вывернутое, как и её тело. Пластик и металл оказались так же уязвимы, как человеческая плоть. Нет ничего, что могло бы противостоять Структуре, когда она прорывается в реальный мир. Нет ничего, что могло бы остановить Нанджи в её стремлении познать Структуру. И здесь, в этой точке разрыва они встретились.

 

Коллапс уже совсем скоро, а значит, у меня мало времени.

Воздух становится тяжелее, и каждый вздох наполнен горьким привкусом кристаллов. Я его не чувствую, только воображаю. Я много чего воображаю, потому что в моей жизни нет почти ничего настоящего.

Двадцать пять лет со дня вторжения Структуры, двадцать пять лет бесконечных исследований, но мы по-прежнему знаем о ней слишком мало. Одно известно точно – каждый двести семидесятый день наступает перезагрузка. Я родился вскоре после вторжения, и не помню, как это было, а Райге не рассказывает. Никто не рассказывает, и никто точно не знает, что такое Структура и откуда она взялась. Просто появилась, начала перекраивать людей и целые части земли, выворачивать наизнанку законы природы. Вплеталась в реальность, пока манипуляторы не остановили её.

Теперь она притаилась на изнанке мира – смотрит, выжидает, запоминает, изучает нас. И каждый двести семидесятый день переписывает себя заново, перестраивается в соответствии с новыми знаниями. Большую часть времени Структура слепа. У неё есть два пути наружу: порой она находит места разрыва вроде того, где погибла Нанджи. А порой у кого-то из нас – блуждающих по изнанке – случаются срывы, во время которых она обретает зрение и получает новые знания. Иногда. Редко.

Мы – точки пересечения Структуры с реальностью и единственный способ её изучить. Когда-то такие люди считались просто странными и немного опасными. Мы видели то, что другим было недоступно, чувствовали мир тоньше и могли создавать колебания энергии, которые порой плохо влияли на людей. И, в отличие от манипуляторов, не умели это контролировать. Но с тех пор, как на изнанке поселилась Структура, всё изменилось. Нашими глазами она смотрит, нашими ушами слушает, но самое важное – это ощущения. Вкусы, запахи, прикосновения. Боль, радость, сны. Все способы познания. Теперь такие как я находятся под строгим наблюдением манипуляторов, они забирают наши чувства, контролируют каждый шаг.

Я так давно ничего не ощущаю, что порой, просыпаясь по утрам, забываю, кто я. Не могу понять, жив или уже умер, не заметив этого.

Мне требуется время, чтобы осознать себя.

Посмотри в зеркало. Вспомни, как ты выглядишь.

Вспомни своё имя.

Произнеси его вслух.

Повтори.

 

Вот я что помню: Нанджи и её бесконечные исследования. Она была одной из немногих, с кем мне позволялось общаться. До неё были и другие, но только с Нанджи мы вели долгие разговоры обо всём на свете, только она смотрела мне в глаза, и видела во мне человека, а не инструмент для изучения Структуры. Мы с Райге приезжали в Институт, блуждали по длинным белым коридорам. Потом меня опутывали датчики, провода и вопросы, инъекции синего и белого цвета жалили кожу, а голова гудела от тестов.

Ты помогаешь нам, ты даже не представляешь, насколько ты важен. Благодаря тебе манипуляторы могут лучше укрепить реальность, обезопасить нас всех. Ты – как нож, у которого вместо рукоятки второе лезвие. Если хочешь порезать врага, сам можешь пораниться. Но лучшего способа не существует. Она так много говорила, и я утопал в её словах, как в мягком облаке. Я не заметил, как привык к ней. То, что связывало нас, трудно назвать любовью – настоящие чувства мне недоступны, но каким-то образом её увлечённость Структурой (и мной?) нашла отражение в пустоте моей выскобленной души. Я знал, что это опасно, но ничего не мог поделать – в моём разуме было слишком много свободного пространства, и Нанджи заняла большую его часть.

Поэтому, когда она исчезла, я знал, что случилась беда. Знал, где её искать. Структура звала меня, кричала голосом Нанджи.

Позже я спрашивал Райге – был ли у меня шанс спасти её?.. Мог ли я успеть?..

Он не ответил. Больше года я ищу ответ на этот вопрос. Мы по-прежнему ходим в Институт, но теперь там царит холод отчуждённости - никто не общается со мной без необходимости, никто больше не говорит, как я важен. Тесты, датчики, электроды, коридоры, безвкусный кофе из автомата, серый кафель. Без Нанджи мир снова превратился в блёклый чёрно-белый фильм, снятый на плохую плёнку.

Райге – хороший человек. Он заботится обо мне, следит, чтобы я носил тёплую одежду, когда холодно, чтобы ел больше раза в сутки. Когда-то я и сам старался вести нормальную жизнь, но после того, что случалось с Нанджи, мне стало всё равно.

Она умерла за два месяца до предыдущего Коллапса, а через несколько дней после его окончания я впервые услышал её голос в своей голове. Коллапс – это всегда страшно. Структура бросается на тебя всеми силами, разрывает твой разум на части, выгрызает память, несуществующие сны и чувства. Но благодаря манипулятору во мне ничего нет, он держит меня железной хваткой, и Структура снова и снова уходит ни с чем.

А потом я по частям собираюсь заново. Могу быть живым пару дней – пока Структура таится на изнанке, отдыхая от атаки. Обычно эти дни я провожу в Институте, это лучшее время для исследований. Потом меня снова «выключают». Райге всегда извиняется, когда ему приходится это делать. Я не сержусь, особенно теперь, когда у меня есть тайна.

Нанджи здесь, со мной. Некоторые верят, что после смерти ты попадаешь в Структуру. Я не знаю, правда это или нет, но уверен в одном – она выбралась. Каким-то образом смогла найти дорогу обратно, ко мне. Пусть пока что только в виде бесплотного голоса, но я знаю, мы обязательно встретимся. Скоро.

 

Вот что я помню: мне восемь лет, родители только что отдали меня на попечение Института. Программа социальной адаптации, база отдыха для детей, сказки про иллюзию нормальной жизни. Мой тогдашний манипулятор – худая девушка, мягкая и добрая, даже имя её звучало как шелест листьев в солнечный день. Она разрешила мне посмотреть сон за то, что я хорошо себя вёл. За то, что в течение двух лет не раскачивал Структуру. Она решила, что я надёжный, спокойный, мне не приснится ничего плохого.

Зря.

Мой разум только и ждал, когда с него снимут заглушку. Это был единственный ночной кошмар, и я отчётливо помню его до сих пор, каждую деталь. В этом сне я сам стал Структурой и видел мир её глазами. И всё, что я видел, казалось мне невыразимо ужасным, отталкивающим, немыслимо отвратительным. Яблочный мармелад на моей тумбочке. Фиолетовая футболка на спинке кровати. Пятна краски на стене, оставленные кем-то из детей. Обычные вещи стали воплощением непостижимого ужаса, казались настолько чужеродными, что я до боли в глазах (там росли кристаллы, они раздирали зрачки и рвались наружу) хотел исправить их, перекроить, сделать "правильными". Но я не мог. Сон сковывал меня по рукам и ногам, превратил в неподвижную глыбу.

Я проснулся в панике и слезах, а девушка-манипулятор кричала и закрывала мне глаза ладонью. Что-то случилось с другими детьми, и она не хотела, чтобы я это видел. Структура вышла из-под контроля. Локальный Коллапс. Яблочный привкус во рту, мягкая темнота на веках, всхлипы со всех сторон. Потом наступила полная тишина и мне позволили смотреть.

До сих пор не знаю, что было хуже – приснившийся кошмар или то, что я увидел, когда её мягкая холодная рука – последнее тактильное ощущение на несколько лет вперед – бессильно упала с моих глаз. Позже я видел это ещё раз, с Нанджи, но тогда всё было страшнее. Тела, сплавленные друг с другом, перемолотые, изодранные кристаллами.

Её, конечно, уволили. А меня – и мой сон – ещё долго изучали в Институте. Уникальный случай, который нельзя упустить. Нужен новый способ контроля снов, дополнительные исследования, получены бесценные данные об особенностях восприятия Структуры.

Потом было много манипуляторов, и почти с каждым из них у меня случались мелкие сбои. Пока со мной не начал работать Райге. Мы вместе уже давно, и благодаря ему даже смерть Нанджи я пережил спокойно. Он, безусловно, самый лучший манипулятор из всех, что у меня были.

Я собираюсь его убить.

 

Нанджи бы это не понравилось, будь она жива. Но теперь всё изменилось, и я чувствую её молчаливое одобрение. У нас нет другого выхода.

Долгое время я засыпал под шелест её голоса, но слов разобрать не мог. Сначала было только моё имя. Она шептала его снова и снова, когда я балансировал на краю сна. Имя перекатывалось меж стен моей тёмной тесной квартиры, путалось в ворсе пыльного ковра. Райге каждый раз говорит, что я должен убраться здесь, но я не вижу в этом смысла. Для этого же и нужны манипуляторы, верно? Следить за тем, чтобы мы не скатывались в пустоту, создавать иллюзию нормальной жизни. Завтрак, обед, уборка, прогулка. Очередные новости по телевизору. В преддверии Коллапса закрывают все учебные заведения и развлекательные центры, без особой необходимости запрещено выходить на улицу. Возможны спонтанные разрывы реальности, будьте осторожны. У здания мэрии снова собрались демонстранты, требующие, чтобы таких как я изолировали от общества или убивали при рождении. Они не понимают, что это не поможет. Райге говорит, что иллюзия нормальной жизни не даёт нам сойти с ума. У меня есть хоть какие-то впечатления кроме четырёх стен.

И Нанджи, что шепчет в голове.

Перед Коллапсом всегда сложно сосредоточиться. Мысли ползают, как ленивые слизни. Моё имя застревает в складках штор, дребезжит рябью в лужице кофе на столе. Райге говорит с кем-то по телефону в коридоре. Быстрый, нервный голос, торопливые слова толкаются, наскакивают друг на друга. Я собираюсь его убить. Коллапс всё ближе. Каждый прожитый день отламывает от меня по осколку. Воспоминания, как шелуха, летят в пропасть времени. Кристаллы прорастают из трещин в стенах, серебрятся гладкими гранями. Это плоть Структуры, во время Коллапса она ближе к нашему миру, чем в любой другой момент. Когда Райге не станет, я смогу по-настоящему к ней прикоснуться.

Структура хочет вырваться на свободу и перекроить всё по своему усмотрению. Вот что говорит мне Нанджи. Когда её перестанут ограничивать, когда она станет свободной, мы тоже станем свободными вместе с ней. В этом нет ничего плохого, просто люди не хотят понять. Я исследовала её много лет, я знаю. И ты можешь понять, я верю в это. Кто же, если не ты?

 

Посмотри на себя в зеркало.

Глаза в отражении лихорадочно блестят, ловя отблески кристаллов. Они такие крохотные, прекрасные, прячутся в трещинах между плитками.

Вспомни своё имя. Произнеси его вслух.

Повтори.

 

Я долго думал, как мне поступить с Райге – не хотелось, чтобы он мучился. Наша связь настолько крепкая, что порой я даже ощущаю отголоски его чувств. Сомнения. Страх. Он измотан, ужасно устал от моей тоски по Нанджи, он забрал её всю, и она грызёт его каждый день. Делает рассеянным. Так же, как я, он теряет связь с настоящим миром, теряет смысл жизни. Мы не говорим об этом, но я вижу, что это происходит. Дрожащие пальцы, забытый на плите кипящий чайник, пустой взгляд...

Большую часть времени мы видимся раз в несколько дней, но в период Коллапса Райге живёт у меня – до тех пор, пока не убедится, что всё в порядке. Отвозит на исследования, водит гулять в парк. Мы ведём долгие беседы о важности моей жизни, о самоотверженности и самопожертвовании. О том, как находить радость в повседневности, о сотнях жизней, которые зависят от меня. Но с некоторых пор я могу думать только о той жизни, что не сумел сохранить.

И о той, что собираюсь отнять.

Мы никогда не разговаривали так много, и теперь он словно пытается заменить Нанджи, выскрести из меня одиночество. Что-то тревожит его во мне, но он не может понять, что именно. Не знает, как спросить об этом.

За день до Коллапса я прошу у Райге разрешения прогуляться. Конечно, он мне отказывает, на другой ответ я и не рассчитывал. Сейчас это недопустимо. Но мне нужно разозлиться на него, возненавидеть его, чтобы проще было осуществить задуманное. Эти чувства – ненастоящие, всего лишь мутные отголоски, имитация ненависти, пародия на злость. И этого недостаточно.

Коллапс всё ближе. На улице – поздняя осень, солнце тускнеет, ветер гоняет по улицам засохшие тёмные листья. Кристаллы растут из тротуара, из-под корней деревьев, изо всех щелей и лазеек. Люди их не видят, и это ещё одна моя тайна. Структура непостижима, есть только один способ её познать – соединиться с ней, взглянуть изнутри, впустить в свой разум. Так говорит Нанджи, и я не могу ей не верить.

Я хожу по квартире, рассматриваю предметы, иногда натыкаюсь взглядом на Райге. Размышляю, как его убить. Он читает книги, или переписывается с кем-то по телефону, или пытается поговорить со мной. Или готовит еду. Вкуса я не чувствую, но знаю, что он старается.

Он чего-то опасается, говорит Нанджи, но не знает, чего именно. Никому и в голову не придёт, что я могу такое задумать. Что я вообще могу что-то задумать. Неожиданность – наше главное оружие.

 

До Коллапса считаные часы. Райге молчалив и сосредоточен, он забрал у меня все чувства, и теперь они разъедают его изнутри. Белая бездна в моей голове неподвижна. Так и должно быть. Теперь я понимаю – чтобы осуществить задуманное, чувства не нужны.

...будет... хорошо... не в первый раз... справимся...

Я так и не выбрал, чем его убить. Эта мысль заблудилась в пустоте, как и множество других. Когда он встаёт и поворачивается, чтобы поставить книгу на полку, Нанджи нежно толкает меня в спину. Я подхожу к Райге сзади и бью его по голове первым попавшимся предметом. Он разлетается на осколки. Я не знаю, что это. Ваза. Настольная лампа. Я хватаю что-то ещё.

Удар слишком слабый, Райге падает, но не умирает. Он ползёт прочь от меня, натыкается на край стола, валится на бок. Хрипит. Мотает головой, кровь разлетается во все стороны красными лепестками. Он не верит, нет-нет-нет. Такого просто не может быть. Он ожидал чего угодно, но не этого. Я так хочу почувствовать хоть что-нибудь. Пусть мне будет страшно, пусть будет стыдно, пусть будет...

Ничего.

Ударь ещё раз.

Повтори.

 

Его смерть рождает взрыв звуков, запахов, чувств. Цветы, которые принёс Райге, они пахнут кровью, разбросаны повсюду, ваза разбилась вдребезги о его голову, зачем он принёс их сюда, разве я люблю цветы? Нанджи любила, но он не мог этого знать. Или мог? Вот же они, эти красные лепестки, трепещут на ветру у раскрытого окна в её кабинете. Это было на самом деле? Горечь от пережаренной еды на языке – не так уж он старался, когда готовил. Затхлый воздух моей крохотной квартиры, чуждый и плесневелый.

Несколько минут до Коллапса. Реальность рвётся под моими пальцами, как ветхая тряпка.

Меня трясёт от счастья. От облегчения. Нанджи смеётся. Структура грохочет какофонией щелчков и вспышек, миллиард холодных мёртвых глаз смотрит на меня из тьмы. Вот она, совсем рядом, тянется невидимыми руками, скребётся чужеродным холодом по коже.

Здесь никого нет. Нет Нанджи, нет других людей, нет тепла, нет жизни. Только чужой голодный разум, сверкающий бесконечностью белых зрачков.

Я пытаюсь вырваться, броситься назад, в своё тело, в свой мир. Пожалуйста, пусть будет не поздно. Райге, Райге поможет, он должен удержать меня, вытащить отсюда... Память колышется в голове тяжёлыми волнами – вот Райге, лежит на полу с пробитой головой, среди осколков воспоминаний.

Структура обнимает меня, впивается в разум, вплетает его в своё тело. Вот что она делает – читает меня, таких как я. Подбирает ключи. Ищет выход.

Щелчок.

Дверь теперь открыта.

Где ты, Нанджи? Ты обещала, что мы будем свободны.

Структура смотрит на меня. Её кристаллические глаза полны ненависти, жажды, страдания.

Скоро мы будем свободны.

Конечно же будем.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...