Сегодня в таверне "Серый Вепрь" — одной из лучших в Вайсштайнбурге — столице Империи, было многолюдно. Все места за столиками были заняты. За одними столиками веселились компании студентов столичного университета, за другими проголодавшиеся за день подмастерья уплетали свой поздний ужин, а чинные упитанные торговцы вели неторопливые беседы о своих делах. В самом конце зала, возле барной стойки, выпивали и закусывали нарядно одетые бюргеры. В очаге весело отплясывали языки пламени, в котле булькало аппетитное варево. А возле очага, прикрыв глаза и не замечая ничего вокруг, сидел бард Вальтер фон Зигель. Будто глухарь на току, он самозабвенно пел незамысловатые куплеты собственного сочинения, аккомпанируя себе на старой видавшей виды лютне. Один куплет нежно—лирического характера повествовал о высоких чувствах к некоей прекрасной даме, которых она якобы не замечала. Другой куплет он уже пел о наивной пастушке, которую совратил проезжавший мимо школяр, и бросил бедную девушку в интересном положении...

На миг все взоры с певца переключились на вошедшего в трактир юношу. Выглядел он лет на восемнадцать. Высокий, стройный, с длинными до плеч волосами. Несмотря на то, что на него был надет серый суконный плащ простого горожанина, в тонких чертах лица угадывалось дворянское происхождение. Держался он гордо, в каждом жесте чувствовалась привычка повелевать, свойственная даже отпрыскам обедневших баронов. Он внимательно осмотрел зал, пристально разглядывая каждого посетителя. Вальтер перестал петь, отложил в сторону лютню и вышел навстречу юноше.

— Ульрих! Давненько я тебя не видел! — он заключил приятеля в тесные объятия, так, что у того хрустнули кости.

——Был занят в академии, — сухо ответил тот. — Вот как только в самоволку отпустили, я и пришёл.

—Дружище, угости меня красным элем, и я спою тебе такую песню, какой ты ещё не слыхивал! Вчера сочинил!

—Давай про весёлого мельника! — закричали уже прилично набравшиеся посетители, постукивая по столам кружками и топая ногами.

—Обязательно тебя угощу и послушаю твою песню, но позже, — Ульрих мягко отстранил барда. — Сейчас у меня срочное дело.

— Ага, понимаю! Зазноба тебя заждалась. Ну иди, только не засиживайся!

Посетители, стуча кружками, запели песню вместо барда:

На мельнице у омута весёлый мельник жил.

Река зерно молола, он жил и не тужил.

Но как-то дух нечистый жильё устроил там,

И все дела на мельнице скатились в тарарам...

 

Ульрих тихонько прокрался в чулан за трактирной стойкой. Тучный трактирщик по имени Гуго как раз возился среди бочек и мешков. Он повернул голову и узнал Ульриха.

— А, господин юнкер! — воскликнул трактирщик. — Давненько тебя не видел! Уж думал, не пустился ли ты в бега? Гретхен все глаза выплакала, пока ждала тебя. Или думаешь, я не знаю, чем вы там занимались на чердаке? Тут всё на виду. Иди, она у себя в комнате! Ей что-то с утра нездоровится. Авось утешишь...

 

Поблагодарив трактирщика, Ульрих ускорил шаг. Он быстро взбежал по лестнице и тихонько постучал в неприметную маленькую дверь. Ответа не последовало. Ульрих быстро вошёл в комнату. Девушка сидела на кровати и при тусклом свете лампады что-то вышивала.

—Ульрих? Где ты был так долго? — Гретхен подняла глаза от шитья, но осталась сидеть.

—Прости, милая, нас долго не отпускали. Скоро полевой сбор. Гоняли и днём, и ночью.

—Да, помню, ты говорил. Через две недели выпуск. Вы торжественно промаршируете по улицам, на площади вам вручат медали и отправят куда-нибудь на войну.

—Я же дворянин! Наша участь — служить и воевать. Я младший сын. Мне отцовское наследство не положено. Всё, что я смогу добыть, я добуду своим мечом.

—Ну что ж. Я знала, что этот день настанет. И я знала, что ты на мне не женишься, что бы ни обещал.

—Тогда зачем всё это было? Зачем ты согласилась?

—Потому что люблю тебя, дурачок! — Гретхен отложила шитьё и поднялась ему навстречу. — Слишком много вас гибнет на войне. Мало кто доживает до женитьбы. Если бы не мы, простолюдинки, дворянские семьи давно бы исчезли! Разве эти расфуфыренные дворянки, всю жизнь сидящие в каменных стенах, смогут родить здоровых детей?

—Почему ты думаешь, что я обязательно погибну? Я получил высшие баллы по тактике и фехтованию...

—Послушай! Мой брат погиб, когда Империя пыталась захватить золотые шахты гномов в Бронхейме. Он был так силён, что запросто мог раскидать четырёх. Но гномская арбалетная стрела пробила его доспех насквозь. Двоюродный брат попал в плен к эльфам, когда губернатор решил проложить прямой путь к портам Ганзы через их Сребролистый лес. Князь эльфов даже написал письмо, где предлагали выкуп, но моему дяде ответили, что у нас нет пленников, а есть только предатели. И неизвестно, жив ли он ещё. А сейчас поговаривают, что на юге набирают силу орки. И кто знает, если ты не погибнешь от их кривых сабель, не сожгут ли тебя живьём, принося в жертву их кровожадной богине?

—Не будем о грустном, дорогая! Я пришёл, чтобы провести это время с тобой! — Ульрих сел рядом с девушкой, и обняв ее за талию., привлек к себе

—Хорошо. Только просто посиди со мной. — Гретхен слегка отстранилась. — Я не в настроении. Что-то мне нездоровится.

—Ладно, тогда просто посидим, побеседуем. Я так по тебе соскучился!

 

***

Беседа была недолгой. Девушка уснула на плече Ульриха. Он осторожно положил её на постель и спустился в зал. Пересохшее горло и урчащий желудок требовали немедленно приступить к трапезе. Но в зале шла какая-то потасовка: шесть высоких крепких мужчин в плащах болотного цвета — городская стража — орудовали древками алебард, распихивая пьяных гуляк, тщетно пытавшихся заслонить собой барда. Вальтер был бледен и дрожал, не в силах сдвинуться с места. Ульрих сразу оценил ситуацию:

—Вальтер! — крикнул он во всю мощь. — Что ты стоишь? Беги, дурья твоя башка! Я их задержу!

Ульрих на ходу выхватил меч и обрубил древко алебарды одному из нападавших. И тут же ему в голову полетело ведро с помоями. Юнкер отклонился в сторону, так что ведро попало в грудь повернувшемуся к нему стражнику, и обоих окатило вонючей жижей. Сзади нанесли болезненный удар древком по шее. В глазах юноши потемнело. И тут на него холодной волной накатила ярость... Ульрих взревел, как разъяренный бык, и в пару прыжков настиг одного из противников. Его меч сверкал как молния. Темная сталь фамильного меча, усиленная заклинаниями, легко вспарывала стеганые доспехи и кожаные нагрудники стражников, будто это были подушки или перины. Не успели стражники опомниться, как трое из них упали бездыханными, а четвертый жалобно скулил, ползая по полу, а за ним тянулись его кишки, свисавшие из распоротого живота. Оставшиеся двое стражников мигом забыли про барда, и размахивая алебардами, как тролли дубинами, двинулись к Ульриху. Юнкер уже ждал их, встав в боевую стойку, держа в одной руке меч, а в другой — кинжал. В нем клокотала холодная ярость. Умение драться было у него в крови, усиленное магией, через которую передалась память сотни поколений его предков. Стражники, зная, что они ему не ровня, все равно лезли к нему как два быка, увидевшие красную тряпку, с налитыми кровь глазами, изрыгая грязные ругательства. Ульрих молниеносно метнул кинжал, тут же вонзившийся в незащищенное горло стражника, и перехватив левой рукой алебарду второго, рубанул наискосок, отсекая левую кисть и правую руку по локоть. Стражник взвыл от боли и с ужасом смотрел на кровь, хлещущую фонтаном из двух обрубков. Затем он пошатнулся и медленно осел на пол, потеряв сознание. Ульрих нанес еще один удар, пронзив ему горло. В таверне повисла тишина. Казалось, даже самые пьяные посетители вмиг протрезвели. Они застыли от ужаса, и смотрели на Ульриха расширившимися от страха глазами.

— Ульрих! Бежим! — Вальтер в три прыжка подскочил к юнкеру, и схватил его за руку. — Тебе это так просто не простят! Они хоть и простолюдины, но они представители закона! Уходим отсюда скорее!

Бард потянул юношу за собой, держа в левой руке заплечный мешок и свою драгоценную лютню. Ульрих не сопротивлялся. Бард быстро провел его на кухню. Он сдвинул плечом какие-то бочки, и открылся потайной лаз, такой узкий, что даже худой как щепка певец едва смог туда протиснуться. Оттуда веяло затхлым воздухом подземелья.

— Скорее, лезь туда, в лаз! Скоро прибудет подкрепление, и нас всех повяжут! — бард с трудом подтолкнул Ульриха в лаз. Юноша не возражал. Он протиснулся в подземный вход. Бард полез следом за ним. Затем певец потянул какой-то рычаг, что-то щелкнуло, и бочки встали на свое место.

— Проклятье! — произнес бард. — Кажется, я потерял свое огниво. И свечки остались там, в зале...

— У меня есть эликсир "Кошачий Глаз" — успокоил его Ульрих. Он выпил залпом из флакончика и протянул его барду.

Певец выпил дурно пахнущую жидкость, и тут же облегченно выдохнул.

— А ведь и правда! Я начинаю что-то видеть! Я вижу свет с той стороны. Значит выход туда, в правый коридор. Но мы туда не пойдем. Он ведет прямо на городскую площадь, а там нынче полно стражи. А левый ведет в подземелье, а оттуда — на склады. Там мы можем спрятаться и пересидеть, пока все утихнет.

— Ты можешь пересидеть, — сердито просипел Ульрих. — А я, если до утра не вернусь в казарму до утренней побудки, у меня будут большие неприятности!

— Да забудь ты уже про казарму! — воскликнул Вальтер.

— Думаешь, никто из тех гуляк в трактире не донесет коменданту, как выглядит тот, кто порезал в капусту его ребят? Будь уверен: завтра утром гравюры с твоей смазливой мордашкой будут развешаны по всему городу! Что на тебя вообще нашло? Чем провинились перед тобой эти бедолаги? Они лишь выполняли приказ!

— Выполняли приказ? Чей приказ? Почему они вообще пришли тебя арестовывать?

— А я откуда знаю? — бард пожал плечами. — Я спел одну песенку про жадного торговца, который днями и ночами считал свои деньги, и так и умер, и будучи уже призракам продолжал это занятие, пугая людей. Или про "всякий сверчок знай свой шесток, несправедлив наш мир и жесток". Ну о том что трудящиеся бедствуют и в поте лица добывают свой хлеб, пока богачи утопают в роскоши и маются от безделья. Или как император играет игрушечными солдатиками, и уже не знает где у него игра, а где он посылает живых солдат на смерть...

— Вот значит как? — Ульрих злобно зарычал, и прижав барда к стенке, схватил его правой рукой за горло. — Ты поешь свои дурацкие песенки. Которые лишь будоражат народ. А потом из-за них умирают люди!

— Ну так не впервой же. Раньше убегал по подземельям, едва стража явилась. А тут... Все порядком захмелели. Поздно заметили. Пару раз меня тащили в застенки, немного пытали, потом прописывали десяток плетей и отпускали...

От неожиданности Ульрих отпрянул и ослабил хватку.

— Отпускали тебя, значит? — он чувствовал как внутри него закипает гнев. — Так какого демона ты...

— А я и не делал ничего! Я не просил о помощи! Ты сам налетел на этих дуболомов и начал их месить... Сам виноват! Никто не просил...

Этого уже Ульрих не вытерпел и ударил барда по лицу кулаком, а затем уже ладонью наотмашь. Вальтер заскулил, и медленно осел на пол, вытирая кровь с разбитых губ. Он вытянул перед собой руки ладонями вверх, прося пощады.

— Ну хватит! Не надо так! Я виноват, признаю! Из-за меня ты в беде.

— В беде? Да из-за тебя теперь вся моя жизнь... вся карьера... Все мое будущее ушло под откос! Меня выгонят из Академии! И дома меня не примут... Я опозорил семью!.

— Ты еще можешь податься в наемники. Ты же дерешься как легендарные Серебряные Клинки, разившие демонов, как будто они косили траву. В любом из двадцати пяти королевств Ганзы Футорка тебя примут! А там глядишь, и замок тебе пожалуют с титулом!

Ульрих опустился на пол рядом с бардом, вытирая пот со лба. Вспышка ярости погасла.

— Лучше скажи, что нам делать сейчас. Куда нам идти? Где прятаться? Как выбраться из города?

— Да запросто! — ответил бард. — Один из ходов ведет прямо в лагерь Номадов! Есть у меня там друзяки. Вымажут тебе лицо так что родная мама не узнает. И выберешься с ними из города. А там уже по тракту через Сребролистую Чащу в порт Хаген. И уже оттуда отплывешь в Ганзу...

— Ну, так пошли к твоим номадам! — сказал Ульрих, снова встав на ноги. — Скоро действие эликсира кончится. Как мы найдем путь в темноте?

— По ароматам. Там внизу под нами катакомбы, куда сносят покойников со всей столицы. А стой стороны — красильни. Запашок такой — ни с чем не спутаешь...

И в самом деле. От резкого запаха слезились глаза и чесалось в носу. И запах был смутно знакомым.

 

Когда бард и юнкер выбрались из подземелья, в небе уже брезжил рассвет. Утренняя звезда прощально мигала, прежде чем скрыться с небосвода. И тут же, почуяв чужаков, забрехали собаки. Их окружила огромная свора дворняг, не давая ступить ни шагу. Ульрих вытащил меч, и думал уже пнуть сапогом какую—нибудь шавку, но бард схватил его за плечо.

— Стой! — прокричал бард. — Стой спокойно, и они тебя не тронут. Проверено! Если ты пнешь или ранишь хоть одну из них, то эти псы порвут нас в клочья!

Бард пронзительно засвистел. Собаки сразу отпрянули, продолжая яростно лаять. Из шатра вылез заспанный старик в пестрой сильно изношенной одежде. Он подозрительно осмотрел непрошенных гостей.

— Чего приперлись? — сердито спросил он хриплым голосом.

— Мы к Гаэтане, гадалке — сказал бард, приосанившись. — Вальтер-певун, она знает. Уберите собак!

Старик сердито гаркнул на псов. Те сразу притихли, и все еще отбрехиваясь, медленно растворились среди лабиринта хибар и шатров.

— Идите за мной! Впрочем, ты и так должен знать, где живет наша вещунья. Я тебя вспомнил. Совсем глаза слабы стали...

Старик провел их через лабиринт шатров к огромному шатру из красного и синего бархата. Он заглянул внутрь, сообщив вещунье о незваных гостях, и удалился. Гадалка встретила их на пороге. Низенькая, полноватая, еще не старая женщина с черными волосами и живыми маслянисто — черными глазами внимательно осмотрела незваных гостей, и жестом предложила зайти.

— Надо бы спрятать вот этого юношу, — сказа Вальтер, сразу приступив к делу.

— Сожалею, милок, но нельзя никак. — на лице гадалки отобразилось искренне сожаление. — Нынче же скоро юбилей у Императора. С сегодняшнего дня выпускают и впускают только с тщательным досмотром. Да и к нам тут давеча завелися номады, каких никогда у нас не видали. Говорят, беженцы. Да все что-то выискивают, да вынюхивают. Уж если прятать мальчика, то не здесь...

— А где же тогда? — спросил Вальтер с отчаянием в голосе.

— Уж если и прятаться, то лучше у магов. Обождите, я приоденусь и сама вас проведу...

Гадалка скрылась в глубине шатра, и вышла, накинув на голову платок, а на плечи старый потертый плащ. Она поманила за собой вглубь лагеря, потянула за какой-то камень возле колодца, и открылся лаз в подземелье.

— Идемте, пока тут все не проснулись. А то и стража нагрянуть может...

Подземный лаз был очень старым, низким и узким. То и дело приходилось пригибаться. Кирпичи на стенах сильно стерлись от времени и прикосновений, Ульрих потерял счет времени. Гадалка, ориентируясь по ей одной понятным меткам, то и дело сворачивала в какие-то коридоры. Иногда им попадались целые залы с кладовыми, нишами с лежанками и кольцами для факелов. Видимо, здесь номады пережидали волны погромов, то и дело вспыхивавших в столице от любой неурядицы. Ведь случись что: град, наводнение или поветрие, тут же во всем обвинят номадов с их нечестивым колдовством... После долгих блужданий по темным извилистым коридорам, гадалка вывела двоих беглецов к колодцу на окраине города. Солнце уже было высоко в небе, и заливало пустые городские улицы радостным светом. Ульрих с трудом узнал этот район — раньше здесь располагался городской арсенал, а через улицу располагались красильни и кожевенные мастерские, а еще через квартал — лавки оружейников, и скобяных дел мастеров.

— Ну вот, мальчики, мы и пришли, — сказала вещунья, хитро прищурив глаза. — Вывела я вас, как и обещала. Вот она — в конце улицы, старая башня. Туда вы и направитесь. А мне своей дорогой идти надобно. Дайте-ка погадаю вам на счастье и на удачу!

Вальтер протянул руку, положив на нее серебряную монетку. Гадалка долго водила пальцами по линиям на его ладони и что-то бормотала, и наконец выдала:

— Ты певун, хоть и разгильдяй, но удачливый! Лезешь в неприятности, но с тебя все как с гуся вода! Да только смотри. Удача может быть переменчива. Вот как только кости тебе переломают, так и знай — жениться тебе пора и домом обзаводиться. Не спрашивай как и где — само тебя найдет! Иначе ждет тебя погибель! А так дева твою хромую судьбинушку выправит! А теперь ты, солдатик, ручку свою давай да позолоти ее!

Ульрих положил на ладонь золотой, и протянул руку гадалке. Вещунья смотрела долго, и водила пальцами молча, прикрыв глаза. Наконец она произнесла каким-то чужим, потусторонним голосом:

— Дух в тебе великий, дух пламенный! Дух воина, не знающего страха перед врагом. Можешь стать великим героем и изменить весь мир! Твоя сила — в силе твоих предков, а она спит в твоей крови! Когда спящий пробудится, то весь мир содрогнется!

Вещунья тряхнула головой, будто сбрасывая с себя наваждение.

— Ну вот. Нашло на меня озарение. А редко оно у меня когда бывает. Так что не пренебрегайте моими предсказаниями! А я пойду на рынок — работенка у меня там. Если что, как минут ваши неприятности — захаживайте. Погадаю вам еще!

Вещунья засеменила по мостовой, и скрылась в ближайшем переулке. А беглецы отправились в противоположную сторону — к старой полуразрушенной башне, зловеще нависавшей над окружающими домами. Но башни они не добрались. Им перекрыли дорогу пятеро оборванцев. Трое держали ржавые тесаки, явно взятые ими на бойне, а еще двое крутили в руках ржавые, но остро заточенные топорики. Самый крупный и высокий из бандитов, видимо главарь, выступил вперёд, сжимая в руке тесак.

— Куда это вы так рано собрались, господа? Спешите? — спросил главарь со скабрезной ухмылкой.

— Что вы от нас хотите? — испуганно пролепетал Вальтер, предусмотрительно спрятавшись за спиной Ульриха.

— Мне тут птички напели, что у вас деньжата водятся, — ответил главарь. — Так вот, мы этот район держим! За проход по нашей улице платить надо!

— И сколько платить? - спросил Вальтер. - Мы очень спешим!

— Все, что у вас есть в кошельке, - ответил главарь. - И в карманах тоже! Дадите по-хорошему - отпустим вас. Не дадите - пеняйте на себя! - он угрожающе взмахнул тесаком в сторону Ульриха.

Ульрих не стал ждать нападения и напал первым. Главарь даже не успел встать в защитную стойку, когда клинок, покинув ножны, со свистом рассек воздух. Из разреза на горле хлынула кровь, заливая куртку. Главарь схватился за рану на горле, захрипел и упал лицом вниз. Трое бандитов набросились на Ульриха. Обмотав руку плащом, курсант парировал удар топорика, и еще один бандит упал на мостовую с разрезанным горлом. Бандитов осталось двое. Переглянувшись, они снова бросились в атаку. Тесак рассек плащ и ткань рубахи, слегка оцарапал руку, но клинок Ульриха пронзил грудь бандита. Следующий попытался напасть на юнкера сзади, но тут уже Вальтер вытащил кинжал и всадил бандиту в спину. Бандит медленно рухнул, и под ним расплылась кровавая лужа. Пятый бандит, совсем еще мальчишка, не став испытывать судьбу, скрылся в переулке...

 

Башня вблизи выглядела старой и заброшенной. Ульрих с сомнением оглядел обшарпанную, потемневшую от времени дубовую дверь.

— Что-то мне кажется, что здесь давно никто не живет... - произнес он, ощупывая доски.

— Тебе только кажется, — с ехидством ответил Вальтер. — Здесь мощная магия, скрывающая присутствие тех кто тут прячется...

— Но ведь магия запрещена! — возразил Ульрих.

— Всем, кроме священников, инквизиторов, а также астрологов и алхимиков, — со смехом ответил Вальтер. — Выбирайся из своего уютного мирка, где царят прописные истины. Мир не таков, как вас учат по книгам!

Бард постучал в дверь. На двери пробежала рябь, и вспыхнули горящие глаза. На двери появилось страшное лицо - рельефное лицо старика с морщинами, бородавками и длинной окладистой бородой.

— Кто смеет тревожить наш покой? - голос прогремел грозным басом. - Здесь нет никого живого! Проваливайте, откуда пришли!

Вальтер произнес не-то стих, не то заклинание. По двери снова пробежала рябь, и лицо исчезло. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и из-за нее опасливо высунулся маленький человечек в ливрее. Сморщенное лицо с длинным острым носом и торчащие острые уши не оставляли сомнений, что перед ними - гоблин.

— Чего изволите, милостивые господа? - пропищал гоблин, тут же спрятавшись за дверью.

— Лакх бхреаг гхвенве — сказал Вальтер, — нам нужна помощь!

— Проходите, — произнес гоблин. — Откуда ты знаешь старый язык? Впрочем, это не так важно. Если вы замышляете что-то злое, мой хозяин непременно узнает!

Они поднялись по извилистой винтовой лестнице. Тусклый свет едва проникал сквозь маленькие окошки, больше похожие на бойницы. Наконец, гоблин взял молоточек на цепочке, и осторожно постучал в тяжелую железную дверь. Замок щелкнул, и привратник посторонился, впуская гостей в просторное помещение, все заставленное какими-то колбами, ретортами, мисками и горшками. Запах трав и снадобий ударил в ноздри, и у Ульриха закружилась голова. В комнате их уже ждали. Два старичка - один в мантии звездочета, другой - в мантии алхимика, что хорошо было видно по символам, вышли навстречу.

— Что вы от нас хотите? — спросил астролог. — Мы старые и немощные старики, и можем поделиться лишь тем, что знаем.

— Я и мой друг ищем укрытия, — сказал Вальтер, поклонившись. — Нас разыскивает городская стража. Когда все уляжется, мы покинем столицу. А пока мы тут, можем поблагодарить вас звонкой монетой и интересными историями!

— Монеты нам нужны постольку - поскольку, — сказал алхимик. — А от историй не откажемся! Расскажите, что вас привело сюда! Садитесь за стол, наши слуги принесут чай со сладостями!

Пока гости пили чай, хозяева башни задавали им вопросы. Ульрих отвечал сухо и мало, а Вальтер, напротив - много и охотно. Он изложил и историю своих похождений, и о злоключениях Ульриха, который так некстати встрял в его разборку со стражем с такими ужасными последствиями.

— А теперь вас будет искать городская стража, а возможно — и инквизиция, — сказал астролог вздыхая и качая головой. — Вы влипли, мальчики. Вы, должно быть, ждете от нас совета, как вам поступить? Но чтобы дать дельный совет, я сначала должен составить ваши гороскопы. И только узнав пути звёзд и планет, я скажу вам, что вам следует делать. Быть может, то что вы хотите - это не то, что вам предначертано!

— Я всегда был убежден, что человек сам определяет свою судьбу! — сказал Ульрих.

— Это лишь потому, что ты не знаешь, для чего ты был рожден! И что было предначертано в тот момент, когда ты явился на свет! — воскликнул астролог.

— Мудро поступает тот, кто, изучив пути звезд и эманации стихий, будет знать свой путь, и пройдет его до конца, — подхватил алхимик.

— Тогда составь наши гороскопы, почему бы и нет? — ответил Вальтер. — А мы вознаградим ваш труд по мере наших скромных возможностей.

 

***

Следующий день Ульрих и Вальтер отсыпались, отдыхали, играли в шахматы и вспоминали минувшие дни. Оба понимали, что их жизни изменились необратимо, и возврата в прошлое уже не будет. А впереди маячила неизвестность. Предсказание должно было вселить хоть какую-то уверенность в правильности избранного ими пути... Уже вечером астролог позвал обоих приятелей в гостевую комнату, и разложив свитки на столе, начал зачитывать свое предсказание. Ульрих раздраженно попросил не перечислять все эти дома и аспекты, ограничившись самими предсказаниями. И каково же было его удивление, когда слова астролога о грядущих неприятностях барда и великом предназначении Ульриха повторились почти слово в слово. Алхимик оживился, и начал вещать о древнем пророчестве, что явится великий герой, который положит конец тирании и несправедливости, и пронзит сердце тирана зачарованным клинком. А как только тиран будет повержен, настанет новая эра всеобщего счастья и процветания.

— Знаешь ли ты, о юноша, что для того, чтобы созерцать светила, я вынужден уходить ночью за городские стены? - спросил астролог. — Ведь вот уже полвека над городом купол, который гасит любую магию, из-за него солнце всегда светит тускло, будто сквозь тучи, обе луны — белая и красная вообще не видны на ночном небосклоне, — добавил алхимик. — И даже самые яркие звезды едва видно сквозь серую пелену. А все почему — чтобы никто не смог обрушить ледяные глыбы или огненный дождь на дворец Императора, или палату Святого Официума. Инквизиторы ненавидят магию и боятся ее. Потому уничтожают повсюду, где могут.

— Ведь мы — одни из немногих, кто сохранил знание древней магии и обычаев предков, — сказал астролог. — Из твоего гороскопа следует, что ты — тот самый великий герой, которого мы ждали целый век! Герой, которому суждено избавить мир от зла. Сейчас средоточие зла - это сам Император и церковь Вечного Пламени, не признающая иных богов, кроме своего Пятиликого! Принимаешь ли ты свое предназначение? Готов ли ты принять на себя великую миссию по спасению всего мира? Готов ли ты убить Императора - средоточие всего зла? Именно он него миньоны - источник всех ваших бед! Не будет императора - и вся карательная машина Империи рухнет, как карточный домик!

Вальтер, воодушевившись услышанным, схватил своего приятеля за плечи.

— Соглашайся, Ульрих! Ведь ты - избранный! Это редкий шанс одним ударом покончить со всем, что мешает нам жить!

Ульрих согласился. Обрадовавшийся астролог тут же отправил своего слугу гоблина за друидом, жившим в укромном месте в лесу. Алхимик пояснил, что императора защищает множество заклинаний и амулетов, и убить его может только оружие, наделённое силой четырёх стихий. Ночь Ульрих провёл в бдении в часовне. Он увидел множество фресок и изваяний давно забытых богов. "Если инквизиция узнает, меня сожгут, как еретика, ведь я предаю не только Императора, но и Пятиликого Бога", подумал Ульрих.

Друид пришёл вечером следующего дня. Он принёс с собой снадобья в горшочке и попросил юношу выпить их. Затем дал ещё три снадобья. После этого алхимик начал чертить на стене руны. Ульриха обдавало то холодным, то горячим ветром. на него пролились капли дождя. Снизу вспыхнуло пламя, лишь слегка опалив ему одежду, а под конец друид насыпал ему на голову горсть земли.

— Отныне сила всех четырёх стихий пребывает с тобой! — наконец объявил алхимик. — А теперь нам нужно взять три капли твоей крови, чтобы закалить меч.

Астролог чертил на огромном котле, подвешенном над очагом, волшебные знаки, светившиеся разными цветами. Алхимик по очереди вылил в котёл какие-то четыре жидкости. Друид вылил кровь Ульриха сначала в чашу с землёй, а затем в котёл. Пламя взметнулось, став сначала ярко-алым, затем синим, затем зелёным, и наконец белым. Друид взял меч и погрузил его в котёл. Ульрих услышал звон.

— Теперь твой меч будет разить всех, даже тех, кто защищён заклинаниями. и поломается только после твоей смерти, — пояснил алхимик. — Завтра отдыхай и набирайся сил. Потом проведёшь ещё одну ночь в бдении. А послезавтра настанет тот самый день, когда ты сможешь свершить предначертанное.

 

***

Наступил день рождения Императора. Ульриху пришлось одеться и выйти на улицу ещё с первыми лучами солнца. Вальтер умолял взять его с собой, но Ульрих и хозяева башни настаивали, что барду не следует путаться под ногами и мешать выполнению столь важной миссии. Юноша надел волшебный плащ, подаренный друидом, и ощупал амулет невидимости, спрятанный в кармане. Ульрих с ужасом подумал о том, как он будет пробираться сквозь толпу. Хоть плащ и давал ощущение нематериальности, одни только мысли о прикосновении сотен тел и рук вызывали в нём отвращение. На улицах царило праздничное оживление. Нарядно одетые горожане спешили в центр города, некоторые останавливались, чтобы купить с тележек кувшин с вином или нехитрую снедь. Толпа вынесла Ульриха на широкую площадь с фонтанами. В фонтанах плескались уже пьяные с утра драгуны, которым дали выходной по случаю праздника. Слышались возгласы: "Ты уважаешь драгун?" и всплеск: очередному бедолаге не повезло оказаться рядом с фонтаном. Один из драгун разбил об шлем кувшин с пивом под радостные вопли товарищей.

Ульрих свернул в переулок, опасаясь быть узнанным, потому что те драгуны иногда захаживали в трактир. Убедившись, что рядом никого нет, он надел на шею амулет. Краски окружающего мира померкли. Он почувствовал в теле необычайную лёгкость, как во сне, когда отталкиваешься от земли и взлетаешь. Ему казалось, что время замедлилось. Ульрих слился с толпой. Несколько раз он случайно наступал кому-то на ноги. Люди в недоумении оглядывались по сторонам, но не видели его.

Наконец Ульрих вышел на дворцовую площадь. Она уже была заполнена горожанами, но люди всё ещё прибывали со всех близлежащих улиц. Возле парадной лестницы плотными шеренгами стояли гвардейцы в парадных мундирах. На их плащах, переливаясь в лучах солнца, горели гербы Империи: феникс, выходящий из пламени. Между гвардейцами стояли мрачные фигуры, закутанные в серые плащи. На их шеях были амулеты в виде пятиконечной звезды с лучами в виде языков пламени. Инквизиторы. А вдруг они учуют магию? И действительно, стоявшие поближе к нему монахи начали принюхиваться и подозрительно оглядываться по сторонам. Ульрих поспешил слиться с толпой. Инквизиторы тут же успокоились: видимо, они чуяли магию, но не знали, откуда она исходит.

Тем временем четверо слуг вынесли роскошный трон красного дерева к подножию лестницы и поставили на ковровую дорожку. Толпа загудела в радостном предвкушении. Из дверей вышла процессия: впереди маршировали четыре гвардейца в гребенчатых шлемах, а за ними смешно семенил закутанный в алый плащ коротышка. Ульрих впервые увидел Императора живьём: раньше курсантам давали длинные выходные в честь его дня рождения, и Ульрих пользовался этой возможностью, что проведать родных в своей провинции. Если бы не корона в виде пяти языков пламени, Ульрих подумал бы, что это придворный шут. Кукольное лицо уморительно морщилось, а маленькие водянистые глазки с опаской оглядывали людское море, колыхавшееся вокруг дворца. Следом за Императором вышли маршал и архиепископ. Церковник что—то зашептал на ухо Императору, видимо, подбадривая его. Правитель спустился с лестницы и уселся на трон. Тут же он преобразился: его осанка стала гордой, движения уверенными и властными. Голос Императора зазвучал, отражаясь многократным эхом. Услышав его, люди пришли в восторг. Мужчины громко кричали и били себя кулаками в грудь. Женщины визжали и плакали навзрыд от счастья. Дети молча смотрели, открыв рты в немом благоговении. Ульрих удивился: почему эта магия обожания не действовала на него? Возможно, потому, что он никогда раньше не видел Императора и не подвергался воздействию ауры. Это благоговение прививается с детства, и вот почему горожане, которые каждый год лицезрели светлый лик Императора, впадали в экстаз.

Тем временем архиепископ и маршал встали по бокам трона, а за их спинами расположились телохранители. Архиепископ произнёс торжественную речь о том, что императору уже исполнился восьмой десяток, и что уже полвека Империя находится под его благословенной рукой. В краткой молитве он попросил благословения и ещё долгих лет для императора. Народ хором повторял последние слова молитвы, ещё больше впадая в экстаз. Император поблагодарил епископа и начал длинную речь. он говорил о том, что Империя всегда была и будет великой. Кругом враги, которые спят и видят, как бы разрушить Империю. Но сам Пятиликий Бог оберегает Империю, и потому никакие враги нам не страшны. Император сообщил, что ещё одно мятежное королевство недавно было побеждено и скоро будет возвращено в лоно Империи. Толпа завопила от восторга. Маршал взмахнул жезлом, и затрубили трубы. На площадь под конвоем вывели пленников — мужчин и женщин в цепях. Зрители не остались безучастными: одни плевали, другие подбегали и пинали ногами несчастных, третьи бросали в них огрызки или недоеденные лепёшки.

— Эти люди замышляли зло против Империи! — прокричал маршал. — Кто эти люди?

Враги! Предатели! Убийцы! Изменники! Продажные шкуры! — послышалось из толпы.

— Что предписывает закон Империи? — спросил маршал. Его откормленное лицо расплылось в гнусной ухмылке.

— Смерть! Смерть врагам! Смерть предателям! — людское море завопило и засвистело.

— Дети Империи! — подал наконец голос Император. Крики сразу же стихли. — Полвека назад, когда я ещё был молодым, эти люди тоже были детьми Империи. Но они предали нас. И за это понесут наказание. Дети мои, я вверяю судьбу этих изменников в ваши руки. Делайте с ними всё, что хотите!

В толпе послышался восторженный рёв:

— Бей их! Убивай! Смерть врагам! Смерть изменникам!

Мясники, булочники и подмастерья вытащили ножи и набросились на скованных пленников. Женщин хватали за волосы и тащили в переулки. Горожанки криками подначивали своих мужей и при случае били пленников ногами и кулаками. По мостовой потекли реки крови. Ульриху стало мерзко, и его чуть не стошнило. Он едва сдерживался, чтобы не выхватить меч и не начать рубить эту кровожадную стаю. Но одумался. "Не забывай, зачем ты здесь", напомнил внутренний голос. Если раньше Ульрих колебался, то увиденное на площади придало решимости. Вот оно, средоточие всего зла — на этом резном троне. К нему, как к пауку в центре паутины, сходятся все нити.

Теперь Ульрих был полон решимости покончить со всем этим. Он смело зашагал прямо к трону, где восседал ничего не подозревающий правитель. Ульрих выждал момент, когда возникнет брешь в шеренге гвардейцев, чтобы проскочить между ними. Оставалось несколько шагов, и Ульрих застыл в нерешительности. и тут он почувствовал чей-то обжигающий взгляд. Повернул голову и увидел худого, как скелет, монаха. Взгляд Ульриха встретился с его взглядом. Тёмные глаза смотрели на него пристально, как змея смотрит на кролика. И тут Ульрих с ужасом понял: инквизитор его видит. На его шее пылал амулет - Огненное око. Ульрих закусил губу и не теряя времени, бросился к Императору, выхватив меч.

— Стража! — закричал инквизитор. — Заслонить Императора!

Тут же четверо стражей встали возле трона и заслонили его. Ульрих зарычал от злости, поняв, что теряет последнюю возможность совершить задуманное. Он попытался ранить Императора, протолкнув меч между двумя стражниками, и тут всё его тело пронзила острая боль. Ульрих упал на колени, выронив меч. Чья-то холодная рука железной хваткой взяла его за шиворот. Боль, ещё более сильная, пронзила его тело снова. Другая рука рванула амулет на его шее. Цепочка лопнула, чары рассеялись. Ульрих понял, что теперь его видят все.

— Связать его и доставить на допрос! — услышал он приказ инквизитора.

Тут же его руки стянули кандалами. Снова Ульрих ощутил волну боли. Он увидел, как из металлической перчатки инквизитора змеятся синие молнии, и потерял сознание.

***

Дальше всё было как в тумане. Ульриха допрашивали и подвергали пыткам. Сначала он сопротивлялся и молчал, но когда боль стала совсем нестерпимой, он рассказал если не всё, то многое. Он рассказал, что в башню магов его привёл бард, умолчав о номадах. Услышав о предсказании, инквизиторы начали над ним насмехаться. И тут Ульрих, не плакавший даже во время самых жутких пыток, расплакался, как ребёнок. Находясь в каземате, он не мог определить, сколько дней прошло. Он не знал, когда день сменял ночь. Всё тело болело, истерзанное пытками. Ульрих уже не мог ходить без посторонней помощи, и его носили на носилках. Один раз за ним пришли без носилок и повели под руки. Ульриха долго вели по коридорам, а потом долго поднимались по лестнице. Его залили в просторную комнату, залитую солнечным светом. От непривычки заболели глаза.

— Закройте ставни, - услышал он знакомый голос. — Наш гость отвык от дневного света. Ибо по глупости своей отвернулся от света нашего Солнца и будет вечно пребывать во тьме.

Ульриха усадили в кресло. Напротив него сидел тот самый монах, который лишил его покрова невидимости. На шее инквизитора всё так же пылало Око.

— Я распорядился, чтобы тебя перестали пытать. В этом уже нет никакого смысла. мы узнали всё, что хотели знать. Но я хочу узнать кое-что от тебя самого. Я хочу понять, что же толкнуло тебя на столь отчаянный и безрассудный шаг. Неужели ты в самом деле подумал, что ты Избранный, поверив этим выжившим из ума старикашкам? Чего ты хотел добиться, убив Императора?

— Я хотел подарить людям свободу, — процедил Ульрих.

Инквизитор расхохотался.

— Свободу? А знаешь ли ты, что свобода - это бремя, а не благо. Что они будут с ней делать? империя заботится о том, чтобы все были сыты, одеты, и каждый занят своим делом. Дай людям свободу - и они начнут убивать и грабить друг друга. Сильные будут обижать слабых и отбирать у них всё. Наступит хаос. А нас отовсюду окружают враги. Им нужны наши земли и наши богатства. и только мощь Империи не даёт им это всё захватить.

— Император сидит на троне уже полвека и не принёс ничего хорошего. Он похож на маленького ребёнка и не осознаёт, что делает.

— Это последний представитель династии, в коем течёт кровь Основателя Империи. Через его кровь были наложены магические узы, скрепляющие всю страну воедино. Конечно, у правящего дома были боковые линии и бастарды. Нынешний Император бездетен, и это его проклятие. Он нужен скорее как символ. На самом деле он уже давно ничего не решает. Он как ребёнок играет игрушечными солдатиками и не глядя подписывает всё, что ему подают. Мы давно ведём поиски, но пока другого Императора у нас нет. А без него Империя распадётся на части, и начнётся кровавый хаос. Этим воспользуются орки - они снова собрались в большую орду. Из семи наших крепостей в Южной провинции пять уже пали. мы пока скрывали это, чтобы не сеять панику. Триста лет назад орда прошлась по половине Империи, оставив лишь руины. И мы не можем позволить, чтобы это случилось снова. Даже если нам удастся остановить орков, Ганза Футорка растащит наши земли по частям. Ты всё ещё хочешь смерти Императору?

Вопрос застал Ульриха врасплох.

— Я ничего не знал про орков, — сказал он наконец.

— Никто не знает, кроме нас. Мы втайне собираем экспедиционный корпус, чтобы дать бой возле крепости Эгер. Эта крепость закрывает проход из земель провинции Банат в Срединные земли Империи. Придётся пожертвовать южной провинцией, чтобы спасти остальные земли. Мы ищём отчаянных воинов, которые не боятся пожертвовать жизнью ради спасения страны. Если удастся остановить орду возле Эгера хотя бы на месяц, мы успеем провести мобилизацию и собрать достаточную армию, чтобы дать отпор. Вот представь, что этим людям дали свободу. Пошли бы они воевать с орками? Лишь немногие, в ком есть чувство долга. А остальные разбежались бы по лесам в надежде спасти свои шкуры. Потому я повторю свой вопрос: что ты хотел получить, убив Императора?

— По глупости я убил шестерых стражников, думая, что спасаю друга. Я сожалею об этом, но уже ничего нельзя исправить. За убийство мне грозит смертная казнь. Маги убедили меня, что убив Императора, я получу жизнь и свободу.

— Они солгали тебе, — усмехнулся инквизитор. — Ты бы не получил ни того, ни другого. ты бы точно так же попал в наши руки. Как ты думаешь, где сейчас твой друг певец?

— Полагаю, он тоже в тюрьме.

Инквизитор снова громко рассмеялся.

— А вот тут ты ошибаешься. Мы отпустили его. Уже в третий раз. Но преподали ему хороший урок. Теперь он трижды подумает, прежде чем подрывать устои.

— Так вы отпустили его? Но почему? — удивился Ульрих. — Он же пел крамольные песни.

— Да, да, чесал языком и помогал нам выявлять всех недовольных властью, сам того не понимая. И при этом не делал ничего, что угрожало бы стабильности Империи. Петь срамные куплеты ещё не значит посягать на жизнь Императора. Одно дело говорить, а другое - делать. Законы Империи судят за поступки, а не за намерения. Ты хотел убить Императора, будучи обманут тремя старыми маразматиками. Мы не можем отпустить тебя на свободу за то, что ты совершил. Но и придавать тебя смерти оснований не вижу. Пять лет тебя обучали тактике и воинскому мастерству. В тебя вложено много времени и денег. Неужели ты думаешь, что мы дадим спустить это в сточную канаву? Я предлагаю тебе отработать всё, что в тебя вложили. Если ты хорошо проявишь себя в боях с орками, ты получишь новое имя, свой замок и титул. Насколько мне известно, ты младший сын и не имеешь права на отцовское наследство. Мы дадим тебе возможность добиться всего, чего ты заслуживаешь. Но не с этим именем. Баронет Ульрих фон Рихтер будет обезглавлен завтра на Дворцовой площади.

— А как будут звать меня? — спросил Ульрих.

— Твой вопрос означает, что ты согласен, — удовлетворённо произнёс инквизитор.

— Да, я согласен. Я хочу убивать орков. Я хочу добыть имя и титул. Я для этого был рождён.

— Очень хорошо, — инквизитор громко захлопал в ладоши.

В комнату вошли двое монахов. Они втащили молодого человека, закованного в кандалы. Грязные спутанные волосы космами свисали над лицом, покрытым кровоподтёками. Выпученные глаза горели безумием.

— Знакомься. Барон Руперт фон Чирне. Сначала соблазнил жену своего брата, потом изнасиловал сестру и убил мать. Как ты думаешь, достоин ли он жить?

— Полагаю, что нет, — ответил Ульрих.

Инквизитор снова захлопал в ладоши. В комнату вошёл монах в чёрной сутане. В одной руке он нёс чашу с водой, а в другой держал две бронзовые маски. Он молча подошёл к упирающемуся барону и со всей силы нахлобучил на него маску. То же самое он проделал с Ульрихом. Он почувствовал, как лицо будто обожгло огнём и сцепил зубы, чтобы не закричать. Послышался дикий вопль барона. Затем монах снял с них маски и поменял местами. Ульрих на этот раз ощутил холод.

— А теперь можешь снять маску и посмотреть в эту чашу, — услышал он голос инквизитора.

Ульрих посмотрел на своё отражение и ахнул от ужаса и изумления: на него смотрело лицо барона Руперта, а в руках у инквизиторов извивался и дико вопил человек с его лицом.

— Итак, Руперт фон Чирне, — торжественно произнёс инквизитор. — Тебе предстоит отбелить своё имя и честь рода. У рода фон Чирне не осталось наследников по мужской линии, кроме тебя. Отправляйся на войну с орками и там заслужи прощение. Дома тебя ждут жена и сестра. Они простят тебе всё, если ты вернёшься героем. А Ульрих фон Рихтер будет казнён завтра на Дворцовой площади за покушение на Императора.

***

В трактире было полно людей, несмотря на послеобеденное время. Мальчик-музыкант взял несколько аккордов, и бард, подняв руки с переломанными и замотанными в бинты пальцами, показал ему взять тон повыше. Вальтер закрыл глаза и запел:

И вернется Герой, и поднимет народ,

Зашатается царственный трон.

И повеет вновь ветер забытых свобод,

и забудут тирана как сон.

И откроется им голубой небосвод

ведь свобода - природы закон!

И как встарь будет вновь веселиться народ

и плясать, песни петь до зари.

Пока жив на земле героический род,

пока храброе сердце горит!

 

В зале за столом для особых гостей сидели два агента святой стражи и ухмыляясь, слушали эту крамольную песню. Один из агентов, седовласый и с пышными усами, отхлебнув пива, спросил:

— Когда будем тут всех вязать? Тех, кто поёт, и тех, кто одобряет?

Другой агент, бритый наголо и худощавый, в ответ лишь покачал головой:

— Сразу видно, что ты ещё не перестал быть солдатом! Подожди, ещё не время! Пусть семена разлетятся и как следуют прорастут. Когда придёт время, мы снова приступим к жатве. Стабильность - это дерево, которое нужно время от времени поливать кровью недовольных.