Анна Нова

Маяк-среди-звезд

 

На обветренных губах — привкус крови; кусаю их в отчаянии. Воздух здесь странный, тропически-затхлый, с густым запахом земли.

 

Оковы натерли кожу на моих запястьях. Эти жуткие наручники кажутся убогим анахронизмом. Тонкая структура Механизма им противоречит. Механизм экстракции — это симфония и кружево. Жертвенный алтарь и изысканный музыкальный инструмент. Самый возвышенный способ воздать должное нашему жадному, ненасытному миру-богу.

 

Препарируй мои сны. Проникни глубоко в чувства: загляни в мою душу, и пусть тебе станет больно и неловко. Смотри. Смотри. Это ты меня сюда притащил.

 

Что ты видишь в спокойной тишине моих глаз?

 

Первая игла, затем вторая и третья.

 

Душевная боль сильнее физической. Я могу терпеть долго, очень долго — смотри, неужели ты не заметил шрамы на моих запястьях?

 

Мне не вырвать тебя из объятий твоей личной тьмы. Я прикована к Механизму, видишь? Что я могу сделать?

 

— Мне нужны все образы из ее сознания. Все, до каких только сможете дотянуться, — голос Ученого холодный и нервный.

 

Он склоняется надо мной. Черные глаза, которые смотрят одновременно мимо и внутрь, сквозь, вглубь, бесконечные глаза-мультивселенные, в которых я превращаюсь в галактическую пыль. Ну что ж, ладно.

 

Помню, как он попросил меня поделиться нерасказанными историями. Говорить ещё. Не молчать.

 

Не молчи, сказал он. Не молчи, пожалуйста.

 

И я говорила, размахивая руками, говорила громко и уверенно, рассказывая обо всем, что видела и чувствовала. Он лишь улыбался и курил. Я знаю, ему было интересно. Я знаю, он ждал чего-то от меня. Иначе он бы не решился забрать мои истории себе. Присвоить мои чувства. Экстрагировать воспоминания.

 

Неужели я была для него лишь расходным материалом? — думаю я в очередной, стотысячный раз. Жаль, я не поняла этого раньше.

 

И все же я не могу это принять. Даже сейчас, соединенная с Механизмом, в одном шаге от смерти, я не верю, что все было просто так. Наверное, это проклятие всех влюбленных — искать смысл там, где его нет, надеяться на счастливый финал даже в безвыходных ситуациях. Мне кажется, ответ потерян где-то в глубине его глаз; искра настоящего, неподдельного чувства — парадокс, за который я продолжаю цепляться.

 

Убей меня; я все равно буду права. Тебя уничтожит чувство вины, пулю в лоб тебе пустит раскаяние.

 

Но Механизм продолжает работать. Шестеренки вращаются, жернова перемалывают осколки жизней. Ученый молчит, бросая короткие взгляды на Надзирателей. Это все что он может — молчать, прятаться, игнорировать. Бояться. О да, Ученый боится, ему страшно столкнуться с чем-то настолько истинным и стихийным; он боится чувств и именно поэтому они для него — лишь объект изучения. Во всяком случае, мне так кажется, потому что правды я уже не узнаю...

 

За пределами Маяка-среди-звезд робкий весенний ветер гуляет по улицам Старого города.

 

На долю секунды я поверила тебе. На долю секунды я позволила себе надеяться, что ты не принесешь с собою смерть. Мы познакомились с тобой на лекции по истории миров мультиверса — кто бы мог подумать, что все закончится именно здесь.

 

— Тебе страшно, Путешественник?

 

Ученый наклоняется, и я чувствую его дыхание. Его близость ранит меня сильнее игл для экстракции. Мое тело все еще помнит его прикосновения. Помнит, как он держал меня за руку — полустертое, полузабытое воспоминание.

 

— Ты хочешь, чтобы я боялась? — кровь, кровь во рту. Улыбка выходит вымученной, да и не улыбка это, а скорее усмешка, как у Джокера, оскал Джерси, мрачное торжество приговоренного к смерти.

 

— Я...

 

Он замирает в нерешительности.

 

Я смотрю на него и думаю: черт возьми, я сопротивлялась до последнего. Он выследил меня по тонким нитям моей привязанности к нему; он наматывал их в клубок, привязывая меня к себе крепче и крепче. Ученый загнал меня в ловушку моих же иллюзий: я хотела ему верить. Я хотела думать, что нужна ему. Но в итоге стала лишь топливом для мира-бога.

 

Во всем этом есть какая-то отвратительная, отталкивающая поэзия. Скоро мне станет не до нее; я исчезну, моя физическая оболочка будет уничтожена, а разум деградирует до состояния призрака-воспоминания. Механизм не даст мне шанса воплотиться в другом мире.

 

— Я пытался все исправить! Я так долго искал ответы... Наш мир погибал, лишенный энергии и изолированный, — шепчет Ученый. — А потом Маяк заговорил со мной. Смогла бы ты пойти против его воли, когда он днями и ночами сводил с ума, шепча свои так называемые откровения? — Ученый в ужасе. Мне кажется, он чувствует себя обманутым.

 

Я задумываюсь (действительно, а чем еще заниматься, пока ожидаешь казни?). Какой интересный вопрос.

 

Ученый решил накормить Маяк, отдать ему всю меня, с моим чертовски богатым внутренним миром, банальными историями, глупыми надеждами и стопками книжек — прекрасных книжек, между прочим, выпущенных еще до Инцидента.

 

А что насчет меня?

 

Во-первых, я ненавижу делать выбор. Отойти в сторону и посмотреть, чем все закончится? Или исправить сломанный мир: принести Ученого в жертву, чтобы Маяк снова горел, указывая путь странникам равнодушного океана-мультиверса? Даже не знаю, что выбрать!

 

Во-вторых, я ненавижу, когда древние божества вроде Маяка диктуют мне свою волю, лишая пресловутого выбора.

 

— Послушай, мне так жаль, — кажется, не я, а Ученый исповедуется перед смертью, — воле Маяка почти невозможно противостоять. Я слишком поздно опомнился. Когда...

 

— Когда подключил меня к Механизму?

 

Он в ужасе кивает. Отшатывается от меня.

 

— Уже слишком поздно, — бормочет он. — Прости меня.

 

Ученый не в себе. Возможно, все так и было. Возможно, осознание собственной вины просто свело его с ума. Что ж, это было бы облегчением, справедливым возмездием, которым, впрочем, мне уже не насладиться.

 

Грудь сдавливает от боли; я кашляю. Как же солоно. По подбородку течет струйка крови. Ученый снова рядом, он протягивает руку и стирает кровь. О да, немного заботы мне сейчас не помешает.

 

Все случается слишком быстро, за долю секунды. Я не успеваю ничего понять. Ученый вдруг тянется к моим оковам. Несколько быстрых поворотов ключа: оковы пропадают, и на пару ударов сердца я снова свободна. Неожиданно. Я едва слышно перевожу дыхание.

 

— Эй! — кричит один из Надзирателей. — Ты чего творишь?!

 

Еще один щелчок; что-то меняется, кажется, исчезли иглы; я начинаю падать, но Ученый подхватывает меня, помогая удержать равновесие.

 

— Ненавижу тебя, — произношу я, надеясь, что это мои последние слова. Хочу, чтобы последние слова были за мной, — и никогда тебя не прощу.

 

— Я знаю. Но если повезет, и вспышка нас не уничтожит, выживи и беги как можно дальше, ладно? Беги и ни в коем случае не оглядывайся.

 

Мне больше нечего ему сказать, поэтому я просто киваю. Что ж, бежать и не оглядываться я, пожалуй, смогу.

 

Чувствую, что сейчас все закончится. Пол под ногами вибрирует, Механизм потряхивает — он не получил свою жертву, не напитал ненасытный Маяк. Весь мир тонет в гуле, грохоте и ярком свете; остается только зажмуриться, чтобы не смотреть.

 

Остается только слушать дыхание друг друга перед тем, как энергетическая вспышка накроет нас с головой, сожрет, поглотив все эти дурацкие, никому не нужные человеческие чувства. Мир проглотит их не подавится.

 

Я слышу звон металла; детали механизма падают на пол; рушатся стены, рушатся границы между мирами.

 

А дальше — только неизвестность, свет, пустота, дорога в сумерках и весенний ветер, который дует с Влтавы.

 

Все заканчивается, так и не начавшись. Поцелуи, которых не было; признания, которые ни к чему не привели; объятия, говорившие обо всем сразу и даже больше.

 

Мы смотрим друг на друга в тот самый, последний момент: он должен закончить историю — но не заканчивает. История продолжится уже без нас. Завершения не будет.

 

Возможно, пока горит Маяк-среди-звезд, у всех странников есть надежда.

 

Даже у нас.

 

***

 

По словам нового Смотрителя Маяка, впервые за 150 лет со дня Инцидента зафиксирован стабильный энергетический уровень; синхронистичность Маяка-среди-звезд с остальными Узловыми станциями восстановлена, уровень влияния мира-бога на население достиг самой низкой отметки.

 

— Механизм экстракции был уничтожен Ученым и Путешественницей, которую он привел по указанию мира-бога. Творческая энергия подобных личностей на протяжении ста пятидесяти лет поддерживала свет Маяка. К сожалению, платой за стабильность были человеческие жизни, — рассказал Смотритель Маяка, — Энтропия, возникшая после уничтожения Механизма, позволила полностью перезапустить процессы внутри Маяка и обеспечить свободный обмен энергиями с остальными мирами мультиверса. После того, как в наш мир прибыли независимые наблюдатели, варварская традиция жертвоприношений была упразднена. Однако, вынужден сообщить, что Путешественница и Ученый погибли.

 

Смерть в мире Маяка-среди-звезд довольно относительное понятие. Здесь гибель физического тела является своеобразным билетом в новый мир: она открывает любые двери, позволяя возродиться в одном из миров мультиверса. Поэтому вопрос о гибели Путешественницы и Ученого остается открытым. Смотритель Маяка подтвердил информацию:

 

— Они могли воплотиться где угодно. Отследить их энергетические сигнатуры не удалось. Возможно, ушли слишком далеко. Главное, что наш мир снова открыт для путешественников и населению ничего не грозит. Маяк работает исправно.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...