Часть 1.

 

Самое удивительное, что я уж и не вспомню, когда первый раз услышал про флоатинг этот. А, точно! Меня туда позвал заклятый мой друг-приятель, Сергунька...Как-то привалился он на очередную дымную посиделку, сел в углу очень тихий и мрачный, как впрочем и всегда на таких вечеринках, но только еще тише и мрачнее обычного. Все дымили как могли, я подсел к нему, мы долго молчали, потом Серёга, вроде как-то решившись, засопел и сказал:

- Работу я нашёл.

Я опять помолчал.

- Так круто же.

- Да чо-то парит меня это место.

- Нечисто?

- Вот именно что нечисто. Грешновато...

И на другую тему разговор перевёл, а через неделю пропал. Натурально пропал, с концами, как в воду канул. Мы с пацанами искали его по всем своим каналам, потом по чужим - бесполезно. Потом узнали от знакомых, что кому-то он сболтнул или обмолвился, что на работу устроился «в подворотне Банка счастья», а я проходил как-то мимо, заглянул туда, смотрю, круглая вывеска “Флоатинг «Брахман пара». Во думаю, дают, не постеснялись же. И дёрнуло меня, дай, думаю, зайду.

 

Встретил меня юноша бледный со взором горящим и с мандалой на футболке. На самом деле, конечно, не то чтобы горящим, но что-то было в его взгляде из-под очков в тонкой оправе такое... нервное, может? А может, наоборот, слишком расслабленный был взгляд, поэтому нервировал других?

Я, говорю, мол, хотелось бы на работу к вам устроиться. Он бровь поднял, спрашивает: «А что слышали о нас?».

«Ничего, говорю, не слышал особо, но флоатинг мне интересен был когда-то, книжку я про него читал какую-то, то ли Лири, то ли Лилли. А сейчас ещё и деньги нужны. Может, по работе можно будет и искупаться разок-другой?

 

Он только улыбался слегка и головой качал. Хорошо, мол, приходите завтра к шести утра, посмотрим, что получится. «Испытательный срок», спрашиваю.

«Что-то вроде того», говорит, «чтоб Вы всё на себе испытали».

Как-то я поёжился в этом месте, но уж назвался углём, полезай в чашку.

«А как у Вас с уборкой помещений?» - задумчиво спросил он.

«Нормально», говорю, «швабру держал в руках».

На том и порешили.

 

Утром оказалось всё не так страшно. Ро (так он представился) завёл меня в комнату и велел раздеваться. На весь мой немой вопрос сказал, что мне надо попробовать всё по чуть-чуть на себе, чтобы потом не было лишних вопросов. И первое была, кстати, не вода! А огонь! Он меня в трусах посадил в круг, велел сидеть тихо и молча, зажёг вокруг свечи и ушёл. Было холодно, потом жарко, потом опять холодно. Я старался ни о чём не думать, особенно о Серёге. Худо-бедно, но вроде получалось. Минут через десять, а может пять, а может, полчаса Ро вернулся, обошёл вокруг, осмотрел

свечи, и поманил меня в следующую комнату.

Там уже была ванная. Он в основном жестами показал, что нужно сделать, беруши, всякая ещё амуниция - и опять оставил меня на полчаса. Я посомневался немного, потом всё-таки помылся и залез в эту ванную. Было темно и вода

плескалась. Больше ничего не происходило. Я не знаю сколько прошло - час, полчаса, пять минут? Я считал пульс, потом сбился, потом опять подумал о Серёге, потом опять перестал, начал вспоминать алфавит с конца, тут уже в дверь и

постучали.

 

Следующая комната поставила меня в тупик. Там было всего пару лампочек, но она вся отражала их и светилась призрачным серебристым светом. Ро с улыбкой наблюдал, как я озираюсь и недоверчиво смотрю то на него, то на огромную

светящуюся трубу, в которую, видимо, предполагалось ложиться. Я смотрел на неё, видимо, с таким недоверием, что Ро тихо сказал: «Кнопки выключения света и звонка мне на базу, вот тут», и показал на внешнюю сторону трубы, куда легко было дотянуться изнутри. Я-то, конечно, не стал бы звонить, даже если бы на меня тут лангольеры набросились, но сама эта возможность была приятна.

Я снова остался один и после некоторых колебаний влез в эту странную трубу. Внутри было так, наверное, как себя чувствует сельдь в своей консервной банке. Стенки были очень гладкие и чтобы не смотреть на себя, смешно растянутого в отражениях, я выключил свет и закрыл глаза. Пахло металлом. Воздух как будто немного звенел. Через минуту-три- пять мне удалось чуть больше расслабиться и задышать глубоко. Ощущения были немного давящие, как будто труба была закупорена на концах – хотя я чувствовал и движение воздуха. Все-таки где-то была вентиляция, я чувствовал как воздух двигался, и изредка его случайный завиток кое-где прохладно касался кожи.

Прошло еще минут пять, и внезапная четкая мысль прозвучала у меня в голове: «Сереги здесь нет, искать его тут бесполезно».

Я встрепенулся, даже глаза открыл, и следующая мысль смазалась, она была про то, что местечко тут интересное и можно задержаться поработать - тем более, что деньги действительно не лишние, в нашу-то эпоху перемен. А через пару минут в дверь уже постучали. Я оделся (пришлось для этого пройти через предыдущую комнату) и вышел в коридор. Ро смотрел на меня с улыбкой, выжидающе, мол, ну как?

«Прикольно», не вдаваясь в подробности ответил я.

«Понравилось?»

«Необычно».

«Остаёшься?»

«Пока да».

«Тогда пойдем в подсобку. Если к девяти утра всё будет выглядеть так, словно тебя здесь не было, считай, ты принят.

 

Видимо, я справился. Ро потом показал мне, что нужно будет протирать и дверные ручки, и внутренности трубы, и даже душевой рассекатель. Через недельку, даже если бы судмедэксперт захотел бы найти чьи-нибудь следы в нашем подвале, ему это удалось бы с большим трудом. Даже внутренности соляных ванн я тщательно очищал в конце каждого дня, лазая вокруг неё под инфракрасным и ультразвуковым излучателями. Блоха лапок не подковала бы.

 

Тех, кто приходил к нам, я не видел. Ро просил сидеть в комнатке и не высовываться, пока за клиентом не закроется внешняя дверь. Оказалось обязательным с утра проходить процедуру мне самому, хотя бы по нескольку минут в каждой комнате. Я

негодовал, потому что это было огромной тратой времени, после себя тоже приходилось же всё отмывать! Но дней за пять уже наловчился особо ни за что не браться и оставлять после себя минимум следов. А где-то через неделю я впервые

заметил на стене ванной странное.

Как будто там отпечаталось чьё-то лицо - ну или что-то очень на него похожее. Я сначала внимания не обратил особо, но это повторилось раз, потом другой. Я осторожно спросил у Ро, что это может значить, но тот как обычно только улыбнулся.

«Отскобли, скребок же у тебя есть. От «Какого хрена, шеф!» я в тот раз воздержался. Тем более, мы с Ро вообще говорили мало, и к тому моменту вряд ли обменялись хотя бы парой сотен слов. Мне не хотелось выглядеть идиотом, к тому же именно тогда я снова вспомнил про Серёгу и как-то мне стало не по себе.

 

Но обстановочка становилась всё веселее. Лица на стенках ванной становились всё более явственными, а мне стали и в ванной, и в трубе слышаться разные звуки. Это было странно - я же точно знал, что мы в подвале, вокруг ничего нет, но звуки были всё отчётливее. Не то чтобы они были неприятными - то вроде море шумит, то чайка крикнет, то песок будто на дне шуршит... Но с чего?? Ведь не было раньше!

Неделю я терпел, потом всё-таки поделился с Ро. Жил я один, и поговорить было реально не с кем, тем более о таких удивлениях. На «парные» вечеринки я к тому моменту ходить уже перестал, как-то совсем расхотелось. А с Ро мы сидели в этом грешноватом подвале целыми днями почти одни. Если два-три клиента было в день, то хорошо. Ну вот как-то вечером я ему и рассказал про свои волны и чаек.

Он покивал, даже удовлетворенно хмыкнул, дескать, всё в порядке, уважаемый Валер (вечно коверкал моё имя как Бог на душу положит), так оно и должно быть, не переживайте. Если очень хотите, чтобы Вам научное обоснование подвели, давайте я Вам телефончик дам, наберёте нашему консультанту? “Нахрен мне ваш консультант, многоуважаемый Ро”, — я хотел еще добавить, чтобы он в задницу себе его засунул, да удержался, — мне ведь просто понять хочется, мне кажется или нет! Он тихонько

рассмеялся себе в мандалу. А в чём разница между кажется и нет? В том, что если есть волна, от которой идёт звук волны, то мне это не кажется! А если нету, то кажется!

Он уважительно так посмотрел на меня и спрашивает так серьезно: «А Вы ведь знаете, что и звук тоже волна?» Я чуть по уху ему не съездил, чтоб очки свалились, честное слово. Тем более причесочка у него была как любят все эти бледные юноши в мягких штанах с мандалами - по бокам выбрито, как раз вокруг ушей, а сверху и сзади хвост оставлен и в гульку закручен. Очень подходит для езды по ушам. «Гульку твою тебе в нос, да скажи ты по-человечески, что ты голову морочишь! Знаю я, что звук волна!», но вслух ничего говорить не стал, есьтесссьно.

 

А на следующий день прекратились все морские шумы, а началась новая напасть: ко мне в трубе картинки стали приходить, поначалу бесхитростные. Началось всё просто - поле, русское поле, лес красивый такой, густой, мох, лишайники. Я такого леса и не видал до сих пор ни разу, разве что в книжках на картинках. Потом опять море, но разное - то спокойное, то в шторм, то просто туманное и седое. Иногда улицы, дома, поезда. Иной раз мудрёные здания, про какие я слыхом не слыхивал и видать не видывал. Однажды я вдруг почувствовал, что пора записывать - а может, просто образ пришел про бумагу да ручку и я всё скнокал?

С Ро, змеем эдаким, мы про это больше не разговаривали, да он особо и не стремился, только как-то обмолвился, что можно и днём сидеть-лежать, если намеченных клиентов нету. Я стал чаще лежать в трубе, а что было терять? Зарплату не вычитали за лежание, да и смотреть на всякое разное красивое мне нравилось. К тому же я стал пробовать не только смотреть, но и что-то менять в том, что видел, здесь листочек добавить, там иголку. Особенно красиво выходили облака, иной раз прямо залюбуешься, а ведь как передать, рисовать не обучен, а описать словами такую красоту ну как удастся... раз я пролежал часа два, их разглядывал, еще музыку себе представил подходящую, фортепианка такая и скрипочки, прямо плакать хочется.

После очередного такого видения, я нехотя вышел, потому что пора уже было домой, и в темном коридоре чуть не налетел на Ро. Пора, говорит, нам с тобой поговорить, друг сердечный. Так и сказал: «Друг сердечный», представьте!

 

Заводит меня в какую-то каморочку, где я еще не был, сажает там и говорит:

«Как ты думаешь, откуда берутся все эти облака?»

Я, признаться, присел на краешек стула и смотрю на него как баран, даже не спросил какие-такие облака, как-то язык не повернулся. Он молчит, ждет ответа.

«Ну, говорю, не знаю, откуда-то да берутся, может, я их в книжках видел, может, на небе, а может, и то, и другое».

«Ладно, говорит, пойдём-ка» - и тут мы через дальнюю боковую дверь по какой-то потайной лестнице выбираемся на подъездную, а с нее (семнадцать этажей пешком, вот злыдень!) на крышу.

«Смотри», говорит - и я вижу, что вот же они, мои родимые, только что я их в своей люмитрубе видел, а теперь вот воочию на них на небе смотрю, да еще они закатным солнышком подсвечены так, что вовсе дух захватывает... Особенно после

семнадцати этажей пешком!

 

Я аж крышу вокруг себя пощупал, не заснул ли я прям там в трубе? Да нет, вроде, плитки эти облезлые щербатые, битум чёрный весь в морщинах, антенны торчат, провода качаются, сильно уж подробно это всё для сна. Поворачиваюсь и теперь

сам на Ро смотрю вопросительно, что вообще тут творится за хрень? Он помолчал и говорит: «Никогда я таких облаков здесь раньше не видел, друг мой... (тут я сильно исподлобья на него глянул, он поправился) Валера, а кстати, может, назовём тебя

Ра? Зачем клиенты будут язык ломать?» Я только фыркнул. Впрочем, так оно потом и повелось...

 

ЧАСТЬ 2.

В тот день я сидел на пульте, а Ро на входе. Камеры у нас были хорошие и показывали всё довольно чётко, а звук мы специально на пульт не выводили, чтобы потом сравнить впечатления. Девушка зашла очень милая, но из нашего любимого

подвида «Тихих омутов». До сих пор как вспомню одну такую «милую прелестницу» невольно вздрагиваю, но эта не вызывала никаких опасений, пока я её водицы не попробовал. Мать честная, бабушка лесная, вот это был коктейль! Как говорила одна моя знакомая «кровь кишки говно».

Ро глянул на меня войдя, даже ничего не сказал - тоже попробовал и невольно вытаращил глаза, чуть они из-под очков не вылезли. Может, она просто сериалов насмотрелась? Или фанфиков начиталась? Я растерялся, как нам быть. «Вдувать» такое кому бы то ни было мне казалось кощунством. С другой стороны - сама ведь пришла, «молочка принесла».

 

«Что будем делать», спросил я у него? Релаксацию или резонацию? Он задумчиво смотрел на экран, где барышня как раз переходила из водной комнаты в зеркальную.

«А давай ты одно, а я другое?»

Ну ты зверь, братец. Не все суровые мужики такое могут выдержать. Это как одновременно душить и ласкать. Но, может, женщинам оно привычнее? А кому-то только так и удаётся кайф получать, вот уж повезло людям! Такие случаи я особо не

любил, да и Ро от этого большого удовольствия не получал. Но в конце концов, у нас задача была «максимум интереса для себя и максимум удовольствия для клиентов» так что приходилось искать какие-то сочетания... ну или работать с тем, что есть. Вот как сейчас.

«Ладно», вздохнул я, «Кто за что будет отвечать? Спичку потянем?»

 

Через полчаса красный от натуги Ро задыхаясь вывалился в коридор, а я не отказал себе в удовольствии отойти в еще одну свою небольшую каморку в другом конце коридора и там уже дал волю инстинктам. Барышня оказалась той еще штучкой,

вымотав нас обоих практически подчистую, хотя она, конечно, не имела этого в виду, а просто честно пыталась расслабиться. Ну а то, что для этого пришлось пару десятков парней замочить, и еще пяток перетрахать между собой, так англосаксы как раз таких и называют cut-comfort, «режь меня, покой»...

 

Оказалось, короче, что труба могла резонировать в обе стороны. Мы могли «вдувать» образы человеку, который в ней находился - а каморка наблюдения была настроена таким образом, чтобы принимать поток образов из трубы (соседние комнаты уже такого хорошего приёма не давали, а вот тем, чей подвал был по другую стену, я бы не завидовал).

То, что из трубы можно было материализовывать, например, облака - это мы потом пробовали не единожды, но не всегда срабатывало. Видимо, нужно было какое-то удачное стечение давлений и ветров, как в тот мой самый первый раз. Пробовали и другое. Трава и цветы на потоке из трубы действительно росли лучше, если представлять их бурный рост. Соляные кристаллы тоже росли на ура. А вот создавать предметы у нас ни разу не получилось, даже вдвоём (нет, в трубе мы

вместе не лежали, не подумайте!). И пока ещё никто с такими талантами через наше «зеркало» не прошёл... но мы пробовали раз за разом и верили, что воздастся нам по заслугам! А с другой стороны, когда приходили такие вот «розаны», как эта сегодняшняя барышня, я неистово радовался, что не приходится иметь дело с объектами их буйных грёз...

 

С этими мыслями я и пошёл от «розана» всё отмывать. А ближе к обеду на моих мониторах нарисовался новый персонаж. Мужчина, за сорок, немного седой, немного полноватый, немножко ёжиком, немножко флисовый, в общем, ничего особенного. Я даже и не приглядывался к нему, да и Ро мне махнул в камеры, мол, занимайся сам, я схожу, перекурю. Я лениво наблюдал за мужичком, пока он сидел в свечах, потом укладывался в ванную... выждав минут 15, пока вода всё считает, я хлебнул... Ну да, это была вода из ванной, где лежал мужик. Не надо тут корчить рожи, я сам всё прекрасно знаю, я же через это прошёл. Слава керамическому фильтру и перегонному кубу, теперь у меня уже не было рефлекса поморщиться, хотя привычная «перчинка» всё ещё оставалась, всё вот это «стал бы ты мужику ноги массировать»... Короче, продолжил потягивать задумчиво и по глоточку.

И вроде не было там ничего необычного, жена надоела, дети достали, о чём люди только думают, ведь отдыхать пришли! Ну о чем обычно, о том и вечно - но вот вдруг мелькнула какая-то чистая, ясная нота или даже цвет, ну-ка, ну-ка, что это у нас

такое? Книга! Братцы, это ж книга была! Вот это да! Его книга! Я хотел было свистнуть Ро, потом решил, что да ну его, скептика херова, попробую-ка я сам? И как раз пока мужик вытирался и втискивался в трубу, я собрал по крупицам (по страницам, ха) этот образ и стал потихоньку-полегоньку ему его задувать обратно...

Ребята, что это была за битва! На славу! Я уворачивался и от его папеньки с маменькой, от всех их неудач по жизни, и от всех его неудач, и от жёнушки его, и особенно от детишек ейных, которые казалось вот-вот уже появятся прямо тут, бегая,

и вопя, и хватая меня за полы! Но как мог, как мог держал ему перед носом эту его книгу, и ух какая она уже была, такая синеватая с белым, и обложкой блестела, и буквами чуть отсвечивала с неисстово белой бумаги, а если посредине её раскрыть и нос в корешок засунуть, то какой это был запах, братцы, словами не передать... я чуть не застонал от упоения миром и собой - и открыл глаза. И она лежала передо мной.

Я так и подскочил, споткнувшись об стул. Потёр пятку. Закрыл глаза и открыл. Она всё ещё была там. И даже на обложке значилось «Алексей Кулешов, «ПсихАстеника», такая прям обложка, как я видел, синяя с белым и чёрным. Внутри буквы, конечно, стояли как во сне, вперемешку и вразнобой, но запах, запах был именно тот... я сидел и нюхал её, пока Ро не ворвался в каморку - да так и застыл, где нас увидел. Меня в смысле. С книгой. Аж очки снял, чтоб нас получше рассмотреть.

 

А дальше было весело. Я стал думать, как бы эту книгу мужику во всех красках передать. Ну не придумал ничего лучше обычного скучного - пробить его по базе вместе с адресом и завернуть бандеролью в почтовый ящик. Хорошо ещё, что пролезла. И мы опять сели ждать. Потом аккуратно перезвонили, мол, сезонная распродажа, не желаете ли снова к нам полежать по супер сниженной цене? Мужик согласился, но второй раз уже так всё лихо не получилось. Да и книга его больше запутала, чем вдохновила - как будто кто-то посмеялся над его самой сокровенной мечтой, выведав её незнамо как! И он ушёл и больше не вернулся... Я загрустил и обескуражился. Даже разок на работу не вышел.

 

Но уже в 10 дня мне прилетело от Ро «Бульвар Лазарева, 12/4, приезжай как сможешь, набери меня как будешь рядом». Это был самый первый раз, когда он мне написал, и я оказался в дверях раньше, чем подумал зачем.

Ро я нашел сидящим на бульваре, на полускрытой кустами скамейке. Он поманил меня и без слов показал на фасад напротив. Вывеска «Агентство внутренних путешествий» была яркая, свеженькая, только подписей «Кофе» и «Цереброшоп» к ней не хватало. Я с вопросом посмотрел на него.

— “Ну что, попробуй поглядеть их”.

— “Как так поглядеть?”

— “Ну так, будто от них к тебе вода течёт, а ты её прихлёбываешь”. Я с сомнением посмотрел на него, но никакого подвоха не увидел в его ясных с прозеленью глазах за стёклами очков. Закрыл глаза и начал делать, как он велел. что он велел делать.

 

Сначала ничего видно не было, потом что-то стало поблескивать. Труба! У них тоже есть труба! Да, почти такая же, как у нас. Ванная тоже? Ванная тоже есть, правда, поменьше. Огня я не увидел, может, ещё не зажгли (хотя свой мы вообще не тушили, это была отдельная фишка с ним, некогда сейчас объяснять, но натерпелись изрядно). Посмотри, что за люди там бывают, и что они там делают. Я послушно стал вглядываться и увидел много, много людей - и некоторые из них даже были мне знакомы! - и как будто они приходят не один раз, не два, а много! Что же они там делают так долго?

«Балдеют, вот что», так неожиданно резко сказал Ро, что я аж глаза открыл и выпялился на него.

«Ты что-то ещё видел?»

«Видел, я даже внутри там был».

«А мне... а меня заставил... твою ж мать! Ну и что там внутри???»

«Да всё как у нас, только подготовительные беседы ведут в духе «Получите удовольствие от своих самых заветных мечтаний, увидьте их во всех подробностях» - ну люди и заходят, и видят.

«Ну и что, чем это плохо? Пусть посмотрят, может, им легче будет их воплотить потом, что такого-то?»

«Им легче будет, только снова и снова туда свои деньги носить, вот что!»

Ро подскочил и заходил возле лавочки взад-вперёд, потом спохватился и сел. Я ещё никогда его таким не видел. Праведный гнев в нём аж в горле клокотал. Что же ты, братец, так яришься? Может, что кто-то нашу тайну заветную узнал? Слушай,

спохватился я, а организатор-то всей этой шарашки кто? Ро глянул на меня как солдат на вошь и говорит, кто-кто, Сергей, дружок твой! Я где сидел, там и обтёк. Это что ж за... это он там у нас всё... а потом придумал себе... и теперь... вот скотина! Я тоже вскочил и стал ходить, но через пару кругов меня уже отпустило.

 

— Так погоди, а что такого-то? Ну он посмотрел нашу, — и тут я подумал, а кстати, наша ли она? Что-то ты мне, братец Ро, никогда и не говорил, от кого тебе этот подвальчик достался... но сейчас лучше не будем об этом... — Ну посмотрел он нашу схему, ну сделал для неё вывеску няшную, ну люди ходят, ну так что? Пусть ходят?

Ро смотрел на меня по-прежнему с тоской в глазах:

— Прости, друг мой Ра, но ты не рубишь нихера. Он ж ведь поле нам и портит! Труба что? Труба инструмент! То-о-онкий!!! А этот... пенёк с глазами, —такого он, конечно, тоже не говорил, ну я своими словами пересказываю, — строит тут свою шарагу и давай микроскопом гвозди зашибать! Он же нам всю малину портит! Может, без него мы бы уже весь мир пересоздали! Материализовали бы не только облака, но и города в облаках!

 

Я сидел и молчал, изредка взглядывая на Ро. Тот тоже смотрел в бульвар и тяжело дышал. Оказалось вдруг, никак я этого не ожидал, что не такая простая это была задачка, трубами-то управлять. Хрен его знает, но я понимал хорошо, что мой друг (а

Ро уже им стал) страдает, а другой мой бывший (которым Серёга тоже уже стал) друг тому причина. А мне-то что делать? Исправить содеянное? Так я ничего не делал. Наоборот, и пришел-то я в «Брахмана» чтоб вроде как этого мудака Сережку найти... а он вон он где, угнездился! И нос воротит, друзей бывших знать не хочет! Хотя чего он мне, так, знакомый... и я наблюдал за всеми этими мыслями, как когда-то наблюдал образы в трубе, в самом ещё начале...

— Да чем уж он так отличается-то от того, что мы с тобой делаем?

— Да ты сам вот сходи и посмотри! — Ро подскочил и пошёл прочь. Я было хотел его догнать, а потом подумал, а чо, дай-ка и правда попробую?

 

Внутри в агенстве было сухо и светло, не то что у нас в подвале. Милая девушка Анастасия отвела меня в небольшую комнату, «Для подготовки, дорогой Валерий Александрович, Вам важно пособеседоваться с нашим специалистом». Я там

сидел, угорая от рекламных проспектов, в изобилии украшавших стол. Тут тебе и «Повидайте другие страны без визы и перелётов» и «встретьте свой юбилей за 20 лет до него и узнайте о себе всё самое лучшее» и даже «побывайте в семье своей мечты и узнайте своего будущего мужа в деталях!».

Я как раз листал про юбилей, когда в комнату вошла ослепительная длинноногая блонди в мини-юбке и села напротив

меня в, хм, довольно низкое кресло. Не совсем в моём вкусе, конечно, да и навидался я уже за трубу всякого, и напробовался, но всё равно глаза отвести было трудновато. Эволюция, безжалостная ты сука!

- Добрый день, меня зовут Евлалия!

Я слегка поклонился.

- Итак, Валерий Александрович, Вы впервые в нашем уникальном (хм) Агентстве!

Я склонил голову еще сильнее, чтобы скрыть смешок.

- Я буду очень рада выслушать Ваши пожелания или могу рассказать Вам о наших свежих предложениях, уникальных путешествиях и потрясающих программах! Только сегодня у нас проходит акция, какой не было давно и повторится она еще не скоро, я уверена, что Вы поразитесь... Вижу Вам уже приглянулся наш удивительный Юбилей, позвольте, я расскажу Вам поподробнее о том, какие он открывает перед Вами удивительные возможности и перспективы...

«У кого же Вы учились так проводить презентации, Евлалия Джобсовна?»

Она же трещала не переставая.

« ... вам нужно всего лишь расслабиться и отпустить все мысли... а дальше наши невероятные настройки всё сделают за Вас».

 

Насилу я высидел её презентацию, лишь изредка для приличия вставляя «Да» и «Угу» чтоб не выглядеть сычом на крестинах. Но вот наконец, слава Брахману, всё закончилось. И я наконец попал в помещение с ванной, довольно маленькой и неуютной (по сравнению с нашим-то корытом два на два!). Там я привычно помылся, и пока мылся, представлял себе, как вода создает на мне еще один, защитный слой. Уж больно интересно мне было посмотреть, как они сработают при минимуме данных! Это же нужен высший пилотаж аккуратности...

Так что я полежал в ванной, по-прежнему представляя себе в основном блестящий отражающий слой вокруг тела, и тщательно вытершись, пошёл в трубу. И что тут началось... хуже, чем с Хомой Брутом, честное слово! Для начала пошли образы перемещения. То поезд, то вода, то вовсе самолёт. Оно вроде понятно, всегда лучше для начала куда-то переместиться, но зачем же такой вразброд и шатания, это же подозрительно! Потом ещё страньше - какая-то зелёная поляна, на ней столы и будто на неё через лес бредут гости, ну чисто как лешие. Парочку знакомых лиц, конечно, я там увидел, ну или потом уже «распознал» их как знакомых, не всегда сразу в тонкостях разберёшься, даже в собственном-то сне, если, конечно, он собственный...

 

Но когда ко всему этому сборищу присоединилась ещё и некая особа (подозрительно похожая не внешне, но повадками на Евлалию Джобсовну), и стала настойчиво восхвалять мою удивительную мудрость, которая ярче всего проявилась в том, что я когда-то невероятно вовремя пришёл в одно удивительное Агентство да так и стал его постоянным посетителем... тут я уже не выдержал. Да простят меня все женщины, но поставил я эту «Евлалию» раком и вжарил ей по первое число. Не отказал себе в этом удовольствии. А заодно и гости-лешие разбежались кто куда. Я ещё для острастки в грудь себе кулаками побил и покричал Тарзаном, чтобы совсем правдоподобно «заявился к нам такой мужлан, что и на собственном юбилее-то себя в руках не удержал». Ну и пошёл одеваться. Хотелось мне к тому же посмотреть, как мне будет смотреть в глаза Евлалия, после того, что я с нею содеял.

Но она, видать, привыкла ещё и не к такому. Только легкий румянец выдавал её волнение, да пару раз она будто запнулась на словах «полезный» и «опыт». Ну что ж, значит, не совсем ещё рекламный робот, спасибо и на том. Хотя потом, когда она

эдак глянула на меня искоса, низко голову наклоня, у меня даже закралось подозрение, уж не понравилось ли ей? Я предпочёл не думать об этом и откланялся.

 

Флоатинг наш был закрыт. Ро сидел в наших креслах на самом входе и мрачно курил в потолок свой сраный вэйп. Я подошел, молча отобрал у него эту соску и вытащил из своей каморки машинку для самокруток и пачку табаку. Он протёр очки и терпеливо смотрел, как я не очень умело, но зато от души сворачиваю нам обоим. Когда мы оба затянулись по первой, он не без ехидства спросил:

— Ну как?

Гать озёрная, ну зачем, я аж закашлялся! Но в душе я понимал, это мне за моё «а чем мы-то лучше». Но я же не знал! Ро! Я и не думал вообще, что могут быть такие бесстыжие способы обдуривать людей, да ещё в их собственной голове! То-то и оно. Ро всё ещё жадно курил, но лицо его уже просветлело. Мать моя женщина и отец девственник, да он же реально переживал, что я не увижу разницы! Я посмотрел на него такими широко раскрытыми глазами, что он даже прыснул. Ну и что мы делать будем? Не знаю, что делать, но с этим балаганом точно надо как-то кончать. С их балаганом или нашим балаганом? Я посмотрел на него, насупив брови не хуже Яковлева, но увидел, что он совершенно серьёзен. Понимаешь, мы ведь с тобой тоже зашли в тупик. Давать людям что-то, чего они сами не сделали, это нифига не благодеяние. Это как свалить рюкзак с недельным провиантом на малыша, который еще ходить не умеет. Но что же тогда нам делать? Клубы дыма свивались и развеивались над нами, а Ро молчал. И я молчал, разглядывая как из дыма проявляются то книги, то лошади, то белокурые волосы...

 

Часть 4.

Когда закрылась дверь, я откинулся в кресле, поправил ремень, с неизменным удовольствием положил ноги на стол и огляделся. Кабинет вчера отдраили на славу, теперь на ковре можно было даже лежать - даже в моём любимом светленьком

костюмчике в мелкую клеточку. Лали, умничка, наконец справилась с уборщиками - за последнее время мы их поменяли с десяток, прежде чем нашли подходящих. Теперь засиял и мой кабинет, и ванные, и трубы... теперь клиенты будут уходить ещё довольнее, воплощаться ещё лучше и возвращаться еще быстрее...

За этими довольными мыслями я едва не проморгал звонок:

«Вы ли? Вы ли, Родион Романович, чему обязаны?

«Жду тебя в «Брахмане», коротко отрезал Ро и отбился. Не к добру. Я нехотя снял ноги, поднялся и пошёл к дверям. Ковёр ласково пружинил подо мной.

 

В «Брахмане» я был крайний раз с месяц назад, и сейчас тут было по-прежнему тихо и мрачно, особенно после моих свежеотдраенных интерьеров. Ро вышел из коридора, на ходу вытирая руки, вгляделся в меня и брезгливо бросил в меня полотенце: «На, вытрись!»

«Что, лоску много?», не утерпел я, но послушно вытер лицо и руки.

Ро смотрел на меня молча, потом забрал полотенце и положил на свою конторку. Мы стояли друг против друга, я в своём костюме, он по-прежнему в своей мандале и мягких штанах. Только его лицо осунулось, а моё кажется округлилось. Вот я и первым и не выдержал:

«Ну что, долго будем стоять тут? У меня еще план на сегодня будь здоров».

«Секретарши не траханы?»

«Если это именно то, что тебя беспокоит, то с одной я сегодня уже управился!», не утерпел и высказался в ответку я. Ну задрали уже меня его придирки!

Ро смотрел на меня и я никак не мог понять интонацию его взгляда.

«Ра, а тебе не кажется, что ты заигрался в большого начальника?»

«Ро, а тебе не кажется, что это вопрос из пошлого кино про гангстеров?»

Он отвернулся и начал шарить по конторке в поисках кисета. Я ждал. Хотя курить хотелось всё больше, но пусть сам предложит. У меня своя гордость. Наконец он поджёг, затянулся, и только после этого протянул мне. Ладно, твоя взяла.

«Вообще мне кажется, что всё у нас идёт хорошо. Если тебя что-то беспокоит, то скажи, и нехрен цепляться за секретарш», я старался сказать это мягко. Ро тяжело выдохнул и показал мне взглядом на кресла, сам тоже сел. Помолчали.

«Мне кажется, мы оба свернули не совсем туда», наконец проговорил он, тоже тщательно взвешивая слова, «и поворот этот случился на Серёге».

 

Я не до конца понимал, что он имеет в виду. Ну пусть мы не очень красиво поступили с Серёгой. Хотя в каком-то смысле «и хотелось бы лучше, да некуда, и хотелось бы крыть, да нечем», его Агентство стало процветать, и даже вроде филиалы стали открываться, но потом Серегу от его страхов совсем вышибло из процесса, и на его место очень удачно приземлился я... Поганую рекламу из внутренних путешествий мы убрали совсем, старались лишь отражать людям обратно по максимуму то, что они хотели сами... Довольных было ой как много! Включая прежних сотрудников, и даже ту самую Евлалию, которая сегодня вообще-то закрыла за собой дверь моего кабинета тоже абсолютно довольной!

«Не знаю, Ро. Счастье-то растёт! Я же смотрю по людям... и некоторые приходят снова и снова, и я вижу, что у них сбывается всё потихоньку!»

«Ты уверен?»

«Ну а зачем бы они в трубе врали? Если сначала она хотела только мужа, а теперь мечтает о домике для всей семьи, то где подвох?»

«Не знаю, Ра, не знаю... Мы ведь хотели новое слово сказать... научиться покорять материю мыслью... а тут какие-то домики, курочки да роман с секретаршей, прости Господи! Тебя не смущает, что она так искренне вешала людям внутри ушей лапшу про их великое Агентство, а теперь такая золотая помощница и пылкая любовница?»

Я молчал, глядя на дым у потолка. Хотел ли я её тогда? Я хотел её наказать, но это бывает очень похоже...

«Может ли быть, что тот образ, который они тебе вдули тогда, так и продолжает себе потихоньку сбываться? Поскольку сбываться больше нечему?»

Я сидел и смотрел на клубы дыма, и потихоньку у меня холодело под ложечкой. Я ведь вообще-то не хотел быть директором этого Агентства, близко даже об этом не думал. А чего я хотел-то? Лежать в трубе и любоваться облаками? А теперь у меня

пять филиалов и люди...

«Но люди-то! Людям-то мы помогаем!»

«Ты уверен? Может быть, без наших утроенных отражений они бы думали-думали, да и передумали бы говорить своё А? И оказалось бы тогда, что им надо вовсе не Б, а вообще на китайском или санскрите начинать разговор?»

«Слушай, ты теперь мне в уши-то не дуй!», я подскочил и начал ходить взад-вперёд, «У меня план годовой, и квартальный, и людям зарплату надо платить, что я им скажу: «Извините, экзистенциальный кризис случился у руководства, уезжаю в

Гималаи, вернусь не скоро?»

— Есть, знаешь, такая дзенская притча, ну погоди, не закатывай глаза. Жил-был такой мужик, звали его Дзуйган Сигэн. И каждое утро он обращался к себе «Подлинное «я», такой уж он был странный. И тут же себе отвечал «Да, слушаю». Потом звал «Проснись, проснись!», и отвечал себе: «Хорошо, хорошо». Ну и просил “Помни о себе и не позволяй обманывать!», и отвечал потом: «Нет, ну что ты, как можно!”.

Я ходил, ощущая себя тигром в клетке, пять шагов, поворот, пять шагов, поворот, пять шагов, поворот, твою мать!

«То есть ты думаешь, что Серёга с Лали по ночам радостно ржут над моей простотой и наивностью?»

«Да нет, они ведь и сами не знали, что делали... просто делали это из искренней жажды наживы, а ты - из искреннего желания помочь людям».

«Но результат не сильно отличается?»

«Кто я такой, чтобы судить? В моём подвале по-прежнему тихо и мрачно», сказал он, но еле заметная лукавинка проскочила в его голосе.

«Ты, подлец, уже и мысли научился читать? И когда успел...»

«Пока ты квартальные планы сдавал...»

« ...и секретарш трахал, знаю-знаю!», я упал в кресло и затянулся самокруткой так отчаянно, что кусок пепла упал и прожёг мне дыру на любимых штанах, ну вот и он, верный знак, что пора бросать! Я затушил то, что осталось от сигареты, в то, что

осталось от пепельницы, потом посмотрел на Ро угрожающе:

«План у тебя есть?»

«По планам это ты у нас главный», невозмутимо ответил он, отчаянно пытаясь не улыбнуться.

«Ничего сами не можете, хреновы искатели вечной истины, всё чужими руками», проворчал я, встал и потянулся, «Ну так и быть, с меня план, с тебя время для экспериментов и психический щит, а ещё... Обещай, что, что бы мы ни делали, мы

будем делать это только вместе», я вдруг посмотрел на него в упор, собрав всю волю в кулак. Он резко вскинул глаза на меня, потом опустил глаза - и кивнул.

 

Часть 5.

 

«Ну что, вспомнил?»

«Пытаюсь... пока ничего»

«Сращивай быстрее!»

«Блин... кажется, в пятом классе была девчонка, которой нравился мальчик в очках...»

«Сфокусировал! Отработать сможешь?»

«Погоди пару минут... (с тяжёлым вздохом) да, вроде да...»

«Мне тоже кажется, ушла... ещё что-то есть?»

«А про страх будущего стоит подумать?»

«Думай хоть про чёрта лысого, только быстрее, у меня уже жопа вся болит!»

«Когда тебя обрабатывали, не сильно-то ты спешил!»

«Сосредоточься, иначе мы до конца недели отсюда не выйдем!»

«Страх будущего... где же ты, где...»

Шли шестые сутки нашей отсидки в подвале. Оказалось, что не учли мы самой важной вещи с самого начала. Что не только ванную надо было чистить, но и себя...

 

Позже мы назвали эту душевыворотную процедуру «Клизма желаний». Основные острые углы и лихие жизненные повороты мы повытаскивали уже за первые пару-тройку дней. Я, например, навёл ревизию в своих мечтаниях о больших кабинетах и послушных секретаршах. Вспомнилось, что дедушка мой был большой начальник, а бабушка его регулярно изводила подозрениями. Пришлось в итоге детально отрабатывать их обоих, со всем ливером. Ро страховал меня, возвращал на тропу, и, как мог, возвращал мне образы, чтоб картинка была двойной и поцелостней. Отпускали, ну как умели - выспрашивали у них «чего и зачем», дослушивали, благодарили, прощались. Вроде получалось. По крайней мере, мне уже точно ничего не хотелось, кроме как лечь и проспать неделю. Но это с нами случалось попеременно, каждый день то один стонал, то другой...

«Ну как там страх будущего-то?»

«Да понятно что, перестройка, останемся без куска хлеба в чужой стране, вот это вот всё...»

«Собрать можешь в кучу?»

«Пытаюсь... больше ощущения, чем образы...»

«Давай их сюда, тоже сгодится. Образы можешь любые притянуть к ним, хоть Кощея Бессмертного».

«Не подселяй мне своих чертей!»

«Ладно, я ж просто для кристаллизации...»

«Отвлекаешь!»

Я счёл за благо заткнуться и развеять Кощея. Жалко было, такой хороший получился... ладно, к делу, правда, иначе до Нового года отсюда не выйдем! Меня-то никто не хватится, кроме, может быть, Лали, да и то не надо бы, а у Ро я так и не

знал, есть кто? Мама, бабушка, сестра? Кто-то мелькал там у него из женщин, но я счёл за благо не уточнять.

 

«Вроде всё, по всем сусекам поскрёб, поговорил и распустил. Проверь».

«У меня чисто».

«Слава Богу. Я вылезаю».

Я смотрел на товарища, как он выползает из трубы и снова поражался, как раз за разом меняется лицо. Будто сходят слои, и не только своей жизни, других жизней. Враги, друзья, братья, отцы, дедушки, прадедушки, коллеги и начальники – все уходили от нас в свою неизвестность. А мы - оставались. Сами с собой. Но что там найдется, кто в итоге покажется, кто ждал себя под этими слоями времени и крови? Кого я увижу в зеркале? Узнаю ли я его? В этих мыслях я начал вставать из своей

позы условного лотоса и перед глазами всё поплыло...

 

Часть 7.

Очнулся я в своей каморке на кушетке. Было темно и тихо. Горела свеча и Ро около неё читал бумажную книгу какую-то, и не лень же ему в себя эти буквы чужие заталкивать... после всего... Мысли текли лениво, чистые как водица в горной речке... я мысленно оглядел себя с ног до головы, как там мои желания, как мои голоса? Тишина. Словно дом, из которого вынесли всю мебель. И даже стены кое-где разобрали. А то и стены вынесли совсем, как в Стоунхендже, чтобы одни только

столбы - и небо.

«Какой сегодня день?», спросил я у Ро хрипловатым голосом.

«Для тебя, дружище, сегодня воскресенье», закладывая закладку в книжку, проговорил Ро и поднял на меня смеющиеся глаза. Господи, какое же молодое лицо, оно не было таким молодым когда я его впервые встретил! Я вглядывался и вглядывался, пока меня не осенило наконец - а очков-то и нет! Вот это да! Очков нет! Ро! А я сам как?

«К черту подробности, город какой» и год, и дай зеркало, будь человеком».

«А прикинь, сейчас девяностые?»

«Тогда я пойду найду себя пацаном и скажу, что надо всё записывать в дневник, чтобы потом быстрее было!»

 

В зеркало на меня глянул не школьник, конечно, но пацан лет двадцати. Но в двадцать я, конечно, таким не был. Был зашуганным и замороченным, хотел то ли завоевать мир, то ли просто всем доказать, что я молодец. Этот парень был чист как слеза и свободен как ветер, смотрел на меня в упор ясно и спокойно - и улыбался. Такого расслабленного лица и яркого взгляда у меня не было. Никогда.

«Нравится?», Ро возился с чайником и почему-то газовой горелкой, у нас такой не было отродясь, и поймав мой изумленный взгляд, ответил: «Электричество отключили вчера вечером. Ты не загадывал случайно вернуться в те дни, когда отключали свет и можно было читать при свечах?»

«Блиииин, упустили... давай доработаем!»

«Иди в пень», он счастливо фыркнул и стал насыпать заварку.

«А чайник-то такой откуда взял?»

Он не смотрел на меня, но очень лукаво улыбался:

«Сматериализнул, черт, ну и словечко».

«Честно, врёшь? Как?? И горелку???»

«С горелкой пришлось помучиться, но раза с третьего зажглась».

 

Я смотрел на него с немым изумлением и понимал, что да, он честно. Вот это да. Вот это ДА!!! Мурашки бежали от затылочной впадины и разбегались по всему телу, прямо как в детстве...

«Слушай, ну его в пень, этот чай, пойдем лучше на улицу».

«Сходи, я уже был, лучше самому».

 

На улице был кристальный рассвет. Легкий морозец шевелил струны воздуха так, что они чуть легонько звенели. Я протянул руки к небу и наблюдал, как они наливаются розовым от восходящего солнца. Куда теперь? Чего теперь захочется этому новому мне, которого я встретил лишь сегодня?

«Ну что же», негромко сказал я, пошевелив голосом тихие струны воздуха, «Добро пожаловать, друг мой сердечный?»