Евгения Юрова

Наука путешествий и полётов

Задержка рейса составляла минут тридцать, и Эльмира, махнув рукой на чувство такта, от скуки начала приглядываться к собратьям по ожиданию.

Соседнее кресло занимал мужчина под пятьдесят лет. Графитовый костюм будто с витрины ничем не мешал чертам лица выдавать в нем индийца. Разговорившись - благо, англицкий как-нибудь разумели оба - несчастные пассажиры обсудили позорную задержку прибытия, неумолимую деградацию пайка на борту, от которого такими темпами вскоре только вода на дне стакана останется, и планы на день по прилету (индиец грозился проспать двое суток минимум). А вот шумиху из СМИ вокруг очередного проворовавшегося обсудить помешал примчавшийся ураган, в просторечии именуемый ребенком, а в ближнем кругу - Ксюшкой. Матери оставалось только благодарить судьбу или генетику, что у шестилетней дочурки достает разума, чтобы в крайнем случае «самоугоманиваться». Сейчас это чучелко волевым усилием удерживалось от оживленной беседы со всеми пассажирами сразу - чтобы потом выплеснуть накопившееся стремление к общению на родительницу. Ураган обозрел нового маминого знакомого, счел его вполне достойным и гордо посадил ему на колени слона. К счастью, плюшевого.

К чести индийца, он воспринял сей жест доверия без раздражения.

— Какой красивый слон! Можно с ним познакомиться? - нашёлся сосед, пожимая лапу игрушке.

— Он очень рад.

— А у меня тоже есть слон! - заговорщически сообщил он, извлекая из внутреннего кармана небольшую бронзовую фигурку, - хочешь посмотреть?

«Индиец оказался и индуистом, хоть в палату мер и весов» - отметила Эльмира.

— Аккуратнее! - окликнула она дочку, убежавшую знакомить обоих слонов - почему-то в другой конец самолета. — Любит животных. Сейчас у нее такой забавный мышино-слоновий период. До этого были короткие: кошачий, совиный, медвежий и даже овечий, а нынешний что-то затянулся.

— Ничего, сразу видно, хорошая девочка... о, тронулись, надо же.

Действительно: пассажирская масса волнообразно начала подниматься с сидений, разминая ноги и на все лады озвучивая выражения, которые вы точно не найдёте в разговорниках. Изловив дочку и конфисковав у нее фигурку, они, наконец, добрались до «пересадочного» аэропорта.

 

Аэровокзал Ш* поражал размерами. Стеклянно-металлическая громадина напомнила Эльмире статью о каком-то азиатском торговом центре, где поместилось бы Монако.

«Жаль, погулять по нему не выйдет, — вздохнула женщина, — пересадка всего час, а с учетом опоздания...»

Её взгляд скользнул по посадочному талону. Тут же она проверила время. И снова талон. До окончания посадки оставалось шесть минут.

— Чёрт знает что! - она вспугнула японского туриста, чуть не уронившего себе на ногу единственный портфель, - Ксюш!

Озадаченная резким тоном матери, девочка без капризов последовала за ней к троице охранников. На ломаном французском Эльмире удалось втолковать им суть проблемы, на что самый высокий заявил, что их тут же без очереди проведут к нужному гейту.

... однако там обнаружилась только уборщица. Трое охранников будто испарились.

 

— Нда. Это и ваш рейс? — давешний индус тоскливо взглянул на пустую стойку регистрации. — Я сперва искал коллег, потом плюнул и побежал на пересадку, заблудился, ну и...

— Да, наш. Был. Я обратилась к сотрудникам сразу, нигде не задерживалась, и у них должны быть камеры. Где-то читала, в случае опоздания по вине авиакомпании нам полагается бесплатный новый билет на ближайший самолёт. Предлагаю пойти штурмовать их вместе.

— Конечно!

 

Безукоризненно вежливая рыженькая девушка заверила их, что авиакомпания сделает всё возможное, и попросила подождать. Спустя два стакана растворимого кофе и 50% телефонной батареи вопрос ещё не решили. Атмосферу, как всегда, разрядило младшее поколение.

— Дядя, — без тени смущения Ксюшка потянула индийца за лацкан костюма, — а баобабы в Индии есть?

— Доча, нету, не мешай, невежливо.

— А вот у него на комбинезоне нарисованы баобабы, — малышка показала на игрушку, — что тогда, мой слон не индийский?

— Потом разберёмся, дочь. И повторим правила поведения: нельзя так дергать людей.

— То есть баобабы в Индии не растут?

— Дочь!!!

— Ничего-ничего, — улыбнулся попутчик, — Ну а ты чего расстраиваешься? В одной Индии, может, и не растут.

Он подмигнул.

— Поняла! Здорово! Значит, в других могут!

Когда обрадованная девочка убежала делиться новостью с плюшевым слоном, её мать воспользовалась моментом, чтобы снова заговорить с «индусом».

— Прошу прощения, раз уж мы тут сидим...

— Я сам бы поболтал!

— Прекрасно... А вы это серьёзно? Понимаете, я придерживаюсь мнения, что как бы нехорошо, ну, давать ребёнку обещания, чтобы потом не... ммм...

— Вы сами боитесь, так? — неожиданно посерьёзнел индус, — Хотя нет, вы знаете, как положено: в вашем кругу принято считать, уж не знаю, зачем, что вселенная ограничивается картой в атласе, и вообще всё распадётся на хаотичные атомы. Ну что ж, ваше право.

— Знаете, на самом деле…

 

—Мадам! Да, вы! Пройдите, пожалуйста, сюда, — хмурая сотрудница раза в два старше прежней махала их билетами, — сожалею, но рейс, на который вы хотели зарегистрироваться, отменён. Сегодня рейсов больше не предвидится.

Никакие уговоры и заверения, что с их стороны не было ни минуты задержки, не помогли.

— Ну не может быть, что в это время уже перестали летать!!! Прости, зайка. Мама просто устала разговаривать и долго ходить.

— Попроси слоника, мам, у него не две руки, он поможет нести чемодан!

— Чемодан маленький, но если мы с дядей совсем выдохнемся, обязательно попросим. Вот, держи сок, и далеко не отходи, солнышко.

— Может, обратиться к французам? Вылет же был оттуда, значит, они должны всем заведовать? Вроде бы, — предположил индус.

— Вы правы, пойдёмте. Кафкианство какое-то.

 

За «французской» стойкой восседала дама с пепельным каре и в узких очках, больше всего напоминавшая суровую учительницу. Чуть завидев горемычных путешественников, она смерила их холодным взглядом, будто говорившим «вас ещё не хватало» и буркнула ворчливо-формальное приветствие.

— Мадам, как вы можете требовать замены рейса, если сами опоздали на него?

— Мы?! Мы прошли таможню сразу по прилёте, никуда не заходили, но там уже никого не было. Нам обещали...

— Здесь указано, что все пассажиры успели на рейс. Сожалею, мадам, это ваша вина, а не компании.

— Да вы!... да я... как...

— Что мы можем сделать? — индус первым взял себя в руки.

«Учительница» покачала головой и тяжело вздохнула.

— Я могу продать вам новые билеты. Обычно так не делается. Будет наценка двадцать процентов.

— Продать! Да мы имеем право на моральную компенсацию!

— Это единственный выход, месье. Да, и чтобы оспорить какую-либо процедуру и приобрести билет, нужна страховка.

— Да-да...

Мужчина уверенно запустил руку во внутренний карман пиджака. Потом, чуть менее уверенно, во второй. Нервно похлопал себя по карманам брюк. Потом провернулся вокруг своей оси, разумеется, ничего не обнаружив на полу.

— Положил её в багаж... а у вас хоть есть?

— Наша точно в багаже, — пожала плечами Эльмира, — ну я курица.

— А по паспорту нельзя?

— Сожалею, но мне нужно видеть страховку. Без неё я ничего вам не продам. Извините, у меня много работы, — отрезала дама и демонстративно сняла трубку затрезвонившего телефона.

Оставался один выход: приткнуться к очереди за багажом. Разумеется, Ксюшка не простояла на месте и пяти минут. Она непрестанно отбегала посмотреть рекламный плакат, поразглядывать особенно колоритного туриста или исследовать очередной магазинчик. В конце концов она заявила матери, что хочет есть, после чего как большая купила себе три пачки бананово-творожного пюре — чем была чрезвычайно горда.

Триста лет спустя подошла их очередь; француз, проворный малый —вылитый Паспарту, но с бейджем «Патрис» — внимательно выслушал путаные объяснения и понял достаточно, чтобы «пробить» четыре чемодана багажа в системе учёта.

— Беспредел! Вы знаете, я тут недавно, да и был бы давно — ничего не смог бы, но вы непременно должны пожаловаться! — сочувственно возмущался он, пока компьютер шевелил своими электронными мозгами.

Наконец автомат додумался.

— Очень странно, мадам, — протянул Патрис, — регистрацию я вижу, но не местонахождение чемоданов... А, вот, должны быть у нас. Один момент, я сбегаю!

Полный энтузиазма парень к вящему неудовольствию коллег вышел из-за стойки и скрылся в техническом помещении. Кажется, можно было выдыхать.

— Ну слава Богу, — прокомментировала Эльмира, — хоть один нормальный человек.

— Мы хорошо сделали, что не сдали ручную кладь. Я уж думал, сдам, там только всякое по работе.

В ожидании Патриса-Паспарту выпили еще кофе, купили по журналу «общекультурного» профиля — в котором не нашли ничего интересного, — по очереди посетили гигиеническую комнату. Обсудили работу, обсудили литературу (оба любили Мураками и Борхеса). Поделились любимыми воспоминаниями из путешествий и общим впечатлением «иноземности», «экстратерриториальности» аэропортов, вокзалов и иже с ними.

Патрис с багажом не появлялся. Более того, его сменщик всё раздражительнее поглядывал на топщущихся на месте странных типов: «оба черноволосые, значит, иммиганты, не иначе!» Решив действовать превентивно, индус спросил:

— Простите, ваш коллега, Патрис его зовут, хотел принести багаж; возникли какие-то проблемы? Паспорт у меня с собой, вот посадочный...

— Мужчина, отойдите, вы мешаете очереди. Не понимаю, о чем вы говорите.

Горе-дипломат остолбенел. Раздражительный добавил:

— Употребление алкоголя на территории аэропорта запрещено; у нас нет таких сотрудников.

— То есть как?..

— Попрошу вас отойти, или я вызову охрану.

Сникший индус хотел было возвратиться к знакомой, но замер. Весь этот абсурд надоел ему чрезмерно. Сперва опоздавший рейс, потом отмена, противная тетка со страховкой, теперь еще и это!

— Послушайте, я взрослый человек, и не самый бедный, что бы вы ни думали о моей стране, расисты европейские! —завопил он, для эффекта со звучным хлопком впечатав портфель в ленту для багажа. — Ладно я, а за что мать с ребенком?! Чем бы все вам не угодили? Это беспредел, я буду...

Гомон миниатюрной толпы, естественным образом «скучковавшейся» на шум, стих, кольцо любопытных отхлынуло. Работники все как один обратили взгляд на центральные «технические» двери. Сперва стеклянные, затем металлические створки раздвинулись, на миг открыв взору пространство изнанки аэропорта и выпустив своеобразную процессию.

Фигур двадцать, облачённых в медные скафандры с круглыми шлемами и грубыми заклёпками, прошествовали в сторону нарушителя порядка. Никто не протестовал, не бежал в испуге и даже не думал мешать им. Пока трое скручивали неугодного, четвертый подхватил портфель. Плотно окружив задержанного, процессия удалилась откуда пришла. Стоило сомкнуться дверям, суматошная, но отлаженная жизнь аэропорта возобновилась как ни в чём не бывало. Эльмира потрясла за руку благонадёжного с виду старичка-пассажира.

— Почему они увели моего друга? Вы видели?! Вы видели — что это? Как это назвать?!

— Я не очень люблю кино, мэм.

 

Изловив дочку у магазина сувениров, путешественница направилась попытать счастья у злосчастных работниц, объявивших об отмене сменного рейса. На пост снова заступила рыжая. С милой улыбкой, которая ассоциировалась скорее с женским магазином, а не бюро решения всяческих проблем измотавшихся туристов, она протянула Эльмире бланк заявления о потере багажа.

Принимая бланк обратно, рыжая нахмурилась. Появившаяся на лбу морщина плохо гармонировала с её общим отутюженным видом.

— Простите, но мне надо посмотреть ваш паспорт и посадочный талон.

— Опять?.. То есть конечно, вот.

Девушка включила компьютер и минут пять сосредоточенно рылась в его недрах, периодически сверяясь с документами.

— Извините, но произошла ошибка. Ваши паспортные данные не соответствуют информации посадочного талона. И... ну... проблемы с фотографией.

— То есть как?..

— Простите, — терпеливо повторила сотрудница,— но это не ваше фото. Или оно сделано не по правилам и в плохой студии. Цвет волос совсем не тот, и лицо почти не похоже. К тому же талон не действителен.

Эльмира машинально дёрнула себя за конец упавших на плечо волос. Светлые, почти снежные, от бабушки-шведки. Как и всю жизнь. Вроде и в паспорте то же самое. Или она тогда всё-таки покрасилась?.. Но никогда ничто не мешало...

— Ничего не понимаю. Вы ведь уже говорили со мной! Отмена рейса. Я подходила с ребенком, вот этой девочкой, и мужчиной в костюме — он сейчас занят, отошел. Ну?

Та нахмурилась ещё больше и покачала головой.

— Ну точно, Ксюша же как раз в очередной раз убегала играть, но неужели правда не узнаёте?!

— Я вас не помню. Говорю же, какая-то ошибка.

Лоб под рыжими локонами разгладился.

— Но ничего страшного. Обратитесь в представительство авиакомпании, выполнившей первый рейс. Уверена, всё разъясниться!

«Мы уже были там и натолкнулись на мымру какую-то!» — хотелось возразить Эльмире, но жизнерадостный тон рыжей заставил её сдержаться.

 

За неимением других вариантов поплелись — даже Ксюшка уже засыпала на ходу — к давешней мегере.

«Опять вы!» — недвусмысленно уставилась она, но вслух спросила:

— Надеюсь, вы нашли страховку, мадам, всё уладилось?

— Нет. Багаж потеряли, а заявление ваши милые коллеги принимать не хотят, — процедила Эльмира, — теперь якобы проблемы с посадочным талоном!

— Позвольте, я взгляну. Пункт назначения?

— Санкт-Петербург. Россия.

— Секунду.

Она поспешно защёлкала по клавиатуре. Глянула на экран. Пощёлкала ещё.

Гипсовое от напускной вежливости лицо мегеры недовольно скривилось .

— Я не могу заниматься вами весь день! Сперва вы обвиняете меня в собственном опоздании, а теперь говорите о несуществующих вещах! Мадам, вы, наверное, устали: снимите гостиницу, примите душ. Это бывает: джетлаг, пересадки, духота. Такого города нету, мадам, понимаете? Ещё раз: куда вы направляетесь?

— Да в Петербург же!

— Хорошо. Простите, но я вынуждена забрать его как поддельный.

Мегера порвала талон и кинула в один из ящиков стола под компьютером.

 

Было уже слишком поздно для активных действий. К счастью, Эльмире хватило умственных сил припомнить статью, восхваляющую новый капсульный — в буквальном смысле — «Йотель», открывшийся в этом терминале. Подходя к миленькой зоне отдыха с выделяющимися издалека «кубиками», она изрядно беспокоилась.

«Не хватало ещё, чтобы карту признали недействительной!»

Но нет: оплата прошла, и уставшая до одури женщина вместе с дочкой вползла в маленькую кабинку бело-фиолетовой палитры. Заснуть не удавалось. Провалявшись с час рядом с мгновенно отключившейся дочуркой, Эльмира приняла душ (со стороной, думается, меньше метра, зато хорошей водой), сгрызла белковый батончик с самолётом на обёртке— «подарок фирмы» — и, наконец, решила выпить кофе. Два раза проверив блокировку кабинки, после долгих уговоров фыркающего автомата получила походный капучино и устроилась за барной стойкой у стеклянной стены. Несмотря на добротный «йотельный» вай-фай, в интернете сидеть не хотелась: не с кем, да и смотреть пока нечего. Рядом громоздились журналы — но, увы, все как один глянцевые женские, перевод бумаги. Потягивая водянистый кофе, «от нечего читать» она перелистывала загранпаспорт с разноцветными визовыми штампами. Чем дальше, тем их было больше — скоро придётся менять документ. Можно сказать, давняя мечта стать стюардессой по-своему исполнилась. Даже в лучшем варианте: профессия не привязывала к месту и приносила достаточно доходов. Что и говорить: комфортно путешествовать — целая наука, но оно того стоит.

Полуночница заглянула в отельную кабинку: всё было тихо, дочка спала, вероятно, в обнимку со слоном. Можно было посидеть ещё.

 

В ночной час аэропорт затих. Конечно, ещё летали самолёты, то и дело пробегали опаздывающие пассажиры — но никакого сравнения с дневным вавилонским столпотворением. В темноте за окном густой снег красиво подчёркивал свечение окон другого крыла: офисы и коридоры, какие-то склады. Проехала уже пятая снегоуборочная машинка. Всё вокруг было невероятно уютным и спокойным. Если бы не бюрократические причуды государственных органов, она бы с удовольствием поселилась прямо здесь, регулярно выбираясь в путешествия. «Здесь» не обязательно означало конкретный аэровокзал. В очередной раз ей пришло в голову, что все они, разделённые часами полёта и километрами земли, а ещё дальние поезда, отели — суть единое особенное место. Да, некоторые странные люди (даже большинство!) недолюбливают его, предпочитая один и тот же диван, изматывающий однообразием офис и одинаковый вид из окна — ну и Бог с ними. Ей же удаётся жить по-настоящему только в дороге, а аэропорт — её квинтэссенция.

Утром, как ни странно, народу не прибавилось. Ни в пятом, ни в девятом часу люди не заполонили проходы, не образовали бесконечные шумные очереди. «Население» насчитывало примерно одного посетителя на магазин или и того меньше. Было жалко покидать уютную кабинку, но Эльмире надо было опробовать очередную стратегию: раз рядовые сотрудники такие неучи, что не знают о её родном городе, следовало обратиться в таможню Евросоюза. На худой конец, у них там наверняка есть медицинский кабинет — вот и поймут, кто же на самом деле сошёл с ума!

К таможенному пункту вёл длинный изгибающийся коридор, мечта минималиста: всего два рекламных плаката, высоченный потолок, субуго технический свет и идеально чистый эскалатор. Сам пункт располагался за дверьми матового стекла, его предварял маленький зальчик, по «роскоши» почти не отличавшийся от коридора — разве что шесть рядов металлических кресел напоминали, что он задумывался людьми и для людей. По пути им встретилась только один человек — классическая немецкая старушка, довольно тощая, но симпатичная. Она улыбнулась Ксюше и оценивающе оглядела её мать.

— Не каждый заходит так далеко. — Действительно с немецким акцентом произнесла она.

— Что, простите?

Немка, даром что пожилая, обогнала их и скрылась за поворотом коридора.

 

Все немногочисленные группы ожидающих говорили на разных языках, и какое-то время они с дочкой забавлялись угадыванием страны. Когда известные языки закончились, в зальчик из коридора прибыл новый мученик бумажной волокиты. Не без радости женщина узнала в нём знакомого индуса.

— А, вот и вы тут! Бюрократы сплошные в аэропорту, да? Как пожива...

Вежливый шаблон застрял в горле.

От респектабельного симпатичного соседа не осталось и следа. Мужчина явно был в панике. Он исступленно повторял одну и ту же фразу: «Там мой багаж», «Они не дают мой багаж» — и далее в том же духе. Отчаявшись понять, кто же виноват в потере и почему это так важно, Эльмира преодолела естественный порыв бежать от психа куда подальше и решила применить скудные навыки переговорщика.

— Ничего ужасного не произошло, весь багаж вернут, - обратилась она к рыдающему попутчику, слегка тронув его за плечо. - Это просто вещи, просто всякие дорожные накладки. Давайте вместе пойдём и...

— Вы не поняли! - воскликнул мужчина, пытаясь закрыть покрасневшее лицо, - это была моя ручная кладь. У меня больше ничего нет... они... у меня...

— А, там был паспорт? Ой, да, плохо. Но я уверена...

Она только сейчас осознала, что так и не выяснила имени нового знакомого.

— Моей личности больше нет! - вскричал он, - посмотрите! Я не помню ничего! Как я выберусь?! Посмотрите, у меня нет даже тени! - он вскочил и завертелся как безумный.

Оба опустили глаза: на кафеле лежали яркие очертания кресел, её силуэт, слепок её «ручного» чемоданчика с засунутой за ручку шейной подушкой. Эльмира перевела взгляд на участок рядом с индийцем. Тени не было.

— Мистер Бхатакте? - из таможенного пункта появилась среднего возраста, средней привлекательности и чуть ли не среднего пола сотрудница в серо-синей форме. — Пройдёмте, пожалуйста.

Мужчина последовал за серо-синим костюмом. По дороге он пару раз обернулся, но вскоре исчез за матовым стеклом отъезжающей двери.

Эльмира крепче сжала ручку своего бирюзового чемоданчика. От таможни, поняла она, лучше держаться подальше.

— Пойдём, зайка. Мы сюда не будем обращаться, хорошо?

Она мёртвой хваткой вцепилась в ручку дочери и поволокла её к выходу, осознав, что перешла почти на бег, только когда девочка перестала успевать переставлять ноги и споткнулась. Вроде бы удалось уйти достаточно далеко. Перед ними красовался незнакомый магазинчик совсем другого терминала.

— Я устала так бежать, мам. Не бойся, слоник сказал, всё хорошо. А, смотри, давай поесть купим, вот магазин. А то у меня только пюре, — пожаловалась Ксюшка, скептически осматривая давешнее приобретение.

— Прости, мама была занята, конечно, надо было позавтракать. Если ты такая голодная, давай сейчас съешь пюре, а потом вместе купим ещё что-нибудь?

— Нет, пюре для слоника. Хочу йогурт с островками и яблоко. И воды попить.

Заказ, что и говорить, был не самым понятным, но методом дедукции удалось соотнести «островки» с плавающими в йогурте злаковыми «подушечками». Вскоре они напару уплетали их из пластиковых стаканчиков, запивая йогуртом непонятного вкуса и происхождения. Прежде чем оплатить продовольствие, Эльмира задержалась у стенда с журналами, но — вот невезение! — ничего, превосходящего интеллектуальной ценностью макулатуру у «Йотеля», не нашлось. Книги тоже, как на подбор, представляли собой безликое попсовое чтиво.

После еды дитё ожидаемо попросилось в умывальную комнату, и мать решила заодно привести себя в порядок. Она, вообще-то, нечасто пользовалась декоративной косметикой, но вся эта утомительная белиберда наверняка плохо сказалась на свежести лица. Женщина выудила из сумки походный тубик с тональным кремом и по смешной привычке уже высунула язык (отчего-то краситься, не скорчивая смешных рож, не получалось никогда), но её остановили два момента.

Во-первых, зеркало отражало её лицо куда более отдохнувшим и молодым, чем обычно. Нет, такое уже случалось, и, кстати, тоже почему-то именно в путешествиях, но с учётом усталости снова становилось удивительным. Во-вторых, с точно таким же смешный выражением физиономии у соседней раковинки замерла девушка, судя по форме, стюардесса, поднося тушь к ресницам. Сходство гримас было таким забавным, что обе не выдержали и рассмеялись.

— Тоже надолго застряли, да? Работа?

— Можно и так сказать, — стюардесса оказалась соотечественницей, — У меня отпуск, но лучшего места для отдыха не нашла! Профдеформация! А у вас что стряслось?

Закончив наводить красоту и умыв Ксюшку, женщины продолжили светскую беседу в ближайшем маленьком кафе.

— Что же вам не летается? Вроде для сотрудников бесплатно.

— Не знаю даже.

Она пожала плечами. Каждый раз при этом жесте волосы в чёрной короткой стрижке, какую в студенческие времена делала и Эльмира, теряли форму и лезли в глаза, что выглядело довольно забавно.

— Наверное, не с кем. Мужа нет уже, на необходимую мне суррогатную мать денег не хватило, а сейчас уже и... Значит, не судьба. А одной как-то невесело путешествовать, да и хлопотно. Это вообще целая наука.

— Ксюшка тоже «овечка Долли», иногда с ней так шутим! Ну, зато профессия у вас интересная. Я тоже долго хотела стать стюардессой, но не сложилось.

— Это не всем может понравиться! Мне-то хорошо, но многие уходят или жалуются. А, хотите дурацкий анекдот? Если после колледжа пойти регистрировать багаж, будешь почти что коллежским регистратором!

За шутками и болтовнёй обо всём и ни о чём незаметно прошла большая часть дня. Лютая антифеминистка и практически женоненавистница, из-за того за всю жизнь имевшая «полторы подруги», Эльмира быстро прониклась симпатией к обаятельной стюардессе и вскоре воспринимала её как потерянную младшую сестрёнку.

— Какие у вас планы? Вы же, наверно, куда-то всё-таки улетите? — уходя, спросила новая приятельница.

— Ах да. Я попытаюсь достучаться до авиакомпании второго рейса, того, что отменили. Может, в другой смене попадутся вменяемые сотрудники.

— Прекрасно. Если смогу помочь, говорите: связи решают всё, — кивнула девушка, — вернётесь в свой город наконец.

— Да-да, спасибо.

«Я и забыла о нём».

 

Неожиданно приятный день и спокойная ночь в ставшем вторым домом «Йотеле» сменились тревожным утром: Ксюшки рядом не обнаружилось. Смартфон показывал четыре утра. Ребёнок не нашёлся ни в ванной, ни под столом — в её любимом укрытии — хотя самостоятельно выйти из «кубика» без QR-кода теоретически было нельзя. Охваченная инстинктивной, разменявшей не один миллион лет паникой, знакомой всем матерям-млекопитающим, женщина выбежала из зоны отдыха, намереваясь задушить любого потенциального обидчика единственного потомка. Неизвестно, как бы она стала искать дочь — не иначе, по нюху — если бы не помог дедушка-«жаворонок», в ранний час штудирующий очередную безликую газету, на этот раз о политике.

— Это ваша? — указал он недоеденным круассаном куда-то в угол зала, — а я думаю: куда девчонку понесло в такую рань... лунатит, наверно. С детьми бывает.

Ксюшка, действительно, свернулась клубочком на последнем ряду сидений у закрытого гейта, всего метрах в пяти. Не в пример взбесившейся мамаше она со счастливым видом дремала, прижимая к себе многострадального слона.

— Спасибо большое, а я уж испугалась. Вот хулиганка! А кстати, я извиняюсь за вопрос, вы не знаете, где, собственно, все?

—Какие все? — огляделся старичок.

— Ну как... обычно в аэропорту много пассажиров. Бегают, шумят.

Она уже начала сомневаться в собственной лингвистической компетентности, когда дед понимающе улыбнулся.

— Ааа, мало народу! Так карантин же давно.

Вместо способностей Эльмира усомнилась в собственной разумности.

— Как... карантин... давно?..

— Да вы что, мадам! Совсем заработались? Газету вон почитайте. А мне уже пора, — с этими словами дедуля проворно слез с барного табурета и бодро поскакал восвояси.

На первой странице оставленной газеты, где, она могла поклясться, только что приводилась какая-то статистика, буквами в пол-листа значилось «ОС блокирует авиасообщение». Более разумным, чем пугаться и паниковать, женщина сочла вспомнить что-нибудь недавнее про ОС.

— Неудивительно, от этого ОС всего можно ожидать, — пробормотала она, — кажется, они включили в свой состав Лемурию и выставили Шир. Верно, пару дней назад и перекрыли сообщение — очередные политические махинации.

Удовольствовашись этим объяснением, она унесла Ксюшу обратно на кровать и проспала ещё пару часов. Пожалуй, с расспросами авиакомпаний следовало подождать до окончания капризов ОС. В первую очередь нужно было устроить нагоняй младшей.

 

... чем она и занялась по пробуждении. Девочка непонимающе хлопала глазами на сердитую родительницу, живописующую ужасы, грозящие потерявшемуся ребёнку.

— Мам, ты чего? Со мной же был слоник.

— Ксюша. Игрушка тебя не защитит, понимаешь? Нравится тебе или нет, ты маленькая и должна везде...

— Это ты не понимаешь, мам! Думаешь, я глупая и не знаю, что такое игрушки? Это обидно! А у меня важная новость!

Перебивать её было бесполезно, и девчонка начала свою историю.

— Я спала с тобой рядом, когда мне приснился слоник и сказал, что откроет дверь. После этого он правда показывал мне сон про красивую реку, чтобы я не заблудилась, поэтому я взяла своего слоника, вышла из нашего сиреневого домика, дошла очень быстро и вернулась обратно.

— Подожди. Как ты могла видеть сон и идти, зай?

— А что? Ты же можешь думать и идти. Не мешай рассказывать, ну мам!

Слоник специально ждал меня, он сам сказал, и ещё сказал «спасибо» за пюре и конфеты из твоей сумки. Я очень обрадовалась, потому что он добрый и хороший, но мне пришлось задрать голову, чтобы его видеть — такой он был большой. Одной рукой он играл на какой-то штуке, другой погладил меня, а остальными держал книжки и ручку с пёрышком — ну, как в фильме, ей пишут. У него была красивая такая кожа, но я не знаю название цвета, и разные украшения. Он много спрашивал обо мне, и о тебе, и о том, куда мы летим, и ещё много всего. Мы с ним стали хорошими друзьями! А потом мы ели всякие фрукты и сладости, и он даже учил меня танцевать.

Из всего этого потока сознания мать поняла одно: дочка общалась с кем-то чужим. Тут же в её памяти вспыли десятки страшилок о маньяках и тому подобных элементах. Нужно было срочно обезопасить ребёнка. И больше не отпускать от себя ни на шаг!

— А этот твой знакомый, — перебила она, — во что он был одет? Какой у него был цвет кожи, волос?

Рассказчица закатила глаза.

— Ну я же говорила. Очень красивая, но я не знаю цвета. Хороший цвет.

— Ну он как-нибудь объяснил, что ему нужно, зачем ему было спрашивать про меня, в том числе?!

— Да. Только я могу ошибиться, там были сложные слова.

— Ну?!

—Иллюзорный материальный вид форм, ограниченных во времени и пространстве, находится под его покровительством. Он разрушитель препятствий и обмана, — продекламировала Ксюшка. — Вот, вроде правильно.

Лицо неудачливой переговорщицы побагровело. Она еле удержалась от того, чтобы задать хорошую трёпку этой непослушной обманщице, но сдержалась: всего единожды накричав на дочку, она до сих пор раскаивалась. Повторять ссору не хотелось. В конце концов, с выдумщицей всё хорошо. Просто нужно будет лучше следить за ней — или отвести к психологу. Хотя что могут сделать эти шарлатаны?.. Эльмира постаралась припомнить дипломатические приёмы для общения с детьми.

— Хорошо. Давай мы сделаем так: ты не будешь больше посещать этого знакомого без разрешения, ладно?

— Ну мааам...

— ЛАДНО?!

— Ну ладно, — грустно отозвалась Ксюшка, — я думаю, он не рассердится.

— У меня идея: может, лучше нарисуем твоего друга, а? Или сочиним сказку?

«Кажется, это называется «отыгрывание». Или «сублимация»? Фиг поймёшь...»

Добрых два часа, расположившись за столом близлежащего кафе, девочка старательно вырисовывала воображаемого друга. Глядя на всё более близкий к замыслу рисунок, Эльмира пыталась сообразить, кого же он ей напоминает, но сбилась с мысли: неизвестно, как ему это удалось, но их посетил ещё один гость, может, менее необычный, но уж точно реальный.

— Мам, смотри, смотри! — в восторге завопила Ксюшка.

Едва заметный пушистый комочек шебуршал у ножек соседнего стола.

Мать вскочила на ноги. Совершенно не по-девчачьи она двинулась не от, а к маленькому грызуну: с ранней юности у этой эксцентричной особы сохранилось чуднóе пристрастие к мышам и крысам, передавшееся потомству. Вот и сейчас её волновала в первую очередь мышиная безопасность. Мышаня же, отбежав от стола, остановилась посреди кафе и поглядела на женщину.

— Ты тут не стой, раздавят! Ну мыша, прячься...

Не обученная человеческому наречию, тварюшка замерла по стойке смирно, шевеля носиком.

— Мышь! Тут опасно, иди давай.

Эльмира подошла к животному с расчётом, что оно испугается и побежит к норке — но мышь со всех своих крошечных лап устремилась под мягкое кресло у входа в кафе, в ещё более людную, а значит, рискованную зону.

— Вот балда. Поймать, что ли — убьют же тут.

Она заглянула под сиденье. Зверёк исчез — должно быть, юркнул в какое-нибудь одному ему известное укрытие в полу («Ну ура»). Зато под креслом обнаружилось кое-что другое. Удостоверившись, что никто не увидит, как взрослая тётка ползает под креслами, Эльмира нагнулась как можно ниже и дотянулась до какого-то плоского предмета. Это была детская книжечка с картинками, занимающими добрых две трети страницы, и, что смешно, тоже с мышонком на обложке.

«Забавное совпадение, расскажу доче, что мышь про себя книги пишет». Книга была совсем тоненькой.

 

«В одном старом большом доме жила-была мышка. В доме том было множество комнат, кладовых с припасами и других уютных, приятных для мышей мест, а кошек и собак либо не было вовсе, либо они были избалованными и ленивыми. По этой причине среди мышей дома сложилась традиция передвигаться только по «внешним» ходам и комнатам, ходы и норы же были объявлены недостойными гордого мышиного рода. Однажды, исследуя погреб на предмет чего-нибудь особенно вкусного, наша мышка нашла ход, проделанный ещё её почтенной пра-пра-прабабушкой. Любопытство победило хорошие манеры, и мышка решила заглянуть в него. Бежать по тёмному ходу было непривычно и даже страшно, но — вот чудо! — вскоре она обнаружила, что с его помощью можно не только гораздо быстрее переходить из комнаты в комнату, но и видеть сквозь прорехи совершенно невероятные вещи: конюшню, хлев, огород, садик и даже озеро.

«Если я вижу все эти интересные места, то наверняка в них можно как-то попасть! А страшно подумать: вдруг вне дома находится что-то ещё, что-то даже более интересное?» — думала мышка, но не отваживалась выходить из дома.

Тем не менее эти мысли подвигали её продолжать исследования. Наконец она добралась до конца тоннеля. Последний выход вёл на чердак и дальше — в город.»

История оборвалась, будто последние страницы кто-то вырвал. Впрочем, книжка была в хорошем состоянии, а акварельные иллюстрации весьма симпатичными; хорошенько протерев обложку спиртовой салфеткой, Эльмира вручила сказку дочке. Та откопала в маминой сумке помятый пакетик сока и тут же принялась за изучение картинок.

Разобравшись с находкой, Эльмира сразу же выкинула её из головы — зато вспомнила, что вообще-то очень проголодалась, да и неуёмное воображение будущего фантаста нужно было покормить чем-нибудь приличнее сока.

Во время вылазки за завтраком в крохотное кафе с улыбчивым кассиром она на всякий случай проверила отдел с прессой. Ряды свежих номеров, чьи редакторы играли в «испорченный телефон», взяв за основу запрет авиаперелётов, окончательно уняли её подозрения. В очереди, казалось, скопились все путешественники в этом корпусе — простоять пришлось минут пятнадцать. Однако время было потрачено не зря: уже собираясь расплачиваться, прямо перед собой женщина узрела новую подружку, с коей не замедлила поздороваться. Та тоже обрадовалась.

— Ерунда какая с этим карантином, — в качестве последней проверки как бы невзначай заметила Эльмира по пути из магазинчика. — Придумают тоже, а людям неудобно.

— Ты о чём?

С секунду стюардесса непонимающе смотрела на вопрошающую, но потом рассмеялась и хлопнула себя по лбу.

— А, да ты нашего сумасшедшего встретила? Есть тут дедуля, бельгиец, или немец, не помню уже. Может, канадец. Наверное, на пенсии делать нечего, вот кукует то у нас, то на вокзалах, то в поезде по кругу катается — и давай сплетничать!

— Подожди, а газеты?

— А что газеты? — встревожилась девушка и на всякий случай повернулась к стенду со свежей прессой. — Ну слава Богу, думала уж и правда, накаркал... Смотри: футбол, забастовка кондитеров, какая-то актриска номер две тысячи один. Нда, пожалуй, карантин действительно нужен: от глупости отгораживаться.

— Да-да. Чего это я, в самом деле. Забыли.

«Должно быть, все газеты успели купить. Как же иначе?»

Тем временем в кабинке отеля Ксюшка уже обустроила всё по своему вкусу — насколько это позволяли поместившиеся в ручную кладь вещи. Маленький плоский телевизор («кричалку эту сометь низя ») был плотно загорожен рисунками, на которых антропоморфные мыши в компании со слоном отправлялись в путешествие, а плюшевые «натуры» разнообразных тканей и расцветок были рассажены по всем мыслимым поверхностям. Единственное печатное произведение, то самое, извлечённое из-под кресла, заняло почётное место на кровати.

Стюардесса заметила найденную книжку и почему-то нахмурилась.

— Это ваше, с собой привезли?

— Да нет, представляешь, какая смешная история...

Вместо того, чтобы посмеяться над комичным эпизодом «аэропортная мышь», приятельница стала ещё серьёзнее. Окончательно её расстроила реплика Ксюшки «а мышку послал мой друг». Пришлось, по настоянию, рассказывать и про придумки дочки. И даже поток детской фантазии не показался ей милым и забавным.

— Вы... ты не хочешь показать её врачу?

— Нет-нет, она не лунатит обычно; видимо, дорога, стресс...

— Я не об этом. Мы же проходим какую-то базу: ну, оказать первую помощь, выявить «накачанных». Ты говоришь, она спала перед тем, как всё это увидеть? Понимаешь, есть такой достаточно редкий психоделик, «Ганеша» — я вспомнила, когда ты рассказала про слона, так бы и не всплыло бы название. Производное амфетамина. Вызывает яркие видения при закрытых глазах, в том числе очень тонко, реалистично так воспринимаемую музыку, чувство умиротворения, всё такое.

— По-твоему, я дала бы дочери наркоты?! Да я не в курсе, где её и брать!

— Тише, ты чего. Нет, я про местные продукты. Кто его знает.

Вычислили, что единственное, опробованное дочерью единолично — давешнее банановое пюре, и отправились разбираться к продавцу, сославшись на отправление. Кассир, девушка аляповатой внешности и куриной глупости, очень правдоподобно хлопала глазами, уверяя на плохом английском, что у них «это продавать нет». Администратора или какого-нибудь старшего продавца не оказалось на месте, равно как и чека в карманах Эльмиры или истории покупок в компьютере магазина. Обозвав кассиршу как только умели, на всякий случай осмотрели пострадавшую.

Дочь выглядела вполне здоровой: не было ни температуры, ни ускоренного пульса, ни расширенных зрачков, ни чего-нибудь ещё из признаков наркотического аффекта, которые удалось вспомнить женщинам. В конце концов всю историю списали на собственную мнительность и чересчур богатое воображение малявки.

 

Бортпроводница так прикипела к этому своеобразному семейству, что вознамерилась провести с ним весь отпуск. Втроём они гуляли с Ксюшкой по самым красивым залам и коридорам, вместе ели; с Эльмирой они сплетничали о всякой ерунде и вели философские диспуты. Каждая воспринимала другую как единственную настоящую подругу — пожалуй, в предыдущий раз такое с ними случалось ещё в начальной школе. Однако найденная книга при всей своей наивности и видимой простоте весь день не давала стюардессе покоя. Стоило им зайти «домой», в отель, за едой или какой-нибудь вещью, она вспоминала про тревожащий предмет и пыталась либо полистать её, либо, наоборот, начинала нарочито игнорировать, отворачиваясь в противоположную сторону.

Вечером, уже провожая подругу, Эльмира всё-таки спросила:

— Что тебе так не нравится, обычная же сказочка?

— Мышка испугалась и осталась в старом доме, — пробормотала та в ответ.

— Что, прости? Не понимаю. Так ты её читала? Какие-то ассоциации?

— Нет! — отрезала девушка, и, будто устыдившись своей резкости, добавила:

— Запомни: есть только одна дверь.

— Одна что?

Но чудачка удалилась, не прощаясь.

«Ох и достали меня эти недомолвки!»

Какое-то время Эльмира рассеянно накручивала на палец медно-каштановую прядь, но, опомнившись, ударила себя по пальцам.

«Неужели какая-нибудь ненормальная? Посмотрим. Если что, не нужны мне снова приятели без «крыши», увольте».

Было уже довольно поздно: время отбирать игрушки и рисунки у чада и в который раз пытаться уложить его без торгов. Как ни странно, задача оказалось проще, чем обычно. Девочка сама едва держалась на ногах после насыщенного дня.

— Чего ты такая расстроенная?— промычала полусонная дочка.

— Не волнуйся, мышонок. Просто наша знакомая тётя странновато ведёт себя, и мама думает, надо ли с ней дружить.

— Чего, мам?

— Да тётя же, которая летает на самолётах. Спи.

— Ага.

Про себя она твёрдо решила занять нейтральную ко всему позицию, рассуждать отстранённо и логически. Так куда проще разобраться в чужих тараканах — будь то подруга или чокнутые политики с их карантином.

Поэтому, когда Ксюшка разбудила её посреди ночи и со словами «Мам, слоник передал, я сама никуда не ходила» сунула в руку какую-то сладость вроде кукурузной палочки в сахарной обсыпке, но побольше и круглую, выстроенная в сознании программа автоматически объяснила подарок щедрым пилотом или умилившейся ребёнку старушкой.

Она проснулась необычайно рано, часов в пять. Помнится, в быту она была неисправимой совой.

«Должно быть, джетлаг попортил биоритмы. Ну и фиг с ним».

Людей вокруг не осталось вовсе. Нет, конечно, пять утра — не то время, когда по аэропорту бродят толпы, но хоть кто-нибудь же должен быть?!

А ещё было до странности темно— но не полностью. Эльмира пригляделась повнимательнее и поняла, что не горела ни одна электрическая лампа, свет шёл, по всей видимости, извне через стеклянный фасад.

Услышав шорох, она подняла голову. Летучие мыши привычно покачивались во сне: значит, скоро рассвет, раз они уже угомонились. Женщина с любопытством рассматривала их чёрные силуэты, пока не онемела шея. Что-то в симпатичных тварях, однако, казалось ей неправильным.

Для человека было всё-таки слишком мрачно; хвала прогрессу, в смартфоне имелся встроенный фонарик. Рука на автомате полезла в карман, но вместо гаджета наткнулась на сладкий шарик. От лакомства шёл очень аппетитный запах, напомнивший Эльмире, что вчера она снова забыла про ужин. Она осторожно откусила маленький кусочек, а распробовав, быстро съела весь шарик. По вкусу тот напоминал нечто среднее между халвой, кукурузными хлопьями, финиками и дорогим медом.

«Ну хорошо. Перекусила, можно и посп...»

У Эльмиры закружилась голова. С небывалой ясностью на неё обрушились все воспоминания об этом злостчастном полёте. Необычный попутчик, кафкианская бюрократия, макабрическая процессия — яркие картины будто заливались в её сознание из прежде закрытого шлюза.

«Время, сколько прошло времени?!»

- Хватит !

Эхо прокатилось по пустынному залу.

Не разбирая дороги, она побежала куда-то, в животном порыве пытаясь справиться с напастью. Разумеется, не помогло. К счастью, понесло её как раз в нужную сторону — к отельной зоне, где во сне мирно посапывала дочь.

Синяя сфера их номера со своим минималистичным дизайном успокаивала.

«Синяя? Сфера?!»

Не глядя по сторонам — как бы не заметить чего-нибудь ещё и не свихнуться окончательно — она пулей влетела в номер и захлопнула дверь.

Ксюшка, к счастью, не проснулась от стука. Не хватало ещё её испугать.

«Багаж сгинул, посадочный талон отобрали, того индийского джентльмена увели... кто?! Наши паспорта...»

Эльмира пошарила в сумке. Перевернула всю ручную кладь.

«Тоже испарились. Ха! Неудивительно...»

Она забралась в душ, включила воду и закрыла глаза. Выведенный в ранней юности метод сработал и теперь: через минут десять водной терапии ей удалось привести мысли — и волю — в подобие порядка. Паника ушла, но воспоминания продолжали наступать. Меняющиеся магазины, алогичные ответы, призрачные газеты и тот старик у окна, в котором...

Она не была уверена, что хотела видеть заоконный пейзаж, но неизвестность пугала сильнее. Ксюша наконец очнулась и с любопытством последовала за мамой, практически прилипшей к стеклу. От неизвестности вне аэропорта её отделяла только дверь, больше подходящая какому-нибудь бункеру — железная и, по-видимому, весьма толстая. Эльмире пришло в голову, что подобная ей, вообще-то, была в каждом зале, причём без таблички «техническое помещение» или «для сотрудников».

Что-то будто щёлкнуло у неё в голове, складывая пазл с изображением карты — с маленьким кусочком карты, пригодным только для данного места и в данный момент, который разрушится, стоит их покинуть.

Она улыбнулась дочери.

— Давай последуем совету той тёти, хорошо?

— О ком ты говоришь, мам? Какая тётя? Я никого не видела.

— Никакая, доча. У мамы бывают воображаемые друзья.

Эльмира обернулась. За тонкими стеклянными створками вставало незнакомое солнце, придавая краски онейроидного характеру пейзажу, и не снившемуся Дали.

«Есть только одна дверь».

— Мы же не поедем домой, мам?

— Нет, солнышко. Мы теперь будем путешественниками.

Она взяла за руку дочь и открыла дверь.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...