Той осенью в Тривлене стояла на редкость сухая и холодная погода. Ветер гонял по мощёным серым камнем улочкам золотую листву. В полях налитыми боками желтели тыквы, манили воронье на пир. Аккуратные домики из красного кирпича не утопали в георгинах и астрах, как бывало раньше. На клумбах во дворах пытались бороться за жизнь чахлые бархатцы, но и они с каждым днём всё сильнее склонялись перед засухой и зимним морозцем.

Хозяин единственной в городке таверны «Таморова чаша» господин Петкинс растёкся по креслу за стойкой и тоскливо посматривал в окно, подперев кулаком заросший щетиной подбородок. Хорошего от этого года ждать уже не приходилось.

А ведь ещё совсем недавно он считался в городке уважаемым и даже богатым человеком. По осени все комнаты в его таверне были забиты приезжающими на праздник Дарения гостями со всей страны. Иногда даже эльфы удостаивали чести остановиться в «Таморовой чаше». В харчевне на первом этаже подавальщицы сбивались с ног, обнося посетителей традиционными тривленскими пирогами с тыквой и грогом на кленовом сиропе. Считалось, что если отпраздновать праздник в Тривлене по всем традициям, то в следующем году все беды непременно обойдут стороной. Всего за неделю господин Петкинс зарабатывал на полгода вперёд.

Сейчас же по пустым и тихим коридорам второго этажа проходила лишь горничная пару раз за неделю, смахивала пыль в пустых номерах. По вечерам в харчевню заглядывали местные посидеть над чашкой огненного грога. Но какой с тривленцев навар, если они за последний год также порядком обеднели.

Внезапно над дверью звякнул колокольчик. Господин Петкинс вскинулся, пригладил и без того зализанные русые волосы, натянул на лицо добродушную улыбку.

На пороге появилась девушка, рослая, но очень худая. Намётанным взглядом хозяин гостиницы оценил потрепанную кожаную куртку посетительницы, покрытые пылью сапоги и просторные серые штаны явно мужского кроя. В руках она сжимала тощий мешок. Бледное до синевы лицо с острыми скулами украшала россыпь веснушек. Девушка могла бы сойти за нищую бродяжку, если бы не коса, рыжая, толстая, хоть и порядком растрёпанная. «Такие космы на ржаной похлёбке не отрастишь», - подумал господин Петкинс и продолжил счастливо улыбаться гостье.

- Добро пожаловать в «Таморову чашу», юная госпожа. Вы не представляете себе, как приятно видеть новое лицо в Тривлене. Неужели тракт снова открыли?

- Здравствуйте, - произнесла девушка осипшим голосом, - я не по тракту пришла.

- Но как же в таком случае?

- В лесу заблудилась, несколько дней ходила, а потом вышла к вашему городу. Мне бы поесть и комнату снять на ночь.

Хозяин гостиницы едва заметно нахмурился, но почти сразу же взял себя в руки и снова улыбнулся.

- Комнаты стоят от девяти медяков за сутки. Питание оплачивается отдельно.

Девушка молча достала из кармана серебряную монету, положила на стойку и уставилась на господина Петкинса пронзительными серыми глазами. От этого бесстрастного взгляда повеяло холодом.

- Как вас записать, милая госпожа? – спохватился хозяин гостиницы и торопливо зашуршал страницами книги для записи постояльцев.

- Элиза, - девушка запнулась, моргнула, наконец, и отвернулась, - Элиза Пал.

Господин Петкинс понимающе кивнул, но внутренне подобрался. На простолюдинку девица была не похожа, но фамилию назвала слишком короткую, крестьянскую. Значит, скрывается. Да и имя, Элиза, в этих местах встречалось редко и только у аристократов. А уж ходить за грибами с серебром в карманах и вовсе глупость, многие крестьяне таких денег за всю жизнь не видят.

- Откуда же вы, очаровательная Элиза?

- Из деревни Вуйки, это... - девушка замешкалась, - далеко.

«Врёт», - подумал господин Петкинс. В Вуйках он был зимой, во время охоты. Тогда затерянная в лесу деревушка насчитывала лишь двух стариков, доживающих свой век в медленно уходящем под землю бревенчатом домишке. И никаких рыжих там уж точно не было. Впрочем, на лице хозяина гостиницы не промелькнуло и тени недоверия. Вместо этого он отсчитал сдачу и вложил их в грязную ладонь девушки.

- Прошу за мной, госпожа, ваша комната на втором этаже. Помывочная в конце коридора. Меня можете звать господином Петкинсом, как и все в нашем городке. Обед подадут через час, не опаздывайте. С пылу, с жару всегда вкуснее.

Господин Петкинс уже выбрался из-за стойки и деловито направился к лестнице. Девушка же остановилась, осмотрела подозрительно зал, даже едва заметно принюхалась.

- А почему закрыли тракт?

- В Карвеле оспа зверствует. Много народу на тот свет отправилось. Вот тракт и перекрыли. Карантин, говорят. А нам тут тоже никакой жизни не стало. Завтра как раз праздник Дарения. Сколько сюда гостей приезжало! Всем хотелось получить благословение на следующий год. Теперь заразы боятся, никого нет. Какой уж тут праздник.

Господин Петкинс выделил гостье одну из прогретых на всякий случай комнат. Обстановка внутри была самая простая, зато тепло и чисто. Узкая ковать манила пышно взбитой подушкой, а голубые занавески на окнах деликатно рассеивали яркий солнечный свет. Выкрашенные известью стены и деревянный пол с домотканым ковриком создавали впечатление деревенского уюта. Довершали обстановку грубо сделанные стол со стулом. По наблюдениям хозяина гостиницы, городским такое нравилось.

- Располагайтесь, - сказал он и вышел.

Закрывая дверь, господин Петкинс увидел, как гостья выронила мешок и плашмя рухнула на кровать.

- Кроватка, такая хорошая, - пробормотала девушка и, похоже, тут же заснула.

Удовлетворённо улыбаясь, господин Петкинс отправился готовиться к завтрашнему празднику.

***

Проснулась Элиза от настойчивого стука. Тихонько поругиваясь, она встала и открыла дверь. В коридоре отчаянно хлопал глазами и краснел парнишка лет пятнадцати, тощий и нескладный. Черные неровно подстриженные волосы торчали на макушке гребешком. Посеревшая от времени рубаха болталась на костлявых плечах, а ноги утопали в широких штанах, подвязанных бечевкой. С шеи свисал на потертом ремешке коричневый камень размером с куриное яйцо.

- Г-г-госпожа, - произнёс, наконец, парнишка, заикаясь - хозяин велели узнать, всё ли у вас х-х-хорошо. И там это, ужин п-п-п-подали.

Элиза потёрла лицо ладонью. Сколько же она спала? И ведь ещё хочется. Но желудок тут же напомнил о себе голодным урчанием. Парнишка явно услышал рулады из живота постоялицы и покраснел ещё сильнее.

- Я сейчас спущусь, только приведу себя в порядок, - сказала Элиза и захлопнула дверь.

Чистых вещей в мешке не оказалось. Но ходить в пропыленных штанах и рубахе было совсем уж противно. Поэтому девушка достала из мешка единственную смену - блузку и шерстяную юбку. Но прежде всего отправилась мыться.

Через полчаса немного повеселевшая она спустилась на первый этаж.

В просторном зале были заняты лишь два стола. За одним из них сидела компания громко говорящих мужчин, а за другим – мирно воркующая парочка.

«Не густо, это хорошо», - подумала Элиза и села за самый дальний стол в углу.

Почти тут же к ней подошёл давешний парнишка, на этот раз в белом фартуке.

- З-з-з-закажете?

- Да, что у вас есть горячего?

- Рагу, п-п-пирог с т-т-т-тыквой и свиные отбивные. Есть отличный г-г-г-грог.

Парнишка так мучительно выговаривал слова и краснел, что Элиза не стала больше ничего спрашивать, заказала рагу, свиную отбивную и грог. За прошедшие дни она так устала, продрогла и оголодала, что готова была съесть всё из предложенного. Холода наступили слишком рано, или ей просто так показалось?

Задумавшись, Элиза принялась обводить взглядом зал. На белых стенах висели картины из высушенных трав и цветов, приклеенных к холсту. Деревянные столы украшали странные осенние цветы с жёсткими лепестками. По углам стояли большие глиняные вазы с пшеничными колосьями. Вероятно, всё это убранство должно было символизировать урожайность и благополучие здешних мест. Но Элиза почувствовала себя неуютно, словно на ухоженном кладбище.

Впрочем, вскоре она обо всём забыла. Перед ней оказалась миска ароматного рагу с бараниной, пирог на деревянной доске и полная кружка горячего грога. Занятая едой девушка не заметила появление в зале ещё одного человека.

- Добро пожаловать в Тривлен, прекрасная леди!

Элиза испуганно вскинула голову. Перед ней стоял невысокий мужчина с основательным животиком и обильной проседью в густой, разделённой пробором шевелюре. Глаза смотрели приветливо из-под кустистых бровей. Уголок губ едва заметно подрагивал, словно в попытке сдержать улыбку... или оскал.

- Здравствуйте, – ответила Элиза.

- Меня зовут Вин Аркен, милостью Богов и нашего государя я уже девять лет тружусь на должности мэра Тривлена, - слегка поклонился мужчина.

- Элиза, - девушка ответила кивком. – Я просто заблудилась в лесу и вышла на ваш город.

- Какой ужас, - схватился нагрудный карман жилета Вин Аркен. – Бедняжка, как же вы, наверное, вымотаны.

Элиза озадаченно моргнула. Уже который раз она ловила себя на мысли, что в этом городке ей подозрительно рады. Сначала улыбчивый до приторности хозяин таверны с распростёртыми объятиями встретил заблудившуюся крестьянку. Сейчас мэр распинается перед безродной девкой, которую видит впервые. На секунду мелькнула мысль, что её вычислили и усыпляют бдительность. Но этого быть не могло - слишком далеко она забралась, да и главная дорога в городок перекрыта, вряд ли новости сюда успевают добраться быстро.

- Да, я порядком устала, но таверна замечательная, и еда очень вкусная.

- А откуда вы родом? Уж точно не из наших мест, наши так не говорят.

Элиза напряглась. Она давно не общалась с людьми и таким мелочам, как говор, совсем перестала уделят внимание. Да и зря принялась строить из себя простолюдинку. Но на кого ещё она могла быть похожа в ворованном тряпье?

- Я с юга, мои родители переехали из приграничной зоны в Вуйки, деревенька такая за лесом.

- Бедная, бедная девочка, несладко вам пришлось, - мэр сострадательно сложил брови домиком, отчего на лбу залегли глубокие морщины. – Я знаю, что вам нужно.

Элиза нервно заерзала на лавке. Она всегда чувствовала себя неуютно, когда ей говорили: «Я знаю, что тебе нужно».

- Вам просто необходимо завтра отпраздновать с нами День Дарения. Если вы сделаете всё по правилам, то весь следующий год вас ждёт удача.

Элиза улыбнулась, впервые за последний месяц.

- А какие правила?

- О! Очень важные и совсем несложные. Утро непременно нужно начать с куска нашего традиционного тыквенного пирога, господин Петкинс дивно его готовит.

Грог начал делать своё дело. В голове у Элизы зашумело, натруженные мышцы расслабились, а на лице поселилась счастливая улыбку.

- Обедом непременно нужно угостить любого, даже незнакомого человека, но и самому отказываться от подношения нельзя, - продолжал вдохновенно рассказывать Вин Аркен. – А с заходом солнца все тривленцы собираются на большом холме, водят хороводы, поют песни, прыгают через костёр и прославляют нашего покровителя бога Тамора.

- И всё? В следующем году меня ждёт процветание?

- Непременно.

- Тогда я обязательно поучаствую в праздновании, - Элиза искренне улыбнулась. На душе у неё стало тепло и уютно от добродушия местных жителей, а в особенности от грога.

Из-за других столов на Элизу и мэра посматривали улыбающиеся люди. Все они показались девушке удивительно красивыми и добрыми.

- Х-х-х-хотите ещё что-нибудь? - произнёс рядом подавальщик ломким голосом.

Элиза с трудом сфокусировала на нём взгляд. Парнишка выглядел обеспокоенным, жался смущённо со своим подносом, косился на мэра, но упорно ждал ответа.

- Что ж, милая Элиза, не отвлекаю больше, отдыхайте, а я жду вас завтра на большом холме, - Вин Аркен поклонился и направился к компании мужчин.

Подавальщик всё не уходил. Тонкую шею и щёки залил густой румянец, пальцы в заусеницах судорожно сжимали край подноса.

- Нет, я больше ничего не хочу.

- Тогда я п-п-провожу вас в номер.

Элиза ошарашенно замерла. Надо же, не успела объявиться, как уже обзавелась блюстителем чести.

- Я и сама смогу добраться.

- П-п-простите, но лучше я п-п-провожу, - произнёс парнишка тихо, но очень настойчиво.

Внезапно Элиза подумала, что и правда лучше не сидеть здесь у всех на виду.

- Что ж, проводи, раз уж так хочется, - она встала и пошла к лестнице на второй этаж. Сзади тенью следовал подавальщик.

Перед дверью в комнату Элиза оглянулась. Парнишка стоял поодаль, уперев взгляд в пол. Девушка вошла и закрыла дверь, провернула ключ в замочной скважине. Немного походила по комнате, смутное беспокойство пришло на смену расслаблению. Устав от переживаний, она решительно оттащила к двери тяжёлый стул и подперла им ручку.

Только после этого волнение немного улеглось. Но на смену ему пришло чувство одиночества и стыда. Она должна была быстро пополнить запасы и вернуться к тому, кто ждёт её в лесу. А вместо этого нежится в чистенькой кроватке, ест домашнюю еду, да ещё и на праздник собирается. Сквозь незадернутые шторы в окно светила восходящая луна. Элизе показалось, что вместе с холодным светом в комнату пробралось послание: «Возвращайся скорее».

- Скоро я буду рядом, - прошептала Элиза и незаметно для себя самой уснула.

 

Утро в Тривлене началось с весёлых криков за окном.

- С Днём Дарения! – кричал кто-то. – Пусть Тамор наградит тебя здоровьем и процветанием.

Элиза открыла глаза и уставилась в потолок. Поднявшись с кровати, она поняла, что так и спала всю ночь в юбке и блузке. В голове посвежело и тут же пришло осознание кучи несделанных дел. «Купить теплую одежду, запас еды, спички, непременно раздобыть согревающего зелья», - твердила про себя Элиза. В столице, да и любом крупном городе проблем бы не возникло. Но как всё это достать за день в маленьком городишке, который уже пару месяцев отрезан от торгового тракта, девушка не знала. И первым делом решила обратиться к хозяину таверны.

Внизу её ждал сюрприз. Разодетый в красный бархатный жилет господин Петкинс шумно раскланивался с двумя мужчинами и женщиной, также одетыми в красное. Деревянная стойка была заставлена тыквенными пирогами в форме полумесяца.

- Доброе утро! – поздоровалась девушка.

- С Днём Дарения! – воскликнули собравшиеся хором.

- В этот день мы приветствуем друг друга именно так, милая Элиза, - господин Петкинс взял со стойки один из пирогов и протянул девушке. – Вам тоже стоит позавтракать тыквенным пирогом. Такая традиция.

Элиза смущённо взяла пирог, поблагодарила и села за дальний стол. Раскланиваться с каждым тривленцем ей совершенно не хотелось. Тут же откуда ни возьмись появился подавальщик всё с тем же камнем на шее.

- Т-т-травяной чай или морс, - сказал он, словно отвечая на вопрос.

- Морс, - Элиза озадаченно посмотрела в глаза пареньку. Тот покраснел, отвёл взгляд и, натыкаясь на лавки, ушёл.

Пирог и морс оказались удивительно вкусными, в меру сладкими. Когда-то Элиза воротила нос от такой простой еды. Сейчас же ей показалось, что вкуснее осенью и быть ничего не может.

После завтрака она спросила у господина Петкинса, где можно купить одежду, еду, спички и согревающее зелье.

- Продукты вам могу продать и я, моя жена готовит лучшее сало в Тривлене, - хозяин гостиницы сложил руки на животе и наморщил лоб. - А с остальным гораздо сложнее. Сегодня никто не работает. Да и лавки полупустые, всё в них стоит бешеных денег. Спички – три медяка за коробок. Каково?!

- А согревающее зелье? – спросила Элиза, вложив в голос всё отчаяние.

- Откуда, милая? Разве что...

- Что?

- Да есть у нас ведьма. Живёт возле леса, адово отродье. Жуткая женщина, зельями как раз и промышляет.

- Как мне её найти? – Элиза с надеждой посмотрела в глаза господину Петкинсу.

Тот пожевал губами, повздыхал, но всё же махнул рукой.

- Идти нужно по главной улице к речке. Когда дома закончатся, свернете направо и пойдёте вдоль берега. Потом по мостику перейти на другую сторону, а там и её избушку видно.

Элиза поблагодарила, сбегала наверх за курткой и тут же отправилась к ведьме. В дверях таверны она столкнулась с улыбающимся мэром, но лишь пробормотала скороговоркой «С Днём Дарения!», выскочила на улицу и быстрым шагом пошла вниз по улице. Она так спешила, что даже не обратила внимания на то, как опасно сдвинулись кустистые брови почтенного Вина Аркена.

 

Элиза почти бежала по мощеным серым камнем улочкам. Осеннее солнце весело мелькало в редеющих кронах деревьев. Улыбающиеся люди шумно желали друг другу различных благ, дети со смехом носились вокруг взрослых. И на каждом обязательно было что-нибудь красное. От вчерашнего спокойствия не осталось и следа. В тривленцах возродилась надежда. Элизу удивляла их наивная вера в чудо: «Нужно лишь правильно отметить День Дарения, и всё снова станет прекрасно – откроют тракт, погода наладится, в семьях воцарится мир и благодать».

Дома закончились резко, словно натолкнулись на невидимую черту. За ними расстелился скошенный луг, который спускался к обмелевшей речке. Слева возвышались два холма. На одном из них суетились люди. А на втором, что ближе к лесу, скалились в небо серые руины какого-то древнего строения.

Элиза спустилась к воде и пошла вдоль берега, огибая заросли ивы и камышей. Показался хлипкий деревянный мостик – два ствола с накиданным на них горбылём. Осторожно ступая и замирая при каждом скрипе, Элиза перебралась на другой берег.

Домик ведьмы оказался совсем неведьминским. Крепкий сруб, покрытый дранкой, выглядел совсем скромно по сравнению с кирпичными домами горожан, но куда лучше многих крестьянских жилищ, которых девушка успела повидать немало. Внутри ограждения из прутьев паслась коза, а за домиком виднелся огород с неубранными ещё кочанами капусты.

Элиза осторожно постучала. Никто не отозвался. Она постучала громче. Без согревающего зелья она не могла вернуться, не могла обречь на медленную смерть от холода самое близкое существо на свете. От страха, что последняя надежда вот-вот растает закричала:

- Госпожа ведьма, вы где? Ау!

Собственный голос показался таким жалким и детским, что хоть плачь. И Элиза заплакала. Слёзы давно ждали этого момента и хлынули ручьями по щекам.

- Ты чего это, решила мне порог помыть? – раздался рядом недовольный голос.

Элиза обернулась. Из-за угла вышла женщина лет сорока, худощавая, поджарая, словно хорошая гончая. Две чёрные косы перекинуты на грудь.

- Пойдём в дом, а то мало ли что люди подумают, - сказала женщина и открыла дверь.

В домике оказалось чистенько. Вдоль стен стояли сундуки, покрытые цветастыми домоткаными ковриками, посреди комнаты - деревянный стол и широкая лавка. Перед печкой развалился толстый чёрно-белый кот. Под потолком в углу сохли пучки трав. И никаких черепов, пауков и сушёных ящериц.

- Простите пожалуйста, а вы правда ведьма? – спросила Элиза, судорожно вытирая мокрые от слёз щёки.

- Смотря кто спрашивает.

- Я спрашиваю, Элиза.

- И чего ж тебе понадобилось от ведьмы? – прищурилась женщина, зеленые глаза зло блеснули.

- Хозяин таверны, господин Петкинс, сказал будто у неё можно купить согревающего зелья.

- Ну допустим, можно.

- Правда? – Элиза вскинулась, сложила молитвенно руки перед грудью. – Продайте, пожалуйста, мне очень нужно.

- Ну, допустим, мне тоже нужно. Сколько дашь?

- А сколько просите?

Ведьма прошла к столу и налила молока в миску. Кот сорвался со своего места, прыгнул на лавку и, опираясь передними лапами о край стола, принялся лакать.

- Серебряный за бутылек, - ведьма прищурилась и улыбнулась хитро.

- А сколько у вас есть? – Элиза отвернулась и достала из-за пазухи платочек с завёрнутыми в него монетами.

- А сколько надо?

- Всё, что есть.

Ведьма взглянула в глаза девушке, смотрела долго, пытливо, а потом развернулась, подняла крышку одного из сундуков и принялась в нём возиться. Когда встала, её руки сжимали три флакона из тёмного стекла. Элиза подивилась. Такая посуда – слишком дорогое удовольствие для провинциальных знахарок. Обычно они готовили всё на один раз, а если и хранили, то в глиняных кувшинчиках с восковыми крышками.

- Монеты давай! – протянула одну руку ведьма, другой прижимая к себе флаконы.

- А вы – зелье! – Элиза скопировала позу.

Медленно, не отводя друг от друга взгляд, они обменялись. Деньги ведьма взвесила на руке и убрала в пришитый к поясу карман.

- Спасибо! – прошептала Элиза, тут же развернулась и пошла к выходу.

- Совет на будущее, - крикнула ведьма вслед. - Не будь такой доверчивой. Это я честная, а остальные ведьмы совсем не такие. Могут и пустышку продать под видом зелья, зря деньги потратишь.

Элиза обернулась, посмотрела растерянно.

- И всё равно я бы купила, выхода нет. Моему другу очень нужно.

- Беги из этого места, - ведьма вздохнула громко, обречённо. - Прямо сегодня, сейчас.

Элиза посмотрела в зелёные глаза женщины. В них не было лукавства, лишь серьёзное, взрослое желание помочь. Такой взгляд не встретишь у детей, которые жалеют бездомных щенков и котят. На миг Элиза застыла на пороге, а потом вышла за дверь и решительно направилась по тропинке в сторону реки.

- Постой! – услышала она за спиной, когда уже ступила на мостик.

Ведьма догоняла с узелком в руках.

- У Петкинса мальчик работает, Алик, передай ему.

- Тёмные волосы и заикается? – Элиза взяла узел с чем-то мягким внутри.

- Да, это он, - ведьма грустно улыбнулась, переступила с ноги на ногу, а потом выдохнула и подтолкнула Элизу вперёд. – Ну иди, и не задерживайся в Тривлене.

Обратно в таверну Элиза шла не спеша. Ведьмино «беги из этого места» не давало покоя. Что-то внутри орало о приближающейся опасности. Но чего именно ожидать? Разум же твердил, что ещё не все дела сделаны. А тут ещё праздник. И так вдруг захотелось расслабиться хоть ненадолго, побыть просто девушкой, которая может веселиться и не думать каждый миг о выживании.

Между тем в харчевне собралось немало людей. От обилия красного начало рябить в глазах. Тривленцы сидели за столами, шумно разговаривали, смеялись и ели. Элиза аккуратно пробралась за дальний стол и села у самой стены. Рядом тут же оказался парнишка, словно ждал её.

- Как много сегодня гостей у господина Петкинса, - заметила Элиза.

- Д-дарственная обедня, нужно обменяться едой с кем-то мало знакомым, - ответил парнишка почти без заиканий.

- Что ж, принеси и мне что-нибудь для обмена.

- Есть мясо в тесте с т-т-травами, вкусно очень, - парнишка сглотнул и отвёл глаза.

- Неси.

Элиза дождалась заказа. В глиняной миске кусок мяса в тесте исходил невероятными ароматами.

- Ты же Алик? – спросила Элиза подавальщика.

- Д-д-а, - ответил он и тут же покраснел.

- Давай меняться, Алик.

- Я.... – на парнишку стало жалко смотреть, он краснел, бледнел, отчаянно моргал. – П-п-просто....

- Не переживай, я совсем не голодна, просто хочу поменяться с тобой едой по традиции.

Алик убежал куда-то на кухню и вернулся с лепёшкой в окружении сыра и петрушки. Зеленые листочки красиво обрамляли поджаренное до золотистой корочки тесто.

- С Д-д-днём Д-дарения! – проговорил парнишка и протянул тарелку с лепёшкой.

- С Днём Дарения! – Элиза в ответ вручила ему миску с мясом.

Искоса поглядывая друг на друга, они съели всё до крошки.

- Никогда не пробовала такой вкусной лепёшки, - сказала Элиза, дощипывая веточку петрушки.

Алик в ответ широко улыбнулся, отчего вид у него стал совсем детский, наивный.

- Кстати, ведьма из-за речки просила передать тебе, - Элиза протянула узелок.

Улыбка пропала с мальчишеского лица. Он бережно взял узелок, прижал к себе, посмотрел с благодарностью и ушёл не оглядываясь.

Между тем людей в зале стало меньше. На столах остались пустые тарелки, миски с объедками. Вскоре Алик с невзрачной женщиной в красном платке принялись убирать посуду, двигать лавки. Элиза отправилась искать господина Петкинса.

Хозяин таверны обнаружился на заднем дворе, где руководил погрузкой деревянных бочонков в повозку. Двое мужичков в красных рубахах таскали ношу с таким благоговением, что сомнений не возникало – внутри вино или пиво.

- Господин Петкинс, - окликнула Элиза, - вы обещали продать немного еды. Мне нужно сало, хлеб, крупа и немного овощей.

- Удачно ты пришла. Сейчас я тебе соберу чего-нибудь.

Господин Петкинс спустился в погреб, вход в который выдавался из поросшего травой холмика. Работники между тем закрепили бочки на телеге и, понукая крепкого тяжеловоза, тронулись со двора. Элиза проводила повозку взглядом. Очевидно, основные гуляния были назначены на вечер, и считались грандиозным празднеством по меркам жителей.

- Собрал вот вам всё самое лучшее, - сказал подошедший с небольшим холщовым мешком хозяин таверны.

Элиза сунулась в мешок, понюхала сало, потрогала овощи. Всё действительно казалось свежим и заслуживающим доверия.

- Рассчитаться бы надо, - господин Петкинс наблюдал за девушкой с неодобрением, засунув пальцы в кармашки красной жилетки, отчего походил на важного откормленного петуха.

- Да, конечно, сколько с меня?

- Ужин вчера – шесть медяков, сегодня завтрак с обедом – двенадцать медяков и провизия – серебрушка с четвертью.

Элиза думала было удивиться такой дороговизне. Но потом подумала, что в Тривлене вполне закономерно цены завышены из-за перекрытого тракта. Товары теперь привозят какими-нибудь лесными тропами, из-за этого всё подорожало. Нелегко им, наверное. Поэтому она безропотно достала заметно полегчавший мешочек и отсчитала монеты.

Господин Петкинс тут же расцвёл улыбкой, щёки у него налились румяными яблочками, вокруг глаз собрались глубокие морщинки.

- А вы оставайтесь на праздник, милая Элиза. Сколько там веселья! Тривленцы приносят лучшие угощения. Я отправил отличнейшее пиво, совершенно бесплатно. И, скажу откровенно, буду рад, если всё его выпьют. Тамор порадуется и в следующем году дарует в разы больше, чем я потрачу сегодня вечером.

- Какие интересные у вас традиции. Нигде больше такого не встречала.

- И не встретите! Тривленцы – потомки жрецов древнего бога Тамора. Вы, наверное, и не слышали о таком. А мы всё ещё почитаем его. И он нас не забывает. Потому и живём хорошо, дружно.

О боге Таморе Элиза действительно не слышала. Возможно, это какой-то местный божок? Но и о Тривлене она тоже раньше не знала. А оказался очень милый городок, и люди такие доброжелательные.

- Идите, отдохните хорошенько, силы вам понадобятся на вечер. Я распоряжусь, чтобы чаю принесли, - господин Петкинс покачался на каблуках и вдруг озорно подмигнул, - В подарок.

Улыбающаяся, вполне довольная собой и окружающей действительностью, Элиза пошла в свою комнату. Там она перепаковала вещи и купленные продукты в свой походный мешок. Флаконы с согревающим зельем завернула в отдельный мешок и припрятала под кровать. Подосадовала, что так и не купила тёплой одежды. Впрочем, завтра оставался ещё один день. Ещё один прекрасный день, когда можно не мерзнуть, не бояться и не страдать. Самое главное она достала, теперь можно немного перевести дух.

В дверь постучались. За порогом обнаружился Алик с кружкой ароматного травяного чая.

- Как замечательно! – воскликнула Элиза, забрала кружку и тут же отхлебнула. – Просто божественный напиток, особенно в такую погоду.

- Уходите отсюда, - Алик стоял серьезный, в зеленых глазах колыхалась смесь жалости, досады и горечи.

- Что?

- Уходите, - повторил разом повзрослевший парнишка, развернулся и ушёл, решительно топая грубыми ботинками.

Элиза не могла вымолвить и слова. На смену удивлению пришла злость на мальчишку, испортившего момент радости и даже, наверное, кратковременного счастья. Из упрямства девушка допила чай, старательно пытаясь вернуть ощущение беззаботной лёгкости. И вдруг совершенно случайно уснула.

***

Проснулась Элиза от жуткого холода. И тут же поняла, что лежит на каменном полу. Вокруг было темно, но угадывались очертания стен, в одной из которых чернело углубление с дверью. С противоположной стороны сквозь небольшую дыру под самым потолком проникал слабый свет. Вероятно, наступил вечер.

- Эй! – сипло прошептала Элиза, попыталась подняться, но поняла, что мышцы стали совсем слабыми, безвольными и отказывались поддерживать налившееся чугунной тяжестью тело.

Какое-то время она просто лежала, а потом принялась водить вокруг себя руками. Пальцы наткнулись на небольшой камень. Элиза взяла его, подползла к двери и принялась стучать по ней. Вскоре дверь открылась и внутрь вошёл человек, грубо схватил пленницу за руку и выволок на середину:

- Не шуми, девочка, рано пока.

Голос был смутно знакомым. Элиза покопалась в памяти, но мысли были слишком вязкими.

- Где я?

- Бедняжка, не вовремя ты здесь оказалась.

- Где я? – изо всех сил выкрикнула Элиза, но получился лишь жалкий хрип.

- В храме Тамора.

- Каком ещё храме?

- Сейчас здесь остались лишь руины. Зато каждый камешек намолен нашими предками. Раньше на этом месте был маленький, но очень красивый храм, посвящённый Тамору. Бедная девочка, я мог бы много тебе рассказать, но, боюсь, времени не хватит.

- Вин Аркен, это вы, - догадалась Элиза, только он называл её «бедной девочкой». – Отпустите меня.

- Не могу я тебя отпустить. Тамору нужна жертва. В прошлом году подношения не получилось и нас постигла кара. Сейчас я просто не могу подвести людей, не могу прогневить моего господина.

В темноте лица мэра видно не было. Но Элиза очень отчетливо представила себе кустистые брови, сошедшиеся на переносице, глубоко посаженные глаза.

- Конечно, мне жаль такую милую девочку, - продолжил он, присел на корточки и коснулся волос девушки. – Но нужно угодить Тамору так, как никогда раньше. Подумай, ты спасёшь сотни жителей Тривлена от горестей, болезней, а кого-то и от разорения. Прошлый год был тяжёлым, мы оказались к такому не готовы. Разве это не достойная смерть?

Элиза почувствовала ком в горле, хотела сказать хоть что-то, умолять о жалости, но не могла. Слёзы лились из глаз, затекали за шиворот. Ко всему прочему добавилась дрожь.

Вин Аркен неодобрительно хмыкнул, переступил через тело девушки и захлопнул за собой скрипучую дверь.

Элиза осталась дрожать на полу и наблюдать, как свет из дыры в стене становится слабее. Тьма завладела Тривленом. Вечерний ветерок принёс звуки праздника – людской гомон, смех, песни. Времени становилось всё меньше.

Внезапно дверь скрипнула и кто-то скользнул в комнату. Элиза застыла, насторожилась.

- Леди, - раздался шёпот.

- Алик, это ты?

- Я, - чужие руки нащупали ноги Элизы, - уходить надо.

Элиза с трудом встала, опираясь о мальчика, но поняла, что всё ещё не может сделать и шагу.

- Послушай, - прошептала Элиза, снова оседая на пол. – Возьми из-под кровати в моей комнате сверток, в нём три флакона. Отнеси всё в заброшенную овчарню, в лесу на краю болота. Ты должен знать.

- Знаю.

- Разверни, сними пробки с флаконов, оставь их внутри овчарни и сразу беги.

- А к-к-как же вы?

- Со мной всё будет в порядке. Главное, сделай, что я прошу.

Едва слышное шуршание и скрип дверных петель обозначили уход Алика. Элиза снова осталась одна в темноте. Стало совсем холодно, сил хватало лишь на то, чтобы слабо трястись, скорчившись на полу. Голые ноги почти перестали ощущаться своими. Замерзли мысли, ощущения, чувства. Лишь упрямство не давало Элизе провалиться в забытье, да страх за того, кто ближе всех на свете. А ещё внутри теплилась надежда на нескладного, вечно смущённого подростка, решившегося помочь.

Прошел час или два, а может и больше. Элиза потеряла счёт времени. Она устала дрожать и просто лежала, вслушиваясь в звуки далёкого праздника и не позволяя себе заснуть. Снаружи послышались шаги, дверь отворилась и вошли двое. Один из них нёс масляную лампу. Элиза зажмурилась. Её подхватили под руки с двух сторон и выволокли из комнаты, протащили по темному узкому коридору, вверх по каменным ступеням.

Снаружи оказалось ветренно и шумно. Холодный воздух пробрался под одежду, освежил, прояснил голову, даже сердце, кажется, забилось быстрее. Внезапно Элиза почувствовала, как уснувшая было часть души встрепенулась, начала собираться с силами, расправлять затёкшие крылья.

- Ещё немного осталось потерпеть, девочка, - раздался над ухом голос Вина Аркена. - Скоро Тамор примет тебя в свои чертоги.

Элиза с трудом подняла голову, осмотрелась из-под свисающих ржавой паклей волос. Полуразрушенные каменные стены окружали небольшую площадку. В центре возвышалась каменная колонна с наваленной у основания кучей хвороста и соломы. Вокруг собралось около десятка пожилых мужчин в красных мантиях. Они смотрели на Элизу торжественно, как на готового к посвящению в рыцари воина.

Двое подтащили девушку к колонне, прислонили спиной к холодному камню и продели руки в железные скобы.

Люди в красном затянули песню без слов – просто звуки, сплетающиеся в жуткий, до костей пробирающий мотив. Наверное, в этом была некая красота, но Элизу затошнило, а потом и вырвало прямо на ветки под ногами.

Вин Аркен приближался с зажжённым факелом. Жуткие звуки, выходящие из глоток собравшихся, стали ритмичным шёпотом:

- Тамор витас! Морес Тамор!

- Не надо! – зашептала Элиза, выкручивая кисти в железных скобках. По щекам полились горячие слёзы. – Подождите!

Огонь неумолимо приближался. Внутри его билось, желая сорваться, безумие и жажда крови.

Вдруг пламя дёрнулось. Вин Аркен оглянулся, поднял над собой факел. Элиза увидела, как он дёрнулся снова, а рядом покатился камень.

- Схватите его кто-нибудь, - крикнул мэр.

Крупный мужчина в красном прошёл мимо колонны и скрылся в развалинах. На площадке воцарилось молчание. Элиза напрягала слух, боялась шелохнуться, но слышала лишь далёкие крики и смех. Люди вокруг застыли, продолжая нашёптывать имя своего владыки.

Ветер донёс из-за стены едва слышный стон. Вскоре вернулся громила в красном и сбросил с плеча перемазанного в крови Алика.

- Так вот кто наша крыса, - Вин Аркен склонившись над мальчиком. – Прошлую жертву тоже ты отпустил. Ведьмино отродье.

Голова мальчика безвольно качнулась под хлёстким ударом.

- Тащи его к девчонке, лишним не будет, - кинул Вин Аркен здоровяку, выпрямился и аккуратно оправил мантию.

- Стой! – крикнул знакомый женский голос.

Из проёма показалась одинокая женская фигура.

- Оставь моего сына, - из тьмы в центр площадки ведьма вышла, - мы уйдём из этих мест, обещаю.

- Вспомнила о сыне? Тебе же дела до него не было все эти годы.

- Я не могла его оставить. Нам нельзя воспитывать сыновей, ты же знаешь. Это закон.

- Так что же ты сейчас притащилась? Убирайся в свою хибару.

- Прошу, Вин Аркен, мы уйдём, - ведьма упала на колени, вцепилась пальцами в подол красной мантии. В свете факела лицо её желтело словно отлитое из воска. Черные волосы сливались с окружающей тьмой.

- Мерзкое отродье! – мэр ударил женщину ногой в живот. – Вытащите отсюда этот мусор!

Ведьма скорчилась на камнях и завыла. От этого жуткого воя волосы на затылке у Элизы понялись дыбом, ужас сковал мышцы. Но она уже чувствовала, что больше не одна, смотрела на происходящее во все глаза и шептала: «Ещё чуть-чуть, совсем чуть-чуть продержаться!».

Люди в красном зажимали руками уши, сгибались, плакали. Воздух вокруг колебался, став осязаемым, густым и упругим, как желе.

Внезапно всё кончилось. Из-под скорченного тела ведьмы потекла тёмная жидкость. Над ним стоял громила в красном. В его руке ронял кровавые капли тяжёлый топор с тронутым ржавчиной лезвием. Очнувшийся Алик едва слышно скулил и скреб ободранными пальцами о камни.

- Полночь давно наступила, нужно заканчивать, - произнёс Вин Аркен, тяжело дыша, подобрал с пола упавший факел и направился к Элизе.

- Тамор витас! Морес Тамор! – зашептали нестройной скороговоркой тривленские жрецы.

- Наконец-то, - прошептала Элиза и улыбнулась измученной улыбкой.

Тусклый свет ночного неба заслонила тень. Темноту разорвал столб пламени, с гудением пронесшийся по площадке. Люди вокруг закричали, бросились врассыпную. Вин Аркен катался по полу, пытаясь сбить пламя с алой мантии. У него могло бы получиться, но сверху рухнуло и вдавило в камни огромное чешуйчатое тело. Приземлившийся дракон занял всю площадку. Мышцы перекатывались под гладкой шкурой с плотно лежащими чешуйками. Длинная шея напряглась и из раскрытой пасти вырвался сгусток огня, захвативший в плен сразу двух старичков в развивающихся красных мантиях. Они почти не кричали, лишь дергались, повалившись друг на друга.

Элиза отвернулась, очень вовремя. У её ног начала гореть солома.

- Мракош! – прохрипела она из последних сил.

Дракон обернулся. В золотистых глазах с узкими зрачками отразилось пламя. Он дёрнул шипастым хвостом и раскидал кучу хвороста.

На площадке остались лишь Элиза, нервно переступающий лапами дракон, Алик, тела жрецов и останки ведьмы.

- Алик! – прохрипела девушка. – Помоги мне освободиться.

Парнишка посмотрел мутными глазами, перевёл взгляд на дракона и пополз. Дракон следил за ним золотистым глазом.

Алик медленно, натужно дыша, встал, опираясь на колонну, привалился к ней и принялся дёргать металлические скобки, изогнутые края которых цеплялись за петли и никак не хотели открываться. Наконец, одна скобка открылась, а вторую Элиза смогла открыть сама.

Скорчившись возле колонны, они лежали не в силах подняться.

«Нужно улетать, сюда уже бегут другие», - пророкотал в голове Элизы почти родной голос.

«Я так скучала», - послала мысленный ответ девушка.

Дракон проурчал что-то на грани извинения и радости. Элиза поднялась на нетвёрдых ногах, потянула за собой Алика. Покачиваясь, они подошли к спущенному на землю драконьему крылу.

Элиза уже принялась карабкаться по прохладной тонкой шкуре. Алик остановился и застыл, глядя на тело матери.

- Она тебя очень любила, - Элиза коснулась окровавленной ладони Алика.

Он повернулся, хлюпнул носом, кивнул обречённо и затрясся в рыданиях.

- Нужно улетать, - девушка затащила мальчишку на крыло дракона. Огромное тело нетерпеливо дернулось, скатывая их на спину и оттолкнулось от земли.

Элиза вцепилась изо всех сил в седельные ремни, телом прижав Алика к спине дракона. Внизу слышались испуганные крики. Ветер трепал изорванную одежду. Но девушка старалась не думать о холоде. Сейчас главное улететь из этого дрянного места.

Приземлились они в развалинах овчарни. Дракон накрыл обессиленных людей крыльями и позволил им забыться беспокойным сном.

 

Солнце готовилось уйти за горизонт, когда Элиза, наконец, проснулась. Под щекой мерно приподнималось большое чешуйчатое тело.

«Мракош, милый, прости», - подумала девушка.

«За что?» - отозвался в голове тихий голос.

«За то, что расслабилась, захотела пожить обычной жизнью. За то, что оставила тебя здесь одного, уснувшего от холода».

«Ты всё правильно сделала. Я мог спать ещё долго. А тебе нужно было отдохнуть и достать согревающее зелье, чтобы мы смогли лететь дальше».

Элиза лежала, гладила тёплую чешую и хотела, чтобы этот момент длился вечно. Но снаружи покатились камни и кто-то выругался. Выглянув из-под крыла, Элиза увидела Алика, пытающегося подняться с камней. На его лице и волосах коркой запеклась кровь, разорванная рубашка едва держалась на узких плечах. Но при этом в нём чувствовалась уверенность и достоинство, о которых ещё вчера ничего не напоминало.

- Алик, иди сюда, Мракош тёплый благодаря зелью. Но долго это не продлится, поэтому нужно немного согреться и уходить отсюда.

- Мне не холодно, - ответил мальчишка и остановился поодаль.

Пришлось Элизе выбираться на холод.

- Послушай, нужно вернуться в Тривлен. У нас нет тёплой одежды и еды. Ты знаешь, как пробраться туда незаметно?

Алик сел на камень, сжал руки в кулаки и сказал:

- Мы не сможем войти в город незаметно. Но можем взять всё в доме матери.

- Это так...

- Я всё же её сын. И лучше мы, чем они.

Решено было идти сразу же. В домик на краю леса добрались через час, осторожно заглянули в окно и зашли. Элиза, замерзшая и уставшая, тут же села на лавку и поджала под себя ноги. Алик в темноте ориентировался почти так же хорошо, как при свете. Не теряя времени, он принялся открывать сундуки, вытаскивать их содержимое и распихивать нужное по мешкам. Девушка лишь сидела и принимала то меховую жилетку, то чужие сапоги. Всё пахло полынью, дымом и чужим человеком. Но Элиза одевалась и чувствовала лишь горечь от невозможности поблагодарить хозяйку вещей.

- Что планируешь делать? – спросила она, когда вышла из домика.

- Найду учителя, стану ведьмаком, - Алик деловито запер дверь, ключ спрятал в щели под порогом.

Элиза помолчала. Ведьмаками становились сыновья ведьм, воспитанные в древних традициях. Но участь эта была не из лёгких. Если ведьм люди терпели как полезное зло, то ведьмаков обвиняли во всех бедах и часто казнили ни за что.

- Послушай, - Элиза достала из-за пазухи золотую монету и вложила в ладонь Алика, - покажешь это ректору академии Северных гор. Он был моим наставником и обязательно поможет тебе.

- Вы - пропавшая принцесса Элизабет?

- Была ею когда-то. Люди не приняли мою драконью половину. Может быть, драконы примут человеческую половину души Мракоша?

- Не знаю, - ответил Алик, стянул с шеи камень на шнурке и протянул Элизе. – Возьмите, этот камень помогает сохранять тепло. Вашему дракону пригодится.

- Благодарю, я никогда не забуду того, что ты для нас сделал.

Алик хотел что-то ответить, но передумал, взвалил на плечо мешок и пошёл в сторону леса. Элиза последовала за ним. У самой кромки они остановились и обернулись на Тривлен.

Заморосил мелкий осенний дождь. Сквозь мокрую серую вуаль городок казался призрачным. Кое-где ещё светились окна, но не было слышно ни звука. Холмы тёмными нарывами возвышались возле леса, отравляли жителей своим ядом.

- Как думаешь, Тамору надолго хватит вчерашней жертвы? – спросила Элиза спутника.

- Дело не в Таморе, - ответил Алик с горечью. - Этим людям всегда будет мало благ.