Зюха Маленький


…Зачем ты в море уплываешь?
 
— Затем, что в море плавают медузы.
 
Михаил Щербаков, «Люди сухопутья»

 

— На старт! Внимание! Стой!

По свистку несколько атлетов — серых мохнатых зюх — поднялись на короткие лапки. Зюхи, покачиваясь, пытались удержать равновесие и не упасть. Вокруг арены на мшистых кочках, как на подушках, лежали зрители.

— Думаю, победит второй слева, он самый коренастый, — сказал почтенный зюха с высокого изумрудного бугорка.

— Хороший выбор, — ответил другой почтенный зюха, — а я ставлю на четвертого справа.

— Позволь, но мы выбрали одного и того же, — рассмеялся первый. Он протянул лапу и сорвал с куста алую ягоду.

Ближе всех к арене лежал маленький зюха, которого так и величали — Зюха Маленький. Через тростинку он пил сок из целого апельсина. Но когда сок кончился, то даже не заметил и всё жевал тростниковую трубочку, превращая конец ее в бахрому. Глаза Зюхи Маленького становились круглее и круглее, чем дольше держались на лапках храбрые зюхи.

Первым свалился «коренастый». В волнении Зюха Маленький перекусил тростинку.

Один за другим падали изможденные атлеты, облепленные вымокшей, словно три часа кряду лил ливень, шерстью. Победителя — последнего стоявшего — наградили венком белых цветов. Похожих на нераспустившиеся подснежники. Зюха Маленький глядел на атлетов и так сильно хлопал лапками, что по ним разбежались дрожинки.

Когда зрителей не осталось, Зюха Маленький кубарем скатился с пригорка, где была арена, и позюхал домой. Дом его, прижавшийся к самому высокому Холму, с плоской травяной крышей, с бурыми глиняными стенами, с красными ставнями походил издалека на кекс с клюквой. Зюха маленький прополз в комнату своего дядюшки, Зюхи Мудрого, и пожелал ему спокойного дня. Дядюшка лежал, листая носом газету.

— Я сегодня смотрел конкурс! — воскликнул Зюха Маленький. — Они стояли на двух лапах. Они так долго стояли! Вос-хи-ти-тель-но!

Зюха Маленький давно вычитал это длинное слово и берег к подходящему случаю.

— И кто же выиграл? — дядюшка отложил газету.

— Я не знаю его. Наверное, это был зюха с Рыжей реки.

— Ого. Далёко ему ползти от нашей Ягодной поляны, а сегодня он так устал... Но тебе не скучно смотреть соревнования, в котором не знаешь соперников?

— Дядюшка! А почему мы так не можем? Я читал старые книги, и в них зюхи ходят, и плавают по рекам, и, кажется, даже летают...

— Не птицы мы — не летали... Ох, долгая история. И мне кажется, ты ее уже слышал. Но, если хочешь, расскажу тебе еще раз. Слушай..., — Зюха Мудрый задумчиво прикрыл глаза. Теплый ветер врывался в приоткрытое окно, играл шторой и, добравшись до газетных листов, подстрекал их улететь. — Раньше зюхи бродили по миру, искали мирное место. Они с трудом добывали себе пищу, и шерстка еле спасала их от холода. Они умели даже бегать — ходить, перебирая лапками очень быстро. После долгих скитаний они нашли вот эти места. Где нет нужды искать пищу – она всегда под лапой, где нет морозов – только солнце или теплые дожди. Зюхи остановились здесь, назвали тот год Золотым и все следующие года тоже. Здесь никуда не надо ходить – зачем? – а значит, постепенно все этому разучились. Еще твои бабушка и дедушка умели в детстве делать по несколько шагов. А мы уже нет.

— И ты, дядюшка, никогда не хотел научиться?

— К чему? Срывать аплодисменты и получать венки?

Зюха Маленький пожал плечами. Он смотрел в окно на гряду холмов зеленых густым кустарником. Его жесткие ветви казались застывшими щупальцами медуз.

— Я бы пошел посмотреть, что за нашими холмами, — мечтательно сказал Зюха Маленький.

— Ничего необычного. Да и здесь лучше. Неужели тебе худо живется в Ягодной долине?.. Если тебе надоели кусты и трава — попроси у мамы сползать в гости к тетушке, на Речные пески.

Зюха Маленький кивнул. Выполз наружу, лег у подножия Холма и смотрел, как облака — небесные зюхи — плывут за вершину, а солнце позолачивает им спинки.

Близился вечер. Черничная темень расплескалась по небу. Последние розовые лучи заката ложились на Холм, укутывая его зыбким сиянием...

Среди грез Зюхи Маленького давно жили мечты о таинственном захолмии. Они успели свить целое гнездышко. А когда свили – не смогли в гнездышке спокойно усидеть.

Но пробраться через высокие жесткие кусты Зюха не мог.

И решил построить лестницу.

*

— Он сорвется и упадет! — причитала мама Зюхи Маленького, Зюха Добрая, машинально подметая кухню метелкой из найденных разноцветных перышек.

— Там некуда падать. Разве что сползет со ступеньки и зюхнется в кусты, — отвечал Зюха Мудрый.

— И неделю пролежит в кустах...

— Не волнуйся! Я буду наблюдать из окна за ним. Случись какая случайность — мы его быстро вытащим, — храбро ответил Зюха Мудрый. – Пусть поиграется.

Дядюшка скрылся в своей комнате и, записывая на листочке разные умные вещи, поглядывал в окно. Успокоенная мама осталась на кухне. Следя за бурлящим горшочком, Зюха Добрая вязала кружевную салфетку. Но петли падали криво, число их путалось и сами они путались, и кружево пришлось отложить. Тогда Зюхе Доброй пришла мысль сшить рюкзачок для сына. Он мог бы носить в нем молоточек и апельсины на Холм... Шитье оказалось делом более сподлапным. Зюха Добрая прилаживала седьмой карман, когда горшочек окончательно выкипел.

Тем временем Зюха Маленький исследовал подножие Холма, думая, где будет лучше основать лестницу.

Первая ступенька строилась трудно. Зюха Маленький собирался сделать ее идеальной, а она нагло топорщилась своими недостатками. Наконец, зюха оставил ее в покое. Застрять на первом подступе было уж вовсе неидеальным.

Вторая ступенька оказалась еще труднее. Мастерить ее приходилось лежа на нижней. К тому же Зюха Маленький еще не знал, что самое тяжелое дело — всегда то, что делаешь сейчас. Ведь остальные то дела сейчас не делаешь, а это гораздо легче.

К третьей ступеньке солнце поднялось в зенит. Зюха Маленький почувствовал себя уставшим и голодным, сзюхнулся по ступенькам вниз и приполз к дому. Сорвал печенья с печеничного куста — усыпанного хрустящими плодами — сложил их в узелок и вернулся на лестницу.

Теперь Зюха Маленький на каждой ступеньке подкреплял свои силы небольшим печеньем.

За неделю печеничный куст возле дома был ободран налысо.

По склону холма, доходившая почти до середины его, растянулась лестница. Много сил (и печенья) тратилось на подъем по ней. Но к слову сказать, Зюха Маленький всегда был большим непоседой и крепостью лапок не уступал атлетам. Так и лазал, вверх-вниз.

*

Лестница подставляла солнцу еще и еще одну ладошку-ступеньку. Зюха Маленький, строя, мечтал о том, что увидит за Холмом. Может быть, лес, место тайн, теней и шорохов — слов древнего лесного языка? Море, синюю гладь, сверкающую лучами морских звезд, упавших однажды с неба? Дома незнакомых существ и обитателей их — захолмцев?..

Зюха Маленький был уверен в одном: в захолмии – невероятно интересно.

*

В одно утро Зюха Маленький приполз к маме с просьбой провести ночь на Холме. Лестница была почти готова, и на следующий день Зюха успел бы закончить работу, не спускайся он вниз. Мама повернулась к окну, поглядела на кособокую, но прочную, лестницу, гусеницей проползавшую холм, и вздохнула.

— Возьми с собой плед, а еду я тебе приготовлю.

Мама, и папа – Зюха Сильный, и дядюшка, и Зюха Маленький провели эту ночь в волнении. Зюха Маленький — на верхней ступени лестницы. Остальные — тихо и незаметно — на нижней. По очереди старшие караулили, всматривались сквозь лунный трепет ночи и берегли детский сон. Зюха Маленький еле заставил себя сомкнуть глаза. Ему снились звери, как в книгах с картинками. Слоны на лугах, покрытых цветущей радугой. А потом — дождь, который смывал цвет с цветов, и Зюха ворочался во сне. Порой Маленький просыпался от ночных шорохов, вздрагивал, оглядывался, и тигры, львы, носороги из его снов отступали назад в темноту.

А наутро была сколочена последняя ступенька. Но взглянуть на таинственное захолмие Зюха Маленький не решался. Он спустился вниз, домой, зюхнулся на лежанку и лежал, предвкушая, как откроется целый мир захолмия. Впрочем, Зюха Маленький должно быть устал. Так устал, что мог только лопать кукурузные лепешки и мечтать. (Мечты, конечно, не отнимают силы, но к тем, у кого сил нет, они не приходят...)

*

На следующий день, набрав в щеки свежего воздуха и чуть прерывисто выдохнув, Зюха Маленький вновь полез на Холм. Зюхи со всей Зеленой долины собрались у его подножия и ждали с любопытством. Кто-то прятал усмешку в блестящих прилизанных усах. Чьи-то ободряющие звенящие слова кружились над Зюхой Маленьким. Щеки его краснели, но этого не было видно за шерсткой цвета дождевых облаков. Он торопился.

Уже оставалась одна ступенька. Зюха Маленький помешкал, достал самодельный лук — на всякий случай устрашить захолмцев, подзорную трубу — разглядывать все невообразимое, что только можно вообразить...

и вот —

вершина.

Зюха окинул взглядом открывшуюся картину. Вниз, по чужому склону Холма зеленела лохматая, как грива взъерошенного мустанга, трава, а дальше — раскидывалась белая песчаная равнина. Ветер гонял клубки пыли. Не верилось, что тучи, убегавшие за Холм, хоть раз проливались здесь. Песок, казалось, был выжжен солнцем... Зюха Маленький чуть не упал, со всех десятков неидеальных, но прочных ступенек. Быстро как только мог он скатился по лестнице. Слезы блестели в уголках его маленьких глаз.

Ни леса, ни моря — пустошь!

До ночи Зюха Маленький смотрел в окно на темнеющую и будто пустеющую лужайку — яркая дневная суета уступала место неприметному ночному движению, озаренному порой полетом светлячка — и думал. Думал, почему с одной стороны Холма — цветы, и ягоды, и дома, а с другой — пустыня. Неужели везде вокруг, кроме Зеленой долины, только песок да тот холодный песок, что называют в книгах снегом? Скучная, скучная пустошь? Зюха Маленький почти соглашался с дядюшкой: ходить им некуда и незачем.

— Зюха, милый мой, — говорила мама, обнимая сына, — я знаю, как долго ты взбирался на Холм. Но ты рано отчаялся. Когда очень хочешь что-то и очень стараешься всегда бывает успех. Просто ты пока не видишь его. Если у тебя есть печенье и ты отломишь от него крошечный кусочек — ты ничего не заметишь, пока кусочек этот не съешь.

Зюха Маленький согласно моргал.

Новые дороги любят начинаться утром, и Зюха Маленький рано лег спать. В малиновых лучах заката, испещрявших занавески резьбою света и тени, он видел пустыню. Недоверчиво, будто показываясь из песка и прячась обратно, вспоминались дядюшкины объяснения. Зюха мудрый чертил какой-то рисунок, и твердил почему здесь так, а там... Зюха Маленький плохо понял.

За окном хохотали и гукали другие, совсем не взрослые, зюхи. Смешила их неудача Маленького, заигравшегося в путешествия...

А Зюха Маленький уснул, и в просторах снов его сновали песчаные зюхи. Они умели ходить и даже бегать и, перебирая лапками очень быстро, поднимали пыль в захолмии. Зюха Маленький звал их, но они прыгали по песчаному морю, чуть утопая песочного цвета лапками, вскидывали горсти искрящегося песка и манили Маленького за собой...

*

Что ж, первое впечатление обманчиво, а на второе — обманываешь себя сам.

Зюха Маленький вовсе не думал об этом.

На следующий день он вновь поднялся на Холм. Бледная, как выцветшая скатерть, пустошь вновь разостлалась перед Зюхой. Ему даже не хотелось разглядывать ее. Маленькими коготками он впился в щербинки ступеней, срывая щепки. «Забыть эту лестницу, сломать ее по досточке!» Но песчаные зюхи прошлого сна упорно молотили и молотили лапками. Они так заставляли вспомнить сон, что Зюха Маленький сдался. Глазком подзорной трубы он отправился гулять по пустыне.

Мечтатели — странные зюхи. В белой ли пустоши или в черном квадрате окна они видят что-то еще. Иногда что-то смутное и зыбкое. Иногда что-то ясное — к примеру, сверкающее на солнце как вода. Зюха Маленький поворачивал подзорную трубу и оглядывал речушку, щетинку травы по берегам, желтые бутоны цветов на длинных качающихся стеблях. У кромки воды, наполовину вкопанные в песок, темнели сокровища. Веточки, крупные острые щепки, гладкие круглые камушки — все это выносила незнакомая речка. Кое-где лежали красивые вещицы-завитки. Зюха Маленький догадывался, что это, и пытался вспомнить, чьи же это «ушки». В таких завитках, если верить книгам, слышен шум моря. Когда-то их, наверное, качали волны, и волнующие тайны поселились под блестящей скорлупкой.

Интересно, настоящие песчаные зюхи, словленные пустынной землей, верят в море?..

Зюха Маленький отвел от мордочки подзорную трубу и вскрикнул. Пропасть песка, длиною во всю Зеленую долину, отделяла Холм от нити речки и ракушек! (Зюха даже вспомнил это слово). Проползти столь далёко, когда тело тонет в песке, а пыль засыпает нос и глаза, было невозможно.

Стоило ли слушать песчаных зюх и сны? Не было ли проще забыть выбеленную пустыню?

А за мечтами теперь — идти.

Зюха Маленький не думал об этом.

*

Целыми днями Зюха Маленький пропадал на поляне неподалеку от дома. Солнце медленно поднималось, перебирая травинки как струны, и все ярче освещало зеленый клочок. Там Зюха занимался странными вещами. То он распластывался как морская звезда, то, упираясь на кончики лап, выгибался дугой. Никто, впрочем, не обращал внимания на игры Маленького.

Вечерами он брал ягодные краски и сушеные листья лопуха, ложился у окна своей комнаты и рисовал ракушки и море внутри них. Когда шел дождь, струи воды стекали по стенам, сливались в зеркальные лужицы и шумели тихим рокотом. Зюха Маленький представлял, что так же, только громче-громче, шумит море.

Одним солнечным утром Зюха Маленький приполз на кухню, пожелал всем спокойного утра, разлепил сонные глазенки и облизнулся, увидев кашу с розочкой варенья. Зюха Добрая загадочно переглянулась с Зюхой Мудрым и Зюхой Сильным и протянула Маленькому сверток.

— Мы знаем, — сказала она, — что тебе нравится исследовать далекие земли. Поэтому мы решили подарить тебе... новую подзорную трубу!

— О, она явит бабочку на другом конце Долины! — воскликнул Зюха Сильный, с восторгом поглядывая на сверток, перевязанный алым бантом.

— Да, — продолжила мама, — папа и дядюшка сами смастерили ее.

Зюха Добрая раскрыла сверток — оттуда выглянула новенькая с деревянным шоколадно-коричневым тубусом подзорная труба — и погладила сына по щеке.

—Вощ-ши-ши-тель-но! — прожвурчал Зюха Маленький с набитым ртом (от восхищения зюха забыл, что кашу надо глотать). Дядюшка рассмеялся, а папа потрепал сына по другой щеке.

—Вос-хи-ти-тель-но! — повторил Зюха Маленький, благодарно глядя на родных. Теперь он до конца понял значение этого длинного слова.

А после завтрака Зюха Маленький позвал всех в свою комнату.

— Я видел в захолмной пустыне ра-куш-ки. Внутри них — море, — торжественно начал он, лежа посреди комнаты. Густая шерстка скрывала то зарево, что пылало по его щекам. — Я не смог бы доползти до них. Но зюхи ходили раньше, и я... то есть..., — Зюха Маленький смутился, запнулся и — встал на задние лапки.

Общее «ах!» прокатилось по комнате.

Зюха Маленький поджал левую лапку и остался стоять на правой, ровно, даже почти не покачиваясь — как кораблик на море в ясный день.

— Маленький! — всплеснула лапками Зюха Добрая. Зюха Сильный хотел принести венок из сушеных белых цветов, похожих на подснежники — символ то ли победы, то ли надежды. Зюха Мудрый достал листочек и записал — должно быть, что-то очень важное. А Зюха Маленький стоял и стоял.

— Потом... потом, я научусь переставлять лапы, — мечтательно сказал он. — И пойду! И пойду!

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 6. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...