Алла Якименко

Выбор (2)

Посреди поля сидел Старик у костра. Он смотрел на темную стену леса напротив и ковырялся прутиком в углях. На вертеле поджаривался заяц. Старик взглянул на небо. Сотни звезд на черном небе - словно россыпь драгоценных камней на бархате. Круглая луна – солнце нечисти – заливала все своим бледным светом. Старик посмотрел в огонь, вспоминая о временах, когда был еще совсем мальчишкой. Тогда сидеть вот так посреди поля было равно желанию покинуть мир Яви. Но однажды пришел варяг с севера, собрал мелкие племена под своим крылом, прекратил распри и кровопролитие.

Легкий летний ветерок подул, запах зайчатины ударил в нос. Старик перевернул тушку, предвкушая трапезу. Ветер сменился и запах полевых цветов нежным ароматом пощекотал ноздри Старика. Он поморщился, потер нос рукавом. Снова вернулся к своим мыслям о князе. Поговаривали, что много лет назад, когда Старик еще был совсем юным отроком, в Киев прибыла купеческая ладья. Князьям Аскольду и Диру сказали, мол, бисер и украшения везут в царьградские земли. И что торговец один на судне захворал, но есть у него к князьям важный разговор. Кто-то говорил, что купец пообещал им редкий товар, кто-то – что юных красавиц. Только никто так и не понял, что за важный такой разговор и что князей сподвигло лишь с несколькими своими дружинниками взойти на эту ладью... Но как только они поднялись на палубу, к ним вышел тот самый «больной» купец, заявил, что Аскольд и Дир не князья, показал им дитя по имени Игорь, сказав, что он - княжич. Сам купец назвался Олегом и заявил, что будет князем при мальце. А затем со своей дружиной зарубил князей в страшной и кровавой сече.

Тогда народ подумал, что Олег лишь очередной захватчик, что придет, возьмет свое и канет в лету. Но он остался, назвал Киев матерью городов русских, объединил юг и север. Подмял под себя древлян, радимичей, северян, полян, приказал платить дань. А они хоть и ворчали, что Олег взял власть хитростью да обманом, но нехотя признавали его силу и правоту.

Избы перестали строить только лишь из бревен, теперь лепили из глины так что и бревен вовсе не было видно. Строили так, чтобы служило долго. Выкорчевали и распахали леса, наладили торговлю. Народ перестал бояться, что придет захватчик, оброс жирком, смотрел в новый день бесхлопотно. Поговаривали, что в лесах близь некоторых деревень даже волков нет, ибо Великий князь приказал их выбить!

Но все же было кое-что, чего не мог изменить даже такой могущественный человек как князь Олег. Старик слышал, что волхвы предсказали Олегу смерть от его любимого коня. И князь прислушался, приказал увести коня. Ибо перед лицом смерти даже самые коварные, храбрые и отчаянные равны...

Резкий порыв ветра поднял пыль с земли и раздул угольки так, что полетели искорки. Старик зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза из леса кто-то появился и медленно пошел в сторону костра. Старик наморщил брови, оценивающе пригляделся. Человек напротив был низкого роста. Плащ скрывал фигуру, а капюшон опущенный до самого носа – глаза.

Старик инстинктивно потянулся за кинжалом, спрятанным за пазухой, ухватил рукоять поудобнее. Когда фигура приблизилась, он смог разглядеть тонкий девичий стан. Плащ доходил ей до пят, на поясе висел ремень, который грозился вот-вот упасть, настолько она была худой. Полотняная рубаха была вся в заплатках, грязная. На ногах были зияющие дырам, потертые сапоги. Но на тонких запястьях плотно сидели два черных кожаных браслета, со странными затейливыми узорами. «За такие браслеты должно быть, дорого пришлось заплатить», подумал Старик удивленно.

Девушка неуверенно остановилась в десяти шагах от костра. Ноздри ее раздулись, жадно потянув воздух.

- Приветствую тебя, коли ты с миром! – громко сказал Старик, все еще сжимая рукоять.

Девушка кивнула.

- Дитя, ты голодна? – он снова отметил про себя ее худобу, смягчился. – Не откажи старику, раздели со мной пищу.

Девушка опять кивнула, опустилась на землю напротив Старика, поджав под себя колени. Она продолжала молчать. Старику казалось, что она и не дышит даже. «Ишь как боится, небось», подумал он про себя.

- Ты видно долго бродила одна, устала, бедняжка, – с жалостью сказал Старик.

Она молча кивнула.

- Как тебя звать хоть?

- Не... - помедлила она с ответом, - помню...

Старик грустно улыбнулся. Видать, бродила в лесу так долго, что совсем одичала. Ну ничего, поест, отоспится и...

- Расскажи мне историю, деда, - ее тихий и безжизненный голос вырвал его из мыслей, заставил вздрогнуть от неожиданности.

- Историю? Какую ж тебе историю рассказать? – он недоуменно почесал затылок, поскрёб крепкими ногтями бороду.

Она молча покачала головой, мол, все равно.

Старик снова недоуменно почесался, задумался. Ну да ладно, историю, так историю. Гостя как известно нужно в баньке попарить, накормить, напоить и спать уложить. Баньки конечно не имелось, но за словом в карман Старик никогда не лез.

- Добро, добро, дитя. Расскажу тебе историю о сотворении мира. Мне ее мой отец рассказывал, а ему его... Ну слушай. Летели по небу три ясных Сокола. Один впереди, а два других позади. Первый показывал путь, направлял, два других сокола следовали. Один из Соколов позади держал в клюве сноп колосьев. Второй сжимал в клюве ком земли. Первым Соколом был Род Вседержитель, двое позади – Белобог и Чернобог. Долго ли, коротко они летели, как выронил Чернобог из клюва ком земли прямо в Окиян-Море. Он испросил у Рода позволения обернуться Селезнем и тут же ринулся в воду. Поднял ком со дна и превратился тот ком в Остров Буян. По воле Рода посреди острова Мер-Гора выросла до небес, а на вершине ее - раскидистый Дуб-Стародуб. Род-Сокол сел на верхушке Стародуба, дабы ему оттуда все было видно. Белобог тоже решил внести свою лепту. Бросил колосья на землю и засеял весь Буян. Затем Род повелел Белобогу и Чернобогу наделить все сущее душами, частицами самого Вседержителя. Он дал им молот и сказал бить по Алатырю. Белобог ударил - разлетелись золотые искры. Чернобог ударил дивным молотом и из-под него вылетели вороны, поползли змеи. И с тех пор те, кто живут по Правде, в своей душе несут золотые искры, а те, кто идут стезями Кривды – черных ворон да ползучих змеев. А Белобог и Чернобог друг с другом за каждую душу сражаются, пытаясь больше людей переманить на свою сторону. Вот так вот, дочка.

Она лишь молча кивнула. Неловкая тишина снова повисла в воздухе. Запах жаренного мяса становился все сильнее, щекотал ноздри, дразнил. Старик видел, что девчонка ерзала на месте, еще бы немного и в костер полезла, невзирая на жар.

- Сейчас, дочка, еще пару минут и все будет готово, - медленно пробормотал он.

Она снова кивнула, теребя правой рукой браслет на левой.

Старик потянулся к дорожной сумке, что лежала по правую сторону от него, достал лепешки, бурдюк с вином, положил подле себя. Еще какое-то время они сидели в тишине. Костер уже затухал, мясо остывало. Старик решил, что пришло время снять тушку с огня. Он начал разламывать нежное мясо руками, обжигаясь, но пальцы за годы странствований огрубели и не чувствовали боль так как раньше. Старик выдернул палку, которая служила частью вертела, из земли, наколол куски мяса на нее и протянул девчушке. Он схватила, тут же принялась за трапезу, чавкая и глотая чуть ли не целиком.

- Обожди, дитя, - испуганно остановил он ее, - подавишься. Вот, возьми еще лепешку, мне ее дали в одной деревне несколько дней назад. Она, может, и черствая, но вкусная.

Он улыбнулся, протянул ей пищу. Девушка помедлила, правая рука снова дернулась к левой, но потом все же взяла, откусила кусочек.

- Вкусно? – Старик сглотнул.

- Угу... - кивнула она.

Старик принялся за свое мясо. Он ел медленно, потягивал вино из бурдюка.

- А давай я тебе еще расскажу историю моих дедов, а? Что скажешь?

Она снова кивнула, откусывая большой кусок лепешки.

- Ну слушай, дитя. Это история любви моего прапрапрадеда, а то и прапрапрапрадеда... Уж не упомню. Звали его Истиславом. Он был доблестным воином, любил свой народ, как самого себя. Первый бросался в бой, последним выходил. Превыше всего ставил правду и верность, а за неправду и предательство мог жестоко наказать. Люди любили его и считали вождем нашего народа. Но он себя таким не считал, просто делал что должно.

Девушка слушала молча, жевала мясо все медленнее и медленнее. Старик подметил, усмехнулся: наелась, бедняжка.

- Но в душе доблестный воин жаждал найти ту самую, что была бы ему по сердцу. Потому и странствовал так много, искал, - он покачал головой, но тут же лицо его просветлело. – Однажды в путешествиях занесло наш народ в один удивительный город. Люди там были приветливы и милы. Истислав почувствовал себя как дома. Захотел остаться... Он видел, что его народу было хорошо в тех местах, местным тоже не хотелось отпускать гостей. Он решил попросить у князя дома и работу для его людей. Мой предок жаждал лишь счастья для них, но войдя в главные покои, нашел и свое счастье тоже. Подле князя сидела его дочь. Красивая как луна, белолицая, с тонким станом. Как только темные глаза обрамленные длинными черными ресницами встретились с глазами моего прапрапрадеда, он понял, что не сможет спать и есть, пока эта дева не станет его женой.

Девушка доела мясо и лепешку, отложила палку, оперлась ладонью о землю. Старик понял, что скоро ее совсем сморит от еды, тепла костра и рассказа.

- Он попросил у князя землю и работу для своих людей, - продолжил Старик. – Князь с радостью согласился. В их маленькой стране было немного воинов для защиты, да он и сам хотел, чтобы гости остались тут. Получив одобрение князя, Истислав решился попросить руки его дочери. Но каково было его разочарование, когда князь сказал, что дева...обещана другому. Мой прапрапрадед кивнул, принимая это поражение – первое в своей жизни – и покинул тронный зал, чтобы обрадовать свой народ. Радостно было всем, кроме моего предка. Он потерял сон, почти не ел и не пил, все думая о прекрасной дочке князя. Но вот однажды, когда он бродил ночными улицами города, владычица его сердца появилась перед ним. Истислав не знал, что и сказать ей. Но дева сама бросилась в его объятия, зарыдала. Она сказала, что полюбила его с первого взгляда, что тот, кому она была обещана, ее не любит, а она не любит его. Но ее отец не может нарушить обещание, что еще в детстве заключил с отцом жениха.

Девушка прилегла на землю, подложила одну руку под голову вместо подушки, другой прикрыла рот, пряча зевок. Старик снова кивнул сам себе и продолжил историю, ковыряясь прутиком в костре.

- Мой предок прежде никогда не был так счастлив слышать такие слова. Не одна женщина жаждала стать для него той самой, но так и не смогла. Он и сам поверить не мог, что такая удача выпала на его долю, - голос Старика становился все монотоннее и тише, он внимательно смотрел на девчушку, ковыряясь прутиком в пепле.

- Истислав снова вернулся к князю. По древнему обычаю попросил выиграть руку княжны в поединке. Князь согласился, уж больно нравился ему этот удалец, что так страстно полюбил его дочь. Ну а дальше два мужа сошлись в поединке. Мой предок верил в благосклонность богов и дрался честно. Жених княжны, как мог пытался перетянуть исход поединка на свою сторону. Но все видели, что он не мог выиграть. Истислав был искусен во владении мечом. И когда пришло время нанести победный удар, он предложил неудавшемуся женишку выбор: смерть или же жизнь, но без княжны. Бедолага тут же согласился на жизнь с позором, а мой прапрапра взял в жены мою прапрапрабабку и они жили счастливо в мире и согласии.

Девчушка уже посапывала, провалившись в глубокий сон. Старик доел мясо, отхлебнул еще вина. Потом встал, подошел к ней, разглядывая. Тонкий стан, длинные стройные ноги, лица, правда, не видно. Он с трудом присел рядом на корточки, приподнял ее голову и откинул капюшон. Черные длинные волосы рассыпались по траве. Ее лицо было таким бледным, что можно было бы подумать, что она умерла, если бы не мерное дыхание. Пухлые алые губы приоткрылись во сне, брови взлетели вверх, когда он большим пальцем коснулся ее скулы, придавая ее лицу удивленное, а то и возмущенное выражение лица. Длинные черные ресницы подрагивали, ей снилось что-то. Небось, как бежит по лесу, как маленький дрожащий заяц, убегает от погони, от силков умного и опытного охотника...

Да-а-а, наконец он смог использовать маковую лепешку не для того, чтобы обокрасть незадачливых путников, а чтобы потешить плоть! Старик почувствовал, как кровь заиграла в жилах. Он спешно вытащил кинжал из-за пазухи, отбросил в сторону, потянул плащ и рубаху вверх, принялся развязывать узелок на портках. Не в силах совладать со внезапно усилившимся желанием, он чуть было не решился разрезать шнурки, что никак не поддавались, но повозившись немного все же сумел обойтись без этого. Он резко дернул ее за ногу, перевернув с боку на спину, голова ее бессильно дернулась в сторону, волосы разметались еще больше. Старик скользнул шершавой рукой по нежной коже на внутренней стороне бедра и...не смог больше пошевелиться.

Что за?.. Старик не мог даже дернуться, так и остался стоять на четвереньках со спущенными портками посреди поля, склонившись над безжизненным телом девчонки. Он снова попробовал пошевелить рукой или ногой, но тело будто больше не принадлежало ему.

- Однажды я слышала такую фразу: «Правда у каждого своя», - Старик ошарашено поднял глаза на звук - все, что он смог сделать.

Она приподнялась на локтях, смотрела на него без всякого выражения, но Старик прежде не испытывал такого ужаса. Там, где должны были быть глаза, зияли две черные дыры, из которых шел странный черный дым. Старик хотел заорать, но горло сжалось, будто кто-то схватил крепкой ладонью, послышался лишь писк.

- Но есть ведь еще истина, верно? – продолжала она. – Хочешь, я расскажу тебе, как было на самом деле?

Он все еще не мог издать ни звука, девчонка продолжила.

- Твой предок, пришел в тот самый город, о котором ты говорил. Люди там и правда были доверчивые и добрые. И действительно он увидел прекрасную деву, которую возжелал себе, только дева уже давно была замужем и даже имела детей. И была не княжной, а княгиней. Истислава такая мелочь остановить не смогла... Странно, что его родители нарекли его этим именем. Славящий истину... Он был честолюбив и коварен, хотел занять место доброго князя, который сам предложил твоему народу остаться. Был праздник в честь объединения двух племен, все перепились... Этот трюк ты, видимо, унаследовал у своего предка. У него было...особое вино, а у тебя лепешки. Ночью он пробрался в покои княгини и ее двух детей, под страхом того, что убьет ее детей у нее на глазах, закрыл их в со служанкой в других покоях, взял княгиню...силой, - тут голос ее дрогнул, но в лице не было перемен.

Старик чувствовал боль каждой клеточкой тела, все затекло, он был бы рад просто упасть на землю, но что-то держало, заставляло стоять на четвереньках как вкопанного.

- Оставив княгиню и ее детей под присмотром своих псов, он пошел за князем. Князь молил, чтобы дали ему поговорить с народом и убедить их кланяться новому князю. Что он и сам бросится на меч, если других это убережет... Город взяли хитростью, не честью и доблестью... Перерезали спящих мужей, оставили только слабых, чтобы были рабы. Изнасиловали женщин, убили детей. На утро князя и его семью вывели к оставшимся в живых. Твой предок сказал, что даст князю последнее слово перед смертью. Князь рассказал ему о Белобоге и Чернобоге, что наделили все сущее душами. Спросил, что же такое живет в душе твоего предка, что он напал на хозяев, которые не нарушили ни одного закона гостеприимства, велел казнить невинных... На что Истислав велел тащить княжну четырнадцати весен от роду на площадь. Девушка плакала, стенала, умоляла, еще не понимая, что произойдет. Но князь и княгиня понимали. Князь рванул путы на руках, из последних сил смог вырваться, как раненый тур в три прыжка оказался подле дочери, успел выхватить меч у одного из врагов, зарубил двоих, что держали ребенка, но тут же был сражен Истиславом. Мечом в спину... Он сказал, что хотел убить княжну быстро, но передумал. На ней разорвали рубаху... Несколько псов твоего предка набросились на нее как на кусок мяса, княжна кричала, ей казалось, что она превратилась в один сплошной комок боли. Крики ее слились с криками и мольбами княгини взять ее вместо княжны... Время тянулось как в страшном сне...

Старик все силился сдвинуться с места, но никак на мог. Он слышал, что она говорила, но слова будто не доходили. Да и к чему эта история?!

- Наконец, крики княжны и княгини стихли...Княгиня обезумевшая от потери дочери, молча смотрела, как перерезали горло княжичу, даже не пискнула, когда Истислав схватил ее за волосы, дернул вверх, назвал своей женой. Только слезы текли по лицу, когда княжну и княжича схватили за руки как тряпичных кукол, потащили в сторону леса, оставили диким зверям на съедение...Через девять месяцев княгиня родила наследника и осталась доживать свой век абсолютно безумной. Говорят, что она часто звала дочь и даже разговаривала с ней.

Девчушка поджала под себя колени, посмотрела на него с безразличием. Затем встала и медленно принялась ходить вокруг костра

- Вот откуда пошел твой род, нет в тебе ни капли чести или доблести. Даже историю о сотворении мира твой род украл у князя.

- К...кто...т-ты? – хрип вырвался у него из горла, все на что хватило сил.

- Прошло множество веков, но я помню это все, будто вчера, - она сняла браслеты, отбросила их на землю возле себя.

Старик сначала уставился на белую кость, соединяющую кисть и предплечье левой руки. Ее будто грызли звери, пытаясь насытиться. Мертвенно-белая плоть, разворочанная в разные стороны, была совсем без кровинки. Старик почувствовал, как на лбу выступили капли пота, что за чертовщина?

- Меня почти мертвую бросили в лесу, а там, сам знаешь, голодные звери... Но я не знала, что боги сжалятся надо мной... Эти дары, что я получила, - она указала увечной рукой на браслеты, – вернули меня в этот мир, но с дарами пришла и плата. Ты верно подметил в своих мыслях, что мне дорого пришлось за них заплатить... Я теперь между явью и навью брожу, ищу тех, чьи дни сочтены.

Она обошла вокруг костра, травинки под ее сапогами тут же засохли, словно в самый жаркий день лета:

- Ты размышлял о князе прежде, чем я явилась тебе. Но не ставь себя вровень с ним. Его душа наполнена как злом, так и добром и за нее Белобогу и Чернобогу придется еще немного побороться. Но даже ему не избежать предначертанного...

Она замолчала, словно забыла о Старике, но уже через пару секунд:

- Старик, - ледяным тоном обратилась она к нему. – Ты-то сам как думаешь, что у тебя внутри? Золотые искры или змеи ползучие? Куда ты отправишься после смерти? Навь большая, но Темная Навь... Страшное место. А ты последний из своего рода... Хотя не бойся, ты там будешь не один.

Она подошла к нему, все еще застывшему на четвереньках, присела на корточки. От нее веяло замогильным холодом. Как он не почувствовал этого раньше? Она достала нож из ножен. Клинок был черного цвета. Вся несправедливость, что он сотворил с людьми, причудливыми образами пронеслась перед глазами. Если бы знал, что вот так посреди поля, его зарежут как скотину, стал бы творить все то зло другим?

- Я до последней твоей секунды давала тебе шанс проявить свои золотые искры. Хоть бы одна, самая крошечная засияла в глубине твоего черного сердца и все было бы иначе... - прошептала она ему в самое ухо. – Но я вижу лишь черных змей да ворон, что кишат в твоей душонке.

Клинок со свистом разрезал воздух, едва коснулся горла. Ни капли крови не пролилось, но Старик упал замертво, сердце его сжалось в последний раз, глаза удивленно расширились, а через мгновение тело расслабилось, душа стала черным дымом перелетать в кинжал.

Она взглянула на него в последний раз. Старик был из рода тех, кто приговорил ее к такому существованию. Втайне она надеялась, что его смерть подарит ей облегчение, но:

- Последняя нить оборвалась... - безжизненно проронила она в пустоту.

Девушка сложила нож в ножны, подняла браслеты с земли, спрятала страшные увечья, натянула капюшон на глаза.

На небе не было ни облачка, луна продолжала заливать все вокруг своим бледным светом, звезды переливались, украшая небосвод. Летний ветерок трепал полы ее плаща. Смерть медленно шла к следующему костру.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...