Сани с натугой ползли по заснеженной дороге. По краям как стражи высились сосны-великаны. Выбеленные метелями деревья кланялись поздним путникам тяжелыми шапками верхушек, тянули набрякшие лапы, точно хотели скрыть людей от чужих глаз. Лес стоял притихший, угрюмый. Легкая поземка, кружа пушистые хлопья, быстро заметала санный след. Сэла сказала, это хорошо, так никто не узнает, где они проехали. Наступили бы еще поскорее сумерки, тогда и вовсе можно перестать бояться.

Закутавшись по самый нос в медвежью шкуру, Дьера в полудреме следила за медленно темнеющим небом и проявляющимся бледным силуэтом луны. Она всегда нравилась девочке больше яркого солнца. Рождаемые ею тени преображали мир, делая более таинственным, загадочным. В то время как солнце обнажало его неприглядные стороны.

Набежавшая туча накрыла луну серой пеленой, превратив в бледное размытое пятно. Точь-в-точь озеро Сан-Куд в предрассветном тумане. Еле различимое, колеблющееся на грани реальности и небытия, словно проявляющееся из другого мира с величественным храмом Нара-Нат на скальном берегу. Храм, полный света, радости и детского смеха. Каждое утро солнце окрашивало воды озера и белые стены здания в алый цвет...

Следившая за санями с ветки белка вдруг насторожилась, повела острыми ушками и прыснула в дупло, только водопад снежных хлопьев осыпался на землю.

– Кто-то едет. Прячься, – поторопила девочку Сэла.

Дьера забилась между мешками с сеном, накрылась медвежьей шкурой. Сверху Юред набросил попоны.

Их быстро нагнали. Значит, верховые. По звуку голосов, несколько человек. Возможно, отряд. Сэла затараторила на своем нарайском. Юред что-то объяснял незнакомцам, выдавая себя за обычного крестьянина. Но поверят ли чужаки? Не поверили. Приглушенно раздались грозные голоса, а следом прозвучал сначала надрывный крик Сэлы, затем Юреда. Дьера знала, что крылось за этим криком.

Кто-то сорвал с саней попоны, начал сбрасывать мешки. Девочка сжалась под шкурой медведя, крепко зажмурилась. Но через миг слетело и последнее укрытие.

– Батюшки, да это же просто ребенок. Может, Ракар напутал, какая из нее дархана?

Дьера, осмелев, раскрыла глаза, подняла голову. На нее в удивлении и страхе смотрели оружные люди. Кони под ними плясали, фыркали, косились недобро. А в шаге от их копыт лежали в луже крови, кажущейся черной в сгустившихся сумерках, тела Сэлы и Юреда.

– Светлейший ошибаться не может, – отрезал один из верховых. Его густой голос окатил девочку холодом. По одежде и манере держаться мужчина походил на командира.

– Посмотри на нее, Фол, перепуганное насмерть дитя. Мы ошиблись, погнались не за теми, – возразил его более молодой спутник.

– В крепости разберемся. Так или иначе, оставлять ее ночью в лесу рядом с мертвецами тоже не годится. Навит, девчонка на тебе, отвечаешь за нее головой. Возвращаемся.

Отряд развернул коней и тронулся в обратный путь.

К Дьере подошел полноватый, невысокий мужчина. Седина уже посеребрила его каштановые волосы, но он был еще довольно крепок. Девочка зыркнула на него затравлено, попятилась.

– Не бойся, детка, не обижу. Как тебя звать-то? – она промолчала, вжав голову в худые острые плечики. – Ну и ладно, потом скажешь, как надумаешь. А меня дядька Навит зовут. Ездила когда-нибудь верхом на лошади?

Дьера покачала головой.

– Вот и славно, сейчас покатаешься. Замерзла, поди? – он закутал ее в медвежью шкуру, повел к лошади.

Дьера запуталась ногами в длинной меховой накидке, споткнулась, упала. Ладони уткнулись в тела Сэлы и Юреда.

Навит заботливо поднял ее, отряхнул от снега, кивнув на мертвецов, спросил:

– Родители? – на ее угрюмое молчание сочувственно вздохнул. – Жизнь – штука непростая, бьет почем зря, нахлебаешься и боли, и горя, и слез.

Дьере это было хорошо известно.

Дядька усадил ее впереди себя на лошадь, неторопливо припустил за отрядом. Девочка оглянулась на разворошенные сани. Улыбнулась, заметив, как зашевелились на снегу две тени. Вытянула тайком из рубахи булавку, уколола палец, свесила руку. Алые бисеринки закапали на землю. Теперь не потеряют.

 

В крепость отряд к ночи не поспел. Закружила метель, сбила со следа. Вроде по дороге ехали, в нужную сторону, а очутились на поляне в березняке.

– Лешак дурачит, кругами водит, – пробурчал в густые усы дядька Навит. – За пролитую в ночь невинную кровь корит.

– Умолкни, старик, – одернул его другой вояка. – А то Фол услышит, разгневается. Да и неизвестно, невинную ли? Видел я, что осталось от славного города Эскерд – пепелище. Запах пожарища и через две недели горло драл.

– То-то и оно, дитю ли такое по силам?

Метель начала понемногу стихать. Но кони выдохлись, пробиваясь сквозь сугробы.

– Привал, – объявил командир.

Сразу было видно, что они люди бывалые, не впервой ночевать в лесу. Надрали лапника, быстро сложили костер, обиходили лошадей. Не прошло много времени, как в котелке уже булькало варево из солонины и крупы. Дьеру усадили поближе к жарко пылающему костру. Навит сунул ей холодную лепешку.

– Погрызи, пока похлебка готовится. Скоро накормим.

Добрый, он, дядька... Как Сэла с Юредом.

Дьера вгрызлась в лепешку, поглядывая на суетящихся людей на поляне. Они смеялись, шутили и совсем не казались страшными и злыми. Почему же тогда они пришли за ней?

За чернеющей стеной леса завыл волк. Ему ответил с другой стороны еще один. А потом третий, четвертый. Вой звучал отовсюду. Дьера, накрывшись с головой медвежьей шкурой, настороженно заозиралась. Светящиеся зеленым светом глаза смотрели почти из-за каждого дерева. Вояки похватали горящие палки из костра, стали кидать в воющую темноту. Девочка сжалась под шкурой, по щекам заструились слезы.

– Ты чего, кроха, плачешь? Испугалась? – присел перед ней на корточки Навит.

Она мотнула головой.

– Вас, дяденька, жалко.

– А чего нас жалеть? – ободряюще подмигнул ей воин. – Мы народ боевой.

– И правда, чего? – улыбнулась Дьера. Детская ладошка выпросталась из-под медвежьей шкуры, чиркнула по воздуху.

Глаза Навита вытаращились от удивления. Старик схватился за шею, булькнул кровью, хлещущей сквозь пальцы из пролегшей от уха до уха раны, и повалился лицом в снег. А в следующий миг из-за деревьев стали выскакивать огромные черные звери, похожие на волков. Они набрасывались на людей, рвали их на части. Воины пытались защищаться, огрызались оружием и огнем, но зверей было слишком много. И они словно не ведали ни страха, ни боли.

Не обращая внимания на кровавую резню и крики умирающих, Дьера перешагнула через тело Навита, подняла выпавший из его руки нож, отрезала кусок поджарившегося мяса, вернулась на место и стала есть, смотря в разыгравшийся от жара поленьев огонь. Он был очень похож на тот, что слизнул город, который был безжалостен с нею. Так же носились в панике и кричали от боли люди, молили о спасении. Но ей уже не было дела до их боли и спасения, как им не было до нее. Они жестоко обошлись с ней, пытаясь крючьями лживых слов и пыток выдрать посеянное при рождение зернышко всесильной Ангур. Они решили, что вправе претендовать на то, что им не предназначено.

Дни в заточении обратились кровавым безвременьем. И она плыла в этом мареве, окунаясь с головой в боль, находясь на грани безумия. Так не должно быть. Люди не могут поступать столь жестоко. Но в желании разбудить в ней росток силы, эти люди не останавливались не перед чем: истязали Сэлу, ее храмовную мать, жгли их тела, не понимая, что души все равно оставались свободны. А, не добившись желаемого, отправили на виселицу. И народ ликовал, швыряя гнилыми овощами и камнями, обзывал ведьмами. Они думали, что Дьера слаба. И можно безнаказанно показать уродство своих душ.

Зернышко дало росток в тот самый момент, когда они ждали меньше всего. И всход зерна сильно удивил их. Ей никого не было жалко. По сути, они все уже были давно мертвы. Их души так и остались на пепелище бестелесными тенями, воющими волками. Сюда они пришли по ее указке. Больше никто не посадит Дьеру на цепь, не станет пытать, морить голодом и жаждой.

Когда последние стоны стихли, она позволила волкам уйти.

Рядом на лапник опустилась Сэла. Подняла палку, бросила в огонь. С другого бока сел Юред.

– Готовьте лошадей. Выезжаем немедленно, – велела им Дьера.

– Луна в помощь, – ответили они, отправившись выполнять приказ.

На плечи девочке легла медвежья шкура.

– Холодно. Укройтесь, госпожа, – произнес Навит, встав стражем за ее спиной.

 

***

 

Плачущие горы приветствовали их шумом водопадов, протягивали навстречу руки-реки, обещая укрытие и защиту. Тропа забирала все выше и выше, скрывалась в гуще лесов и тени отвесных скал, исчезала в пещерах и появлялась на каменистых склонах. Здесь было отличное место, чтобы спрятаться от завистливых людских глаз и обрести дом, который у беглецов отняли. В этих горах Дьера возродит храм, сожженный людьми в красных одеждах. В просторных залах вновь зазвучит смех детей, отмеченных поцелуем Ангур. Тут им не придется бояться, что однажды ворвутся вооруженные люди и безжалостно оборвут их смех вместе с жизнью. Никто не запятнает кровью полы ее храма. Дьера больше не позволит случиться этому, не станет смиренно взывать к милости врагов. Покорность – ложный путь к свободе. Это она усвоила хорошо.

Подобные Дьере дети приходили в мир раз в пятьсот лет, неся в себе сострадание, любовь, открытое сердце для помощи нуждающимся и... безграничную силу богини Ангур. К сожалению, не все желали понимать, что данное дархане могущество не создано служить интересам одного человека, а призвано улучшить мир. И жадные до власти люди неоднократно пытались заполучить силу Золотого Колоса Ангур любыми способами, словно это кулек конфет, который можно передать.

Управление ростком требовало знаний и умений, которых у Дьеры пока не было. Оттого приходилось бежать и прятаться, искать укрытие, где она сможет освоить владение силой в полной мере, научиться контролировать ее, чтобы не выгорать каждый раз с очередным выплеском. Из Эскерда девочку полуживой вывез Юред, садовник храма. Вместе с Сэлой они выходили Дьеру, поя вином и кормя мясом. Пролитая кровь требовала кровавой пищи. Потраченные силы в лесу восстановились быстрее, но не сделали ее всемогущей. Требовалось время, чтобы стать такой. Но, как оказалось, времени у нее и не было.

Крик Сэлы, ушедшей за водой, оборвал в один миг все надежды. Навит и Юред схватились за оружие, загородили дархану спинами.

– Эй, девчонка, твоя храмовная мать у нас. Покажись. И мы не сделаем ей ничего плохого, – раздался крик на тропе витком ниже.

Они трое осторожно подошли к краю горного уступа.

Посланный за ними вдогонку отряд превышал сгинувший в лесу втрое. Не крепостная стража – матерые воины, чья рука с мечом не дрогнет даже перед младенцем, и кого нисколько не смущала добыча в виде маленькой девочки. Никто не осмелился бы назвать их трусами, но вояки отчего-то теснились у дальнего края поляны, прикрываясь деревьями и кустами, в глазах сквозила настороженность. Помнили еще город Эскерд. Только двое человек стояли открыто. Поигрывающий кнутом рыжеволосый великан с заплетенной в косичку бородой и мужчина в серебряной маске, прижимавший к горлу Сэлы меч.

Дьера узнала их обоих. Разве забудешь эти лица? Она все помнила. Как на рассвете в храм ворвались вооруженные люди, как перебили вначале служителей и учителей, а потом выхватывали из постелей, словно рыбешек из пруда, еще сонных детей, сдергивали с них рубахи и, не обнаружив отметины на коже, перерезали горло. Дьера видела все это сквозь щель в кладовке, куда ее спрятала Сэла. Кровь была повсюду: на полах, стенах, кроватях.

– Ищите! Ищите везде! Осмотрите каждый закуток, – приказал мужчина в серебряной маске.

Конечно же, беглянку нашли. Как ни сражалась с ними Сэла, как ни умоляла, ни предлагала дары храма за свободу Дьеры, девочку выволокли из укрытия. Грубые руки рыжеволосого великана схватили ее за косу, сорвали ткань платья, обнажая левое плечо, на котором поблескивал вкрапленный в тело золотой колос.

– Удача улыбнулась вам, Светлейший. Мы ее нашли. Провидица не солгала, – радостно сообщил он своему спутнику.

– Она пока еще неопытное дитя, – с сожалением ответил тот.

– Именно. Пока еще. Легче добиться желаемого. Зато потом, когда вырастет... под вашим руководством...

– Вы не понимаете, этого нельзя делать. Вы погубите и ее, и себя. Ее дар должен служить благим целям, иначе... – Разбитые в кровь губы Сэлы еле выталкивали слова. Жестоко избитая, она попыталась встать с пола, вырвать у них воспитанницу, но Сэла была всего лишь храмовной матерью, заботившейся о собранных в городах и деревнях служителями храма детишках с необычными способностями. Она воспитывала их в доброте и ласке. Вся сила этой женщины была в ее любви к ним и желании научить уживаться в мире со своим даром, стать полезными. К сожалению, им никто не сказал, что мир зол, и вместо любви заслуживает пожара.

– Добить ее? – спросил один из воинов, указав на измученную женщину.

– Нет! – закричала Дьера в ужасе.

Человек в маске взглянул на девочку, вальяжно уселся в кресло и слегка шевельнул указательным пальцем. В тот же миг кинжал рыжеволосого вошел в грудь Сэле. Она хрипло всхлипнула и распласталась на полу. Красная лужа медленно растекалась под ее телом.

Дьера в исступлении забилась в руках воинов, плача и крича им проклятия.

– Она нужна тебе? Так оживи ее, – с усмешкой сказал мужчина в серебряной маске.

Девочка на негнущихся ногах подошла под присмотром воинов к Сэле, опустилась на колени, приложила ладони к ране и направила бурлящий в жилах огонь в тело храмовной матери. Теплый ветерок ворохнул ее волосы, бледность кожи ушла, губы приоткрылись. Слетевшее едва слышно с губ девочки слово проникло в рот женщины, и она ожила.

Воины охнули. В страхе отступили на шаг, шепча молитвы. Человек в маске удовлетворенно кивнул.

– Заберите бабу тоже. Пригодится, что б сделать маленькую сучку сговорчивее.

Рыжебородый широко заулыбался.

– Боги любят вас, Светлейший. Девчонка истинная дархана, – после чего скрутил руки ремнями Сэле и Дьере...

Девочка помнила все. И мучительную дорогу до города Эскерд, и пытки в подземелье острога. Воспоминания жгли и наполняли ненавистью. Ее учили для добрых дел, но как оказалось, доброта не особо востребована в этом мире.

– Сдавайся! И она останется в живых. Тебе все равно не убежать. Обещаю, теперь все будет по-другому. К тебе станут относиться как к королеве. – Слова человека в маске были красивы и заманчивы, но, к сожалению, лживы. Как и блеск его меча, пускающий солнечные зайчики.

– Не верь им! – закричала Сэла. – Спасайся, детка. Беги!

Она согнулась от удара оголовьем меча под ребра, захрипела.

Мужчина в маске схватил ее за волосы, заставил приподнять голову. Взгляды Сэлы и Дьеры встретились. Женщина, заметив решительный блеск в глазах девочки, качнула головой. «Не надо».

– Мне надоело ждать. Ты упустила свой шанс, маленькая сучка. Теперь я буду гнать и травить тебя, как волчонка, пока ты сама не попросишь пощады.

Удар меча был молниеносный. Клинок, сверкнув на солнце, отсек голову Сэлы от тела.

Дьера задохнулась, крик ожег горло.

Ладонь Юреда стиснула ей плечо.

– Надо уходить. Сэле уже не помочь. Их слишком много, а ты еще слаба.

Девочка дернула плечом. В тот же миг появившаяся словно из воздуха струя пламени ударила в Светлейшего, все еще державшего за волосы отрубленную голову. Он швырнул ее, словно защищаясь, навстречу огню и заскочил за валун. Пламя прошло поверху, опалив камень до черноты и спалив волосы мужчины. Дьера зарычала от досады. Глыба воспарила в воздух и резко упала, едва не размозжив голову Светлейшему. Он едва успел перекатиться в овражек, откуда под прикрытием щитов воинов скрылся в лесу. Небо вспороли молнии. Одна за другой они вгрызались в заснеженную тропинку, по которой отходил отряд преследователей. Дьера вдогонку вздыбила землю, изливая ненависть и горе. Деревья закачались как от урагана, с треском стали падать. Эти люди сами виноваты. Она никому не желала зла, но ее вынудили, превратили в подобие себе, безжалостного зверя с волчьим сердцем. Если они признают только язык силы...

Юред обхватил девочку в кольцо рук, успокаивая, прижал к груди.

– Все, хватит. Сэлу это бы огорчило. Ради того ли она растила тебя? Уходим, пока они не вернулись, – поднял обессиленную на руки и пустился бегом по тропе, поднимающейся в горы. Навит прикрывал их отход.

Преследователи оказались настойчивыми. Придя в себя после отпора Дьеры, они опять пустились в погоню.

Как Светлейший и обещал, воины не давали им отдыха и буквально наступали на пятки. Пришло время что-то решать. Долго убегать Дьере со спутниками не удастся.

Девочка сидела на камне, прислонившись спиной к скале. Образ отрубленной головы Сэлы не отпускал. А они научились кое-чему. Поняли, что отрубленную голову обратно к телу не прирастить. Но и у нее для них тоже есть еще немало сюрпризов.

Бесшумно подошел Навит.

– Вам надо уходить, госпожа. Я задержу их. Станцую напоследок.

Она обратила к нему взор. Старик улыбался. Добрый он... Как Сэла с Юредом. Жаль, что придется расстаться. Дьера взяла его за руки, погладила мозолистые пальцы. Кожа на них расправилась от морщин, ладони наполнилась силой. Это все, чем она могла помочь.

– Храни тебя богиня Ангур.

– Служить вам было честью для меня. Вы только не сдавайтесь, – поклонился он.

Навит ушел по тропе, держа меч на изготовку. Она провожала его грустным взглядом.

– Надо поспешать, – произнес Юред, поправив на плечах девочки медвежью шкуру.

Дьера покачала головой.

– Я устала убегать. Все решится здесь, – кивнула на нож у него на поясе. – Ты знаешь, что делать в случае чего. Живой не отдавай.

– Сделаю.

Вскоре послышался звон оружия. Дьера с Юредом забрались на скальный выступ, и стали наблюдать за боем внизу. Навита окружили сразу несколько человек. Они налетали на него и поодиночке, и скопом, но он был знатный мечник, не давал спуску. Кружился, отбивая атаки, как молодой. Только силы, подаренные Дьерой, тоже не бесконечны. Навит стал уставать, пропускать удары, одежда промокла от крови. Но и он достал нескольких. И как только его меч пронзал противника, тело того тут же преображалось, формируясь в волчье. Зверь вскакивал и кидался на своих прежних собратьев, внося сумятицу в их ряды.

Раздались крики боли и ужаса. Все больше и больше волков становилось на площадке. Вот они окружили рыжего великана. Он огрызался мечом, но они завалили его числом, а после рвали еще живого на куски.

Навит схлестнулся с человеком в маске. Но уставший, израненный старик был ему не соперник. И тогда он кинулся на Светлейшего и увлек его вместе с собой в пропасть. Дьера зажмурилась, сдерживая слезы. Не время оплакивать друзей. Надо довести дело до конца. Никто не должен из преследователей уйти живым, чтобы не привести потом новых воинов.

Они с Юредом спустились вниз, оглядели площадку, где разыгралась битва. Кровь и куски тел. Никого живых. И вдруг до слуха девочки долетел стон.

– Помогите. Пожалуйста, помогите.

Дьера с опаской двинулась голос. Под кустом лежал раненный парень. Совсем еще мальчишка. Пушок будущих усов едва пробивался над губами. Белобрысые волосы непослушно торчали в разные стороны.

– Умоляю, пощадите. Я не враг вам. Я только хотел увидеть чудо, потому и увязался с ними, – он поморщился, зажимая рану в боку. – Моя сестра больна, а о силе дарханы столько рассказывают чудес. Только вы можете помочь ей. Я отработаю, стану вам верным слугой.

Дьера шагнула к парню, но Юред придержал ее.

– Вы верите ему?

– Разве не за тем Ангур прислала меня, чтобы помогать нуждающимся?

Он хотел возразить, но девочка присела перед парнем, наложила руки ему на рану. Прошло несколько мгновений и на теле не осталось даже шрама.

– Вот и все, – улыбнулась Дьера. – А чем больна твоя сестра?

– Понятия не имею, – ответил мальчишка. – У меня и сестры-то нет.

Спрятанный в рукаве нож вошел в живот девочки. Юред с рыком кинулся на помощь, но Дьера остановила его движением руки, прижала вымазанную в крови мальчишки ладонь к своей ране.

– Почему? – спросила она в удивлении.

– Такие, как ты, не должны жить. Вы не имеете права владеть подобной силой, смущать людей своим могуществом. Это неправильно, что б только одному... За какие заслуги тебе это дано? Вы должны быть как все, жить как все. Вас надо истреблять, чтобы неповадно было возвеличиваться над другими.

– Мне жаль тебя. Возможно, ты был хорошим парнем, мы могли бы подружиться. Но жить среди волков и не стать хищником невозможно, – проронила Дьера, поднимаясь и отнимая ладонь от исчезнувшей раны. – Я постараюсь изменить этот мир. И начну с тебя. Ты пойдешь со мной и будешь верно служить мне, как и обещал, в шкуре волка, пока не поймешь, что можно жить по-другому, без ненависти и зависти, с добром в сердце. – Она повернулась к стоявшему у нее за спиной Юреду. – Пойдем. Нам еще возрождать храм.

Он взял ее за руку, и они побрели к подпирающим небо заснеженным вершинам. А следом бежал молодой волк с торчащей ежиком шерстью.