Лил дождь. От потоков воды грунтовая дорога превратилась в грязевую реку, передвигаться по которой было почти невозможно. Порывистый ветер не позволял спрятаться от ливня под плащом. Погода была ужасной.

В направлении старого убогого постоялого двора медленно двигалась скрюченная от холода и усталости фигура. Шаг за шагом. Ходьба давалась с трудом, но отсутствие движения было смерти подобно. И не только потому, что можно было утонуть в потоках грязи и воды. Нет. За путником велась погоня.

Закутанная в промокший насквозь плащ фигура спешила, как могла. Преследователи, казалось, отстали, но это был лишь вопрос времени. Они догонят. Сколько ни беги, сколько ни прячься. Их не остановит ни буря, ни метель, ни ураган. По лесам, по болотам, по полям, по городам они вели преследование. И даже если их не видно на горизонте, это совершенно не значит, что стрела не прилетит тебе в спину.

И ладно бы они хотели убить. Нет, их цель – взять живьём. И ни один бог или демон не мог знать, что же они сделают, когда нагонят. Будет боль, будут унижения, будет мрак, но не смерть. Они не позволят. И осознание этого гнало вперед не хуже плети. Потому ни размытая дождём дорога, ни ледяной ветер в лицо, ни дикая усталость не могли остановить фигуру в плаще.

Вечерело. Вот и постоялый двор. Покосившийся от старости дом, несколько хозяйственных построек, грязь и ветхость, но выбора нет. За запыленными стеклами горел тусклый свет, мелькали тени. Есть шанс, что пустят на ночлег. Фигура в плаще, с трудом переставляя ноющие ноги, постучала в дверь.

– Чего надо? – через несколько минут на пороге появился неопрятного вида мужчина. Он смерил гостя неприветливым взглядом: в такую погоду хороших людей ждать не приходилось.

– Пустите на постой, – устало ответила девушка, скидывая капюшон.

Выглядела она удручающе. Некогда светлые золотистые волосы спутались, покрылись грязью и теперь свисали мочалками по обе стороны от исхудалого лица. Щеки впали, бледные губы потрескались, а кожа была серой, тусклой. Голубые глаза устало взирали на хозяина постоялого двора.

– А деньги есть? – хмыкнул тот, прикидывая сколько грязи принесла с собой эта девица.

– Да, – девушка кивнула, звякнув небольшим мешочком золота где-то в складках плаща.

Мужчина посторонился, пропуская гостью внутрь, а потом закрыл дверь на засов. Времена сейчас стояли неспокойные.

Помещение таверны было небольшим, с низким покрытым копотью потолком, старой скрипучей мебелью, и странным запахом горелого жира и тухлого лука. Девушка невольно поморщилась. Отвратное место, но выбора не было. Она буквально валилась с ног от усталости.

– Чего изволите, госпожа? – поинтересовался хозяин постоялого двора, когда девушка села за стол. В голосе не было приветливости или дружелюбия, скорее раздражение и неприязнь.

– Горячую похлебку, хлеб, чай, – гостья положила на столешницу три золотых монеты. На фоне общей серости и грязи золото выделялось, как полная луна в ночном небе. – И комнату на ночь.

Мужчина быстро взял деньги и отправился на кухню. Девушка осторожно огляделась по сторонам: несколько угрюмого вида крестьян сидели в дальнем углу, у единственного окна расположилось двое бродяг, а у очага – женщина и старуха. Вроде никто не обратил внимания на гостью. Возможно, удастся отдохнуть.

Принесли еду и питьё. Девушка старалась не замечать вкус прокисшего супа, сухость старого хлеба. Ужин не отличался свежестью, а чай почти не утолял жажду. И всё же это было лучше, чем ничего. А комната куда больше походила на хлев: соломенная подстилка, тусклая свеча в черепке кувшина, паутина на стенах и потолке, где-то пищали мыши.

Девушка сняла мокрый плащ и развесила на торчащих из досок гвоздях в надежде, что он высохнет к утру. Сапоги заняли место в углу. Сев на жесткую солому, путница заплакала. Сколько же будет длиться этот кошмар?

Девушку звали Маибес и она была эльфийкой, дочерью командира королевской стражи. Её жизнь протекала степенно, как полноводная река. Маибес обучалась магии и законам природы, изучала древние знания, владела клинком и луком. Она ценила мирную жизнь и покой. Раньше.

Двадцать пять лет назад началась война людей и эльфов. Обе стороны стремились захватить древнюю драконью сокровищницу, открывшуюся в результате землетрясению. Многие воины сложили головы в последнем бою эльфийки, а сама Маибес раненая попала в плен. Ей было страшно. Нет, не смерть пугала, а поруганная честь и сломленная воля. Но генерал армии людей Вэйланд защитил эльфийку от посягательств солдат, помог залечить раны, оставил подле себя в качестве переводчика.

Маибес в обмен на защиту делала всё, что просил Вэйланд: читала документы, расшифровывала тайные послания, участвовала в допросах других эльфов. И чем больше она слышала проклятий от гибнущих в муках собратьев, тем больше привязывалась к людям и особенно к Вэйланду.

Она сама себя не понимала и не узнавала. Предательство? Нет, это определенно было не оно. Маибес просто помогала тем, кому верила, кто её защитил. Эльфийка влюбилась в генерала армии людей. Могучий воин, не допускавший её страданий, а дарящий лишь тепло и нежность. Ради него Маибес была готова на всё.

И случай доказать свою верность и любовь представился. Маибес вернулась к эльфам, рассказав жуткую историю об издевательствах людей и о своем дерзком побеге. Ей поверили. А в условленное время, эльфийка открыла людям ворота. Была настоящая бойня. Кровь лилась рекой, а магия не поспевала за сталью. Стратегически важный город эльфов был взят и разрушен. Всех, кто не успел сбежать из охваченного огнём поселения, убили, древние артефакты, книги и свитки увезли в столицу государства людей.

Маибес осталась подле своего возлюбленного. Вэйланд устроил пир в честь победы и помолвки с эльфийкой. Ещё немного и войне придет конец, жизнь станет тихой и спокойной и девушка будет счастлива со своим будущим мужем. Идиллия. Эльфы сдадутся, признав чужую силу, и наступит долгожданный мир

Боги решили иначе. Через три дня на лагерь людей напали эльфы. Ночью, под покровом тумана. Они бесшумно уничтожали солдат, а когда тревогу всё же подняли, огненные вихри сожгли уцелевших. Маибес изо всех сил защищала своего возлюбленного с помощью чар. Они попытались сбежать с места бойни. Шаровая молния настигла их, когда до леса оставалась сотня футов. Вспышка света, боль, темнота.

Маибес очнулась на окраине леса. Рядом лежал обугленный труп, а вдалеке слышались крики эльфов – они заметили живую девушку. Маибес, обливаясь слезами и проклиная всех, бросилась прочь от разгромленного лагеря, мёртвого жениха и разъяренных эльфов, стремящихся поймать предательницу.

С тех пор эльфийка была в бегах. Год за годом она скиталась по континенту, не в силах ни оторваться от преследователей, ни найти надежного убежища. В городах людей после войны эльфов принимали лишь в одном виде. В мёртвом. И никто и не вспомнил, как она помогала генералу Вэйланду. Теперь она одна.

Сегодня повезло, и её приняли на постой. Денег оставалось мало – работать по понятным причинам Маибес не могла, а воровать получалось не всегда удачно. В некоторых краях за ней охотились не только собратья, но и люди. А ведь она просто хотела жить.

Эльфийка задремала на жесткой соломе, укрывшись дырявым вонючим одеялом. Четверть века она не знала чистой постели и хорошей еды. Только грязь и холод. Наверное, она чем-то прогневала богов, что несчастья сыпались на неё как при камнепаде. Неужели любовь так дорого стоит?

Маибес вздрогнула и проснулась. Что-то было не так. Далёкое ржание коней. Но на постоялом дворе не было ни лошадей, ни конюшни. Новые путники? Нет, не в такую погоду. Значит, они пришли по её душу.

Девушка быстро надела сапоги, накинула на себя невысохший плащ и осторожно покинула комнату. В трактире никого не было. Очаг медленно угасал, наполняя помещение дымом. Где же все? Спят? Их убили? Или они сбежали? Боги...

Вспышка молнии, и девушка смогла разглядеть за окном силуэт эльфа. Снаряжение воинов её расы было сложно перепутать с чьим-то другим, а люди в принципе не носили такого. Значит, её выследили. Проклятье!

– Нужно бежать, – Маибес пыталась убедить уставшее тело, что с отдыхом придётся вновь повременить.

Немного поплутав по трактиру, эльфийка смогла найти заднюю дверь. Никого. В шуме дождя Маибес двигалась бесшумно и уже почти добралась до забора, когда в дерево рядом с ней вонзилась стрела.

– Она здесь! – закричал эльф.

Маибес уже почти не могла пользоваться магией для защиты или нападения. Жизнь в постоянном страхе и усталости не позволяли энергии накапливаться. Но разрушить гнилые доски получилось. До леса было недалеко. Чудом не увязнув в грязи, девушка добралась до раскидистой ивы и обернулась. Эльфы и не думали отставать. Стрелы вгрызались в дерево совсем рядом с Маибес. Наверняка отравлены, так что хватит одной, чтобы погоня закончилась.

Страх вновь взял бразды правления на себя. Маибес бросилась в чащу. Там она сможет оторваться – не в первый раз. Эльфы не смогут её преследовать, ведь теперь все люди вокруг знают об их присутствии. Да, эльфы отступят. Выиграть время – только это сейчас имеет значение. Бежать и не останавливаться. Сквозь ночь, сквозь дождь, сквозь боль.

***

Командир королевской стражи эльфов и придворный чародей стояли возле тюремной камеры. Тут был всего один пленник. Вернее, пленница. Светловолосая эльфийка лежала на каменном столе и спала зачарованным сном. Аура предательницы светилась темно-лиловым цветом.

– Она уже четверть века так спит, – голос командира стражи звучал спокойно и ровно, хотя в самой глубине души он переживал за свою непутёвую дочь. – Сколько ей ещё осталось?

– Это зависит лишь от неё самой, – маг развёл руками. – Когда Маибес поймет что совершила, раскается в содеянном и по доброй воле сдастся, тогда и закончится её сон. Мы не в силах повлиять на это.

– А что ей снится?

– Её сознание охвачено страхом. Осмелюсь предположить, что ей снится погоня. Вечная погоня. Убежать она не сможет, а преследователи настигнут Маибес лишь когда она сама этого захочет. Не хочу Вас огорчать, но этот сон не сможет длиться вечно. Её разум в итоге не выдержит и исчезнет в забвении или безумии. И, – немного помолчав, произнёс чародей, – я считаю, что наказание за столь вероломное предательство справедливо.

Командир стражи кивнул, и эльфы покинули тюрьму. Отец Маибес не мог простить дочь, был согласен с приговором, вынесенным королём, но... но всё же он любил её, потому и желал скорейшей смерти. Ибо даже если она раскается, никто не примет эльфийку. Предательство не прощается, а лишь забывается после смерти предателя.