Остров – сокровище нашего озера. С берега видны густые зеленые кроны, за деревьями белеют изящные виллы, а в конце весны с него доносится соловьиное пение и терпкий аромат незнакомых цветов.

Берега скалами обрываются к озеру. С воды на остров попасть, кажется, невозможно – в ветер гребец разобьется об острые камни, а в тихую погоду все равно не сможет влезть на природные стены из цветных гранитов, если только сверху ему не кинут веревку. Но на остров никого не тянут: хочешь сюда – заслужи.

С материка ведет туда каменный мост на опорах, длиной в пару сотен метров. В конце - ворота с коваными решетками, очертаниями сказочных животных: крылатых львов, грифонов, жар-птиц, единорогов. Внутрь заезжают люди на дорогих машинах с открытым верхом, за рулем сидят по моде одетые мужчины, а рядом - ярко накрашенные женщины с пухлыми губами в платьях, фасоном напоминающих эти машины.

На острове часто устраивают танцы с изысканной музыкой, театральные представления и прочие развлечения. Ночами огненные цветы взлетают в небо, по воде идут причудливые цветные круги.

Кому-то из поселка везет: их берут работать на остров, а раз в несколько лет какая-нибудь удачливая девушка даже выходит замуж за одного из островитян, жителей там с полсотни. Остальные же «материковые», пока достаточно красивы, молоды и умеренно богаты, могут посещать праздники: а кто туда попадет, решает специально обученная охрана. «Ты сияешь, словно на острове побывал», - говорят люди в поселке. «Выглядишь, хоть сейчас на остров!» - лучший комплимент для местной девушки. А вот старики - те вечно бормочут, что остров проклят и однажды исчезнет. Старики просто завидуют – время их ушло.

**

Ласия мечтала попасть туда еще ребенком. Смотрела на старших подруг, для которых узорчатые ворота не были преградой. Восхищалась соседской девушкой, которую взяли секретарем князя, а после та вышла замуж за человека, закупавшего продукты для острова. Часто приходила на берег против острова, сидела на скалистом мысе и пыталась представить, каков же остров внутри, в той части, что ей не видна.

Она долго ждала своего первого праздника. Ей было почти семнадцать. В тот вечер она надела свое любимое летнее платье, которое они с мамой выписали из города, причесалась так красиво, как умела, и пошла через береговой лес к мосту. Сосны пахли влагой, весеннее небо было ясным, казалось, в этот вечер случится что-то волшебное.

У ворот уже собралась очередь, человек тридцать. Юношей и мужчин пускали охотнее, развернули только одного: в поселке считали, что у него аллергия на чистоту. Иным девушкам охранники разрешали пройти почти не глядя, даже если они были полноватыми и неказистыми, других тщательно осматривали, просили и улыбнуться, и протанцевать, и почитать стихи, и все равно, бывало, отказывали.

Когда Ласия подошла к воротам и попыталась войти, один из охранников, высокий бугай с бритой головой и пузом, распиравшим рубаху, оттеснил ее в сторону локтем, будто она мешала ему. Она подумала, что он просто не заметил ее, был занят другими гостями. Но тут второй охранник, худее, старше, с тараканьими рыжеватыми усами, крикнул ей: «Девушка, вы хоть накрасились бы поярче, если хотите к нам. Выглядите прямо как чучело, а в этом платье разве что коровники чистить». Ласия ошарашенно стояла на месте с минуту, пока ей не наступила на ногу каблуком незнакомая ей девица, наверное, из дальней деревни. А после бросилась домой в слезах мимо очереди. По пути она слышала: «Вот, еще одной не повезло», «Ну конечно, куда она вообще сунулась», «Жалко девчонку, что ж тогда нам скажут?» Она не знала до этого, красива или нет, никто никогда ей об этом не говорил, ни дома, ни в поселке. Замечала только, что отличается от тех женщин из автомобилей: более широкой талией, более тонкими губами, более крупным носом, не такими блестящими и гладкими волосами... Но разве все люди на одно лицо?

Уже сойдя с моста на берег, она налетела на какого-то человека. «Простите», - пробормотала она, не поднимая глаз. «Эй, подождите. У вас что-то случилось?» - он обогнал ее и стоял теперь у нее на пути. Тогда и она остановилась и подняла голову. Перед ней был невысокий темноволосый юноша, с черными глазами, ровными белыми зубами и прекрасной осанкой. Волосы были длинные, с модно зачесанной наверх челкой: поселковые так не носили, стриглись по-солдатски. Одежда словно специально по фигуре выкроена, и конечно же, она была из города, а то и из-за границы: рубашка изо льна, но очень тонкой выделки, бледно-розового цвета, на одной из рук браслет-четки, словно из какой-то восточной страны, и пахло от него заморскими пряностями. Из кармана брюк свешивался длинный шелковый платок, вроде женского. Так у них одевались немногие: дети торговцев или задиристые сыновья консультанта островной администрации, но браслеты даже они не рискнули бы надеть, их бы высмеяли на улице. Теперь она еще лучше видела, как же просто смотрится ее платье из недорогой ткани с набивным узором, а обувь без каблука – откровенно груба.

Вдруг она расплакалась громко, как ребенок. «Меня не пустили на остров. Я... не такая, как им надо». Юноша нахмурился, пожалуй, даже чересчур, и тоном старшего брата произнес: «И всего-то? Пойдем со мной. Мои родственники всегда были странными людьми, и на работу таких же странных берут».

Ласия тут же последовала за ним, а сердце у нее громко билось: она поняла, с кем только что встретилась: это же младший сын князя, хозяина острова, Яро. Она так много о нем слышала! Говорили, что старший сын – опора и надежда своего отца, и на праздники редко приезжает, поскольку занят делами в городе и за границей. А вот с младшим, любимцем матери, у них отношения не очень: тот бросил учебу, на которой настаивал отец, и занялся живописью и дизайном, к тому же большой любитель театра, танцев и всяких вечеринок. Она представляла его каким-то чудовищем, пьяным, заносчивым, противным. Но вот какой на самом деле молодой принц! Когда они уже шли по мосту, он взял ее под руку.

Они подошли к охране, пузатый и усатый стали заискивающе с ним здороваться, хотя ростом оба были намного выше. «Перед моей спутницей извинитесь», - бросил он им с презрением в голосе. «Конечно-конечно, простите нас, юная леди», - залебезил усатый. «Простите», - процедил сквозь зубы бугай. Когда они с Яро уже прошли внутрь, Ласия услышала, как бугай тихо выругался им вслед – хорошо, что ее спутник этого не заметил.

**

Ласия осматривалась и с испугом, и с детской радостью. Внутри остров казался намного больше, чем снаружи. И как только могло такое быть? Влево и вправо вдоль берега и скалистых обрывов шли ровные дорожки из белоснежного песка. Справа, на небольшой засыпанной щебнем поляне, было припарковано два кабриолета. Перед ней начинался парк и в него вела еще одна дорога из розоватого камня, по ней шло больше всего людей. Вдали за деревьями виднелись роскошные белые виллы в три этажа, на первых этажах окна почти во всю стену.

Яро же почти забыл про нее. Он тут же разговорился с компанией молодых людей, таких же белозубых, стройных, с модными стрижками. Она стояла в стороне и наблюдала за ними. Когда они расстались, он пошел в ее сторону и остановился:

- И что ты не идешь на праздник? Ты же для этого сюда шла?

- Простите... Я просто первый раз здесь.

Яро взглянул на часы, потом задумался на минуту. Вдруг его лицо из небрежного стало заботливым и теплым.

- Все равно главное веселье позже начнется. Тогда сегодня я стану твоим проводником!

Ласия чуть не запрыгала на месте как ребенок. Яро был таким милым и красивым!

Он провел ее по парку, где невысокие раскидистые сосны соседствовали с посаженными человеком цветущими кустами и клумбами на лужайках. Трава под соснами была ровно подстрижена, а на клумбах местами цветы образовывали какие-то узоры и символы. Ласия так засмотрелась на них, что споткнулась и чуть не упала.

Когда они поравнялись с виллами, она увидела на втором этаже одного дома террасу с изящной кованой оградой, за ней стояли столики, там сидели женщины в дорогих платьях, те самые, из машин.

- Ну, туда мы не пойдем, - сказал ей Яро и хотел было увести в сторону по одной из боковых дорожек, как вдруг его окликнул какой-то пожилой седой мужчина в костюме и очках, точно тоже из островитян. Они отошли в сторону. Мужчина говорил неслышно, с озабоченным лицом, Яро ответил ему тоном наглого подростка-хулигана: «Ладно, Миклик, не психуй, я поговорю с ним, достал уже меня старикан. А матушке привет передавай, я ее навещу скоро». Яро вернулся раздосадованным. И снова она заметила, как быстро меняется выражение его лица, когда он посмотрел на нее. «Прости, этой мой бывший наставник, профессор Папеш. У меня возникли некоторые проблемы из-за моего старомодного папеньки. Но к нашей прогулке это отношения не имеет». Его улыбка была так прекрасна, глаза так теплы, что она тут же забыла о том, как он нагрубил старику.

Они подошли к одному из краев острова. Там была площадка из белого мрамора, прямо над отвесной скалой, которая обрывалась в озеро. Играли музыканты, целый оркестр, и танцевали пары, одетые уже чуть проще, чем на вилле, она даже увидела среди них нескольких знакомых. Тем не менее, и сюда официанты приносили на подносах напитки в бокалах из тонкого стекла. Яро взял один для нее и один для себя. Напиток был чуть терпкий и словно пахнущий цветами, как весь остров. От него ей стало совсем радостно.

Потом он взял ее за руку и пригласил на танец. Танцевать было совсем легко. Она подумала, что просто рождена для этого, хотя со стороны казалось, что все эти нарядные девушки долго этому учились. Уже через пару минут она начала угадывать движения партнера и идти в ту сторону, куда он собирался ее повести. Потом он крепко прижал ее к себе и тело ее наполнила небывалая сладость. А когда отпустил, и она подняла на него глаза, взгляд его был равнодушным, смотрел он куда-то вдаль.

Потом он вывел ее из круга и за руку повел по одной из дорожек в сторону:

- Пойдем, покажу тебе свое любимое место, там и отдохнем.

Они проследовали вдоль скалы по тропе, огражденной деревянными перилами, и спустились в прибрежную ложбину с довольно широким дном. Берег внизу переходил в воду не обрывистыми скалами, а пляжем с мелкой галькой.

На склонах расположился настоящий вертикальный сад: на каждом уровне была устроена площадка, шириной в полметра или метр, окаймленная крупными камнями, и на ней росли цветы и кустарники, казалось, двух одинаковых тут нет. Голова у нее кружилась от новых впечатлений, от чудесного напитка, но Яро помог ей спуститься вниз, чтобы она не упала.

Они сели у самой воды на толстый ствол дерева без коры. Музыка сюда не долетала, было тихо, только иногда начинал что-то шептать и присвистывать ветер с озера. Было еще светло, солнце сияло почти над самой водой.

- Здесь всегда можно побыть в тишине, - задумчиво сказал Яро. Он казался ей грустным, и она молчала, боясь сказать глупость.

- Хочешь посадить здесь свое дерево или цветок, в память об этом дне? – вдруг спросил он.

- Как это?

Он повел ее к небольшому домику без окон, стоявшему под горой, так не похожему на остальные здания. Внутри хранился садовый инвентарь и стояли пакеты с семенами и даже несколько горшочков с рассадой.

- Что ты хочешь – цветок? Маленькое деревце?

- Хочу маленький вечнозеленый куст. Но не колючий. И с цветами. Есть такие?

Яро выбрал из ряда растений небольшой кустик в горшочке, с блестящими продолговатыми листьями. Они вырыли для него ямку на одном из склонов, где будто специально кто-то оставил для него место.

Они пошли назад, снова забираясь на высокий берег. Почти у вершины он остановился, приблизился к ней, обхватил за талию и начал жарко целовать. Словно теплый ветер налетел и на какое-то время унес Ласию в самое небо...

После они продолжили путь к воротам острова, уже почти совсем стемнело. Он попрощался с ней, короче, чем ей хотелось бы:

- До скорого, - и не оборачиваясь, вернулся назад в свой мир.

***

С тех пор она думала об острове и сыне хозяина каждый день, во сне и наяву. Она приходила к воротам каждую неделю, когда были праздники. Или сидела на своем любимому мысе, высматривая: а не появится ли на берегу Яро? Она встретила его только через месяц. Он задумчиво шел по берегу, свернул на мост. Она побежала за ним, окликнула. Он посмотрел на нее, как на чужую, а в лице его ничто не дрогнуло.

- Ты что, правда меня не помнишь? Мы... гуляли в цветочной ложбине...

- Мне жаль, но я вас не помню и спешу, - не оборачиваясь, он ускорил шаг, прошел в ворота, на ходу кинув пару слов охраннику и махнув в ее сторону.

Она думала, что ей надо было просто подольше поговорить с ним, а вдруг он и правда ее не узнал. На следующей неделе она вновь была у ворот.

 

- Я не могу вас пустить, - говорил ей усатый охранник. Второй, бугай, противно хихикнул и насмешливо поглядел на нее.

- Но я же знакомая Яро!

- У него много знакомых, он же у нас... светский человек. Это еще не повод вас пускать, - объяснял усатый. - А потом вдруг он отошел от толпы подальше и сказал ей: – Прости, девочка, но мой тебе совет: не ходи сюда больше, не надо. Пару лет назад одна девушка вроде тебя в городе повесилась с горя, и говорят, все из-за этого вашего Яро... Что-то он в этот год сюда зачастил, видимо там у него пока не клеится.

Ласия поникла как цветок в жару. Она шла по берегу и ей казалось, что это какая-то ошибка, что так не может быть. Что она непременно должна попасть на остров. Ей казалось, что остров говорит с ней, зовет ее, что она точно должна быть там. Ей снились поцелуи Яро, каждую ночь. Снился остров. Снилась тихая бухта с цветами и их кустик с вечнозелеными листьями.

Как-то раз, уже в конце лета, она заметила забытую кем-то лодку с веслами. Забралась в нее, оттолкнула от берега и поплыла к острову: хотела добраться до той тихой бухты с пляжем.

Плечи быстро устали, но она знала, что осталось немного, только обогнуть берег слева, сделать полукруг, и появится бухта с цветами. Но бухта не появлялась. Берега оставались скалистыми и неприступными. А потом вдруг над озером в считанные минуты поднялся сильный ветер, и вода под носом лодки забурлила.

Волны переливались через край, воды в лодке было все больше, и в какой-то миг она пошла ко дну. Тогда Ласия встала на борт и бросилась в волны, поплыв к скалам. Она верила, что бухта совсем рядом. Через какое-то время ноги свела судорога, и неведомая сила потянула девушку на дно. Она вздохнула последний раз, погрузилась в воду и потеряла сознание.

Она пришла в себя на берегу... Но то был не вожделенный остров, а дальний, луговой, берег озера за поселком. Остров был теперь еще дальше, чем прежде. Вода была вновь безмятежно спокойной. Девушка побрела по дороге вдоль озера, не замечая ничего вокруг, и придя домой, упала на постель, ничего не ответив на расспросы мамы. У нее начиналась лихорадка.

Больше она не пыталась попасть на остров. Хотя часто приходила на берег и подолгу смотрела на скалистые берега, пытаясь различить фигуры людей меж деревьев.

***

Больше десяти лет прошло... Она училась в городе и осталась там жить. Стала работать там. Встречается с городскими мужчинами. Платья ее стали более изысканными, а в поселок ездит она теперь нечасто. Умер от болезни отец. Мама переехала ближе к ней, теперь они рядом, лишь изредка кто-то из них навещает их старый дом в поселке...

Сегодня ей снова приснился младший принц: его прикосновения, тепло его тела и звуки его голоса. Когда-то он часто приходил к ней во сне, почти каждую ночь. А в жизни ни один из ее мужчин не был похож на него... Потом он почти перестал приходить. Но никого она уже больше по-настоящему не любила. Тело ее находилось рядом с ними, а сердце и мысли были далеко, даже в самые близкие минуты.

Она слышала, что Яро женился. Потом развелся. Потом куда-то уехал. Потом вернулся. Но ни разу его не встречала. В один год он стал модным, у него была персональная выставка там, где он теперь жил. После организовал неудачный бизнес и чуть не попал в тюрьму за долги. Говорят, недавно умер старый князь, а его жену старший сын увез за границу, чтобы ей легче было забыть прошлое, и сам туда переселился. Братья делят наследство, узорчатые ворота теперь почти все время закрыты, а жителей на острове становится все меньше: многие уехали, а иные переселились в мир иной.

Ласии захотелось съездить туда, где она выросла. Кажется, в тот год время бежало скорее, чем обычно. Дом их как-то резко обветшал, постарели соседи, постарели улицы. Стоял конец осени, предзимье, но день вдруг оказался погожим, и она отправилась на прогулку к знакомому мысу, по дороге, ведущей к острову. Проходя мимо каменного моста, она повернула голову и увидела, что ворота на дальнем конце открыты. Сердце ее забилось и ноги сами повели к ним... Охраны не было и ее никто не остановил.

Во дворе было безлюдно. Трава под деревьями пожухла, зеленели только редкие можжевельники да кусты омелы. Она шла по дороге из розового камня, которую один раз видела наяву и сотни раз во сне. Бордюры ее раскрошились, трава местами прорастала сквозь мелкие трещины. Миновала бывшую танцплощадку, где не было теперь даже столов, только ветер свистел над парапетами и валялся какой-то мусор, ветки дров и тряпье. Пришла к заветной ложбине и осторожно спустилась вниз – камушки вылетали у нее из-под ног и летели к воде.

Сад был почти пуст: большинство цветов уже умерли, а стебли их рассыпались по земле. Она точно помнила площадку на склоне, где рос ИХ куст. И когда добралась на нее, сразу узнала его. Маленький безлистный скетелик деревца, когда-то вечнозеленого и ароматного. Она заметила, что деревце успело вырасти. Наверное, оно встречало каждую весну свежей листвой и махало своими ветвями вслед закату. Оно много повидало на этом острове... И в отличие от нее, часто видело Яро. Она нежно погладила мертвые ветви рукой и заплакала.

Прошло должно быть много времени. Ласия очнулась от лая и подняла голову. На вершине обрыва стояла небольшая рыжая собака с острыми ушами и смотрела в ее сторону. Тут только девушка заметила, что погода стала хуже, облака по небу бегут быстро и на открытой воде озера появились белые барашки. Она встала, вскарабкалась по склону холма, по дороге зацепившись платьем за сухое колючее деревце. Вышла на дорожку вдоль скалы над морем. Собака будто сквозь землю провалилась, зато ветер здесь был намного сильнее, чем в ложбине, ей стало совсем холодно, зубы стучали. Она вдруг забыла, куда ей надо идти.

Тут пес вылетел навстречу, заливаясь лаем и виляя хвостом. Он остановился метрах в десяти перед ней, словно поджидая. А потом развернулся и убежал вперед. Она шла за ним. А ветер уже переходил в шторм. Через танцплощадку летела белая скатерть с огромным желтым пятном посередине. Вершины сосен гнулись. В глаза попадал мусор и сухая листва. Местами приходилось нагибаться, чтобы легче было идти, но она следовала за лаем, все более беспокойным. Впереди, в двух сотнях метров, показались ворота – но теперь их створки были полузакрыты.

Ласия ускорила шаг и видела, как пес выскочил на мост, а створки ворот медленно закрываются, хотя ни одной живой души возле них нет. Она побежала. Успела пролезть в щель, и ей больно придавило плечо. А когда уже стояла на мосту, ворота захлопнулись с тяжелым эхом, сорвав с ее плеч платок.

Собака продолжала лаять, и Ласия поспешила за ней по мосту, не замечая холода. На берегу ей стало намного теплее, а в ногах прибавилось сил, – на острове земля будто дрожала, а здесь была теплой и спокойной. Ей хотелось обернуться, но пес звал и звал ее вперед, а к свисту ветра за спиной добавились теперь и другие звуки: сначала еле различимый, потом все более объемный гул, словно рык подводного чудища. Вот она поднялась на холм за сосновым лесом, уже недалеко от поселка. Рокот не стихал, он стал почти невыносимым, словно кто-то двигал скалы. И когда, уже стоя на холме, она обернулась к озеру, острова не было. Среди воды плясала огромная воронка, словно все озеро пустилось в хоровод вокруг каменного утопленника.

Она долго стояла так. А потом вспомнила про рыжего пса. Но его нигде не было.

***

Она проспала много часов, зарывшись в одеяла с головой, чтобы ничего не видеть. А потом был день, тихий и ясный. Дышала она сегодня легко, и знала, что как бы ее это ни пугало, надо идти к озеру.

Пустое озеро неспешно, с достоинством, катило свои темные волны под легким ветром и готовилось к зимнему сну. Больше ничего.

Внизу у озера она увидела стройного человека, идущего ей навстречу. Рядом с ним бежала рыжая собачка, мокрая от воды. Вдруг та со звонким лаем помчалась к девушке. Ласия улыбнулась, а собака, виляя хвостом, стала тыкаться ей в колени.