Ераст проснулся за два часа до школы. На протяжении получаса бесконечные будильники уговаривали его встать. Наконец, прозвучал последний будильник с песенкой из детского мультика. Ераст специально поставил эту дурацкую песенку для контраста со встроенной мелодией будильника. Это значило — больше лежать нельзя. Ераст, как кукла, поднялся, сделал зарядку, сходил в душ, собрал рюкзак, переоделся в школьную форму. Зазвонил ещё один будильник. На этот раз звучала песня: «Happy Birthday to You». Ераст проклял себя из прошлого, который поставил эту песню, выключил будильник и, с раздражением захлопнув дверь своей комнаты, пошёл через просторный коридор на кухню.

Перед открытием двери кухни Ераст закрыл глаза и лишь тогда вошёл и включил свет, наизусть зная, где находился выключатель. Он открыл глаза: мама заваривала чай. Ераст почти чувствовал запах мяты. За столом папа усердно строчил что-то на ноутбуке, не отрываясь даже тогда, когда вошёл сын. Мама захлопнула крышку ноутбука, сказав с упрёком:

— Удели хоть немного времени семье.

Папа взглянул на сына, и улыбка озарила его лицо.

— А вот и именинник! — сказал он, не вставая.

— С Днём рождения! — сказала мама уже не тем сердитым тоном, с которым обращалась к мужу, а голосом, наполненным нежностью к сыну и безграничной любовью.

— Доброе утро, — сказал Ераст, улыбнувшись.

Папа убрал ноутбук со стола. Мама расставила кружки с чаем. Когда Ераст, достав из шкафа для посуды бокал, сел за стол между папой и местом, где должна была сидеть мама, он услышал позади себя чирканье спички. Мама с торжественным видом несла огромный вишнёвый торт, на котором величественно, словно король, приглашающий королеву на танец, только с огоньками вместо корон, стояло две цифры: один и семь.

— Загадывай желание, — сказала мама, поставив торт на стол.

«Хочу ступить на твёрдую землю» — загадал Ераст в мыслях и, не закрывая глаза, задул свечи.

Мама отрезала каждому по кусочку торта и наконец-то села за стол. Ераст протянул руку над тортом и взял со стола бутылку вишнёвой водки. Он налил себе в бокал красную жидкость, потом поднёс ложку с мягким кусочком торта ко рту и одновременно глотнул из бокала. Вкус вишни. Обжигало. Ераст любил вишню. Только сейчас это его не радовало.

Ераст — типичный школьник-бунтарь. По одному только взгляду на него всем было понятно: с ним лучше не связываться. Внешне Ераст был совсем уже взрослый, и у него давно перестали спрашивать паспорт. На шее у него висел кулон в виде закупоренной бутылки со свёрнутой маленькой бумажкой внутри. Такие, бывает, отправляют с посланием в открытое море.

— Жаль, что на мой День рождения вы не можете забрать меня из школы, — с глубокой грустью сказал Ераст.

Родители не отреагировали.

— Ну как тебе? — спросила мама, когда сын начал убирать посуду.

— Очень вкусно. Спасибо, мам.

Ераст снова сел и, взяв со стола небольшую пачку с отвратительной антирекламой на упаковке и зажигалку, закурил.

— Фу! Опять ты навонял! — сказала мама, глядя на папу, а потом обратилась к Ерасту: — Милый, открой пожалуйста окошко.

Ераст открыл форточку, и дверь кухни, которую он забыл закрыть, захлопнулась теперь от сквозняка. Глянцевый листик, висевший на стене, сдуло ветром, и он почти упал на пол. Но Ераст судорожно схватил листик в последний момент, словно от соприкосновения с полом он мог сгореть.

Листик был фотографией. На ней — мама и папа на фоне декоративного циферблата, на котором двумя стрелками было обозначено время: «Без пяти минут полночь», — а между ними — Ераст. На фотографии он был не на много младше, чем теперь, но сильно отличался от нынешнего своим наивным взглядом и беззаботной улыбкой. Даже одежда была другая: теперь вечно тёмный Ераст на фотографии был облачён в рождественские цвета.

«Вечно вы падаете» — подумал парень и злобно выругался вслух. Не меняя скотча, он приклеил фотографию обратно к стене. Ераст выключил свет и больше не слышал родителей на кухне в то время, как он почистил зубы и вышел из дома.

Ераст был актёром, играющим в фильме под названием «Жизнь». Ему приходилось лгать каждый день — учителям, одноклассникам, самому себе... Он был один и, как ему казалось, ему никто не был нужен. У него не было друзей, зато было полно неприятелей. Даже учителя его недолюбливали, несмотря на то, что учился он приемлемо. Это был плохой фильм: в нём было начало и много раз повторяющиеся, мало чем отличающиеся от предыдущих, сцены середины. Но кульминация никогда не наступала. Жизнь Ераста застыла, и он был не в силах что-то изменить. Он словно стоял на острие, и оно больно впивалось в его ступни. Вокруг — непроглядный мрак, и нельзя было увидеть, что было в нём: пустота, твёрдая земля или нечто похуже, чем остриё.

В этот день он дошёл до школы за две минуты (вместо обычных десяти).

 

Урок литературы. Ничего интересного. Нет, Ераст любил литературу. Но только не урок литературы. Учительница рассказывала новую тему со своими обычными интонациями, которые, зачастую, значили: «Дети, как вы не понимаете всего величия литературы?» — или: «Я вот понимаю, почему вы не можете?». А Ерасту хотелось крикнуть: «Я тоже понимаю!», — но ему часто приходилось сдерживать себя, и он сдержался и сейчас. Чтобы не слышать речей этой всегда одинаковой женщины, он смотрел в окно. Начинающие краснеть листья светились под золотыми лучами утреннего солнца. Бородатый мужчина гулял с большой собакой. «Красивая» — подумал Ераст.

Учительница спросила что-то у отличницы, и та от зубов протараторила какое-то определение из учебника.

— Ераст, — услышал он голос учительницы и с сожалением отвёл взгляд от окна.

Она смотрела на него взглядом, который говорил: «Ты не настолько много знаешь, чтобы позволять себе меня не слушать». Вслух же она произнесла:

— Повтори, что сказала Пин.

— Что именно? — уточнил тот, всем своим видом показывая, что ему плевать на это определение, на весь этот урок и вообще на школу.

— Встань, — сказала учительница.

Он нехотя, но встал.

— Слушать надо. Я спросила: что такое трагедия?

Ераст посмотрел в глаза учительнице, словно уточняя: точно ли она хочет это услышать? Он опустил глаза и не сразу ответил. Потом снова посмотрел в глаза учительнице и произнёс:

— Трагедия — это воплощение на сцене человеческих кошмаров в надежде, что этого не повториться в жизни.

Учительница не удивилась такому ответу своего проблемного ученика и лишь недовольно сказала:

— Опять ты со своей фантазией. А теперь давай, как в учебнике.

Ераст не ответил. Учительница почему-то подозрительно на него посмотрела, подошла к нему и, посмотрев уже злобно, приказала:

— Живо к директору!

В классе послышались приглушённые хихиканья.

Надо признать, Ераст был плохим актёром. Хотя, любому актёру надоест играть одно и то же... Однако, водка прямо перед школой был ошибкой. «Но как же она догадалась?» — думал Ераст и про себя обсыпал учительницу ругательствами.

Учительница провела его в кабинет директора. Догадливая секретарь вызвала по телефону психолога, который пришёл в кабинет уже через минуту. Здесь же был и завуч. Коротко что-то сказав директору, учительница ушла. Ераст сделал максимально бесстрастное лицо и перебирал в голове заготовленные ответы на всё, что эти люди могли спросить.

— Опять ты, — недовольно проговорила директор. — И что мы будем с тобой делать?

— Что именно вам не нравится? — спросил Ераст.

— Оставь свою дерзость дома, — грозно сказал завуч.

— Часто повторяющиеся выпивка и курение, — просто сказал всегда прямолинейный психолог. Хоть кто-то был прямолинейным! — Дело серьёзное.

— Вызываем родителей в школу, — сказала директор и достала личное дело парня в поисках номера мамы.

Ераст скрестил в кармане указательный и средний палец, как всегда делал, когда собирался лгать. Он приглушённо слышал слова автоответчика в телефоне директора: «Вне зоны доступа».

— Говори номер отца, — сказала директор, на что Ераст ответил:

— Папа на работе, у него там только рабочий номер, которого я не знаю.

— А где твоя мама?

— В командировке.

— Снова?

— Программисты часто ездят в командировки.

— Когда папа приходит с работы?

— Поздно.

— Я спрашиваю: когда?

— В десять часов.

— Раз так поздно приходит, значит, поздно уходит. Жду его завтра в своём кабинете перед уроками.

У Ераста всё сжалось в груди. «Что говорить? Главное — сохранять бесстрастное лицо. Только сохранять...» — повторял он про себя и параллельно с этим лихорадочно обдумывал все возможные варианты. Тщетно. Если завтра папа не придёт, они сами придут к нему домой. В лучшем случае они поставят Ераста на учёт, и тогда всё равно рано или поздно вскроется правда. А в худшем случае... Только бы они не поняли, что он жил один! Нет, только не органы опеки! Что сказать? Или ничего не говорить? Тогда что сказать завтра, когда они застанут его дома одного? Может, бежать? Куда бежать? Бомжевать на улицу... Нет, эти черти везде его найдут! За границу? Не пропустят... Почему ему нет восемнадцати?!

Когда Ерасту уже казалось, что он готов хоть прямо сейчас выпрыгнуть из окна, сквозь стену на него взглянули два больших голубых глаза с раскосыми зрачками, как у котов. Потом огромная голова змеи ринулась прямо на него. Двойной язык, сам как змея, промелькнул перед его глазами. Ераст упал от испуга, судорожно подполз к стене. Змея пока не нападала, а только смотрела на свою жертву. Он рассмотрел её длинное тело с лазурной чешуёй, конец которого уходил куда-то за стену. Все мысли высыпались из головы Ераста, словно ручки из пенала. Он забыл всё: даже то, где он находился и кто он вообще был такой. Остался только животный страх перед могущественным хищником, который, кстати, был красивым. «Если я выживу, я напишу об этом рассказ» — подумал Ераст в промежутке между приступами паники. Главное — выжить.

Кто-то коснулся плеча Ераста. Тот испуганно обернулся.

— Папа?.. — вымолвил он в изумлении.

К Ерасту возвращалась ясность сознания, но огромная змея и папа в кабинете директора никак не соответствовали здравому смыслу.

Змея сделала бросок, после которого в живых мог остаться только один. Ераст уже знал наверняка: вот он, конец. Но мужчина, который был точной копией его отца, загородил Ераста невидимым барьером, о который ударилась змея и злобно зашипела.

— Я долго не выдержу, — сказал мужчина, — ты должен убить её.

— Я?! — воскликнул Ераст.

— Посмотри на свои руки.

Ераст взглянул вниз: в руке он крепко сжимал золотую рукоятку кинжала с тонким стальным лезвием, в котором он видел отражение собственных глаз.

— Я не могу! — крикнул Ераст, не веря, что ему действительно велят убить эту махину.

Но вместо ответа мужчина вскрикнул и рядом с Ерастом ударился о стену, а змея, не чувствуя больше преграды, снова сделала бросок, который на этот раз точно должен был решить исход поединка. Ераст не помнил, как это случилось, но он видел два голубых глаза совсем близко от себя и шею змеи, из которой полился свет, а потом сама змея растворилась в воздухе, как и не было. Но Ераст знал, что она была: у него всё ещё в руках был кинжал, и мужчина всё ещё лежал рядом.

— Вы как? — спросил Ераст, обеспокоено склоняясь над ним.

Волнение за мужчину помогло Ерасту успокоиться от пережитого ужаса.

— Нормально, — сказал тот, вставая.

Похоже, с ним и правда всё было хорошо.

Мимо Ераста прошли психолог и завуч, которые несли его собственное тело.

— Что за чертовщина?! — воскликнул Ераст.

— Не волнуйся, ты не умер, — с улыбкой ответил мужчина. — просто потерял сознание.

— Но я в сознании!

— Лишь наполовину.

Мужчина сделал паузу, должно быть, наслаждаясь ничего не понимающим лицом парня, а потом сказал:

— Ты находишься в одном из параллельных миров.

Ераст и рад был что-то сказать, но язык не слушался. Мужчина начал объяснять:

— Этот мир — мир твоей фантазии. Здесь тебя не видят остальные люди. Зато здесь оживают твои фантазии: мечты, и, конечно же, кошмары. Я помню, как ты визжал, когда мы встретили в лесу змею, — сказал мужчина и вдруг рассмеялся. — А ведь это был всего лишь уж! Да уж, не удивительно, что тебе явилась змея.

— Папа... — проговорил Ераст, который не всё понимал, но видел перед собой папу, который смеялся, совсем как в прежние времена.

— Да, сын, это мир, где ты можешь ко мне прикоснуться, — сказал мужчина и протянул Ерасту руку.

Тот неуверенно дотронулся до большой тёплой руки, так хорошо ему знакомой, потом уже смелее обхватил её двумя руками. «Настоящий...»

— Значит... — проговорил Ераст, всё никак не собираясь с мыслями.

— Ери! — услышал он восклицание до боли знакомого женского голоса и обернулся: перед ним стояла мама.

Ераст с лицом, сияющим радостью, какая бывает только у людей, потерявших всё и вдруг это всё вернувших, кинулся в объятия матери.

 

Ераст быстро привык к своей радости. Вскоре после неожиданной встречи с родителями они втроём шли по школьному коридору, и Ераст рассказывал им всё, что приходило в голову — от мыслей момента, до рассказов о всех событиях того времени, что он жил один. Его жизнь, которая ещё недавно казалась ему такой однообразной, теперь показалась насыщенной и наполненной столькими событиями, что Ераст почувствовал себя неспособным рассказать и половины из них. По-детски счастливые глаза, прямо как на семейной фотографии, горели жаждой рассказать побольше, а потому его говор не прекращался ни на минуту.

— А вот эта девочка, Пин, зубрила из всех известный мне зубрил, — говорил Ераст, показывая на проходящую мимо девочку (была перемена, и коридор кишил школьниками). — Притом, она даже не понимает, что говорит. Вот спросите у неё: что такое кульминация? Она вам ответит. Но попросите вы её сказать, какая кульминация, ну хотя бы в первой книге «Гарри Поттера», она растеряется.

— Нехорошо плохо говорить о людях, — вмешалась мама в рассказ сына.

— Неважно, — сказал он и, тут же забыв о Пин, начал рассказывать совсем о другом: — А бывает, проснусь утром, и кажется мне, что что-то ползёт по моим ногам, животу, подбирается к шее и хватает за глотку!

Ераст вздрогнул от воспоминания об этом кошмаре.

— Ери! — вскрикнула мама.

Ераст замер: по его ноге что-то ползло. Он боялся посмотреть вниз, а тем временем это «что-то» уже коснулось клешнёй его колена.

— Только ты можешь победить свой страх. Борись! — поддерживал его отец.

Ераст сглотнул, с ужасом посмотрел вниз: на него смотрели красные глаза омерзительного существа с огромными клешнями. Оно ползло по нему, всё выше и выше... «Я не боюсь тебя!» — крикнул Ераст в мыслях и кинжалом рассёк монстру шею. Его лицо — если это можно назвать лицом — скривилось от боли, и Ерасту даже стало жаль его. Из раны монстра полился свет, словно вытекающая жизнь, и он растворился в воздухе.

— Так как, вы говорите, вернуться в прежний мир? — нервно спросил Ераст.

— А ты уже хочешь от нас уйти?

— Нет! Я просто спрашиваю, — возмутился Ераст такому предположению и потерял всякий интерес к своему вопросу.

Но мама ответила:

— Тебе нужно лишь повернуть рукоятку кинжала, и ты проснёшься там, где сейчас лежит вторая половина твоего тела. Чтобы снова вернуться в параллельный мир, нужно повернуть рукоятку в обратном направлении.

Пролетев всю школу, чей-то пронзительный визг настиг Ераста. Но, казалось, никто больше его не слышал. Как никто не мог слышать что-то настолько громкое? Словно услышав его мысли, папа пояснил:

— Должно быть, ещё кто-то попал в этот мир.

Ераста остолбенел, но вместе с шоком пришло и осознание: тому, кто кричал, нужна помощь. А потому Ераст помчался в сторону, откуда исходил визг. «Но как мне найти его?» — думал он, но сразу понял ответ, пробегая мимо раскрытой двери одного из классов: по полу этого кабинета ползали маленькие противные тараканы. Их было настолько много, что они ползли друг по другу. Ераст влетел в класс и кинжалом начал раскидывать тараканов во все стороны, отчего те светились и испарялись. «Быстро не управиться» — подумал Ераст. Казалось, что сколько бы он не убивал тараканов, их становилось всё больше и больше.

Мимо Ераста прошли девочки, еле сдерживая зловещий смех, и в глазах их мелькали недобрые искорки. Он заметил, что на одной из парт лежала ещё одна девочка. Ераст, пробираясь сквозь тараканов, подошёл к ней и понял, что она была без сознания. Тогда он всё понял и начал искать вторую половину её тела. За этой же партой он нашёл её: она вжалась в батарею и, закрыв уши, спрятала лицо в коленях. По ней ползли тараканы, а рядом сидела другая девочка, которая не пыталась что-то сделать, хоть явно видела и её, и Ераста, и тараканов.

— Прочь! Прочь! — кричал Ераст, голыми руками смахивая с девочки тараканов.

Когда он более или менее очистил от тараканов и пространство вокруг неё, вторая девочка загородила их барьером.

— Это не надолго поможет, — сказала она.

— Я знаю, — раздражительно кинул ей Ераст — она ему почему-то не нравилась — и отнял руки первой девочки от ушей.

Та испуганно посмотрела на него одним глазом (второй был спрятан за чёлкой). Ераст и сам только с полчаса как попал в этот мир, но, встретив кого-то ещё более напуганного, чем был он, почувствовал себя профессионалом по параллельным мирам и решил во что бы то ни стало защитить эту девочку.

Тем не менее обратился он к ней грубо:

— Слушай сюда, или ты сейчас же возьмёшь себя в руки, или я сам заставлю тебя это сделать. Вот, смотри, — он поднял её руку, в которой та сжимала кинжал — такой же, как у Ераста. — Этим ты можешь убить тараканов. Только ты можешь это сделать. Так что вставай и действуй!

Девочка не отреагировала. Тогда Ераст бесцеремонно поднял её на руки и поставил на ноги посередине класса. Тараканы поползли по ним обоим. Девочка завизжала также испуганно и громко, как и в прошлый раз. Ераст стал перед ней, смахнул с её лица чёлку и, ударившись лбом о её лоб, крикнул прямо ей в лицо:

— Сражайся!

Ераст ничего такого не сказал, но его действия произвели на девочку такое впечатление, что она начала с криком размахивать кинжалом во все стороны и иногда даже попадала по тараканам. Пусть Ераст этого и добивался, он был удивлён, что она была на такое способна. «Но такими темпами далеко не уйдёшь» — подумал Ераст и сам начал отбиваться от тараканов кинжалом.

Как он заметил, после его ударов тараканы всё равно воскрешались, но его решимость придала девочке смелости, и уже скоро кабинет был чист, и внезапно они оказались в гробовой тишине. Они и не заметили, как весь класс уже был в сборе, и учитель начал урок.

— Что с Аппией? — спросил он.

— Мы не знаем, — ответила одна из тех девочек, что зловеще смеялись. В классе послышались приглушённые смешки.

Девочка, спасённая Ерастом, опустила голову.

— Пошли! — повелительно сказал Ераст и, схватив её за руку, потянул прочь из класса.

Он увидел в коридоре родителей и жестом показал им не подходить, а сам отвёл девочку в туалет (Ераст не решился войти в женский, поэтому они вошли в мужской. К счастью, девочка этого не заметила — она всё время смотрела в пол). Вместе с ними в туалет проскользнула и вторая девочка. И всё-таки, не нравилась она Ерасту. Такая вся какая-то странная она была. И вид её был странный: белое платье и белая шляпка были измазаны кляксами краски. На лице тоже была краска. Такими, бывает, изображают художников в детских мультиках.

Только теперь, в туалете, Ераст рассмотрел спасённую им девочку. До этого он смотрел только на её вишнёвые глаза и чёлку, чёрную, как печенье Орео. Это была миниатюрная девочка с короткими волосами, в сером худи «оверсайз». Она не была чтобы слишком уж красивой, но Ерасту она показалась, словно сошедшей с картинки. Особенно впечатлили его её глаза и живой огонёк, горевший в них. «И зачем она прячет глаза под чёлкой?» — с непониманием подумал Ераст.

— Аппия! — позвал он не поднимающую глаз девочку. — Тебя же Аппия зовут?

Он прикоснулся к её руке, и девочка испуганно отстранилась от него. Вдруг рядом с Ерастом появился второй Ераст. Ераст приблизился вплотную к испуганно вжавшейся в раковину девочке и протянул свои мерзкие пальцы к её туловищу. Сам Ераст считал себя менее омерзительным, чем эта его подделка, хоть внешне она не отличалась от него. Настоящий Ераст ударил второго в лицо, и тот ударился спиной о стену. Ераст выиграл немного времени.

— Прости, что стал ещё одним твоим кошмаром, — проговорил он, с доброй улыбкой посмотрев на Аппию. — Если хочешь, чтобы я исчез, поверни рукоятку кинжала.

Девочка недоверчиво взглянула на кинжал, но послушалась совета и повернула золотую рукоятку. Обе девочки исчезли, а с ними — и второй Ераст.

 

Настоящий же Ераст и не думал возвращаться в свой мир. Вместо этого он с родителями пошёл в парк развлечений, продолжая болтать без умолку, как трещотка. Раньше он думал, что только девчонки могут так долго разговаривать обо всём важном и неважном. К счастью, в этом мире никто не видел его со столь нелепым, как ему казалось, выражением лица.

Понедельник, а в парке всё равно было полно людей. Только что очереди были не такие большие. Ераст пожалел, что они не могут купить мороженого в этом мире.

— Не правда, — мама лукаво улыбнулась и подойдя к мороженщику, сказала: — Два ванильных и один с Орео, пожалуйста.

Мороженщик вдруг раздвоился: один продолжал обслуживать других покупателей, а второй подготовил три вафельных рожка и наложил по шарику в каждый: два белых и один чёрный. Мама достала из своей красивой синей сумки кошелёк и расплатилась. Восхищённый Ераст взял своё любимое мороженое с Орео и лизнул — оно было таким же, каким он его и помнил с детства.

— Но как ты это сделала? — спросил он маму.

— Чудесная сила фантазии, — отвечала та с улыбкой.

Этот мир был раем для Ераста. Он так был рад возможности просто быть рядом с родителями, что даже не сразу стал задавать вопросы об этом мире. А когда стал, то узнал, что сюда попадают те, кто больше не может находиться в нашем и мире. Их отчаяние возрастает настолько, что становится способным преодолеть грань между нашим миром и миром фантазий.

Они погуляли пару часов, а потом Ераст сказал, что хотел бы вернуться в школу. Родители многозначительно улыбнулись — они поняли, что он хотел встретиться с Аппией.

Ераст повернул рукоятку кинжала и проснулся в зелёной палате школьного медпункта. Он встал и почувствовал, как затекли его мышцы, — они словно наполнились водой и затрудняли ему движения.

— Ну наконец-то! — сказала пожилая медсестра. — Что-то сегодня все вздумали терять сознание.

Ераст, поблагодарив медсестру и попрощавшись с ней, покинул медпункт и школу и спрятался за одним из домов, откуда хорошо было видно крыльцо школы. До конца урока оставалось пятнадцать минут. Он отдалённо слышал звонок, оповещающий об окончании уроков. Счастливые дети чуть ли не выпадали из школы. Наконец, он увидел её: неприметную для всех, кроме него, девочку с волосами цвета печенья Орео.

Ераст вдруг заволновался, что он будет делать, если Аппия пойдёт домой с подругами. Но она шла одна. Ераст пошёл по другую сторону дома, вдоль которого шла Аппия, а когда она завернула во двор, немного подбежал и позвал сзади:

— Аппия!

Девочка вздрогнула и обернулась.

— Прости, я не хотел тебя напугать, — виновато сказал Ераст, остановившись в нескольких метрах от неё. — Я просто хотел узнать, как ты.

— Нормально, — ответила она, совсем не заинтересовано в продолжении разговора.

— Тогда хорошо... — неуверенно произнёс он, вдруг растерявшись.

«Да что это со мной?» Ераст столько времени ждал Аппию у школы, и не придумал, что он будет говорить, если она скажет что-то не по его сценарию. Он уже развернулся было уходить, но Аппия внезапно остановила его, спросив:

— Ты свободен?

Парень обрадованно обернулся и ответил, что да.

— Не хочу идти домой... — проговорила она, опустив глаза.

Ераст не стал вдаваться в подробности. Если честно, ему было не сильно-то интересно. Его впервые заинтересовал кто-то из его школы, и он был рад, что этот «кто-то» был готов провести с ним время. Ераст тут же принял свой обычный уверенный в себе вид и сказал в шутливом тоне:

— Вас понял. Только денег у меня нет. Придётся довольствоваться прогулкой по улице.

Возможно, ему показалось, но Аппия слегка улыбнулась.

Они шли по парку. Их разделял метр. Они молчали.

— Аппи, — сказал вдруг Ераст.

— Что это ты выдумал? — нахмурилась та.

— Аппия — слишком долго, — сказал он, усмехнувшись.

Но на этом разговор потух.

— У тебя есть хобби? — прервал Ераст неловкое молчание ещё более, как ему показалось, неловким вопросом.

— Раньше я любила рисовать.

— А теперь?

— У меня плохо получалось, и я забросила.

— Обидно... — с искренней жалостью произнёс Ераст. — А я вот рассказы пишу. Никуда не публикую, так для себя...

— Зачем тогда ты пишешь? — невозмутимо спросила Аппия.

— Зачем? Да, не знаю даже. Наверное, потому что только на бумаге я могу говорить правду.

— А ты много говоришь неправды?

Аппия спрашивала быстро и прямо смотрела ему в глаза. Ераста это сбивало с толку. Он начал смотреть себе под ноги, чтобы не видеть её глаз, которые, казалось, хотели прочитать его душу.

— Мне часто приходится лгать, — ответил Ераст.

— Хотелось бы почитать твои рассказы, — вдруг сказала Аппия.

— Там нет ничего интересного, — быстро проговорил он, боясь, как бы она и вправду не попросила дать их почитать.

К счастью, Аппия повела разговор в другое русло:

— Кем же ты станешь? Ты пишешь рассказы, но не собираешься их публиковать. Что тогда ты собираешься делать в будущем?

Ераст почувствовал, что покраснел, и такое проявление своей, как он считал, слабости разозлило его, но вместе с тем и заинтересовало. Давно он не чувствовал подобных эмоций.

— Я хочу стать учителем, — неожиданно робко произнёс Ераст.

Аппия отшатнулась от него и с ужасом, удивившим его, спросила:

— Зачем?

Несмотря на реакцию собеседницы, Ерасту хотелось продолжить этот разговор. Причём сейчас он хотел говорить только правду. Слишком много он лгал...

— Я хочу стать тем учителем, который не будет говорить ребёнку: «Прекрати фантазировать» или «Рассказывай по учебнику». Я хочу стать таким учителем, к которому дети смогут обратиться в трудные минуты и попросить о помощи тогда, когда никто не может помочь. Я стану таким учителем, которому детям не придётся лгать.

Аппия ничего не ответила, но Ераст чувствовал, что она слушала его с вниманием. Внезапно девочка споткнулась о какой-то камень и чуть было не упала, но Ераст успел подхватить её.

— Осторожней, — сказал он и вдруг заметил на руке Аппии красное пятно с волдырями и ужаснулся. — Что это?

Девочка вырвала свою руку и ещё больше натянула на неё рукав. Вдруг Ерасту вспомнились зловещие смешки девочек в классе Аппии. Он нахмурился, но промолчал. Сказал только:

— Нужно обработать. У меня дома есть аптечка. Если ты не против... Прости, я забыл... — Ераст вдруг смутился, покраснел, внезапно услышал собственное сердцебиение, смутился ещё больше и отвёл взгляд.

Аппия засмеялась. Ераст с удивлением посмотрел на неё. Он и не мог представить, чтобы Аппия могла так весело смеяться. Её вишнёвые глаза стали похожими на красное закатное солнце — такое, какое бывает перед дождём.

— Я что-то не так сказал? — смущённо спросил Ераст.

— Я просто обрадовалась, что кто-то ещё может смущаться из-за меня, — сказала Аппия сквозь улыбку, но Ераст понял, что радость, которую она теперь испытывала, возникла на фоне контраста с ежедневно переживаемым одиночеством.

«Мы больше похожи, чем я думал».

 

Аппия согласилась-таки зайти к Ерасту в дом.

— На кухню не заходить, — с порога предупредил он и отвёл девочку в свою комнату, которую, к счастью, он прибрал ещё вчера, а сам пошёл на кухню за аптечкой.

Когда Ераст вернулся, Аппия сидела на его кровати и читала. Читала записи в его тетради! Ераст остолбенел, а Аппия, казалось, не обращала на это внимания.

— Ты думаешь, жизнь — это игра? — спросила она, не отрываясь от тетради.

Ераст понял, что за рассказ она читала, и ему стало непомерно стыдно за него. Но Аппия подняла на него свои глаза. В них не было насмешки, и взгляд был серьёзным. Под влиянием этого взгляда Ераст тоже стал серьёзным и ответил вопросом на вопрос:

— А что же ещё?

Аппия не ответила, но продолжила читать рассказ, пока Ераст обрабатывал её ожог. Он давно закончил, а она всё ещё читала. Ерасту показалось на один миг, что на лице её промелькнула тень улыбки. Он был в этом не уверен, но в один миг весь стыд за свой рассказ как рукой сняло. «Я буду писать рассказы каждый день и каждый день буду вызывать твою улыбку» — думал он и с воодушевлением представлял, какие интересные у него начнутся дни. Аппия дочитала, закрыла тетрадь и посмотрела на Ераста. Но она ничего не сказала о рассказе, а неожиданно спросила:

— Там что-то написано?

— Где? — не понял он.

Аппия указала на его кулон-бутылку. Ераст улыбнулся и, откупорив пробку миниатюрной бутылки, достал маленькую бумажку и развернул её. Аппия с интересом взглянула на надпись: «Always by your side».

— Что это значит? — спросила она.

— Это мама подарила мне, — сказал Ераст с нежностью в голосе, которой тут же застыдился.

— А где она сейчас?

Ераст лукаво улыбнулся и, достав из рюкзака кинжал с золотой рукояткой, сказал:

— Здесь.

Аппия вдруг нахмурилась, словно только сейчас вспомнив события сегодняшнего утра.

— Этот параллельный мир... В него можно вернуться?

— Да, нужно всего лишь повернуть рукоятку.

Аппия достала из рюкзака свой кинжал и посмотрела на него с серьёзным видом.

— Хочешь попробовать? — спросил Ераст.

Девочка кивнула.

— Тогда давай на счёт три. Раз, два...

На третий счёт они повернули рукоятки кинжалов, а в следующую секунду на них полетели летучие мыши с одной стороны, а с другой — клоун из фильма ужасов засмеялся зловещим смехом. Летучие мыши — кошмар Ераста, клоун — Аппии. Но теперь, когда Ераст был не один, ему не было страшно. Он с лёгкостью расправился со всеми своими врагами. Должно быть, Аппия чувствовала тоже самое: она ринулась на клоуна и, не дрогнув, перерезала ему глотку. Клоун испарился.

— Вот это да! — воскликнула девочка-художница, также появившаяся в комнате.

Аппия на этот раз посмотрела на неё уже не испуганно, а с любопытством рассматривала свою ожившую фантазию.

— Пей... Ты и правда живая? — спросила Аппия.

Та, улыбаясь, подошла к Аппии и протянула ладонь. Аппия прикоснулась ладонью к её ладони и произнесла:

— Потрясающе... Пей была моим воображаемым другом, — пояснила она.

— А теперь буду настоящим, — сказала Пей, улыбаясь.

— Ери-и-и! — донёсся крик ужаса где-то за пределами комнаты.

— Кажется, мама добралась до кухни, — сказал Ераст с испугом, который, однако, был ему в радость.

Он вбежал на кухню и увидел отчаянное лицо матери и озадаченное — отца. Только теперь, казалось, Ераст в полной мере оценил ужасное состояние стола: несколько пепельниц с десятками не выкинутых сигарет, пепел прямо на голом столе, несколько пустых бутылок из-под водки и пива, несколько полных, одна открытая бутылка вишнёвой водки — его подарок самому себе на День рождения.

— Что... это... такое?.. — спрашивала мама с ударением на каждом слове и, впав в ярость, заорала: — Вырастила, называется, сына! Алкоголика! За моей спиной, ты!.. Что ты молчишь?!

Ераст виновато опустил глаза, а в душе наслаждался моментом — впервые его так отчитывала собственная мать! Внезапно в дверях появились Аппия и Пей. Мама моментально изменилась.

— О, ты привёл гостей! — с радостью в голосе воскликнула она, прикрывая собой стол.

Но Ераст знал, что Аппия всё видела.

— Ери, проводи дам до дома.

— Да, мама, — покорно сказал он и вывел девочек из кухни.

— Пора вернуться в наш мир? — шёпотом на ухо спросила его Аппия.

Он кивнул. Они повернули рукоятки кинжалов, и Пей с родителями Ераста исчезли.

 

Они шли по уже потемневшей улице и говорили о самых разных вещах. Странно, они были знакомы всего пару часов, но уже разговаривали без стеснений, как давние друзья. Ераст проводил Аппию до самого её дома — старой пятиэтажки — и только теперь вспомнил, что Аппия пошла с ним гулять, потому что не хотела домой.

— Ты точно пойдёшь туда? — спросил он.

— Да, — ответила она с уверенной улыбкой — Аппия всё чаще улыбалась, — убедившей его лучше слов.

— Мне вот интересно, — решил спросить он давно интересовавший его вопрос, — чем я так напугал тебя в нашу первую встречу?

— Зубная паста водки не скроет, — ответила она, в который раз за день заставив Ераста почувствовать стыд. А сама при этом улыбалась!

Аппия задумалась, а потом сказала:

— Я хочу победить все свои страхи.

— Давай сделаем это вместе, — сказал Ераст первое, что ему захотелось сказать. Какое это блаженное чувство — говорить то, что хочешь! — Мы можем встречаться каждый день и убивать всё больше и больше кошмаров, и когда-нибудь мы убьём их всех.

Ераст больше не смущался, говоря подобные вещи. Аппия посмотрела ему в глаза, улыбнулась улыбкой, которую он не смог понять, и кивнула.

— Спасибо тебе, — сказала она. — И спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал он, и они разошлись в разные стороны.

Ночь была тёплой, и Ераст с наслаждением шёл по улице. Машины куда-то торопились, а ему совсем не хотелось спешить. Если прищурить глаза, огни города сливались друг с другом. «Словно лес со светлячками, — представлялось Ерасту. — Хотя, слишком шумно для леса. Нет, пусть это будут феи. Точно, феи. Существа, чьи маленькие сердца добрее, чем у многих людей. Идея для ещё одного рассказа». «Завтра нужно что-то придумать с папой» — вдруг вспомнил он, что его отца вызвали в школу. — К чёрту, сейчас меня это не волнует» — подумал Ераст и продолжил наслаждаться вечером. Как жаль, что в городе не видно звёзд! А он так любил звёзды!

Вдруг Ераст почувствовал, как что-то ударило его, словно током. Это исходило из кармана, где был кинжал. Внутри у Ераста похолодело. Внезапно вспомнилась последняя улыбка Аппии. Нет, это ничего не значило. Завтра он снова увидит её, и начнётся новая жизнь. Но почему его ноги сами бежали к её дому? Он не понимал, что его так волновало, но так ужасно он себя не чувствовал никогда. Ему казалось, что он словно был бомбой, которая взорвётся, если он прекратит бежать. И он бежал... и бежал... и бежал...

Наконец, Ераст добежал до дома и взлетел по лестнице на пятый этаж. Он позвонил в звонок семь раз подряд, и только когда дверь открылась, подумал о том, что Аппия была дома не одна. Дверь ему открыла растрёпанная женщина с мутными глазами. Она с трудом держалась одной рукой за дверь, а в другой держала бутылку водки.

— Чего-о тебе? — протянула она пьяным голосом.

Отступать было поздно, и Ераст сказал:

— Я друг Аппии. Можно мне её увидеть?

— Мымра-а-а! — крикнула женщина в квартиру и швырнула бутылку в закрытую дверь, с которой слезала краска. Бутылка разбилась, и крупные осколки упали на пол, где разбились повторно. — К тебе тут кавале-ер пожаловал!

— Извините, зайду позже, — проговорил Ераст и захлопнул дверь.

Он сел на пол прямо в подъезде возле двери в квартиру Аппии и, достав из кармана кинжал, повернул золотую рукоятку. Теперь Ераст мог спокойно войти в квартиру и остаться незамеченным. А потом и в комнату...

Он зашёл в комнату и ужаснулся увиденному: Аппия сидела на кровати, окружённая кошмарами. Большинство из них были людьми. В комнате звучали голоса некоторых из них. «Ты никогда ничего не добьёшься!» «Из тебя ничего не выйдет, если не будешь учиться». «Зачем я тебя родила?» «У тебя никогда не будет друзей!» «Ты не знаешь своего места? Мы тебе его покажем!» У одного из её кошмаров была зажигалка в руке, и огонь от неё поджог кровать Аппии. Языки пламени обжигали её ноги.

— Аппи!!! — закричал Ераст, подбегая к кровати.

Он попытался разрубить кошмары Аппии, но они были слишком сильны...

— Аппи, не слушай их! Плевать, если весь мир отвернётся от тебя! Я всегда буду с тобой! Слышишь? Аппи, бояться — это нормально. Тебе не нужно побеждать свои страхи. Тебе нужно всего лишь повернуть рукоятку. И тогда... Тогда тебе больше не понадобятся воображаемые друзья, ведь я — твой настоящий друг!

Аппия покосилась на Ераста и, казалось, не слышала его. В её глазах отражался огонь. На кровати лежала вторая половина её тела. Сзади Аппию обнимала Пей.

— Ераст! — воскликнула Аппия. — Я нашла выход!

— О чём ты?

— Теперь я навсегда освобожусь от этого, — сказала она и вонзила кинжал себе в грудь — прямо в сердце.

Аппия упала на вторую половину своего тела и слилась с ним воедино. Тёмное пятно растеклось по её серому худи. Можно было подумать, что это была просто вода. Ераст до последнего на это надеялся. Испарились все кошмары девочки, испарилась и Пей. Сама Аппия, казалось, просто спала.

Ераст сделал неуверенный шаг, а потом метнулся к кровати Аппии и схватил её за руку — она была ледяная. Глаза Аппии были открыты. Они были всё такими же вишнёвыми, но теперь Ераст не мог сравнить их с солнцем. Это было стекло, бездушное и пустое. Ераст почувствовал недостаток кислорода и часто задышал. Он хотел проверить пульс Аппии, девочки, словно надеясь, что на этот раз они не окажутся холодными. На этот раз уж точно! Но тщетно. Аппия превратилась в мороженое.

Ераст задыхался. Казалось, его сердце сейчас взорвётся. Он не мог даже вздохнуть...

— Отче наш, — услышал Ераст голос матери позади себя, — Иже еси на небесах! Да святится имя Твое...

— Прекрати-и-и!!! — заорал Ераст.

Мать с недоумением посмотрела на него, а потом подошла и попыталась утешительно его обнять, но Ераст оттолкнул её.

— Прочь, проклятая фальшивка!

— Ты как с матерью разговариваешь?! — загородил мать отец.

— Вы не настоящие! Вы всего лишь моя фантазия! Не подходите ко мне! Аппия — вот, кто настоящая! Вы погубили её!

— Ты несправедливо обвиняешь нас, — запротестовала мать.

Слёзы выступили у неё на глазах. Совсем, как настоящие! Она преодолела мужа и снова попыталась обнять Ераста, а тот в ответ рассёк её грудь. Крови не было. Из раны полился свет, и вскоре мать испарилась. Отец попытался выбить кинжал из рук Ераста, но тот отсёк ему руку, а потом перерезал глотку. Из ран отца полился свет, и он тоже испарился. «И правда, не настоящие» — только теперь осознал Ераст.

Он снова подошёл к Аппии, протянул руку к её руке, но тьма вдруг поглотила её тело, потом кровать, а потом и всё пространство. Вокруг — непроглядная тьма. И остриё в руках и под ногами. Некуда идти... Ерасту стало страшно, как ещё никогда не было. Ему казалось, он умрёт на месте. Но он повернул рукоятку кинжала и проснулся в подъезде дома Аппии.

Ераст не помнил, как вернулся домой. На всём пути в голове бесконечно повторялся вопрос: «Почему?» Что почему? Он не знал. Но почему?!

А дома он словно проснулся. Ераста встретили та же пустая прихожая, та же его комната, та же пустующая, покрывшаяся пылью, комната родителей, и та же кухня. Ераста захлестнуло отвращение, когда он увидел бутылки, стоящие на столе. «Что они здесь делают?» — промелькнуло у него в голове. Мысли Ераста путались. Постепенно отвращение смешивалось с гневом. Ераст подошёл к столу и смахнул с него бутылку вишнёвой водки, которая с дребезгом разбилась о пол. «Не защитил, — подумал он и смахнул вторую одну бутылку». «Не смог». «Не смог...»

— Не смог! — крикнул он уже вслух и разом смахнул все оставшиеся бутылки со стола на пол.

Это был град из стекла.

Ераст вдруг почувствовал дикую слабость в ногах, а потом — тяжесть в голове. Всё расплывалось. Ераст опёрся о стену и на ощупь дошёл до дверного разъёма. Но, хоть у него и затуманилось сознание, он помнил, что это была комната родителей, а потому шёл дальше. Второй дверной разъём, пол... Почему-то вместо стены Ераст теперь чувствовал пол. И, наконец-то, кровать! Он забрался на неё и сразу же отключился.

 

Ераст проснулся за два часа до школы. Первый же будильник заставил его встать. «Это был сон» — осенило Ераста, и эта мысль сразу же его успокоила. «Сегодня будет обычный день. Слава Богу». Ераст, начал делать зарядку и почему-то чувствовал боль в руках. «Долго в одной позе лежал» — не придал он этому значения и пошёл в душ. Только там он заметил, что его руки были в синяках, словно он многократно ударял их о что-то. «Вроде, не падал... — недоумевал Ераст. — Видимо, забыл». Он собрал рюкзак и переоделся в школьную форму.

Странно, дверь кухни была открыта. Оттуда веяло холодом. Ераст всё равно закрыл глаза и только тогда вошёл на кухню. В его босую ногу больно впился осколок стекла, и это заставило его открыть глаза. Ераст включил свет. Он не мог больше представить своих родителей, и кухня пустовала. Зато были разбросанные по всему полу осколки стекла, в очертаниях которых можно было узнать бывшие бутылки. А между осколками выглядывал ровненький кусок стали, непохожий на остальные осколки. Ераст узнал в нём остриё кинжала. Он нагнулся и взял в руки золотую рукоятку.

— Ты и не собираешься оставлять меня, да? — спросил он у кинжала.

Внезапно в голову врезалось воспоминание о тёмном пятне на худи Аппии. Ярче, чем даже вчера. Ераст вспомнил, что уже мёртвое тело девочки сжимало в руке такую же золотую рукоятку. Он посмотрел на остриё кинжала, и ужасная мысль пришла ему в голову.

В этот момент через открытую, видимо, ещё со вчерашнего дня, форточку, на кухню ворвался сильный ветер. Какая-то бумажка коснулась ноги Ераста. Парень нагнулся и поднял её. У Ераста сжалось сердце, когда он посмотрел в глаза своих родителей, счастливых и настоящих. Он до боли стиснул в кулаке кулон со свёрнутой бумажкой внутри.

Ераст был актёром, играющим в фильме под названием «Жизнь». Он был один и, как ему казалось, ему никто не был нужен. Но однажды у него появился друг. Это был грустный фильм. Вопреки ожиданиям Ераста, кульминация всё-таки настала. «Что такое кульминация?» — спросила однажды учительница литературы. Ераст тогда ответил: «Кульминация — это момент, в который герою предстоит сделать выбор». Жизнь Ераста застыла. Он словно стоял на острие посреди мрака. Но пришло время соскочить с него — туда, прямо во мрак. А вдруг там твёрдая земля?

Остриём фантазии — такое название придумал Ераст для своего кинжала — он вбил фотографию в стену.

— Теперь никакой сквозняк не заставит вас упасть! — с вдруг появившимся воодушевлением сказал Ераст.

Он накинул на плечо рюкзак и обулся. За Ерастом захлопнулась входная дверь, а фотография с торчащей золотой рукояткой величественно висела на стене. «Мы ещё поиграем» — подумал Ераст по дороге в школу.