Всё для тебя и ради тебя. Весь мир живёт твоим дыханьем. Воздух напоен ароматами цветов, когда ты лучишься улыбкой. А когда тебе грустно, небо хмурит серые тучи. Прости меня моя любовь, моя боль, моё проклятье. Прости, я не успел. Я тогда ещё не был богом.

 

* * *

- Ну, что? Скоро уже?

Алине уже слегка стал надоедать этот затянувшийся сюрприз. Тиль, сын сапожника, ещё у самой реки закрыл ей глаза повязкой и вёл сюда, казалось, бесконечной дорогой. Девочка несколько раз оступалась, но Тиль бережно придерживал её. Алина тихонько улыбалась, ей была приятна суетливая забота взбалмошного мальчишки.

- Всё пришли, – прошептал Тиль. – Не торопись, не снимай повязку. Присядь, нужно ещё подождать.

Алина наигранно поджала губы и, вздохнув, присела. Приятный запах цветов кружил голову.

- Закрой глаза, я сейчас сниму повязку, - Она зажмурилась и почувствовала сквозь закрытые веки лёгкие касания солнечных лучей. – Открывай.

Девчонка раскрыла глаза и задохнулась от восторга. Они сидели посреди большой поляны, будто бы целиком состоящей из бабочек. Невероятный пёстрый живой ковёр. И казалось, что прекрасные ожившие цветы шевелят своими лепестками.

- Вставай, – шепнул Тиль.

- Что?

- Вставай.

Алина и Тиль взялись за руки и резко выпрямились. Тут же разноцветное облако вспорхнуло, и воздух наполнился шуршанием крыльев. Девочка зачарованно смотрела на этот танец красок. Ей казалось, что она тоже оторвалась от земли и парит вместе с этими невесомыми созданиями. Душистая пыльца, поднятая вверх бабочками, золотилась в солнечном свете.

- Как в сказке, - сказала Алина, потягивая ладони бабочкам.

- Эта сказка для тебя, моя принцесса, – хотел сказать Тиль, глядя влюблёнными глазами на неё, но промолчал.

До речного моста они шли, взявшись за руки, но у окраины городка Алина не без сожаления остановилась.

- Всё, Тиль, дальше я одна пойду,- сказала она, виновато глядя ему в глаза.- Ты же знаешь...

Тиль кивнул и опустил взгляд. Конечно, он знал. Отец Алины терпеть Тиля не мог.

- Мне, правда, нужно идти. Мама уже, наверное, волнуется.

- Знаешь, Алина, я попрощаться с тобой хотел.

- Что? – Девочка вскинула брови.

- Я ухожу.

- Как в прошлый раз?

Алина улыбнулась, вспоминая, как год назад Тиль уже сбегал из дома. Как он сказал, он направлялся к океану, а нашли мальчишку через два дня в соседнем лесу. Он был голодный и злой, оттого, что о нём никто не вспомнил и не бросился догонять. А отец Тиля, просидев в кабаке, даже не заметил пропажи сына

- Нет, в этот раз решено, - возбуждённо заговорил мальчишка. - Помнишь торговцев, что проезжали через наш город. Я расспросил одного. Ну, помнишь? Я у него подзорную трубу выменял. Вот, он рассказал, как добраться до океана. Представляешь, он говорил, что там, у берега сотни кораблей, а народу в сто раз больше, чем у нас в городе.

- И что они там все делают?

- Ну,... я не знаю. Я наймусь на корабль и поплыву в другие станы. Торговец говорил, что есть такие земли, полностью покрытые песком и жара там ужасная. А есть наоборот - занесённые снегами, и там такой холод, что даже солнце не появляется в тех краях.

- Твой торговец выдумщик, - усмехнулась Алина.

- Да нет же! Он плавал на кораблях, размером с город, и видел города с домами, подобными воздушным замкам. Не то, что жилище нашего лорда.

- Глупости.

- Я доберусь до океана. Посмотрю мир, заработаю денег и вернусь. А когда твой отец увидит, каким я стал, то он согласится отдать тебя за меня замуж.

- А ты меня спросил? - засмеялась девочка. – Мечтатель. Ладно, мне пора. До завтра. – И, чмокнув в щёку Тиля, шепнула в ухо. – Спасибо за бабочек.

Тиль стоял и смотрел вслед порхающей Алине, трогая пылающую от поцелуя щёку.

- Решено! Ухожу, - шептал он. – Ухожу...

***

Домой Тиль добрался в сумерках. Отец сидел за столом, низко склонившись над глиняной кружкой. Он что-то бормотал и тяжело сопел, а когда Тиль вошёл, тихонько скрипнув дверью, медленно обернулся. Мальчик молча прошёл мимо и забрался на свою лавочку. В голове кружил хоровод мыслей и эмоций. Он не знал, что с этим делать и у кого просить совета.

- Па, как вы с мамой встретились? – немного помолчав, спросил мальчишка.

Отец скрипнул зубами и хрипло ответил.

- Не помню. Не было ничего... и её не было. Не жила и не умирала...

Тиль горько усмехнулся. Опять напился.

- Вся жизнь здесь... в коморке этой, - не унимался отец. – Ничего не видел.

Тилю стало его жалко. И, представив на миг, что когда-то и он превратится в такого же старика-пропойцу, он вздрогнул. Нет! Решено. Завтра уйду.

- Никогда ничего не было, - бормотал отец. – Кроме тебя, башмаков этих вонючих и вот этого.

Отец с ненавистью посмотрел на кружку в своей руке и, засопев, он швырнул её об стену.

***

Тиль робко шагнул за ворота и, глубоко вздохнув, направился в сторону леса. Не оглядываться, твердил он себе. Сердце рвалось из груди от волнения, и тропа медленно уползала под ноги, словно Тиль не шёл, а толкал мельничный жернов. Навстречу попались соседи. Жестянщик Гурд со своей женой Лодой. Тиль вежливо поклонился. Они поклонились в ответ, без особого интереса глядя в след Тилю. Хорошо, подумал мальчик, что они какие-то нелюдимые и неразговорчивые. А то, чего доброго ещё отговорили бы его.

Добравшись до места, где тропа скрывается в лесу, Тиль всё же обернулся. Серый городок, укрытый клочками утреннего тумана, почти был не виден на фоне зелёных холмов.

- Я скоро вернусь, – прошептал мальчишка, представив улыбающуюся Алину, и бросился в лес, будто боясь, что его опять одолеют сомнения, и он не сможет покинуть город.

* * *

Старый лорд зашёл в просторный зал. В центре зала, на небольшом возвышении стояло несколько белых мраморных скульптур. Странную сцену изобразил ваятель. Три мрачные фигуры, скрыв лица накидками, хищными птицами нависли над стоящими на коленях юношей и девушкой. Она плакала, и мраморная слеза застыла на её щеке. А юноша, устремив полный отчаяния взор, рвался к ней, не в силах преодолеть объятья каменного плена. Старик провёл рукой по мраморным волосам девушки и тяжело вздохнул.

Память подобна этому камню. Холодна и бессердечна. Выстроила в душе город окаменевших мыслей, которые ничем не вытравить. Годы крошат мрамор воспоминаний, но они вновь собираются в фигуры и точащими осколками причиняют невыносимую боль. Память и боль..., наверное, это одно и то же.

Старику немного рассказывали о его рождении. Ведь никто в серьёз этого не воспринимал. Хотя сам Оракул предрёк его появление. Хранители Мира в ритуальном поклоне вопрошали у пристанища Оракула – провала в скале, стоящей над бездной. И Оракул ответил. Он не говорил о всеобщем благе. Зачем? Хранители и так держат Мир в равновесии. Провал возвестил о рождении Великого. И каждый из Хранителей Мира услышал своё. Великий... Разрушитель... Сотрясатель основ... Бог....

Старый лорд качнулся, придержавшись за одну из статуй в накидке, и отдёрнул руку, будто, обжёгся.

Кому нужна была эта правда, Оракул? Уж точно не младенцу, на которого указала вспыхнувшая в небе звезда. Богоравные Хранители Мира не приняли твоего прорицания, Оракул. До слёз смеялись великие маги, покорившие и усмирившие все стихии. Не верили, что кто-то может превзойти их в величии. Однако Оракул никогда не ошибался. И призадумались Хранители.

- Крик второго рождения пробудит Великого, – прошептал Оракул.

И сколько не бились потом Хранители, чтобы узнать, что всё это означает - молчала скала, стоящая над бездной. Оракул редко говорил, и то, только тогда, когда ему вздумается.

Древняя заповедь гласит – никому нельзя у человека отнимать жизнь, пока он не нарушит Закон. И какую бы опасность не нёс младенец, умертвить его не имели права. Пока...

Мальчишку взял к себе Законник. Старый Хранитель заветов решил не рисковать и не отпускать от себя угрозу своему миру. То-то радовался папаша младенца – коровий пастырь: как-никак сын в услужение к великому магу пошёл.

Время шло. Мальчишка рос и крепчал под неусыпным взором Законника. Да только не было в наречённом Великом ни малейшей искры магической силы – таких Великих в городах, да лесах – плюнь, не промахнёшься. Но ждали Хранители, ждали богоравные, держа наготове точёные ритуальные ножи.

Лорд потряс головой, отгоняя назойливые воспоминания. Он не спеша поднимался по лестнице на вершину башни, глядя через большое окно на просыпающийся город. По тропинке, петляющей в тумане, бежал мальчишка. Старик нахмурился.

- Нет. Не так. Неправильно, - забормотал он и, бросив взгляд в тёмный угол, сказал. – Остановить его.

Темнота заворчала и зашевелилась.

* * *

Тиль бежал без оглядки по слегка заросшей двухколейной дороге, удивляясь, почему её не затянуло травой. Ведь обозы в эту сторону проезжают очень редко. По времени солнце уже должно быть высоко, но оно едва пробивалось сквозь сплетение ветвей над головой. Мальчишка нёсся в зелёном сумраке к своей мечте, не зная устали. Он никогда не заходил так далеко от дома и, казалось, что вот сейчас за поворотом лес расступится и перед ним зашумит волнами бескрайний океан.

Почувствовав голод, Тиль решил передохнуть, но вдруг увидел впереди ряд повозок. Сердце его радостно забилось. Это те самые торговцы, что недавно проезжали через их городок. Тиль столько чудес узнал о мире от них. Может, им нужен работник, или помощник какой? С ними-то точно не пропадёшь. Вот только... что их так задержало? Ведь столько дней прошло.

Крикнув издалека, Тиль помахал руками и подошёл ближе, но ему не ответили. Мальчишка заволновался и, озираясь по сторонам, приблизился к каравану. Было похоже, что караван идёт, вот только он не двигался с места. Застыли в своём размеренном шаге лошади, тянущие гружёные повозки. Замерли люди, идущие рядом. Даже одноухий пес, увязавшийся за торговцами с городка, не двигался с места.

Тиль потряс головой пытаясь, прогнать наваждение. Всё это больше походило на сон. Подойдя к тому самому весёлому караванщику, так увлекательно рассказывавшему о далёких чудесах, мальчишка поглядел ему в лицо. Бледная маска с замершей улыбкой. Лицо было каким-то ненастоящим. Какой-то умелой подделкой. Кожа на нём, будто, эмаль старого кувшина, покрылась сетью мелких трещин. Мальчишка протянул дрожащую руку и коснулся пальцем щеки караванщика. Маленький белый кусочек щёлкнул и отпал, а из образовавшегося отверстия в лице посыпалась серая пыль. Испугавшись, Тиль отступил, но споткнулся. Его качнуло вперед и он, выставив руки, толкнул статую караванщика. Фигура с треском осыпалась, обдав Тиля пылью и следом, как по страшному волшебству, стал разваливаться весь караван. Повозки, лошади, люди разлетались, как разбитые горшки. Серая пыль облаком окутало мальчишку, забиваясь в глаза и мешая дышать. Тиль с ужасом повалился на землю, закрыв руками голову.

Когда наступила тишина, Тиль робко приподнял лицо. Каравана не было. Лишь мелкие осколки сплошь усыпали всё вокруг, да пыль перекрасила листву в серый цвет. Но самое ужасное - исчезла дорога. Две еле заметные колеи упирались в сплетение вековых чёрных деревьев. Повеяло холодом, и солнце куда-то спряталось, будто его тоже припорошило пылью. Мальчишка, в страхе озираясь, поднялся. Позади, откуда он пришёл, показались приземистые тени. Красным отливом сверкнули глаза, и раздался вой, ледяным страхом сковавший душу Тиля. И он побежал.

* * *

Старик лорд толкнул скрипучую дверь темницы. Он был зол. Столько стараний и всё зря. Неужели опять всё заново?!

В полумраке темницы забегали тени крыс, зашуршали и скрылись во мраке углов. У стены на цепях висел человек. Он не подавал признаков жизни. Хвостатые твари обглодали его ноги, и не было понятно, что едва касается земли: обрывки штанов, или лохмотья плоти.

- Очнись, я пришёл.

Человек в цепях застонал. Старик щёлкнул пальцами и на соседней стене вспыхнул факел.

- Посмотри мне в глаза, Законник. Ты, наверное, рад? Опять всё катится в бездну. Всё, что я творю, осыпается пеплом в моих руках. Я... я ненавижу тебя!

Человек задергался, издавая булькающие звуки. Стена напротив полыхнула зелёным сиянием и растворилась, показав за собой небольшой городок. Он приближался, словно нёсся навстречу. У речушки женщины стирали бельё. Дети, будто стайка воробьёв, копошилась в дорожной пыли. Гружёный мешками обоз, еле плёлся по дороге к мельнице. Неспешная жизнь шла своим чередом.

- Смотри, Законник. Что ты потерял, - старик поднёс факел к самому лицу висящего. У того не было рта. От носа до подбородка - лишь гладкая кожа. Человек надувал щеки, издавая через нос мычащие стоны.

- Они живут в мире и согласии. Без вас! А.. вы все могли! Я просил тебя... на коленях просил, и пыль готов был лизать с твоих ног. Как у тебя рука поднялась на неё?

Старик схватил за горло подвешенного. Узник замычал, а из-под ладони старика повалил дым. Искры рвались сквозь пальцы, пока не вспыхнул огонь. Человек мотал из стороны в сторону горящей головой, а старик размахнулся и погрузил пылающую руку в его живот. Кожа пленника на месте рта лопнула, и он заревел от боли. Из обугленной раны рта валил дым и тлеющие чёрные хлопья. Огонь пожирал его изнутри и снаружи, но он жил.

Внезапно что-то изменилось. И старик обернулся, прекратив терзать пленника. За стеной всё поменялось. Город исчез. По бескрайнему маковому полю шла девушка. Она едва касалась рукой красных бутонов. Девушка подходила всё ближе и ближе, и вот её лицо почти заполнило всю стену камеры.

- Ты? - голос старика дрогнул, и он посмотрел на свои дрожащие руки. – Прости, я... так скучаю. - Прошептал он.

По щеке девушки пробежала слеза. Старик протянул руку, но она чуть отступила назад. Маковое поле позади девушки шевельнулось и вспыхнуло. Она стояла в море огня и с грустью смотрела на старика. Слёзы превратились в кровь. Старик пошатнулся и закричал, когда у неё под подбородком, пересекая горло, пробежала красная полоса. Девушка качнулась, протянув руки навстречу, и её скрыло пламя. Старик хрипло зарыдал, упав на колени, а на стене стонал узник, уставившись одним уцелевшим глазом в пламя на стене.

- Как ты мог? Что ты наделал? Ведь она твоя дочь. Будь ты проклят, Законник! Прости, я не успел... Прости меня, Алина!

* * *

На лес опустились сумерки. Тиль слышал за спиной хриплое дыхание преследователей. Волки, или ещё кто-то, не спешили. Хруст веток то справа, то слева заставлял мальчишку постоянно сворачивать. Они его куда-то гонят, мелькнула мысль в голове мальчишки. И сразу представилась нора с голодными сияющими глазами волчат. Ну, нет! Тиль, резко повернув, рванул наперерез чёрной твари. Та, от неожиданности, метнулась в сторону. Мальчишка, пробежав, кубарем скатился в овраг и стал карабкаться на противоположный, почти отвесный, край. Казалось, не будет конца этому подъёму. Хотя с той стороны оврага он такой высокой стены не видел. Черные тени мелькали внизу, сверкая глазами и щёлкая зубами.

Ночь наступала быстро. Тиль уже в полной тьме хватался за свисавшие корни деревьев, боясь сорваться вниз. Тьма окутывала его плотным одеялом, и непонятно было, куда он ползёт. Наконец он трясущейся рукой нащупал край и, с трудом подтянувшись, упал всем телом на камни. Прохладный ветерок остужал хриплое дыхание мальчишки. Он лежал, пытаясь переглядеть темноту. Ничего не видно, даже звёзд в небе... руку поднёс к глазам - и то не увидел. Тиль даже перепугался – не ослеп ли он?

Отдышавшись, мальчишка хотел отползти от края подальше. Он продвинулся на четвереньках несколько шагов, когда под рукой вновь оказалась пустота. Тиль чуть не заплакал от досады. Ещё утром он, полон мечтаний, летел навстречу приключениям и вот - прилетел. Всё, что происходило в лесу,было странным и таким ненастоящим, что Тиль сомневался - было ли это на самом деле. Может, он еще спит и никуда не выходил из дома?

В небе сверкнула яркая точка. Она наливалась светом, а потом как бы сдвинулась с места, оставив за собой светящийся хвост. Померцав несколько мгновений, звездочка стала расти. Она увеличилась до размеров солнца, разогнав темноту. Тиль обернулся и замер в изумлении и ужасе. Он сидел на краю огромной чаши. Такой огромной, что дальний край её терялся у горизонта. Лес ковром покрывал чашу изнутри, а внизу в самом центре стоял городок, в котором жил Тиль. Солнце поднялось ещё выше, и мальчишка робко подполз к краю чаши и посмотрел вниз. Там, насколько хватало глаз, раскинулась жёлтая пустыня.

Тиль растерянно смотрел, не зная, что и думать. Он мечтал о дальних странах, про которые ему не раз рассказывали проезжие торговцы. И что же выходит – ничего нет? Тиль лежал на границе своей прошлой жизни, утопающей в зелени, и жёлтой неизвестности. “Никогда ничего не было” - вспомнил он слова отца. Зачем вся эта ложь? Что срывает эта пустыня?

Вдалеке Тиль уловил движение. Чёрная точка плыла по жёлтому океану. Мальчик достал подзорную трубу. Пока фокусировал линзы, пытаясь увидеть, кто же это движется, он разглядел саму пустыню. Это был не песок. Бескрайняя равнина была покрыта человеческими костями. Огромный паук медленно передвигал свои лапы, разбивая в пыль кости и черепа. Он двигался, и, казалось, старался побольше поднять пыли, нещадно топча человеческие останки.

До боли вцепившись в камень, Тиль заворожено смотрел на размеренный ход паука. Вдруг узоры на спине твари шевельнулись и приподнялись, превратившись в две человеческие фигуры в чёрных накидках. Мальчишка пытался рассмотреть в трубу странных наездников, но под большими капюшонами была только тьма. Вдруг одна фигура встрепенулась, и будто бы уловив взгляд Тиля, посмотрела вверх. Ледяной колючей волной окатило мальчишку, и он едва не закричал. Оба наездника вскинули руки и издали клокочущий рёв, слышный даже с такой высоты.

Тиль откатился в сторону от края и с тоской посмотрел на свой городок.

 

* * *

 

Годы брали своё. И старость не щадила лорда. Он чаще уставал, бродя по пыльным залам замка. И постоянно забывал, где оставил трость. Что стоило годам забрать воспоминания? И что осталось бы? Покой? А достоин ли он покоя? Старик вздохнул, украдкой глядя на мраморную девушку. Проклятая память....

Старик помнил своё детство. И помнил Алину - дочь Законника. Уж вышло так, что по годам равна она ему была. С детства вместе в песке ковырялись. Помнил, как гнали прочь няньки его - чумазого прикормыша, да хозяйская дочь с характером была. Так и росли вместе. И помнил тот миг, когда понял, что жить без взгляда Алины не может. Вроде всё, как и раньше, а только сердце из груди рвалось, когда видел её.

Не досмотрели Хранители. Весь мир в руках держали, а наследницу Законника не уберегли. Полюбила девчонка приёмыша. Да не велят законы древних магов смешивать кровь и чувства великорожденых и низших. За один намёк на это - следует смерть обоих.

Лорд улыбнулся, вспомнив, как Алина предложила бежать. Ему, сыну пастуха, про которого что-то там наплёл Оракул. Любовь сродни глупости и беспечности. Он согласился. Знай он, что будет потом, смел бы решиться на побег?

По следу беглецов шли огнеглазые псы с ядовитыми клыками. В небе парили вороны - глаза и уши Хранителей.

Старик прижал к груди дрожащие руки. Как и тогда, его сердце рвалось из груди. Их настигли на маковом поле. Он – глупый мальчишка и Алина – дочь Законника, держались за руки и ради своей любви готовы были умереть.

Почему Законник не остановил палачей? Этот блюститель древних законов, которые кроме него никто и не помнит? Ведь на жертвенном помосте была его дочь! Неужели этого мало, чтобы отступиться от заветов древних. Нет. Законник сам вынес приговор. И перед толпой зевак их - детей поставили на колени друг перед другом и поднесли к горлу медные ножи. Старик помнил, как он кричал. Он молил отпустить её. Но молчали Законник и Хранители мира. Как молчат мраморные статуи, воздвигнутые в память о том мгновении, когда зарождалась великая ненависть. И мир стоял у порога того, что предрекал Оракул.

***

Алина вздрогнула и проснулась. Яркий солнечный свет растворил ночной кошмар, не оставляя в памяти от него следа. Но на душе притаилась тревога. Почему её не разбудили? Не слышно ворчания отца и шума стряпни матери. Тишина.

Девочка пробежала по дому, но никого не нашла. Выйдя на улицу, она, с тревогой оглядываясь, остановилась. И здесь пугающая пустота. Вроде бы всё как всегда, только людей не видно. Птицы не высвистывают свои песни, а дворовые псы, затаившись, прекратили перебранки.

Обойдя вокруг дома, и никого не встретив, Алина совсем расстроилась. Никого. Куда все подевались? Вдруг она услыхала далёкий крик. Присмотревшись, она увидела человека бегущего от леса по высокой траве. Сердце её дрогнуло. Это был Тиль! Он не приходил уже второй день. Наверное, что-то случилось! И Алина, подобрав подол платья, побежала навстречу.

Она забралась на небольшой холм, поросший маками, и помахала Тилю и только тогда расслышала его крик.

- Беги!

Мальчишку кто-то преследовал. Кто-то скрывающийся в высокой траве. Тиль подбежал к Алине и развернулся, закрыв её собой. Одежда его была порвана, а глубокая ссадина на щеке сочилась кровью. В руках Тиль сжимал толстую ветку, выставив её вперёд, как меч.

- Что там, Тиль? – прошептала во внезапно наступившей тишине Алина.

- Я не знаю. Твари какие-то. На волков похожи.

Раздалось рычание, и к подножию холма вышел один из преследователей. Алина никогда не видела волков, но именно так она себе их и представляла. Чёрная всклоченная шерсть, пылающие глаза и острые оскаленные зубы, с которых капает слюна. Уловив движение за спиной, Алина резко обернулась и вскрикнула. На неё, в прыжке, летел ещё один волк, широко расставив передние лапы и, словно кошка, сжимая и разжимая когти. Тиль толкнул девочку в сторону, но было поздно. Огромная чёрная масса накрыла её,... но тут же разлетелась сажей по ветру. Другая тварь вцепилась в руку Тилю и повалила его на землю. Алина бросилась помогать и вновь, едва она коснулась чёрной шерсти, как волк обратился в сажу.

Девчонка ничего не понимала. Но как только ещё один волк показался из кустов, она шагнула на встречу. Зверь зарычал и нехотя скрылся в траве, сверкая глазами. Алина помогла встать Тилю.

- Я тебе должен кое-что сказать, - взволнованно бормотал он.

- Успеешь ещё. Что, сильно покусал?

Волки появились одновременно со всех сторон. Топча маковые цветы, они ринулись к детям. Алина вскрикнула.

- Хватит! – неожиданно раздался грозный голос, и чёрные твари развеялись по ветру.

Тиль и Алина испугано озирались, отыскивая взглядом спасителя, когда неизвестно откуда появился старый лорд. Дети почтительно приклонили колени.

- Идёмте со мной в замок, - сказал старик, и они послушно поплелись следом.

 

* * *

Они прошли через опустевший городок к замку старика. Тиля так и подмывало схватить за руку Алину и бежать отсюда, но что-то сдерживало его. Шаги эхом отражались от высоких сводов замка. Лорд провёл их в просторный зал, в центре которого стояли каменные изваяния. Горе и отчаяние, запертое в мраморе, под неусыпным взором трёх каменных истуканов.

Старик жестом показал детям садиться на устланные шкурами кресла. Было видно, что он расстроен и растерян. Тиль побаивался старика, но при Алине старался не показывать этого.

- Я хотел начать всё заново..., - старик с трудом подбирал слова. – Но для этого нужно разрушить всё прежнее. И уже начал стирать свои творения. Я... я, когда увидел вас... на маковом поле. Совсем как мы. Ты помнишь, Алина?

Девочка спряталась за плечо Тиля, и тот сразу почувствовал себя смелее.

- Ты не помнишь, - продолжил лорд. – Для тебя ничего не было... Ничего. Я завидую вам. И не хочу уподобляться Хранителям.

Тиль поморщился. Он всё сильнее убеждался, что старый лорд сошёл с ума. Хорошо, конечно, что спас от волков. Но отсюда надо бежать.

- Я расскажу вам историю, - хрипло сказал старик. - Эта история обо мне. Мне нужно это кому-то рассказать.

Тиль напрягся, а Алина крепко сжала его руку.

- Это история о мире, в котором правят чародеи, - продолжил старик. – А магия также привычна, как пение птиц и журчание ручья. Это история и о вас тоже. Послушайте, я прошу.

***

Тиль и Алина слушали, открыв рты, невероятный рассказ старика о любви подростков.

- И что было дальше? – тихо спросила Алина, когда лорд закончил свою историю сценой на жертвенном помосте.

Старик устало подошёл к скульптуре пленённой девушки и коснулся её щеки.

- Я не помню свою боль, - сказал он, прикрыв глаза. - Но помню, как рвалось сердце, когда жертвенный нож прошёл по её горлу. Она умерла... умер и я....

Тиль почувствовал, как вздрогнула Алина.

- Но где-то во тьме кипела боль, обида, бессилие, смешиваясь с горем и любовью, - продолжил лорд. - И я родился вновь, как и говорил Оракул. И крик рождения срастил рану на моём горле и уничтожил мир.

И от дальнейших слов старика Тиль чувствовал, как волосы на его голове зашевелились от ужаса.

- Я ненавидел этот город и этих людей. Их лживые улыбки и поклонения законам, убивающие детей за любовь. – Голос лорда крепчал, и безумие блистало в его глазах. - Я ненавидел этот мир, населённый великими и беспощадными чародеями. Я кричал, и от крика стирались в пыль города, а у людей облетала плоть с костей. Я не хотел щадить никого. Я превратил мир в пустыню из кровавой грязи. И только тогда мой крик перешёл в рыдание. Зачем я остался жить? Творец мёртвого мира. Я бродил по пустыне из костей в полном одиночестве. Я не хотел этого всего, но и не жалел о содеянном.

Оракул называл меня Разрушитель, но ещё он звал меня Богом. И я решил попробовать создавать. Не скажу, что сразу получилось. С воображением у меня туго. Я придумал город и населил его людьми. Мой неказистый и немного плоский мир жил. С замиранием сердца я создал Алину. С трепетом я смотрел в её глаза, но она не знала и не помнила меня. Я не мог воссоздать чувства. И, как только я прикоснулся к ней - она исчезла, и прахом рассыпался город. Проклятие чародеев. Как и прежде я не мог быть со своей любимой.

Алина словно завороженная смотрела на старика. А Тиль не знал, что и думать. Безумие какое-то. Старик лорд, который и на людях-то не появляется – создатель всего? Ну, нет! Тиль помнил же своё детство и маму.... Или не помнил? Ничего не было – говорил отец.

- Я пробовал вновь и вновь, но всё напрасно, - уже тише говорил лорд. - Мне оставалось только смотреть. И я смирился. Пусть моя Алина меня не помнит, но она живёт. А город с его населением? Мне не было до них дела. Это всего лишь куклы, созданные для моей Алины и думающие, что живут. И ты, Тиль, был такой. – Мальчик поёжился. - Но Алина полюбила тебя и вдохнула жизнь. Как я завидовал тебе. Ты мог касаться её, дарить цветы, вдыхать аромат её волос. А я - всего лишь Бог, заточивший себя в замке и не умеющий даже остановить свою старость. Но я был не один. Я создал Законника - твоего отца, Алина. Всю злость и обиду я вымещал на нём. Вероятно, моя ненависть дала ему вечную жизнь. Он не умирал ни от моих прикосновений, ни от пыток. Пусть он не помнил ничего. Плевать! Я терзал его, хотя это ничего не меняло.

Лорд ненадолго замолчал.

- Зачем ты надумал убегать, Тиль, - печально вздохнул старик. - Зачем ты рушишь этот хрупкий мир. Сколько сил я потратил на его создание. Сил и времени. А времени остаётся всё меньше и меньше. И, прежде чем разрушить всё, я хотел, чтобы Алина увидела, как я уничтожу тебя.

Девочка охнула, а Тиль задохнулся от страха.

- Прости, Тиль, меня обуяла злость. Глупая ревность. Но когда вы стояли на маковом поле, вы напомнили нас. Мы с Алиной были одни против всех, на краю неизвестности. Я не хочу становиться тем злом, которое сам ненавижу. И что мне теперь делать?

- Отпустите нас! - взмолилась Алина. - Раз уж вы всё можете, делайте для себя, что хотите, а нас отпустите.

- Тиль получился слишком похожим на меня. Может поэтому ты его полюбила? Может всё-таки я смог воссоздать искру того чувства, что было между нами.

Но Алина молчала, испуганно глядя на старика.

- Отпустите, - жалобно повторила она и лорд вздрогнул.

- Куда вы пойдете? Вокруг мёртвая пустыня. Оставайтесь. Я попробую сделать так, что вы всё забудете и будете жить мирной и счастливой жизнью.

Лорд заморгал, сдерживая слезу.

- Я раздвину края вашего мира. Всё о чём говорили заезжие торговцы, бродяги и другие мои выдумки – я сделаю это правдой. Я попробую.

- Я видел большого паука и у него на спине сидели люди, – неожиданно сказал Тиль. – Там, за краем.

- Что? – не понял старик. – Какие люди?

- Два человека в чёрных одеждах.

- Хранители? – задумчиво произнёс лорд. – Не может быть. Я же уничтожил их.

По замку разнёсся тяжёлый вздох, от которого задрожали стены. Алина и Тиль испуганно оглянулись.

- Довольно, - раздался отовсюду громовой голос, от которого осколками разлетелись витражи замка. – Довольно, игра окончена.

- Что это? – вскрикнула Алина.

Но старик был сам напуган. Стены замка вновь дрогнули и статуи на помосте покрылись мелкой сеткой. Лорд протянул дрожащую руку к Алине и, погладив воздух, прижал руку к своей груди.

- Это чародеи. Уходите.

Тиль и Алина попятились. Старик часто моргал, сдерживая слезу.

- Стойте. Мальчишка, подойди.

Тиль нерешительно вернулся и лорд что-то зашептал ему на ухо. Затем старик подошёл к пустой стене и, взмахнув руками в стороны, будто распахнул занавес. Вместо каменной кладки перед ними стоял лес, разделённый на две части тропой. Алина протянула руку к тому месту, где была стена и не нашла преграды.

Замок вновь содрогнулся.

- Бегите, пока не поздно, – шепнул старик и, глядя, как дети скрываются за зелёной листвой, взмахом руки стёр картинку леса со стены.

В воздухе раздался глухой рокот. Две каменные статуи брызнули белыми осколками, а на их месте стояли чёрные фигуры.

- Игра окончена, мальчишка, - по-змеиному зашипели голоса из-под чёрных накидок.

Их вкрадчивый шёпот вселил ужас в сердце старика, и он вновь почувствовал себя тем испуганным подростком на Площади Закона. Но лорд быстро взял себя в руки. Он Бог. Создатель всего, что есть вокруг. А они лишь призраки прошлого, которые уничтожили его жизнь и... его любовь.

- Это мой мир и вам здесь не место! - крикнул он.

В ответ Хранители разразились каркающим смехом. Старик протянул руки и мысленно приказал им замолчать. В нём закипала злость. Они умолкли но, явно не по воле старика.

- Мальчишка! – зло сказал один чародей. – Как смеешь ты нам приказывать? Нам - рождённым на заре человечества. Нам - держащим в равновесии силы всего сущего. Кем ты себя возомнил?

- Я испепелил ваш мир и создал свой. Я - Бог!

- Ха! Тебе понравилась наша игра. Ты глупец - раз думаешь, что нас можно уничтожить и, что мы позволили бы тебе хоть что-то изменить. Каменный Оракул впустую сотрясал воздух, нарекая тебя Богом. Ты всего лишь человек.

Старик закричал и в мыслях размазал пришельцев по стене. Но они даже не шевельнулись. Один из Хранителей взмахнул рукой, и лорд врезался в стену, едва не потеряв сознание. Невидимая сила развела его руки в стороны, и ржавые скобы пригвоздили их к каменной кладке.

Внезапно стена напротив оплавилась, и сквозь образовавшуюся дыру шагнул узник старика. Чародеи почтительно склонили головы.

- Мы рады видеть тебя, Законник.

Тот кивнул. Следы увечий слетали с его лица словно пыль. Проходя мимо своей статуи, он коснулся её рукой, и она рассыпалась в прах. Законник подошёл к старику.

- Ненавижу вас, – сквозь слёзы застонал лорд.

- За что же?

- Вы уничтожили мою жизнь, вы убили Алину. Ты... ты убил свою дочь!

Законник печально улыбнулся.

- Не торопись, мальчишка, нас испепелять своей злобой. Я её долго терпел. Позволь мне теперь оправдаться.

- Зачем оправдываться перед ним, Законник. Игра всё показала - он не Бог, и не достоин им быть, - загалдели недовольно Хранители, но встретив его суровый взгляд, притихли.

- Мы Хранители – чаша весов и равновесие этого мира. Мы парим над вечной борьбой добра и зла, называемой жизнью. И как только одна из сторон победит - жизнь остановится. Но мы не позволим этого.

Каменный Оракул - создание древней нас всех. И он предрёк рождение Бога, который снесёт все устои и правила, на которых держаться основы. Бог, как источник единоличной власти, - слишком уж явная угроза всему. Каким он окажется? Справедливым или безумцем? Что сделал бы ты, мальчишка, окажись Богом? Но ты, не смотря на вещания Оракула, был человеком без единого намека на величие и магию. Оракул ошибся? У нас не было права совершить ошибку, как и прервать ход предречённого. Мы решили испытать тебя.

- Ты убил её, - вновь застонал старик.

- Посмотри мне в глаза, – повелительно сказал Законник, и старик послушно поднял голову.

- Ничего этого не было. Всё, что ты помнишь - это ложь. Мгновение, растянутое на годы. То самое мгновение, когда мы увидали тебя на руках роженицы. Я поселил в твоей младенческой голове виденье. Виденье - жизнь. Как ты рос в моей семье, рядом с дочерью, которой у меня никогда не было. Ты познал радость любви и вкус горя. Самого страшного горя, которое я мог сотворить для тебя. И сделал тебя Богом. Богом в твоём сознании. И, как мы и ожидали, ты испепелил мир. И вновь создал его. Ты, сам того не понимая, придумал модель равновесия, где центром являлась Алина, твоя воображаемая любовь. Хрупкий мирок живущий вокруг неё. И все свои божественные амбиции и злость ты вымещал на мне, сохраняя идиллию созданного мира. Из тебя бы вышел хороший Бог или маг, но ты всего лишь человек.

- Это всё ложь. Ты убийца! Алина жила. Я чувствовал запах её волос и прикосновения рук.

- Бедный младенец, не проживший и дня. Ты сам поверил придуманному, и попал в плен к своим видениям. Ты вдохнул в них слишком много жизни, что они перестали в тебе нуждаться.

- Законник? Зачем ты терпишь дерзость человека? Он не Бог, а Оракул ошибался. Поскорей покинем и сожжём его сознание. Сделать его беспомощным уродцем Закон нам не запрещает.

- Нет.

- Что?

- Пусть живёт. Он будет добрым человеком.

- Он же пытал тебя.

- Он пытал себя. Мучил и мучился. Он возомнил себя Богом. А кто сказал, что Боги не мстительны?

- Но... что если Оракул...

- Если Оракул всё же прав, то такой Бог миру понравится. А я ему буду помогать.

- Но, Законник? Не это ли и есть единоличная власть? Как же решения совета? Ты нарушишь равновесие.

- Нет. Он будет жить. Возможно, пора что-то менять в мире. И если старые устои рухнут, то так ли это плохо?

- Что он с тобой сделал, Законник?

Чародеи хищно зашипели, и в их глазах стал разгораться огонь

- Ты не вправе единолично принимать решения.

- Это не моё решение, а Оракула, - усмехнулся Законник и повернулся к старику. – Ну, что, Бог, ты готов сотрясать основы.

Старик поднял голову.

- Если ещё хочешь увидать свою Алину - действуй. Они в твоём сознании. Здесь только ты хозяин.

И старик воспрянул духом. Он зажмурился и закричал. Расплавленным металлом стекли скобы из его рук. Старик двинулся на чародеев. Они полыхнули огнём из рукавов, но Законник остановил пламя мановением рук. Лорд до крови закусил губу. Воздух вокруг них завибрировал и стал упругим. Чародеи кричали и слали проклятья. Вокруг них образовалась полупрозрачная сфера, которая стала сжиматься, сминая пленников.

- Как мне вернуть Алину, - закричал старик Законнику.

- Это твоё сознание. Здесь нет времени, есть только память. Верни всё. Перестань жить последствиями. Измени истоки.

Старик задумался и кивнул. Сфера двинулась к помосту и замерла рядом со статуями парня и девушки. Затем раздвоилась и скованные невидимой силой чародеи заняли свои места с ножами в руках. Они пытались вырваться, но тщетно. Законник неспешно забрался на помост и улыбнулся.

Старик зажмурился. Память. Жестокая тварь. Она непотопляемым буем плавает на поверхности сознания. Время, калеченное памятью, отравляет жизнь ложной надеждой, что всё забудется. Что было бы - сложись всё иначе? Оракул. Глупый бессердечный камень. Какие гранитные сны привиделись тебе, что ты решил уничтожить два юных сердца?

Назад. К истокам боли. Время назад.

И вот помост. Место казни. Законник читает приговор. Старик стоит на коленях перед Алиной. Нет, он теперь не старик. Ей страшно. Чёрный силуэт, держащий кривой нож у её горла. Законник плюёт грязью своих слов, пачкая картину, созданную в сознании младенца. И только сейчас старик видит печаль в глазах Законника. Ему жаль, но он соблюдает закон. Нет! Это не их мир. И законы Хранителей здесь не властны.

Последнее слово приговора чёрной кляксой размазалось в воздухе и искривлённый нож, не единожды вскормленный кровью, ринулся за новой жертвой. Нет! Они не смогут её отнять вновь. Это его Алина, которая любила его. Нет!

Капля крови слетела с тонкого лезвия и время остановилось. Замерло всё, кроме этой самой капли. Она рубиновой бусиной летела вниз. Летела, казалось, вечность. Но и вечности было мало для старика. Прощай, последнее мгновение. Теперь всё будет по-другому.

Капля крови упала на помост и раскололась на мириады осколков. Осколки – миры, созданные и связанные сознанием младенца, только что увидавшего свет. Младенца - создателя, младенца – Бога, и в тоже время человека. И созданные им миры зажили своей собственной жизнью, ничем не нарушая равновесия, так ревностно охраняемого древними магами.

* * *

И в одном из миров был тот же помост, и чёрные маги наготове держали ножи для исполнения казни. Но Законник, сквозь тихие напевы молитвы сказал - Нет. Любовь между людьми не может быть грехом. Свободны!

Дети бежали по маковому полю, держась за руки. Свободные и никем не преследуемые, а в след им печально улыбался Законник.

* * *

Тиль вёл Алину за руку по неширокой тропе, боясь, что вот сейчас, за поворотом дорога упрётся в стену леса и чёрные тени с горящими глазами завоют свою страшную песню. Впереди послышался шум. Мерный и спокойный. Лес расступился, и дети оказались на краю обрыва, а перед ними раскинул объятья бесконечный океан. Внизу у берега покачивались сотни лодок. Люди, как муравьи суетились вокруг них, разгружая и перетаскивая бочки. В лицо пахнуло свежестью и солёным ветром, и Алина засмеялась, показывая вдаль.

Несколько кораблей, расправив облачные крылья – паруса, казалось, летели над искрящейся поверхностью океана. Тиль погладил Алину по волосам, вспоминая последние слова старика лорда, которые тот прошептал ему на ухо.

- Береги её и помни - весь этот мир построен для неё и ради неё. Веди её из этого города-тюрьмы с его полуживыми обитателями. Ты вышел талантливым выдумщиком. Придумывай, сочиняй для неё мир. Твои мечты исполнятся. Я дарю тебе это право. Сделай её счастливой.

- Я постараюсь, - улыбнулся Тиль, и бросился вниз по тропе, вслед за смеющейся Алиной

Они бежали навстречу рокоту океана, волнующей и немного пугающей неизвестности.

* * *

Иосиф прижал младенца к груди и посмотрел вслед удаляющимся волхвам. Странные ночные гости что-то невнятное бормотали о великой судьбе и избранности его первенца. Он посмотрел сыну в глаза, слегка смутившись от осмысленного взгляда младенца.

- Что они сказали? - прошептала Мария.

Иосиф пожал плечами.

- Человек родился, и, что он будет хорошим Богом.