Арина Остромина

Яблоки из садов Аркензы

На тёмном куполе сияли жёлтые огни, складывались в причудливые узоры, двигались, менялись местами. Мальчик пытался увидеть знакомые контуры: ковш Большой Медведицы, пояс Ориона, да хотя бы Полярную звезду — её ведь проще всего узнать. Когда-то он любил ночное небо. В памяти иногда всплывали смутные картины: деревянная лодка качается на волнах, в лицо летят солёные брызги, высокий бородатый мужчина показывает наверх и говорит, что по звёздам можно найти дорогу домой. Но мальчик не помнил, где и когда это было — помнил только очертания созвездий, голубые точки на тёмно-синем фоне. Здесь всё выглядело иначе.

День заканчивался внезапно. Тёплая безветренная ночь уплотнялась и опадала на землю полотнищами мрака, обрывала звуки, оставляя только приторный аромат цветов. А под утро чёрная ткань словно истончалась, рассыпалась, и над садом распахивалась бледно-голубая бесконечность. Звёзды исчезали, из-за гор выкатывалось солнце. В листве просыпались птицы, нежное пение звенело со всех сторон до следующего вечера.

Мальчик потягивался, шёл на звук: рядом журчала вода, стекала по каменным ступеням и убегала к дальнему краю сада. Напившись прямо из ручья, мальчик возвращался в тень, под деревья. Срывал спелые плоды, откусывал. Сладкий сок щекотал подбородок, и мальчик улыбался. Иногда вдалеке показывались белые фигуры — в таких же, как у него, широких свободных рубахах, — и мальчик махал им рукой, а они махали в ответ.

Иногда он садился под дерево и разглядывал зелёную сетку ветвей над головой. Там покачивались золотистые яблоки, наполненные солнечным светом. Они ярко блестели, и мальчик закрывал глаза. В полудрёме он видел белые башни над стеклянной гладью, и он будто бы шёл к этим башням, чтобы войти в приоткрытую дверь. И входил. Но не мог вспомнить, зачем.

Однажды ночью, когда в саду стояла тишина, и даже вода в ручье замерла до утра, мальчик сквозь сон ощутил неприятный зуд, как будто что-то прокололо кожу у локтя. Ему захотелось шлёпнуть по этому месту другой рукой — наверное, он так делал раньше. В голове мелькнуло слово «комар», но мальчик не понял, что оно означает. Он попытался приподняться, но не смог. Тогда он приоткрыл глаза, но ничего не увидел: в саду было темно, и даже золотые огоньки в небе не горели — мальчик не знал, что они гаснут в середине ночи, когда все спят. Ему показалось, что кто-то держит его руку. Но он не успел понять, что происходит — тут же заснул, а утром, потирая кожу вокруг маленькой красной ранки, решил, что укололся травинкой.

 

* * * * * *

Воскресным утром Марсия сидела у окна и записывала в дневник всё, что случилось за неделю. Сын ещё спал, в выходные он всегда встаёт поздно, а она прислушивалась к гомону рынка — дом стоял недалеко от площади — и вспоминала прошлую весну. В день рождения мужа Марсия собиралась готовить праздничный обед, она ходила по рынку с тяжёлой корзиной — на дне уже лежала крупная рыбина в плотном пакете, а сверху Марсия укладывала свежие овощи и пучки зелени. К запаху базилика примешивался незнакомый аромат.

— Что это? — спросила Марсия у продавца, но он молчал и задумчиво смотрел в сторону.

Марсия тоже повернула голову. Люди медленно шли мимо фруктовых рядов к дальнему прилавку. Марсия расплатилась и пошла за ними.

В воздухе пахло так, будто лепестки роз смешали с мёдом, а потом добавили ванили, корицы, какао. Марсия поняла: кто-то привёз в город яблоки редкого сорта.

Это случалось нечасто и всегда неожиданно: в любое время года, в любой день. Запах этих яблок околдовывал: всем хотелось хоть раз попробовать незнакомое лакомство. Никто не удивлялся, что их продают так дорого. Никто не спрашивал, как они попали в город — «пища богов», говорили горожане, пытаясь представить себе далёкую страну, где растут такие фрукты.

Вокруг прилавка толпились люди. Счастливчиков, которые готовы были заплатить, пропускали к продавцу, почтительно расступаясь. Марсия вытряхнула на ладонь несколько монет, пересчитала. Хватит, чтобы купить одно яблоко. Ничего, что потом всю неделю придётся экономить.

На пути домой Марсии хотелось танцевать от радости, хотя с тяжёлой корзиной это было нелегко. Тихо, чтобы не разбудить мужа, она вошла в спальню и положила яблоко на столик у кровати, а сама села в кресло. Кронер сморщил нос, вдохнул и улыбнулся во сне. Потом ещё несколько раз втянул воздух и открыл глаза.

— Марсия, красавица моя, иди сюда! А что это так пахнет?

Она протянула ему яблоко:

— С днём рождения, милый! Это мой подарок.

Муж откусил яблоко, и запах стал ещё сильнее. Как будто вокруг не комната, а чудесный фруктовый сад. Кронер протянул яблоко Марсии:

— Давай пополам?

— Нет, не хочу! Сам ешь, я его тебе купила.

— Ну, хоть попробуй!

Но Марсия помотала головой.

— Давай хотя бы Рика позовём!

— Нет. Это подарок, это только для тебя!

В тот день Кронер был особенно весёлым, весь день шутил и дурачился, играл с Риком, поддразнивал Марсию, помогал ей готовить обед. Грустить он начал потом, позже. Через несколько дней.

 

Сначала Марсия думала, что у него на работе не ладится: в мастерской, где он чинил повозки, к лету всегда было мало заказов, заработки падали. Но денег на жизнь хватало, даже после покупки чудесного яблока — ведь Марсия в конце каждой недели получала плату за работу в школе.

Потом Марсия решила, что Кронер печалится из-за Рика, из-за его плохой оценки на экзамене. Потом — винила себя: перед каникулами она много времени проводила в школе, приходилось допоздна проверять письменные работы учеников.

Но даже когда в мастерской появились заказы, Рик пересдал экзамен, а у Марсии начался летний отпуск, Кронер оставался мрачным. Всё реже разговаривал с Марсией, уже давно не прикасался к ней и не играл с сыном.

А однажды он исчез. Просто ушёл из дома. Марсия сначала перепугалась, потом разозлилась — неужели он бросил её и сына? Разлюбил? Как он мог! Несколько дней её терзали сомнения, но потом она решила, что слишком хорошо знает своего мужа. А тот Кронер, которого она знает, никогда бы с ними так не поступил. Значит, с ним случилось что-то плохое, и надо его искать.

Марсия расклеивала объявления по всему городу, писала в местную газету, просила сообщить, если кто-то увидит Кронера — сосед-художник нарисовал его портрет по памяти. Но никто не откликнулся.

Прошёл год. Марсия смирилась с потерей мужа. Долгими ночами, ворочаясь на ненужно-широкой кровати, она пыталась угадать, что случилось с Кронером. Может, он ушёл в горы. Там, в котловине за ближним хребтом, лежит бездонное озеро Аркенза. Люди боятся туда ходить, об озере ходят дурные слухи. Когда кто-то из горожан пропадает — а это случается несколько раз в год, — многие считают, что этот человек просто устал от жизни и ушёл к озеру, чтобы покончить с собой. Но Марсия не верила, что Кронер на такое способен.

Единственным утешением для Марсии оставался сын. Теперь она жила только ради него.

 

Прошлым летом, сразу после потери мужа, Марсию поглотило её горе, она почти не говорила с Риком, но потом одумалась, вспомнила: у неё больше никого нет. Начался новый учебный год, и каждое утро они вдвоём шли в школу: Рик на учёбу, Марсия на работу. В выходные к Рику заходили одноклассники, звали гулять. Если он соглашался, Марсия радовалась: нехорошо сидеть дома одному.

Но Рик всё чаще отказывался, всё больше отдалялся от друзей. Марсия понимала: грустит по отцу, не хочет играть и развлекаться. Пыталась его порадовать хотя бы вкусным обедом, если ничего лучше у неё нет.

Однажды, перебирая пучки базилика у прилавка зеленщика, Марсия снова ощутила удивительный запах. Яблоки, те самые. Она отчётливо вспомнила последний день рождения Кронера, когда он проснулся в кровати от яблочного аромата. Марсия не удержалась, купила ещё одно яблоко, теперь уже для Рика. И всё повторилось: она вошла в его комнату, пока он спал, положила яблоко у кровати и дождалась, пока запах разбудит Рика. Он тоже, как и Кронер, хотел угостить Марсию, поделиться с ней чудесным подарком. И она снова отказалась. Ей нравилось смотреть, как её любимые наслаждаются необычным вкусом.

Марсия надеялась, что это взбодрит Рика — ведь Кронер, когда съел яблоко, был таким весёлым! Так и получилось. Но только на один день.

Чем дальше, тем грустнее становился Рик. Марсия боялась думать, к чему это может привести. А если Рик заговаривал об отце, она только мотала головой и говорила:

— Я не знаю. Я ничего не знаю.

По ночам, когда Марсии не спалось, она заходила в комнату сына и подолгу смотрела на него. Спрашивала себя, как она может ему помочь, облегчить его страдания. Она понимала: Рик грустит не только потому, что очень любил отца, но ещё и потому, что привычная жизнь разрушилась. Конечно, жить с обоими родителями лучше. Значит, надо больше стараться, чтобы их новая жизнь была почти как та, прежняя. И Марсия старалась. Пекла пироги, приглашала гостей, придумывала игры и шутки. Рик оттаивал, начинал улыбаться, с аппетитом ел мамину стряпню. Но этого хватало ненадолго.

Всё чаще Рик замолкал посреди разговора, и взгляд его становился пустым. Марсия знала, что через несколько минут он очнётся, но всё равно ей было страшно.

Однажды Рик спросил:

— Ты слышала легенды про озеро?

— Какие? Ты о чём? — Марсия притворилась, что не поняла.

— Легенды про Аркензу. Что раньше там был город, а потом исчез, и появилось бездонное озеро.

— Глупости это всё. Про многие горные озёра так говорят. До дна не достать, вот и сочиняют, что там в глубине древние города спрятаны.

— А если это правда? А что, если отец туда ушёл?

— Ты что! Зачем бы он туда пошёл? Что, ему дома плохо жилось? — возмутилась Марсия.

— Почему плохо? Просто хотел узнать правду. Может, он сейчас там. Может, ждёт, что мы его найдём.

Марсия испуганно замахала руками:

— И думать не смей! Забудь про это проклятое озеро!

После этого Рик больше не заговаривал с ней об Аркензе. Но, поглядывая на сына украдкой, Марсия часто замечала у него этот взгляд, обращённый в себя. О чём он думает? Неужели хочет пойти на поиски отца?

Марсия вздыхала и молилась не только привычной богине семьи и домашнего очага, но и всем известным богам: услышьте меня, не оставляйте без поддержки, защитите моего сына.

 

Весеннее утро, когда исчез Рик, она никогда не забудет. Марсия поднялась в его комнату, чтобы разбудить: завтрак готов, нужно поесть и идти в школу. Но в кровати никого не было. На приоткрытом окне чуть колыхалась от ветра белая занавеска. Марсия зачем-то перегнулась через подоконник — нет, конечно, она не думала, что Рик мог спрыгнуть, здесь слишком высоко, а внизу — каменная мостовая. Спуститься по верёвке он тоже не мог, у них дома отродясь не было таких длинных верёвок.

Значит, пока Марсия спала, он тихо пробрался по коридору мимо её комнаты, бесшумно открыл входную дверь и ушёл. Просто ушёл.

Марсия кинулась к календарю: так и есть, в эту ночь было полнолуние! Как и в прошлом году, когда ушёл Кронер. После того, как Рик заговорил об озере, Марсия тайком от него ходила в библиотеку и читала старинные книги. По крупицам собирала сведения: несколько забытых легенд, упоминания о пропавших людях, рассказ о группе водолазов, которые пытались добраться до дна озера, но так и не смогли. И только один факт повторялся снова и снова: горожане, которые исчезли без следа, уходили из дома в ночь полнолуния.

«Что же ты наделал, Рик... Разве мало нам было одной беды? — думала Марсия. — Когда Кронер пропал без вести, я держалась. Но где мне найти силы, чтобы жить дальше ещё и без тебя?»

Первые сутки Марсия лежала на кровати сына. От его подушки, казалось, ещё пахло жёсткими вихрами Рика. Потом она встала, накинула плащ и вышла на улицу. Обошла весь город, все закоулки, от порта до овощных теплиц на другом краю города. Расспрашивала всех, кто мог видеть её мальчика: уличных музыкантов, побирушек, продавцов сладостей. Они сочувственно качали головами. И только одна нищая старуха — одноглазая, одетая в рваное тряпьё — сказала:

— Яблочко попробовал, да? — и скрылась за углом.

— Что? Почему вы спросили? — крикнула Марсия, метнулась вслед, но нищенка уже скрылась в толпе.

 

Как и прошлой весной, Марсия развешивала на улицах объявления. Сосед-художник и в этот раз согласился нарисовать портрет, но не смотрел на Марсию, отводил глаза и говорил тихо, мягким голосом, будто считал её больной, а её горе — заразным.

Шли дни, приближалось лето. Никто в городе не встречал Рика, никто не приходил по объявлению, чтобы рассказать Марсии хоть что-то. Она бросила работу, целыми днями сидела дома в надежде, что кто-нибудь постучит в её дверь и скажет: «Я видел вашего мальчика, он шёл из города по восточной дороге» — или по западной, или по южной. Дорог было только три. К северу от города высились горы. И там, за первым перевалом, сверкало под солнцем бездонное озеро Аркенза.

Марсия бродила по комнатам, перекладывала вещи с места на место, в воздух поднимались облачка пыли — Марсия её не замечала. В комнате сына задерживалась надолго. Разглаживала одеяло на кровати. Открывала и закрывала окно. Брала в руки разные мелочи, проводила по ним пальцами, как будто пыталась нащупать следы Рика. Вот его перочинный ножик с костяной ручкой — подарок отца. Вот глиняная свистулька — Рик сам сделал её в школе. Вот кожаный браслет с медными накладками — такие дарят всем детям на десятилетие. На меди выбито имя и дата рождения. Дети должны носить эти браслеты на улице и в школе. Но Рик оставил его дома.

Марсия вспоминала последние дни перед его уходом. Рик не говорил с ней об отце, но думал о нём, она это знала. Неужели он ушёл искать отца?

Однажды в дверь постучали. Марсия подбежала, открыла — и разочарованно выдохнула. Всего лишь соседка.

— Можно, я войду?

Соседка прошла в кухню, огляделась, посмотрела на Марсию.

— Ты когда ела в последний раз?

Марсия пожала плечами.

— Так... Идём со мной. — И соседка настойчиво подтолкнула Марсию к двери.

Привела к себе, накормила горячим супом, заварила травяной чай.

— На, выпей. Хоть поспишь нормально. А то на человека не похожа. Одни глаза остались.

С того дня соседи договорились и стали по очереди приносить еду для Марсии. Сначала она только молча кивала, потом понемногу начала отвечать на вопросы. Всё чаще ей говорили, что пора уже взять себя в руки, вернуться к нормальной жизни.

Тут уж, мол, ничего не поделаешь. Нет у тебя больше семьи — так ты ещё и не старуха. Может, ещё встретишь кого. Да и одной можно жить. Расходов меньше. Учителям, конечно, в нашем городе неплохо платят. Ну, так будешь деньги копить, это всегда пригодится.

Марсия слушала эти разговоры, и ей казалось, что всё это происходит не с ней, а с какой-то другой женщиной, потерявшей мужа и сына. Это её, ту незнакомку, сейчас настойчиво убеждают, что надо есть суп, надо жить дальше, с потерей семьи жизнь не заканчивается.

«Кому они это говорят», — безразлично думала Марсия. Наверное, только поэтому она спокойно выслушивала речи соседей и не кричала «убирайтесь».

 

Постепенно Марсия набиралась сил — благодаря соседям она теперь не голодала, а травяные чаи, которые для неё заваривали каждый вечер, помогали спать крепко, без сновидений, и утром вставать с кровати почти бодрой. Однажды в гости зашла учительница из школы, где Марсия работала. Осторожно расспросила, чем Марсия занимается и хочет ли она вернуться в школу в следующем учебном году.

Марсия кротко вздохнула.

— Наверное, надо попробовать.

— Конечно! Займёшься делом, отвлечёшься. Мы тебя поддержим. Директор тебя ждёт, сохранил за тобой место. У тебя ещё целое лето, чтобы привести себя в порядок. Отдохни, отоспись. И возвращайся.

 

И Марсия наметила себе срок: до осени будет искать мужа и сына, посвятит этому всё своё время. А если ничего не получится, она смирится со своей потерей и будет жить дальше.

В тот же день она подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя. Волосы спутанные, кожа серая, одежда несвежая. Пора приниматься за дело. Марсия устроила стирку, прибрала в квартире, тщательно вымыла голову, намазала лицо кремом. Наутро она увидела в зеркале прежнюю Марсию — ещё молодую, почти красивую, с огнём в глазах.

Первым делом она пошла в библиотеку — в ту, куда часто ходила весной, когда Рик ещё был дома. Ещё раз прочитала старые легенды и убедилась, что в них всегда упоминается полнолуние. Но теперь Марсия пыталась связать это с необычными яблоками. У неё из головы не выходили слова нищенки: «яблочко попробовал».

В книгах она ничего не нашла. Марсия расспрашивала соседей и знакомых: что это за яблоки, откуда они берутся? Почему так редко? Почему такие дорогие? Все только пожимали плечами. Но торговцы-то должны знать! Марсия стала ходить на рынок, во фруктовые ряды. Обычные яблоки там продавались всегда — дешёвые, кисловатые, твёрдые. На здешней земле они плохо вызревали. Бывали и привозные, из долины к югу от города — чуть послаще. Но те, колдовские, как будто светились изнутри, их нежная золотистая кожица блестела как шёлк. А запах шёл такой, что горожане, едва попав на рынок, тянулись к заветному прилавку и не расходились, пока торговка не распродаст все яблоки.

Марсия перечитала свой дневник. Нашла записи о яблоках, сверила с календарём и увидела, что оба раза покупала чудесные яблоки сразу после полнолуния. Значит, именно в такие дни кто-то приносит их на рынок. До следующего полнолуния оставалось три дня, и Марсия за это время записала в дневник всё, что успела выяснить.

В первое утро после полнолуния на рынке ничего не изменилось. А на второе за одним из прилавков появилась новая торговка. Марсия вспомнила её: это Косая Тильда, в городе говорят, что она то ли ведьма, то ли знахарка. То ли делает привороты, то ли что похуже. В те два раза, когда Марсия покупала здесь яблоки, она не смотрела на торговку: её переполняло ожидание праздника — её близкие получат дорогой подарок, и Марсия представляла себе их радость. Но сейчас она стояла в тени, под навесом, и наблюдала. У прилавка толпились люди, вдыхали нездешний аромат — он плыл по воздуху, и даже Марсия его ощущала, хотя стояла поодаль. Старуха обеими руками обнимала аккуратную белую корзину, в которой сияли золотистые яблоки. Изредка подходили покупатели, расплачивались, Тильда заворачивала яблоко в тонкую папиросную бумагу и торжественно протягивала счастливцу. Больше одного яблока не покупал никто.

Через несколько часов корзина опустела, зеваки разошлись. Тильда поправила платок, повесила корзину на сгиб локтя и засеменила к выходу. Марсия пошла за ней. Старуха поворачивала в узкие грязные переулки, дома становились всё ниже и всё обшарпаннее. Но вот Тильда остановилась, повернулась к стене и вынула из кармана ключ. Марсия подбежала, схватила старуху за рукав.

— Стойте! Мне нужно вас спросить!

— Знаю. А то зачем бы ты за мной от самого рынка шла!

Тильда открыла невысокую дверку в стене, пропустила вперёд Марсию, вошла следом. Внутри было темно, и старуха подтолкнула Марсию в спину:

— Иди вперёд.

Через несколько шагов Марсия упёрлась в стену.

— Толкай! — Стена оказалась ещё одной дверью, и Марсия увидела аккуратный дворик, залитый солнцем.

Вдоль длинной стены была натянута верёвка с крючками, с неё свисали белые плетёные корзины. Тильда подошла к верёвке и прицепила на неё пустую корзину, которую принесла с рынка. Потом усадила гостью за стол прямо во дворике, принесла на подносе чайник и чашки. Пока пили, Марсия рассматривала старуху. Поняла, почему её прозвали Косой: глаза у неё смотрят в разные стороны. Тильда заметила взгляд Марсии, улыбнулась и сказала, как будто прочитав её мысли:

— Всё верно. Один глаз — в прошлое, другой — в будущее.

— А в настоящее? — спросила Марсия.

— А что в него смотреть? Оно и так здесь.

 

После чая Марсия рассказала о своей беде: сначала пропал муж, потом сын. И оба ели чудесные яблоки.

— Что же это за яблоки? Они ядовитые?

— Нет, не ядовитые. Но волшебные. Как съешь такое яблоко, жизнь покажется яркой и весёлой. Ну, ты и сама видела.

— А потом?

— Потом это заканчивается. Многие после этого просто живут, как раньше. А некоторым хочется ещё.

— Значит, им надо опять купить такое яблоко?

— Нет. Им не яблока хочется, а того ощущения, которое они испытали. Хочется видеть мир ярким. Хочется найти такое место, где всегда красиво и легко. Вот они и уходят — туда, где этих яблок навалом.

— Но почему об этом никто не говорит? Почему люди не знают, что эти яблоки опасны?

— Почему не говорят — это понятно: люди не умеют о своих чувствах рассказывать. Да ты и сама знаешь. Всё забывается. Что запишешь, то останется у тебя в дневнике. А что не запишешь, того как будто и не было. Вот и с яблоками так. Кто отведал яблоко — или забывают всё, что увидели, или тосковать начинают. А уж если затосковал, тут ничего не поможет. Им не до разговоров, они только о яблоках думают.

— Так откуда вы их берёте? Где такое место, куда всех тянет?

— Они из садов Аркензы. Ты же слышала легенды, да? Думала, это сказки? Но нет, всё правда. Это не простое озеро, под ним скрывается город. В полнолуние он поднимается на поверхность, и в него можно войти. Вот тебе и ответ.

— Думаете, мои муж с сыном там? Ушли от меня в Аркензу?

— Почему бы и нет? Если кто затосковал после тамошнего яблока — значит, его туда потянет.

— Но зачем же тогда люди их покупают? Это же опасно!

Тильда пожала плечами.

— А кто об этом знает? Ушедшие не расскажут, оставшиеся не вспомнят.

— А вы? Откуда вы всё это знаете? И где берёте яблоки?

— Сама подумай. Слышала о вернувшихся утопленниках?

Марсия вздрогнула. Конечно, слышала. Только не верила. Думала, это тоже легенды, как и многое другое. Считалось, что если человек пошёл на озеро и полез в воду, это верная смерть — вода слишком холодная. Но иногда такие люди возвращались — те, кого считали утонувшими. Некоторые пропали недавно, некоторые — несколько лет назад. Приходили в город, бродили по улицам, пока их не увидит кто-то из старых знакомых и не отведёт домой. Или в больницу, если дома у них больше нет. Вернувшиеся никого не узнавали и не понимали, как они сюда попали. И никто из них не помнил, где был всё это время. Они долго присматривались к незнакомой обстановке и забытой семье, но постепенно память возвращалась. И через несколько недель они уже вели себя как обычно.

Поэтому в городе поговаривали, что озеро Аркенза забирает утопленников, а потом возвращает. Но зачем, почему — люди не знали, а если кто-то пытался разобраться, задавал вопросы — на него шикали, заставляли замолчать. Сейчас, когда Марсия вспомнила эту легенду, она поразилась: почему она раньше об этом не подумала? Ведь это даёт надежду. Если Кронер и Рик действительно утонули в Аркензе, они тоже могут вернуться! И ничего, что не сразу вспомнят Марсию! Она готова ждать. Лишь бы найти их!

— Но яблоки? Как они связаны с утопленниками?

— Так они же и приносят яблоки! Возвращаются утопленники всегда в полнолуние. В ту ночь, когда Аркенза поднимается со дна озера. Выходят из подводного города, идут на берег. А на прощание им там дают корзинку с яблоками. Вот такую! — Тильда показала худой костлявой рукой на верёвку вдоль стены. — Но утопленники эти — как заколдованные, ничего не понимают. Немного посидят на берегу, потом в город идут. А корзинку взять не догадываются. Ну, я и приспособилась. Приношу яблоки в город и продаю. Деньги-то не лишние, сама понимаешь.

— Значит, в это полнолуние тоже кто-то вернулся? — воскликнула Марсия. — Вы его видели? Вы были на берегу ночью? Может, это Рик? Или Кронер?

Тильда взяла её за руку.

— Успокойся. Не они. Женщина там была, я её видела. Выпей-ка ещё чаю на дорожку.

Когда Марсия допила чай и поставила чашку на стол, Тильда сказала:

— И вот что ещё тебе надо знать. Некоторые вернувшиеся потом начинают вспоминать, как там всё было — в Аркензе. Я вижу, ты сдаваться не собираешься. Если хочешь узнать больше, найди того, кто вернулся и всё помнит.

— Но как я его найду?

— Дам тебе один адресок. Сходи, поговори.

 

Фрида жила неподалёку, в таком же замусоренном переулке. На двери висела табличка с номером, Марсия постучала. Услышала цоканье каблуков по каменным плиткам. Проскрежетал ключ в замке, в узкой щели показалась цепочка.

— Что надо? — грубо спросил низкий голос. В переулок падали солнечные лучи, Марсия щурилась от света и пыталась рассмотреть лицо в тёмном коридоре.

— Здравствуйте, Фрида! Я от Тильды. Хочу поговорить.

Дверь открылась, и Марсия увидела седую старуху в чёрном платье. Длинные волосы были скручены в узел и заколоты шпильками, на морщинистом лице сияли глаза — ярко-голубые, совсем не старческие. Она махнула рукой, чтобы Марсия следовала за ней, и пошла вглубь дома.

— Тильда мне рассказала, что вы вернулись из Аркензы.

Фрида вздрогнула, её спина напряглась.

В гостиной она предложила Марсии сесть в кресло, сама села напротив.

— И что вы от меня хотите?

— Узнать, что вы помните.

— Зачем?

— Мне нужно попасть в Аркензу, а потом вернуться. Научите меня, как это сделать.

— Вы сумасшедшая? — с интересом спросила Фрида и сама же ответила: — Вряд ли. Иначе Тильда вас не отправила бы ко мне.

— У меня муж и сын туда ушли. Я хочу их вернуть.

— Откуда вы знаете, что они там? Может, они просто ушли. Так бывает. Бросили вас. Сбежали, — Фрида говорила короткими фразами, резко, словно хлестала гостью словами.

— А я и не знаю. Но оба ушли в полнолуние, и оба ели те чудесные яблоки с рынка. Тильда говорит, у меня есть шанс их найти.

— И вы, значит, готовы рисковать собой ради этого шанса?

— Да.

Фрида оценивающе посмотрела на Марсию, как будто решала: стоит с ней связываться или нет. Потом сказала:

— Я вам помогу. При одном условии. Когда вернётесь, принесёте мне корзину яблок. Не на берегу оставите, как другие делают. Не дадите Тильде забрать яблоки, а принесёте ко мне домой.

— Хорошо.

— Но это ещё не всё. Сделаете мне подарок. Согласны?

— Какой подарок? Мне надо знать. Как я могу согласиться, если не знаю?

— Можете. Я возьму то, что у вас есть.

Марсия пожала плечами. Что у неё есть? Ничего такого, что она не согласилась бы отдать за возможность вернуть Кронера и Рика.

— Ладно. Согласна.

Фрида улыбнулась и пошла заваривать чай.

— Разговор будет долгим, вам надо многому научиться.

Пока её не было в комнате, Марсия огляделась. Старинная мебель, выцветший ковёр. Цветы в кадках, пожелтевшие от времени кружевные занавески. На стене — небольшой портрет хозяйки в молодости. Она была красавицей. Чем дольше Марсия вглядывалась в лицо женщины на портрете, тем яснее понимала, что уже видела его. Но где?

 

Марсия просидела у Фриды до позднего вечера, но вышла окрылённая, счастливая. Теперь она верила, что у неё всё получится. Дома она взяла новую тетрадь и начала записывать свою историю, как велела Фрида. Рассказала о себе — кто она такая, как встретила Кронера на городском карнавале, как они поженились, как родился Рик, как они жили в своей небольшой квартире недалеко от рынка.

До конца лета — а Марсия разрешила себе заниматься поисками ровно до начала нового учебного года — оставалось три полнолуния. В первое из них Марсия, по совету Фриды, пошла на берег Аркензы, чтобы записать всё, что увидит.

Перед ней лежало горное озеро, глубокое, с прозрачной водой. Ярко светила луна, и можно было рассмотреть чистое каменистое дно. Кое-где вдоль берега торчали покосившиеся столбики с обрывками верёвок, как будто к ним привязывали лодки. В одной из легенд говорилось, что те, кого «взяла тоска», приходят сюда в полнолуние, садятся в лодку, уплывают подальше и спрыгивают в воду.

Марсия укрылась под высоким деревом, в густой траве, подстелив свёрнутое одеяло, и наблюдала за озером. Фрида предупредила, что она может увидеть что-то невероятное, и Марсия крепко сжала пальцы, чтобы унять дрожь. Она думала, что увидит утопленников — или тех, кто придёт топиться в это полнолуние, или тех, кто выходит из воды и оживает. А увидела совсем другое.

В полночь воды озера заволновались, словно над ними промчался ветерок, и покрылись сверкающей коркой. Гладь озера стала твёрдой, словно стеклянной, а в центре из лёгкой белой дымки соткались контуры замка с высокими башнями, острыми крышами, стрельчатыми окнами. Высокая двустворчатая дверь призывно приоткрылась, и на синеватую поверхность озера пролился дрожащий белый свет.

Марсия, как велела Фрида, заранее привязала себя верёвками к дереву. Если бы не это, она бы не устояла. Ей нестерпимо хотелось вскочить, пробежать по стеклянному полю и войти в город. Но она знала: нельзя, она ещё не готова.

Долго ничего не происходило. Затвердевшее озеро не менялось, дверь оставалась открытой, город сиял белизной. А потом луна докатилась до вершины горы и спряталась за ней. Золотистая дорожка на застывшей воде рассыпалась на сотни светящихся осколков, контуры замка задрожали и растаяли. Стекло снова стало водой, и Марсия услышала тихий плеск волн, которые пробежали от центра озера к берегам.

Ближе к утру Марсия кое-как распутала узлы на верёвках, вернулась домой и подробно описала в дневнике всё, что видела.

Теперь у Марсии было время до следующего полнолуния, чтобы закончить приготовления и отправиться в Аркензу. Она снова ходила в библиотеку и читала старые хроники. Учёные доказывали, что раньше на горе стоял город, а после сильного землетрясения он провалился в трещину, она заполнилась водой, и получилось озеро, которое назвали так, как назывался город. Исследователи древних мифов утверждали, что Аркензой звали царицу Белого мира, которая зовёт к себе всех, кому не хватает белизны в обычной жизни. Но как к ней попасть, а главное — как от неё вернуться, — этого в книгах не писали.

Оставалась только Фрида. Только она могла помочь.

 

За несколько дней до предпоследнего летнего полнолуния Марсия испекла пирог с дорогими алыми ягодами и отнесла Фриде. После чая Фрида, дружелюбно улыбаясь, рассказала самое важное. Кроме дневника с записями, нужно взять с собой из дома три вещи: по одной для каждого. Вещи, которые приведут всю семью назад, в город. Вещи, которые можно узнать на ощупь, даже если не видишь. Для Рика Марсия выбрала перочинный нож. Для Кронера — его любимую серебряную зажигалку. Для себя — ожерелье из крупных бусин.

Уйти в Аркензу несложно: нужно всего лишь шагнуть на затвердевшую воду, когда из озера покажутся крепостные стены, дойти до ворот и пересечь границу между мирами.

— А если я испугаюсь? Если остановлюсь у ворот и не войду?

— Утонешь в озере. Ты же видела: когда луна уходит, волшебство исчезает. До берега тебе не доплыть.

— А потом? Что я буду там делать?

— Сначала заснёшь. А когда проснёшься, уже не вспомнишь, кто ты и зачем пришла.

— Значит, для этого я и вела записи? Чтобы прочитать и вспомнить?

— Да. И ещё кое-что: если ты появишься в саду в обычной одежде, у тебя всё заберут. Когда очнёшься, увидишь только белую рубаху.

— Как же мне сберечь свои вещи?

— Оденься заранее в то, что там носят. Я тебе это подарю, у меня есть, — Фрида вынула из комода сложенную рубаху, встряхнула, и Марсия зажмурилась: тонкая белая ткань сияла белизной.

— Сколько ей лет? — спросила Марсия, осторожно коснувшись прохладной ткани.

— Неважно. Эта ткань не портится.

— А вещи? Куда их спрятать?

— Сшей сумку. Перекинь через плечо под рубахой. Сквозь ткань её никто не заметит.

 

Марсия мысленно повторяла свой план: войти в Аркензу, увидеть свой дневник, прочитать, вспомнить. Исследовать сады, отыскать мужа и сына. Сделать так, чтобы они тоже вспомнили своё прошлое. Уговорить их вернуться домой. Времени будет много: от полнолуния до полнолуния. Марсия надеялась успеть.

— Вот только как оттуда выйти? Нас выпустят?

Фрида нахмурилась.

— Вас там никто не будет держать. Подойдёте к воротам, а там — бегом к берегу, пока луна не скрылась.

— Но почему же тогда другие оттуда не уходят?

— Не хотят. И вы не захотите.

— И что нам делать? Как захотеть?

— Есть одно средство. Боль. Чем сильнее, тем надёжнее. Но человек должен сам себе её причинить. Запиши в дневнике. Иначе не вспомнишь.

После этого Фрида мягко подтолкнула Марсию к двери:

— Иди. Удачи. И не забудь наш уговор.

 

В последний вечер Марсия ещё раз проверила свои записи: о семье, об Аркензе и о том, что нужно сделать — найти Рика, найти Кронера, убедить их вернуться, рассказать о боли, которая поможет очнуться. На последней странице добавила: «В кустах на берегу, рядом со скалой, спрятан мешок с обычной одеждой и записка с нашим адресом. Взять, переодеться, идти в город. Там наш дом».

Вложила в дневник два небольших карандашных рисунка, сделанных соседом — давно, когда Марсия расклеивала объявления о пропаже мужа и сына.

— Без этого ты их не узнаешь, — сказала Фрида.

Марсия не поверила, но спорить не стала.

Потом собрала всё необходимое: вещи Кронера и Рика, тонкую рубашку Фриды и самодельную плотную сумку с дневником, зажигалкой Кронера, ножом Рика и своим ожерельем.

Вышла засветло, и к восходу луны уже стояла на берегу в белой рубашке и со спрятанной под ней сумкой. В это полнолуние всё было так же, как в прошлое: вода покрылась блестящей стеклянной коркой, в центре озера появился замок, и Марсия, забыв обо всём, пошла к приоткрытой двери.

 

Когда Марсия проснулась, над ней тихо шелестели ветки дерева — ярко-зелёные листья, бело-золотые яблоки. Иногда звонко вскрикивали птицы, неподалёку журчала вода. «Как же хочется пить!» — подумала Марсия. Встала, прошла по мягкой траве, зачерпнула руками воду из ручья. «Теперь надо поесть». На берегу росли фруктовые деревья, но Марсия не знала, как они называются. Сорвала вытянутый плод, покрытый нежным пушком, откусила. В голове мелькнуло слово «персик», но Марсия не поняла, что это значит.

Весь день она бродила по саду — по дорожкам, выложенным каменными плитами, и по траве, усыпанной цветами. На ветках висели спелые плоды, и Марсия, едва ощутив голод, срывала один, вгрызалась в розоватую мякоть, потом спускалась к ручью умыться и выпить воды, потом шла дальше. Ручьи делили сад на большие квадраты, над ручьями висели лёгкие ажурные мостики с металлическими перилами. Марсия переходила с берега на берег, бездумно любуясь деревьями и цветами. Иногда встречала людей в таких же, как у неё, белых одеждах. Они улыбались, махали Марсии, она махала в ответ.

Потом всё стихло, даже вода в ручьях как будто замерла. Запах цветов усилился, и Марсия ощутила усталость. Она легла на траву рядом с дорожкой, посмотрела на небо — по нему двигались жёлтые огоньки. «Какие необычные звёзды», — подумала Марсия и уснула.

Ночью — а может, это была уже другая ночь — Марсия повернулась набок и проснулась от неприятного ощущения. Что-то впивалось ей в рёбра. Она села, провела рукой по траве: ничего нет. Потом ощупала свой бок. Под одеждой было что-то твёрдое. Марсия приподняла рубашку и увидела сумку.

«Что это? Почему у меня на теле какие-то вещи?»

Пришлось раздеться, чтобы освободиться от сумки: две широкие лямки охватывали одно плечо и скрещивались на другом боку, чуть ниже талии. Луны в небе не было, но движущиеся жёлтые огни давали достаточно света, чтобы Марсия могла рассмотреть свою находку.

В сумке лежал толстый прямоугольник. Он раскрылся, и Марсия увидела внутри много тонких листов. Она перебирала их один за другим и смотрела на ровные цепочки символов. «Красиво», — подумала Марсия. Среди листов лежали два рисунка. Лица людей показались Марсии знакомыми, но она не помнила, где могла их видеть. «Наверное, встречала здесь, в саду».

Ещё в сумке было три непонятных вещицы: одна вытянутая, примерно с палец размером, но толще. По бокам прорези, в них что-то блестит. Другая — металлическая коробочка, покрытая резными узорами. Третья — твёрдые шарики, собранные на нитку.

Марсия вздохнула: сейчас плохо видно, надо подождать рассвета. Сложила вещи в сумку, подсунула под щёку и заснула. Утром, лёжа на траве и глядя на небо между ветками, Марсия почувствовала помеху под головой. Встала, увидела сумку, вспомнила, как ночью пыталась рассмотреть свои находки.

При солнечном свете всё казалось ярким, необычным. В саду не было никаких вещей — только растения, каменные дорожки и мостики с простыми металлическими перилами. И люди в белых рубашках. А у Марсии в руках сейчас лежало что-то чуждое, нездешнее.

«Откуда у меня эта сумка? Кто туда положил эти предметы?» — думала Марсия, разложив всё на траве. Она долго вглядывалась в символы на белых листках. И вдруг ей показалось, что это не просто узор. В символах как будто бы заключался какой-то смысл. Марсия нахмурилась, потёрла лоб. «Что же это?» Мысли ускользали, но она изо всех сил старалась сосредоточиться. И вот у неё в голове зазвучали слова — как будто она сама произносила их: «Я забыла, кто я и откуда. Это потому, что я пришла в Аркензу. Здесь я должна найти мужа и сына».

Марсия удивлённо прислушивалась к тексту, который как будто бы рождался из непонятных символов. Сердце дрогнуло. Марсия ощутила боль: как будто у неё отобрали что-то очень важное — то, без чего нельзя жить.

С этого дня её жизнь переменилась. Как все, Марсия гуляла по каменным дорожкам, срывала спелые фрукты и любовалась садом — но несколько раз в день она садилась на траву и доставала предмет с символами и другие вещицы. Вертела в руках нитку с нанизанными шариками, перебирала пальцами один за другим, прикладывала к шее. Постепенно Марсия начала вспоминать своё прошлое. Эти шарики — бусы, она носила их, когда жила где-то в другом месте. У неё в голове появлялись всё новые картинки, как будто каждая бусина показывала Марсии ещё один кусочек её прежней жизни.

Она давно догадалась, зачем ей нужны портреты мальчика и мужчины, и целыми днями испытывала мучительное чувство: ей нестерпимо хотелось найти тех, кто нарисован на этих листках.

Завидев вдалеке людей, она подходила ближе и смотрела на их лица. В один из дней ей повезло: она встретила подростка с лицом, которое видела на рисунке. Марсия попыталась заговорить с ним, но он только улыбнулся и помахал в ответ. С того дня она стала держаться рядом с ним, а однажды осмелела, взяла его за руку и повела за собой. Он удивился, но не стал сопротивляться. Теперь они ходили по саду вдвоём. И, наконец, набрели на мужчину с портрета.

Марсия и ему сказала, что давно искала его. Но и он промолчал. Тогда она усадила обоих на траву и стала читать вслух записи из дневника. Сначала мужчина и мальчик просто смотрели на неё и, казалось, не понимали ни слова. Но с каждым днём их взгляды становились всё осмысленнее. Марсия знала, что у неё мало времени: приближалось полнолуние — ночь, когда открывается дверь из Аркензы в обычный мир. Надо было спешить.

— Кронер! Рик! Вы должны уйти отсюда. Ваш дом — не здесь. Я пришла за вами.

Через несколько дней они заговорили, но их слова огорчили Марсию:

— Наш дом здесь. Нам здесь хорошо.

 

Она снова и снова твердила им, что они — семья, что им пора домой. Ничего не помогало. А больше всего Марсия боялась пропустить полнолуние. Ведь на здешнем небе луны не было, по нему двигались жёлтые огни, даже не похожие на звёзды. И Марсия не могла подсчитать, сколько времени у неё осталось, потому что в первые несколько дней она ничего не помнила о своей прежней жизни, а очнулась только тогда, когда случайно обнаружила под одеждой сумку.

Она решила увести Кронера и Рика ближе к воротам: хитростью и обманом, от дерева к дереву, она заманивала их самыми спелыми фруктами, тщательно выбирая их среди ветвей. И теперь каждую ночь, когда все обитатели сада засыпали, Марсия следила за высокой дверью: не приоткроется ли она.

Вскоре это случилось. Марсия услышала скрежет и увидела, как между створками двери появилась чёрная полоска. Она медленно росла, и вот уже дверь распахнулась на всю ширину. Если не уйти прямо сейчас, луна закатится за гору, и дверь закроется.

 

Марсия достала нож и зажигалку, растолкала мужа и сына. Кронер и Рик равнодушно смотрели на свои вещи.

«Ничего, ничего, они потом всё вспомнят, — уговаривала себя Марсия. — А сейчас надо действовать, времени совсем мало! Они должны причинить себе боль, чтобы уйти отсюда. Но как их заставить это сделать?»

В пустых глазах Кронера и Рика не было никаких чувств. Марсия в отчаянии крикнула:

— Давайте, я вам покажу, зачем нужны эти вещи!

Она раскрыла перочинный ножик Рика, протянула сыну:

— Приложи его к ладони! Нажми!

Рик удивлённо посмотрел на мать. Но здешние фрукты делали людей покорными, и он не стал возражать: прижал лезвие к ладони. Показалась первая капля крови. Марсия подтолкнула его, Рик охнул, отдёрнул руку с ножом и разглядывал алый порез. Марсия схватила зажигалку и показала Кронеру, куда нужно нажать. А когда вспыхнул язычок пламени, Марсия взяла мужа за локоть, чтобы его ладонь оказалась над огнём. Кронер вскрикнул.

Марсия потащила мужа и сына к двери. Боль изменила их, они как будто очнулись от забытья, которое так пугало Марсию — они больше не выглядели покорными и безмятежными. Теперь Кронер и Рик смотрели на неё со злостью: у Рика сочилась кровь из ладони, Кронер махал обожжённой рукой. Почти сразу злость сменилась узнаванием, оба как будто только что поняли, что давно знают Марсию, и в их глазах словно зажёгся свет. Пока ещё слабый, едва заметный, но Марсия поняла: это они, её прежние Рик и Кронер.

У самой двери стояла плетёная корзина с яблоками, и Марсия вспомнила, что должна взять её с собой. На ходу убирая вещи в сумку, волоча за собой корзину, Марсия подталкивала Кронера и Рика в спины, чтобы они быстрее бежали к берегу.

Луна в непривычно-чёрном небе уже подползала к вершине горы, стеклянная корка на озере вот-вот растает, а до берега ещё далеко.

Твёрдая поверхность покачнулась, вздрогнула, ушла вниз. Хлынули потоки воды. Беглецы оказались по пояс в воде — но у них под ногами уже лежало каменистое дно озера, и вскоре они вышли на сухое место.

Марсия поставила корзину на камни, достала дневник — он намок, но чернила ещё не успели расплыться. «Мешок с одеждой и записка с адресом».

На рассвете путники добрались до города, Марсия улыбалась, узнавая привычные улицы и площади. И вот, наконец, они дома!

 

Марсия радовалась: она справилась, теперь они снова заживут, как раньше. Кронеру с Риком было сложнее, память восстанавливалась постепенно. Они ходили по квартире, трогали вещи, выглядывали в окна. Осторожно брали стаканы и подносили ко рту — в Аркензе они привыкли пить прямо из ручья. Осторожно откусывали сухари, которые Марсия припасла для первого дня после возвращения.

От избытка впечатлений и ходьбы по горам они еле стояли на ногах, и Марсия отправила их спать. Кронер заснул, как только прилёг на кровать, прямо на покрывале, она не стала его будить. Рика отвела в его комнату и показала, как пользоваться подушкой и одеялом.

Марсия тоже устала, но ей нужно было выполнить своё обещание. Она взяла корзину с яблоками, прикрыла их платком, чтобы не привлекать внимания, и пошла к Фриде.

— Ты молодец! Я боялась, что не придёшь, — Фрида поставила корзину на стол, взяла яблоко, откусила.

— Не боитесь этих яблок? Я думала, вы их продать собираетесь.

Фрида усмехнулась.

— Мне бояться нечего. Я уже вернулась, на меня они не действуют. И ты не бойся. Бери, угощайся!

Марсия покачала головой.

— Я пришла отдать долг. Как договорились. Что вы у меня заберёте?

— Твою молодость, — будничным тоном сказала Фрида. — Мне нужна твоя кровь. В первые сутки после возвращения там кое-что есть. Я это заберу, пока не поздно.

Марсия растерянно смотрела на Фриду.

— Что? Я не поняла. Молодость? Кровь?

— Всё просто. Сделаем переливание крови. Мне твою, тебе мою. Твоя кровь остановит моё старение, повернёт его вспять, я стану молодой. А ты от моей крови быстро постареешь. Поменяемся возрастом.

— Фрида, но я не могу! Я же только что вернула мужа! Мне нельзя сейчас постареть! Он меня ещё даже не вспомнил толком!

При этих словах Фрида молча улыбнулась и кивнула. Марсия заметалась по комнате.

— Фрида! Проси, что хочешь! Что угодно! Мою квартиру, мои вещи! Я буду тебе служить, буду всё для тебя делать! Только не забирай мою молодость!

— Поздно, милая. Ты мне обещала, надо держать слово. Если хочешь, отдай мне своего мужа вместо себя — его кровь ещё сильнее, он дольше жил в Аркензе. Но решай прямо сейчас. Выбирай, Марсия. Ты или муж?

Марсия опустилась на стул. «Я или Кронер? Он всё равно ничего не помнит. Станет стариком, а я буду жить с Риком. Ему нужна мать!»

Она подняла глаза, чтобы сказать: «Я приведу мужа», — но представила себя на его месте. А если бы Кронер её спас, вернул домой и в тот же день предал? Нет, он бы так не поступил.

— Я согласна. Бери мою кровь.

Фрида принесла инструменты, усадила Марсию в глубокое кресло, села рядом и ввела иглу ей в вену. Марсия задремала. Через несколько часов Фрида осторожно потрясла её за плечо:

— Просыпайся. Мы закончили. Можешь прилечь на кровать.

Марсия встала, посмотрела в зеркало. Ничего не изменилось, она выглядит, как раньше. Да и Фрида ничуть не помолодела. Может, это глупая шутка? Может, Фрида хотела сделать переливание крови, чтобы лучше себя чувствовать?

Фрида заметила её взгляд и сказала:

— Нужно время. Кровь не сразу действует.

— Я всё равно не понимаю. Если кровь тех, кто вернулся из Аркензы, даёт молодость, то почему ты сама постарела? Ты ведь тоже была в Аркензе.

— Работает только чужая кровь. Ты думаешь, почему они нам дарят эти яблоки?

— Они? Ты о ком?

Фрида усмехнулась.

— Ты так ничего и не поняла? Хозяева Аркензы. Мы для них только вкусный корм. Наша кровь, напитанная соком их фруктов — вот что им нужно. Пока мы там спим на травке, они приходят брать нашу кровь. А мы ничего не помним.

У Марсии заныло в груди. Если бы она знала! Может, она бы придумала другой способ пробраться в Аркензу и вернуться. Без Фриды, без этого обещания. А Фрида, как ни в чём не бывало, погладила её по плечу и сказала:

— Не унывай! У тебя ещё есть время — можешь взять кровь своего мужа. Если успеешь до завтрашнего утра, вернёшь себе то, что я забрала. А если тебе жалко мужа, найди кого-то другого. Сегодня уже не получится, оттуда не вернулся никто, кроме вас. Дождись полнолуния, иди на берег. Увидишь кого-то — сделаешь с ним то, что я сделала с тобой.

 

Марсия подняла глаза. Прямо перед ней висел портрет Фриды в молодости. Теперь Марсия знала, где она видела это лицо: в зеркале. У неё закружилась голова, её затошнило. Она легла и отвернулась к стене. Фрида ходила по комнате, выдвигала ящики комода, гремела стеклянными баночками, шелестела обёртками. Марсия заснула и проспала до вечера. Солнце подсвечивало золотом белую занавеску. На столе что-то блестело. Марсия подняла голову и увидела одно бело-золотое яблоко — прощальный подарок Фриды.

В углу темнело нутро распахнутого шкафа. Как алый язык, из него свисал забытый шарф. Марсия встала, подошла к окну. Над городом разливался багровый закат, краски стекали за горную гряду, как будто ночь смывала их с неба, оставляя гладкую чёрную поверхность, похожую на воды озера.

В домах зажигались жёлтые и белые огни, на шторах плясали тени, а в некоторых окнах, где штор не было, двигались силуэты, текла жизнь, люди смеялись, ссорились, мирились.

Марсия повернулась к зеркалу. Издали, в последних лучах солнца, ей показалось, что она всё та же, что раньше. Но когда она подошла ближе, увидела чужое лицо в морщинах, чужое тело с приподнятыми плечами и согнутой спиной, чужие волосы, потерявшие цвет. Она схватила алый шарф Фриды, повязала на голову, обмотала один конец вокруг подбородка. Сидеть в квартире, наедине со старухой в зеркале, было невмоготу. Марсия вышла на улицу.

Квартал за кварталом, переулок за переулком — и вот она уже стоит у своего дома. В окнах её квартиры горит свет. Марсия зашла в подъезд дома напротив, поднялась на третий этаж и остановилась на лестничной площадке. Отсюда она могла разглядеть свою кухню.

За столом сидел Кронер, он улыбался, над его тарелкой поднимался пар. Рик сидел рядом, задумчиво отщипывал кусочки от ломтя хлеба. Женщина, стоявшая у плиты, повернулась лицом к окну и поставила на стол кастрюлю.

Марсия узнала Фриду. Не ту, которую она видела сегодня утром. Другую. С портрета, висевшего на стене. Фриду, которой было на тридцать лет меньше.

Опустив глаза, Марсия побрела по лестнице вниз.

До полнолуния оставалось ещё четыре недели.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...