В тёмной чаще леса, куда редко ступает нога человека, бежит маленькая тропинка. Со всех сторон её окружают деревья - великаны, сплетая свои чёрные ветви и стволы высоко над землёй, да так плотно, что даже солнечный свет едва просачивается сквозь них. В сумерках по той дорожке шёл маленький мальчик, спотыкаясь о камни, случайно пиная ногами редкие шишки и вздрагивая от каждого шороха. Деревья всё больше сгущались над ним, всё сильнее сжимали и без того узкую тропинку, по которой он брёл, всё чаще тянули к нему свои руки - ветви. Сильный порыв ветра, с оглушающим в мёртвой тишине треском, прорвался в чащу, с воем пронёсся над тропой и, огибая шероховатые стволы, принес, откуда - то из глубины леса сухой хохот - уханье совы - стражника, и мальчика передёрнуло от этого ледяного звука. Ветер налетел ещё сильнее, и вытянутые стволы деревьев со скрипом пошатнулись. Лес словно ожил и был готов вот - вот обрушиться на и без того испуганного парнишку, потерявшегося в нём. И мальчик побежал. Побежал так быстро, как только мог. Ветви деревьев хлестали его, норовя зацепить, задержать, но он всё мчался, не разбирая дороги. Мальчик не заметил, как тропа закончилась. Лес наконец поймал его. Он увяз в тёмно-зелёных топях болота. Попытался выбраться, но тягучая жидкость только быстрее затянула. Страх туманом опустился на чащобные топи, окутывая собой мальчишку, а тот всё пытался выбраться из трясины.

 

Прошло совсем немного времени, а он уже был готов захлебнуться, как перед ним появился бледный, размытый силуэт и неведомая сила выдернула его из болота и швырнула на землю, да так, что он потерял сознание. Очнулся мальчик от того, что на него обрушился ледяной поток воды, и ему пришлось откашляться. Приподнявшись на локтях, первое, что он увидел, было светлое лицо девочки с белыми волосами, смотревшей на него. Мальчик тут же отпрянул назад.

- Кто ты? - спросил он, не узнав своего голоса.

- А ты кто? – с любопытством спросила девочка, подходя ближе, - Что ты забыл на моих топях?

- На твоих топях? – изумился мальчик, - Так ты страшный Призрак лесных болот, который пугает людей?

- Нет, я Хозяйка чащобных топей, и вовсе я не страшная - обиженно проговорила белая девочка, - И никого я не пугаю, они сами боятся и убегают отсюда. И кто, ты, такой? – снова повторила она свой вопрос, тыча ему в грудь.

Наблюдая за тем, как её маленький пальчик проходит сквозь его одежду, создавая неприятный холодок, пробежавшийся по всему телу, мальчик совсем потерял дар речи.

- Кто ты, и что тебе здесь нужно? – настойчивее требовала ответа она, в то время как кругом, явно не к добру, собирался туман, скрывая в себе девочку и нагоняя страх. Когда же она совсем исчезла в белой дымке тумана, то её голос слышался уже со всех сторон, и мальчик завертел головой, чтобы найти её едва различимый силуэт, но когда и это ему не удалось, он поднялся на ноги и начал неуверенно говорить:

- Я Оттис! – крикнул он, продолжая оглядываться по сторонам, - Оттис Хантер. Я оказался здесь, потому что убегал от чудовищ!

- Чудовищ? – девочка так неожиданно появилась перед ним, что туман за её спиной, прежде чем вовсе испариться, расступился, а мальчик снова упал в мокрую траву.

- Да чудовищ, - пробурчал парнишка, поднимаясь с земли и стряхивая с себя пожухлую листву, - или, может быть, это были деревья. А ты знаешь, как выбраться отсюда? – немного помолчав, спросил он.

- Нет. Но где-то там, за кустами, должна быть тропинка, - ответила девочка, указывая на папоротник, которым заросла большая часть лужайки.

Тогда мальчик, весь мокрый насквозь, решительно двинулся к зарослям, а маленькая Хозяйка топей уселась среди толстых корней дерева, которые уходили далеко вглубь и огромными спиралями торчали в некоторых местах из-под земли. В тумане эту старую разлапистую корягу, которую, тем не менее, обильно покрывала листва, не сложно было бы спутать с болотным монстром, тянущим к тебе свои руки.

- Их тут три! – послышался крик мальчика из кустов, - Какая из них ведёт к церкви, что на краю леса?

- Я не знаю, - крикнула в ответ девочка и через несколько секунд из кустов показалась лохматая голова Оттиса.

Теперь в его мокрых, торчащих во все стороны волосах, были листья, и как показалось девочке, даже несколько веточек, что выглядело так, будто он надел на голову птичье гнездо.

- В смысле не знаешь? - спросил он, подходя ближе, в растерянности сжимая и разжимая пальцы на руках.

- Одна из них ведёт в город, который находится далеко за лесом, другая к церкви, третья ещё дальше в лесную чащу, - объяснила девочка, - а какая куда – не знаю, - когда она говорила, в её голосе, время от времени, проскальзывали весёлые нотки.

Мальчик сел, облокотившись на громадный ствол дерева, и прикрыл глаза, а тем временем около церкви....

 

А тем временем, около церкви, охотник, пробродивший в лесу до глубокой ночи, клича своего сына, но так и не найдя его, собирал людей на поиски. Много мужчин и женщин, с граблями и вилами, с ружьями и факелами, готовы были идти в лес, и ещё не успело утреннее солнце запустить свои лучи в кроны высоких деревьев, расчёсывая их, как они двинулись в путь. Все они шли на поиски мальчика, и только одна худая, совсем осунувшаяся женщина, напоминающая призрака, всё ещё верила, что сможет найти дочь.

 

Мальчик открыл глаза и посмотрел на полупрозрачную, белую девочку, которая сидела рядом в ободранном платье. Он не знал, сколько прошло времени, но решил, что она всё ещё спит, и ради интереса провёл рукой по её белым волосам, но когда ладонь прошла сквозь них, по его телу опять пробежал неприятный холодок, покалывая на кончиках пальцев. Девочка не спала. Она повернула голову и посмотрела на него.

- А как ты стала, - Оттис замялся, - такой? – наконец спросил мальчик.

- Какой такой? - она немного наклонила голову, изучая его лицо.

- Нууу, - протянул Оттис, проводя рукой по чуть влажным волосам, стряхивая с них листву и веточки, и отвёл глаза, понимая, что не очень-то вежливо было бы спрашивать об этом, но любопытство пересилило.

- Призраком? – сама предположила девочка.

Мальчик кивнул.

- Не знаю, - не задумываясь, ответила она, пожимая плечами, - Наверно, я просто умерла.

- Умерла? Моя бабушка говорила, что это совсем не больно. Умирать, - тихо сказал Оттис, - Это почти как уснуть. Только потом уже нельзя проснуться.

- Да, - согласилась девочка, посмотрев на трясину, в которой сейчас надувались и лопались с мерзким звуком, будто какое-то чудище хлюпает по болоту, пузыри грязи, - это не больно, но только если ты при этом не захлёбываешься.

 

Они молчали ещё какое-то время, но потом Оттис снова спросил:

- А почему именно болото? Разве тебе нравится здесь?

- Нет, - призналась девочка.

- А почему же ты тогда не уйдёшь? – поинтересовался он, - Тут же сыро и промозгло, а ещё совсем нет солнца! – Оттис посмотрел на свою одежду, которая ещё не успела высохнуть.

- В этом то и дело, - с грустью сказала призрак, - Тут сыро, и почти нет солнечного света. Если станет слишком жарко, то я совсем исчезну.

Мальчик нахмурился:

- А имя? Какое имя было у тебя, когда ты была живой?

- Я и сейчас живая, - ответила девочка, - ты же можешь со мной разговаривать, - она улыбнулась, но эта улыбка показалась мальчику какой-то грустной.

- Так какое имя...

- Я не помню, наверно имя не было столь важным, вот я его и забыла, - ответила девочка, - Я вообще мало что помню из того, что было до того, как я стала такой, - она поднялась в воздух, чтобы мальчик смог лучше разглядеть её бесцветное тело, немного завившиеся от влаги белые волосы и блестящие глаза, затем она спустилась и устроилась на сильно выгнутом корне.

- А почему ты не можешь обратно стать человеком? - опять задал вопрос Оттис.

- Потому что не могу! - разозлилась девочка, - Я уже умерла, поэтому ничего не получиться.

- Но разве после смерти люди не попадают на небо? Может быть, Бог не случайно оставил тебя здесь? Вот мой отец говорит, что чтобы быть человеком, просто нужно верить...

- Во что? – с усталостью в голосе, будто ей надоело повторять одно и то же, перебила его призрак.

- Ну не знаю, - задумался мальчик, - во что-нибудь. Во что-нибудь, во что верят и другие дети. В дружбу, например. Вот ты веришь в дружбу?

- Нет, у меня не было друзей.

- Тогда, быть может, ты веришь в любовь?

- А что такое любовь? - спросила девочка.

- Любовь - это когда ты кому-то нужен таким, какой ты есть, - ответил мальчик, а потом добавил, - Я так считаю. Вот ты веришь в своих родителей?

- В маму. У меня была только мама, но я не верю в неё. Она же не нашла меня, когда я потерялась. А ещё я не верю в людей. Никто из них не искал меня, когда приходил сюда, а когда видел, то тут же убегал прочь, а потом рассказывал все эти ужасные истории обо мне, будто бы я заманиваю людей в болото.

- А ты разве так не делаешь? – полюбопытствовал Оттис.

- Нет, конечно! - возмутилась девочка, складывая руки на груди и отворачиваясь, подняв нос.

- Да ладно тебе, - сказал Оттис, - я же пошутил. А в себя ты тоже не веришь? - спросил он, обдумывая её слова.

- Нет, не верю, - снова оживилась девочка, забыв, что несколько секунд назад хотела обидеться на мальчика и даже немного попугать его, - Я же не смогла выбраться из лес, - объяснила она.

- Ну а в Бога? В него то - хоть ты веришь?

- В Бога, который бросил меня здесь и не помог выбраться из болота, дав утонуть? В него я должна поверить сейчас, больше года прожив на пузырящихся топях в полном одиночестве?

- Ну ещё дети верят в чудеса, - предположил мальчик.

- Да? Тогда почему же я всё ещё призрак и всё ещё здесь?

- Я не знаю, - сдался наконец Оттис, - Это всё, во что верю я. Слушай, а ты чего-нибудь боишься?

- Нет, ничего, - ответила девочка.

Она болтала ногами в воздухе, сидя на изогнутом корне.

- Что бы чего-то бояться, - начала она, - надо во что-то верить, а мне верить не во что. А ты, сын охотника, чего боишься ты? – с вызовом спросила она.

- Не называй меня так, когда говоришь о страхе, - попросил Оттис, - Настоящие охотники, такие, как мой отец, ничего не бояться, а я боюсь. Я боюсь леса.

- Ты думаешь, что твой отец ничего не боится? – удивилась призрак, - Даже за тебя? Поэтому он сейчас бродит с людьми по лесу?

Глаза мальчика округлились и он вскочил на ноги.

 

А в это время, люди собирались на поляне.

- Ну что, - спросил у охотника один старик, с кривой, немного сгорбленной спиной, - Нашли?

Тот лишь покачал головой, невидящими глазами глядя на куст крушины. Остальные люди под взглядом старика тоже покачали головами.

- Ну что ж, - хрипло начал он, в утешительном жесте положив руку мужчине на плечо, - нам пора возвращаться.

И все уже собирались идти в деревню, как раздался крик:

- Постойте! Мы ещё не были на чащобных топях!

Толпа замолчала, но только для того, чтобы дальнейший шёпот, пробежавшийся по ней, казался громче. Кто-то вздрогнул, кто-то испугано посмотрел на говорившую. Охотник же с безразличием поднял голову, не собираясь никак реагировать на её слова. Женщина схватила его за руку:

- Неужели, ты бросишь своего сына, как когда-то я бросила свою дочь? Я не пошла тогда на эти топи одна, и до сих пор корю себя за это. Неужели только из-за чьих-то рассказов не пойдёшь и ты? – спрашивала его она с отчаянием в голосе и испугом, что он сейчас просто уйдёт, а топи заберут ещё одного ребёнка.

Охотник же смерил её взглядом, и при виде решительной женщины его глаза загорелись.

- Почти все, кто попадают на чащобные топи, пропадают, - вмешался в разговор старик, - Если мальчик там, то он уже мёртв.

- Мой сын жив! – осветил ему охотник, что ни у кого в этом не осталось даже малейших сомнений, - А если нет, - добавил он, осматривая толпу, - то значит мы принесём домой его тело, и ЕЁ тело тоже, если оно ещё там, - добавил он, через мгновение, глядя уже на женщину, глаза которой полнились благодарностью.

- Откуда ты знаешь, что они меня ищут? – удивлённо воскликнул Оттис.

- Я слышу. Я много чего слышу. И они идут суда. Уже близко, - пропела девочка, спрыгивая с корня.

Оттис удивился тому, как быстро она может перемещаться, и даже успел немного позавидовать. Она конечно же могла парить в воздухе, но вести себя, как живая девочка, ей нравилось больше. Она подошла к мальчику и снова наклонила голову на бок, изучая его лицо.

- Ты не рад? – спросила она.

- Я...

Не успел он договорить, как кусты на другой стороне лужайки, наполовину поросшей мхом, раздвинулись, и из-за них показались больше дюжины человек. В их руках было оружие - если лопаты и вилы можно так назвать - у некоторых были ярко горящие факелы.

 

Едва ли заметив сына среди множества теней рогатых коряг, охотник был готов кинуться к нему, но горбатый старик преградил ему путь палкой, на которую опирался всю дорогу. В ответ на вопросительный взгляд мужчины, он указал на землю, и тот кивнул в знак понимания. Все люди не спеша двинулись за стариком, проверяющим почву под их ногами своим деревянным посохом. Когда же они подошли к мальчику настолько близко, что уже можно было хорошенько разглядеть его тощую, угловатую фигуру, кто-то в ужасе закричал:

- Смотрите! Рядом с ним дух, живущий на этих болотах!

Все остальные теперь тоже обратили внимание на едва заметную дымку, принявшую образ маленькой девочки и, стоявшей возле парнишки.

- Не подходи к ним, - сказал Оттис призраку, которая озадаченно смотрела на происходящее, - Не подходи, у них факелы, ты исчезнешь, - просил он.

- Убейте же её, неужели вы не видите, что она держит мальчика! - крикнул кто-то в толпе, и девочка обернулась на них, показав свои блестящие глаза.

Охотник выхватил факел у близстоящего человека и решительно двинулся на призрака.

- Нет! - воскликнул мальчик, преграждая ему путь и заслоняя собой девочку, - Не трогайте её!

Впервые за долгое время ей стало страшно.

- Отойди, - рявкнул на него отец, - Она – всего лишь дух.

Но Оттис не двинулся с места, глядя отцу в глаза, и их полные ярости взгляды встретились.

- Ты всегда был трусом! - сказал охотник, - Боялся любого шороха. Тебе не хватит смелости даже на себя, а ты решил защищать призрака на болотах?! - кричал он, - Не позорь свою семью и сейчас же уйди с дороги! - потребовал отец.

- Нет! - повторил мальчик, - И она не призрак, она - Хозяйка лесных топей! И она стала ей из-за вас! Потому что никто не пришёл, чтобы забрать её отсюда! – намеренно громко, чтобы все слышали, сказал Оттис, сжав руки в кулаки и немного подавшись вперёд, и тогда отец понял, что сын не отступит.

Оттис выглядел как дикий зверь, защищавший своё. Если раньше он только испытывал страх, то теперь он и внушал его.

Вдруг, чья-то маленькая ручка легла на плечо мальчика и чей-то словно заспанный, но очень знакомый голосок произнёс:

- Ничего, теперь со мной всё будет в порядке.

Оттис обернулся и увидел перед собой девочку. Живую девочку! Такую же живую, как и он. Конечно, она по-прежнему была в светло-грязном оборванном платье, и её волосы, не изменив своего цвета, остались белыми, но теперь она, безусловно, состояла из плоти и крови, а не из утреннего тумана и росы.

- Теперь, я тоже человек, как и вы, как и все, кто здесь присутствуют, - сказала девочка удивлённому мужчине, после чего посмотрела на Оттиса, который был удивлён ничуть не меньше.

Признаться, отец и сын были очень похожи.

- Потому что теперь мне есть во что верить, - обратилась она уже мальчику, - Потому что я верю в тебя, - она весело улыбнулась и первый лучик утреннего солнца, пробившийся сквозь листву дерева, под которым они всё ещё стояли, осветил её радостное лицо.

- Вивьен? - послышался в толпе тихий голос, и худая женщина вышла вперёд, - Вивьен, это правда ты? - повторила она, не веря своим глазам.

Девочка обернулась на голос и замерла как вкопанная.

- Мама? Мама! - закричала девочка, выйдя из оцепенения, и бросилась к ней.

Женщина, упала на колени и, заключив дочь в крепкие объятия, расплакалась. Она боялась, что девочка раствориться, как туман, исчезавший каждое утро, но этого не произошло. Мать гладила дочь по белым волосам, столь же мягким, как облака, которых не было видно за ветвями, и словно заклинание, шептала её имя:

- Жизнь.