У Эпси был секрет. Не тот секрет, который он унёс бы с собой в могилу и не выдал под самыми страшными пытками, но всё равно очень важный. В свои четырнадцать лет Эпси падал с коня. Не было для дамирца позора хуже. Сохранить тайну при дворе удавалось только потому, что наследников империи готовили управлять, а не сражаться.

– Ты сказать диким людям свой самый ужасный правда! – заорал дюжий верзила, широко замахиваясь дубиной.

В шуме битвы Эпси при всём желании не успевал сказать ни правды, ни лжи до прямого попадания в голову. Но тут голова самого верзилы вдруг отлетела в сторону, срубленная дамирским воином. Эпси не почувствовал брызги крови на своём лбу, обезглавленное тело дикаря замерло перед ним на мгновение и тут же рухнуло вниз.

– В дом! – заорал воин, толкая Эпси обратно к двери, из которой мальчишка только что вышел вместе с сестрой.

Отсветы от близкого пожара лишь сгущали темноту ночи. Эпси едва разглядел лицо своего спасителя, как тот повернулся спиной, вставая живым щитом с остальными подоспевшими стражами Дамира. Железные нагрудники, стальные мечи и шлемы – их было всего трое, заслонивших собой парочку детей на пороге имперского особняка. К рассвету за дверью особняка не осталось никого из воинов Дамира.

Так Эпсилону и Вите Дамирским не удалось сбежать от взявших Старобит диких людей. Утром брата и сестру нашла ватага гогочущих здоровяков. Самый крупный из них вышиб дверь мощным пинком ноги:

– Йо-хо, приветствуй воина грома, Зело Могучего! – провозгласил он, а после пришельцы с радостными воплями ринулись грабить богатый дом.

Воин Зело нашёл их спрятавшимися под кроватью и чистосердечно пожелал:

– Бобрый утро! – и громко захохотал, запрокинув голову.

Когда брата и сестру вели через нещадно разорявшийся дикими людьми Старобит, Эпси думал, какую самую ужасную правду может выдать врагам. Он был лишь на паре военных советов, где обсуждались численность дамирских войск, карта расположения, способ ведения боёв. Ценность этих сведений притуплялась смутным сомнением в способностях диких людей к счёту и картографии.

"Надо начать с того, что я – наследник Дамира", – обеспокоенно думал Эпси, но империя обросла наследниками со всех сторон. Хорошо, конечно, приходиться императору племянником –про выкуп не забудут. Зато весьма хлопотно быть кузеном сыновьям императора, которые всегда помнили, кто следующий за ними в очереди на престол.

– Не трусь, сурок! – жизнерадостно хлопнул его по плечу воин Зело, образец оптимизма и хорошего настроения.

Эпси сбило в сторону, но жавшуюся сбоку сестру он не задел. Маленькая девочка деловито шагала в компании тщедушного, нервного брата и обвешанного шкурами детины мимо разорённых домов ещё вчера неприступного города. Завоеватели занимались мародёрством и растаскиванием трупов – своих они грузили на носилки и куда-то забирали. На улицах оставались лежать павшие дамирские воины в блестящих под лёгким утренним светом доспехах. Эпси заметил, что небо в этот день обещало быть ясным и синим.

 

Они вышли за ворота города к лагерю диких людей и добрались до большого шатра. Воин Зело опустил на землю Виту, которую ещё в городе взялся нести на закорках. И тут же бросил своих пленников.

– Добыча! – с этим воплем он и ломанулся внутрь шатра.

Вход лишь на секунду приоткрылся, а затем навес вновь упал прямо перед озадаченными лицами брата и сестры.

Эпси огляделся по сторонам, оценивая возможность побега. Здесь царила жизнь людей, привыкших вести свой быт в походных условиях. Сплошные наспех поставленные шалаши, следы от костров и несметная толпа одиозных личностей, спешащих и громко ругающихся в суете. Лагерь располагался всюду, куда падал взгляд, и уходил куда-то далеко за пределы видимости. От непрерывного движения вокруг Эпси казалось, что этот муравейник обступил его со всех сторон и с каждой минутой разрастается всё больше.

– Шо вы здеся прохладитесь, ленивый як?! – гаркнула невесть откуда взявшаяся старуха, цепко ухватив Эпси за шиворот туники.

В панике инфант Дамира хотел было заорать и пуститься в бега, настолько угрожающе выглядела одетая в шкуру бабка. Гораздо ниже, но и сильнее, она заставила протестующего Эпси согнуться и потащила за собой, взяв за голову словно барана за рога. Вита минуту задумчиво смотрела, как брата уводят прочь. Была она хорошенькой девочкой в помятом, но всё ещё нарядном платье. От её пристальных взглядов многим становилось тревожно. Вита догнала брата и всю дорогу держалась за карман его туники.

Вышли они в сторону от всеобщей стоянки, под деревья. И тут их ждала она.

– Мурёна, – припечатала старуха и было непонятно, именует ли она себя или козу.

Животина скорбно посмотрела на явившихся и издала протяжное мяукающее блеяние, от которого у Эпси кровь застыла в жилах. Парнокопытных он опасался ещё со времён первого падения с коня. Старуха отвязала козу от дерева и вручила Эпси шнурок от козьего ошейника со строгим наказом:

– Мовить, пастись, доиться. Иначе - чик!

Конец назидательной речи она сопроводила красноречиво порезав воздух ладонью где-то в области таза. Эпси внутренне содрогнулся и панически заорал в спину уходящей старухи:

– Я наследник Дамира! Вы не имеете права!

Но грозная бабка спешила по каким-то своим делам и даже не обернулась. Так Эпси стал козовладельцем.

– Теперь у тебя есть имущество, – похвалила брата маленькая Вита на свой манер намекая, что с козой ему придётся справляться самостоятельно.

Эпси намёка не уловил, но призадумался. Полгода назад сын императора слёг с простудой, и заразную хворь объявили покушением врагов на дофина. Младший брат императора сразу отослал своих детей, Эпсилона и Виту, подальше от столицы под опёкой кузена Омикрона. Когда дикие люди неожиданно подошли к Старобиту, Омикрон захотел сражаться. Все думали, что победа будет лёгкой. Дикие люди казались досадной помехой, и набегам на границе империи не придавалось значения. Хватало войны с Севером. Никто не ждал, что незнающие железа дикари дойдут до Старобита. Кузен не вернулся, зато прислал к дому охрану. Слуги тогда уже разбежались, прихватив все ценности.

Теперь единственное, что осталось у Эпси –– это коза, и надо её беречь. Тут он вспомнил о сестре. Маленькая девочка – не лучшее подспорье для побега. Но если сбежать не получится, то когда-нибудь можно будет её продать.

– Надо покормить козу, – прервала Вита амбициозные планы брата.

Эпси тут же почувствовал, как от голода скрутило живот. Ни он, ни Вита не ели со вчерашнего дня. Возвращаться к сборищу диких людей Эпси отчаянно не хотелось, но голод был сильней. В лагере их приняли у первого же костра, как родных. Никого не смутила тканая одежда и чуждый вид гостей, зато мирно бродящая коза подверглась покушению. Удивительно волосатый для своих юных лет парень пытался увести животину с собой.

Эпси вскочил на ноги и истошно заорал, от волнения переходя на местный говор:

– Моя! Это есть моя!

Парень сразу отпустил животину.

– Моя есть Ухай, – сказал он и добавил. – Коза нужно есть там. Пойдь.

Эпси и Вита удивлённо переглянулись, но последовали за волосатым Ухаем. Шли они к месту пастбища коз через рабочую часть лагеря. По дороге им попадались женщины, несущие наполненные водой кожаные бурдюки, и мужчины, ломающие лес. Дети занимались всем подряд, помогая взрослым и приглядывая за козами. Эпси не понимал, как этот табор смог одолеть бойцов Дамира. На закате брат с сестрой стали свидетелями похоронной церемонии, когда дикие люди сжигали павших на кострах.

Позже, засыпая под открытым небом, Эпси спрашивал себя: "А кто же похоронит наших мертвецов?" – пытаясь вспомнить лицо дамирского война, который прошлой ночью спас ему жизнь. Не получалось, а о кузене Омикроне и вовсе не вспоминалось, и не думалось. Эпси не понимал, что происходит. Почему детей из самого богатого в Старобите дома так нелепо не взяли в плен? И кто он теперь – потерянный, посреди этой дикой орды?

 

 

На следующий день лагерь стал сворачиваться и оказалось, что укрыться в Старобите не получится. Дикие люди подожгли город, оставив уцелевших жителей смотреть на выгорающие дома. Эпси сильно сомневался, что старобитцы смогут выжить без всяких запасов.

– Мы будем шпионами, – сообщил он сестре и добавил. – А потом сбежим и всё расскажем императору.

Девочка выслушала брата с пониманием и тоже внесла свою лепту:

– А ещё мы всех отравим.

В этом Эпси сильно сомневался, хотя младшая сестра и увлекалась искусством травли. Её жертвы часто призывали смерть, проводя длинные ночи на горшках, но этим всё и заканчивалось. Шпионское дело тоже было не из простых. Дикие люди погрузили запасы на козлов и снялась с места, а Эпси не мог понять, сколько их и куда они идут. На вечерней стоянке ему вдруг вспомнилось, что он ценный пленник, и это повод найти предводителя похода. За помощью решил обратиться к Ухаю, который был мрачным парнем, не сильно старше самого Эпси.

– Главный? Вождя? – тяжело задумался Ухай, потом в озарении хлопнул себя по лбу. – Танай!

Шли долго, тащили с собой козу. Когда дошли до места, Эпси ужасно устал, а Вита почти спала прямо на спине козы. И очутились они вновь перед шатром из шкур, к которому их приводил Зело Могучий. Там же в свою очередь скрылся Ухай. Шло время, и Эпси отважился слегка приоткрыть навес, но заглянуть внутрь не успел. Зато вовремя отскочил в сторону от вылетевшего сапога. Вслед за снарядом из шатра метнулся тщедушный, татуированный мужичок.

– Твой борода сожрать козёл! Твоя язык загрызть вонючий як! – страшно ругаясь за ним вывалился Зело Могучий, грозно шагая в одном сапоге.

Мужичок пятился с истеричными выкриками:

– То повеление небес! Твоя не знать воля!

В ответ на эти судорожные попытки оправдаться Зело взревел пуще прежнего:

– Твоя хотеть нашей погибель! Твоя хотеть всех уморить!

Из шатра стали появляться и другие дикие люди, чем-то сильно озадаченные. Эпси решил, что у них был военный совет. Последней вышла огромная, коренастая бабища. Замотанная слоями кожи и меха, она несла на себе тяжесть одежды без усилий, словно собственный вес. Лицо её было грубым и застывшим. Женщина глянула на Эпси колючим взглядом:

– Этот? – коротко бросила, показавшемуся следом Ухаю, и получила кивок в ответ.

Эпси же, ловя момент, выдал заготовленную фразу:

– Я хотеть сказать мой самый ужасный правда!

– Ты решиться смерть? – деловито уточнила дикая бабища.

Эпси побелел и сипло зачастил:

– Нет! Я – наследник Дамира, знаю важные вещи. Спросите Зело Могучего!

И они все посмотрели в сторону Зело. Изощрённо ругаясь, он пытался отобрать свой сапог у валявшегося на земле татуированного – поверженный вцепился в добычу мёртвым хватом.

– Зело! – призывно рыкнула в его сторону баба.

Воин прервался, тяжело стирая со лба пот. Узнав Эпси, он захохотал в небо с возгласом: "Старобит! Добыча!", – а потом вновь вернулся к попыткам отобрать свой сапог.

– Носить мне молоко, – вынесла вердикт баба и потопала прочь.

– Большой честь, – одобрил Ухай. – Доиться коза, носить молоко.

Эпси посмотрел на козу так, словно подозревал её в чём-то страшном:

– Доиться?

На следующее утро он получил первый опыт удоя под руководством Ухая и потом долго ходил сам не свой.

 

 

Её звали Ардына, и была она танай диких людей. Эпси вставал засветло, чтобы добыть и принести молоко, а Вита разжигала для неё утренний костёр. Ардына никогда не приглашала их внутрь шатра, но получив питьё, разливала по деревянным кружкам на всех. Так они молча сидели у костра, пока небо светлело, а вокруг пробуждалась лагерная жизнь. Большая, угрюмая женщина, глядящая в огонь, и сидящие напротив настороженные дамирские дети. Путешествовала она с массивным яком, который нёс на себе покров и опоры танайского шатра.

Эпси и Вита с лёгкой руки танай получили по меховой накидке прямо с шатра. Повышение статуса Эпси в полной мере ощутил, когда им также нашли обувь. Согретый внутри и снаружи знаком особого положения Эпси приободрился. Хоть и был он одним из наследников, но в Дамире никакого положения не занимал и ничего особо не делал. Теперь же он пас и доил козу, приглядывал за сестрой, которая порывалась отравить молоко, и весь день проводил в пути. Раствориться в потоке жизни ему мешали странности вокруг.

Эпси пытался вести шпионское дело, но постоянно заходил в тупик. Он не понимал, как походу удаётся свободно идти по территории империи, не встречая ни одного патрульного отряда. Даже на границе это было почти невозможно, но оставить позади Старобит и всё ещё не напороться на встречные войска? "О чём только думает императорский воевода?" – сетовал Эпси.

Дикие люди явно страдали пироманией и даже днём освещали свой путь горящими факелами. С наступлением темноты лагерь светился как звёздное небо в ясную ночь, но никто и не думал скрыть своё местоположение. В душе Эпси негодовал от такой легкомысленности. По вечерам возникали весёлые сборища у самых больших костров. Следуя за танай, Эпси и Вита оказались там, где выступал Зело Могучий. При свете огня он под радостный гогот травил байки, от которых у Эпси кровь стыла в жилах из-за дикого косноязычия, а, может, даже и вопреки ему. Нежданно брат с сестрой получили приглашение к костру поодаль от основной компании.

Это был первый дикий человек, который проявил интерес к чужестранцам:

– Шаман! Шаман Йота, – суетливо представился татуированный мужичок.

– Эпсилон и Вита Дамирские, – церемонно выдал Эпси.

– Очень приятно, – частил шаман Йота. – Рад знакомству.

– Вы умеете нормально говорить, – невежливо поразился Эпси.

– Ну конечно! – обрадовался Йота. – Я – шаман, говорю со всеми на их языке...

Эпси ощутил облегчение человека, нашедшего родича среди чужаков, ровно до того момента, как Йота закончил фразу:

–...с небом, с птицами, с безумным богом Бондом.

Эпси слышал, что варвары в чужих землях, не знающие железа и наук, придумывают "богов", дабы объяснить мир и примириться с тяготами жизни. Назначение бога диких людей он так и не понял, но узнал историю о том, как однажды бог Бонд сошёл с ума и повелел диким людям идти на Дамир, заслужив тем самым прозвище "безумный".

– Когда-то давно народ Дика шёл к солнцу, – задумчиво вещал шаман Йота, вороша палкой угли в костре.

– Кто такой Дика? – спросила Вита.

– Дик! – засмеялся шаман, поправляя её. – Небесный ястреб, который видит мир с высоты и всегда летит к солнцу.

– Гхм, и что же случилось? – подал голос Эпси.

– Мой дед шёл к солнцу. И дед моего деда. И так много дедов назад. – сказал Йота. – А потом народ Дика перестал идти к солнцу. Я был малыш тогда.

После этого последовала долгая пауза, и Эпси решил было, что разговор закончился и пора уходить. Но вдруг шаман Йота возопил на привычный диким людям лад:

– Да, мы осесть на свой большой круглый задница! Не идти к солнце – дом, стены, всё! И где теперь мы есть?

– Пришли чужой человек! – продолжил он, ткнув пальцем в Эпси, словно малыш с горькой обидой укорял взрослого. – В наши дома, за наши стены. Убить наш тадан. Убить дочерей, сынов!

Под конец шаман махнул рукой, словно с досадой и на себя, и на дамирского ребёнка, который ничего не поймёт. А Эпси, может, и проникся бы этой речью, если бы не помнил, как остались лежать на улицах Старобита дамирские воины. В его душе вдруг сломалась льдинка.

– Вы уже отомстили. Я слышал – вы идёте вглубь империи и сжигаете деревни. И теперь Старобит. Империя этого не забудет. Дамир делает, что хочет, берёт, что хочет, – дрожащим голосом говорил он. – Лучше поверните назад. Вы далеко зашли только потому, что империя завоёвывает Север, и никому нет дела до мелких деревень, но из-за города придут. Придёт армия Дамира и всех вас уничтожит!

– Да, да! – заулыбался шаман Йота, соглашаясь. – Сожгли деревня, как наша дом.

– Вашу деревню сожгли? – уже не дрогнув и по-деловому уточнил Эпси, почти подсчитывая стоимость мирного договора. – Можно ведь договориться. Дамир сгладит расходы, такие случаи бывали.

– Мы сжечь наш селение, – уже не глядя на Эпси, сказал шаман, в его глазах отражалось пламя костра. – Некуда идти назад.

Вита видела, как брат в замешательстве замолчал. Зачем дикие люди сожгли свой дом он спрашивать не стал.

 

После этого разговора Эпси решил выяснить, в чём обвинял воин Зело шамана Йоту. Эпси был уверен, что поход затеял шаман, задуривший головы дикарям "волей бога". Более полугода требовалось, чтобы миновать захваченные империей земли теперь безымянных стран. Дикие люди едва вышли к исконной территории Дамира – города-государства решившего покорить мир. Эпси мог понять, почему император не обращал внимания на орду, сжигавшую восток, состоявший из одних деревень. Под тяжестью дани там много бунтовали. Дикие люди делали всю работу за имперцев, преподавая урок недовольным: нет дани – нет защиты. Старобит был первым полисом, открывающим путь к Дамиру, но куда дикие люди двинутся дальше? Не от того ли воин Зело восстал против шамана, что следующая цель не по зубам дикарям?

Эти вопросы Эпси задавал по утрам козе, к которой проникся симпатией за стоическую терпимость к удоям и незлобивый нрав. Глубокие его думы нарушались периодическими встречами с Ухаем. Тот повадился сурово сообщать Эпси: "Она мне не нравится!" Эпси мог понять дикого парня Ухая, поскольку сам не доверял сестре. Наследники Дамира плохо ладили, ведь до наследства доживали далеко не все.

Брата и сестру слегка объединили тёплые чувства к козе Мурёне, с которой Вита не расставалась. Но тревоги Ухая, словно возвратили Эпси к жизни при дворе, когда отец мрачно предвещал: "Твоя мать-змея позаботится, чтобы её дочь заняла место моего наследника. Твоё место". И Эпси вновь с сомнением смотрел на сестру, когда та советовалась с козой о свойствах трав. "Это аконит-ядовитый, а это лютик-ранацелитель", – поучала Вита. Мурёна с удовольствием сжирала аконит, оставаясь равнодушной к целительному лютику. А проходящий мимо Ухай снова со значением сообщал кодовую фразу.

Эпси пытался не обращать внимания и прислушивался к разговорам вокруг. Казалось ему, что идёт он в первых рядах с главными воинами, поскольку эти дюжие мужики шли с палками и то и дело собирали отряд на охоту. Группами уходили в поисках дичи, а возвращались с тушами кабанов и прочего зверья. Из бесед славных мужей Эпси с удивлением узнал, что многие на все лады костерят "вздорный баба, ведущий нас на верный смерть", – как вещал дикий человек Мухобой, собиравший у своего костра всё больше слушателей каждый вечер.

Но по-настоящему обеспокоило Эпси похоронное настроение, которым отчётливо повеяло в воздухе. Тем утром дикие люди вдруг стали скорбно хлопать друг друга по спинам, приговаривая: "держися други". То и дело речь заходила о некой великой жертве. Задавленный повышением градуса всеобщего неадеквата, Эпси решил обратиться к Зело Могучему, который был главным воеводой.

– Драть моя пятку! – страшно возмутился тот.

После долгих угроз помочиться на костёр каждого трусливого пораженца, Эпси заподозрил, что ничего другого в ответ не услышит. Но под конец Зело сообщил, что новая жертва убережёт их от "большой напасть".

– Жертва безумному богу Бонду? – припоминая уроки о варварских обычаях, уточнил Эпси.

Зело Могучий захохотал в небеса, потом серьёзно изрёк:

– Нет, – и сразу отправился по своим делам.

Эпси растерянно смотрел в спину уходящего воителя, как вдруг рядом мелькнула стрела. Не успевший далеко отойти Зело быстро вскинул руку, выхватывая ещё одну прямо из воздуха и зычно заорал:

– Мирад напасть! Зажечь огни!

Со всех сторон послышалось отражение выкрика, расходящееся вдаль, словно эхо. Эпси даже показалось, что не глашатаи подхватили команду, а голос Зело размножился и побежал волнами во всех направлениях. Через мгновение до него дошёл смысл сказанного. Мирад – главная кузница империи и основной рубеж на подходе к Дамиру.

"Мы все умрём", – и это была единственная мысль, которую он успел подумать.

А потом он уже не думал ни о чём, бросившись назад к шатру танай, едва замечая, как всюду, словно знамёна, поднимаются горящие факелы. Увидев сестру, он закричал:

– Мирад рядом! И наши войска атакуют, я видел стрелы. Надо уходить отсюда, пока сражение не началось!

Вокруг протекала обычная лагерная жизнь, отличавшаяся от ежеутренней стоянки только возростающим числом горящих огней на воткнутых в землю палках. Отошедший от первого испуга Эпси на секунду усомнился в собственном рассудке – не привиделись ли ему нападение лучников? Но рык Зело Могучего трудно забыть.

– Я слышала, – спокойно ответила Вита. – Но я не смогу уйти.

По утрам девочка среди затоптанной травы искала для козы корм. Вот и сейчас Вита держала Мурёну на длинном поводке, а та бродила неподалёку.

– Меня готовятся принести в жертву, – спокойно сообщила сестра.

– Что? – не понял Эпси. – А как же сражение? На лагерь ведь напали!

Так брат с сестрой узнали ещё кое-что о диких людях: всегда есть время принести жертву. Рядом уже тащили дрова для очередного костра. С высоты виделось, что люди на земле двигаются, подчиняясь некоей единой воле, словно рой пчёл в воздухе или стая рыб в воде самоорганизуются велением общего разума. Но находясь посреди этого движения и не являясь его частью Эпси замечал лишь, как люди в шкурах образуют круг, в центре которого остаётся стоять Вита.

"Теперь я уже не смогу её продать", – трагически подумал Эпси.

Среди набежавших дикарей он вдруг увидел Ухая, который пробивался в первые ряды предстоящего зрелища, удерживая на руке здоровенного ястреба. Лица других людей в шкурах тоже казались знакомыми, словно здесь собрались все, с кем брат и сестра шли последние недели.

У Эпси не было времени, но он знал, как делаются такие дела по жизни в Дамире. Подобрался поближе к Ухаю и конспиративно зашептал:

– Убеди танай, тебя послушают. Можно выбрать другую жертву, я видел ещё детей.

– Она мне не нравится, – скорбно покачал головой Ухай. – Совсем маленький девочка. Между тем, шаман Йота уже возился с поджогом костра.

– Можно отдать взамен козу, – неуверенно пробормотал Эпси.

Вита стояла совсем одна в центре возникшего круга, и лишь верная Мурёна жалась к ней сбоку. Губы сестры дрожали, но она лишь крепче стискивала кожаный поводок. Небо уже давно темнело и стал накрапывать дождь, но огонь разгорался всё ярче. Танай Ардына вышла вперёд, готовясь что-то сказать.

– Нельзя приносить её в жертву, она всего лишь маленькая девочка! – ему показалось, что кто-то другой выкрикнул эти слова, а не он сам.

И словно услышав сказанное со стороны, Эпси понял, что это правда. Вита уже не была наследницей Дамира – дочерью, которая отошла их матери после развода, когда он остался при отце. Вита была просто его сестрой. И Эпси вдруг узнал свою самую страшную правду, которая оказалась вовсе не в том, что он падает с коня или видел военные планы Дамира.

"Наверное, я не люблю никого из своей семьи", – подумал он.

– Жертва будет принесена, – беспрекословно повелела на его выкрик танай Ардына.

– Мы отдаём это дитя, – зачастил шаман Йота, – в жертву сыну безумного бога Бонда.

Одобрительные выкрики послышались со всех сторон.

"У безумного бога есть сын, – мрачно подытожил Эпси. – Наверно, такой же чокнутый, как и все здесь."

Вдруг Ухай двинулся в центр действия, выставляя перед собой клекочущую хищную птицу. Эпси нервно сглотнул, воображая ужасное. А если перед сожжением сестру будут мучить ястребом? Как спасти Виту, он не знал. Когда шаман Йота получил в распоряжение ястреба, ритуальные речи приутихли. Троица из шамана, танай и Ухая окружили жертву, переругиваясь и пытаясь привязать что-то к её волосам.

Вита стоически переносила экзекуцию. Наконец от неё отошли и в ту же минуту ястреб взмыл в небо, быстро разматывая за собой связку тяжёлого кожаного поводка. Коса девочки тоже дёрнулся вверх, вслед за истончившимся мотком привязи. Вита вскрикнула от резкого рывка за волосы, но Ухай мгновенно схватил её косу и галантно протянул владелице, словно поводок. Так оно и было. Все подняли головы, наблюдая, как привязанный за косу девочки ястреб кружит высоко в небе, не делая попыток куда-нибудь улететь.

– Жертва принесена! – возвестил шаман Йота, и дикий люд вокруг радостно заорал окончанию обряда.

Потом все двинулись к костру – греться и жарить запасённое мясо. Ухая то и дело одобрительно хлопали по спине, поздравляя за участие в важном деле. Плачущего Эпси тоже подбодрили тычками и утащили к костру. Ему пришлось забрать у сестры козу. Вита держалась за свои волосы двумя руками и то и дело смотрела на полёт грозной птицы. Дождь поредел и небо стало светлеть, словно ястреб над ними разогнал облака взмахами крыльев.

Когда праздничная трапеза закончилась, Эпси уже достаточно пришёл в себя, чтобы вспомнить о Мираде.

– Разве нас не атакуют? – робко спросил Ухая.

Тот задумчиво дожевал шашлык и философски изрёк:

– Грядёт великий битва.

 

 

В какой-то момент Эпси заметил, что людей вокруг сильно поубавилось, остались лишь знакомые ему по охотничьим вылазкам мужики с палками. Эпси не мог сказать, сколько их было от общего числа, но неким новым чутьём ощущал, что большая часть похода ушла вперёд. Очнуться от задумчивости его заставил истошный вопль незнакомого мужичка:

– Мы все умрём-мы все умрём!

Плюгавый тип в облезлой шкуре рухнул на колени и стал рвать на себе волосы, пророча всем верную смерть.

"Он что, издевается?" – внутренне поразился Эпси.

Но дикие люди внимательно слушали мужичка, не делая попыток остановить, пока тот не излил наболевшее, горестно ткнувшись лбом в сыру-землю. Затем смолкшего страдальца подняли, и шаман Йота подошёл к Вите, театрально возопив:

– Веди нас, о жертвенное дитя!

Дикие люди встрепенулись, подхватили свои палки и дружно уставились на девочку с привязанным к косе ястребом. Её личико скривилось в плачущей гримаске, но вместо того, чтобы разреветься, Вита подняла подбородок повыше и отправилась в путь.

– На Мирад! – рыкнул Зело Могучий и послушно двинулся за "жертвенным дитём", как и все остальные.

"Мы идём на самый страшный город империи, возглавляемые моей восьмилетней сестрой", – флегматично подумал Эпси, подключаясь к всеобщему шествию. Некое чувство заставило его оглянуться на ходу. Танай Ардына смотрела вслед уходящему отряду, совсем не собираясь присоединиться.

"Все сошли с ума", – подумал Эпси, а вслух спросил шагающего рядом Ухая:

– Что происходит?

– Тебе нужен палка, – ответил Ухай и назидательно добавил, – палка защитить тебя.

"До, до", – одобрительно загудело со всех сторон.

Также Ухай посоветовал ему бросить Мурёну, поскольку "коза не место есть на тяжкий бой", но Эпси не послушался и вёл животину у ноги, как охотничью собаку. Вскоре отряд диких людей вышел из степи к лесу и стал пробираться среди деревьев. По дороге Ухай отломал и вручил ему большую ветку. Попытки Эпси объяснить, что в Мираде делают доспехи и мечи, были встречены горячим одобрением всеми соседями по походу. Но суть того, что значат палки против острой стали, они словно не улавливали.

Где-то впереди виднелся воин Зело, посадивший себе на плечи Виту. Девочка пальцем одной руки указывала направление, а другой – держалась за свою тянущуюся вверх косу. Ястребиный поводок чудом не путался среди крон деревьев. Вскоре отряд вышел к костру, который горел сам по себе прямо посреди леса. Эпси не поверил глазам, ведь это были огненные ворота. Зело опустил девочку на землю и отвязал её волосы. Затем важно обратился ко всему отряду. Его речь была краткой:

– Мы люди Дика! Мы возьмём Мирад!

Дикие люди с одобрительным рёвом отсалютовали своим нехитрым оружием, и вдруг поднятые вверх посохи и дубины вспыхнули огнём. Пламя не поджигало, но вырывалось словно изнутри дерева, и оставалось гореть без всякого вреда для держащих пылающее оружие. В следующую минуту Зело прошёл через огненные ворота, уводя за собой отряд.

Времени размышлять не было. Эпси тащил перепуганную козу и пытался не попасть под огненные палки. Вынесенный общим шествием сквозь ворота он вдруг понял, что находится уже не в лесу. Возникшие стены домов сузили восприятие мира, отрезав высоту деревьев и широту степи, которые он привык ощущать за время похода.

– В бой! – грохнул где-то рядом голос Зело.

– Меее, – вторила ему одуревшая от паники коза.

– Аааа! – орала толпа вокруг.

"Надо найти Виту", – подумал Эпси, пытаясь выбраться из общей неразберихи.

– Надо открыть ворота! – гаркнул ему в ухо, обнаружившийся рядом Ухай.

– Мы же только прошли через них!

– Другой ворота! вести город наружу! – пояснил Ухай, и Эпси вдруг понял.

Большая часть диких людей осталась биться с войском Мирада на фронтах в то время, как их отряд должен был захватить город и открыть вход. "Нужно сказать кому-то", – первым делом подумалось Эпси, но это ничего бы не изменило. Теперь имперский город сражался сам за себя, а дамирскому наследнику предстояло спасать свою шкуру. И всё же одна мысль удерживала Эпси от того, чтобы броситься прочь и затаиться пока сражение не кончится.

– Я должен разыскать сестру!

– Ты идти свой стезя, а я – свой, – понимающе согласился Ухай.

Вокруг гремел шум битвы и вспыхивало пламя. Дикие люди отбивались огненными палками от набежавшей мирадской стражи. В бою стальные мечи за секунды раскалялись докрасна, так что их было не удержать в руках. Хуже всего приходилось мирадцам в железном доспехе. Эпси в отчаянье закричал:

– Но как мне найти её?!

– Следуй за белый коза, – напутствовал Ухай, хлопнув его по плечу и тут же бросаясь в бой.

Мурёна, словно по команде, с истошным блеяньем рванула с места. Эпси мчался за сошедшей с ума козой, чудом минуя удары мечей и огненных палок, пока погоня не завела его в ближайший переулок. Там он смог поймать беглянку и вдруг задумался, зачем ему чёртова коза посреди грядущей бойни.

Если он выживет и вернётся в Дамир, то унаследует часть великой империи. По закону только дети от первого брака могли быть наследниками, и без сестры он получит всё. Да и мать потеряет козырь в интригах против отца. Эпси вдруг встретился взглядом с Мурёной и в её глазах явственно прочитал осуждение. "Гори оно всё огнём! – раздражённо подумал Эпси, – у меня больше ничего нет." И он доверил свою судьбу упрямо рвущейся в путь козе.

 

Что произошло Эпси осознал гораздо позже, держа сестру за руку в первых рядах у похоронных костров. Мирад дался диким людям дорогой ценой, погибших было без счёта и ещё больше раненых. Во время взятия города Эпси долго метался среди всеобщей паники, пытаясь следовать за козой, пока не понял, что его всего лишь хотели спровадить подальше от боя. Ухай собирался открывать городские ворота, пока Эпси не сказал ему о необходимости найти сестру. Тогда дикий парень сделал то, что не смог бы Эпси.

– Он спас меня, – прошептала Вита, не отводя взгляда от огня. – Почему?

Девочка плакала почти беззвучно.

– У него была своя стезя, – сквозь ком в горле ответил Эпси.

Первый и единственных друг сгорал на костре и, следуя ритуалу диких людей, Эпси обещал помнить, также как всегда помнят звёзды, и солнце, и земля...Но оплакивали убитых недолго, вновь двинувшись в путь. Мирад постигла та же участь, что и Старобит. Эпси не оглядывался назад на пепелище, но думал только о минувшем сражении. Ворота в лесу и огненные палки – учёные Дамира не смогли бы это объяснить.

И Эпси решил пойти к воину Зело. Вечные противники Зело Могучий и шаман Йота, сражаясь спиной к спине, отбились от десятков мечей и открыли путь войску танай. Эпси видел, как в бою дикие люди не только поджигали огнём что угодно, но и ранили горящим деревом не хуже, чем сталью.

Во время вечерней стоянки он нашёл воина Зело по громким воплям:

– Наши люди устать! Мы идти и идти, весь голодный и раненый.

– Такова воля безумного бога Бонда, – упрямо бубнил шаман, спрятавшись за обширные телеса танай Ардыны.

– Чхать на безумный бог! – яростно заорал Зело. – Мало огонь, все пути закрыт!

– Не перечь воля! – взвился тщедушный шаман.

– Скормить твоя борода вонючий як! – заорал взбешённый Зело.

– Мы идти на Дамир, – отрезала дикая бабища, разом оборвав вопли. – Есть один путь прямо. Мы идти.

– Дайте мне палку, – вмешался в разговор Эпси. – Я хочу сражаться.

Все вылупились с удивлением, но ответ он получил.

– Палка есть лес, – сурово объяснила Ардына. – Идти в лес, найти палка.

– Понял, – поспешно согласился Эпси.

Он видел, как дикие люди то и дело обтёсывают ветки, делая посохи, но не замечал, чтобы дерево как-то особо обрабатывали. В бою огонь не у всех горел одинаково долго, поэтому некоторые готовили себе дубины вместо посохов. Шансы узнать секрет огненных палок были невелики. Эпси казалось, что ему не особо верят. Попытки выдать танай несколько баек о дамирском войске были встречены угрюмым молчанием и никаких плодов не принесли.

Эпси всё ещё надеялся выведать ценные сведения, но с каждым днём лишь больше отчаивался. Он стал подозревать, что дикие люди умеют нормально говорить, но нарочно коверкают язык. Может, чтобы свести его с ума. Паранойя зародилась после встречи с плюгавым мужичком в облезлой шкуре, который пророчил всем верную смерть. Сомнительный тип шатался по лагерю, его гоняли от одного костра к другому. Иногда он вопил, словно хмельной:

– Приходит дуракам капут, не спрос на них сегодня! Разумные себя ведут безумных сумасбродней!¹

Как-то проходя мимо, он схватил Эпси за плечи и панически зашептал:

– Беги отсюда, малыш, беги! Думаешь, я всегда был таким? Они и тебя сведут с ума!

Его речь была сумасшедшей, но чёткой и правильной. Выдав сей короткий спич, мужичок убежал, схватившись за голову. Эпси совсем не прочь был последовать его примеру, но остатки здравомыслия мешали уйти в неизвестность с маленькой девочкой и козой. Да и куда ему было бежать? Скрыто обойдя большинство рубежей, дикие люди неведомым путём двигались прямо к нему домой, в город-государство Дамир.

Поход становился всё тяжелее. С каждым переходом наступало предгорье, и прежде частые леса превратились в случайные островки деревьев. Валежник стали расходовать бережно, костры приугасли и ночи потемнели. Чтобы добыть себе подходящую ветку, Эпси пришлось надолго уйти в поисках леса с охотничьим отрядом. По прибытии назад Вита встретила его с подношением:

– Вот! Я научилась отличать лютик от аконита.

– Эээ, так это...лютик?

– Да! - ответила довольная сестра.

Эпси в знак благодарности осторожно похлопал её по плечу и понадеялся, что цветок действительно не ядовит. Отказываться от подарка ему почему-то не хотелось. Потом он смотрел на цветок, чувствуя, как щёки заливает краска стыда. Следовало лучше пытаться защитить сестру и подарка он не заслуживал. Но она была ещё маленькой, чтобы понять это. Или, наоборот, понимала всё слишком хорошо. Тем вечером брат с сестрой соорудили свой первый, неумелый костерок.

– Огонь нас уже не прячет, – вдруг сказала Вита.

– О чём ты? – удивился Эпси.

– Его слишком мало, – сказала сестра. – Мы больше не идём путём огня.

Эпси попытался осмыслить это заявление, но уяснил для себя только то, что чудные силы дикарей связаны с огнём. После того, как Виту "принесли в жертву", он стал замечать, что девочка изменилась. Всё наносное исчезло – придворное воспитание, интриги матери. Ему стало спокойнее с ней, и они вместе вспоминали Ухая, сидя у костра.

 

Соорудив из добытой ветки посох, Эпси решил поступить предельно просто, как и было принято у диких людей. Он пошёл прямиком к танай и предъявил обретённое орудие:

– Я нашёл палку.

– Бросать, – ответила дикая бабища, хищно прищурившись.

– Что? – не понял Эпси.

– Бросать палка, – кивком повелела Ардына.

– Но тогда я останусь без палки! – вцепился Эпси в свою собственность.

Танай смотрела выжидающе. Эпси сник и бросил древко в траву. Тогда женщина сжала кулак и предъявила его со значением:

– Так ты хочешь ударить.

– Но в бою дерутся оружием, а не кулаками! – возмутился Эпси.

Ардына не ответила, вновь ожидая действия. Дамирский мальчик тяжко вздохнул, начиная закипать. Опять происходило что-то непонятное, а он до смерти устал не понимать. Чего хочет от него эта чокнутая баба? Эпси напоказ повторил сжатие кулака, мысленно закатывая глаза. И получил тяжёлый удар под дых. Упав на колени, он в шоке ловил ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Встать, – повелели сверху.

Эпси почти сразу вскочил на ноги от одной только злости и заорал:

– Как вы меня достали, чёртовы психи! Чего вы добиваетесь? Дамир – хренова горная крепость, там внутри и снаружи смерть. Да вас и в городе, и за стенами на месте камнями закидают!

– Разожми кулак, – удовлетворённо кивнула танай.

Эпси обнаружил, что стискивает пальцы до хруста в костях и скрипит зубами.

– Вот, – послушался он, пересилив себя.

– Что в твоих ладонях? – холодно спросила танай, её лицо, как всегда, было застывшей маской.

Эпси с удивлением посмотрел на свои руки, словно видел их впервые. И ничего не обнаружив в раскрытых ладонях вновь заорал:

– Идите вы все лесом!

Ардына серьёзно посмотрела на него:

– Мы идти лесом. Лес кончиться. Но мы идти до конца.

Затем она подняла палку, и дерево тут же вспыхнуло в её руках:

– Так зажигается огонь.

Едва она бросила посох, как пламя тут же угасло. Эпси чувствовал себя потерянным, глядя в след уходящей предводительнице диких людей. Внутренне он плакал от того, что никогда их не поймёт.

 

По ночам становилось всё холоднее, дыхание гор чувствовал весь лагерь. Но в снах Эпси раз за разом видел пожар. Вождь людей Дика приветствовал воинов Дамира на входе в поселение. Его убили первым. Дамиру нужны были только двое детей:

– Дети вашего вождя, отдайте нам их, и мы уйдём.

Отряд захватил поселение легко, люди с обычными палками не могли противостоять стали.

– Это мы его дети, – сказали одни.

– Нет, это мы, – возразили другие.

Юноши и девушки из каждого дома выходили вперёд. И воины Дамира стали резать всех молодых людей, подходящих по возрасту, не слушая сменившие протест мольбы.

– Я – жена убитого вами вождя и мать его детей, – сказала грузная женщина тому, кто отдавал приказы.

– Остановите бойню, – сказала она.

Эпси узнавал танай диких людей во сне. Раз за разом, он видел, как Ардына указывает на своих дочь и сына, чтобы спасти всех остальных.

– Как я узнаю, что вы не лжете? – спросил главный среди дамирских воинов.

– Убей меня на их глазах – и ты узнаешь, – ответила она.

– Лучше я убью их, – сказал дамирец.

И он услышал крик суровой женщины, упавшей на колени перед своими зарезанными детьми.

– Юность плачет легко и по всем, – кивнул капитан. – То ли дело, такая как ты. Я помню тебя. Ты, и правда, его жена. И теперь я верю, что это ваши дети.

Дамирские воины выполнили приказ императора и оставили поселение. Эпси видел, как тем же вечером люди Дика призвали огонь. И в жертву огню они принесли все свои дома. Пожар начался тогда, и в следующую ночь настиг отряд дамирцев, и через месяц – первую дамирскую деревню. Огонь скрывал диких людей от разведки врагов, огонь открывал новые пути и оружие, в огне самые зрячие прозревали будущее

Эпси просыпался и понимал, что огня становится всё меньше и даже самый яростный пожар угасает у подножия гор. Пришла пора поговорить с танай.

– Нет ведь никакой воли бога, да? – спросил он, сидя у привычного утреннего костра.

Она не ответила, глядя на едва занимающееся пламя.

– Я вижу огненные сны, – продолжил Эпси. – Вы победите защитный гарнизон и встанете у стен Дамира. Но саму горную крепость вам не взять. Дамир будет ждать возвращение основных войск с Севера. Горы станут для вас ловушкой, и всех перебьют прямо у городских стен.

– Я видеть огонь. – загадочно ответила она. – Судьба есть разный костёр. Ты есть своя судьба.

– Вы же умеете нормально разговаривать, – не выдержал Эпси. – Зачем всё это?

– Тсс, – вдруг приложила палец к губам Ардына, поднимая взгляд к небу. – Он мочь услышать. Надо сказать так, чтобы он не мочь.

Эпси не поверил своим глазам, когда танай подмигнула ему.

– Кто? – понизив голос, с беспокойством спросил он.

– Бог Бонд, – был дан спокойный ответ.

– Да вы все с ума сошли! Мы там умрём, понимаете вы это?!

Тогда танай снова повторила, что он сам своя судьба. Что это значит, Эпси понял только через несколько недель, когда дикие люди, выиграв предсказанное сражение, отправили его с небольшим сопровождением к воротам Дамира. Покидая лагерь, вставший у стен столицы империи, Эпси слышал, как позади раздался знакомый вопль:

– Мы все умрём-мы все умрём!

И стал подозревать, что эти обязательные завывания – очередной чёртов ритуал диких людей. "Они готовятся умереть, сражаясь, – подумал Эпси. – Но как они собираются взять крепость?" Эпси умолял танай позволить сестре пойти с ним, но ничего не вышло.

– Она есть место диких людей, – ответила Ардына. – Она жертва павшего за неё сына бога Бонда.

Маленькая девочка плакала, глядя вслед, и даже коза тревожно мекала из солидарности её слезам. Потом Эпси долго гадал, как Ухай стал сыном бога Бонда и что на самом деле значит "принесение в жертву". Выходило, что его малолетнюю сестру попросту обвенчали с парнем из народа Дика.

 

Город высился на подступах к горному хребту, сам казался огромной горой, и был окружён могучей стеной. Эпси привели к подножию Дамира воин и шаман. Они долго стояли у тянувшейся к небесам стены, пока не спустилась кабина водного фуникулёра. Шаман Йота тёр глаза, а Зело Могучий на прощание грустно крикнул:

– Не трусь, сурок!

Поднимаясь в тесной кабинке, Эпси смотрел вниз на своих печальных провожатых. Дамирского наследника доставили в замок как есть, укутанным в лохматую шкуру. Стража с подозрением косилась на него всю дорогу, словно опасаясь, что знатный господин может кинуться и укусить. Эпси вёл себя сдержанно, припоминая правила поведения с челядью. Со всех сторон вновь окружали стены домов, срезая прежний простор неба.

Прежде чем допустить к венценосной родне, придворные повелели слугам принести инфанту новую одежду и воду для мытья. Переодетого и умытого его отвели в зал для переговоров. Мать заплакала и приобняла, Эпси почти поверил, что слёзы настоящие. Отец церемонно положил руку на плечо и сказал, что гордится. После минуты воссоединения перешли к делу. Император кивнул племяннику, поучаствовав в радости родичей от того, что Эпси выжил, и сразу задал вопрос:

– Он ведёт их? Ты видел его?

– Нет, его убили ещё в поселении, – ответил Эпси. – И детей тоже. Ваш приказ выполнили, дядя.

Помолчали. Эпси хотелось спросить прямо, почему старший брат отца и дяди отказался от престола Дамира и подался в вожди захудалого племени. И на кой чёрт было разыскивать его и убивать. Но о смертях наследников престола говорить было не принято.

– Кто же возглавляет этот сброд? – спросил император.

– Его жена Ардына, – холодно ответил Эпси. – Люди Дика зовут её танай.

Император задумчиво смерил племянника взглядом:

– Люди Дика, значит? – добавил после паузы. – Ты изменился.

Из дальнейшей речи Эпси узнал, что Север взят и армия возвращается домой с победой. Но цена победы оказалась высока, а у их семьи есть враги. Старший из рода когда-то предал семью, ушёл с дикой девахой, бросил дом. Враги могли использовать его детей, чтобы сменить власть в Дамире. "Очередная интрига при дворе,"– Эпси мысленно вздохнул. Рассказав императору всё, что смог узнать про людей Дика, он перешёл к главному:

– Ваша племянница осталась у них. Вита – наследница Дамира, – и посмотрел на родителей.

Отец молчал, мать осторожно промокнула платком слезинку.

– Будет сделано всё возможное, – сказал император.

Позже Эпси узнал, что после их с сестрой пропажи закон наследования изменился в пользу детей от следующего брака. Тогда он пошёл к матери. Да, Вита теперь бесполезна для неё, но и Эпси потерял своё положение при отце. Возможно, мать увидит в нём союзника. Она плела очередной заговор, и Эпси ушёл от неё с чувством, что попал в самый разгар намечающегося госпереворота.

"Мы спасём Виту, сынок, – мягко сказала мать. – Когда добьёмся праведной власти!"

Её новый муж был знатным вельможей при дворе и смотрел на Эпси недобро. Отца удалось увидеть на военном совете, куда пришлось пробираться украдкой. Там только и говорили, что войска скоро подойдут и осада не имеет значения.

– Мы можем вызвать обвал, – вдруг сказал кто-то. – Хорошее испытание горной машины.

Военные люди Дамира зашумели с одобрением, главный оружейник запротестовал, но его быстро утихомирили. Если испытание провалится, то золоту на новоделки оружейника найдётся место в карманах воевод.

– Там моя сестра, – вклинился ещё невзрослый голос в гул обсуждения.

Все замолчали и посмотрели на Эпси.

– Мой старший сын Эпсилон снова с нами, – прохладно сказал отец, ожидавший наследника от новой жены.

– Внизу твоя дочь, – напомнил Эпси, избегая всякого вызова в голосе.

– Иногда приходится принимать тяжёлые решения ради блага Дамира, – строго ответил отец в возникшей тишине. – Так проверяется наша преданность империи!

Эпси видел, как все посмотрели на брата императора с уважением.

"Вот я и вернулся домой,"– подумал дамирский мальчик, выйдя за дверь советной.

Взбираясь по череде лестниц, он всю дорогу сдерживал слёзы, но на крыше крепости холодный воздух оставил глаза сухими. Эпси пытался с высоты разглядеть лагерь диких людей среди нависающих скал. Он знал, что будет дальше. Заговор против императора – уже несут отравленное питьё, а его детей ждут подкупленные слуги с кинжалами. Войска идут с завоёванного Севера, который готовится бунтовать. Горную машину запускают вечером, но обвал слишком силён и камнепадом накрывает нижнюю часть города, где живут бедняки.

Эпси хотел заплакать. О погибшем кузене Омикроне, который среди битвы не забыл отправить охрану на защиту своих родичей. О сестре Вите, стойкой и смелой малышке, которая прошла с ним весь путь до Дамира и ни разу не пожаловалась. О храбром Ухае, который погиб защищая Виту. Даже о доброй козе Мурёне, которая давала молоко и несла сестру.

Но слёз не было. Эпси посмотрел на свои до боли сжатые кулаки.

Что в его ладонях? И раскрыв ладони, он узнал. "Так зажигается огонь," – говорила танай.

– Да гори всё огнём! – сказал Эпси.

В руках вспыхнуло пламя, сжигавшее деревни и города, камень и сталь. И Эпси готовился в нём сгореть.

 

Дикие люди смотрели, как полыхает Дамир, а жители бегут прочь за стены крепости. Весь день воинство танай взбиралось вверх, опасаясь атаки с высоты Дамира.

– Хорошо гореть, – задумчиво сказал шаман Йота.

– Наша тоже, – заметил воин Зело.

С трудом им удалось соорудить общий большой костёр, не чета лесным, но для их целей должен был сгодиться, как уверял шаман. Вита смотрела на этот костёр с надеждой, да и все чего-то ждали уже очень давно.

– Не придёт, – только было тяжко вздохнул Зело, как из огня вдруг шагнул ошалелый, взъерошенный подросток.

– Я открыл ворота! – в шоке воскликнул он. – Как?

– Ты принести жертву, – задумчиво сказала танай, глядя на пылающий Дамир.

Утром город всё ещё полыхал и на следующий день тоже, а его жители бежали, уже не надеясь погасить пожар.

 

К своему удивлению Эпси легко вернулся к привычной жизни, и единственной их с сестрой заботой на горной стоянке был поиск корма для козы Мурёны. Но потом его огорошили нежданной вестью. Шаман Йота объявил на утреннем костре у танай:

– Тебя выбрать новым богом Бондом, – сказал Эпси шаман. – Старый говорить с него хватит.

И Йота махнул рукой в сторону истеричного мужичка, который постоянно пророчил всем смерть.

– Совсем ку-ку, – покачал головой Зело. – Уйти пенсия, хотеть писать песня.

– Это безумный бог Бонд? – поразился Эпси. – И мне тоже быть безумным?

– Ты мочь, каким хочешь, – успокоила его танай. – В небе мы все дети бог, а на земле выбирать земной бог Бонд, каждый осень – новый.

Эпси решил серьёзно поговорить с шаманом Йота об устройстве пантеона диких людей. Раз уж теперь придётся быть их новым богом целый год. Интересно, какое ему дадут прозвище? Эпси понадеялся, что станет "разумным", не зная, что его уже нарекли "тайным поджигателем".

– Сегодня вечером идём, – вдруг сказала танай, глядя на всё ещё горящий Дамир.

С высоты было видно, что пожар принял форму огромных огненных ворот.

– Куда открываются эти ворота? – полюбопытствовала Вита, расчёсывая Мурёну.

– Хороший место, есть солнце, – уверила её танай. – Люди Дика всегда идти к солнцу.

Эпси подумал, что танай Ардына права. Идти к солнцу – неплохой способ провести жизнь. А потом он занялся делом: нужно было кормить козу, приглядывать за сестрой, подготовиться к новому походу, – с людьми Дика скучать не приходилось.

 

 

 

1. Шекспир "Король Лир"