Зозим

Трил стояла на берегу моря, на его бледных желтых останках, острых как жертвенные ножи. Ее накидка была порвана в клочья, уже не серебристая, в грязных подтеках придорожной красной глины и крови. Короткие волосы сбились в сальную кучу и прилипли к холодным разодранным щекам. Жертвенный раскрас растекся от пота и слез.

Серо-бежевое покрывало воды было покрыто извилистыми кудрявыми волнами. Блики еле проглядывавшего половинчатого светила поблескивали перламутром. Женщина знала, что здесь ее никто не тронет. На дне этого безвестного пристанища костей не обитало ни одно живое существо. Его соленые жгучие волны лизали израненные пятки, оставляя следы белой соли в виде языков древнего пламени.

Она молилась в пустоту, призывая все, что есть на этом свете, собирая в кулак остатки сил и веры в жизнь. Она боялась. Не за себя. За своего нерожденного ребенка.

Как ей удалось бежать из этого кромешного ада, она не знала. Впрочем, как и не знала, что стало с ее мужем.

Тридцать дней светлого времени прошло с момента как жребий пал на нее. Конечно же, не случайно. Она больше не верила в слепую предопределенность и судьбу, что вьется вокруг шеи тонкой нитью, сплетенной Богами.

Во время третьей белой ночи избранной стала Трил. Жертву выбирали играючи, словно счастливицу, а не подношение жестокому демону, держащему в страхе округу. Незамужние девушки вели плачущий хоровод вокруг стеклянного озера, парни выбирали будущих жен, разжигая свои снопы поляных цветов. В следующий год родится много детей. На волне безумия молодые парни перехватали всех незамужних без разбора. Издалека Трил насчитала тринадцать пар. Счастливое число Жрицы.

Трил встретила своего будущего мужа в одну из белых ночей. Она отказалась танцевать в темном хороводе, а он не разжигал полей. Она влюбилась в карие бездонные глаза Никоса и с того момента не было дороже для нее никого. Его доброта, милосердие покорили сердце девушки. Они не поженились вопреки обрядам предков. Никто, кроме самых близких, не знал об их связи и беременности Трил. Никос был единственным сыном в своей округе. Единственным продолжателем рода. Когда встал вопрос о женитьбе, сестра предала Трил. Жрица была недовольна. Они вдвоем проявили неуважение к законам. Никос должен был стать мужем ее племянницы. Но теперь эта порочащая связь с Трил, с ее безродной семьей, округой, запятнала Никоса и навсегда оградила его от брака с другой. Влюбленным пришлось пройти обряд, вопреки неверию.

В каждую третью белую ночь именно Жрица выбирала жертву. Образ избранной появлялся в полнолуние на темной глади перед обитателями Дома. Жрица выходила из своей обители, укрытая десятью черными вуалями и наблюдала. Запах тошнотворного курева разносился по всей округе. Он вонял темной болотной гнилью, плесенью и кровью. В эту белую ночь Трил была рада не участвовать в ритуальных плясках, лишь бы не подчиняться слепой воле, глупым обрядам, сумасшедшему порядку, навязанных Жрицей. Теперь именно это время было особенно опасно для Трил. По Мотивам только невинная душа в жизни могла утолить Его жажду.

Согласно Мотивам за чертогом лишь непроглядная мгла, Его пристанище, и каждый, кто посмеет переступить порог, умрет. Лишь под защитой Жрицы люди могли жить в мире. Она ценой жизни своей семьи остановила Его в кровавую темную ночь. И теперь одна жертва в тринадцать темных светил, через каждые три белые ночи, не такая уж большая плата за годы мира и благоденствия. Жрица была спасительницей. До того, как Она смогла остановить Его, умирали целыми округами. А теперь только одна жертва. Всего-то. За жизнь остальных.

Люди боялись. Они слушались беспрекословно, словно стадо, следующее за пастухом. Все, кто поднимал бунт, умирал. Жестокой смертью. Его волей.

Трил не верила ее словам. Она не видела защиты. Их мир погрузился в убийственный хаос, во главе которого стояла Жрица.

Они с Никосом собирались бежать после ночи. Далеко, обосновать свой круг где-то за пределом этих темных земель. Оставалось только пережить несколько четвертей. Лишь бы не выбрали ее. Пара хранила молчание, боясь нарушить тишину и навлечь на себя беду. Трил собирала последние вещи. Никос прятал под кровать в укрытие. После выбора жертвы ворота уже не станут стеречь так рьяно. В начало светлого времени многие окуренные будут спать, смертельно уставшие от вакханалии, учиненной возле воды. Оставшиеся уйдут в Дом на чтение Мотивов до самого полудня.

Однако планам не суждено было сбыться.

«Трил... Трил... Трил...» Многоголосьем разносилось по округе имя девушки.

Никос посмотрел на жену в слепом отчаянии. Это могло значить только одно. Через мгновенье самые страшные догадки подтвердились.

Трил услышала канонаду тяжелых ног. Они пришли за ней. Женщина бросилась к задней двери, распахнула ее и увидела на пороге Хаген. Сестра схватила Трил за руку. Ее зрачки были расширенными и от этого серые глаза казались почти черными, губы застыли в безумном оскале, обнажая потемневшие от курения зубы. Никос ринулся к жене, но путь ему преградили подоспевшие слуги Дома. Следом шествовала укутанная Жрица в окружении свиты. Она на мгновенье вошла в дом, окинула взглядом избранную и, качнув головой в сторону Никоса, удалилась. Одна из прислужниц дунула куренной пылью в лицо мужчине и тот упал без сознания. Трил закричала, но Хаген сунула ей в рот пригоршню курения и после одного вдоха женщина провалилась в темноту.

Очнулась Трил в глубине Дома, в своей предсмертной обители. Она отсчитывала время тихо, укрываясь во тьме пристанища, под ложем из слоновой кости, тайно от своих надзирателей, неустанно следящих за ее сохранностью. Она должна была оставаться невредима и не разродиться до времени слепого, до кромешной тьмы. Ее поили слабым отваром, приготовленным Жрицей.

Время убийства, темная ночь. Только кровь могла очистить будущее места. Оставалось еще немного времени до кромешной тьмы, когда Трил привели к ней.

Главная среди всех. Жрица Дома. Высокая, длинноногая, с раскосыми ярко-голубыми глазами цвета чистого неба, обрамленными бардовыми бровями. Ее угольные прямые волосы доставали до поясницы. Жрица была почти голой, тонкое струящееся платье из серебристой полупрозрачной ткани до пола прикрывало лишь треть ее тела. Ее кожа была гладкой, шелковой бронзой, кроме начисто выбеленного лица. Трил привели в Дом и поставили на колени перед ней. Жрица спустилась со своего пьедестала и босой ногой ткнула в округлившийся живот жертву. Трил взвыла, упав на колени. Жрица схватила женщину одной рукой за подбородок, а второй погладила по длинным волосам.

- Ты девочка, для великой цели нам предназначена. Это Благо! Твоя сестра тебе поможет.

Хаген стояла по правую руку от своей хозяйки. Жрица Дома зашептала ей на ухо Мотивы, от которых Трил тошнило. Внезапно в порыве экстаза, она схватила избранную за волосы и отрезала под самый корень. Опешив от содеянного, Жрица на мгновенье смутилась.

- Мы поможем Ему познать ее до кромешной тьмы! – Она трясла копной русо-пепельных волос перед собравшимися подданными. – Пепел к пеплу! Он одарит нас за это после жертвы! – И волосы Трил полетели в огонь.

Нужно было бежать. Немедленно, не мешкая ни минуты. Трил выхватила костяной нож из рук увлеченной игрой огня Жрицы. Та истошно заорала, сотрясая стены Дома.

- Как ты смеешь, девочка! Неужели, ты думаешь, что сумеешь спастись? Все предназначено Свыше! – она подняла свои руки к потолку и браслеты на ее руке звякнули словно гром среди тишины.

Толпа оцепенела и молча наблюдала за происходящим.

Его имя нельзя было произносить. Но она не могла иначе. Трил кричала, что было мочи, разрывая и так израненные связки от бесконечного чтения Мотивов. Она махнула ножом и разрезала правую часть платья Жрицы, задев кожу. Ткань сползла вниз, обнажая белую грудь, из раны тонкой струйкой потекла кровь. Жрица тупо смотрела на плечо, будто не веря своим глазам. Еще удар рукоятью и Жрица упала на пол без сознания. Внезапная боль пронзила Трил. Живот стало тянуть к земле, ребенок беспокойно зашевелился в утробе.

«Только не сейчас, подожди еще немного». Словно услышав мольбы матери, ребенок успокоился. Толпа уставилась на Трил. Женщина пробиралась сквозь собравшихся, освобождая себе путь ножом, проклиная прислужников и Его имя. У нее не было плана. Только бы выбраться из Дома. Оказавшись в проеме, она увидела Никоса. Мужчина дернул жену за руку, вырывая ее из объятий толпы, и захлопнул дверь, вскинув тяжелый трехметровый засов. Мужчина вывел жену за пределы округи к глиняной тропе.

- Беги, Трил!

- Я не пойду без тебя!

Ее глаза наполнились слезами. Она посмотрела в лицо мужу и попыталась обнять его. Он тряхнул ее за плечи.

- Приди в себя! Беги же, умоляю! Скорее! Нам не выжить вдвоем!

Он оттолкнул женщину.

- Убирайся! Не губи нас обоих! – мужчина резко развернулся и побежал в противоположную сторону от тропы.

Из глаз женщины брызнули слезы. Она помчалась, что было сил сквозь густой лес по глиняной дороге, туда, где ветви достают до земли.

Где по тропе может пробраться лишь один. К чертогу.

 

***

Трил закрыла глаза. Женщина не хотела умирать. Она хотела лишь увидеть своего малыша. Долгожданного и беззаветно любимого. Оставалось еще немного времени до извлечения. Еще немного и он появится в этот мир. Только бы дождаться. Только бы ее не нашли. В бежевую воду закапала кровь. Еще немного и он родится, она не пила отвар уже много светлого времени.

Сейчас она звала Эри. Три раза, как и положено, но Она оставалась глуха к мольбам женщины. Видно было бы справедливо ей умереть.

Почему именно она должна расплачиваться за долг, которого не брала?

Трил никогда не пользовалась богатыми дарами в отличие от двух сестер. За шестьдесят дней светлого времени до третьей белой ночи лишь две были под угрозой из ее семьи: Трил и Аелла. Старшая – Хаген не была замужем и посвятила себя служению Дому.

Девушка погладила живот. Трил чувствовала, что внутри нее живет дочь. Скоро она выйдет. И потом уже будет все равно. Главное, что им не удастся убить ее во чреве, а значит ритуал будет сорван. Оставалась последняя ночь. Последние четверти перед закатом. Половина дня: три четверти светлого времени; прошла, а впереди таяла призрачная надежда. Каждое мгновение Трил казалось, что за ее спиной слышен топот сотни Домовцев.

Аелла, старшая сестра Трил, хотела жить. Так сильно, что убила собственное дитя. После дня соединения со своим мужем Аелла пила лишь отвар Син, чтобы не понести. Но высшие силы решили иначе. Оставалось десять дней до белой ночи, когда она воспротивилась. Аелла вырвала жизнь из себя и больше никогда не сможет родить. Трил помнила ужасный кровавый миг. Отвар безродной ведьмы был силен и безжалостен. Ее муж зашел внезапно. Чрево Аеллы извергало черную как смоль жижу и жизнь уходила из нее навсегда. Как и разум из ее мужа. Он три дня лежал в беспамятстве на реке. Но она не помогла ему. Как и их соединению. Аелла ушла вслед за ним, за грань.

Разваливался и этот мир. Люди были безжалостны к себе, друг другу, своим близким. Один Дом в лице Жрицы правил над всеми, притворно скрывая свою личину под Его именем. Трил не молилась Ему, не читала в ночи Мотивов, и не верила им. Как можно верить тем, кто убивает себе подобных. Она скрылась от Хаген, когда та перешла в услужение Дому. Теперь Хаген гналась за ней.

Трил бежала три ночи сквозь раздирающие ветви древних деревьев на край чертога. К нему, безвестному мертвому морю. Чтобы попросить защиты у нее. Справедливости и избавления.

Она ненавидела устрой с момента осуждения Ириды. Дом хотел забрать в услужение три головы из ее семьи. Эти трое мужчин полностью кормили и обеспечивали ее и округу. Одного неприкрытого неповиновения хватило, чтобы Ириду осудили и в тьму утопили. Хаген привела наказание в исполнение. Трил не узнавала свою сестру. Ее руки не дрогнули убить мать пятерых, свою родственницу. Лицо Хаген не выражало ничего, кроме слепого подчинения верной собаки.

«Во имя Великой цели», - вторили тысячи голосов хором, не отрываясь от казни. Ирида не произнесла ни одного умоляющего слова.

«Чернота внутри Вас. Вы и есть Он. Боги вас покарают. Вы все поплатитесь», - произнесла перед смертью осужденная и посмотрела на Трил. Женщина замерла в оцепенении и неотрывно смотрела на казнь, не в силах помешать. После Трил проплакала всю оставшуюся ночь, не найдя оправдания и утешения. А наутро узнала о дитя.

- Эри! Эри! Эри! - Выкрикнула Трил в морскую бездну из последних сил, хриплым скрипучим голосом.

На мертвом море не было ни зверей, ни птиц. Все замолкло, и даже ветер, неустанно гоняющий волны затаился. Звенящая тишина воцарилась в этом месте. Полуденное солнце разъедало кожу. Трил безмолвно зарыдала от собственной беспомощности.

«Не дай погибнуть моему дитя! Умоляю! Помоги! Будь милостива!» - мысленно повторяла Трил, шевеля лишь одними губами.

На плечо женщины упала тяжелая ледяная ладонь.

 

***

Перед ней стояла Она. Та, которую так отчаянно звала Трил. Единственная надежда. Богиня. Трил обернулась и тут же утонула в омуте глаз, рухнув на колени. Ракушки и кости прорезали засохшую кожу, но женщина не почувствовала боли.

Эри была невероятно красива. Черные кудрявые волосы до земли, фарфоровая кожа без единого изъяна, четкий контур пухлых алых губ, темные бездонные глаза. Она могла влюбить в себя любого без единого слова. Все, что бы ни приказала Эри, Трил тот час же исполнила.

- Трил...- Эри обошла женщину вокруг. – Как ты посмела побеспокоить меня? Неужели ты не боишься кары?

Трил зажмурила глаза. Перед ней пронеслись события последних дней и из ее глаз хлынул поток неконтролируемых слез. Эри усмехнулась и взяла женщину за подбородок. Богиня оцарапала длинными ногтями кожу на щеке Трил и облизнула каплю крови.

- Да... - Выдохнула Эри. Ее глаза широко распахнулись. – Я долго этого ждала. За тобой идут, Трил. Но...

Трил открыла глаза, Богиня стояла в трех шагах от нее. Ее белоснежное платье слепило глаза. Трил набралась смелости, жадно вдохнула раскаленный воздух и выпалила.

- Помоги мне, умоляю!

Женщина бросилась к ногам Богини. Эри остановила ее одним взмахом руки.

- Не смей!

Трил застыла в сантиметре от ног Эри.

- Поднимись!

Женщина беспрекословно исполнила приказ. Эри вновь обошла ее вокруг, прикоснулась к животу и задумалась. Ребенок три раза пнул мать в живот и замер. Богиня кивнула и заговорила.

- Если захочу, ты умрешь... Но она... – Эри указала на живот Трил. – Ключ к твоему спасению.

- Она?

Богиня улыбнулась одними глазами.

- Ты давно уже знаешь, что это она.

Трил положила руку на живот. Ребенок внутри не шевелился, словно прислушиваясь к разговору.

- Жрица давно должна была прийти ко мне, отдать дань. – Эри покачала головой.- Однако она упилась своей властью. Она должна расплатиться. Клятвопреступница! И вы все, сполна...

- За что расплатиться?

Эри стрельнула глазами и Трил замолчала, склонив голову. Богиня смягчилась.

- Я знаю, что ты хочешь. Я могу завладеть любым живым существом здесь. Завладела бы и тобой в любую минуту, призови ты меня раньше. Но... В тебе она, невинное дитя. Я могу предложить тебе помощь. Но цена будет высока. Готова ли ты на все ради своего ребенка?

- Что я должна буду сделать?

Эри подошла к Трил вплотную. Ее дыхание было свежим как морской бриз, но ужасно ледяным. На ресницах Трил, несмотря на жару, застыли льдинки.

- Все, что я прикажу. Без тени сомнения.

Внезапно тишина стала рассеиваться. С каждой секундой звуки становились все отчетливее. Трил услышала топот. Женщина заскулила. Они нашли ее, времени не осталось. Жрица и тысяча ее приспешников. Шансы на спасение таяли с каждым мгновением.

- Могу я молить тебя дважды, Богиня? – голос Трил дрожал.

Эри отошла на шаг назад и обмерила женщину взглядом.

- А ты смелая, Трил. Многие умирали и за меньшую дерзость. Я знаю, о чем ты просишь. Я знала, еще до того как ты спросила.

- Молю, помоги!

Эри обернулась. Вдалеке на склоне сине-зеленого холма показалась фигура Жрицы. Трил чувствовала ее необузданную ярость. Она торжественно вскрикнула и на склоне появились множество фигур. Трил залилась слезами. Они пришли, чтобы совершить жертвоприношение здесь. Сумерки сгустились над мертвым морем и оно казалось багровым. Кровь должна пролиться.

- Скорее, Трил. Выбирай. Жизнь или смерть?

- Жизнь! Жизнь! – выкрикнула Трил, сделала шаг вперед и протянула руки.

Эри обняла ее. Тело пронзило тысячи молний. Женщина упала на колени, дрожа от напряжения и боли. Ребенок истошно бился в утробе. На мгновение Трил засомневалась в правильности своего решения. Никос, дитя...Единственный шанс.

-Жизнь!– выкрикнула она в третий раз и провалилась в темноту.

 

***

Жрица была в ярости. Она очнулась в своих покоях на высокой кровати под воздушным балдахином. Рядом с ложем стояла бесчисленная свита. Не хватало любимой племянницы.

«Тупые, безмозглые скоты! Они ее упустили».

Жрице вновь захотелось кого-нибудь убить. Эта девчонка была желанной добычей. Все шло по плану. Если бы не эти бестолковые олухи. Жрица старалась сдержать свой праведный гнев, но это у нее с трудом получалось. Ее власть висела на волоске. Спустя столько лет, они стали проявлять неповиновение. Ирида, Трил... Пора было положить этому конец. Ее история, Мотивы уже не впечатляли людей так сильно, как десять лет назад. Жажда крови росла, а смерти стали более изощренными. Ей стало трудно скрывать их под маской Его воли. Число убийств, приспешников, извращенцев становилось все больше, а невинных жертв все меньше. Она стала зависима от приближенных, их преданности. Отвары, яды, настои, рецепты которых достались ей от бабки, помогали удерживаться на плаву, но и они были не вечны. Люди привыкали к запаху курений и уже не галлюцинировали так сильно как раньше. Вера слабла. Особенно после того, как они увидели, что она может быть повержена.

Приближенные к Жрице хранили молчание. Сквозь толпу она видела злорадные лица недругов. Лицо покойного мужа, деда, которых усыпила в самую кровавую ночь. У Жрицы были знания бабки, но не ее могущество. Она не могла колдовать. Только сила, оставшаяся в уголках ее склянок, запасах трав помогала удержать власть. И Клятва Богине. Необдуманное обещание, которое она так и не выполнила. Не захотела. Да и больше не верила в Ее существование. Жрица сама возвела себе храм, и являлась единственным Божеством. Из плоти и крови.

Кровожадность досталась Жрице от отца. Это он вырезал половину округи. Никто, кроме нее не знал об этом. Он признался дочери в последние минуты жизни, истекая кровью на ее руках. Его поразил костяной нож одной из последних выживших жертв. Жрица не удивилась, лишь приняла из его рук оружие и спрятала его до самой кровавой ночи. Чтобы отомстить. Но Жрица не смогла остановиться и месть превратилась в жестокую бойню. Вид крови возбуждал ее, заставлял чувствовать свою значимость. Муж и дед не поняли ее, за что и поплатились.

Придется вновь устроить кровавую ночь. Все, кто сомневается должен умереть. Неважно, сколько их будет. Власть, это все, что осталось. Единственное, что важно в этом мире. А другого просто и не существует.

Жрица взглянула на Хаген. Она пришла к ней после последней жертвы в кромешную тьму. Жрица упивалась новой невинной смертью, собственной безграничной властью. Хаген оказалась рядом очень вовремя. Отрешившись от своей семьи, она стала верной спутницей Жрицы, читавшей ее мысли. Она просила у Жрицы лишь одного. Того, кого отобрала у нее сестра. И она пообещала. Под маской безвинной девы скрывался настоящий монстр. Безудержная кровожадность Хаген и ее беззаветная преданность вдохновляла Жрицу. Вот такую дочь она хотела бы видеть рядом с собой.

Жрица встала с постели и, оглядев свиту, направилась к Хаген.

- Это твоя последняя ошибка, - шепнула она девушке на ухо, - следующей не будет. Кто помог ей уйти?

- Никос. Его упустили.

Теперь все сошлось.

- Надеюсь, ты знаешь, что должна сделать.

Жрица протянула ей нож и шепнула на ухо имя. Хаген улыбнулась в ответ. Ее оскал напугал Жрицу. Безумнее, чем она сама.

Заговорил один из приближенных.

- Госпожа, простите. Мы напали на ее след, она ушла в лес. Мы сейчас же отправимся на ее поиски.

Все складывалось не так ужасно, как Жрица могла бы себе представить. Жертва направлялась к чертогу. Оттуда нет выхода, мертвое море и скалы. Капкан. Жрица подняла руку в угрожающем жесте.

- Не стоит! Сегодня наступает новая кровавая ночь. Он знает, от Его взгляда уже ничего не скрыть. К сожалению, я вижу не одну жертву.

По толпе прокатился испуганный шепот.

- Кто невинен, не бойтесь. Если смерть придет за вами, она будет легкой. Виновные трепещите, именно за вашими душами идет охота.

Повисла тишина. Жрица продолжила.

- Мы не будем возвращать ее обратно. Город погряз в темноте. Чтобы вернуть мир и очистить его до следующей самой темной ночи, мы совершим ритуал вне города, возле Его дома. Избранная сама направляется к жертвеннику. Мы прибудем туда через три дня, к ночи слепого. Расходитесь, темнота близится! Для кого-то эта ночь может стать последней. Я буду молиться за вас. И может Он проявит милость.

Народ разбежался по округам и домам. Жрица молилась. Хаген готовилась. Когда они остались наедине, Хаген прошептала.

- Ты обещала. Вопреки всему, что случилось.

- И ты тоже. - Жрица ударила ее по щеке, а затем поцеловала в лоб, скрепив договор. - Вопреки Клятве.

Жрица облачилась в Его маску. Хаген следовала за ней.

 

***

Они шли по следу очень быстро. До темноты оставалось еще несколько часов. Когда они добрались до места, мертвое море стало багряным в последних лучах половинчатого светила. Жрица торжествовала. За последние ночи она избавилась от достаточного количества своих врагов, включая бестолковую племянницу. А те, кто остался в живых были напуганы. Она предвкушала несколько лет мира и благоденствия. С приближением к краю холма кровь все сильнее закипала от ярости. Рядом со Жрицей деловито с приподнятым настроением вышагивала Хаген. Дочь. Теперь после темных ночей она знала, кого назовет своей преемницей. Именно она была достойна. Не племянница, предавшая ее ради любви.

Все складывалось как нельзя лучше. На берегу мертвого моря было негде спрятаться. И некуда было бежать. Трил стояла у кромки воды и разговаривала сама с собой. Видно три дня в бегах не прошли даром. Они заметили друг друга. Жрица почувствовала страх. Трил протянула руки, затряслась и упала на землю.

«Только не умирай, дорогуша. Не порть мне праздник».

Жрица махнула рукой, и все начали спускаться к берегу.

Приближенные расставляли курильни и готовили жертвенник.

Когда все собрались на берегу, Жрица подняла вверх обе руки и жестом приказала замолчать толпе. Она указала головой на Трил, и двое слуг из толпы подхватили женщину под руки и подняли на жертвенник. Избранная не очнулась. Голова Трил безвольно висела на тонкой шее.

- Во имя будущего мира! – крикнула Жрица призыв.

«Во имя мира, во имя мира...» - разнеслись эхом голоса, отражаясь от багряной глади воды.

Хаген протянула костяной нож, склонив колени перед Жрицей. Час настал. Осталось только разбудить Трил. Играть с безмолвной жертвой неинтересно. Жрица приказала не разжигать курильни. Пусть видят. Они должны узреть Ее силу без колдовства. Ее жестокость, чтобы никто больше не посмел ставить под сомнение Ее власть и превосходство.

Жрица медленно с вытянутым на прямых руках ножом приблизилась к Трил. Девушка оставалась без сознания. Ее волосы слабо колыхались на ветру, грудь не поднималась от дыхания.

- Десма. - Прозвучал тихий шепот. - Десма. Десма.

Жрица отпрянула от жертвы. Кто мог произнести ее имя? Никто из присутствующих просто не мог его знать.

Жрица окинула взглядом толпу. Все стояли недвижимо и с непоколебимым видом наблюдали за ритуалом.

- Кто посмел нарушить тишину? Кто последует за жертвой?

Люди переглядывались, сохраняя молчание.

Легкое прикосновение заставило Жрицу содрогнуться. Взгляды устремились за спину Жрицы. В глазах застыл неподдельный ужас.

Жрица обернулась. Жертва твердо стояла на ногах. Слуги, держащие ее под руки испарились, оставив после себя лишь пригоршню темных ракушек справа и слева от жертвенника. Только это была уже не загнанная в угол женщина. Перед Жрицей стояло нечто иное, прозрачное еле уловимое. Короткие волосы Трил извивались словно змеи, глаза почернели.

- Десма, клятвопреступница! – женщина спустилась с пьедестала. Очертания жертвы стали проявляться все ярче, испуская мертвенно холодное сияние. – Убийца, предавшая род! Как ты смеешь прикрываться Силой?!

Жрица отпрянула. Толпа стояла как вкопанная, не смея пошевелиться.

- Жертва должна быть принесена! Твои уловки не помогут. – Жрица бросилась вперед и воткнула нож в живот Трил. Женщина согнулась и упала назад, раскинув руки. Ее глаза застыли, взгляд устремился в пустое небо.

Жрица выдохнула, разочаровавшись. Слишком быстро, без криков и молений. Изобразив радость на лице, она повернулась к толпе.

- Жертва принесена! Он смягчится.

Последний луч уходящего светилы скрылся за горизонт, оставляя за собой багряную гладь воды.

- Десма! – Разносилось эхом имя Жрицы.

Жертва снова стояла на ногах, в ее руках находился костяной нож Жрицы. Ни единого следа не осталось на теле, ни капли крови не пролилось на берег. Разразился гром без туч и молний и нож рассыпался на тысячи соленых песчинок. Ветер набирал силу, поднимая высокие волны.

Толпа загудела в ужасе, словно рой разоренных пчел. Страх заставил их зашевелиться.

- Да будет сотворено над всеми вами правосудие, которого вы заслуживаете! – выкрикнула жертва, подняв руки.

Море забурлило и из него на берег покатились тысячи мелких костей, соединяющихся в цепи, и осколки ракушек, собирающихся в сети. Волны закружились по спирали, отворяя двери в Бездну.

Первой цепи настигли Жрицу. Хаген завопила и бросилась прочь, отрешившись от своей хозяйки и данной клятвы. Толпа ринулась в рассыпную, подальше от моря.

Острые жалящие завитки обвили все тело Жрицы, не оставляя возможности пошевелиться. Из костей собрались несуразные тела уродливых палачей с острыми словно клинки зубами и когтями. Вместо глаз в черепе зияла непроглядная чернота. Жрица сопротивлялась из последних сил, молила о помощи приспешников, но никто не отозвался на ее призыв. Цепи спали, и фигуры вонзили острые когти в тело и волосы Жрицы, и потащили к мертвому морю в разверзшуюся Бездну, оставляя на берегу кровавые следы. Все глубже и глубже, пока ее голова не исчезла в морской пучине, навсегда заглушив истошный вопль. Цепи хватали людей за ноги, не давая убежать, сети ловили на лету, не промахиваясь, словно были заброшены ловким рыболовом.

«Неужели все умрут?!». Трил наблюдала за всем безучастно, не владея своим разумом и телом. Она словно сидела в засаде, ожидая, когда закончится кровавая бойня.

« Нужно помешать. Не дай всем умереть как Ириде!»

Трил вскрикнула.

- Эри, молю!

Все стало недвижимым. И люди и тени. Она слышала лишь голос Богини в своей голове.

- Не много ли ты на себя берешь? Милость не в твоей власти.

- Пощади невинных! - Взмолилась Трил.

Богиня усмехнулась.

- Здесь нет невинных. Твои две мольбы я исполню, как и должно. На этом все. Хочешь, обменяй мольбу. Но выбирай с умом, Трил. Муж или ребенок?

Трил заплакала.

- Твои слезы не помогут. Я теряю терпение! Тьма подходит к концу.

- Пощади тех, где свет довлеет над тьмой, кто сможет жизнь начать сначала. Даруй им новый дом! – выпалила Женщина.

- И это две твоих мольбы. Да будет так! За это смотри.

Из рук Трил потянулись серебряные нити, разрывающие цепи и сети, освобождая лишь немногих. Эти нити проходили сквозь людей, оставляя прядь седых волос на голове спасенных. Трил видела Аеллу, лицо которой посетило умиротворение и Хаген, которую нити обошли стороной.

Все приспешники истошно кричали, раздирая руки в кровь, пытаясь разорвать путы, тянущие их на дно. Разверзшаяся морская пучина открыла Бездну тьмы и вопли, порождаемые видом пристанища осужденных, сводил с ума Трил. Ночь тянулась вечностью. С первыми лучами полуденного светилы исчез в пучине последний крик смерти, очистив море и берег. А мир огласил крик рождения новой жизни.

Прелестное дитя с разноцветными глазами, оказавшееся на руках Эри, которая в одно мгновение оставила тело Трил. Женщина пошатнулась и упала на берег.

- Зозим, - шепнула Трил, глядя на дитя в руках Богини.

Немногие оставшиеся в живых лежали на берегу без сознания. Трил искала глазами Никоса.

«Только бы остался жив».

- Осталось последнее. - Эри опустила руку в воду, достала костяной нож и протянула его Трил.

Женщина с трудом поднялась на ноги. Она все поняла без слов. Иногда смерть лучшее забвение. Трил подошла к дочери и поцеловала в лоб.

- Пусть ее зовут Зозим.

Женщина с надеждой посмотрела на Богиню. Эри кивнула.

Трил вонзила нож в самое сердце, но не почувствовала боли, лишь облегчение. И свет озарил ее серебряной нитью.

 

***

По мягким волнам мертвого моря плывет одинокая лодка, медленно раскачиваясь на волнах, убаюкивающих непослушное дитя в колыбели из рук родителей. Она плывет за горизонт, по ту сторону от темных земель, за пределы чертога. В лодке трое. Они спят, сон их крепок и безмятежен. А память не омрачена и светла, как и тех, кто остался на берегу.

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...