Жёлтый глаз Тихеи

Том Даггер восхищался капитаном Селби. У того были качества, которых так не хватало молодому человеку: уверенность в себе, находчивость и смелость, доходящая порой до безумия. Рассказывают, что у берегов Панамы флейт Селби столкнулся с двумя испанскими галеонами, вчетверо превосходившими его по вооружению. Об этом сражении до сих пор вспоминают во всех портовых тавернах от Ямайки до Тринидада. Селби потерял правый глаз, но так всыпал заносчивым кастильцам, что те горячо возблагодарили покровителя мореходов, Святого Христофора, когда сумасшедший ирландец, наконец, убрался восвояси.

Лишь две вещи не нравились Томасу в героическом капитане. Чрезмерная любовь к политике и обильное слюноотделение при разговоре. Лицо молодого человека давно было заплёванным, но он стеснялся вытащить платок и утереться. А капитан продолжал размахивать руками и брызгать слюной:

– Я с самого начала говорил, что строить форт на Санта-Каролине – безумие! Испанцы не кретины – позволять нам укрепиться в двух шагах от главного торгового пути на Картахену! Разумеется, пришёл этот дьявольский адмирал Пимьенте и вышвырнул нас, как шкодливых котов! А сколько добра пропало! Плантации табака, хлопка, почти достроенная крепость! Хорошо хоть пушки смогли вывезти!

У капитана Селби не было правого глаза, а потому он не видел, что с бака к ним направляется группа моряков во главе с боцманом Хьюго. Походка последнего не понравилась Томасу. Нарочито неторопливая, словно у праздного гуляки. Да и лицо боцмана, обычно выражающее подобострастие, сейчас кривилось в презрительной усмешке. Руки он держал за спиной. Показалось, или Хьюго действительно насвистывал весёлый мотивчик? Всё это было странно, но ещё удивительнее прозвучали слова моряка:

– Джентльмены, у меня к вам вопрос. Кто главный на этом судне?

Том Даггер представил, что сейчас сотворит с наглецом прославленный Джаспер Селби, не допускающий панибратства с командой. Однако капитан расхохотался:

– Я говорил, что карибское солнце способно высушить любые мозги. Вот и этот несчастный тронулся умом. – Он вперил в боцмана единственный глаз и проговорил с отеческой грустью: – Главный здесь, конечно, мистер Даггер, потому что это его судно. Но для тебя, дубина – главный я, ибо являюсь твоим капитаном. Уяснил, олух?

Хьюго издал визгливый смешок и крикнул:

– Ты сам дубина! Капитан тут – я!

И прежде, чем до Селби дошёл смысл сказанного, боцман выхватил из-за спины скорняжное шило и вонзил ему в грудь.

Это было так неожиданно, что Том растерялся. Капитан удивлённо взглянул на торчащую из его тела деревянную рукоятку и стал медленно заваливаться набок. И тогда молодой человек схватился за шпагу. Но было поздно. Сразу несколько моряков навалились на него. Сняли перевязь и передали Хьюго.

Боцман глумливо рассмеялся:

– Не трепыхайся, петушок. – Вытянул клинок из ножен и покрутил им, любуясь, как тот блестит на солнце. – Хорошая толедская сталь. Мертвецам ни к чему, а мне в самый раз. Разденьте мальчишку! – приказал он морякам. – Ростом мы с ним схожи, а потому у его платья будет новый хозяин.

С Тома стащили камзол и белую кружевную рубаху.

– А это что? – прищурился боцман, разглядывая висящий на груди у пленника овальный полированный кулон. – Серебро?

– Стальное яйцо, – проронил Даггер.

– Стальное? – усомнился боцман. Схватил предмет, пощупал. Разочарованно хмыкнул: – Действительно, железяка. Эту дрянь ты носишь вместо креста?

– Матушка дала на счастье.

– Железное яйцо на счастье! – заорал боцман и согнулся от хохота. – Да твоя мамаша редкая дура! Это, видать, у вас семейное! Яйцо повесила! Тебе что, мало двух, что у тебя в штанах?!

Моряки дружно поддержали главаря смехом.

– Кстати, о штанах, – напомнил Хьюго, – снимайте. Несправедливо будет, если такой индюк будет щеголять в бархатных кюлотах, а ваш капитан в парусиновой срамоте за два пенса.

Стоя голым перед толпой моряков, Том одновременно испытывал жгучий стыд и холодную ярость. А ещё хотелось наплевать на гордость и зареветь, как маленький ребенок.

Вперёд шагнул длинный нескладный плотник по имени Бенсон. Том никогда не слышал его голоса, потому что моряк вечно жевал корабельную смолу, якобы для чистки зубов. Но теперь плотник выплюнул чёрную жвачку и просипел:

– Чего ждём? Вздёрнуть эту свинью на рей.

– Не лезь, Бенсон, – осадил его Хьюго, – ты пока не капитан, а мой помощник. Решать буду – я. – Он разглядывал широкую грудь и развитую мускулатуру Томаса. – А ты хорошо сложён, парень. Слишком расточительно вешать такого здоровяка. – Боцман неожиданно подмигнул Даггеру: – А может, правда твоё яйцо счастливое? Поживёшь пока. Плантаторы хорошо платят за таких рабов.

А потом Хьюго под общий смех снял свои залатанные штаны и протянул молодому человеку:

– Прикрой срам. А то мои парни уже пускают слюни на твою ухоженную корму. Грех осуждать их. Бабы остались на берегу.

 

* * *

 

Судьба – злая орлянка. Ещё вчера он был богатым судовладельцем, а сегодня – бесправный раб на пиратском судне. На флагштоке вместо гордого Юнион Джека развевается на ветру уродливая красная тряпка – символ бунтарства и разбоя. Моряки, которых он нанял, оказались негодяями. Если бы Том доверил вербовку капитану Селби – такого бы не случилось. Даггер с горечью вспомнил, как мёртвого рубаку раздели и вышвырнули в море. Туда же отправили и двух пассажиров – престарелую супружескую чету, которых Хьюго посчитал никчемным балластом. У Тома до сих пор стоял в ушах вопль женщины, когда она кричала, что не умеет плавать. «Дура, – со смехом сказал бывший боцман, – в Вест-Индии жила, нужно было учиться». Пощадили лишь третьего пассажира, молодого лупоглазого француза по имени Анри Дювье. Хьюго ощупал его мышцы и остался доволен. Француз плохо говорил по-английски, и пират пообещал лично перерезать ему глотку, если тот за месяц не обучится «нормальной человеческой речи». Учителем назначили Тома. Бывший боцман даже проникся к нему уважением, когда узнал, что Даггер свободно владеет французским, испанским и фламандским языками. «Ты мне пригодишься, щенок, когда я буду тянуть жилы из кастильцев, чтобы послушать их песни о спрятанных сокровищах».

Обоих пленников перевели в разряд юнг и заставили выполнять самую тяжёлую и грязную работу. Они трудились на помпах, стоя по колено в смердящей гниющей жиже, обливались потом, перетаскивая чугунные бруски и тяжеленные мешки с гравием для закрепления груза, драили матросский кубрик и скоблили ножами провонявшие испражнениями почерневшие гольюнные доски. Для всех они были биглами, бесправными «трюмными крысами», которым не грех отвесить пару оплеух, чтобы быстрее шевелили ногами. Лишь один человек сочувствовал пленникам. Седой моряк Ирвин по прозвищу Безносый. Его Томас нанял последним. «Что у вас с лицом?», спросил тогда Даггер. Моряк пожал плечами: «Пытался остановить носом ядро фальконета».

Ирвин украдкой подкармливал пленников, приносил галеты и щедро плескал из фляги в кружки забористый ямайский ром. Без этого пить протухшую, кишащую паразитами воду – было решительно невозможно. А ещё Ирвин старался не смотреть Тому в глаза.

 

В сумерках, лёжа на горячих досках полубака, пленники шёпотом вели беседы.

– Я сам вооружил корабль, – сокрушался Даггер, – двадцать 24-фунтовых пушек способны перебить хребет любому пирату. Установил две кулеврины на корме, закупил книппели, вингарды, шангранель, а получается, сам отдал «Георга» в лапы разбойников!

– «Святой Георг», – мечтательно произнёс Дювье, – красивое имя, мог стать гордостью английских колоний. Ты слышал, Хьюго переименовал его в «Красотку Дженни»?

– Мерзавец! – Том сжал кулаки. – Клянусь, я лично прикончу его! Его и Бенсона! Отомщу за Джаспера Селби!

– Тихо, тихо, не кричи, ты разбудишь всех, и нас изобьют.

– Мы должны бежать!

– Как? – Дювье провёл пальцами по цепи, тянущейся от его ноги. – Нас держат на привязи, как собак. И Хьюго ещё говорит, что мы юнги. Нет, друг мой, мы – рабы. Но я тоже не хочу быть рабом на разбойничьем судне.

– Они крадутся вдоль Виргинских островов, как шакалы. Боятся выйти в открытое море. Но это для нас неплохо, если прыгнуть за борт – сумеем добраться до земли. Нужно только выбрать момент.

– Нас пристрелят. Это плохой план.

– У тебя есть другой?

Анри вздохнул:

– Послушай, Томас, я – простой человек. Слабый. У кого власть – у того сила. А маленьким людям остаётся только подчиняться или убегать. Я всю жизнь бегаю. Ребёнком – от пьяного отчима. Потом от католиков, потому что родился гугенотом. Затем и вовсе в Вест-Индию, из-за того, что моего хозяина преследовала инквизиция...

– Чем же твой хозяин рассердил святых отцов?

Француз тяжело вздохнул:

– Колдунов нигде не любят. А мой хозяин умеет общаться с богами.

– Глупости, – фыркнул Том. – Бог один.

– Мой хозяин думает по-другому.

– Тогда он действительно еретик. Понимаю, почему удрал в Новый Свет. Здесь каждый мнит себя дьяволом, – с этими словами Даггер отвернулся от француза. – Давай спать.

– Пожалуйста, Том, – попросил Анри, – давай позанимаемся языком, ведь если я не научусь говорить на вашем жутком наречии – Хьюго убьёт меня...

– Не убьёт, – проворчал Даггер, – слишком жаден. – Он подтянул ржавую цепь к ноге, сел и уставился на звёзды. – Идём фордевинд. Значит, рано утром будем вблизи голландской Тортолы. Наверняка негодяй захочет пополнить запасы провианта и воды.

– Тортолы?! – подскочил Дювье. – Но ведь это мой дом! Вернее, дом хозяина! Вот она, возможность бежать! Мы должны использовать этот шанс!

– Вряд ли нам удастся. Хьюго хоть и сволочь, но не дурак. На флагштоке не будет трепыхаться весёлый красный. Войдёт в порт, как торговец, а нас упрячет подальше в трюм. «Святой Георг» впервые в плавании, а значит, никто не знает этого судна.

– Проклятье! – всхлипнул француз. – Неужели мы до смерти останемся рабами?!

– Не останемся, – утешил его Том. – Ты, кажется, хотел позаниматься языком?

 

* * *

 

Солнце медленно выплывало из-за горизонта, разгоняя острыми белыми лучами пряную тропическую ночь, когда тишину разорвал крик марсового матроса:

– Корабль по правому борту!

От неожиданности Том вскочил, забыв, что прикован цепью. Железное кольцо больно врезалось в щиколотку, до крови разрывая кожу.

– Что?! Что случилось?! – рядом непонимающе хлопал глазами Дювье.

Громко засвистел боцманский свисток. Хьюго хоть и стал капитаном, но любимую игрушку не бросил. Кругом раздавались крики и топот ног. Даггер огляделся. Примерно в полумиле от них находился остров. Чужое судно медленно и величаво покидало залив, скользя между заросшими тропической зеленью берегами.

Звеня связкой ключей, прибежал безносый Ирвин.

– Сейчас я отомкну цепи. Лучше вам укрыться. Капитан приказал атаковать купца. Не в добрый час фризы решили кренговаться.

– Так это голландское судно?! – поразился Том. – Ваш Хьюго сошёл с ума?!

– Не мне решать, – отозвался Ирвин, открывая замки на кандалах.

 

Работа на «Красотке Дженни» кипела. Багровый от возбуждения Хьюго отрывисто отдавал команды:

Реи брасопить, марса реи поднять! Ставить кливера! Курс на торгаша! Живее, твари! Нельзя его выпустить из бухты! Канонирам на квартердеке приготовиться! На опер-деке зарядить книппелями!

Застучали молотки, выбивая деревянные клинья из-под колёс пушечных лафетов, заскрипели порт-драйрепы, открывая квадратные орудийные порты, канониры торопливо засыпали в бронзовые дула порох, кожаными шомполами утрамбовывали войлочные пыжи и закатывали ядра. В пьянящей радостной суматохе на пленников не обращали внимания.

– Том! – лупоглазый Дювье схватил Даггера за рукав. – Что нам делать?!

– Что?! – тот не сразу понял вопрос, крылья носа раздувались, глаза лихорадочно горели, а рот кривился в злой усмешке. – Что делать?! Бежать, конечно! Когда начнётся драка – притворяйся мёртвым и падай за борт! До берега недалеко – доплывёшь!

На голландце поспешно поднимали трисель и ставили грот.

 

«Красотка Дженни» дала предупредительный залп, приказывая чужому судну спустить паруса и лечь в дрейф. Но, похоже, голландский капитан был не из пугливых. Выходя из бухты, его судно умело развернулось и открыло огонь по нападавшим. Том невольно восхитился отвагой незнакомого моряка. Но как голландская шнява, водоизмещением в полтораста тонн и вооружённая двенадцатью 8-фунтовыми пушками, могла выстоять против мощного английского корвета? А может, голландец ждал поддержки, ведь он находился в своих владениях.

В том, что купец умеет воевать, Даггер убедился, когда картечный залп накрыл «Красотку Дженни». Раздались вопли раненых и проклятья живых.

– На опер-деке! Книппелями! Огонь! – заорал Хьюго.

Правый борт «Красотки» выплюнул клубы белого дыма. В сторону голландца с гудением понеслись чугунные ядра, скованные цепью, ломая такелаж и разрывая паруса в клочья.

– На квартердеке! Пли!

Мощные 24-фунтовые пушки превратили вражеский корабль в дуршлаг, с треском рухнула грот-мачта. Потерявший управление корабль обречённо качался на волнах.

– На абордаж! – вопил Хьюго и хохотал, как сумасшедший.

На палубу «Красотки» уже ссыпали гору оружия, и пираты разбирали его, подхватывали сабли, топоры, заряжали пистолеты.

– Кошки в дело!

До голландской шнявы оставалось не более пятидесяти футов, когда в воздух взлетели тросы с крючьями на конце, вгрызаясь в поручни чужака и подтягивая его к борту пиратского судна.

– В бой, орлы! – напутствовал разбойников Хьюго. – Режь фламандцев! Ни одна гадина не должна уцелеть!

Но неизвестный капитан вновь удивил Даггера. Из-за фальш-борта вдруг поднялись два десятка солдат и дали дружный залп из мушкетов. Выстрелы в упор произвели настоящее опустошение в толпе морских разбойников. Палуба «Красотки» наполнилась грудой мертвецов, стонали и вопили раненые, едкий пороховой дым разъедал глаза, пятились назад выжившие.

– Вперед, свиньи! – орал бывший боцман. – Убейте их всех!

Пираты ринулись в атаку.

Взгляд Хьюго упал на стоявших в отдалении пленников.

– Проклятые юнги, не спать! Вперёд, мерзавцы! Каждому по целой доле!

Даггер ухватил за ворот оцепеневшего от ужаса Анри и потянул к ссыпанному на палубе оружию. Сам вложил в ослабевшую потную ладонь абордажную саблю и подтолкнул к борту. Вместе с толпой атакующих они прыгнули на вражеский корабль. Дювье сразу же исчез в вопящей, сверкающей сталью кровавой мясорубке, и Том безуспешно пытался отыскать его.

Даггер был хорошим фехтовальщиком, отец всегда говорил, что настоящий мужчина должен уметь постоять за себя. А потому Том, с четырёх лет взяв в руку шпагу, уже не расставался с ней. Вот только короткая и тяжёлая абордажная сабля не годилась для фехтования. Да и убивать несчастных голландцев не входило в планы.

Том механически отбивал нацеленные на него удары, уклонялся, приседал, едва не падал, поскальзываясь на лужах жирно блестевшей крови, и звал Дювье. Француза нигде не было.

Бой заканчивался. Разъярённые английские пираты добивали последних голландских смельчаков. Даггер решил уносить ноги, и тут обнаружил Анри. Тот прятался у бизань-мачты за бухтой пеньковых канатов. Перепрыгивая через тела убитых, Том подскочил к товарищу.

– Скорее, Анри! Бежим!

Однако француз смотрел на него безумными глазами и не двигался.

– Вставай, дурак!

Тот неожиданно зарыдал. Тогда Даггер схватил его за шиворот и потащил к борту. Столкнул в воду и прыгнул следом.

 

* * *

 

Пережитый кошмар подействовал на Дювье неожиданным образом. Как только француз понял, что спасён, в нем пробудилась необузданная говорливость. Он семенил за угрюмо шагавшим Томом и болтал, болтал без умолку. Рассказал о детстве, родителях, похвастался, что недавно женился на лучшей девушке Тортолы, горячо посетовал, что не выполнил распоряжений хозяина, не купил нужные товары, потерял деньги и даже не добыл чёртовы адовы яблоки, которые так нужны колдуну.

Даггер не отвечал. Он оглядывался по сторонам и еле слышно бормотал проклятия.

– Куда мы, Том? – не выдержал француз. – Ты идёшь так уверенно, словно знаешь эти места. Что это за остров?

– Тебя только не хватало, – буркнул Даггер, останавливаясь и обходя большую рыжую змею, свернувшуюся кольцом у него на пути.

– Это полоз, – рассмеялся Анри, – он не ядовит. Так что за остров?

– Биф-Айленд.

Француз издал радостное восклицание:

– Так это же «Говяжий остров»! Так его называют! Мы спасены! Если пойдём на северо-запад, выйдем к Тортоле!

– Знаю.

– Ты не хочешь отдохнуть? Я еле передвигаю ноги от усталости.

– Некогда рассиживаться. Хьюго наверняка пошлёт моряков прочесать остров. Вдруг кто-нибудь из голландцев спасся?

– Но мы уже столько прошли. Кто потащится в такую даль?

– Да этот островок в длину не более четырёх миль, – в сердцах плюнул Даггер, но всё же опустился на ствол поваленного дерева. – Мы слишком медленно ползём. – Он снял промокшие башмаки и устало вытянул ноги.

Анри улёгся на траву и блаженно сощурился:

– Мы сделали это, Том. Сумели сбежать. Хозяин, конечно, побьёт меня, но лучше палка колдуна, чем плеть надсмотрщика.

– Твой хозяин правда колдун?

– Самый настоящий. Его за это и хотели казнить. Он делает вещи, неподвластные людям. Сказал, что создал медальон, в котором живёт древнегреческая богиня удачи. Носящий его станет самым везучим из смертных. Одержит любую победу, выиграет в любой азартной игре, покорит любую женщину...

– Так уж и любую? – усомнился Даггер.

– Любую. Богиня подскажет, как действовать и что сказать.

– Мне бы такой медальон, – пробормотал Том. – Я бы вернул Георга и рассчитался с негодяями.

– У тебя не хватит денег на эту вещицу. Особенно теперь, когда мы всего лишились.

– Ладно, хватит болтать! – рассердился Даггер. – Вставай, сказочник, и держись за мной. Придётся свернуть на запад. Впереди я вижу целую рощу манцинеллы. Не хочется сдохнуть в двух шагах от свободы.

– Где?! – француз закрутил головой, его и без того выпуклые, как у лягушки, глаза совсем вылезли из орбит. – Да это же Адовы яблоки! Вот удача! Он посылал меня за ними на дальние острова, а они растут у него под боком!

– Так тебе нужны плоды манцинеллы? – поразился англичанин. – Твой хозяин сумасшедший!

– Не обязательно плоды. Можно и листья.

Том вспомнил своё детство, когда губернатор приказал извести ядовитое растение в колонии. Манцинелла была бичом карибских островов. Незнающие поселенцы ложились отдохнуть под раскидистыми, пышными, похожими на яблони деревьями, и вставали покрытые чёрными болезненными язвами, если вообще вставали. Срубить мерзость не получалось, стволы марцинеллы сочились ядовитым млечным соком, при попадании на кожу вызывали мучительные ожоги. Сжигать адскую поросль тоже было нельзя. Ядовитый дым оказался не менее губительным. Губернатор приказал разводить вокруг каждого дерева смерти костры и ждать, когда оно само усохнет. Том поёжился:

– Как ты собираешься брать эту отраву?

– Хозяин дал мне специальную шкатулку, но она осталась на корабле. Я пойду сорву несколько плодов... И спрячу в башмак.

Даггер с неодобрением наблюдал, как француз раздирает рубаху на лоскуты, оборачивает правую руку и осторожно снимает с дерева небольшие зелёные плоды. Засунув добычу в башмак, Дювье тщательно обмотал его тряпками, получился довольно объёмный свёрток.

– Когда будем переплывать перешеек, держи эту гадость над головой. – посоветовал Том, – если тряпка намокнет, млечный сок манцинеллы легко доберётся до твоих пальцев.

Анри вздохнул.

– Мы почти дома. А там хозяин не даст мне умереть.

 

* * *

 

Переправляться вплавь не пришлось. Стражники, охранявшие восточную оконечность Тортолы, узнали Дювье и выслали к беглецам шлюпку. Всю дорогу француз красочно описывал опасное путешествие, отводя себе роль бесстрашного героя. Солдаты угрюмо молчали, лишь один сказал, что нужно срочно предупредить губернатора о появлении у острова пиратов. К сожалению, патрульных судов Тортола не имела. Пять лет назад испанцы полностью разграбили колонию, вырезали население, сожгли или увели с собой корабли. Но нидерландское поселение возродилось, прибыли новые колонисты, отстроили разрушенную крепость. Тогда же на острове появился мессир Гирд Ван де Крапт со своим слугой Анри Дювье. К его дому беглецы прибыли, когда тропическое солнце уже коснулось верхушек пальм.

 

Даггеру велели ждать в гостиной. Ноги его ныли от усталости, но он не решился сесть ни в одно из стоящих по углам кресел, опасаясь запачкать обивку грязными штанами. Из кабинета хозяина доносились ругань и причитания Дювье. Наконец дверь открылась. Анри морщился, потирал плечи, но глаза его светились лукавством.

– Сначала он рассердился, – зашептал он на ухо Тому, – стал бить меня палкой, но узнав, что я принёс адовы яблоки – сменил гнев на милость. Не говори ему, что я сорвал их на Говяжьем острове. Я наплёл, что хранил их пять дней, рискуя жизнью. Иди. Хозяин ждёт.

Кабинет колдуна был довольно велик и мрачен. Люстра под потолком с горящими свечами давала не слишком много света. Но Тому бросилось в глаза обилие оружия, развешанного по стенам. Некоторые экземпляры этой коллекции были настолько необычны, что Даггер принялся разглядывать их, совершенно забыв о присутствии хозяина. Сухой трескучий голос заставил его вздрогнуть.

– Вас не учили здороваться, молодой человек?

Из-за большого чёрного стола поднялся высокий старик. Фламандское имя Гирд, означающее копьё, как нельзя лучше подходило его облику. Длинный, худощавый, с острыми скулами и орлиным носом, он смотрел на юношу немигающим взглядом и кривил тонкие губы.

– Впрочем, чего ждать от англичанина? Высокомерие вашей нации не уступает заносчивости испанцев. – В руке старик держал короткую толстую палку. И Том неожиданно подумал, как стоит повести себя в ситуации, если голландец решит проверить на нём её крепость? Позволить избить себя или вырвать из рук старикашки?

– Моё почтение, мистер Ван де Крапт, – Том поклонился. – Простите мою невоспитанность. Я залюбовался оружием. Никогда такого не видел.

Лицо старика оттаяло. Он небрежно бросил палку на стол и усмехнулся:

– И не увидите. Здесь собраны экспериментальные единицы со всего мира.

– Какой странный пистоль, – Том указал на один из экспонатов. – Почему такое широкое квадратное дуло?

– Генуэзский «Зевс». – Гирд погладил оружие сухой ладонью. – Трёхзарядный. И обратите внимания, что спусковой крючок всего один. Выстрелы производятся последовательно. После каждого внутри ствола посредством поворота механического барабана в ствол подаётся следующая пуля. Всего их три. Кроме того, имеется пружина с заглушкой. Порох не просыпается, заряды не выкатываются из ствола.

– Невероятно, – прошептал Том.

– Дорогая вещичка, – кивнул старик, бросив на Даггера быстрый взгляд. – Впрочем, не будем о моих игрушках. Анри сказал, что вы спасли ему жизнь. Я мог бы взять вас в услужение, но, к сожалению, не все нации мне по сердцу. Англичан не люблю. Знаю, что вы спите и видите, как прибрать к рукам Тортолу, Анегаду, Вёрджин-Горду, да и прочие нидерландские земли. Только не получится. Не удалось кастильцам, не удастся и британцам!

– Я простой моряк, – вздохнул Том, – политику вершат короли.

– Да, конечно, – легко согласился Ван де Крапт. – Тогда чем могу помочь?

– Не могли бы вы одолжить денег? Я хочу вернуться домой.

– Это дорого, – резко ответил старик. – Разве я похож на благотворителя?

– Мой отец Оливер Уильям Даггер – один из членов правления Британской Вест-Индии. Он щедро вознаградит вас.

Ван дер Крапт прищурился:

– Я слышал о нём. Но кто может подтвердить, что он действительно ваш родитель?

– Анри Дювье. Ведь он плыл на моём судне.

Старик задумчиво пожевал губами:

– Будь по-вашему, молодой человек. Я отпишу письмо. А сейчас прошу простить. У меня дела. Я распоряжусь, чтобы вас накормили и дали чистую одежду.

Том кивнул и побрёл прочь, но у самой двери неожиданно остановился:

– Простите, мистер Крапт. Анри сказал, что вы сумели вызвать какую-то богиню и запереть её в медальоне...

Старик врезал по столешнице кулаком:

– Какой же он болтливый негодяй, этот Дювье! Его надо бить, бить и бить!

– Неужели это правда?

– Нет! – Гирд гневно сверкнул глазами. – Боги не мелкие демоны, чтобы их запирать в медальоны. С ними можно только договориться.

– Неужели вам удалось... – Том с недоверием смотрел на колдуна.

– Да, я практикую магию, – внезапно успокоился Крапт. – Только это не примитивное волшебство, как вы можете решить. Это наука, молодой человек. Знания, которые копили тысячелетиями. А также изрядная доля везения. И мне повезло. На мои скромные усилия отозвалась одна из величайших богинь древности. Несравненная Тихея. Вы слышали о ней?

– Боюсь, что нет.

– Тихея – одна из мойр, богинь судьбы, самая красивая и могущественная из них. Вы читали Павсания, Пиндара, Гомера?

– Эээ... простите...

Крапт досадливо махнул рукой:

– Я понял, что образование не ваш конёк. Тихея – это богиня удачи, богиня счастливого случая, богиня фортуны!

– Фортуну я знаю.

– Древнеримская Фортуна не имеет никакого отношения к Тихее. Это разные божества. Кому покровительствует Тюхе, её и так называют – тот гребёт счастье лопатой. Тот может прибрать к рукам все сокровища мира. Тот самый счастливый человек на свете!

– И она в вашем медальоне?

– Нет, молодой человек. Она не в медальоне. Но всегда рядом с его обладателем. Приходит и помогает.

– Неужели это правда?

Старик хихикнул, выдвинул ящик стола.

– Вот он! Медальон Тихеи!

В его руке на серебряной цепочке качался круглый предмет. На полированной поверхности был нарисован жёлтый глаз.

Том облизал пересохшие губы:

– Если всё так, почему вы сами не воспользуетесь им? Не возьмёте все сокровища мира?

Крапт печально вздохнул:

– Пользовался несколько раз. Богиня помогла мне уйти из рук инквизиции. Я единственный, кто спасся во время кораблекрушения. Дала денег, на которые я приобрёл этот дом. Иногда помогает в делах. Вся проблема в том, что я неинтересен ей. Я – старик, а она вечно молода и прекрасна. И есть ещё одно неприятное обстоятельство. Моя аллергия на её благовония. Она использует какие-то ароматические масла, от которых мои глаза слезятся, а горло перехватывает спазм. Однажды я чуть не умер. А потому, я хочу продать медальон. Какому-нибудь амбициозному юнцу. Только вокруг меня лишь нищие моряки.

– А сколько вы хотите за него?

– У вас столько нет.

– Но всё же?

– Медальон бесценен. Но учитывая всеобщую безденежность – сто пятьдесят тысяч гульденов. Если покупатель англичанин – это обойдётся ему в двенадцать тысяч фунтов. Могу взять и испанскими дублонами...

– На эти деньги можно купить тридцатипушечный фрегат.

– Ха-ха! Молодой человек, с Тихеей у этого счастливца будет сотня кораблей!

Том и сам не знал, почему поверил старику. Наверное, потому, что очень хотел. Он снял с шеи стальное яйцо и решительно сказал:

– Я покупаю ваш медальон.

Крапт с минуту разглядывал предмет, потом разразился площадной бранью:

– Убирайтесь, юноша! И забирайте свою железяку! – он даже в ярости схватил со стола палку. Но его гнев мгновенно испарился, когда Даггер произвёл какое-то действие с яйцом, и оно раскрылось. Отсвет свечей заиграл на огромном бриллианте необычного зелёного оттенка.

Колдун издал гортанный звук и нерешительно протянул руку навстречу сокровищу.

– Никогда не видел такой красоты.

Том положил камень на дрожащую ладонь старика: – Это подарок матушки. Она говорила, что его можно продать за тридцать тысяч фунтов.

– За тридцать, конечно, не продашь, – бормотал маг, с жадностью пожирая бриллиант глазами. – В Европе, возможно, но не в колониях. Однако это чудо стоит названных денег. По рукам, молодой человек! Мне камень – вам Тихею!

– Но при одном условии. Ваш медальон должен работать. Если богиня не признает меня хозяином – заберу бриллиант назад.

– Не хозяином, юноша! Другом! Я сейчас познакомлю вас. Уверен, Тихея захочет оказать вам покровительство. Эй, Анри! – закричал старик. – Быстро неси всё для работы с ядами!

Через несколько минут лупоглазый француз принёс в кабинет деревянную миску, наполненную какой-то жидкостью, полотенце, круглое зеркальце и маленький флакон синего стекла. Старик окунул полотенце в миску, после чего обмотал им лицо, завязав узлом на затылке. Приблизившись к Даггеру, поднёс зеркальце прямо к его глазам и капнул на полированную поверхность немного странного тягучего вещества из склянки.

– Смотри, смотри. Тихея уже здесь. Ты заинтересовал её.

Том напряжённо вглядывался в зеркало, которое вдруг пошло рябью, словно плавясь, разливаясь серебряным сиянием.

– Тихея – богиня красоты и удачи. Женщина с совершенными формами, каких не встретишь на земле, – монотонно бормотал старик. – Встречай её. Люби и наслаждайся, ибо нет женщины прекрасней.

Голова Даггера пошла кругом, он даже пошатнулся. От зеркала исходил такой немыслимый яркий свет, что юноша зажмурился. А когда вновь открыл глаза – вздрогнул. Рядом стояла девушка. И она была живая. Смотрела на него и улыбалась. Длинный пурпурный хитон оказался прозрачным. Краска стыда залила лицо Тома, но он не мог отвести взора от полных грудей с острыми маленькими сосками. Тихея засмеялась рассыпчатым звенящим смехом:

– Какой ты смешной. Ты мне нравишься. – Протянула руку и коснулась его щеки. – Какая бархатная кожа. Нежная. А волосы... Они похожи на спелую пшеницу.

Её прикосновение было горячим. Даггеру казалось, что сердце готово выпрыгнуть из груди. А ещё он понял, что просто сгорает от желания. Он шагнул к ней и крепко обнял.

– Какой ты сильный. – Она высвободилась из его объятий. – Ты словно герой Эллады. Всё будет, но не сейчас. Ночью. Забери медальон у этого противного старика, и я буду твоей вечно...

А потом она исчезла. Том закрутил головой, но богини нигде не было.

Крапт сунул в руку Даггера амулет и с силой пихнул к двери:

– Всё, молодой человек! Мы в расчёте! А теперь скорее прочь! Иначе я сдохну от этого аромата. – С этими словами он выбежал из кабинета. Том последовал за ним. На улице колдун сорвал с лица полотенце и принялся натужно кашлять и сморкаться. Отдышавшись, повторил: – Мы в расчёте. Бриллиант дорог, а потому я позволю выбрать любое оружие из моей коллекции. – Том выбрал генуэзский «Зевс» и испанский палаш. Его снабдили новой одеждой и отвели в опочивальню. И там юноша впервые за долгие месяцы почувствовал себя счастливым. Закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

 

Тёмная тропическая ночь ещё властвовала над островом, когда Даггер пробудился от лёгкого прикосновения к щеке. Тихея смотрела на него с ласковой улыбкой, а глаза у неё были цвета расплавленного золота.

– Отныне ты – мой, – тихо сказала она. – Я позволю тебе иметь других женщин, но любить ты должен только меня.

– Я согласен, – прошептал Том. – Только тебя.

Богиня засмеялась:

– Мне нравится, что ты ещё мальчик. Но это ненадолго, – она расстегнула золотую застёжку на хитоне, и тот скользнул с её плеч.

 

Несмотря на бурную ночь, Том проснулся с первыми лучами солнца, отдохнувшим и счастливым. Осторожно погладил медальон, и ему показалось, что он услышал тихий томный вздох. Даггер оделся и вышел на улицу. Пояс приятно оттягивал кошель с пятьюстами гульденами – старик расщедрился.

Ноги привели Тома на местный рынок, где он приобрёл шёлковый алый платок на голову, пурпурный кушак, за который сунул «Зевса», широкополую шляпу и башмаки из свиной кожи с серебряными пряжками. Там же он услышал новость о прибытии в порт английского судна. Жители Род-Тауна, так назывался город, проклинали вероломных испанцев и восхищались мужеством британского капитана, который изрядно пострадал, но сумел обратить негодяев вспять. Расспросив торговцев подробнее, Даггер убедился, что они описывают его бывший корабль, «Святой Георг». Кулаки юноши сжались, а глаза метнули молнии. Он сквозь зубы прошипел проклятия, но тут же громко рассмеялся и сказал: «Спасибо, Тюхе, за этот подарок». Тортолцы с удивлением косились на странного паренька, который то ругается, то хохочет, а потом вдруг побежал прочь.

Том спешил к губернатору. Он не сомневался в успехе, ведь его вела сама богиня удачи.

В приёмной ожидали посетители, но Даггер, не обращая на них внимания, решительно распахнул дверь кабинета:

– Доброе утро, мессир! Вы знаете, кому принадлежит шнява с синей полосой по борту и изображением розы ветров под бушпритом?

Губернатор, лысый кряжистый толстяк по имени Йонас Ватерман, удивлённо вытаращил глаза:

– Разумеется. Это судно почтенного Ван дер Берка. Мы ожидаем его со дня на день. А что, собственно...

– Вчера оно было ограблено английскими пиратами. Экипаж уничтожен. А сегодня негодяи бросили якорь в порту Род-Тауна под видом торговцев. Если вы обыщете корабль, то, без сомнения, обнаружите личные вещи капитана и команды.

Всё шло как по маслу. Уже через полчаса Даггер и Ватерман в сопровождении офицера и роты солдат шагали к порту.

 

Хьюго изобразил на лице приветливую улыбку:

– Моё почтение, ваша милость. К сожалению, я не говорю по-фламандски.

– Зато я хорошо говорю по-английски, – насупился губернатор. – Мы прибыли, чтобы осмотреть ваше судно.

Улыбка сползла с лица пирата:

– На каком основании? Я думал, вы пришли наградить нас. Ведь мы сцепились с испанцами. Отогнали их от Тортолы. Посмотрите, во что превратился мой корабль. Надеялись на вашу помощь в починке. А что вместо благодарности?

– Прошу предоставить корабль к осмотру.

– Что происходит?! – вскричал Хьюго. – Или Британия в состоянии войны с Нидерландскими колониями?!

– Вы подозреваетесь в пиратском промысле.

– Мы?! В пиратском?! – щека бывшего боцмана дёрнулась. – Это оскорбление! Как смеете обвинять честных негоциантов?!

– Вас обвиняет этот молодой человек! – Йонас Ватерман указал на Даггера.

Том стоял с опущенной на глаза шляпой, но при упоминании своего имени приподнял её и с улыбкой взглянул на бандита.

– Какой ещё молодой человек?! – рявкнул Хьюго и замолчал, потому что узнал Тома.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом пират деланно расхохотался:

– Да это же малыш Даггер! Вот так встреча! Конечно, ваша милость. я знаю этого паренька! Это мой юнга – лодырь и враль. Вчера, когда мы дрались с испанцем, он трусливо бежал. Спасибо, что поймали этого прохвоста. Его ждёт суровая кара. Какой же ты негодяй, Томми, – Хьюго погрозил Даггеру пальцем. – Решил отомстить мне и унизить перед союзниками. А всё за то, что я поколачивал тебя за лень и обжорство. Ваша милость, этот мальчишка жрёт за десятерых, а работать не желает. Если бы вы знали, сколько мы с ним натерпелись. А всё потому, что я лично знал его отца, и он просил меня...

– Хватит! – возвысил голос губернатор. – Покажите нам трюмы!

– Ну что же, – пожал плечами пират, – если вам мало слова честного негоцианта, то дело ваше. Смотрите. – Хьюго развёл руками и вдруг стремительно прыгнул на губернатора, повернул к себе спиной и приставил к шее шило. – Назад, фламандские крысы! Иначе я проткну кадык этому жирному окороку!

Офицер выхватил пистолет, солдаты вскинули мушкеты.

– Опустите оружие, – прошипел пират. – Одно движение, и этому толстяку конец. – Он надавил на рукоять, и по шее губернатора скатилась тонкая струйка крови.

– Не стреляйте! – взмолился тот. – Делайте, что он велит!

– Правильно, жирный. Я знал, что мы поладим.

– Тебе не уйти, мерзавец, – сказал голландский лейтенант, – пушки форта разнесут твоё корыто в щепки.

– Не думаю, что вы будете стрелять, – усмехнулся Хьюго, – ведь на корабле будет этот милый толстячок. Я правильно говорю, ваша милость? Ведь артиллерия не откроет огонь?

– Нет, нет, – откликнулся бледный Йонас Ватерман. – Приказываю не открывать огонь.

– Ну хватит! – раздался громкий голос Даггера. – Мне надоела эта комедия!

Наступила тишина. Все посмотрели на молодого человека. А он вытащил из-за кушака «Зевс». Нацелил дуло в лоб пирата.

– Эй, эй, малыш, – забеспокоился Хьюго, – что это за бомбарда у тебя в руках? Если ты выстрелишь – пострадает и этот жирный бурдюк. Тебя же за него фламандцы на куски порвут.

– Это тебе, тварь, за Джаспера Селби, – сказал Том и выстрелил. Две фигуры исчезли в пороховом облаке, а когда дым рассеялся, остался стоять лишь дрожащий заляпанной кровью губернатор. Хьюго валялся позади него с изуродованной обезображенной головой.

– Гадина! – взревел плотник Бенсон и бросился на Даггера с ножом.

– И ты сдохни! – выстрел отшвырнул пирата, словно тряпичный мяч. В груди зияла дымящаяся дыра.

Том шагнул к попятившимся морякам «Красотки»:

– Кто ещё хочет отправиться в ад? В этом чудесном пистоле ещё много зарядов.

Матросы взирали на него с ужасом. Из толпы вышел безносый Ирвин:

– Не стреляйте, мистер Даггер. Нам самим до смерти надоели эти два негодяя. На судне много честных парней, они просто боялись...

– Смотрите, – зло проговорил Том, – я побеседую с каждым. И сам решу, кто заслуживает прощения, а кто отправится на Сент-Китс в кандалах.

Его речь была прервана орудийным гулом. «Красотка Дженни» содрогнулась. Только сейчас присутствующие обратили внимание на большой галеон, входящий в гавань Род-Тауна. На флагштоках развевались голландские флаги.

– Что он делает?! – взвизгнул губернатор. – Стреляет по своим!

Всё прояснилось, когда голландские стяги слетели вниз, а на их месте затрепетали красно-жёлтые кастильские знамена.

– Испанцы! – вскричал лейтенант. – Наши кретины впустили его, и теперь он не в зоне обстрела!

– Что делать?! – вопил губернатор.

– Нам не удержать город! Сейчас они высадятся и пойдут на штурм!

– Уведите мою семью! Спрячьте на Говяжьем острове! Пусть женщины и дети бегут! Может, кто-то спасётся!

Второй залп галеона сбил на «Красотке» кормовые фонари, обрушил балкон на втором этаже и разнёс в щепки рей грот-мачты. В одной из кают раздался взрыв, повалил чёрный дым. Началась паника. Во всеобщей сумятице никто не слышал слов Даггера:

– Тихея! Помоги мне!

И медальон ответил, подмигнув жёлтым глазом. Том засмеялся и бросился к кормовой кулеврине, на ходу отдавая команды. Он сам поднёс фитиль к запальному отверстию, и тяжёлое бронзовое орудие рыкнуло густым белым облаком, посылая чугунное ядро в цель.

Вражеский галеон вздрогнул, замер и вдруг оглушительно взорвался, словно большой мыльный пузырь. Обрывки парусов, такелажа, крохотные фигурки людей – на мгновение зависли в воздухе, а затем рухнули в воду, подняв тысячи брызг. Это было настолько невероятно, что все присутствующие застыли в оцепенении, наблюдая, как в дымных разводах на волнах качаются деревянные щепки, бывшие когда-то могучим военным кораблём.

Тишину взорвал восторженный рёв сотни глоток:

– Он попал в пороховой склад!

– Ему помог Бог!

– Или дьявол!

Когда радостное возбуждение понемногу отпустило людей, Ирвин Безносый преклонил перед Томом колено и произнёс:

– Мистер Даггер, от имени всего экипажа прошу вас быть нашим капитаном.

Сердце молодого человека оглушительно бухало в груди. Медальон под потной рубахой казался горячим, а в ушах серебряными колокольчиками звенел весёлый смех древнегреческой богини.

 

* * *

 

Дон Габриэль де Рохас Валье-и-Фигероа, посланник самого Филиппа IV Габсбурга, короля всей Испании, Португалии, Неаполя, Сицилии, Сардинии и прочих земель, надменным взором обвёл собравшихся, ткнул пальцем, унизанным перстнями, в карту с изображением острова, похожего на большую черепаху, и с пафосом произнёс:

– Благородные доны, уверен, что нынешний 1654 год станет переломным в истории Нового Света. Мы, наконец, раздавим это осиное гнездо. Сотрём проклятую Тортугу в порошок. А продажного губернатора Фонтене я лично повешу вниз головой. Сколько можно терпеть кровавый разбой на Карибах? Пираты плодятся, как саранча. Каждый день появляется новый разбойник. Рок Бразилец, Красная Кошка, а теперь ещё этот, Малыш Даггер – самый наглый из всех. Только появился, а уже ограбил шестнадцать наших судов и забрал жемчуг на Маргарите. Пора накрыть разбойников всех скопом. Решено атаковать остров с трёх сторон. Корабли дона Морфа Херальдино блокируют залив и не позволят мерзавцем сбежать.

Дверь открылась, и вошёл молодой человек в сопровождении нескольких солдат в золочёных кирасах.

– А вот и посланник дона Морфа! – воскликнул дон Габриэль, разглядывая вошедшего. Чёрная шляпа, чёрное страусовое перо и... светлые вьющиеся волосы...

«Каталонец, что ли?» – с неодобрением подумал посланник короля, но, спрятав недовольство, широко улыбнулся:

– Добрый день, сеньор Дельгадо. Вы принесли письмо дона Морфа?

На лице юноши промелькнула лёгкая растерянность.

– Да, да, было какое-то письмо. Но я сжёг его по дороге. Оно меня не заинтересовало.

Все присутствующие с удивлением воззрились на вошедшего.

Первым опомнился дон Габриэль:

– О чём вы говорите?! Или вы не сеньор Дельгадо? Но вы прибыли на его корабле! Тогда, как ваше имя?

– Совершенно верно, когда-то корабль принадлежал ему, но я позаимствовал его, чтобы засвидетельствовать вам своё почтение и обсудить размеры выкупа. Вы же не хотите, чтобы два моих корабля разнесли вдребезги этот милый городишко? – При этом молодой человек выхватил из-за пояса странный пистолет с широким квадратным дулом. Стоящие за ним солдаты навели мушкеты на ошарашенных испанцев.

– Если вы ещё не догадались, меня зовут Малыш Даггер. Оружие на пол!

С лязгом падали на полированную мраморную плитку шпаги, палаши, пистолеты, и где-то в отдалении заходилась в весёлом хохоте Тихея.

Так начинается история самого удачливого корсара Флибустьерского моря, а наше повествование приближается к завершению.

 

В один из жарких июньских дней, Малыш Даггер подозвал к себе первого помощника, Ирвина Безносого.

– Мне надоело перебиваться мелкими плюшками. Я хочу откусить от большого сочного пирога. Маракайбо. Вот где много испанского золота. Как думаешь, кто из капитанов, имеющих каперские свидетельства, мог бы стать нашим компаньоном?

– Красная Кошка, – без раздумий ответил помощник. – Эта девчонка заткнёт за пояс любого карибского головореза.

 

Они отыскали её вблизи французских островов, договорились о встрече. Когда Даггер поднялся на борт её корабля, дорогу ему преградил здоровенный детина, заросший черной бородой до самых бровей.

– Меня зовут Фернандо Марини.

– Испанец? – Том нахмурился, положив ладонь на рукоять «Зевса».

– Миланец, – прорычал громила. – Запомни, блондинчик, одно резкое движение, и я прикончу тебя.

– Пропусти его, Вепрь! – раздался с квартердека звонкий девичий

голос.

Никогда Том не видел таких огненно-рыжих волос. Они действительно казались красными. В ярких лучах карибского солнца струились карминовыми ручьями, трепетали на ветру огненными языками и сверкали, как тысячи рубинов.

– Я много слышала о тебе, Малыш Даггер! – ещё издали крикнула Кошка. – Если ты из тех, кто не терпит женщин на корабле – зря явился. Мне надоело доказывать своё превосходство в поединках. И убивать тебя мне не хочется. Ты хорошо потрошишь проклятых испанцев!

Она стояла, широко расставив ноги в высоких ботфортах, вцепившись в рукояти двух изогнутых мавританских сабель, висевших по бокам. Но Даггер удивил её. Сняв шляпу, галантно поклонился и, взяв за руку, поцеловал. И Кошка растаяла. Но растаяло и сердце Тома. Он смотрел в огромные зелёные глаза и не мог отвести взгляда. Лаская прекрасную женщину в её каюте, Малыш вспомнил слова Дювье о медальоне: «Носящий его станет самым везучим из смертных. Одержит любую победу, выиграет в любой азартной игре, покорит любую женщину...». И тогда Том тихо прошептал:

– Спасибо тебе, Тихея.

 

* * *

 

Четыре корабля, гружённых испанским золотом, держали курс на Тортолу. Малыш Даггер объявил команде, что вскоре они будут гулять на его свадьбе, ибо несравненная Катрин (Тому приятно было звать её по имени) согласилась стать его женой. Улыбка не сходила с губ корсара. Даже налетевший шторм не испортил ему настроения. Что для могущественной богини глупое буйство природы. Да и Красная Кошка – слишком опытный моряк. В её жизни были шторма покруче. На Тортолу он прибыл первым. Потянулись дни ожиданий. Том подолгу стоял на берегу моря и вглядывался в даль. Медальон с жёлтым глазом он убрал подальше в стол. Развлекаться с любвеобильной богиней казалось ему кощунством. Прошло три недели, ни один корабль не бросил якорь в порту Род-Тауна. А на четвертую на купеческом люгере прибыл Фернандо Марини – первый помощник Кошки, исхудавший, с горящими злыми глазами.

– Всё кончено, – сказал он, – проклятый шторм разметал наши суда. Какая-то неведомая сила тянула нас на запад. В восьми милях от Пуэрто-Рико, у острова Вьекес, мы столкнулись с эскадрой адмирала Пимьенте. Мы дрались как дьяволы, но испанцев было слишком много. Из команды удалось уйти лишь мне. Кошку и нескольких наших взяли живыми. Проклятый Пимьенте устроил показательную казнь. Всех повесили на городской площади. Я был там, видел. Она хорошо держалась. Крикнула, что ты придёшь и отомстишь за неё...

Малыш Даггер издал звериный рык и выхватил «Зевс», направил на моряка:

– Почему она, а не ты?!

Вепрь попятился:

– Ты что, Малыш?! Я похож на испанца, мне удалось...

– Убирайся! – взревел Том и выстрелил вверх. Пуля угодила в деревянную люстру, посыпались свечи. – Безносый! – заорал Даггер. – Срочно собрать всех! Мы поднимаем якорь!

В своем доме Том выдвинул ящик стола и схватил медальон, сжал в кулаке:

– Тихея! Ты нужна мне!

В дверь постучали.

– Убирайтесь к чёрту! – в бешенстве заорал Даггер.

– Простите ради бога, – раздался робкий голос, – это я – Дювье.

Том распахнул дверь.

– А это ты, Анри. Не в добрый час ты пожаловал.

– Я всё понимаю. Но мой хозяин... он при смерти. Он хочет видеть вас.

– Не вовремя, – проворчал Том, – ладно, пошли.

 

Болезнь не пощадила старика. Жёлтая кожа, воспалённые глаза. На сморщенном морщинистом лице уродливым клювом выделялся нос, казалось, он стал ещё больше, чем прежде.

Увидев Даггера, Ван де Крапт шевельнул сухой рукой.

– Спасибо, что пришёл. Там, в столе, лежит твой зелёный бриллиант. Забери.

– Зачем? У нас была честная сделка, – нахмурился Том.

– Я обманул тебя. Никакой Тихеи не существует.

– Ты спятил, Гирд! – нервно рассмеялся корсар. – Она всё время помогает мне. Я – самый везучий сукин сын на Карибах!

– Нет. Ты сам. Всё сам. Ты веришь в свою удачу, и удача с тобой.

– Я целовал её, ласкал! Я спал с ней!

– Это морок, иллюзия. Я дал тебе вдохнуть зелье и убедил, что ты увидишь красавицу. Твой мозг создал Тихею.

– Ты врёшь, старый дурак, – прошипел Том. – Зачем врёшь?

– Я умираю. Нет смысла обманывать. Забери бриллиант, он дорого стоит. И прости меня, если сможешь.

Даггер выбежал из дома фламандца. Остановился, тяжело дыша. Вытащил медальон:

– Тихея, скажи мне, ведь старый осёл бредил?! Ведь так?!

Медальон был холоден и молчалив.

– Вы все сговорились! – закричал Том. – Но я не отступлюсь! Нет!

 

* * *

 

Весело играла музыка. Губернатор отмечал именины. Столы ломились от всевозможной снеди, присутствовал весь цвет кастильской знати. В разгар веселья в залу вошёл молодой человек в чёрном плаще:

– Сеньоры, минуту внимания. Кто из вас адмирал Пимьенте?

Седоусый невысокий мужчина поднял вверх ладонь:

– Адмирал Пимьенте – это я. В чём дело?

Незнакомец вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил ему в лицо:

– Это тебе за Катрин, тварь.

Два офицера схватились за шпаги. «Зевс» дважды рявкнул, и два бездыханных тела свалились на пол.

Раздался разбойничий свист. В помещение ворвались корсары, загрохотали выстрелы, раздались истошные женские крики.

Даггер расстегнул камзол, сжал в руке медальон, мрачно сказал:

– Видишь, Тихея, у нас опять всё получилось.

И медальон подмигнул ему жёлтым глазом. А ещё до Тома долетел лёгкий шёпот:

– Я прощаю тебя, мой герой. Помнишь мои слова? «Я позволю тебе иметь других женщин, но любить ты должен только меня».

 

Горел губернаторский дом, метались чёрные тени, тропическую ночь озаряли вспышки выстрелов, кто-то громко хохотал, слышались вопли и мольбы, а Том стоял на берегу моря и плакал.

– Зачем ты так поступила со мной, Тихея? Ведь я не игрушка, а человек. А человек имеет право на счастье. Ответь мне! Покажись!

Он вглядывался в чёрные маслянистые волны, надеясь разглядеть в них золотые глаза богини, но видел другие глаза, зелёные, лучистые. Красные волосы трепетали на ветру, а в груди замерзало сердце.

И тогда он сорвал с груди медальон и зашвырнул его далеко в море.

– Прощай, Тихея! И будь ты проклята!

 

 

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 13. Оценка: 4,23 из 5)
Загрузка...