Стелла Хан

Жертва Аконита

Она бежала босая и растрепанная по мокрой рыхлой земле к озеру. Над водой висел густой, вязкий, белесый, как молоко, туман. Добежав до берега, Мортем остановилась, принюхиваясь… Низко припав носом к земле, она поняла: за ней неслись охотничьи псы с держащими их за поводок Ищейками. Подул резкий холодный ветер. До Мортем долетел запах мокрой псины… и страха. Он исходил от собак, он исходил от Ищеек. Резко и холодно усмехнувшись, Мортем вошла в воду. Они дойдут до кромки воды и потеряют след… Глупые людишки! Жалкие, банально мыслящие создания! В сравнении с ней они никто! Скоро она станет сильнее и отомстит за боль, причиненную когда-то!..

Холодная вода начала отрезвлять мозги. Ритм крови, бешено пульсирующей в висках, стал постепенно затихать…

― Нет! Нет! – протяжно завыло у нее в мозгу. В глазах взорвался фейерверк ярких искр…

Лизи стояла на другом берегу по горло в воде, и мелко вздрагивала от сотрясающего ее плача. Ей было тяжело, ей было больно. Она впилась в горло, словно хотела себя задушить, но жалкие человеческие ногти, лишь слегка царапали кожу. Только теперь она поняла, какую ошибку тогда совершила. Издав глухой то ли стон, то ли рык, она закричала, высоко задрав голову к небу:

― За что? За что мне это все?! − на мгновение она затихла, словно ожидая что сейчас небеса разверзнутся, и ей все четко объяснят. Гробовое молчание было ответом. Она закричала снова, задавая тот же вопрос − и снова тишина. Крики перешли в нечленораздельные вопли. Перед глазами поплыли круги, и она увидела страшную картину: лежат охранники, страшно изуродованные и истекающие кровью. Над одним из них стоит девчонка: черные мокрые волосы облепливают бледное, искаженное ненавистью лицо. Она повела плечом, как будто разминаясь, и вдруг повернулась. Вся правая половина ее тела была черной. Один глаз помутнел, а щека была изъедена червями так, что проглядывала желтоватая кость. В этой девчонке Лизи с ужасом узнала себя. Точнее лишь свою оболочку, которой управляла Мортем. Девчонка на картинке взмахнула рукой, из которой выскользнули черные, отливающие сталью когти, и вспоров одному из охранников живот с наслаждением впилась зубами в горло своей еще трепещущей жертвы. Охранник с хрипом рванулся прикрыть хлынувшую из артерии густую темно-бордовую кровь. Мортем сильнее сжала челюсти. Охранник рванулся раз, другой и, наконец, затих…

Лизи, стоящую по горло в воде, начало мутить, на нее нахлынула и затопила волна отвращения к самой себе. Перед глазами расцвели бордовые розы… Едва выползши на берег, Лизи вырвало на золотистый песок.

 

***

 

― Вы..., вы опять ее упустили! − еле сдерживающий себя командир Ищеек, выпустил из широких ноздрей воздух, от чего пшеничного цвета усы, обычно уныло свисавшие, теперь топорщились от гнева.

Здоровый парень в камуфляже с простецкой добродушной физиономией, совсем по-детски, смущенно развел руками:

― Ну, так это…, − он опять смущенно почесал затылок, − даже собаки след потеряли, а уж мы-то…

Фуражка полковника досадливо слетела на стол, и была прихлопнута упавшими со стола толстыми папками.

― Та-ак! − зловеще протянул полковник. − Значит, собаки след потеряли? − дождался кивка ребят и удовлетворенно осклабился в еще более зловещей ухмылке.

― Да, вы мне сейчас будете землю рыть без всяких собак! − вдруг рявкнул он. − Живо найдите девчонку!!!

В одно мгновение комната опустела.

― Мы должны найти ее раньше остальных,− как-то даже печально выдохнул мужчина.

 

… Месяцем ранее Лизи проснулась в крайне скверном расположении духа. За окном моросил дождь, и зеленые стены комнаты казались грязно-серыми. Все вокруг было как-то не так. Словно какое-то мерзкое предчувствие грозило бедой и изо всех сил просило не выходить из дома. Но ничего явного еще не происходило, и Лизи, решив лишний раз себя не накручивать, вяло поплелась на кухню. Там как-то тоскливо трещало разогретое масло. Мать Лизи – маленькая, хрупкая женщина, так же задумчиво-печально переворачивала румяные бока оладьев. В доме царило полное оцепенение. Уже десятый день подряд, с того момента, как мать увидела какое-то видео о предназначении человека в жизни, плита включалась лишь раз в день так же, как пыльный цилиндр радио, а остальное время суток проходило под унылое журчание голоса из телефона. Теперь ее маму словно подменили: всегда веселая и шумная, она вдруг стала размышлять о смысле жизни, то порой с какой-то жуткой тоской в голосе, от которой хотелось выть, то с каким-то неистовым порывом, воодушевлением… но ее хватало лишь на минуту, и она вновь вся сникала.

Настроение хозяйки всегда отражается на доме и его обитателях. Яркая, уютная, маленькая кухня всегда вызывавшая умиление, стала серой и молчаливой. Цветы на подоконнике уныло свесили листья и стебли и как-то обмякли. Все это очень угнетало Лизи, давило на нее тяжким грузом, и вскоре она тоже поникла. Эта обстановка сонного оцепенения уже словно стала привычной за полторы недели, но сегодня все было как-то особенно погано.

― Доброе утро, мам! − сонным голосом прокаркала Лизи и тут же буркнула себе под нос, − если его, конечно, можно назвать добрым.

Кэрол, так звали мать Лизи, подняла на дочь отсутствующий взгляд и прищурилась, словно мучительно пыталась вспомнить, кто перед ней. Наконец в ее глазах мелькнуло какое-то просветление, и на губах заалела грустная улыбка:

― Доброе утро, Лизи! Как спалось? – но Лизи уже ушла в ванную и не слышала вопроса.

Старательно приведя себя в порядок и наскоро позавтракав, она вылетела из дома и понеслась в школу. На бегу она стала размышлять над причиной такой резкой перемены жизненного настроя своей матери. В голову пришла лишь глупая мысль, что мама попала в какую-то интернет-секту, и теперь ей запудривают мозги. Предположение показалась Лизи слишком бессмысленным, и она быстро его отбросила. Вспомнила тот странный отсутствующий взгляд, которым смотрела мама и невольно поежилась: «Почему мама на меня так посмотрела, как будто не могла вспомнить, кто я?» Теперь мысли направились в совершенно другое русло, и Лизи, погрузившись в них, совсем не заметила, как оказалась в Аконите – в самой опасной части города, в районе местного рынка. Совсем не там, куда она должна была прийти. Назывался этот район так, потому что дома, сооруженные лет сто назад, выстраивались в некую стрелу и напоминали соцветие аконита – ядовитого фиолетового растения.

Здешний рынок представлял собой странное зрелище: здесь можно было встретить изъеденных болезнями уличных попрошаек, слезно вымаливающих на выживание и отъевшихся на чужих деньгах, людей среднего достатка, равнодушно проходивших мимо первых и всем своим поведением выказывающих пренебрежение к окружающим. Деланно, напоказ, вытаскивались широким жестом крупные купюры и с видом: «меньше у нас и не бывает» отдавались продавцу, хотя за душой, порой, не было ни гроша. Тот заискивающе, округлившимися от восторга глазами взирал на своего покупателя, как на бога, и предлагал купить что-то еще. Жирная, замасленная улыбка расплывалась на его губах, и он благодушно отказывался, говоря, что у него все есть, хотя на деле пытался сберечь последние деньги и не упасть в грязь лицом.

По обочине рынка на лотках выставлялись румяные пирожки, засыхающие под красочными вывесками, пытавшимися скрыть заржавевшие балки и двери сортиров, рядом с которыми были приготовлены эти пирожки. Все было прогнившим изнутри: и люди, и шаткая конструкция рынка, словно отражающая всю человеческую натуру …

Лизи не любила эту часть города и старалась тут не появляться. И к своему ужасу, она вдруг обнаружила, что пришла именно сюда. Мама с детства пугала ее историями о том, что здесь живут наркоманы, карманные воришки и убийцы. Действительно, вид людей, проживавших здесь, явно не радовал глаз: бедно одетые, изможденные, со впалыми щеками женщины понуро и враждебно смотрели на Лизи. Дети − до жути чумазые и похожие чем-то на чертенят, смотрели так же злобно, как и их матери. Лизи стало страшно. С каждым кварталом люди выглядели все беднее, и взгляд их становился все более пустым и отчужденным. Они почти сливались с мраком и копотью ветхих домов. Вдруг от одной из стен отделилась тень и направилась в сторону Лизи. Внутри нее все со звоном оборвалось, и она тоненько пискнув, ринулась сквозь завесу забытого, когда-то развешанного белья. Пробежав метров двести, и с облегчением заметив, что за ней никто не гонится, она перевела дух. Тут землю перед ней словно рассекло напополам сияющим мечом: она засверкала и мгновенно ослепила Лизи. В ушах зазвенело, загрохотало, словно в голове со свистом и лязгом полетела посуда. Ее начало подташнивать. Крепко зажав уши, она медленно выдохнула и прикрыла глаза. Странно. Шум внезапно исчез, настолько резко, словно ее переместили в какую-то звукоизолированную комнату. Лизи прислушалась еще. Совсем отчетливо услышала, как бьется ее сердце и струится кровь по венам. Вдруг, просачиваясь сквозь зажатые уши, чей-то жалобный шепот противно просипел в голове: «Я здесь!» Лизи резко распахнула глаза и обернулась. Никого не было. Оживленная улица вдруг опустела, а все вокруг стало черно-белым.

«Я здесь!» − снова прошептал голос и голова Лизи, будто поддаваясь какому-то наитию, повернулась в сторону маленькой неприметной дверцы. От двери исходило мягкое желтое свечение, которое манило к себе: «Да, сюда!» − снова загадочно прошептал голос. Лизи машинально схватила синюю ручку и что было силы рванула на себя… Ощущение сложилось такое, будто она включила громадный пылесос: ее начало затягивать куда-то с жуткой мощной силой так, что Лизи перестала сопротивляться. Отпустив дверную ручку, она взлетела, подхваченная воздушным потоком, закружилась, как осенний листок, и… потеряла сознание.

Очнулась она висящей в пустоте. Белый яркий свет ослеплял глаза, заставляя жмуриться. Вокруг ничего не было, кроме белого слепящего свечения. «Я что, умерла?» − была первая мысль, которая мелькнула в воспаленном мозгу.

Вдруг Лизи заметила маленькую черную точку вдали. Изо всех сил она пыталась перебирать ногами, но они словно стали ватными и при любом удобном случае подкашивались. Спустя минут пять таких мучений, она продвинулась ближе и увидела ту же злополучную дверь с синей ручкой.

― Где я?! – завопила она досадливо.

― Я тут, тут! – с легким нетерпением откликнулся знакомый девичий голосок из-за двери. Лизи вздрогнула. Когда безразличное «что-то» не откликается на твои крики, это, пожалуй, не так уж и страшно. Когда откликается «кто-то» − это намного страшнее.

Но вокруг было тихо, и Лизи ничего не оставалось, как открыть дверь. За ней оказалась ее комната, все книги и фотографии на полках и… она сама! Только маленькая. Лизи вспомнила, как она лет 9 назад сидела так, свернувшись калачиком и захлебываясь от слез. Маленькая Лизи повернула голову с заплаканным личиком и превратилась в уже более взрослую барышню, крутящуюся перед мамой в платье. Это существо, скрывавшееся под чужим обличьем, примеряло все возраста Лизи, словно вещи, отбрасывая ненужное.

― Где я?! – закричала с ужасом настоящая Лизи. − Кто ты?!

Ее копия с любопытством посмотрела на оригинал, как щенок, разорвавший дорогой диван и не понимающий, за что его ругают.

― Я? – удивилась она. – Я… − с сомнением протянула, как будто пробуя слово на вкус. И уже решительно выкрикнула: «Я Лизи!»

― Нет, это я! − пробормотала девчонка, и копия Лизи эхом откликнулась. – Я… Я….

― Ты – я! Я – ты! ― двойник Лизи ломаным движением подняла руку, ткнула себе в грудь и указала на настоящую, словно поясняя ранее сказанное. Затем протянула руку, как будто хотела поздороваться и с нетерпением наклонила голову набок. Мгновенный вихрь – и перед Лизи стоит она сама только в нынешнем возрасте и словно смотрится в зеркало!

Настоящая Лизи круто развернулась на пятках и бросилась бежать. Но сделав несколько шагов, с разгона уперлась в себя.

Теперь выражение лица второй Лизи было сердитым.

― Не убегай! Я – ты! – упрямо повторила она и снова настойчиво протянула руку, как для рукопожатия.

«Странно, – подумала Лизи в этот момент, – почему она разговаривает так, будто только вчера выучила алфавит? И до жути напоминает мне какого-то робота!?»

― Нет! Я не ты! – запальчиво закричала она тут же и снова бросилась убегать. Но вдруг сама остановилась. Сзади раздавалось тихое всхлипывание. Лизи обернулась и увидела снова маленькую себя сидящей в углу, наказанной за разбитую вазу и разрисованные стены. Лицо, перекошенное от обиды и распухшее от слез, выглядывало из-под обхваченных руками коленей. Плечи малышки мелко подрагивали, и то и дело раздавались короткие прерывистые всхлипывания. Лизи стало ее жаль. Отбросив сомнения, она подбежала к девочке, нерешительно взяла ее за плечо…

Медленно, как в фильмах ужасов, голова девочки повернулась. Лицо, как разбитая посуда, мелкими осколками осыпалось и открыло нечто ужасное. Чье-то черное вздутое, как после чумы, лицо осклабилось в отвратительной ухмылке, открывая ряд мелких, источенных червями зубов. Рот распахнулся, открывая страшный водоворот, и затянул Лизи. Крутясь в нем, как белье в стиральной машинке, она почувствовала, как что-то огромное, сильное, но невидимое, вселяется в нее. Над головой раздался ужасный смех.

― От себя не сбежиш-ш-шь! – прошелестел тот ломанный непонятный голос, которым разговаривала копия Лизи. Мельтешение вокруг стало нестерпимым, а кожа на Лизи как будто начала рваться от силы, клокочущей внутри. Девочка закричала. Хватаясь за обрывки сознания, она со злостью и досадой подумала, что ее обманули. Развели на жалость, как последнюю дуру…

Свет. Едва она приоткрыла глаза, как по ним ударил яркий солнечный луч. Они заслезились, словно в них насыпали песок. Лизи лежала посреди улицы Аконита. C невероятным усилием девчонка приподняла голову, и в ней словно ударили по огромному гонгу. Она ахнула и снова упала на землю. Попыталась пошевелить рукой, но каждая косточка, как будто была сломана сразу в нескольких местах. Нащупав карман, она поняла, что он пуст. Ни ключей, ни денег. Что ж, это было ожидаемо. Воришки не упустили случая обобрать лежащего без сознания человека. Наконец, туман в голове улегся, и Лизи смогла встать. Улица сделала резкий кульбит, а перед глазами поплыли круги, но она смогла удержатся на ногах. И только когда в голове все встало по местам, Лизи с ужасом поняла, что опоздала на первый урок. Теперь, выговора ей точно не избежать. Шатающейся походкой она поплелась по запутанным улочкам Аконита, не обращая внимания на испепеляющие взгляды. Все ее мысли занимали происшествия этого утра. Они были жуткими, как в каких-то книжках про магию, в которую Лизи наотрез отказывалась верить. Она начала размышлять.

― Сначала я встала, потом пошла умываться…− Лизи принялась перечислять все свои утренние процедуры, пытаясь припомнить что-то странное. Все было как всегда до того момента, пока она не оказалась в каком-то другом пространстве и ее не выкинуло обратно страшным водоворотом. Лизи невольно вздрогнула, вспомнив то жуткое раздутое лицо.

― Что бы это могло значить: «От себя не сбежиш-ш-шь»? −Лизи очень похоже прошипела и вдруг, размахнувшись, захлопнула себе рот ладонью: все это время она разговаривала вслух, и теперь даже самые отпетые по виду мошенники сторонились ее.

― Так, надо быстрей отсюда уходить, пока эти тихие беседы с собою не превратились в полномасштабную шизофрению, – прошептала она, и подобрав полы пальто, поспешила в школу.

 

***

Вбежав в здание школы, Лизи сердито распахнула нужную дверь и без разрешения вошла в класс. Все вокруг до жути раздражало ее. Мисс Сколзи едва открыла рот, чтобы вывалить свою гневную тираду по поводу опозданий, но Лизи ее опередила:

― Да, я опоздала! И что в этом такого?! Я первый раз в жизни опаздываю, а вы мне уже замечания делаете?!

Мисс Сколзи, явно не ожидавшая такого нападения, с лязгом захлопнула рот и удивленно уставилась на Лизи. Так же смотрел весь класс. Для всех было в диковинку, что самая тихая девочка класса так себя ведет. Но Лизи не замечала на себе удивленных взглядов. Какой-то огромный сгусток злости разбухал в ней, как намоченное желе, и теперь искал выход. Глаза у нее вдруг помутнели, и густая черная пелена полностью окутала их. По шее быстро побежали черные узоры вен, а изо рта закапала пена.

― Я же вам ничего не говорю, когда вы, например, слишком долго прихорашиваетесь перед зеркалом и опаздываете на уроки каждый раз, − по классу поползли смешки, а мисс Сколзи мучительно покраснела.

― Лизи! – наконец выдавила она. − Что ты себе позволяешь! Какая муха тебя сегодня укусила?

― А что? Я вам едва слово сказала, а у вас сразу претензии? На правду, между прочим, не обижаются! И вообще, мало ли по каким причинам я опоздала! Может, мне стало плохо, или у меня был еще какой-то веский повод! – Лизи также не заметила, что от злости она покраснела и покрылась коричнево-зелеными пятнами. Волосы прилипли к взмокшему лбу, а из носа закапала черная кровь – вид у нее был бешеный. Теперь иные смотрели на нее с бесконечным ужасом, а кто-то и вовсе старательно отводил взгляд.

В порыве злости Лизи со всей силы топнула ногой, и из-под подошвы беленьких кроссовок полыхнуло пламя. Языки огня быстро лизнули ножку парты и стула, медленно, но неуклонно поползли вверх. Крышка парты вспыхнула, как спичка. Все вокруг закричали и повскакивали со своих мест.

Мстительная улыбка, только что сиявшая на губах Лизи быстро исчезла. Пелена, окутывавшая глаза, распалась белесыми червями, а безудержная злость, куда-то испарилась. Теперь, она выглядела, как человек, внезапно разбуженный посреди ночи. Все вокруг носились с дикими воплями, а Лизи удивленно хлопала глазами и даже не помнила, что сейчас произошло. Мисс Сколзи вылетела из класса с криком: «Пожар!» и метнувшись к первому огнетушителю, выдрала его из щитка в стене. Ворвавшись в класс, объятый огнем (пламя уже добралось и до доски) она нажала на рычаг и из баллона мощной струей хлынула пена. Белая, дурно пахнущая смесь быстро заполнила весь класс и потушила вспыхнувший пожар. На мгновение все стихло. И тут дикий вопль, раздавшийся по всей школе громким эхом, разорвал тишину:

― Лизи! Завтра же родителей в школу! А сейчас вон из класса! − на пошатывающихся ногах, вся в пене, мисс Сколзи встала. Теперь она была похожа на сумасшедшего Санту, сбежавшего из психбольницы: пена прилипла к ее подбородку, как разметавшаяся борода, а на голове возвышалась маленькая горка, напоминавшая колпачок. Лизи испуганно выглянула из-под парты и не предпринимая никаких попыток оправдаться, выскользнула из класса.

Вот теперь ее объял настоящий ужас. То, что сейчас произошло, выходило за рамки возможного. Лизи вспомнила, как топнула ногой, из-под которой полыхнуло пламя. Мелко трясясь и вздрагивая от каждого шороха, она побежала в туалет. Со всей дури рванув ручку желтенькой двери, девочка подбежала к умывальнику. В надежде, что это страшный сон, и сейчас она проснется, Лизи засунула лицо под ледяную воду и зажмурила глаза. Ничего не произошло. Это был не сон. Медленно выпрямившись, Лизи ненавидяще уставилась в зеркало. И тут же сдавленно вскрикнула: сквозь тонкую белую кожу, на шее просвечивали ярко-черные вены! Причудливым узором они разбегались по шее и даже по подбородку. Выглядело это ужасно. Истеричным движением схватив мыло, Лизи принялась драть кожу и пытаться их смыть. Снова и снова она мылила шею и смывала ее водой. Тонкими черными лентами вены проглядывали сквозь кожу и даже словно стали ярче. По лицу Лизи заструились слезы и сдавленно всхлипнув, она сползла по грязной стенке.

― Что со мной опять не так?! Почему я вечно вляпываюсь в какие-то глупые истории?! Это что – какая-то злая шутка? – громко спросила она у заляпанного потолка. И не дождавшись ответа, стала раскачиваться из стороны в сторону. Внезапно, она снова вспомнила то жуткое существо. Кто это был? Что ему нужно? Резко и решительно вскочив, Лизи размазала по лицу слезы и, низко пригнув голову, отправилась в гардеробную. Взяв свое пальто с вешалки и вытащив из рукава шарфик, она замоталась по самые глаза и ринулась домой. На бегу вытащила телефон и трясущимися руками, стала набирать номер человека, который точно нашел бы выход из этой ситуации. В трубке раздалось два нудных гудка, которые длились целую вечность, и такой же нудный голос начал:

― Здравствуйте! Вы позвонили в службу…− Лизи досадливо прервала звонок и пробурчала:

― Вот в самый нужный момент ты не берешь трубку! − она тихонько шмыгнула носом и грустно подумала об огромной проблеме, непонятно откуда на нее свалившейся.

Весь оставшийся день она просидела в своей комнате, закутавшись в плед по самый нос. Она написала, наверное, сто сообщений, оставила двадцать голосовых, но телефон ее подруги был отключен. Почти каждую минуту девочка проверяла почту и с надеждой смотрела на тусклый экран мобильника. Ничего. Уже наступил вечер, и Лизи потеряла надежду, как экран вспыхнул и тихонько загудел:

― Рози, наконец ты мне перезвонила! − тут же закричала Лизи в трубку. – Я уже думала, у тебя что-то случилось…− пошутила она и нервно засмеялась. В трубке висела напряженная тишина, и наконец прозвучало сухо:

― Привет.

Лизи была так погружена в свои мысли, что не заметила, каким тоном говорила Рози.

― Слушай, мне нужна твоя помощь… У меня тут такое случилось… − Лизи замялась. – Можешь приехать?

Снова повисло тяжелое молчание и, наконец, Рози каким-то мертвым голосом сказала:

― Лизи, отстань со своими проблемами! Мне своих сейчас хватает, а еще ты тут лезешь!.. Можешь мне не звонить, пожалуйста…

И положила трубку. По щеке Лизи медленно скатилась слеза. Она убрала телефон подальше и тихо сказала:

― Хорошо…

 

***

Лизи разгуливала по закоулкам какого-то дивного волшебного мира. Шла она уверенно, как будто бывала здесь каждый день. Огромные пестрые птицы с шумом носились над ней и по размерам походили скорее на туристические лайнеры. Нежное персиковое солнце своими теплыми лучами мягко грело местность, на которой существовали сотни мистических существ. Домики, в которых они жили, напоминали маленькие пирамидки из самоцветов с цветущими в горшках милыми декоративными цветами. Вот из какой-то очередной пирамидки высунулось непонятное смешное существо в белом передничке, напоминавшее помесь муравьеда, медведя и слона. Лизи шарахнулась в сторону, как испуганная лошадь, но существо приветливо улыбнулось и помахало когтистыми лапами. Лизи улыбнулась в ответ и поспешила к самому центру этого мира.

Добралась она до него на удивление быстро. Она не знала, как и зачем она здесь оказалась, но в глубине души она мутно сознавала, что пришла за чем-то важным. Казалось, дойди она до самого центра, она поймет причину проблем, появившихся в ее жизни. В центре этого мира возвышалась пирамида, с виду такая же, как и сотни других, но только в раз десять больше. Она выстреливала в небо над всеми деревьями, как огромная гора, и переливалась всеми оттенками радуги. Поднявшись к ее вершине по винтовой лестнице, Лизи с удивлением обнаружила там дом. Роскошный, с огромными колоннами, поддерживающими крышу, он напоминал дворец древнегреческих богов. Она осторожно вошла. Под мраморным потолком свисала хрустальная люстра длиной в целый этаж. Огромные витражные стекла пропускали сквозь себя преломляющийся свет, в лучах которого весь дворец выглядел волшебным. В конце зала виднелись массивные дубовые двери. Лизи поспешила к ним, думая на ходу о том, что хозяин дома явно не имеет никакого вкуса: разве можно сочетать такие двери с хрустальными люстрами и витражными окнами! Взявшись за огромное кольцо, служившее ручкой, она изо всех сил дернула ее на себя. Дверь лишь скрипнула, не открывшись. Лизи потянула снова и вновь безуспешно. Вдруг кто-то мощно толкнул дверь изнутри так, что Лизи отлетела. За дверью никого не было. Поднявшись, она с опаской вошла. Внутри было что-то вроде личного кабинета, которые имели только зажиточные люди лет двести назад. Со стен свисали шкуры животных, полыхал огромный камин, отделанный зеленым мрамором. Лизи аж присвистнула от удивления. Тут она увидела огромное черное кресло посреди кабинета. Оно было повернуто к ней спиной, и в нем кто-то мерно покачивался. Лизи на цыпочках стала к нему подбираться, как вдруг отвратительно знакомый голос вежливо спросил:

― Вы не ушиблись?

Кресло развернулось, и прежде чем Лизи успела что-то ответить, она увидела то существо, о котором даже боялась вспоминать. Оно сидело в кресле, небрежно развалившись и куря массивную трубку. Сизый дым выходил из дырявых щек и из отверстия, зиявшего на месте отвалившегося носа. Лизи круто развернулась на пятках и опрометью бросилась вон. Дверь с грохотом захлопнулась прямо перед ней, едва не отхватив протянутую руку.

― Ну, почему вы постоянно куда-то от меня бежите! Мы ведь даже с вами не познакомились! – существо говорило мерзким слащавым голоском, от которого передергивало. Текучим движением поднявшись, оно поспешило к оторопевшей Лизи. – Да вы не стойте, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома! – схватив Лизи за плечи, оно вдавило ее в непонятно откуда взявшийся стул.

― Меня зовут Мортем, – представилось существо и протянуло для приветствия руку. Девочка с сомнением посмотрела на остатки того, что когда-то было рукой – кость, обтянутая разлагающейся почерневшей кожей. Но выглядеть невежливой не хотелось, тем более Мортем вела себя весьма доброжелательно – вдруг не такая уж она и плохая! Поэтому собрав все силы в кулак, Лизи брезгливо пожала склизкую руку. Открыла рот чтобы представится в ответ, но Мортем ее опередила:

― А я знаю, кто вы! Вы Лизи Макфлай, верно? Я давно за вами наблюдаю! – эти слова заставили Лизи насторожиться, и она спросила из-под насупленных бровей:

― А вы что – ФБР, чтобы за мной следить и все обо мне знать?! Кто вы?

― О! − Мортем хрипло захихикала, от чего из дырявых связок со свистом вышел воздух. − Скажем так, – я помогаю людям, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации.

― У меня все хорошо! – все еще недоверчиво ответила Лизи, с подозрением косясь на новую знакомую, – у меня вовсе не тяжелая жизненная ситуация, только из-за тебя начались проблемы, – безапелляционным тоном перешла она на ты. − Зачем ты в меня вселилась? Это же из-за тебя я подожгла класс! − вспомнив об этом происшествии, Лизи вновь разозлилась и возмущенно уставилась на Мортем.

― Ах, это! – Мортем брезгливо повела плечом, как будто это не заслуживало никакого внимания, – ну, согласитесь, они ведь этого заслужили!

― Кто этого заслужил? – опешила Лизи. – Почему они это заслужили?

― Люди, с которыми ты учишься в одном классе: только вспомни – сколько унижений ты от них вытерпела, как они над тобой издевались и даже как брезгливо они на тебя смотрели, едва ты вошла в класс! − при этих словах плечи Лизи понуро сникли, а голова низко опустилась, чтобы не было видно набежавших слез. – Согласись, справедливость должна когда-то восторжествовать! – Мортем низко наклонилась, и ее вкрадчивый голос просачивался до самых недр мозга.

― А со мной ты, наконец, перестанешь испытывать это ужасное чувство вечного одиночества! −Лизи набрала воздуха в легкие, чтобы возразить, но Мортем ее снова опередила:

― Будь честна хотя бы перед собой: посмотри – от тебя все отвернулись! Даже твои друзья – ведь ты всегда им помогала, а сейчас они о тебе забыли, как о ненужном мусоре, и выкинули тебя из своей жизни! − Мортем вилась вокруг Лизи, как уж на сковороде, а голова девочки опускалась все ниже и ниже с каждым аргументом. – А я заменю тебе всех, и ты наконец обретешь все то, о чем так долго мечтала: настоящего друга в моем лице и тот нерушимый авторитет, который мы с тобой завоюем. Только представь − все считаются с твоим мнением, все тебя любят и уважают! А если кто-то будет против − мы его убьем!..

Все это время Мортем взмахами руки образовывала маленькие облачка, в которых проплывала вся жизнь Лизи: все самые стыдные и позорные моменты ее унижений были здесь – как она унижалась перед всеми своими знакомыми, лишь бы на нее обратили хоть каплю внимания! О! Как горело в этот момент лицо Лизи, как она корчилась от стыда, глядя на свою позорную жизнь! Тут картинки сменились, и Мортем, одним взмахом руки показала ей их будущее: все любезно улыбаются, советуются с ней – с Лизи! И она часть общества, а не грязный ненужный отброс, который нужно выкинуть на край обочины и спрятать от людских глаз! Все, о чем Лизи так долго мечтала! Внутри нее стало тепло и светло, и она всей душой потянулась к манящим картинкам. Но едва она коснулась их рукой, как они осыпались, превратившись в пыль. Лизи очнулась. Все это время она смотрела на свою жизнь и почти не обращала внимание на то, что говорила Мортем. Она также не услышала ее последних слов или, скорее, не пожелала их услышать.

― Ну что – ты со мной? – Мортем маняще протянула руку. – Только представь , у тебя будет все, о чем ты мечтала…

Лизи посмотрела на руку. Что ж, хоть когда-то она должна решиться на какой-то смелый безрассудный поступок, и в конце концов поменять свою жизнь! Поэтому, отбросив лишние сомнения, Лизи коротко выдохнула и пожала протянутую руку. Цепкие пальцы Мортем сжались на ее ладони, и маленькие когти впились в кожу. Лизи почувствовала резкую боль, как от укола иглой и коротко вскрикнула. Маленькая капелька крови поднялась в воздух и задрожав, вспыхнула бордовым ярким светом. Девочка зажмурила глаза. Свечение стало еще ярче, оно разбухло и вдруг взорвалось: весь огромный замок стал рушиться, как карточный домик. Сквозь грохот и шум Лизи услышала крик Мортем:

― Помни, у нас договор на крови! − последнее слово затянулось и превратилось в комариный писк. Воздух коротко хлопнул, как мокрая туго натянутая простыня, и Лизи выкинуло в другое пространство.

 

***

Маленький синий огонек вспыхнул на огромном экране с изображением всей планеты незаметной точкой, неуверенно задрожал и вдруг стал испускать вокруг себя пульсации. В этот момент, паренек дежуривший около этого экрана, спокойно спал. Его голова покоилась на груди, а из раскрытого рта стекала слюна. Медленно, уже в течение получаса он неуклонно сползал со стула. Мгновение – и он уже летит носом вперед, навстречу столу. Раздался глухой удар и сонный вопль:

― Что!? Я не сплю! – тут сержант увидел, что в комнате он один, смутился и утер размазавшуюся по лицу слюну.

― Ну, вот почему именно я дежурю уже вторые сутки подряд! Как будто, кроме меня, никого больше нет! А ребята, наверное, сейчас спят! – обиженно пробурчал парень и завистливо покосился на здание казармы, в котором спали его сослуживцы. – Все равно ничего особенного не случится! Мы уже десять лет смотрим на эту карту и ничего не… − сержант не окончил фразы и с ужасом воззрился на маленькую синюю точку.

― Неужели она вновь вернулась! − он неуверенно протер глаза и убедившись, что это не галлюцинация, нажал на огромную красную кнопку режима экстренной ситуации.

По всем корпусам завыла сирена, и спустя минуту в диспетчерскую ворвалась толпа сонных, наспех одетых солдат. Во главе был командир Ищеек. Первым делом он уставился на все еще сонную физиономию сержанта, заметил красное пятно от подложенной руки на его щеке, и раздувшись, как испорченный помидор, который вот-вот лопнет, закричал:

― Ах, ты размазня! Уснул, да?! И своей наглой рожей впечатался в кнопку и поднял шум и гам! Ну, я тебе сейчас…

Сержант вскочил, увильнул от неминуемого удара и, забыв о всякой субординации тоже закричал:

― Ничего я не уснул! И на кнопку нажал не случайно! Вот, сэр! Объект «М-1066», − и указал на синюю точку. Командир несколько секунд скептически оглядывал экран, но вдруг заметил пульсации. Глаза его округлились, и он, как и сержант несколько минут назад, неуверенно потер глаза:

― Какой сильный всплеск зла!.. Неужели она все-таки вернулась… Опять вернулась убивать… Мы не должны этого допустить! Сержант! – парень браво вытянулся в стойку смирно, дожидаясь предстоящих вопросов:

― Откуда исходит сигнал?

― Из Аконита, сэр.

― Сколько времени назад сигнал появился?

Сержант густо покраснел и неуверенно соврал:

― Минут десять назад, сэр.

― Значит, она еще не успела ни в кого вселиться… Солдаты! Мы столько лет готовились к этому и не должны снова ее упустить! Сделаем все, чтобы ее уничтожить! А сейчас вам полчаса на сборы, и мы вылетаем!

Никто и не подозревал, что Мортем или объект «М-1066» давно приметила свою жертву, а полчаса назад уже вселилась в нее. И сейчас Лизи уже подбегала к школе и распахивала железные ворота.

 

***

Теперь, с появлением Мортем, Лизи резко изменилась даже внешне: на длинные скромные юбки, которые ей раньше нравились, она смотрела с пренебрежением, как на половые тряпки, а милые шерстяные кофточки отшвыривала прочь. Короткие юбчонки и полупрозрачные топы наполнили ее гардероб. Милый невинный взгляд стал дерзким и полным ненависти, как будто она замышляла что-то страшное, и втайне над всеми посмеивалась. Все моральные устои и нравственные правила, привитые когда-то, исчезли из ее головы, словно Лизи их никогда и не слышала. Теперь она грубила осознанно, даже без управления Мортем. Но это жуткое существо, словно дьявол или коварный змей-искуситель, подталкивало на более крупные гадости.

Лизи проходила в пространство Мортем уже каждый день. Они сидели в ее кабинете за чашкой «волшебного» чая и строили коварные планы. Но Лизи даже не подозревала, что в планах Мортем убийства. Ей казалось, что они припугнут всех с помощью магии. Теперь стоило девчонке захотеть, как в ее ладони вспыхивало зеленое ведьмовское пламя, а из костяшек пальцев выскакивали острые стальные когти. Весь ум бедняги заняла безумная, навязчивая идея внимания и всеобщей любви, а сердце – алчность и злость. Она даже не заметила, что прогнившие дырки, зиявшие по всей коже Мортем исчезли, а на их месте стала появляться нежная румяная кожа. А также не догадалась, что тварь, заключившая с ней сделку, забирает ее силы, ее молодость, а сама Лизи гниет от злости и внешне начинает походить на Мортем! Вот что алчность и ненависть делают с людьми!

 

***

Лизи возвращалась из школы жутко голодная и совсем без денег. В долг никто не занимал, а чувство голода росло. Проходя мимо супермаркета, она решила туда зайти «просто посмотреть» на продукты. Но едва она туда зашла, как Мортем не заставила себя ждать.

«Зачем тебе деньги? – тихо прошептала она, – ты можешь незаметно все украсть. И в конце концов – я тебе зря что ли магию дала?!»

«Ну, уж магию я сейчас точно не собираюсь использовать! И красть я не буду! Я вообще-то до дома потерпеть могу! – возмутилась девчонка. – Красть это плохо,» – и тут же сама поморщилась: так ненатурально звучал ее внутренний голос. «А ты у нас, значит, такая хорошая, вся из себя праведница? – ехидно удивилась Мортем. – С каких пор ты стала делать что-то хорошее и отличать белое от черного? Да и подумай сама – все это делают, все потихоньку крадут, и в этом нет ничего плохого! Просто подойди к полке с шоколадками и тихо просунь, что хочешь, к себе в рукав! Никто даже не заметит…»

Лизи с сомнением посмотрела на полку и свои широкие рукава. Что ж, это будет действительно несложно. Воровато оглядываясь по сторонам, Лизи подкралась к шоколадкам и, сделав вид, что хочет взять батончик, который лежит ближе к стене, засунула руку в глубь полки. Несколько движений − и шоколадка у нее в рукаве! Лизи глубоко выдохнула и сделав как можно более непринужденное лицо, направилась к выходу. Этот короткий путь показался ей дорогой ада: все с подозрением на нее косились и от каждого взгляда ее лоб все больше и больше покрывался испариной. Самое мучительное было проходить мимо охранника: Лизи показалось, что он все знает и ждет более подходящего момента, чтобы схватить ее за руку и прошипеть, сузив глаза: «Ну что, попалась, воровка?» Девчонка потрясла головой, чтобы прогнать страшное видение и стуча зубами, неумело проковыляла мимо охранника. Она сама не поняла, как оказалась на улице, в двухстах метрах от супермаркета. Но очнувшись и осознав, что за ней до сих пор никто не гонится, радостно взвизгнула:

― У меня получилось! Мортем, у меня получилось! Никто даже не заподозрил! Это и вправду легко!

― Ну, а я что тебя говорила! Теперь ты можешь вообще деньги с собой не носить! − самодовольно усмехнулась Мортем.

Прохожие обходили странную девчонку, оживленно болтающую с воздухом. Лизи поймала на себе испуганный взгляд и, опомнившись, с размаху въехала себе по лбу, как будто муху прихлопнула:

― Ну, что же это такое! Ну, средь бела дня, посреди многолюдной улицы, а я стою и болтаю сама с собой! «Тихо сам с собою я веду беседу…» − процитировала она и, досадливо сплюнув, отправилась домой, жуя по пути украденный батончик. Спрятанная в дальних закромах совесть кричала не своим голосом, а Лизи всеми силами старалась ее не замечать, и оправдывалась:

― Ну, я была голодной! А денег у меня совсем не было! И так, между прочим, все делают! − повторила она слова Мортем. – И вообще, я так больше не буду! – совесть посмотрела на нее с сомнением и покрутила у виска пальцем, намекая на то, что надо было думать раньше. – Я думаю, что если украл, то можно считать, что заработал честным трудом! – такой веский довод совесть устроил, и она спокойно улеглась.

 

***

Теперь у Лизи появилась новая мания: она крала все, что могла унести, и порой способы ее краж доходили до абсурда. Воровство оказывалось безнаказанным, и это вскружило ей голову. Но, как и все хорошее в мире, это не длилось вечно.

В роковой день, когда она от жадности украла почти все съедобное, что было в магазине, и уже уверенно направилась к выходу, путь ей преградил охранник – эдакий огромный шкаф:

― Пройдемте за мной, – угрожающе прогудел он.

Спина Лизи покрылась холодным потом, а зубы застучали, как от невыносимого холода, но она постаралась сделать непринужденное лицо и воинственно спросила:

― А с чего это я за вами пойду?! Какое вы имеете право меня здесь задерживать?! Пропустите меня! − она попыталась отпихнуть охранника плечом, но он снова настойчиво прогудел, только на этот раз в его голосе прозвучал металл:

― Пройдемте за мной, я вам все объясню.

Лизи сдалась, ее плечи понуро сникли, и она уныло поплелась за охранником. Ее привели в какую-то маленькую комнатушку с тремя огромными компьютерами, за которыми сидел мужчина: маленький, щуплый и совсем не угрожающего вида, но, видимо, главный:

― Обыщи ее! – приказал он «шкафу», тот коротко кивнул, и… сорвал с нее шелковый шарфик, которым она прикрывала лицо – охранники коротко ахнули и с бесконечным ужасом воззрились на черные дыры, зиявшие на ее щеках, и нагло принялись рассматривать белевшую внутри кость. Лизи покрываясь бело-зелеными пятнами, вытащила из всех закоулков куртки свертки всякой снеди и свалила их на стол.

― А теперь звони родителям! – так же тихо сказал мужчина, сидящий за компьютерами, и его маленькие змеиные глазки смерили ее презрительным взглядом.

― Пожалуйста, не надо! – униженно начала просить Лизи. – Простите, я не хотела, я так больше не…− она не закончила: ее глаза закатились, и теперь на него смотрела Мортем, в полностью черных глазах играла наглая усмешка:

― Не буду я никому звонить! Живо отпусти меня, пока не пожалел…− прошипела она.

Главный испуганно сглотнул, но, напустив на себя серьезности и смелости, встал:

― Значит ты мне еще и угрожаешь? Тогда я сейчас звоню в милицию, и они составят протокол... – он уверенно посмотрел ей в глаза… и снова сел: ноги подкосились от объявшего его страха – перед ним стояла не девчонка – это был мертвец из фильмов про зомби, которые он так не любил смотреть. Абсолютно черные глаза смотрели нагло и безумно, а проеденные червями зубы скалились в мерзкой улыбке. Главный медленно пополз по спинке стула и, сделав последний рывок, схватил трубку, чтобы позвонить в милицию:

― Алло! Срочно приезжайте в Аконит, в магазин «Надежда»… − он хрипло закричал, он невыносимой боли: огромные стальные когти были вогнаны ему в живот по самое основание. Девчонка с наслаждением смотрела на его муки и медленно прокручивала рукой, вспарывая все внутренности охранника, причиняя ему еще большие страдания. Второй смотрел на все это с молчаливым ужасом и не смел пошевелиться. Когда глаза главного остекленели, а из уголка губ потекла кровь, Мортем с отвратительным чавканьем выдернула из него когти и развернулась ко второму. Оценивающе на него посмотрела, словно думала, какой смертью ему умереть. И швырнула в него сгусток зеленого ведьмовского пламени. Охранник вспыхнул вмиг, как спичка, и с дикими воплями заносился по комнате. Мортем не сводила с него взгляд…

Через минуту ветер гонял по полу кучку пепла – все, что осталось от охранника. С гордостью глядя на свою работу, Мортем собиралась выйти из комнаты, как услышала на лестнице торопливый топот множества ног поднимавшихся сюда. Тварь испуганно отпрянула от дверной ручки, и ее взгляд заметался по кабинету в поисках укрытия – она понимала, что еще не так сильна, что еще не забрала все силы Лизи, и теперь ей не справиться. Она вернула Лизи ее сознание, а сама испуганно отпрянула в недра мозга девочки…

Когда в комнату ворвалась полиция, перед их глазами предстало страшное зрелище: посреди кабинета, на коленях стояла страшная девчонка, она громко кричала, обхватив себя за плечи, как будто бы ее терзала невыносимая боль, из носа капала черная густая кровь, а слезы, попадая на щеки или на пол, оставляли огромные пятна, как от химического ожога. Полицейские поначалу не сразу поняли, кто пострадавший, но увидев изуродованного охранника и окровавленные руки Лизи, с воплями повалили ее на пол. Она не сопротивлялась. Казалось, она вообще ничего не понимает. И лишь когда ее вывели из магазина, она резко остановилась и задрав голову к небу, с надрывом закричала:

―Мортеем!!! – прислушалась к воцарившейся тишине и снова протяжно закричала – Мортем!!! − слезы вновь потекли по ее лицу, и она, как в бреду, снова и снова повторяла имя той, кто ее предал.

 

***

С серого потрескавшегося потолка с тонким журчанием капала вода. Она выбила на полу маленькую ямку и теперь, заполнив ее, подползала к койке. Лизи этого не замечала. Ее опять обманули. Она понимала, что пора бы смириться, осознать, что никто просто так не будет помогать… Но внутри нее все отчаянно болело, и хотелось выть.

Ее привезли в камеру, и теперь должна была пойти на опознание личности… Такого позора она не испытывала никогда в жизни. Хотя какая теперь разница, ее посадят в тюрьму за убийство, и она проведет там лет десять. Вся жизнь пошла под откос.

― Лизи… − тихо прошуршало у нее в голове. О как бы она не хотела слышать этот голос! Но голос все струился, и ничего невозможно сделать – не отрезать же себе голову!

― Что тебе нужно?! – яростно спросила девчонка. – Почему ты до сих пор не исчезла? Разве ты не добилась того, чего хотела?!

― Лизи, это вовсе не то, к чему мы шли, верно? Просто так вышло, это было непредвиденно… Мы с тобой выберемся и сделаем то, к чему стремились…

― Разве еще есть какие-то «мы»?

― Лизи, пойми, мы еще не набрали нужной силы…Я… – Мортем замялась, на ходу придумывая, что бы сказать, − я не всему еще тебя научила, – она говорила так же вкрадчиво, но ее голос дрожал. Теперь все ее планы, могли рухнуть в любой момент, и Мортем прибегла к крайнему методу:

― Ты забыла? У нас ведь договор на крови, его нельзя нарушать!

Лизи сокрушенно вздохнула и сдавленно спросила:

― И что ты предлагаешь?

Мортем подавила в себе радостный скрипучий смех, который так и рвался наружу.

Спустя две минуты, Лизи решительно встала и осмотрелась – в камере не было даже маленького окна. Тогда включилась Мортем. Из костяшек пальцев выскользнули когти. Она слегка ими пошевелила, словно разминаясь, и дико, бешено захохотала. В камеру ворвалось трое: Мортем лежала на полу, и только плечи подрагивали от сотрясающего ее смеха. Один из охранников слегка пнул ее носком. Медленно голова развернулась в сторону охранника. В черных помутневших сумасшедших глазах плясали ведьмовские огоньки. Они, не мигая, уставились на парня, и огни отразились в его глазах. Он посмотрел на товарищей с ужасом, болью, затылок задымился… и голова лопнула, как переспелый арбуз, обрызгав красными каплями всех вокруг. В этот момент Мортем вскочила, полоснула когтями по шее одного, и развернулась к последнему. Он лежал на полу. Мортем обнажила ряд мелких зубов и, вспоров ему живот, с наслаждением впилась в горло своей жертвы. Теплая вязкая кровь наполнила рот и, как волшебный эликсир, потекла по горлу, придавая новых сил. С охранниками было покончено. Она с опаской выглянула в коридор и увидела в стене напротив маленькую форточку. Нечеловеческим движением извернувшись, она легко взлетела на подоконник и выглянула в окно. Горячая свежая кровь взбудоражила сознание Мортем, и она словно опьянела. Мир показался ей точным до мелочей, она видела каждое событие в мельчайших эпизодах: взлетающая стая ворон, леденящий кровь воздух, пронизывающий до костей, карканье, малейший шорох листьев, выстрел, прозвучавший за сто миль отсюда… Мортем удовлетворенно выдохнула, на черных губах заиграла улыбка. Из деревьев стали вырисовываться чьи-то хрупкие девичьи силуэты. Лесные мавки стали водить хороводы. Мортем подняла глаза. Вокруг луны сиял кровавый ореол. Значит, сегодня ночь нечисти. Ночь, когда магия особенна сильна, а людишки особенно жалкие и слабые… Лихо выпрыгнув на карниз и спустившись по деревьям, она кинулась в пустоту, неизвестность, так манившую ее…

 

***

Город затих, словно чего-то ждал. В окнах погасли огни, а над землей поднималась дымка тумана с проглядывающей сквозь нее полной кровавой луной. Ничто не нарушало тишину, которую, казалось, можно подержать в руках. Мягко шурша шинами по асфальту, с дороги свернул новенький хромированный «Мерседес». Он теперь ехал по пыльной дороге в сторону леса. Тонированное стекло опустилось, и командир Ищеек высунувшись из окна, прошептал:

― Она уже близко… В это раз мы ее точно не упустим, − и повернувшись к водителю, приказал, − выпускай собак.

Водитель кивнул. Передал приказ по рации, и тут же по лесу пошло около сотни овчарок с держащими их за поводок Ищейками. Они тыкались черными носами в мокрую траву и слегка поскуливали. Животные во время кровавой луны тоже чувствовали неладное.

Она бежала босая и растрепанная по мокрой рыхлой земле к озеру. Над водой висел густой, вязкий, белесый, как молоко, туман. Добежав до берега, Мортем остановилась, принюхиваясь… Низко припав носом к земле, она поняла: за ней неслись охотничьи псы с держащими их за поводок Ищейками. Подул резкий холодный ветер. До Мортем долетел запах мокрой псины… и страха. Он исходил от собак, он исходил от Ищеек. Резко и холодно усмехнувшись, Мортем вошла в воду. Они дойдут до кромки воды и потеряют след… Глупые людишки! Жалкие, банально мыслящие создания! В сравнении с ней они никто! Скоро она станет сильнее и отомстит за боль, причиненную когда-то!..

Холодная вода начала отрезвлять мозги. Ритм крови, бешено пульсирующей в висках, стал постепенно затихать…

― Нет! Нет! – протяжно завыло у нее в мозгу. В глазах взорвался фейерверк ярких искр…

Лизи стояла на другом берегу по горло в воде, и мелко вздрагивала от сотрясающего ее плача. Ей было тяжело, ей было больно. Она впилась в горло, словно хотела себя задушить, но жалкие человеческие ногти, лишь слегка царапали кожу. Только теперь она поняла, какую ошибку тогда совершила. Издав глухой то ли стон, то ли рык, она закричала, высоко задрав голову к небу:

― За что? За что мне это все?! − на мгновение она затихла, словно ожидая что сейчас небеса разверзнутся, и ей все четко объяснят. Гробовое молчание было ответом. Она закричала снова, задавая тот же вопрос − и снова тишина. Крики перешли в нечленораздельные вопли. Перед глазами поплыли круги, и она увидела страшную картину: лежат охранники, страшно изуродованные и истекающие кровью. Над одним из них стоит девчонка: черные мокрые волосы облепливают бледное, искаженное ненавистью лицо. Она повела плечом, как будто разминаясь, и вдруг повернулась. Вся правая половина ее тела была черной. Один глаз помутнел, а щека была изъедена червями так, что проглядывала желтоватая кость. В этой девчонке Лизи с ужасом узнала себя. Точнее лишь свою оболочку, которой управляла Мортем. Девчонка на картинке взмахнула рукой, из которой выскользнули черные, отливающие сталью когти, и вспоров одному из охранников живот с наслаждением впилась зубами в горло своей еще трепещущей жертвы. Охранник с хрипом рванулся прикрыть хлынувшую из артерии густую темно-бордовую кровь. Мортем сильнее сжала челюсти. Охранник рванулся раз, другой и, наконец, затих…

Лизи, стоящую по горло в воде, начало мутить, на нее нахлынула и затопила волна отвращения к самой себе. Перед глазами расцвели бордовые розы… Едва выползши на берег, Лизи вырвало на золотистый песок.

 

***

 

― Вы..., вы опять ее упустили! − еле сдерживающий себя командир Ищеек, выпустил из широких ноздрей воздух, от чего пшеничного цвета усы, обычно уныло свисавшие, теперь топорщились от гнева.

Здоровый парень в камуфляже с простецкой добродушной физиономией, совсем по-детски, смущенно развел руками:

― Ну, так это…, − он опять смущенно почесал затылок, − даже собаки след потеряли, а уж мы-то…

Фуражка полковника досадливо слетела на стол, и была прихлопнута упавшими со стола толстыми папками.

― Та-ак! − зловеще протянул полковник. − Значит, собаки след потеряли? − дождался кивка ребят и удовлетворенно осклабился в еще более зловещей ухмылке.

― Да, вы мне сейчас будете землю рыть без всяких собак! − вдруг рявкнул он. − Живо найдите девчонку!!!

В одно мгновение комната опустела.

― Мы должны найти ее раньше остальных,− как-то даже печально выдохнул мужчина.

 

… Месяцем ранее Лизи проснулась в крайне скверном расположении духа. За окном моросил дождь, и зеленые стены комнаты казались грязно-серыми. Все вокруг было как-то не так. Словно какое-то мерзкое предчувствие грозило бедой и изо всех сил просило не выходить из дома. Но ничего явного еще не происходило, и Лизи, решив лишний раз себя не накручивать, вяло поплелась на кухню. Там как-то тоскливо трещало разогретое масло. Мать Лизи – маленькая, хрупкая женщина, так же задумчиво-печально переворачивала румяные бока оладьев. В доме царило полное оцепенение. Уже десятый день подряд, с того момента, как мать увидела какое-то видео о предназначении человека в жизни, плита включалась лишь раз в день так же, как пыльный цилиндр радио, а остальное время суток проходило под унылое журчание голоса из телефона. Теперь ее маму словно подменили: всегда веселая и шумная, она вдруг стала размышлять о смысле жизни, то порой с какой-то жуткой тоской в голосе, от которой хотелось выть, то с каким-то неистовым порывом, воодушевлением… но ее хватало лишь на минуту, и она вновь вся сникала.

Настроение хозяйки всегда отражается на доме и его обитателях. Яркая, уютная, маленькая кухня всегда вызывавшая умиление, стала серой и молчаливой. Цветы на подоконнике уныло свесили листья и стебли и как-то обмякли. Все это очень угнетало Лизи, давило на нее тяжким грузом, и вскоре она тоже поникла. Эта обстановка сонного оцепенения уже словно стала привычной за полторы недели, но сегодня все было как-то особенно погано.

― Доброе утро, мам! − сонным голосом прокаркала Лизи и тут же буркнула себе под нос, − если его, конечно, можно назвать добрым.

Кэрол, так звали мать Лизи, подняла на дочь отсутствующий взгляд и прищурилась, словно мучительно пыталась вспомнить, кто перед ней. Наконец в ее глазах мелькнуло какое-то просветление, и на губах заалела грустная улыбка:

― Доброе утро, Лизи! Как спалось? – но Лизи уже ушла в ванную и не слышала вопроса.

Старательно приведя себя в порядок и наскоро позавтракав, она вылетела из дома и понеслась в школу. На бегу она стала размышлять над причиной такой резкой перемены жизненного настроя своей матери. В голову пришла лишь глупая мысль, что мама попала в какую-то интернет-секту, и теперь ей запудривают мозги. Предположение показалась Лизи слишком бессмысленным, и она быстро его отбросила. Вспомнила тот странный отсутствующий взгляд, которым смотрела мама и невольно поежилась: «Почему мама на меня так посмотрела, как будто не могла вспомнить, кто я?» Теперь мысли направились в совершенно другое русло, и Лизи, погрузившись в них, совсем не заметила, как оказалась в Аконите – в самой опасной части города, в районе местного рынка. Совсем не там, куда она должна была прийти. Назывался этот район так, потому что дома, сооруженные лет сто назад, выстраивались в некую стрелу и напоминали соцветие аконита – ядовитого фиолетового растения.

Здешний рынок представлял собой странное зрелище: здесь можно было встретить изъеденных болезнями уличных попрошаек, слезно вымаливающих на выживание и отъевшихся на чужих деньгах, людей среднего достатка, равнодушно проходивших мимо первых и всем своим поведением выказывающих пренебрежение к окружающим. Деланно, напоказ, вытаскивались широким жестом крупные купюры и с видом: «меньше у нас и не бывает» отдавались продавцу, хотя за душой, порой, не было ни гроша. Тот заискивающе, округлившимися от восторга глазами взирал на своего покупателя, как на бога, и предлагал купить что-то еще. Жирная, замасленная улыбка расплывалась на его губах, и он благодушно отказывался, говоря, что у него все есть, хотя на деле пытался сберечь последние деньги и не упасть в грязь лицом.

По обочине рынка на лотках выставлялись румяные пирожки, засыхающие под красочными вывесками, пытавшимися скрыть заржавевшие балки и двери сортиров, рядом с которыми были приготовлены эти пирожки. Все было прогнившим изнутри: и люди, и шаткая конструкция рынка, словно отражающая всю человеческую натуру …

Лизи не любила эту часть города и старалась тут не появляться. И к своему ужасу, она вдруг обнаружила, что пришла именно сюда. Мама с детства пугала ее историями о том, что здесь живут наркоманы, карманные воришки и убийцы. Действительно, вид людей, проживавших здесь, явно не радовал глаз: бедно одетые, изможденные, со впалыми щеками женщины понуро и враждебно смотрели на Лизи. Дети − до жути чумазые и похожие чем-то на чертенят, смотрели так же злобно, как и их матери. Лизи стало страшно. С каждым кварталом люди выглядели все беднее, и взгляд их становился все более пустым и отчужденным. Они почти сливались с мраком и копотью ветхих домов. Вдруг от одной из стен отделилась тень и направилась в сторону Лизи. Внутри нее все со звоном оборвалось, и она тоненько пискнув, ринулась сквозь завесу забытого, когда-то развешанного белья. Пробежав метров двести, и с облегчением заметив, что за ней никто не гонится, она перевела дух. Тут землю перед ней словно рассекло напополам сияющим мечом: она засверкала и мгновенно ослепила Лизи. В ушах зазвенело, загрохотало, словно в голове со свистом и лязгом полетела посуда. Ее начало подташнивать. Крепко зажав уши, она медленно выдохнула и прикрыла глаза. Странно. Шум внезапно исчез, настолько резко, словно ее переместили в какую-то звукоизолированную комнату. Лизи прислушалась еще. Совсем отчетливо услышала, как бьется ее сердце и струится кровь по венам. Вдруг, просачиваясь сквозь зажатые уши, чей-то жалобный шепот противно просипел в голове: «Я здесь!» Лизи резко распахнула глаза и обернулась. Никого не было. Оживленная улица вдруг опустела, а все вокруг стало черно-белым.

«Я здесь!» − снова прошептал голос и голова Лизи, будто поддаваясь какому-то наитию, повернулась в сторону маленькой неприметной дверцы. От двери исходило мягкое желтое свечение, которое манило к себе: «Да, сюда!» − снова загадочно прошептал голос. Лизи машинально схватила синюю ручку и что было силы рванула на себя… Ощущение сложилось такое, будто она включила громадный пылесос: ее начало затягивать куда-то с жуткой мощной силой так, что Лизи перестала сопротивляться. Отпустив дверную ручку, она взлетела, подхваченная воздушным потоком, закружилась, как осенний листок, и… потеряла сознание.

Очнулась она висящей в пустоте. Белый яркий свет ослеплял глаза, заставляя жмуриться. Вокруг ничего не было, кроме белого слепящего свечения. «Я что, умерла?» − была первая мысль, которая мелькнула в воспаленном мозгу.

Вдруг Лизи заметила маленькую черную точку вдали. Изо всех сил она пыталась перебирать ногами, но они словно стали ватными и при любом удобном случае подкашивались. Спустя минут пять таких мучений, она продвинулась ближе и увидела ту же злополучную дверь с синей ручкой.

― Где я?! – завопила она досадливо.

― Я тут, тут! – с легким нетерпением откликнулся знакомый девичий голосок из-за двери. Лизи вздрогнула. Когда безразличное «что-то» не откликается на твои крики, это, пожалуй, не так уж и страшно. Когда откликается «кто-то» − это намного страшнее.

Но вокруг было тихо, и Лизи ничего не оставалось, как открыть дверь. За ней оказалась ее комната, все книги и фотографии на полках и… она сама! Только маленькая. Лизи вспомнила, как она лет 9 назад сидела так, свернувшись калачиком и захлебываясь от слез. Маленькая Лизи повернула голову с заплаканным личиком и превратилась в уже более взрослую барышню, крутящуюся перед мамой в платье. Это существо, скрывавшееся под чужим обличьем, примеряло все возраста Лизи, словно вещи, отбрасывая ненужное.

― Где я?! – закричала с ужасом настоящая Лизи. − Кто ты?!

Ее копия с любопытством посмотрела на оригинал, как щенок, разорвавший дорогой диван и не понимающий, за что его ругают.

― Я? – удивилась она. – Я… − с сомнением протянула, как будто пробуя слово на вкус. И уже решительно выкрикнула: «Я Лизи!»

― Нет, это я! − пробормотала девчонка, и копия Лизи эхом откликнулась. – Я… Я….

― Ты – я! Я – ты! ― двойник Лизи ломаным движением подняла руку, ткнула себе в грудь и указала на настоящую, словно поясняя ранее сказанное. Затем протянула руку, как будто хотела поздороваться и с нетерпением наклонила голову набок. Мгновенный вихрь – и перед Лизи стоит она сама только в нынешнем возрасте и словно смотрится в зеркало!

Настоящая Лизи круто развернулась на пятках и бросилась бежать. Но сделав несколько шагов, с разгона уперлась в себя.

Теперь выражение лица второй Лизи было сердитым.

― Не убегай! Я – ты! – упрямо повторила она и снова настойчиво протянула руку, как для рукопожатия.

«Странно, – подумала Лизи в этот момент, – почему она разговаривает так, будто только вчера выучила алфавит? И до жути напоминает мне какого-то робота!?»

― Нет! Я не ты! – запальчиво закричала она тут же и снова бросилась убегать. Но вдруг сама остановилась. Сзади раздавалось тихое всхлипывание. Лизи обернулась и увидела снова маленькую себя сидящей в углу, наказанной за разбитую вазу и разрисованные стены. Лицо, перекошенное от обиды и распухшее от слез, выглядывало из-под обхваченных руками коленей. Плечи малышки мелко подрагивали, и то и дело раздавались короткие прерывистые всхлипывания. Лизи стало ее жаль. Отбросив сомнения, она подбежала к девочке, нерешительно взяла ее за плечо…

Медленно, как в фильмах ужасов, голова девочки повернулась. Лицо, как разбитая посуда, мелкими осколками осыпалось и открыло нечто ужасное. Чье-то черное вздутое, как после чумы, лицо осклабилось в отвратительной ухмылке, открывая ряд мелких, источенных червями зубов. Рот распахнулся, открывая страшный водоворот, и затянул Лизи. Крутясь в нем, как белье в стиральной машинке, она почувствовала, как что-то огромное, сильное, но невидимое, вселяется в нее. Над головой раздался ужасный смех.

― От себя не сбежиш-ш-шь! – прошелестел тот ломанный непонятный голос, которым разговаривала копия Лизи. Мельтешение вокруг стало нестерпимым, а кожа на Лизи как будто начала рваться от силы, клокочущей внутри. Девочка закричала. Хватаясь за обрывки сознания, она со злостью и досадой подумала, что ее обманули. Развели на жалость, как последнюю дуру…

Свет. Едва она приоткрыла глаза, как по ним ударил яркий солнечный луч. Они заслезились, словно в них насыпали песок. Лизи лежала посреди улицы Аконита. C невероятным усилием девчонка приподняла голову, и в ней словно ударили по огромному гонгу. Она ахнула и снова упала на землю. Попыталась пошевелить рукой, но каждая косточка, как будто была сломана сразу в нескольких местах. Нащупав карман, она поняла, что он пуст. Ни ключей, ни денег. Что ж, это было ожидаемо. Воришки не упустили случая обобрать лежащего без сознания человека. Наконец, туман в голове улегся, и Лизи смогла встать. Улица сделала резкий кульбит, а перед глазами поплыли круги, но она смогла удержатся на ногах. И только когда в голове все встало по местам, Лизи с ужасом поняла, что опоздала на первый урок. Теперь, выговора ей точно не избежать. Шатающейся походкой она поплелась по запутанным улочкам Аконита, не обращая внимания на испепеляющие взгляды. Все ее мысли занимали происшествия этого утра. Они были жуткими, как в каких-то книжках про магию, в которую Лизи наотрез отказывалась верить. Она начала размышлять.

― Сначала я встала, потом пошла умываться…− Лизи принялась перечислять все свои утренние процедуры, пытаясь припомнить что-то странное. Все было как всегда до того момента, пока она не оказалась в каком-то другом пространстве и ее не выкинуло обратно страшным водоворотом. Лизи невольно вздрогнула, вспомнив то жуткое раздутое лицо.

― Что бы это могло значить: «От себя не сбежиш-ш-шь»? −Лизи очень похоже прошипела и вдруг, размахнувшись, захлопнула себе рот ладонью: все это время она разговаривала вслух, и теперь даже самые отпетые по виду мошенники сторонились ее.

― Так, надо быстрей отсюда уходить, пока эти тихие беседы с собою не превратились в полномасштабную шизофрению, – прошептала она, и подобрав полы пальто, поспешила в школу.

 

***

Вбежав в здание школы, Лизи сердито распахнула нужную дверь и без разрешения вошла в класс. Все вокруг до жути раздражало ее. Мисс Сколзи едва открыла рот, чтобы вывалить свою гневную тираду по поводу опозданий, но Лизи ее опередила:

― Да, я опоздала! И что в этом такого?! Я первый раз в жизни опаздываю, а вы мне уже замечания делаете?!

Мисс Сколзи, явно не ожидавшая такого нападения, с лязгом захлопнула рот и удивленно уставилась на Лизи. Так же смотрел весь класс. Для всех было в диковинку, что самая тихая девочка класса так себя ведет. Но Лизи не замечала на себе удивленных взглядов. Какой-то огромный сгусток злости разбухал в ней, как намоченное желе, и теперь искал выход. Глаза у нее вдруг помутнели, и густая черная пелена полностью окутала их. По шее быстро побежали черные узоры вен, а изо рта закапала пена.

― Я же вам ничего не говорю, когда вы, например, слишком долго прихорашиваетесь перед зеркалом и опаздываете на уроки каждый раз, − по классу поползли смешки, а мисс Сколзи мучительно покраснела.

― Лизи! – наконец выдавила она. − Что ты себе позволяешь! Какая муха тебя сегодня укусила?

― А что? Я вам едва слово сказала, а у вас сразу претензии? На правду, между прочим, не обижаются! И вообще, мало ли по каким причинам я опоздала! Может, мне стало плохо, или у меня был еще какой-то веский повод! – Лизи также не заметила, что от злости она покраснела и покрылась коричнево-зелеными пятнами. Волосы прилипли к взмокшему лбу, а из носа закапала черная кровь – вид у нее был бешеный. Теперь иные смотрели на нее с бесконечным ужасом, а кто-то и вовсе старательно отводил взгляд.

В порыве злости Лизи со всей силы топнула ногой, и из-под подошвы беленьких кроссовок полыхнуло пламя. Языки огня быстро лизнули ножку парты и стула, медленно, но неуклонно поползли вверх. Крышка парты вспыхнула, как спичка. Все вокруг закричали и повскакивали со своих мест.

Мстительная улыбка, только что сиявшая на губах Лизи быстро исчезла. Пелена, окутывавшая глаза, распалась белесыми червями, а безудержная злость, куда-то испарилась. Теперь, она выглядела, как человек, внезапно разбуженный посреди ночи. Все вокруг носились с дикими воплями, а Лизи удивленно хлопала глазами и даже не помнила, что сейчас произошло. Мисс Сколзи вылетела из класса с криком: «Пожар!» и метнувшись к первому огнетушителю, выдрала его из щитка в стене. Ворвавшись в класс, объятый огнем (пламя уже добралось и до доски) она нажала на рычаг и из баллона мощной струей хлынула пена. Белая, дурно пахнущая смесь быстро заполнила весь класс и потушила вспыхнувший пожар. На мгновение все стихло. И тут дикий вопль, раздавшийся по всей школе громким эхом, разорвал тишину:

― Лизи! Завтра же родителей в школу! А сейчас вон из класса! − на пошатывающихся ногах, вся в пене, мисс Сколзи встала. Теперь она была похожа на сумасшедшего Санту, сбежавшего из психбольницы: пена прилипла к ее подбородку, как разметавшаяся борода, а на голове возвышалась маленькая горка, напоминавшая колпачок. Лизи испуганно выглянула из-под парты и не предпринимая никаких попыток оправдаться, выскользнула из класса.

Вот теперь ее объял настоящий ужас. То, что сейчас произошло, выходило за рамки возможного. Лизи вспомнила, как топнула ногой, из-под которой полыхнуло пламя. Мелко трясясь и вздрагивая от каждого шороха, она побежала в туалет. Со всей дури рванув ручку желтенькой двери, девочка подбежала к умывальнику. В надежде, что это страшный сон, и сейчас она проснется, Лизи засунула лицо под ледяную воду и зажмурила глаза. Ничего не произошло. Это был не сон. Медленно выпрямившись, Лизи ненавидяще уставилась в зеркало. И тут же сдавленно вскрикнула: сквозь тонкую белую кожу, на шее просвечивали ярко-черные вены! Причудливым узором они разбегались по шее и даже по подбородку. Выглядело это ужасно. Истеричным движением схватив мыло, Лизи принялась драть кожу и пытаться их смыть. Снова и снова она мылила шею и смывала ее водой. Тонкими черными лентами вены проглядывали сквозь кожу и даже словно стали ярче. По лицу Лизи заструились слезы и сдавленно всхлипнув, она сползла по грязной стенке.

― Что со мной опять не так?! Почему я вечно вляпываюсь в какие-то глупые истории?! Это что – какая-то злая шутка? – громко спросила она у заляпанного потолка. И не дождавшись ответа, стала раскачиваться из стороны в сторону. Внезапно, она снова вспомнила то жуткое существо. Кто это был? Что ему нужно? Резко и решительно вскочив, Лизи размазала по лицу слезы и, низко пригнув голову, отправилась в гардеробную. Взяв свое пальто с вешалки и вытащив из рукава шарфик, она замоталась по самые глаза и ринулась домой. На бегу вытащила телефон и трясущимися руками, стала набирать номер человека, который точно нашел бы выход из этой ситуации. В трубке раздалось два нудных гудка, которые длились целую вечность, и такой же нудный голос начал:

― Здравствуйте! Вы позвонили в службу…− Лизи досадливо прервала звонок и пробурчала:

― Вот в самый нужный момент ты не берешь трубку! − она тихонько шмыгнула носом и грустно подумала об огромной проблеме, непонятно откуда на нее свалившейся.

Весь оставшийся день она просидела в своей комнате, закутавшись в плед по самый нос. Она написала, наверное, сто сообщений, оставила двадцать голосовых, но телефон ее подруги был отключен. Почти каждую минуту девочка проверяла почту и с надеждой смотрела на тусклый экран мобильника. Ничего. Уже наступил вечер, и Лизи потеряла надежду, как экран вспыхнул и тихонько загудел:

― Рози, наконец ты мне перезвонила! − тут же закричала Лизи в трубку. – Я уже думала, у тебя что-то случилось…− пошутила она и нервно засмеялась. В трубке висела напряженная тишина, и наконец прозвучало сухо:

― Привет.

Лизи была так погружена в свои мысли, что не заметила, каким тоном говорила Рози.

― Слушай, мне нужна твоя помощь… У меня тут такое случилось… − Лизи замялась. – Можешь приехать?

Снова повисло тяжелое молчание и, наконец, Рози каким-то мертвым голосом сказала:

― Лизи, отстань со своими проблемами! Мне своих сейчас хватает, а еще ты тут лезешь!.. Можешь мне не звонить, пожалуйста…

И положила трубку. По щеке Лизи медленно скатилась слеза. Она убрала телефон подальше и тихо сказала:

― Хорошо…

 

***

Лизи разгуливала по закоулкам какого-то дивного волшебного мира. Шла она уверенно, как будто бывала здесь каждый день. Огромные пестрые птицы с шумом носились над ней и по размерам походили скорее на туристические лайнеры. Нежное персиковое солнце своими теплыми лучами мягко грело местность, на которой существовали сотни мистических существ. Домики, в которых они жили, напоминали маленькие пирамидки из самоцветов с цветущими в горшках милыми декоративными цветами. Вот из какой-то очередной пирамидки высунулось непонятное смешное существо в белом передничке, напоминавшее помесь муравьеда, медведя и слона. Лизи шарахнулась в сторону, как испуганная лошадь, но существо приветливо улыбнулось и помахало когтистыми лапами. Лизи улыбнулась в ответ и поспешила к самому центру этого мира.

Добралась она до него на удивление быстро. Она не знала, как и зачем она здесь оказалась, но в глубине души она мутно сознавала, что пришла за чем-то важным. Казалось, дойди она до самого центра, она поймет причину проблем, появившихся в ее жизни. В центре этого мира возвышалась пирамида, с виду такая же, как и сотни других, но только в раз десять больше. Она выстреливала в небо над всеми деревьями, как огромная гора, и переливалась всеми оттенками радуги. Поднявшись к ее вершине по винтовой лестнице, Лизи с удивлением обнаружила там дом. Роскошный, с огромными колоннами, поддерживающими крышу, он напоминал дворец древнегреческих богов. Она осторожно вошла. Под мраморным потолком свисала хрустальная люстра длиной в целый этаж. Огромные витражные стекла пропускали сквозь себя преломляющийся свет, в лучах которого весь дворец выглядел волшебным. В конце зала виднелись массивные дубовые двери. Лизи поспешила к ним, думая на ходу о том, что хозяин дома явно не имеет никакого вкуса: разве можно сочетать такие двери с хрустальными люстрами и витражными окнами! Взявшись за огромное кольцо, служившее ручкой, она изо всех сил дернула ее на себя. Дверь лишь скрипнула, не открывшись. Лизи потянула снова и вновь безуспешно. Вдруг кто-то мощно толкнул дверь изнутри так, что Лизи отлетела. За дверью никого не было. Поднявшись, она с опаской вошла. Внутри было что-то вроде личного кабинета, которые имели только зажиточные люди лет двести назад. Со стен свисали шкуры животных, полыхал огромный камин, отделанный зеленым мрамором. Лизи аж присвистнула от удивления. Тут она увидела огромное черное кресло посреди кабинета. Оно было повернуто к ней спиной, и в нем кто-то мерно покачивался. Лизи на цыпочках стала к нему подбираться, как вдруг отвратительно знакомый голос вежливо спросил:

― Вы не ушиблись?

Кресло развернулось, и прежде чем Лизи успела что-то ответить, она увидела то существо, о котором даже боялась вспоминать. Оно сидело в кресле, небрежно развалившись и куря массивную трубку. Сизый дым выходил из дырявых щек и из отверстия, зиявшего на месте отвалившегося носа. Лизи круто развернулась на пятках и опрометью бросилась вон. Дверь с грохотом захлопнулась прямо перед ней, едва не отхватив протянутую руку.

― Ну, почему вы постоянно куда-то от меня бежите! Мы ведь даже с вами не познакомились! – существо говорило мерзким слащавым голоском, от которого передергивало. Текучим движением поднявшись, оно поспешило к оторопевшей Лизи. – Да вы не стойте, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома! – схватив Лизи за плечи, оно вдавило ее в непонятно откуда взявшийся стул.

― Меня зовут Мортем, – представилось существо и протянуло для приветствия руку. Девочка с сомнением посмотрела на остатки того, что когда-то было рукой – кость, обтянутая разлагающейся почерневшей кожей. Но выглядеть невежливой не хотелось, тем более Мортем вела себя весьма доброжелательно – вдруг не такая уж она и плохая! Поэтому собрав все силы в кулак, Лизи брезгливо пожала склизкую руку. Открыла рот чтобы представится в ответ, но Мортем ее опередила:

― А я знаю, кто вы! Вы Лизи Макфлай, верно? Я давно за вами наблюдаю! – эти слова заставили Лизи насторожиться, и она спросила из-под насупленных бровей:

― А вы что – ФБР, чтобы за мной следить и все обо мне знать?! Кто вы?

― О! − Мортем хрипло захихикала, от чего из дырявых связок со свистом вышел воздух. − Скажем так, – я помогаю людям, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации.

― У меня все хорошо! – все еще недоверчиво ответила Лизи, с подозрением косясь на новую знакомую, – у меня вовсе не тяжелая жизненная ситуация, только из-за тебя начались проблемы, – безапелляционным тоном перешла она на ты. − Зачем ты в меня вселилась? Это же из-за тебя я подожгла класс! − вспомнив об этом происшествии, Лизи вновь разозлилась и возмущенно уставилась на Мортем.

― Ах, это! – Мортем брезгливо повела плечом, как будто это не заслуживало никакого внимания, – ну, согласитесь, они ведь этого заслужили!

― Кто этого заслужил? – опешила Лизи. – Почему они это заслужили?

― Люди, с которыми ты учишься в одном классе: только вспомни – сколько унижений ты от них вытерпела, как они над тобой издевались и даже как брезгливо они на тебя смотрели, едва ты вошла в класс! − при этих словах плечи Лизи понуро сникли, а голова низко опустилась, чтобы не было видно набежавших слез. – Согласись, справедливость должна когда-то восторжествовать! – Мортем низко наклонилась, и ее вкрадчивый голос просачивался до самых недр мозга.

― А со мной ты, наконец, перестанешь испытывать это ужасное чувство вечного одиночества! −Лизи набрала воздуха в легкие, чтобы возразить, но Мортем ее снова опередила:

― Будь честна хотя бы перед собой: посмотри – от тебя все отвернулись! Даже твои друзья – ведь ты всегда им помогала, а сейчас они о тебе забыли, как о ненужном мусоре, и выкинули тебя из своей жизни! − Мортем вилась вокруг Лизи, как уж на сковороде, а голова девочки опускалась все ниже и ниже с каждым аргументом. – А я заменю тебе всех, и ты наконец обретешь все то, о чем так долго мечтала: настоящего друга в моем лице и тот нерушимый авторитет, который мы с тобой завоюем. Только представь − все считаются с твоим мнением, все тебя любят и уважают! А если кто-то будет против − мы его убьем!..

Все это время Мортем взмахами руки образовывала маленькие облачка, в которых проплывала вся жизнь Лизи: все самые стыдные и позорные моменты ее унижений были здесь – как она унижалась перед всеми своими знакомыми, лишь бы на нее обратили хоть каплю внимания! О! Как горело в этот момент лицо Лизи, как она корчилась от стыда, глядя на свою позорную жизнь! Тут картинки сменились, и Мортем, одним взмахом руки показала ей их будущее: все любезно улыбаются, советуются с ней – с Лизи! И она часть общества, а не грязный ненужный отброс, который нужно выкинуть на край обочины и спрятать от людских глаз! Все, о чем Лизи так долго мечтала! Внутри нее стало тепло и светло, и она всей душой потянулась к манящим картинкам. Но едва она коснулась их рукой, как они осыпались, превратившись в пыль. Лизи очнулась. Все это время она смотрела на свою жизнь и почти не обращала внимание на то, что говорила Мортем. Она также не услышала ее последних слов или, скорее, не пожелала их услышать.

― Ну что – ты со мной? – Мортем маняще протянула руку. – Только представь , у тебя будет все, о чем ты мечтала…

Лизи посмотрела на руку. Что ж, хоть когда-то она должна решиться на какой-то смелый безрассудный поступок, и в конце концов поменять свою жизнь! Поэтому, отбросив лишние сомнения, Лизи коротко выдохнула и пожала протянутую руку. Цепкие пальцы Мортем сжались на ее ладони, и маленькие когти впились в кожу. Лизи почувствовала резкую боль, как от укола иглой и коротко вскрикнула. Маленькая капелька крови поднялась в воздух и задрожав, вспыхнула бордовым ярким светом. Девочка зажмурила глаза. Свечение стало еще ярче, оно разбухло и вдруг взорвалось: весь огромный замок стал рушиться, как карточный домик. Сквозь грохот и шум Лизи услышала крик Мортем:

― Помни, у нас договор на крови! − последнее слово затянулось и превратилось в комариный писк. Воздух коротко хлопнул, как мокрая туго натянутая простыня, и Лизи выкинуло в другое пространство.

 

***

Маленький синий огонек вспыхнул на огромном экране с изображением всей планеты незаметной точкой, неуверенно задрожал и вдруг стал испускать вокруг себя пульсации. В этот момент, паренек дежуривший около этого экрана, спокойно спал. Его голова покоилась на груди, а из раскрытого рта стекала слюна. Медленно, уже в течение получаса он неуклонно сползал со стула. Мгновение – и он уже летит носом вперед, навстречу столу. Раздался глухой удар и сонный вопль:

― Что!? Я не сплю! – тут сержант увидел, что в комнате он один, смутился и утер размазавшуюся по лицу слюну.

― Ну, вот почему именно я дежурю уже вторые сутки подряд! Как будто, кроме меня, никого больше нет! А ребята, наверное, сейчас спят! – обиженно пробурчал парень и завистливо покосился на здание казармы, в котором спали его сослуживцы. – Все равно ничего особенного не случится! Мы уже десять лет смотрим на эту карту и ничего не… − сержант не окончил фразы и с ужасом воззрился на маленькую синюю точку.

― Неужели она вновь вернулась! − он неуверенно протер глаза и убедившись, что это не галлюцинация, нажал на огромную красную кнопку режима экстренной ситуации.

По всем корпусам завыла сирена, и спустя минуту в диспетчерскую ворвалась толпа сонных, наспех одетых солдат. Во главе был командир Ищеек. Первым делом он уставился на все еще сонную физиономию сержанта, заметил красное пятно от подложенной руки на его щеке, и раздувшись, как испорченный помидор, который вот-вот лопнет, закричал:

― Ах, ты размазня! Уснул, да?! И своей наглой рожей впечатался в кнопку и поднял шум и гам! Ну, я тебе сейчас…

Сержант вскочил, увильнул от неминуемого удара и, забыв о всякой субординации тоже закричал:

― Ничего я не уснул! И на кнопку нажал не случайно! Вот, сэр! Объект «М-1066», − и указал на синюю точку. Командир несколько секунд скептически оглядывал экран, но вдруг заметил пульсации. Глаза его округлились, и он, как и сержант несколько минут назад, неуверенно потер глаза:

― Какой сильный всплеск зла!.. Неужели она все-таки вернулась… Опять вернулась убивать… Мы не должны этого допустить! Сержант! – парень браво вытянулся в стойку смирно, дожидаясь предстоящих вопросов:

― Откуда исходит сигнал?

― Из Аконита, сэр.

― Сколько времени назад сигнал появился?

Сержант густо покраснел и неуверенно соврал:

― Минут десять назад, сэр.

― Значит, она еще не успела ни в кого вселиться… Солдаты! Мы столько лет готовились к этому и не должны снова ее упустить! Сделаем все, чтобы ее уничтожить! А сейчас вам полчаса на сборы, и мы вылетаем!

Никто и не подозревал, что Мортем или объект «М-1066» давно приметила свою жертву, а полчаса назад уже вселилась в нее. И сейчас Лизи уже подбегала к школе и распахивала железные ворота.

 

***

Теперь, с появлением Мортем, Лизи резко изменилась даже внешне: на длинные скромные юбки, которые ей раньше нравились, она смотрела с пренебрежением, как на половые тряпки, а милые шерстяные кофточки отшвыривала прочь. Короткие юбчонки и полупрозрачные топы наполнили ее гардероб. Милый невинный взгляд стал дерзким и полным ненависти, как будто она замышляла что-то страшное, и втайне над всеми посмеивалась. Все моральные устои и нравственные правила, привитые когда-то, исчезли из ее головы, словно Лизи их никогда и не слышала. Теперь она грубила осознанно, даже без управления Мортем. Но это жуткое существо, словно дьявол или коварный змей-искуситель, подталкивало на более крупные гадости.

Лизи проходила в пространство Мортем уже каждый день. Они сидели в ее кабинете за чашкой «волшебного» чая и строили коварные планы. Но Лизи даже не подозревала, что в планах Мортем убийства. Ей казалось, что они припугнут всех с помощью магии. Теперь стоило девчонке захотеть, как в ее ладони вспыхивало зеленое ведьмовское пламя, а из костяшек пальцев выскакивали острые стальные когти. Весь ум бедняги заняла безумная, навязчивая идея внимания и всеобщей любви, а сердце – алчность и злость. Она даже не заметила, что прогнившие дырки, зиявшие по всей коже Мортем исчезли, а на их месте стала появляться нежная румяная кожа. А также не догадалась, что тварь, заключившая с ней сделку, забирает ее силы, ее молодость, а сама Лизи гниет от злости и внешне начинает походить на Мортем! Вот что алчность и ненависть делают с людьми!

 

***

Лизи возвращалась из школы жутко голодная и совсем без денег. В долг никто не занимал, а чувство голода росло. Проходя мимо супермаркета, она решила туда зайти «просто посмотреть» на продукты. Но едва она туда зашла, как Мортем не заставила себя ждать.

«Зачем тебе деньги? – тихо прошептала она, – ты можешь незаметно все украсть. И в конце концов – я тебе зря что ли магию дала?!»

«Ну, уж магию я сейчас точно не собираюсь использовать! И красть я не буду! Я вообще-то до дома потерпеть могу! – возмутилась девчонка. – Красть это плохо,» – и тут же сама поморщилась: так ненатурально звучал ее внутренний голос. «А ты у нас, значит, такая хорошая, вся из себя праведница? – ехидно удивилась Мортем. – С каких пор ты стала делать что-то хорошее и отличать белое от черного? Да и подумай сама – все это делают, все потихоньку крадут, и в этом нет ничего плохого! Просто подойди к полке с шоколадками и тихо просунь, что хочешь, к себе в рукав! Никто даже не заметит…»

Лизи с сомнением посмотрела на полку и свои широкие рукава. Что ж, это будет действительно несложно. Воровато оглядываясь по сторонам, Лизи подкралась к шоколадкам и, сделав вид, что хочет взять батончик, который лежит ближе к стене, засунула руку в глубь полки. Несколько движений − и шоколадка у нее в рукаве! Лизи глубоко выдохнула и сделав как можно более непринужденное лицо, направилась к выходу. Этот короткий путь показался ей дорогой ада: все с подозрением на нее косились и от каждого взгляда ее лоб все больше и больше покрывался испариной. Самое мучительное было проходить мимо охранника: Лизи показалось, что он все знает и ждет более подходящего момента, чтобы схватить ее за руку и прошипеть, сузив глаза: «Ну что, попалась, воровка?» Девчонка потрясла головой, чтобы прогнать страшное видение и стуча зубами, неумело проковыляла мимо охранника. Она сама не поняла, как оказалась на улице, в двухстах метрах от супермаркета. Но очнувшись и осознав, что за ней до сих пор никто не гонится, радостно взвизгнула:

― У меня получилось! Мортем, у меня получилось! Никто даже не заподозрил! Это и вправду легко!

― Ну, а я что тебя говорила! Теперь ты можешь вообще деньги с собой не носить! − самодовольно усмехнулась Мортем.

Прохожие обходили странную девчонку, оживленно болтающую с воздухом. Лизи поймала на себе испуганный взгляд и, опомнившись, с размаху въехала себе по лбу, как будто муху прихлопнула:

― Ну, что же это такое! Ну, средь бела дня, посреди многолюдной улицы, а я стою и болтаю сама с собой! «Тихо сам с собою я веду беседу…» − процитировала она и, досадливо сплюнув, отправилась домой, жуя по пути украденный батончик. Спрятанная в дальних закромах совесть кричала не своим голосом, а Лизи всеми силами старалась ее не замечать, и оправдывалась:

― Ну, я была голодной! А денег у меня совсем не было! И так, между прочим, все делают! − повторила она слова Мортем. – И вообще, я так больше не буду! – совесть посмотрела на нее с сомнением и покрутила у виска пальцем, намекая на то, что надо было думать раньше. – Я думаю, что если украл, то можно считать, что заработал честным трудом! – такой веский довод совесть устроил, и она спокойно улеглась.

 

***

Теперь у Лизи появилась новая мания: она крала все, что могла унести, и порой способы ее краж доходили до абсурда. Воровство оказывалось безнаказанным, и это вскружило ей голову. Но, как и все хорошее в мире, это не длилось вечно.

В роковой день, когда она от жадности украла почти все съедобное, что было в магазине, и уже уверенно направилась к выходу, путь ей преградил охранник – эдакий огромный шкаф:

― Пройдемте за мной, – угрожающе прогудел он.

Спина Лизи покрылась холодным потом, а зубы застучали, как от невыносимого холода, но она постаралась сделать непринужденное лицо и воинственно спросила:

― А с чего это я за вами пойду?! Какое вы имеете право меня здесь задерживать?! Пропустите меня! − она попыталась отпихнуть охранника плечом, но он снова настойчиво прогудел, только на этот раз в его голосе прозвучал металл:

― Пройдемте за мной, я вам все объясню.

Лизи сдалась, ее плечи понуро сникли, и она уныло поплелась за охранником. Ее привели в какую-то маленькую комнатушку с тремя огромными компьютерами, за которыми сидел мужчина: маленький, щуплый и совсем не угрожающего вида, но, видимо, главный:

― Обыщи ее! – приказал он «шкафу», тот коротко кивнул, и… сорвал с нее шелковый шарфик, которым она прикрывала лицо – охранники коротко ахнули и с бесконечным ужасом воззрились на черные дыры, зиявшие на ее щеках, и нагло принялись рассматривать белевшую внутри кость. Лизи покрываясь бело-зелеными пятнами, вытащила из всех закоулков куртки свертки всякой снеди и свалила их на стол.

― А теперь звони родителям! – так же тихо сказал мужчина, сидящий за компьютерами, и его маленькие змеиные глазки смерили ее презрительным взглядом.

― Пожалуйста, не надо! – униженно начала просить Лизи. – Простите, я не хотела, я так больше не…− она не закончила: ее глаза закатились, и теперь на него смотрела Мортем, в полностью черных глазах играла наглая усмешка:

― Не буду я никому звонить! Живо отпусти меня, пока не пожалел…− прошипела она.

Главный испуганно сглотнул, но, напустив на себя серьезности и смелости, встал:

― Значит ты мне еще и угрожаешь? Тогда я сейчас звоню в милицию, и они составят протокол... – он уверенно посмотрел ей в глаза… и снова сел: ноги подкосились от объявшего его страха – перед ним стояла не девчонка – это был мертвец из фильмов про зомби, которые он так не любил смотреть. Абсолютно черные глаза смотрели нагло и безумно, а проеденные червями зубы скалились в мерзкой улыбке. Главный медленно пополз по спинке стула и, сделав последний рывок, схватил трубку, чтобы позвонить в милицию:

― Алло! Срочно приезжайте в Аконит, в магазин «Надежда»… − он хрипло закричал, он невыносимой боли: огромные стальные когти были вогнаны ему в живот по самое основание. Девчонка с наслаждением смотрела на его муки и медленно прокручивала рукой, вспарывая все внутренности охранника, причиняя ему еще большие страдания. Второй смотрел на все это с молчаливым ужасом и не смел пошевелиться. Когда глаза главного остекленели, а из уголка губ потекла кровь, Мортем с отвратительным чавканьем выдернула из него когти и развернулась ко второму. Оценивающе на него посмотрела, словно думала, какой смертью ему умереть. И швырнула в него сгусток зеленого ведьмовского пламени. Охранник вспыхнул вмиг, как спичка, и с дикими воплями заносился по комнате. Мортем не сводила с него взгляд…

Через минуту ветер гонял по полу кучку пепла – все, что осталось от охранника. С гордостью глядя на свою работу, Мортем собиралась выйти из комнаты, как услышала на лестнице торопливый топот множества ног поднимавшихся сюда. Тварь испуганно отпрянула от дверной ручки, и ее взгляд заметался по кабинету в поисках укрытия – она понимала, что еще не так сильна, что еще не забрала все силы Лизи, и теперь ей не справиться. Она вернула Лизи ее сознание, а сама испуганно отпрянула в недра мозга девочки…

Когда в комнату ворвалась полиция, перед их глазами предстало страшное зрелище: посреди кабинета, на коленях стояла страшная девчонка, она громко кричала, обхватив себя за плечи, как будто бы ее терзала невыносимая боль, из носа капала черная густая кровь, а слезы, попадая на щеки или на пол, оставляли огромные пятна, как от химического ожога. Полицейские поначалу не сразу поняли, кто пострадавший, но увидев изуродованного охранника и окровавленные руки Лизи, с воплями повалили ее на пол. Она не сопротивлялась. Казалось, она вообще ничего не понимает. И лишь когда ее вывели из магазина, она резко остановилась и задрав голову к небу, с надрывом закричала:

―Мортеем!!! – прислушалась к воцарившейся тишине и снова протяжно закричала – Мортем!!! − слезы вновь потекли по ее лицу, и она, как в бреду, снова и снова повторяла имя той, кто ее предал.

 

***

С серого потрескавшегося потолка с тонким журчанием капала вода. Она выбила на полу маленькую ямку и теперь, заполнив ее, подползала к койке. Лизи этого не замечала. Ее опять обманули. Она понимала, что пора бы смириться, осознать, что никто просто так не будет помогать… Но внутри нее все отчаянно болело, и хотелось выть.

Ее привезли в камеру, и теперь должна была пойти на опознание личности… Такого позора она не испытывала никогда в жизни. Хотя какая теперь разница, ее посадят в тюрьму за убийство, и она проведет там лет десять. Вся жизнь пошла под откос.

― Лизи… − тихо прошуршало у нее в голове. О как бы она не хотела слышать этот голос! Но голос все струился, и ничего невозможно сделать – не отрезать же себе голову!

― Что тебе нужно?! – яростно спросила девчонка. – Почему ты до сих пор не исчезла? Разве ты не добилась того, чего хотела?!

― Лизи, это вовсе не то, к чему мы шли, верно? Просто так вышло, это было непредвиденно… Мы с тобой выберемся и сделаем то, к чему стремились…

― Разве еще есть какие-то «мы»?

― Лизи, пойми, мы еще не набрали нужной силы…Я… – Мортем замялась, на ходу придумывая, что бы сказать, − я не всему еще тебя научила, – она говорила так же вкрадчиво, но ее голос дрожал. Теперь все ее планы, могли рухнуть в любой момент, и Мортем прибегла к крайнему методу:

― Ты забыла? У нас ведь договор на крови, его нельзя нарушать!

Лизи сокрушенно вздохнула и сдавленно спросила:

― И что ты предлагаешь?

Мортем подавила в себе радостный скрипучий смех, который так и рвался наружу.

Спустя две минуты, Лизи решительно встала и осмотрелась – в камере не было даже маленького окна. Тогда включилась Мортем. Из костяшек пальцев выскользнули когти. Она слегка ими пошевелила, словно разминаясь, и дико, бешено захохотала. В камеру ворвалось трое: Мортем лежала на полу, и только плечи подрагивали от сотрясающего ее смеха. Один из охранников слегка пнул ее носком. Медленно голова развернулась в сторону охранника. В черных помутневших сумасшедших глазах плясали ведьмовские огоньки. Они, не мигая, уставились на парня, и огни отразились в его глазах. Он посмотрел на товарищей с ужасом, болью, затылок задымился… и голова лопнула, как переспелый арбуз, обрызгав красными каплями всех вокруг. В этот момент Мортем вскочила, полоснула когтями по шее одного, и развернулась к последнему. Он лежал на полу. Мортем обнажила ряд мелких зубов и, вспоров ему живот, с наслаждением впилась в горло своей жертвы. Теплая вязкая кровь наполнила рот и, как волшебный эликсир, потекла по горлу, придавая новых сил. С охранниками было покончено. Она с опаской выглянула в коридор и увидела в стене напротив маленькую форточку. Нечеловеческим движением извернувшись, она легко взлетела на подоконник и выглянула в окно. Горячая свежая кровь взбудоражила сознание Мортем, и она словно опьянела. Мир показался ей точным до мелочей, она видела каждое событие в мельчайших эпизодах: взлетающая стая ворон, леденящий кровь воздух, пронизывающий до костей, карканье, малейший шорох листьев, выстрел, прозвучавший за сто миль отсюда… Мортем удовлетворенно выдохнула, на черных губах заиграла улыбка. Из деревьев стали вырисовываться чьи-то хрупкие девичьи силуэты. Лесные мавки стали водить хороводы. Мортем подняла глаза. Вокруг луны сиял кровавый ореол. Значит, сегодня ночь нечисти. Ночь, когда магия особенна сильна, а людишки особенно жалкие и слабые… Лихо выпрыгнув на карниз и спустившись по деревьям, она кинулась в пустоту, неизвестность, так манившую ее…

 

***

Город затих, словно чего-то ждал. В окнах погасли огни, а над землей поднималась дымка тумана с проглядывающей сквозь нее полной кровавой луной. Ничто не нарушало тишину, которую, казалось, можно подержать в руках. Мягко шурша шинами по асфальту, с дороги свернул новенький хромированный «Мерседес». Он теперь ехал по пыльной дороге в сторону леса. Тонированное стекло опустилось, и командир Ищеек высунувшись из окна, прошептал:

― Она уже близко… В это раз мы ее точно не упустим, − и повернувшись к водителю, приказал, − выпускай собак.

Водитель кивнул. Передал приказ по рации, и тут же по лесу пошло около сотни овчарок с держащими их за поводок Ищейками. Они тыкались черными носами в мокрую траву и слегка поскуливали. Животные во время кровавой луны тоже чувствовали неладное.

 

Мортем еще не знала, что ее ищут, и неслась навстречу неизвестности, грея в своей черной душонке план мести, захвата всего живого, что было в этом измерении… Она жаждала власти.

Продолжение следует…

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 42. Оценка: 4,55 из 5)
Загрузка...