1.

В маленькой деревушке у подножья высоких, поросших густым лесом гор, в ночь на первое ноября выпал снег. Он кружился и медленно оседал на давно промерзшую землю крупными белыми хлопьями. Сбор урожая закончился пару месяцев назад, дров было заготовлено вдоволь, и теперь все жители сидели по домам у горящих каминов, встречая новый год и первый снег, что медленно укрывал промерзшую землю. Ирвин поставила на деревянный стол горячий пирог, вдохнула волшебный аромат, стянула вязаные прихватки и удовлетворенно оглядела плоды своих трудов. В центре небольшого стола стояло блюдо с запеченной индейкой, рядом примостился только что приготовленный тыквенный пирог и кувшин с горячим домашним вином, выпить которого сегодня разрешалось всем. Вокруг расположились глиняные миски и кружки на троих. Ирвин улыбнулась и сняла фартук.

- Все готово, Айлин! – громко прокричала она, - если ты хочешь сама зажечь свечи, то поторопись!

- Я уже иду! – отозвалась сестра и спустя пару мгновений и вправду влетела в комнату. Она восторженно оглядела стол и, схватив с полки свечи, направилась к камину.

- Осторожней! - машинально произнесла Ирвин и осеклась, наткнувшись на смеющийся взгляд. Айлин выросла и незаметно превратилась из нескладной веснушчатой девчушки в гибкую красивую семнадцатилетнюю девушку, выделяющуюся из светловолосых и светлоглазых жителей деревни роскошной медно-рыжей шевелюрой. Ирвин улыбнулась краешком рта, солнечно и немного грустно, а потом тряхнула головой, отгоняя лишние сегодня мысли. Смена года – веселый праздник, а время вечно и неизбежно бежит вперед. Из-за такого не стоит грустить, особенно в эту ночь. Хлопнула входная дверь и в комнату, впуская студеный осенний воздух, вошел Йен, прижимая к груди связку дров. Мальчик ловко захлопнул ногой дверь, скинул на пол свой груз и принялся отряхиваться от снега.

- Ветер поднялся, а снегопад усиливается. Горных вершин уже не видно. Наверное, будет метель! – радостно возвестил он, стягивая валенки. - Будет настоящая магическая ночь. Андерс говорит, что, предчувствуя Смену года, в такую погоду духи спускаются с гор, и снежные люди выходят из своих лесов! – он весело оглядел сестер. – Ирвин, ты когда-нибудь видела снежных людей?

- Один из них стоит прямо передо мной и рассыпает сугробы при входе. - Улыбнулась девушка, забирая у брата мокрую куртку. - Проходи! Мы уже накрыли на стол. Айлин зажгла свечи, так что подбрось дров в камин и будем садиться.

Мальчик кивнул и, подхватив дрова, вприпрыжку направился к камину. Ирвин отряхнула валенки брата и убрала их на место. Уже в пятый раз они провожают старый год втроем. После рождения Йена мать решила съездить на юг в родные края, да так там и осталась. Даже за много лет она, выросшая под лучами теплого ласкового солнца, так и не смогла привыкнуть к их маленькой деревне, вечному холоду и одиночеству среди диких, поросших густым лесом гор. И единожды выбравшись отсюда, не смогла вернуться. От нее у детей остались лишь рыжие волосы Айлин, воспоминания да песни, сложенные в дальних краях людьми, что никогда не видели снега. Спустя пару лет отец, бывший единственным местным лекарем, в пургу пошел в соседнюю деревню к старому другу, чей сын подхватил лихорадку. После мальчика несколько недель выхаживала Ирвин, а отца так и не нашли. Поговаривали, будто его забрали горы. С тех пор Ирвин осталась единственной знахаркой в близлежащих селениях и надеждой младших брата с сестрой. Вся деревня помогала им. И девушка поняла, что должна, просто обязана справиться! Но колесо времени катилось вперед, оставляя прошлое в прошлом, и на каждый новый год в большой комнате их дома стояла пушистая ель, а по дому плыл аромат печеной индейки. Первые проводы Старого года втроем были грустными, но уже спустя пару лет Ирвин с братом и соседским юношей Андерсом ходили в лес за елкой, весело болтая. Йен спорил и махал руками, упрашивая срубить «сааамое высокое» дерево, чтоб, стоя у камина в их доме, оно доставало до самого потолка. Айлин, смеясь, просила зажечь новогодние свечи.

Йен подбросил дров в камин, и все трое расселись вокруг стола. Ирвин разрезала индейку, разлила вино. Потом взяла в руки свою глиняную кружку и встала. Брат с сестрой поднялись следом за ней. Ирвин глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, отбросила за спину длинную русую косу и, чувствуя на себе взгляды Айлин и Йена, заговорила:

- Проводим Старый год! Пусть он уходит, забирая с собой все свои трудности и свою грусть, оставляя в наших душах и нашей памяти лишь самое светлое, лучшее! Пусть он уходит, делая нас мудрее и старше. Пусть Старый год уходит, уступая место Новому, как вечно было и вечно будет! – Ирвин особенно громко и ясно произнесла последнюю фразу, поднимая свою кружку.

- Как вечно было и вечно будет! – хором откликнулись Айлин и Йен, повторяя ее жест. Они отпили горячее, чуть терпкое вино и вновь опустились на стулья, приступая к праздничному ужину. За окном, как и предвещал Йен, выла метель, но новогодние свечи горели ярко и ровно, и на душе у ребят было тепло и празднично. За столом завязался веселый, непринужденный разговор.

- Ой! Вы слышите? В дверь стучат! – вдруг воскликнула Айлин, вскакивая из-за стола. Ирвин замерла и прислушалась. Вначале она различила лишь вой ветра, но потом и вправду раздался тихий, но уверенный стук. Спустя мгновение он повторился куда громче и настойчивей. Йен нахмурился:

- Кто это может быть? Кто может стучать в такую погоду? – мальчик вопросительно глянул на сестер. Старшая удивленно пожала плечами, а младшая, замерев с задумчивым выражением лица, не ответила. Пара мгновений прошли в полной тишине. А потом стук повторился.

- Мы ведь должны открыть, разве нет? – Айлин посмотрела на сестру. – Сегодня же ночь Смены года! Ведь законы гостеприимства велят нам не отказывать путникам?

Ирвин задумчиво кивнула:

- Еще говорят, что в Новогоднюю метель лишь духи ходят по улицам... - она тряхнула головой, - Ладно, это все глупости. Пойдемте откроем, за окном и вправду стужа, - Айлин радостно кивнула и первой кинулась к двери. Ирвин и Йен подошли следом. Старшая помедлила, а потом, откинув все сомнения, распахнула дверь. За порогом, в объятьях бушующей пурги, стоял высокий человек с короткими, абсолютно белыми волосами и невероятно правильными чертами лица. Несмотря на непогоду, отсутствие головного убора его нисколько не смущало. Он оглядел замерших в дверях ребят внимательными большими темными глазами, и, обращаясь к Ирвин, произнес чуть резким, но приятным голосом:

- Хозяйка, не пустишь ли усталого путника погреться у вашего очага?

 

2.

 

Они вновь расселись вокруг стола. Гость, нежданно пришедший к их порогу, произнес старинную ритуальную фразу, которой испокон веков просили хозяев о приюте. Теперь, повесив к камину подбитую мехом куртку, он сидел среди них и, медленно попивая горячее вино, смотрел на языки пламени, лизавшие дрова. Ребята же, в свою очередь, с любопытством рассматривали его. Незнакомец был высок и красив. И все же было в его красоте что-то странно, чуждое. Его короткие волосы были абсолютно седыми, но Ирвин не могла назвать его старым. Те, кто по древним обычаям просят приюта, не могут таить в душе зло к хозяевам принявшего их дома. Это знает каждый. И все же Ирвин, сидящей у теплого и родного камина, при взгляде на седоволосого гостя, вдруг стало не по себе. Будто вместе с ним в их дом заглянули сами горы, пустынные и безмолвные. Вечные, как мир. А потом путник допил вино, поставил глиняную чашку на стол и чуть улыбнулся:

- Спасибо, хозяйка, за еду и приют. И пусть в грядущем Году удача не минует твой дом!

- Благодарю за добрые слова. Пусть и твой дом обойдут беды. А гостям мы всегда рады, - улыбнулась в ответ Ирвин, поднимаясь из-за стола, и странное чувство, пару мгновений назад пустившее корни в ее сердце, растаяло.

- Верно! – Йен подхватил слова старшей сестры, - Ведь в нашу деревню редко заходят новые люди. Мало кто осмеливается забредать так далеко в горы. Да и что тут делать? Кроме этих самых гор смотреть и не на что!

- А как вы тут оказались? К нам ведь и в правду приезжают только если на ярмарки, но ведь, как известно, никто не приводит их в праздник Смены года! – Айлин сидела за столом, с чуть сонным видом подперев щеку рукой, но глаза ее горели почти детским любопытством. Мужчина дернул уголком губ и повернулся к ней:

- Я просто путник и иду туда, куда меня ведут дороги. И они вывели меня сюда. Дорогам не важны ни ярмарки, ни что-либо другое. Им, как и мне, важен лишь сам путь и то, что можно увидеть и обрести в нем. А уж куда он ведет... Действительно ли это важно?

- Тогда... - Айлин чуть нахмурилась, по привычке наматывая медный локон на палец. - Получается, у вашего пути нет цели?

- Верно. Я иду не потому, что ищу что-то. Я уже нашел все, что мог найти. И все это – в дорогах.

- Но, если у пути нет цели, значит ли это, что у него нет и конца? – мужчина не ответил. Несколько мгновений он молчал, а потом поднял взгляд и посмотрел на неё в упор. В его глазах отражались и почему-то не гасли отблески пламени. Айлин замерла. Эти глаза вдруг показались ей единственным, что было на свете. В них горело, подмигивая ей языками, пламя. Огонь, негасимый и вечный. Огонь, от которого невозможно отвести взгляд. А потом человек моргнул и наваждение исчезло.

- Нет. – отрывисто произнес он, повернувшись к камину. - У любого пути будет конец.

Айлин молчала. Пламя плясало в ее глазах.

...

Человек остался. Ирвин предложила переждать холода у них в доме, и мужчина согласился. Девушке казалось, что он был рад ее словам, но по лицу незнакомца невозможно было что-либо понять. Теперь он жил с ребятами. Спал в их доме, ел их еду, взамен помогая по хозяйству. Он ходил вместе с Йеном в лес, когда кончались запасы дров, безошибочно находя больные, засохшие и после отлично горящие деревья. Все вместе они разгребали засыпающие по ночам дверь сугробы, набирали чистый мягкий снег и грели его в печи, превращая в воду. Их гость так и не сказал своего имени, а потому ребята, а после и остальные жители деревни стали звать его просто – Путник. Он был неизменно вежлив и спокоен, и легко нашел язык с людьми, живущими у гор. Они ходили показывать ему местные тропы, рассказывали о своей деревне и порой звали погостить. Но все же Путник будто бы старался не сближаться с ними, спокойно, но уверенно каждый раз отклоняя предложения сходить на охоту или посидеть за кружкой эля в единственной таверне. И потому люди все же считали его другим. Путник перестал быть чужаком, мимо которого проходят, не заговаривая, а за спиной оборачиваются и смотрят как на диковинку, но и своим человек, пришедший вместе с Новым годом, не стал. И все же он оставался невероятно интересным собеседником, да и к тому же оказался мастером на все руки. Путник прекрасно обращался с топором и знал толк в строительстве. В середине зимы он помог Андерсу починить просевшую под тяжестью снега крышу. С тех пор они все вместе, часто до ночи, засиживались с кружками горячего травяного чая в доме у Ирвин. Ребята говорили о густых хвойных лесах и диких непроходимых горах, в которых по преданиям жили духи, зорко охраняющие свои владения от людей. Путник, в свою очередь, рассказывал им об огромных городах людей запада, обитающих за Морями, об их белокаменных домах и о множестве причудливых животных, не носящих густой шерсти. Он говорил об остроносых ладьях под светлыми парусами, что скользили по морям, разрезая волны подобно птицам, рассекающие крыльями облака. Он рассказывал и о великих королях, стоявших у истоков этого мира, и о сражениях давно минувших дней. И они, затаив дыхание, слушали эти легенды, так не похожие на их собственные. Здесь, у подножья снежных диких гор, люди передавали из поколения в поколение истории о духах леса, о волках, стерегущих Опоры земли и о Хозяине гор, хранящим их всех, но страшном в гневе. А где-то там, за Морями, слагали сказки о тех, кто впервые пытался пересечь бескрайние воды, кто не преклонился пред древними законами мира, а с огнем и мечом принялся менять их. Потом Путник замолкал, глядя в камин. Он любил пламя, но никогда не грел у него руки и сам не подбрасывал дров. После стихали и остальные. Они допивали чай в молчании, а потом Ирвин поднималась убирать со стола. Андерс вставал помогать ей. Они собирали глиняную посуду и уходили в соседнюю комнату, откуда еще долго слышались их голоса, тихие и теплые как грибной летний дождь. Йен, зевая, уходил спать, а Айлин оставалась задумчиво сидеть в глубоком, чуть потертом кресле. А потом, однажды, она запела. У нее был низкий, глубокий голос. Айлин пела старинные песни на давно забытом языке, и они звучали голосами сотен людей, много веков назад канувших в прошлое. Все звуки за пределами комнаты будто бы разом стихли. Смолкли голоса Ирвин и Андерса, перестала с воем биться в окна яростная буря. Путник отвернулся от камина и посмотрел на медноволосую девушку. И Айлин растворилась в его взгляде, будто бы исчезла из этой комнаты, перестала существовать. На какое-то мгновение она стала его глазами. Множество веков пролетели перед ней в одно мгновение. Девушка увидела и огромные белокаменные города, и Море, и нескончаемые дороги, а потом были только Горы. Дикие снежные горы. И люди. Те, что селились у их подножья, разжигая свои костры, и те, что самонадеянно забредали в гористые леса и уже никогда не возвращались домой. Она видела мир, полный ярких звезд, непроходимых лесов, пустоты и одиночества. Вечного одиночества. Голос Айлин дрогнул. Песня оборвалась и повисла в воздухе. Девушка вновь смотрела на мир своими глазами. И перед ними был огонь, а в его отблесках сидел седоволосый человек, вечный, как сами горы. Он молча и пристально глядел на нее. Айлин тоже не говорила не слова, а потом вдруг расплакалась. Она плакала и не могла остановиться. Дух горы сидел так же молча и не отрывал от нее взгляда. Наконец девушка успокоилась, заправила промокшие пряди рыжих волос за уши и тихо произнесла:

- Сколько же тебе лет? – он не ответил.

- Все эти люди... Мой отец. Зачем ты забрал их?

- Я не забирал их. Они сами пришли в мои горы. У них было время, чтоб уйти, но они остались, и я уже не мог их отпустить. Таков закон этого мира.

- А те, кто просто заблудились? Они могли не знать, что оказались в твоих владениях! - Айлин почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.

- Таков закон этого мира, и никто над ним не властен, - спокойно и как-то блекло повторил дух, и разгорающаяся в девушке злость разом потухла. Комната вновь погрузилась в тишину. Хозяин горы вновь перевел взгляд на огонь.

- Я столетиями не видел живого пламени так близко. - произнес он и посмотрел на Айлин. - Та песня, что ты пела. Ее сложили твои далекие предки, когда впервые пришли к моим горам. Они разжигали большие костры, водили вокруг них хороводы и пели. Тогда я вышел к ним и пел с ними. С неба падал редкий снег. Я посмотрел на их огонь и пустил по небу свою пламенную ленту, холодную и ясную. Но она понравилась им. Они решили, что это чудо.

«Северное сияние, - отстраненно подумала Айлин. - Он говорит о северном сиянии.»

- Тогда я в последний раз видел людской огонь, - Айлин вытерла слезы, подошла к камину и села рядом с духом на мягкий ковер.

- У тебя есть имя? – тихо спросила она.

- Было, - отозвался дух, - но я забыл его много веков назад.

- У всех людей есть имя. Ты никогда не хотел придумать его себе?

- Я уже давно не человек. Я дух горы.

- Хорошо, - отозвалась Айлин и задумалась.

- Роун, - после долгого молчания произнесла она. – Кажется «роу» мои предки называли гору.

- Роун, - повторил дух, посмотрел девушке в глаза и впервые улыбнулся.

- Роун, - с легким смешком ответила она и снова заплакала.

...

Весна приближалась медленно, но неумолимо. Стихали снегопады, жестокий мороз ослабевал. Ирвин привычно вела хозяйство, готовясь к новым посевам. Короткие темные вечера становились длиннее и светлее. Они с Андерсом все чаще проводили их, гуляя по деревне, Йен бегал по лесу с друзьями, а Айлин уходила с гостем в горы. Поначалу Ирвин пыталась остановить сестру. Все знали, что горы были опасным местом - владением духов и царством первородной магии. Но Айлин не слушала ее. Каждый раз они с Путником возвращались невредимыми. И все же, глядя по утрам на скрывающуюся в густых лесах огненную макушку сестры, сердце Ирвин тоскливо сжималось.

- Я боюсь, что однажды она не вернется, - говорила молодая женщина Андерсу. Тот утешал ее и пожимал плечами:

- Путник не самый простой и разговорчивый человек, но я уверен, что рядом с ним с Айлин ничего не случится.

Ирвин знала, что он прав. Но боялась она другого, и Андерс никогда бы не смог бы этого понять. Айлин была ее младшей сестрой, и Айлин уходила от нее. Ирвин чувствовала, что сестра изменилась, и сердцем догадывалась почему. Айлин стала звать Путника Роуном и однажды вечером, когда она завела старинную песню, седоволосый мужчина долго смотрел на девушку неподвижным взглядом, в котором отражался огонь, а потом запел вместе с ней.

Однажды утром Ирвин проснулась, вышла из дома и поняла, что наступила весна. В воздухе пахло теплом, а сквозь проталины в снегу проглядывали первые цветы – велсы – с множеством нежных белых лепестков, размером чуть больше ромашки. Тем же вечером по всей деревне разожгли большие костры. Люди танцевали, держась за руки и пели, приветствуя весну. Молодые девушки плели венки из велсов, надевали такие же своим женихам и становились во внутренний круг – ближе к весеннему костру. Ирвин кружилась в танце с Андерсом, Йен весело улыбался ей из внешнего круга, и она была счастлива. А потом внутренний круг на краткое мгновение вновь разомкнулся, принимая новую пару. Айлин и Путник рука об руку кружились в танце. Венок на его голове почти сливался с волосами, а на огненных прядях сестры горел ясным белым светом, будто снег в огне. В их доме Путник часто не мог отвести глаз от камина, глядя лишь на него. Но сейчас, у огромного жаркого костра, он смотрел лишь на Айлин. Кажется, у огня в шумном кругу людей он чувствовал себя неуютно, но Айлин счастливо улыбалась ему, и он искренне улыбался ей в ответ. Андерс посмотрел на Ирвин. Она молчала.

Гулянья длились всю ночь, а к рассвету началась метель – прощальный привет от уходящий зимы. Ирвин с Андерсом шла домой, когда увидела сестру. Айлин стояла у двери, держа за руку Путника. Венок у нее на голове покрылся тонким сверкающим кружевом инея. Их двоих буря будто бы обходила стороной. Ирвин сжала руку Андерса и остановилась. Путник шагнул к ней и чуть склонил голову с венком из заледеневших велсов:

- Благодарю тебя за приют, Ирвин. Зимой удача никогда не оставит твой дом. Снег уже сходит. Я должен идти. – Ирвин чуть крепче сжала руку друга.

- Спасибо и тебе за то, что был моим гостем. Пусть твой путь будет ясен. – Она сказала это искренне, но с грустью, уже зная, что случится дальше. Путник улыбнулся, посмотрел ей в глаза и произнес:

- Прощай, госпожа, счастья тебе и всем в твоем доме! – и он протянул руку Айлин. Девушка на мгновение замерла, а потом крепко взялась за его ладонь.

- Айлин!.. – только и смогла произнести Ирвин и замолкла.

- Прощай, сестра! Пусть бури обойдут твой дом стороной!

- Наш дом... - тихо произнесла Ирвин. Айлин в ответ лишь улыбнулась и шагнула в ее объятья. Старшая сестра, так же, как и в детстве, прижимала к себе младшую, уткнувшись подбородком в ее огненную макушку. Но теперь на этой макушке был белый морозный венок, и Айлин уходила. Ирвин плакала, Айлин молчала.

- Я уже попрощалась с Йеном, сестра, - наконец произнесла она. – Мне пора. - Айлин оглянулась на седоволосого мужчину рядом с собой. – Нам пора.

- Хорошо, - всхлипнула Ирвин, поцеловала сестру в лоб и наконец отпустила ее. Айлин улыбнулась, вытерла слезы и протянула руку тому, кого звала Роуном. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом развернулись и пошли прочь.

- Береги ее, Горный дух! – крикнула им вслед Ирвин. Дух древних диких вершин, что много веков стремятся к небесам, разрезая серые снеговые облака, обернулся и кивнул ей. А потом буря сомкнулась за их спинами, отрезая Айлин и ее спутника от мира людей. Ирвин прижалась к Андерсу и заплакала. Он крепко обнял ее, долго молчал, а потом тихо спросил:

- Думаешь, она будет счастлива? – Ирвин обернулась и посмотрела прямо в бушующую бурю и твердо ответила:

- Я это знаю!

3.

Спустя несколько лет Ирвин вышла замуж за Андерса и родила маленького светлоглазого мальчика. Йен вырос из того возраста, который принято называть детством и пока, все еще живя вместе с сестрой и ее семьей, начал строить собственный дом. Солнце садилось и вставало над горизонтом. Люди снова и снова встречали весну, образуя круги вокруг ярких костров, снова сеяли урожай, раз за разом собирая его. И вновь садились за стол в самую магическую ночь - ночь Смены года.

- А чем эта ночь такая особенная, мам? – спросил маленький мальчик, теребя Ирвин за руку.

- В эту ночь Старый год сменяет Новый и говорят, что даже духи спускаются с гор.

- А это правда?! – восторженно протянул ее сын, но Ирвин не успела ответить. В крепкую дубовую дверь постучали. Ирвин поставила тарелки на стол, подошла и чуть дрожащей рукой открыла ее. На пороге, прямо посреди вьюги стояли двое. Высокий седоволосый мужчина и молодая женщина с волосами цвета пламени.

- Истинная правда, - тихо выдохнула Ирвин. Гости улыбнулись:

- Хозяйка, позволишь путникам войти в твой дом?

...

В ночь Смены года, когда духи выходят к людям, а метель заметает их следы, над маленьким деревянным домиком яркой лентой разгоралось северное сияние, а внутри, у теплого уютного камина сидела одна маленькая, но не совсем обычная семья. Молодая медноволосая женщина тихо пела низким и глубоким голосом, а в ее песне проносились века.