В тумане может случиться всякое. Плотные, непрозрачные сгустки утренней хмари окружили нас, будто вражеская армия, лошадь передового едва виднеется, а оглянувшись, я не могу разглядеть лица замыкающего. Я знал, что замыкающим сейчас идёт Хэм, но в этот момент, можно было подумать, что это курганный дух, вышедший из тумана. Будто бы сама смерть на своей вороной кобыле явилась из загробного мира и преследует нашу команду. Проклятье! Эта погода сводит меня с ума. Вспомнился один старикан из нашей деревне, по кличке Ворон. Худой, как жердь и совершенно безумный. До сих пор случалось, что его налитые кровью глаза и хриплый голос снились мне в кошмарных снах. Вечерами Ворон рассказывал в трактире жуткие байки, а проходящие торговцы, или наемники угощали его ужином. Несмотря на всё своё безумие, этот дед обладал настоящим талантом придумывать и рассказывать истории. Он никогда не повторялся, а у крепких, прожженных мужиков кровь стыла в жилах, когда Ворон рассказывал своим замогильным голосом о болотных огнях, о мертвецах, о холодных камнях и царстве теней. От соседей я слышал, что Ворон однажды заблудился в тумане и там в него вселился один из младших демонов, или дух кого-то из Чумного Племени, эта деталь истории зависела от того кто рассказывал. Вернулся Ворон седым как лунь и безумным, как шляпник...

 

– Эй, Горн, не спи на ходу, Исра тебя побери!

 

Меня окликнули вовремя. Ещё немного и наехал бы на лошадь Гримы.

 

– Почему мы стоим? - спросил я, глубже кутаясь в шерстяной плащ. Стало будто бы холоднее. Ненавижу холод. Он добирается до самой человеческой сути, запускает свои пальцы прямо в кости. Высасывает жизнь.

– Там, едрить её в дышло, здоровенная ямина на дороге. Телегу не протащим.

– Что ты несёшь? Какие такие ямы могут быть на Торговом Тракте?

– Да чтоб у меня язык отсох! Говорю то, что есть, клянусь плешивой башкой Исры. Хошь проедем, посмотрим?

 

Я коротко кивнул и мы проехали вперёд к голове отряда. Цветастая ругань Шатуна далеко разносилась по округе. Наш кэп ругался и богохульничал ещё похлеще Гримы поминавшего Исру и демонов практически в каждом предложении.

 

– М-мать! Чтоб у ублюдков из дорожной службы уд на лбу и на пятке вырос, как до ветру ходить — разуваться. Вшивая борода Трёхликого!

– Хватит. О богах не надо, Шатун.

– Помолчи, морда в рясе!

 

Второй голос принадлежал Вильяму — казначею отряда. Он был тут одним из самых образованных, три года отучился в школе при храме, до сих пор не избавился от некоторых дурных привычек. Я подъехал к краю ямы и удивленно присвистнул. Метра три шириной и длиной, а дна и вовсе не видно. Грима спешился, бросил вниз камень, прислушался. Мы стояли в безмолвии ожидая чего-то.

 

– Да что ты услышишь? Дно земляное, - первым не выдержал я.

– Странная энта яма. А деревья в округе видал? Будто лесной пожар прошёл.

– Экую невидаль увидали, остолопы! Пожар лесной, – пробурчал капитан, оглядываясь по сторонам.

– Это вход в преисподнюю! Истину реку. Исра нас прибрал и морочит. Молиться надобно за спасение душ.

– Вот ты и молись, дурила гороховый. Встанем пока на привал. Срубим пару деревьев, перекинем стволы через ямину. Потихоньку телегу протянем...

 

Сильный порыв ветра оборвал Шатуна на полуслове, принёс с собой крепкий трупный запах, заставляя людей натягивать на лица воротники, прикрывать носы рукавами, или краями плащей.

 

– Оно вздохнуло! – взвизгнул Вильям, – Эта яма живая.

 

Капитан побагровел от злости и отрезвил умника крепкой затрещиной, да такой, что тот упал и пропахал носом землю. Это было уже перебором, на мой взгляд, но я промолчал, не желая попасть под горячую руку. Помог Вильяму встать, подал платок, чтобы утереться от крови. Бедолага здорово расшибся. Не место здесь этому парню, совсем не место... Как он вообще попал в наёмники?

 

– Сдохло что-то внизу, вот и смердит погано. Кто будет болтать — одной зуботычиной не отделается. Измордую до кровавых соплей, так что родная мамка домой не пустит. Клянусь чумным племенем!

 

Постепенно у ямы собрался весь наш отряд — десять человек, даже Кормик оставил своё место возницы и пришел посмотреть на неожиданное препятствие. Туман клубился среди обгоревших и поваленных деревьев. Это место было мертво. Хуже чем кладбище. Никто из нас не хотел оставаться в низине больше чем необходимо. Мы развели большой костёр, чтобы его было видно издали и стали тянуть жребий. Тут все были равны, даже капитан. Он вспыльчив, но уважает сложившуюся традицию. Хэм, Рич, Брэнон, Майк, Грима, Вильям, Кормик... Все вытягивали длинные соломинки. Я остался один с Шатуном и, стыдно сказать, у меня мурашки пробежали по коже. Короткая.

 

– Повезло, сучий хрен! Не придется топором махать.

 

Грима похлопал меня по плечу, и я через силу улыбнулся. Наёмники разделились группами по трое и разбрелись по лесу с топорами. Мне предстояло оставаться у костра, поддерживать огонь, охранять подводу и лошадей... В другой ситуации, я мог бы и обрадоваться, но не сейчас. Этот туман на меня плохо влияет. Который сейчас час? За тучами и солнца почти не видно, но мы уже давно пустились в путь. Должно быть к полудню клонится, а мгла становится гуще. Будто попал внутрь облака. Тяжелый запах разложения, разносящийся от ямы становится более плотным и ощутимым. Дышу носом, чтобы не чувствовать эту гадость еще и во рту, но становится только хуже и хуже. Жаль, что платок пришлось испачкать в крови. Порывшись в тюках я нашел чистую тряпицу которой можно обмотать лицо и смочил её питьевой водой из бочки, но всё равно от запаха голова шла кругом. Как будто там целая гора трупов, пролежавших недельку на летнем солнце. Кэп не одобряет выпивку на марше, или в дозоре, но этот случай совершенно исключительный. Без зазрения совести я приложился к пшеничной. Самое надежное из известных лекарств. Благослови Трёхликий того кто первым придумал гнать самогон!

 

Лошади оглушительно заржали, все разом. С перепуга я уронил фляжку и облил сивухой одежду. От меня теперь несет как от винной бочки и это нисколько не помогает успокоить коней. Что-то сильно их напугало, да и я был на взводе. Они чувствуют запах пшеничной, смешавшийся с трупным духом, а моё собственное скверное настроение только усугубляет дело. Я уже отчаялся их унять, но тут случилось что-то ещё. Лошади замерли. Я стоял рядом с вороным Хэма и чётко видел все изменения. Он дышал тяжело и шумно, как после изнурительной скачки, на его шкуре выступил пот. Кто-то закричал в лесу. Протяжно, длинно и безнадежно захлебываясь криком. В этом вопле был только животный страх и ничего человеческого. Невозможно было определить кому из моих товарищей принадлежал крик. Я высмотрел свою гнедую, она стояла чуть в стороне. Навьючить на неё ровно столько, сколько она может вытянуть при быстрой скачке и гнать в обратную сторону пока хватит сил. А к вечеру буду в Трёх Соснах...

 

Нет. Это всё не больше чем морок. Так зеленому новичку в первый дозор за каждым кустом чудятся враги и чудовища. Туман вытягивает из меня все силы. Навевает неправильные мысли. В этом месте нет ничего зловещего, за исключением дурной погоды, да дохлого зверя на дне ямы. В лесу кто-то из наших споткнулся об корягу, а может быть и так, что этот недотёпа Вильям угодил ногой в медвежий капкан, поставленный каким-нибудь нелюдимым охотником, из тех, что месяцами живут на заимках вдали от человеческого жилья. Опасная ситуация, но это простое и понятное объяснение. Когда его притащат с перевязанной ногой, я рассмеюсь под недоуменными взглядами остальных и на этом делу конец. Мы протащим телегу и продолжим путь к побережью. Именно так.

 

Я вернулся к костру, поднял с земли фляжку, допил одним махом всё, что там осталось после падения и почувствовал, как огонь растекается по жилам.

 

– Сколько можно там блуждать, лесорубы хреновы!

 

Я был страшно зол в тот момент и кричал в сторону леса, кричал что было сил в моих распаленных алкоголем лёгких, а туман поглощал крик без остатка и лишь тишина была мне ответом. Должно быть наши ушли слишком далеко. Я не видел в прореженной лесным пожаром округе ни одного достаточно толстого дерева. Остаётся только подкидывать в костер ветки и вглядываться в туман. Вскоре он стал столь густым, что я не мог разглядеть ни очертаний ямы впереди, ни коновязь в стороне. Молчание лошадей было ещё ужаснее чем их недавний переполох. От всего огромного мира остался лишь я и круг пожухлой травы, который туман не мог поглотить, пока пылает мой костёр.

 

Кто-то приближался к моему островку. Из-за этой непроницаемой завесы я не мог понять какая группа ушла в ту сторону откуда шёл человек. Всё вокруг казалось совершенно одинаковым. «Исра нас прибрал...» Вспомнились слова Вильяма. Мне стоило прилежнее посещать храм. Ни одна молитва не вспоминается.

 

– Эй, Грима, ты? – крикнул я наугад. – Где остальные. Мне уже надоело здесь торчать! Смердит хуже чем из выгребной ямы.

 

Я старался выглядеть смелым, но голос дрожал, как у юнца. Это был не Грима. И не другой наёмник. Я видел налитые кровью глаза, сизый от пьянства нос, грязные седые космы, свисающие сосульками. Должно быть я выпил больше, чем следовало и задремал у костра. Как ещё это объяснить?

 

– Уйди, Ворон! Ты умер. Я сам видел, как телега проехалась по твоей плешивой голове и она лопнула, как горшок с требухой. Сгинь!

– Тише, тише мальчик. Не кричи так. Ворон старый, но не глухой. Я слышу, как стучит твоё сердце, как страх пульсирует в твоих жилах. Самое время для страшной истории. Я знаю одну. Про наёмников, что заблудились в колдовском тумане, густом, как свежие сливки. Тьма проникла в их души. Зло помутило рассудок. Ужасна была их участь...

 

Старик всё приближался. Его голос доносился отовсюду. Тот самый громкий шёпот, способный создать в натопленной комнате атмосферу затхлого склепа... Моя рука сомкнулась на тяжёлой рукояти метательного ножа. У меня их пять штук на перевязи и с такого расстояния я не мог промахнуться. Несмотря на дрожь, это был один из лучших моих бросков, лезвие вошло в глазницу на всю длину. Старик упал, нелепо взмахнув руками. Это вселяло надежду. Кто бы ни скрывался там в тумане — их можно убить. А если противника можно одолеть силой оружия, то это уже не ночной кошмар. Это поле боя. Это значит ещё повоюем. Я снял кавалерийский топорик с кольца на поясе и подошёл к распластавшемуся на земле телу. Мне хотелось забрать нож и ещё раз взглянуть в лицо этому... существу. Я присел рядом с трупом, перевернул его на спину и не смог сдержать крика. На земле лежал мёртвым недотёпа Вильям!

 

Чья-то рука легла на моё плечо. Сработал отработанный рефлекс, я вывернулся, выставил перед собой оружие, готовый к любому бою. Но это был всего лишь Грима. Странно было видеть его самоуверенное лицо, всё повидавшего наёмника таким бледным. Бедолага едва стоял на ногах. Но я не опустил топора. Вдруг это тоже морок?

 

Грима пытался что-то произнести, но его губы прыгали, язык не слушался и получалось что-то невнятное и очень тихое. Казалось, что он вот-вот расплачется.

 

«Они мертвы. Они все мертвы» Наконец мне удалось разобрать что-то в этом потоке звуков. По спине пробежал неприятный холодок. Я сорвался, схватил товарища за плечи и с силой встряхнул, так что у него клацнули зубы.

 

– Проклятье! Что случилось, Грима? Ты можешь разговаривать внятно?

– Он идёт сквозь туман.

– Кто идёт?

– Он рядом. Мы все здесь сдохнем. М-мама...

 

Поддавшись безумию, я оглянулся, но пользы от этого было мало. Туман сомкнул окружение, поглотил весь лес и шёл в атаку на последний слабый оплот здравого смысла в царстве безумия. Мы оба умолкли, но ни один шорох из внешнего мира не достигал наших ушей. А есть ли он вообще, внешний мир? Куда мы попали? Я поудобнее перехватил топорик, не знаю, может ли он мне помочь, но приятная тяжесть и шероховатая кожа рукояти придавали немного уверенности. Чувствую себя ребёнком который вцепился в любимую куклу и верит, что она может защитить его от монстров укрывшихся в темноте. В тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Гримы один слабый звук прозвучал подобно грому. Удар железом об камень. Мгла поглощала звуки, скрадывала расстояние. Может быть источник где-то совсем рядом. Если бы только Грима был в своём уме, мы могли бы встать спина к спине и встретить опасность во всеоружии, но от него сейчас не было никакого толка. Услышав лязг металла наёмник тонко взвизгнул и рухнул на колени, бормоча отрывки из разных молитв, должно быть всех, какие только он слышал в жизни.

 

Из тумана появился Шатун. Капитан был забрызган кровью, с головы до ног и волочил за собой по земле свой огромный двуручный меч. Не больше секунды я радовался его появлению. Глаза командира были совершенно пусты. Лицо — застывшая восковая маска. Увидев нас, он испустил отчаянный вопль и бросился в атаку.

 

– Вам не взять меня живым, демоны!

 

Мне удалось легко увернуться от первого удара. В былые времена, Шатун справится со мной играючи, но сейчас он, кажется совсем плохо контролировал свои движения, двигался неуклюже, как марионетка. Гриме повезло меньше, несколькими ударами чудовищного двуручника могучий воин превратил его лицо в мешанину из кровавого фарша и осколков кости. Воспользовавшись заминкой Шатуна, я ударил в спину. На нём не было доспехов и лезвие топора глубоко увязло в теле. Шатун не упал сразу, стал разворачиваться, он был действительно сильным человеком и полностью оправдывал своё прозвище. Рана смертельная, но я не стал испытывать судьбу. Плевать на оружие, главное унести ноги! Бегство быстро меня измотало, в панике, мне не удавалось следить за дыханием и под конец, когда дорога круто пошла вверх, каждый вдох стал для меня мучительной пыткой. Ноги едва несли, под конец я скорее просто быстро шагал. Туман окончился. Я будто вынырнул из глубокого водоёма. Подул тёплый ветер и я рассмеялся,преодолевая боль в грудной клетке. Небо абсолютно чистое, судя по положению солнца уже полдень. Я обернулся назад и увидел самую обычную низину, немного мрачную, из-за обилия обгоревших деревьев. И никакого тумана. Обычный весенний день, обычная дорога. Как если бы ничего и не случилось. Спасён! Вот только сердце всё никак не хотело униматься, билось в груди, как выброшенная на берег рыбина. Меня замутило и параллельно с этим, мир куда-то поплыл, земля стала ближе, деревья вытянулись ввысь. Я понял, что упал на землю и сильная боль заглушила все остальные чувства и мысли...