Тик-Так

1 июня

- Вы уже слышали?..

Трент оторвался от витрины со свежей выпечкой и поднял глаза на бариста. Вместо привычного чересчур радостного приветствия – заговорщицкий шепот, словно их связывала какая-то тайна. Трент недоуменно вскинул брови.

- Вот, - продолжил мальчишка. Он нырнул за прилавок и положил перед посетителем сегодняшнюю газету. Заголовок на первой полосе вопил большими черными буквами: «Шокирующая гибель Прыгуна: первый зарегистрированный случай». – Впервые со дня Разлома! Очуметь можно! Вы его знали?..

- Большой американо и круассан с сыром и ветчиной, - ответил Трент. – На вынос.

Пока бариста готовил заказ, Трент выхватил несколько строчек из статьи под броским заголовком. Помрачнел.

- Вот, пожалуйста, - парнишка вручил ему бумажный стаканчик и коричневый пакет с подогретым круассаном, и едва взглянул на протянутые деньги. – Так что скажете? Вы знали господина Крюгена?

- Можно?.. – Трент указал на газету. Юнец с энтузиазмом закивал.

Трент свернул газету в трубочку и сунул под мышку.

- Нет, я не знал Крюгена. Прыгуны редко общаются между собой, - с этими словами он развернулся и пошел прочь, ощущая, как разочарованный взгляд парня сверлит ему спину.

 

***

Статья была длинной, истеричной, и навевала чувство безысходности. Трент несколько раз внимательно перечитал её, но не нашел ни единой причины для беспокойства. Похоже, этот Крюген был редкостным болваном: ну кому придет в голову перемещаться в комнату с животным? И ведь речь шла не о случайном месте, где почти невозможно просчитать риски, а о собственной квартире! Трент догадывался: этот идиот наверняка материализовался посреди комнаты в тот момент, когда его домашний кот вздумал спрыгнуть со стола или книжной полки, или черт еще знает откуда. Итог оказался плачевен, но предсказуем: пушистый засранец застрял посреди пуза незадачливого хозяина.

Нелепая, страшная смерть. Трента передернуло. Он живо представил себе, как кот и человек смешались в единый, противоестественный организм. Скорее всего, кот кричал и рвался, отчаянно болтая лапами в воздухе, а у Крюгена пошла горлом кровь. Возможно, он даже пытался вернуться обратно, откуда пришел, но не мог. Простое правило – Прыгуны не могут ничего перетаскивать между мирами. Застрявший между печенью и селезенкой вопящий кот не был исключением. В статье был только черно-белый снимок лысеющего мужчины за пятьдесят, но между строк проступала совсем другая картина: голый и жалкий Прыгун, скрючившийся в луже собственной крови, и торчащий из него кот. Сцена из фильма ужасов, не иначе.

Робкий стук в дверь отвлек Трента от безрадостных размышлений. Чёрт, первый посетитель уже здесь, а он ещё даже не успел допить кофе.

- Войдите, - сказал он. Скрыть раздражение ему не удалось.

Приторный запах духов, стильное черное платье, белокурые локоны уложены в безупречную прическу. В тесном офисном помещении эта молодая особа выглядела нелепо, будто вместо модного бутика случайно забрела на блошиный рынок. И всё же испуганное выражение лица и припухшие от слез веки говорили об обратном: дамочка не ошиблась дверью. Здесь ей самое место.

- Присаживайтесь, - буркнул Трент, указывая на стул рядом со своим рабочим столом. – Слушаю.

Она послушно села и тут же заплакала. Огромным усилием воли Трент подавил желание закатить глаза. За время работы у него появился стойкий иммунитет к чужим истерикам. Он взял большую коробку с бумажными салфетками и подтолкнул к краю стола. Посетительница благодарно кивнула, что-то пробормотала (из-за всхлипов слов было не разобрать) и тут же принялась утирать слезы.

- Соберитесь. У вас не так много времени.

- Я знаю, простите, - промямлила молодая женщина. Сколько ей, чуть за тридцать? – Как я могу к вам обращаться?..

- Просто Трент. А вы?..

- Кияна. Извините меня за этот концерт... У вас, наверное, здесь постоянно плачут.

Трент кивнул. После Разлома людей охватила слезливая лихорадка. Трент в очередной раз вознес хвалу небесам за то, что ему некого было терять в этом дурдоме. Он машинально потянулся к шее и сжал в ладони два золотых кольца, висящих на безвкусной серебряной цепочке.

- Я думаю, моя история не отличается от тех, что вы слышали тысячи раз. В моей жизни всё было хорошо: любимый муж, красавица-дочка... Мы были счастливы... - её голос дрогнул. – А потом они исчезли. Пуф, и будто и не было. Прямо у меня на глазах!

Трент прикинул, что было бы уместно сочувственно покивать, но все его мысли занимал недоеденный круассан, сиротливо лежащий на салфетке. Наверное, уже совсем остыл...

- Несколько месяцев, пока никто не понимал, что произошло, я сходила с ума от горя. Думала, они погибли. Но когда обнаружились Прыгуны... Когда сказали, что все исчезнувшие – там... - Кияна неопределенно махнула рукой. Обручальное кольцо с россыпью бриллиантов блеснуло в тусклом свете ламп. – Я хочу верить, что с ними всё в порядке. Я хочу знать.

На ресницах Кияны, как роса на траве, сияли слёзы. Кончик носика трогательно порозовел. Чёрт, она даже плакала красиво! Кияна выглядела такой беззащитной и отчаявшейся, что Тренту внезапно стало не по себе. Он отвернулся от неё, придвинул к себе ноутбук, открыл форму заявки и стал задавать уточняющие вопросы. Его интересовали только имена и адрес, но разработанная правительством официальная форма была куда подробнее. Десять минут ушли на писульки. Наконец принтер затарахтел, выплевывая никому не нужные бумажки. Трент взял их, бегло просмотрел и протянул молодой женщине. Движение получилось неожиданно резким, и Кияна вдруг вздрогнула всем телом и отпрянула, прикрывая голову руками.

- Простите, я... я просто не ожидала, - она нервно рассмеялась и опустила руки на колени. На её щеках алыми маками расцвел стыдливый румянец. – Мне нужно подписать?..

- Да, - кивнул Трент. Бок кольнуло нехорошее предчувствие. – Здесь и здесь. Платить будете наличными или картой?

В дверь опять стучали. День обещал быть долгим.

 

***

Квартира встретила Трента долгожданной тишиной и покоем. Он искренне не понимал, как некоторые Прыгуны принимали клиентов у себя на дому. Трент жил по заповеди «Мой дом – моя крепость». Посторонним здесь были не рады.

Впрочем, его крепость была откровенно убогой. К привычному затхлому душку примешивался сладковатый запах гниения – должно быть, картошка в ящике под раковиной опять разложилась до склизкой жижи. Трент распахнул настежь окно, впуская в комнату теплый летний ветерок. По полу побежали комки пыли. «Пора вызывать уборщицу», - вяло подумал Трент. Единственное, что он делал сам, так это регулярно вытирал пыль с рамки для фотографии на прикроватной тумбочке. Из маленького прямоугольника ему всегда улыбалась Эрина.

Трент невольно вспомнил заплаканную клиентку, Кияну. Надо поскорее разобраться со всеми сегодняшними заказами и выбросить чужое горе из головы.

Он пролистнул папку с документами и записал маркером на руке нужный адрес и имена – Рейк и Итара. Прошел в крохотную комнату в конце коридора. Когда-то здесь была кладовая, но после Разлома и пробуждения способности к прыжкам Трент вынес весь хлам и выломал все полки, оставив голые стены. Ему не хотелось рисковать при перемещении. Застрявший в ноге пылесос еще никого не делал счастливее.

Трент встал посреди кладовой, взглянул на наручные часы. В тишине их тиканье оглушало колокольным звоном. Тик-Так. Тик-так. Тик... Скоро ему предстояло вынырнуть по другую сторону Така. Он закрыл глаза.

Трент перемещался уже не одну сотню раз, но все никак не мог привыкнуть к ощущению развоплощения. Первой всегда исчезала одежда, и каждый раз он тщетно пытался мысленно удержать на шее цепочку с кольцами. Затем кожа словно истончалась, обнажая мышцы, потом кости. Трент всегда ждал боли, но она не приходила. Только легкое покалывание во всем теле. Он рассыпался на миллиарды частиц в одном мире, чтобы заново собраться в ином – обыденно и скучно. Но по пути он всегда попадал в Междумирье – особенное, странное местечко.

Воздух там был непрозрачным, желтым, мелькающим, будто он оказывался в столпе кружащегося песка. Да и воздух ли это был? В Междумирье у него не было глаз, но он всё равно видел; не было тела, но все чувства и ощущения оставались при нем. Иной раз ему чудилось, что через непрерывный вихрь к нему тянутся черные тени. Иногда – что он плывет навстречу ослепительным огням, хранителям всех ответов – надо лишь дотянуться. Но чаще всего там было просто спокойно. Трент дрейфовал в море безмятежности, и радовался тому, что больше не существует ни в одном из миров.

А потом наступал Так.

Трент открыл глаза. Часов на запястье больше не было. Одежды тоже. Он стоял посреди всё той же кладовой и пялился на неряшливую кучу шмотья, оставшуюся валяться на полу после его последнего прыжка. Трент нагнулся, чтобы поднять своё барахло, и почувствовал, как качнулась на шее цепочка.

Замер. Застыл. Окаменел.

Откуда?..

Какого черта?!

Её не могло здесь быть, и всё же она была. Обручальные кольца на ней едва слышно звякнули, когда Трент резко присел на корточки и начал судорожно обшаривать вещи на полу. Его пальцы нащупали под скомканной рубашкой точно такую же цепочку. Её звенья были холодными, а те, что обвивали сейчас его шею, хранили тепло его тела, и это было их единственное различие.

Бред.

Просто бред.

Трент оделся. Пальцы дрожали, и пуговицы всё никак не хотели пролезать в крохотные дырочки. Какой придурок сделал их такими маленькими?! Он оставил клон своей цепочки на полу, и бросился прочь из квартиры с такой скоростью, будто за ним гнались тени Междумирья.

Он сел в свою машину и газанул, чуть не опрокинув стоящие у тротуара мусорные баки. Опустил оба передних окна, впуская в салон ревущий ветер. Прохладный воздух взлохмачивал его темные патлы, хлестал по разгоряченным щекам, отрезвлял.

Пока Трент гнал по пустынным улицам, нарушая все мыслимые и немыслимые ограничения скорости, он старался найти хоть какое-то разумное объяснение. Для этого он попытался вернуться к истокам и разложить все факты по полочкам. Сначала этот долбанный Разлом раскидал людей по двум параллельным вселенным и погрузил оба мира – Трент называл их Тик и Так – в состояние хаоса. Половина человечества испарилась на глазах у миллиардов свидетелей. Да что там людишки, даже кошек-собак и остальных существ с сердцами разметало по разные стороны мироздания. Следов у крошечного процента людей открылась способность перепрыгивать из одного мира в другой. Теперь это?! Ученые долгие месяцы бились над загадкой Разлома и силились объяснить феномен Прыгунов, и лишь напрасно перетрудили извилины. Но все – и эти умники из стерильных лабораторий, и добровольцы-Прыгуны, участвовавшие в исследованиях – сходились в одном: нельзя ничего перенести с собой из мира А в мир Б. Все уходили, в чем мать родила, и возвращались точно такими же. Повезло, что Тик и Так были словно отксерокопированы, и на той стороне их ждало всё то же самое – и дома, и вещи. Разве что те люди, что существовали в одном мире, отсутствовали в другом.

Но то, что случилось сейчас, не поддавалось логике. От дикой смеси возбуждения и страха у Трента скручивало желудок и потели ладони. «Успокойся», - приказал он себе. «И не гони, как псих, а то потом никто не соскребет твои кишки с асфальта. Подумаешь обо всем позже. Сейчас у тебя заказ».

Трент заблудился в пригороде, так что пришлось включить навигатор. Даже с его помощью нужный дом нашелся не сразу. Наконец он припарковался у белого двухэтажного домика с зеленой черепичной крышей. У подъездной дорожки цвели пышные кусты белой сирени. От пейзажа в духе слащавой пасторали и приторного аромата Трента затошнило.

Долго стучать не пришлось, дверь открыли почти сразу, но сначала Трент никого не увидел.

- Я здесь, - послышался тихий голосок.

Трент посмотрел вниз и увидел маленькую девочку. Светлые волосы заплетены в два кривоватых хвостика, растаявший шоколад в уголке губ, футболка с мультяшками. Трент не умел определять возраст детей, но, кажется, ей было лет семь, может восемь.

- Ты – Итара? – уточнил Трент.

- Да, - кивнула девочка, и склонила голову набок, точно птичка.

- Мне нужно поговорить с тобой и твоим папой.

- Заходите, - сказала Итара и посторонилась, пропуская его в дом.

Трент переступил через наваленную у входа мужскую и детскую обувь и двинулся по коридору. Девчушка прошмыгнула мимо и жестом пригласила его в гостиную. Трент устало опустился в большое зеленое кресло у телевизора, Итара присела на краешек дивана.

- Позовешь папу?

- Он ещё не вернулся с работы, - ответила кроха.

- Ты дома одна? Или с няней?

- Одна. Наша соседка, тетя Пати, забирает меня из школы вместе со своим сыном. Но я не люблю оставаться в их доме. У них там собаками пахнет, - доверительно сообщила Итара. – Поэтому я всегда ухожу домой. Иногда меня провожают до двери.

- Тебя не учили, что нельзя открывать незнакомцам?

- А что, вы плохой человек? – малышка снова склонила голову набок и уставилась на него внимательными голубыми глазищами.

«Может, и плохой», - подумал Трент. В голове сразу всплыла Эрина и её набухший беременный живот, почти подпирающий руль. От неё пахло весенней свежестью, а от него – перегаром, и потому она безумно злилась. Тогда он едва соображал, но всё равно навсегда запомнил её лицо – сжатые в нитку губы, сузившиеся от злости глаза. Трент не хотел помнить Эрину такой. Ещё больше он мечтал забыть её слипшиеся от крови волосы и торчащий из-под них осколок черепа. Но чудовищные воспоминания намертво врезались в память. Временами Трент думал: это кара за то, что в тот день он был слишком пьян, чтобы сесть за руль. Это в его жалкую тушу должен был врезаться грузовик.

- Нет. Но мог бы попасться плохой, - сказал Трент. – Меня прислала твоя мама.

- Мама?.. – и без того огромные глаза девчонки стали ещё больше. Словно подброшенная пружиной, она соскочила с дивана, и оказалась так близко к Тренту, что ему стало неловко. – Вас прислала мамочка?.. У неё всё хорошо?

- Конечно, - кивнул Трент. – Она очень скучает по тебе и папе и хочет знать, как у вас дела.

- Я тоже очень скучаю, - губы Итары задрожали, и на ресничках заблестели слезы. – Без неё ужасно плохо!..

- Почему? – вопрос был глупым, но не задать его Трент не мог. – Разве тебе плохо с папой?

Он внезапно вспомнил, как Кияна отшатнулась от него в страхе, и его сердце сжалось.

- Нет, - малышка потупила взгляд и засмущалась. – Он хороший. Но его почти никогда нет дома, а мама всегда была рядом. Мы вместе гуляли, ходили по магазинам, и она покупала мне красивые вещи, - Итара потянула край футболки, разглаживая рисунок. – Мы с ней вместе выбирали. Классная?

Ответить Трент не успел.

- Кто вы такой и что здесь делаете?!

Не крик, а рык. С таким утробным рычанием лев бросается на защиту детеныша. Вздрогнув, Трент поднял глаза. В дверном проеме стоял мужчина лет сорока в строгом деловом костюме – должно быть, муж Кияны, Рейк. На шее болтался ослабленный галстук, на ногах одни носки: видимо, обувь он сбросил ещё в коридоре.

- Я – Прыгун, меня зовут...

В два прыжка Рейк пересек гостиную, сгреб Трента за грудки, выволок с кресла и швырнул спиной в стену. Итара завизжала.

- Папочка, пожалуйста, не надо, он хороший!

На лице и шее Рейка вздулись вены, всю кожу обсыпало красными пятнами, в глазах плескалась ярость. Дочь он явно не слышал.

- Итара, иди в свою комнату, - сквозь зубы процедил он. – Мне нужно поговорить с дядей.

На мгновение взгляды Трента и Итары встретились. Вся кровь отхлынула от её лица, маленькое тельце дрожало. Она открыла рот, силясь что-то сказать. Так и не решилась: развернулась на пятках и убежала, захлебываясь рыданиями.

- Послушайте, мне кажется, произошло недоразумение, - попытался утихомирить Рейка Трент. – Меня прислала Кияна, ваша жена. Она волнуется, и хотела...

- Мне плевать, - перебил Рейк. Он мёртвой хваткой вцепился в отворот рубашки Трента. Их лица были так близко друг к другу, что носы почти соприкасались.

- Вас не волнует судьба вашей жены? – Трент был искренне обескуражен. За всю историю своих перемещений он ещё ни разу не сталкивался с такой реакцией.

- Мы начали новую жизнь, - прорычал Рейк.

- Хорошо, я понял – мне здесь не рады. Может, отпустите мою рубашку, и я уйду?

Рейк с неохотой разжал пальцы и отступил на шаг. Трент вдруг с удивлением понял, что муж Кияны был ниже его ростом, и легче на добрых двадцать килограммов. И откуда в нем только взялись силы на эту яростную атаку? А ещё на его руке не было обручального кольца.

- Хватит с нас Прыгунов. Убирайтесь, - прошипел Рейк. - И передайте своим – я больше не хочу видеть никого из вашей братии на пороге своего дома!

Повторять дважды ему не пришлось.

 

5 июня

Все мысли Трента занимало недавнее поразительное открытие, поэтому он сократил время в офисе до трех встреч в день. В прошлой жизни он был простой офисной крысой: работал паршиво, вполсилы, терпеть не мог тупых клиентов и себя самого за то, что изо дня в день продолжал вариться в этом дерьме. Когда Трент впервые провалился в Так и вернулся обратно, на краткий миг почувствовал эйфорию. Он мог делать то, что другим не под силу! Мальчишка в его душе был в восторге, но суровая реальность быстро погасила радость. Да, Прыгуны были героями современности, но Трент чувствовал себя скорее помесью психолога и почтальона. Да, за работу чертовски хорошо платили и практически боготворили, но копошение в чужих бедах навевало на него смертельную тоску. Что ж, этот период жизни, похоже, завершился. Теперь он был исследователем, покорителем неизведанного. Глубоко в душе ожил и затрепыхался былой энтузиазм.

Всего пара дней понадобилось на то, чтобы закрепить успех с цепочкой. Удалось не сразу, но скоро Трент уловил суть: ему нужно было «поймать настрой». Стоило только как следует сосредоточиться и представить в мельчайших подробностях, как серебристые звенья обнимают его шею, как жмутся друг к другу обручальные кольца – и готово! Словно он придерживал дорогую сердцу вещицу невидимой рукой, и утаскивал её с собой в Так и обратно.

Затем настал черед задачи посложнее: Трент пытался удержать на себе одежду. Получалось не очень: то ли у него не было никакой эмоциональной привязанности к своим трусам, то ли не хватало концентрации, чтобы охватить все детали. Уже третий день подряд Трент скакал туда-сюда как заведенный, и каждый раз выныривал из Междумирья полуголым. В этот раз получилось особенно скверно: носок располосовало, и часть мыска и пятки куда-то испарились. Трент пошевелил пальцами на ноге и попытался подавить клокочущую бурю раздражения.

Должно получиться! Он обязан научиться! В памяти невольно всплыла последняя встреча с Кияной.

Он не обрадовался, увидев в дверях знакомую белокурую голову. Разговор предстоял непростой, и в глубине души ему очень хотелось его избежать. Она села на стул рядом с ним и вцепилась в ручки дорогой лакированной сумочки тщательно отманикюренными ноготками. Чересчур сладкий аромат её парфюма снова заполнил тесную офисную комнатушку. Было в ней что-то от куклы. Эрина была совсем другой – более живой, более настоящей. В ту минуту Тренту захотелось вытолкать эту блондинку за дверь.

Рассказ об агрессивном поведении мужа Кияну совсем не удивил.

- Он... немного вспыльчивый, это так, - смущенно признала она. – Но Итара... С ней всё в порядке? Вы не увидели ничего... странного?

- Вы пытаетесь узнать, не бьет ли Рейк вашу дочь? – в лоб спросил Трент.

Кияна вся вспыхнула, стыдливо отвела глаза. Поджала губы, будто пыталась удержать рвущиеся наружу слова.

- Давно это началось, Кияна? – мягко, как только мог, осведомился он.

Снова рыдания. Сквозь сбивчивые бормотания, перемежающиеся всхлипами и вздохами, Трент узнал, что Кияна уже два года жила в аду. «Рейка повысили, и он...». Она замолчала, но продолжать не было необходимости. Дело нехитрое: получил немного власти, и истинная натура полезла наружу!.. Трент почувствовал, как непроизвольно сжались кулаки. «Он бил, если я была в чем-то виновата. Почти не трогал Итару». Всё, последняя капля. Кровь забурлила в жилах, огонь ярости вспыхнул в груди.

- Вы кому-то сказали? Звонили в органы? – голос дрожал от злости.

Кияна вся сжалась в комок, отстранилась. Подумать только, она и его испугалась!.. Такая беззащитная и хрупкая, сломленная разлукой с дочерью. Даже сейчас, после моря слез (их и подтеки туши она быстро и ловко утирала салфетками), она выглядела до безобразия красивой. Да, было в этом что-то искусственное. Но, наверно, когда долго живешь с угнетателем, быстро учишься подстраиваться. Приходится быть идеальной во всем, чтобы не навлечь на себя гнев.

- Я пыталась, несколько раз, - призналась Кияна. – Звонила, но всегда бросала трубку. Не подумайте, у меня хорошая семья. Бывали и чудесные дни... Да и потом, куда мне было идти? Я ушла с работы, как только мы поженились. Я ничего толком не умею. Как бы я смогла заботиться о дочери? Рейк отнял бы её!

Наверно, именно в тот момент в голове Трента родилась идея. Абсолютно безумная. Но кто знает?.. Он не стал делиться своими мыслями с Кияной. Зачем напрасно обнадеживать? И всё же голос где-то глубоко внутри упрямо твердил – это возможно. Надо только разобраться.

Но «разбирательство» проходило мучительно долго. И это долбанный носок!.. Трент опять принялся буравить злобным взглядом свою ступню. Если такая чертовщина происходит с неодушевленными предметами, что случится, если он попробует перетащить на другую сторону, скажем, хомячка? Пушистые ошметки разметает по двум мирам и Междумирьем?

И потом, он ужасно устал. Как будто его пропустили через мясорубку и хорошенько потоптались сверху, размазывая по полу остатки. Раньше он легко перемещался между мирами, как через открытую дверь проходил. Теперь он каждый раз пробивался с боем, с тараном, с огнем и мечом.

«Всё, надоело», - подумал Трент. «Обратно вернусь налегке».

Он закрыл глаза. Темнота стерла стены кладовой. Тик-так, тик... Привычное покалывание во всем теле, божественная невесомость. Междумирье легко впустило Трента в своё желтое чрево. Он не хотел уходить, не желал возвращаться в мир боли, где его жена существовала только на фотобумаге, а от неродившегося ребенка остался лишь зернистый снимок с УЗИ. В неспешной круговерти песков времени Трент нашел покой. Он плыл в вихрящемся потоке, вглядываясь в далекие, непостижимые горизонты. Тишина и...

Шипение.

Трент не раз видел черные тени в смерче желтой пыли, но никогда не слышал их. Что-то изменилось: тонкие паучьи лапки с угрожающим шипением устремились к нему из вязкой мглы. Здесь у него не было сердца и тела, поэтому страх сдавил всю его сущность. Трент рванулся, юркой бесплотной змейкой ринулся прочь. Где-то там, вдали, путеводной звездой сияли огни просвещения. Один из них поплыл к нему навстречу, рассекая медовое небытие огненным хвостом. Или это мираж?..

Устрашающий шелест теней всё ближе. Трент готов был в любой момент прыгнуть обратно в свой мир, но его охватил давно забытый азарт. Успеет ли он дотянуться до спасительного огня прежде, чем щупальца ночи схватят его? Шар света мерцал, манил: сквозь толщу мириада частиц послышался отзвук голоса.

- Я... Кр... Кр!.. Не...

Шипение позади всё слышнее.

- Ослушник!..

Слишком поздно, времени на увлекательные гонки с погибелью больше не осталось. Трент с сожалением ускользнул в свой мир за мгновение до того, как тени настигли его.

 

***

Трент лежал на полу кладовой и пытался отдышаться, когда его возбужденный погоней мозг обожгло воспоминание.

«Хватит с нас Прыгунов!»

Тогда, в пылу конфликта, Трент не придал значения этим словам. Даже не запомнил их. Но сейчас эта фраза пустой пластиковой бутылкой выскочила из темной пучины подсознания.

Черт побери, да что за хрень здесь творится?!

Как был, голый, с раскачивающейся на шее цепочкой и изодранным носком на ноге, Трент бросился к папке с документами. Вот нужная заявка, вот номер телефона. Кияна ответила почти сразу.

- Трент? Это вы? Вы снова там были? Что-то случилось с Итарой?!

- Кияна, вы что-то скрыли от меня?

Тишина.

- Я не понимаю...

- Я вспомнил слова вашего мужа: «Хватит с нас Прыгунов», - он сделал паузу, жадно вслушиваясь, но она молчала. - Вы уже отправляли к нему кого-то?

Снова ни звука. Трент на миг усомнился – не подвела ли связь? Или может тени Междумирья сожрали его слух? Но нет, наконец зазвучал растерянный голос:

- Я ничего не понимаю. Я впервые обратилась именно к вам! Несколько месяцев копила... Понимаете, все счета оформлены на мужа, и пока идет разбирательство с властями, мне пришлось устроиться на работу. Я уже говорила, я мало что умею, но, к счастью, половины населения нет, так что есть острая нехватка кадров, - Кияна нервно рассмеялась. – Я теперь секретарша, а еще подрабатываю кассиром в ночную смену в круглосуточном супермаркете. Я съехала из нашего дома, и все дорогие мне вещи, фотографии, игрушки Итары рассованы по коробкам и лежат в камере хранения, а я живу в каком-то клоповнике! – она снова разрыдалась. – Так что нет, у меня просто не было денег, чтобы отправить кого-то раньше. Может, кто-то из его друзей? Я не знаю. Я не знаю, и мне все равно! Я просто хочу вернуть обратно свою жизнь. Хочу вернуть Итару! Вы сможете снова встретиться с ней? Сказать, что мама её очень любит?

Трент пробубнил что-то невразумительное и положил трубку. Рухнул на диван и обхватил голову руками.

Где-то Кияна темнила. На прическу и маникюр ей денег хватало, а благодаря Эрине Трент усвоил раз и навсегда – это недешевое удовольствие. Ладно, у Кияны могли быть свои маленькие секретики, но, кажется, по дочери она тосковала вполне искренне. И пусть пока не все детали пазла складывались, Трент уже приблизительно видел вырисовывающуюся картину.

Задница. Огромная задница.

И он сам бежал ей навстречу с распростертыми объятиями.

 

15 июня

В салоне машины было жарко. Кубики льда в бумажном стакане с кофе почти растаяли, превратив напиток в отвратительную бурду. Он поморщился, сунул стакан в подстаканник и устало откинулся на спинку сидения.

Он сам не знал, зачем так часто приезжал к дому Рейка и Итары. Каждый раз останавливался на противоположной стороне улицы, чуть наискосок, в тени развесистого дерева. Сидел и ждал до тех пор, пока от духоты виски не скует тупой болью. И на что только надеялся? Что Рейк выволочет дочь на лужайку перед домом и начнет лупить её на потеху соседям?

Дурак. Какой же дурак...

И всё-таки он сидел и ждал, как преданный пес. Пару раз он видел, как Итару приводила домой какая-то пухлая дамочка в нелепом велюровом костюме – наверно, та самая соседка Пати. Один раз Трент застал возвращение Рейка с работы. Он вышел из машины: лицо серое, измученное, в руках распухший кожаный портфель. Трент напрягся: ему подумалось, что уставший тиран вдвое опаснее, ведь ему надо выплеснуть на кого-то злость и раздражение. В тот вечер он проторчал в машине почти до ночи, но из дома не донеслось ни одного настораживающего звука.

Трент понял одно – Итара часто бывала дома одна. Кроме соседки, никто за время его наблюдений на порог ни ступал. Так что забрать девочку будет просто. Да она сама с радостью прыгнет к нему в машину, если узнает, что он отвезёт её к маме! Но так ли всё гладко пройдёт во время прыжка? Он не хотел подвергать ребенка опасности.А опасность была. И речь шла не только о риске развоплотиться по пути из Така в Тик.

Тени... Из-за них Трент целые сутки не отваживался на перемещения. Стоило ему закрыть глаза, как он видел черные клубящиеся усики, бросающиеся к нему из золотистого марева. Тонкие побеги смерти мерещились ему на кухне и в спальне. Он боялся их, но как-то... странно. К испугу примешивалась немалая толика любопытства и азарта.

Впервые за очень долгое время он чувствовал себя живым.

Тогда Трент снова нырнул в Так, проскочив Междумирье так быстро, как только мог.

Ничего.

В тот миг он ощутил горечь. Как это, никто не поджидал его? Он никому не был нужен? Вместо облегчения в нем соляной кислотой разлилось разочарование. Он уже навоображал себе... Тьфу.

Трент вернулся к тренировкам. Шаг за шагом стало получаться. Успех стоил ему трети гардероба, но скоро он научился перемещаться, не теряя одежды. Тут-то его и ждало новое открытие: чем больше вещей было на нём, тем дольше он застревал в Междумирье. Прыжок больше не был простым: Трент не плыл по воздуху, а с трудом протискивался через липкое, тягучее тесто. Да, он все равно оказывался на той стороне, но чувствовал себя совершенно разбитым. И чем больше вещей он пытался перенести с собой, тем быстрее выбивался из сил. Всё же успех ободрил Трента, и он купил в зоомагазине пяток хомяков.

При первой же попытке перенести одного из них, тени вернулись.

В тот день Трент шагнул в Междумирье, сжимая в ладонях маленькую пушистую тушку. В янтарном измерении хомяк обратился в светящуюся искру. Трент попытался удержать крохотный огонек, но тот метнулся к горизонту и растворился в золотом сиянии. Вместо него из небытия проступили обсидиановые тени. И снова их шипение внушало страх.

- Нарушитель! Ослушник!

«Что я сделал?» - хотел спросить Трент, но его голос распался невнятными отзвуками. Говорить в Междумирье он пока не умел.

- Ты пренебрегаешь законами бытия!

Тени острыми клинками устремились к нему, и всё существо Трента пронзила боль. Он огромным китом выбросился на спасительный берег другого мира. Долго лежал на полу: весь потный, едва дышащий, с выпученными глазами. Брюки на нем будто через шредер пропустили, и под изодранной тканью кровоточили глубокие раны. Хомяка с ним не было. Впоследствии Трент решил, что первому подопытному ещё повезло. Потому что второй переместился только наполовину...

- Эй! Что вы здесь делаете?

Трент вздрогнул от неожиданности: слишком глубоко погрузился в омут мыслей, и появление соседки Пати у машины застало его врасплох. Она стояла, подбоченившись, и грозно хмурила нарисованные брови.

- Я уже который день вижу вашу колымагу на нашей улице. Чем вы тут занимаетесь? Предупреждаю, я вызову полицию!

- Успокойтесь, - Трент поднял вверх раскрытые ладони. – Я – Прыгун.

Вся подозрительность тут же схлынула с её лица, уступив место благоговению. Сколько раз он видел такую реакцию! Да-да, Прыгуны – новые боги, бла-бла-бла. Давайте выпрыгивать из штанов от одного только их присутствия...

- Ой, а зачем вы здесь? – кокетливо поинтересовалась Пати. – К кому приехали?

Он молча кивнул на белый дом.

- К Рейку? Друзья прислали?

- Жена, - нехотя буркнул Трент. Он пытался сообразить, как бы развернуть разговор так, чтобы эта дамочка не растрезвонила о их встрече всей округе, и особенно психованному мужу Кияны.

- Какая жена? – изумилась Пати. – Рейк говорил, что она умерла ещё до Разлома!

Ах вот как теперь запел... Пальцы скрючило в кулаки.

- Солгал. Вы давно его знаете?

- Мы переехали сюда всего пару месяцев назад. После Разлома цены на недвижимость упали, а тут такой хороший район. Тихо, зелено, и все такие дружелюбные!

- Даже Рейк? Ничего странного в его поведении не замечали?

- Ой, ну он всё время на работе пропадает, бедняжка. Так-то он вполне добропорядочный. И зачем только соврал про жену? – удивилась Пати. Вдруг по её простодушному лицу пробежала тень. – Хотя погодите... Был один случай.

- Рассказывайте.

- Я как-то мыла посуду после ужина, и услышала крики. Окна в кухне выходят на кусты, ничего не видно, поэтому я выбежала на улицу. Оказалось, это Рейк дрался с каким-то мужчиной. Невысоким таким, в возрасте, с солидной проплешиной на голове. Выпихивал его из дома и орал, как сумасшедший. Я его таким никогда не видела, - задумчиво протянула она. – Я и слов-то не разобрала. Что уж они там не поделили... Да только Рейк так кулаком ему по роже съездил... Я уж думала, он после этого не встанет.

- Встал?

- Встал, как миленький. И убежал. А Рейк ему в спину всякие гадости кричал. Я помню ещё тогда увидела заплаканное лицо Итары в окне на первом этаже. Как эта крошечка без мамы, почти всегда одна... - Пати покачала головой.

- Рейк объяснился?

- Я пробовала спросить, но он только отмахнулся. Сказал, пьяный родственник, и ушел в дом. Но тот мужчина не выглядел пьяным. Думаете, и тут соврал? – Пати заговорщицки понизила голос.

Трент пожал плечами. Возбужденное щебетание скучающей сплетницы его больше не интересовало. Он окончательно убедился: Рейк был опасен, а Итара страдала без матери. Значит, его решение было верным. Девочку нужно спасать.

 

29 июня

Машина пулей неслась по полупустым улицам. Трент с остервенением вдавливал педаль газа в пол, потом опомнился: в салоне ребенок. Не хватало угрохать их обоих. Одной аварии на его век хватит. Он сбросил скорость и взглянул в зеркало заднего вида: Итара сидела у окна, вцепившись побелевшими пальцами в ремень безопасности. Она казалась немного испуганной, но в её огромных доверчивых глазищах было что-то ещё. Надежда?..

- Мы скоро приедем к маме?

- Конечно. Осталось потерпеть совсем немного, - пообещал Трент.

Его всего колотило от волнения. Да, он многократно тренировался. Да, почти всегда получалось. Но... Шестой по счету хомяк застрял в его ладони задними лапками, и удалять их было чертовски больно. От первого кота в Так переместился только хвост, а четвертого он потерял, удирая от теней. Через раз он видел пляшущие огни, и через бурю песков до него доносились невнятные звуки. Может, они тоже представляли опасность?

И всё же последние попытки были успешными?.. Даже прыжок с двумя котами в переноске. Уши, лапы, хвосты не перепутались, кошачьи повадки остались прежними. И почему же тогда так потели ладони и всё внутри ухало куда-то вниз от одной только мысли о главной цели?

Последние ночи Трент мучился без сна. Шипение теней просачивалось в его мир. Откуда им было взяться в Тике? Он не мог слышать вкрадчивый, угрожающий шепот – игра воображения, и только. Или?..

Нет, это всё расшатанные нервы и ответственность за жизнь девчонки, легшая на его плечи тяжким бременем. Он не имел права принимать такое решение самостоятельно, поэтому за неделю до Дня Икс позвонил Кияне и пригласил её к себе домой на «важный разговор». Она приехала спустя час, раскрасневшаяся, взволнованная. Если и удивилась веренице клеток с хомяками на подоконнике и трем кошкам, то ничего не сказала. О неприятном животном запахе в квартире Кияна тоже деликатно умолчала, и только сморщившийся нос выдал её отвращение. Зато, когда Трент поведал о возможности вернуть дочь... Она вцепилась в его руку с такой силой, что оцарапала кожу длинными ногтями, и слова благодарности и счастливый сбивчивый бред полились из неё беспрерывным потоком. Он едва смог перебить её.

- Послушайте, - слова давались с трудом. - Есть риски, и большие. Вы должны это осознавать.

Трент попытался объяснить, но не увидел в её глазах понимания. Она не была в Междумирье. Не видела теней, не хоронила разодранные тушки. У неё не было страхов. Только надежда. Только фанатичный блеск в глазах.

- Но вы же уже перемещали живых существа, верно? – Кияна кивнула на клетки с хомяками. – У вас же получилось?

- Да, но не сразу. Было много... несчастных случаев.

Она замолкла, но ненадолго.

- Может, вы возьмете с собой меня?

Трент думал об этом, и не раз. Но чем больше вес... Коты в переноске отняли у него всю энергию, превратив тело в желе, и после прыжка он почти час не мог подняться. Так и валялся под испуганное надрывное мяуканье котов – жалкий, слабый, дрожащий. До одури боящийся заглянуть внутрь переноски и увидеть, что их сплавило в какое-то чудовище.

- Не выйдет. Чем легче объект, тем лучше. Субтильную девочку перенесу. Взрослую женщину... вряд ли.

Кияна снова поджала губы. Трент тогда поразился тому, какой спокойной она выглядела. Будто перетаскивание предметов, животных и людей между разошедшимися мирами для неё не в новинку. Будто одна только эта новость не переворачивала с ног на голову всё их представление о жизни.

- Если иначе никак... Попытайтесь, - она подняла глаза. – Прошу вас. Верните мне дочь. Я боюсь, что с Рейком она в куда большей опасности. Я знаю, – Кияна снова взяла Трента за руку и сжала его крупную ладонь своими изящными пальчиками. – Вы сможете её защитить.

Трент не был в этом уверен. В конце концов, свою семью он убил. Но ему хотелось верить, что теперь всё будет иначе. Свой шанс на искупление он не упустит.

Реальность смазалась в разноцветное пятно. Трент не помнил, как припарковал машину. Крохотная ладошка Итары была в его руке, и они поднимались в квартиру по замызганной лестнице. Девочка притихла, но он не услышал бы её при всём желании: гудение в голове вытеснило все звуки.

Бывшая кладовая была так близко, и так далеко. Коридор всегда был таким длинным?.. Скрипнула дверь, и Итара испуганно пискнула и что-то пробормотала. Тренту пришлось переспросить.

- Что это? – повторила вопрос Итара.

Он сел перед ней на корточки.

- Это особая комната. Портал. Волшебный! – небеса, и почему он не умеет разговаривать с детьми! Почему слова камнями застревают в глотке? – Через него мы вернемся к маме.

Девочка смотрела недоверчиво. В уголке глаза начала зарождаться слезинка.

- Больно не будет, - пообещал Трент. Черт побери, почему он чувствует себя каким-то растлителем?! – И по пути я покажу тебе особенное место. Междумирье. Спорим, ты там никогда не была?

- Междумирье? – переспросила Итара. Искра любопытства. Уже хорошо.

- Да. Там есть тени, есть огни. Это ни на что не похожее место. Только не отпускай мою руку. И ничего не бойся. Мама ждет.

Она сама протянула ему ладошку, и первой шагнула в тесную комнатушку. Высшая степень доверия... Сердце защемило, глаза защипало. Ему хотелось объяснить, что её ждет, подготовить, успокоить, но подобрать нужные слова так и не удалось. Вместо этого он сказал:

- Повторяй за мной: тик-так, тик...

Её дрожащий голосок шелковой нитью вплелся в его собственный голос. Они как мантру, нараспев, повторяли абсолютно ненужные слова, и мягко соскальзывали в янтарную бездну. Междумирье легко приняло их, но отпускать не собиралось.

Трент с ужасом понял, что увяз.

Он трепыхался, как застрявшая в паутине муха, тщетно пытаясь продраться в Тик. Итара лимонным диском застыла рядом. Трент ощущал хитросплетение её эмоций: изумление, восторг, тревога, паника. Неужели именно её перевозбужденное сознание гирями утаскивало их на дно? Или он попросту переоценил свои силы?

Тени наступали.

Нарочито медленно, неотвратимо. Темные клубы дыма вихрились в песчаном водовороте, их шипение кромсало пространство. Смертельный ужас охватил Трента: ему почудилось, что он развоплощается сам, и вслед за ним рассыпается Итара. Её боль и отчаянье окрашивали мир багряными вспышками.

Нет, всё не могло закончиться так. Попытки удержать концентрацию ломали и корёжили его дух. Ощерившиеся черными клыками тени были рядом, но где-то там, на краю вселенной, он разглядел ослепительное сияние огней.

И отчего-то их мягкое мерцание вдруг стало куда ближе надвигающейся тьмы.

- Ты совершил ошибку.

Тихие, спокойные слова распустились лазурными бутонами. Трент узнал этот голос – когда-то, почти в прошлой жизни, он уже слышал его. Только тогда это был невнятный обрывок, всего лишь «кр». Сейчас каждый звук четко и ясно изливался в самое сердце.

- Ужасную ошибку.

Трент хотел спросить, какую, но не мог.

- Я совершил точно такую же.

Теперь от беснующихся теней Трента и Итару отделяли сотни всполохов. Один из огоньков подплыл к ним, изламываясь и ширясь. Он поглощал их, топил в невыносимо ярком свете, но Трент не желал сопротивляться. Происходящее казалось правильным. Угрозы не было. Или ему просто хотелось в это верить?

- Эта ошибка стоила мне жизни, - продолжал огонь.

Золотые нити сомкнулись вокруг них уютным коконом. Всё пришло в движение – их выталкивало прочь из Междумирья. Медленно, мучительно медленно, но верно. Тени яростно взвыли. Они волнами накатывали на сверкающую завесу, и с шипением отхлынывали обратно. Запятнанные ими огни тускнели и угасали.

- Не стоило рисковать жизнью девочки.

«Кто ты?» - мысленно вопрошал Трент. Краем души осторожно прикоснулся к огню. Словно лучом прожектора он выхватил чужие воспоминания. Сотни разрозненных образов обожгли его, раскалили разум добела. Он бы закричал, если бы мог.

Плачущая Кияна. Взбешенный Рейк. Пушистый кот доверчиво жмется к груди. Тени рвут плоть. Боль. Смертельная мука. В Тике нет избавления: кот барахтается среди внутренностей, усиливая агонию. Рассудок ласточкой упархивает обратно в Междумирье, к единственному спасению.

Калейдоскоп памяти остановился.

Крюген.

Спасительным огнем был Крюген, первый погибший Прыгун в новейшей истории.

Последний рывок, и Междумирье исторгло Трента и Итару.

 

***

Сначала была тишина. Звенящая. Оглушительная.

Первой вернулась боль. Мозг был перемолот в труху, из каждой поры на коже сочилась кровь. Не осталось места для других чувств: страдание вытеснило всё, обернув Трента тяжелым бордовым саваном.

Затем в его сознание пробился плач. Он чуть скосил глаза (глазные яблоки весили целую тонну!): рядом лежала Итара, такая же истощенная. На первый взгляд крови на ней не было, но розовая футболка превратилась в решето. Девчонка тихонько хныкала.

Где носит Кияну?.. Она должна была ждать их в квартире, чтобы в случае чего оказать первую помощь. Почему её до сих пор...

Дверь с грохотом распахнулась. Женский силуэт замер в проеме, потом рванулся к ним.

- Детка, ты здесь!..

Кияна опустилась на колени, прижала одеревеневшее тело дочери к груди.

- Мамочка... Мама... Мамочка... - едва слышно причитала Итара.

- Да-да, это я. Помолчи, - оборвала её Кияна.

Помолчи?.. Трент попытался встать, но тело не слушалось. Он так и остался лежать на полу, вглядываясь в лицо Кияны. О, она была счастлива, в этом можно было не сомневаться. Но это была злая радость, уродовавшая её хорошенькую мордашку. Она оскалилась хищной улыбкой.

- Поверить не могу, получилось, - молодая женщина рассмеялась тихим, хриплым смехом. – А я ему говорила, что своего добьюсь. Говорила! – она потрясла Итару за плечи. Та безжизненной куклой болталась в её руках. – Вставай. Мы уходим.

- Я... не... помоги! – прошептала девочка.

Кияна закатила глаза. Она поднялась, и потянула за собой дочь, помогая ей принять вертикальное положение. Итара едва держалась на ногах. Если бы тело ему подчинялось, Трент вздохнул бы с облегчением: девочка, похоже, не пострадала. Перемещение и заварушка в Междумирье выжали из неё все соки, но видимых ран не было.

- Ты... обманула меня, - просипел Трент.

- Что? – Кияна подалась к нему чуть ближе.

- Рейк не бил ни тебя, ни Итару. Я видел...

- Откуда... - на мгновение у Кияны перехватило дыхание, но она быстро вернула самообладание. – Откуда ты знаешь?

- Кр... Крюген, - только и смог ответить Трент.

Огни действительно хранили все ответы. Часть он разглядел в прижизненных воспоминаниях почившего Прыгуна. Другую – в его посмертном существовании в новой форме. Растворившись в Междумирье и утратив земную оболочку, Крюген наблюдал за обоими мирами, причем в двух воплощениях: настоящем и прошлом. Он быстро нашел ответ на несложную загадку. Когда Трент коснулся его, он щедро поделился своими изысканиями. Истина в виде тысяч разрозненных картинок чуть не стоила Тренту рассудка.

- Ах, этот, первый, - Кияна поморщилась. – Но он же помер? Неважно. Я надеялась через Крюгена помотать нервы муженьку, но когда он сказал, что учится перемещать предметы между мирами... Я не могла упустить такой шанс. Рейк должен был ответить за желание развестись со мной и отнять дочь. Как он мог сказать, что я плохая мать?! Итара – моя любимая куколка, - она небрежно потрепала дочь по голове. Та почти рухнула на пол. – То же мне, трудяга, святоша! Хотел «снять с довольствия», не оставить мне ничего! Я сказала, что достану его на другом свете, что отомщу, если не будет по-моему, а потом этот Разлом... Я всё равно сдержала слово. Итара теперь моя. Пусть подавится.

Девочка никак не отреагировала на монолог матери. Кажется, она давно отключилась, и не падала лишь потому, что была зажата у Кияны под мышкой. Победный трофей, не более. От этого зрелища Тренту хотелось кричать.

- Так это был просто спектакль? – он знал ответ, но пока не мог принять его.

- Конечно, - Кияна торжествующе улыбнулась. – Мужики так легко ведутся на образ беззащитной принцесски, что даже смешно. А если сказать, что тебя избивает муж... Всем так хочется почувствовать себя рыцарями. Даже тому старикашке.

- Но Рейк... он напал на меня. Подрался с Крюгеном.

- Конечно подрался. За свою малышку Рейк умереть готов. Он как медведь – ласков с медвежатами, беспощаден к обидчикам. Мне был на руку его несдержанный характер.

Она шагнула за порог.

- Хватит болтовни. Спасибо за помощь. Не хворай, - сказала Кияна с гаденькой ухмылкой и помахала рукой.

- Постой! – потрескавшиеся губы с запекшейся кровью едва шевелились. – Я найду тебя.

- О, это вряд ли, - хмыкнула Кияна.

Она подхватила обмякшую Итару, и они исчезли из его жизни.

 

30 июня

Её телефон был отключен. По адресу, который она оставила в форме заявки, жили другие люди. Трент знал, что всё напрасно, и всё равно отправился туда, где когда-то обитала Кияна, Рейк и Итара. В Тике белый дом с кустами сирени пустовал, а на лужайке стояла покосившаяся табличка «На продажу». При мысли о том, чтобы перепрыгнуть в Так и взглянуть в глаза безутешному отцу, всё внутри леденело.

Трент стукнул кулаком по рулю. Ещё раз, ещё, и ещё. Он подпрыгивал и бился в машине пойманной рыбой, крича от бессильной ярости. Всё его тело пронзала боль – отголоски недавнего прыжка, но ему было наплевать. Так тебе и надо, легковерный придурок. Страдай. А ещё лучше – сдохни.

Вспышка гнева довела его до изнеможения. Он обнял верх рулевого колеса ладонями и уткнулся в них лбом. Все видят то, что хотят видеть. Трент хотел видеть в Кияне любящую жену, убитую разлукой мать, нуждающуюся в нём молодую женщину – и видел. Хотел видеть в её муже злодея и тирана – и видел. Оглядываясь назад, он совсем иначе оценивал Рейка. Уставший отец-одиночка, спешащий домой к своему ребенку. Была ли и в этом облике хоть толика правды?

Надо вернуться в Так и поговорить с Рейком. Надо сказать... Черт, да что он мог сказать? Что похитил его дочь? Что ему жаль, и он хотел как лучше? Что его обвели вокруг пальца, и он чудом не угрохал ребенка при перемещении? Холод в груди крепчал.

Малодушная сволочь.

Трент завел машину и поехал, куда глаза глядят. Он долго колесил по городу, перебирая в уме события вчерашнего дня, пока думать об этом не стало совсем невыносимо. Тогда он вернулся мыслями к Крюгену.

Прыгун, который навсегда поселился в Междумирье. Прыгун, который стал сияющим огненным шаром, и из первого ряда наблюдал за судьбой разошедшихся миров. Прыгун, который отматывал время назад и просматривал прошлое, как увлекательный фильм.

Где-то в том прошлом жила Эрина.

Решение далось Тренту поразительно легко. Плевать, что тени наверняка разорвут его. Он припарковался, осушил стакан кофе до дна и приготовился к Прыжку. Безопасность и конечная точка перемещения его больше не волновала.

Дальше Междумирья он выныривать не собирался.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 11. Оценка: 4,18 из 5)
Загрузка...