Айдар Фаряхутдинов

Цвет дьявола — серый

Среди великих заснеженных гор, спрятавшись от взора любопытного солнечного лика, стоит великовозрастный замок, что столетиями охранял тайны старого мира. Острия верхушек его башен упираются в серое невозмутимое небо, обтянутое тучами, словно цепями, грохочущими от могучих толчков. Гром и молнии этих цепей разносились по округи в сопровождении криков чёрных воронов, что беспрепятственно разрезали мягкие полотна небосвода, улетая за черту горизонта, прямиком к самой большой из сотни башен. Замок, что целиком и полностью состоит из башен и коридоров, окружён закольцованной стеной каменных глыб, стерегущих тени тех, кого держат стальные оковы... и страх... страх перед теми, кто сторожит или, может, вернее сказать... перед тем?

Замок Скверных так молвят это место среди народа, о нём откликаются тихо, даже полушёпотом, особенно те, кто не чист рукой и духом. Ведь этот замок – тюрьма для продавших душу в обмен чего-то другого, чего-то неестественного, грязного и непонятного... скверного. Это замок один из немногих мест скопления неправильных душ в королевстве Грассия, которые ожидают вознесения. В нём по бесконечным этажам, что простираются и вверх, и вниз одновременно, разрывая пространство, разносятся нарастающий гул и где-то в глубине запевают, нараспев.

 

Когда-а ты будешь, на-а распутье…                               Длань протягивать во тьму-у

В чемодан упрячь скорее

То, что бьётся там в углу-у.

Ведь иначе, скверну чуя,

За тобой он в миг придёт,

И обхватит мягко шею

Гончий… адов пёс идёт.

(Затихая, пропели).

 

Наполнившись страхом, перед ощущением появления неотвратимого ужаса, все замолкли. И только в самом низу худощавый старик, кожа которого была покрыта миазмами и лопалась как сухие ветки, продолжал напевать под нос, заедающий мотив, не боясь кончины... напротив, вот уже с десяток лет её желая. Сложив руки, окованными кандалами на тощие колени и обмотавшись собственной седой бородёнкой, он сидит, бурча знакомые слова. А вот остальные, дрожа и скуля, прячутся за решётками, не смея поднять кривого взора. Тень спускалась вниз по лестнице, никого не трогая, она мирно продвигалась к клетке, что на самом дне. Старик, чуть приподняв чумную голову, навострил обмякшие уши, пытаясь уловить знакомый звук, но безуспешно, и когда тень стояла перед ним, он открыл пустые глаза и спросил: «Кто ты?». «Я твой сторож», - безропотно ответил он. «Нет, ты не он, тогда кто? Нет-нет, это вовсе не важно... важно вот, что, где он? Где тот, кто приносил мне миску пайки до тебя, кто смотрел на меня леденящим взглядом и не давал умереть? Ответь же... смилуйся над стариком!». «Как ты понял, что я не он. Ведь ты же слеп?». «Глаза не нужны, чтобы чувствовать, - кряхтя и посмеиваясь, ответил он. – Ты опасаешься и этого достаточно. Так ответь?». «Он пожелал уйти», - кротко и внятно ответил молодой человек, одетый в тёмно-синий мундир с серебряными застёжками. Подтянув кожаный ремень с золотой бляхой и гравировкой урабороса и задрав фонарь над головой, он осветил на мгновение кромешную тьму и ушёл. А старик, поникнув пуще прежнего, зажал губу от гнева и тихо проговорил: «Гончий больше нет?». И эти слова пронеслись диким эхом по каждой камере, по каждому закоулку и каждой щёлочке. Словно сирена все как один воскликнули, будто на марше, и крик этот содрогал стены. Былой страх пропал, пришла уверенность и сила, и бились кандалы о решётки и слышен был возглас: «Теперь всё изменится».

И в это же время в нескольких сотнях вёрст от замка Скверны за топями безжизненных болот, что полнятся лишь колючими терньями, стоит непоколебимо первая из крепостей, твердыня сакрального знания – знание об истине души. Академия Единства, расположившись за чертой болот и непроходимых зарослей темного леса, в котором уж не один десяток лет блуждают не только тела, но и их осквернённые души, также, как и замок, хранит свои секреты, заточив их в стенах из серого кирпича. Словно кардинал она пятится в тени, гордо выглядывая своими черепичными крышами башен из-за могучих крон залесья. В одной из таких башен на самом верху отстранённо сидела задумчиво фигура, словно орлан, восседающая на троне. К ней по спиральной лестнице бесшумно возвышался не менее статный образ в чёрном пальто с воротником стойкой, держа в руках свежее газетное издание «Просвещение Грассии» с будоражащим заголовком «Бунт религиозной общины старого времени. Что впереди? Возврат к тёмным векам или же искоренение инакомыслия?». Преодолев сотню другую ступеней, вот он уже стоит перед деревянной кондовой дверью с железными петлями, обмазанными толстым слоем масла, чтобы не разносить пугающий скрежет по холодным стенам. Уверенно, ухватившись за металлическую ручку с накладкой из светлого дуба, он сделал рывок и повернул рукоять по часовой, тем самым издав неприятный звук механизма. Войдя внутрь, он увидел просторное двухъярусное помещение, целиком заполненное стеллажами, забитыми разными склянками и материалами для исследований, и шкафами, на полках которых пылятся древние и новые издания по религии, философии, магическому искусству и всему прочему. Это была самая настоящая библиотека в комнатном размере. Пройдясь до середины кабинета, он остановился и оглядел угольными глазами стойки с оружием и древними писаниями первого пророка. В этот же момент со второго яруса донёсся хриплый голос, который своим былым звучанием был способен вводить в трепет самых грязных плутов со всего света:

— Здесь и твоя работа на тему обработки алым пламенем стали есть. Прекрасное чтиво, однако... до сих пор пролистываю на досуге.

Он быстро посмотрел на вверх, но там уже никто не держался за узорчатые поручни и не молвил слов. В недоумение он начал бегать глазами по кабинету в поисках источника голоса, но безрезультатно. Тогда голос снова продолжил разносится по комнате как будто со всех сторон.

— Просто удивляюсь, как четырнадцатилетний парнишка смог написать столь качественный труд, - сказал появившийся из ниоткуда силуэт, держа в руках эту самую работу.

Мужчина одетый в серо-голубую рясу, что доставала до пола, прошёлся за спиной молодого человека, не издав не звука, и положил бумаги на полку рядом с остальными. «Хм, а Вы как всегда любите эффектно появляется, господин Первосвященник. Сколько лет прошло, а старые привычки дают о себе знать, да?». «Отклики былых лет не более, - отмахиваясь, произнёс он. – Скверноловство не так-то просто выбить из старого пса. Что это ты для меня принёс? – он взял газету из рук. – Волнения на севере? – произнёс, усевшись на кресло, обтянутое красной бархатной тканью, и закурив длинную тонкую трубку, набитую странно пахнущим табаком. – Полагаю, церковь беснуется?»

«Так точно. Раньше общины старых религий держались особняком от Церкви Единства, да и она не была заинтересована в кучке староверов. Но теперь с приходом нового Архиепископа и его реформацией стоячие воды начали движение. Возможно и рыцарей впутают. Как думаете?». «Х-ха, - издал он, выпустив тучную дымку из-за рта. – Прекрасный табак... не хочешь отведать, Рейли?». «С Вашего позволения откажусь». Продолжая благоговеть от запаха добротного табака, он сложил газету и положил на столик подле него вместе с трубкой. «Опасные времена нынче. Скверных всё больше, а тем временем в церкви нарастают волнения. А каком это тогда единстве идёт речь?». «Возможно. Но это как странно слышать из Ваших уст господин Первосвященник». «И то правда. Ну, ты же пришёл ко мне не только из-за безукоризненного желания принести газету, верно?». Рейли достал из внутреннего кармана пальто конверт с печатью и передал его Первосвященнику. Распечатав его и пройдясь по строкам глазами, цвета морской волны, что блестели как у юноши, он натянул на лице ехидную ухмылку и засунул письмо в рукав рясы.

— Что же Люциус Рейли добро пожаловать в Академию Единства уже в качестве преподавателя. Буду рад с тобой поработать!

— Да, я тоже господин Первосвященник.

— Можно просто отец Александр, так меня дети называют, не будем же уходить от традиции. Спустишься вниз, там тебя встретят и проведут в твою комнату. Работать начнёшь с завтрашнего дня. Всё устраивает?

— Вполне. Приятного дня, отец Александр, - тот в ответ кивнул головой и откланялся.

Уйдя из кабинета, Рейли погрузился в раздумья. Хмурый взгляд неспешна спускался по бесконечным ступеням, холодно оглядывая обескураживающие стены, наполненные мрачным хладом. И мысли его были также холодны и не оптимистичны. «Господин Первосвященник Александр Гольд Тольский, бывший сквернолов I ранга, поднявшийся до звания рыцаря Единства и впоследствии ставший Первосвященником Церкви на Востоке и смотрителем Академии, - он ещё сильнее потемнел в глазах. – С ним стоит быть более осмотрительным». Тем временем в башне, отец Александр поднялся на второй ярус своего кабинета и удобно расположился в кресле напротив большого витража, выходящего на лесные просторы. Задумчиво, раскуривая трубку, он держал в руках смятую газету, а после и вовсе подкинул её в воздух, где, медленно наливаясь пламенем она, сгорела, не оставив за собой даже пепла. «Всё ли будет хорошо? – сказал он, выдохнув серый дым и нарисовав им странный пентаграмму. – Не совершил ли я ошибку?».

Рейли, подступая к основанию башни, увидел внизу прекрасную особу, ожидающую его прихода. Она смотрела куда-то вдаль, нежно теребя белоснежными руками кудрявые пряди волос тёмно-фиолетового оттенка. Когда он подошёл к ней ближе, она перевела взгляд изумрудных глаз из пустоты на молодого человека, стоящего прямо перед ней. Распахнув глазницы от удивления, она отступила на пару шагов назад, уперевшись в стену, и мгновение не могла собраться с мыслями.

— Всё в порядке, мисс? – поинтересовался Рейли.

— А-а, да-да, простите я задумалась, - опомнившись и слегка рассмеявшись, произнесла она. – Просто Вы, действительно, точно такой, как Вас описывал господин Первосвященник.

— Меня несомненно радует, что он удостоил меня, хоть парочки слов.

— Я Эльза Милославская, такой же учитель, как и Вы. Рада встречи! – произнесла она, протянув руку.

—Люциус Рейли, надеюсь на хорошую совместную работу, - чуть удивившись бойкости девушки, он, немного медля, пожал ей руку.

— Да. Будьте добры проследуйте за мной. Я покажу Вам нашу Академию.

— Буду весьма признателен.

— Должно быть Вы и так знаете, но не лишним будет сказать, что мы называемся Академией лишь на словах, на деле мы скорее служители при монастыре, нежели преподаватели и ученики. Статус Академии нам был дан лишь для того, чтобы решить неурядицы с общественностью, сделав более-менее независимыми от Церкви. Большую часть времени ученики получают знания, чтобы стать церковнослужителями. В первую очередь они читают священные тексты пророка Григория и философско-религиозные трактаты, а уже во вторую практикуются в магии. Сами должны понимать не каждый из учеников пригоден, чтобы стать скверноловом или рыцарем.

— Да, конечно. Даже самые талантливые дети не всегда могут сдать экзамен на квалификацию.

— Я рада, что Вы всё понимаете. Некоторые не осознают всех сложностей, поэтому случаются казусы и нередко в рядах преподавательского состава. Многим кажется, что такой подход неправилен, но никто не берёт в расчёт необходимость заведения, тренирующего душу и искореняющее из неё скверну. Ведь Академия Единства для этого и создавалась, и пока не нашли иного способа очищения и усиления души, подход Академии наиболее разумен.

— Это верно особенно сейчас, когда скверна уже касается всех сфер общественной жизни, кроме духовенства и ордена Единства, нужно увеличить число верных.

— Именно. Вы отлично осведомлены о ситуации в Грассии, думаю работать с Вами будет одно удовольствие.

— Рад слышать это из уст столь прекрасной дамы, - она покраснела и отвела взгляд в сторону, начав нервно перебирать пальцы. – Однако весьма странно, что такая женщина как Вы решила посвятить свою жизнь педагогике.

— Что Вы имеете ввиду?

— Если я не ошибаюсь Вы племянница нового Архиепископа.

— Да, но откуда Вам это известно?

— Фамилия Милославская весьма известна в узких кругах. Хоть и Архиепископа лишают прежнего статуса и фамилии, но былые заслуги нельзя просто забыть. С такими связями Вы вполне могли бы найти себе более достойное место.

— Хм, нет достойнее работы, чем помощь обществу. И мои родственные связи не имеют никакого значения, - гневливо пробубнила она, сменив былое добродушие некой отстранённостью.

«Должно быть не стоило этого говорить, - подумал Рейли. – Как же размыты рамки общения в обычной жизни». Эльза провела его по классам, в которых ему предстоит преподавать, показала тренировочный зал и библиотеку, а после молча проводила Рейли до комнаты, напоследок сказав, что литературу и расписание ему принесут чуть позже. В его комнате помимо кровати и рабочего стола было несколько пустующих книжных полок, а также хороший двухстворчатый шкаф. Комната была небольшого размера, около двенадцати квадратных метров, поэтому больше походила на монашескую коморку с облезлыми жёлтыми стенами и плохо прикреплённой люстрой, шатающейся из стороны в сторону от лёгкого шороха. «Ах, как же я устал, - сказал он и плюхнулся на застеленную кровать, не сняв пальто. – Учитель, да? Похоже я знатно повеселюсь», - он натянул на худощавом лице довольную улыбку.

На следующий день, в половину девятого утра, должна была проходить первая лекция Рейли, к которой он тщательно готовился на протяжении прошедшей ночи. Встав пораньше, он привёл себя в порядок, одев специальную форму, выданную ему Первосвященником. Это был чёрный тканевый плащ с кожаными вставками чуть длиннее колена и с серебристого цвета шнурками, свисающими с левого плеча на лацкан. Коричневый ремень с металлической бляхой опоясывал плащ на уровне талии, а ноги его украшали лакированные ботфорты, с пояса на цепочке свисали карманные часы, с изображённым на крышке уроборосом – змеем, поедающим собственный хвост. Выйдя из своей комнаты, он прошёлся по пустому коридору, освещённым тусклым светом из окон, выходящих на внутренний дворик академии, по середине которого рос великовозрастный дуб, раскинувший безлиственные ветви во все стороны. Так получилось, что северное крыло академии, где располагалась жилые помещения преподавателей, было совершенно безлюдным особенно в утреннее время. Большинство из учителей жили в собственных домах в небольшом городке в десяти верстах к западу от Академии, поэтому довольная приличная часть помещений пустовали. Время подступало, и Рейли уверенным шагом двигался к классу, стуча каблуками о каменный пол, выложенный в виде причудливого узора. Встав супротив двери и сделав глубокий вдох, он повернул ручку. Увидев его ученики переглянулись и незамедлительно начали перешёптываться: «Эй-эй, это же наш новый учитель, да? – пробежали девичьи голоса. – А он миленький!». «Ага-ага, я тоже заметила». «Но что-за чудик, - послышались недовольные возгласы с задних парт. – Чего он в серый перекрасился, то? Вот же идиотизм!». И всё это, пока Рейли шёл до кафедры. Дойдя до неё и положив журнал, он взглянул на присутствующих и улыбнулся, изобразив на лице слегка пугающую гримасу. «Это пепельный, - внезапно произнёс он. – не серый... и это мой натуральный цвет волос», - сказал он, накручивая прядь на указательный палец. Немного выждав паузу, пока все успокоятся и соберутся с мыслями, он продолжил говорит.

— Я Люциус Рейли ваш новый преподаватель, буду вести историю магического искусства и непосредственно практические занятия по нему. Надеюсь на вашу усердную работу в этом семестре. Ну, полагаю познакомится с вами я ещё успею, поэтому предложу переходить на тему занятия незамедлительно. Так сегодня мы поговорим о классификации магии, - он взял в руки мел и начал писать на доске. – Вы же третий курс, да? Вам уже должны были сказать об основе данной классификации, но, чтобы убедится в вашем понимании я всё же расскажу. Магия подразделяется на три основных типа: низшие, высшие и бедственные элементы. Стержнем этих трёх типов являются именно высшие элементы, - он провёл на доске быстрыми и ровными движение несколько линий, образовав пятиконечную звезду, на концах которой написал пять символом. – Эта звезда символизирует баланс между пятью стихиями: огнём, водой, землёй, воздухом и молнией. Это означает, что ни одна стихия не может полностью доминировать над остальными. Так огонь сильнее воздуха, а воздух превалирует над молнией, который в свою очередь над землей. Земля же доминирует над водой, которая тушит пламя. Таким образом образуется замкнутый цикл.

— Простите, можно вопрос, - донёсся тонкий девичий голос. – Вы говорите, что высшие элементы — это стержень, но раньше нам говорили о магической градации, от низшего к бедственному, то есть каждый последующий этап качественно лучше прежнего. Но Вы утверждает о их взаимосвязи, как это понимать?

— Я не могу не согласится с превосходством бедственных элементов над низшими, но такое понятие как градация меня не устраивает. Магия – это не поэтапный процесс становления, а взаимосвязь каждого отдельного элемента с остальными, и последующее за этой связью появление новой ветви, которая может как быть лучше, так и хуже. А что касаемо Вашего вопроса, мисс?

— Таня Вишвард, - кокетливо ответила она.

— Мисс Вишвард, ответьте мне, что произойдёт если совместить огонь и воду?

— Получится пар.

— А пар это?

— Один из низших элементов, - задумавшись, ответила она.

— Именно. Вот что я имею ввиду, говоря о том, что высшие элементы — это стержень. Действия этих элементов друг с другом, или же их усиление, или ослабление. Всё это приводит к появлению новых ветвей магии. Могу привести ещё парочку примеров, если вам будет угодно? – в классе повисло немое молчание и лишь блики заинтересованных глаз ослепляли преподавателя.

«Похоже мне удалось привлечь их внимание», - подумал Рейли.

— При совмещении стихии огня и земли появляется железо, а если совместить землю и воздух будет песок. Поэтому, если вы обладаете двумя высшими элементами нередко может получаться так, что вам доступен еще и низший элемент, производный от них. Или же перейду на другую ступень, объединяя воду и воздух, образуется стужа, которая относится к бедственным элементам. Пока что есть вопросы?

— Да! – выкрикнул мальчик в очках с первой парты. – Господин Люциус, почему — Вы не говорите о так называемых космических элементах и их связи с высшими?

— Ах, господин будет излишним... я не имею дворянского титула.

Все снова переглянулись, удивленно хлопая глазами. Это была вовсе не странная реакция, ведь образ Рейли был очень выдающимся: прямая осанка, гордая походка с задранным подбородком и не свойственная простолюдинам образованность в плане магии, не считая манящей харизмы и весьма привлекательного внешнего вида. Обычно такие глубокие познания даются выходцам из дворянских семей в стенах этой самой Академии, однако не редки были случаи, когда и обычный человек, имея сильную и крепкую душу, становился учеником и в последующем церковнослужителем. Однако Рейли не был одет в рясу и не носил опознавательных знаков, что выдали бы в нём священника. И поэтому по классу прошлась волна смятения.

— Тогда нам следует обращаться к Вам, отец Рейли?

— Нет, я не церковнослужитель.

И вновь непонимание происходящего нахлынуло как прибрежная волна, охватив умы. По правилам, простолюдин не может преподавать в Академии, это дозволено лишь духовенству и специально подготовленным дворянам. Скверноловы и Рыцари Единства также не могут быть учителями. Но тем не менее перед ними был, как казалось, невозможный человек... он не простолюдин, так как учит магии, но и не дворянин... он не носит рясы и знаков, следовательно, не священнослужитель..., и он не член ордена Единства. Вместе с этим встаёт вопрос, тогда кто он? И у некоторых прошли неприятные мысли, что, словно мгновенный удар тока, пронеслись в сознании. «Тогда... Вы скверный», - опасаясь, произнёс тихий девичий голос. Она сказала эту странную фразу, так как лишь скверные не имели статуса в обществе и были за его границей. Рейли опустил голову и его седые волосы свисли вниз, закрыв лоб и глаза. «Конечно же нет, - ответил он, выпрямляясь. – Я понимаю вашу растерянность. До прихода в Академию Единства я имел колонку в «Просвещении Грассии», где выкладывал свои научные работы. Я тоже бывший ученик Академии, но не хотел идти путём церкви, поэтому таким образом зарабатывал на жизнь. Потом же господин Первосвященник пригласил меня в Академию в качестве преподавателя, сделав маленькое исключение из правил. Поэтому называйте меня просто учитель Рейли». Объяснив всё, тень недоумения исчезла, сменившись каким-то неизвестным чувством, очень похожим на надменность. Обратив внимание на это изменение, Рейли переменился в лице и продолжил говорить:

— Действительно, помимо трёх вышесказанных типов есть четвёртый... наиболее редкий. Это космический элемент. Пока что он находится вне нашего понимания. Он и впрямь никак не связан с высшими элементами, но и, согласно современным исследованиям, его нельзя причислять к привычной нам классификации. На сегодняшний день известно всего три носителя космических элементов, не считая первомага. Это умерший десять лет назад двенадцатый глава Рыцарей Единства Ирен Мизучи, его сын нынешний глава Кайен Мизучи. И глава Церкви Единства на востоке Первосвященник Александр Гольд Тольский.

Глаза учеников вновь засветились и послышались поражённые крики.

— То есть отец Александр так силён, что обладает космическим элементом?

— Да, вы разве не знаете о его богатом прошлом? Раньше он был одним из самых умелых скверноловов и не только самым устрашающим из них, но и самым молодым, что смог получить первый ранг. Насколько я помню, он сделал это в возрасте двадцати трёх лет. После он перешёл в класс рыцаря Единства и дослужился, чтобы стать Первосвященником, это было в возрасте тридцати пяти. Значит, - он начал считать в уме, - он уже сане Первосвященника пятнадцать лет.

Возгласы продолжали разноситься. «А я и не знал», - пробегалась по партам. «Хм, а старик похоже знатно скрывал свои былые похождения, - размышлял Рейли. – Хах, может им о его работе в Замке Скверны рассказать? Вот же потеха будет... авторитет добродушного отца Александра пойдёт к чертям!». «Эй, Рейли! – крикнул один из учеников, нагло закинув ноги на парту. – Может закончим уже занятие, а то как-то скучно стало». Эту абсурдную и горделивую речь выкрикнул хорошо сложенный парень, высоко задравший голову, настолько высоко, что его узкие голубые глаза смотрели на всех присутствующих сверху вниз. Его светлые волосы аккуратно лежали, прикрывая некоторую часть лба и создавая приятный наружный образ. Тогда Рейли ещё сильнее заулыбался, оголив белоснежный оскал на лице. Посмотрев на других учеников, во многих он не увидел, солидарности с выкрикнувшим, напротив они были шокированы столь непростительным, как кажется, поведению.

— Прошу относится ко мне более почтительно. Всё же я Ваш преподаватель, - ответил он.

— Вы же всего лишь простолюдин, так? Почему же тогда такой как я должен уважительно к Вам относится? – парень показал на герб, вышитый у него на форме.

— Но тем не менее ты всё равно обращаешься ко мне на «Вы», - про себя сказал Рейли. – Это же герб дворянской рода Юлиус, я прав?

— Именно! Теперь надеюсь всё стало на свои места?

— Абсолютно, - как будто насмехаясь, произнёс он, - Разрешите задать вопрос? Что говорит Пророк Григорий об отношении к людям? Давайте за одно проверим ваши познания в священных писаниях.

— Он говорит о том, что к каждому человеку вне зависимости от его социального статуса нужно проявлять максимальное уважение, - скромно ответила одна девочка.

— Правильно. А неуважение это...

— Путь к осквернению души, и в следствии разрушению мирового цикла воссоединения и расставания в Единой Душе. Всякий человек, что не помогает обществу, становиться скверным и после своей смерти, его душа возносится в поток душ, где движется асинхронно с другими, а значит из-за неё остальные души не попадут в вечность.

— Великолепно! Насколько я знаю каждому в дворянской семье должны привить эти простые принципы. Если Вы не знаете даже такого, либо Вы желаете стать скверным, то есть намеренно идти против своей человеческой природы, либо Вы необразованный бездарь, что кичиться на пустом месте.

Он распылился от этих слов, его лицо покраснело, а сам он переполнился гневом. Пытаясь что-то сказать, он заглатывал горючую вязкую слюну, захлёбываясь от её наплыва. Когда наконец смог унять этот бурлящий поток, он выдавил из себя фразу: «Да как Вы посмели меня так оскорбить! Необразованный бездарь!? – выкрикнул он. – Я не вижу другого способа проучить Вас, как вызвать на поединок». Все замерли и побледнели в лице, даже те, что прежде тихо смеялись. А Рейли напротив повеселел и выдал следующие слова: «Как будет угодно, - он улыбнулся. - Прошу пройти в тренировочную комнату, пожалуй, будет даже лучше, если мы начнём с практики». Через несколько секунд парнишка, что так грубо и глупо выкрикивал беспорядочный набор бессмысленных фраз, сам побелел, как чистый лист. Он было хотел забрать сказанное, но гордыня, комом засевшая в горле, не дала этого сделать. Вся дружная братия, словно гусята, следовали за Люциусом к залу практическому использованию магии, что располагался на самом нижнем уровне Академии. Спустившись вниз, они зашли в громадное помещение, потолок которого держали каменные колонны, выложенные из кирпича без малейшего намёка на узорчатое украшение. Да и весь зал был по сути просто сложен из кирпичей и цемента, освещённые стилизованными под уличный фонарь лампочками.

— Спрошу просто для справки. Вы же владеете магией на достаточном уровне, верно?

— Конечно, же! Меня обучили искусству борьбы и надлежащему в поединке этикету.

— Очень хорошо. Пожалуй, нам нужен секундант, - он оглядел толпу учеников, которые забились в один угол, опасаясь происходящего, но и предвкушая его.

Среди них он приметим одного юношу, возрастом, как и все здесь, пятнадцати лет. Это был чернобровый мальчик, с такими же, как и его волосы, тёмными глазами. Из-за белоснежной кожи он казался очень хрупким, словно хрусталь, однако держался прямо и как будто бы особняком от остальных. Взгляд его был холоден, но несмотря на это весьма заинтересованным, что привлекло внимание Рейли.

— Ты будешь секундантом, - указал пальцем на него.

Тот удивился, но не опешил и согласился. «Мне нужны часы», - произнёс он. «Вот держи». Рейли передал ему свои карманные часы и встал напротив оппонента. «Ураборос? – подумал он. – Прошу дуэлянтов представиться!». «Димитрий Юлиус Стаховский из рода Юлиус», - гордо и громко заявил. «Рейли Люциус, безродный». Тогда секундант продолжил: «Прошу приготовиться. Как секундант данного поединка я заявляю, что сие действо происходит лишь во благо и укреплению души. Сам же торжественно клянусь, что не дам души своей оскверниться и не воспользуюсь власти в радость себе иль в горесть другого. На счёт мой прошу начать!». «Тс, а парень то видать подкован», - произнёс в уме Рейли. «Три... два...один!». Димитрий в конец побелел, однако глаза его оставались верны, а руки не тряслись в страхе, напротив он был собран и сосредоточен. Он зажал все пальцы, кроме указательных и средних, начав при этом рисовать ими круги в воздухе, отчего стали появляться искры, взрывающиеся как маленькие фейерверки. После он выпрямил руки и соединил ладони, оставив между ними немного расстояния, в котором бились жёлтые молнии, затем, резко раскинув руки, они начали с бешенной силой ударяться об пол, стены и потолок, сокрушая кирпич. Вокруг него собрался ореол, беспорядочно разлетающихся молний, что ослепляли жёлтым блеском неокрепшие глаза. Его светлые волосы встрепенулись от напряжения, а глаза уверенно смотрели на Рейли, ожидая ответных действий. Увидев весьма эффектное проявление способностей, Люциус прикрыл глаза от яркого света, а на лице его не произвольно сама по себе выскакивала дрожащая улыбка. «Хм, элемент молнии значит. Не дурно». Димитрий протянул ладонь вперёд, и молнии, словно последовав примеру, устремились прямо на Рейли, однако по неизвестной причине так и не добрались до цели... на половине пути как будто по приказу влетели в потолок, оставив на нём чёрный след. Так произошло и со следующей и последующей за ней, ни одна из брошенных жёлтых стрел не могла попасть. А тем временем Рейли просто стоял, не шелохнувшись ни от одного удара. Дима, изрядно устав кидать грохочущие копья словно громовержец, налился потом и начал тяжело дышать, а в голове у него вертелось: «Почему? Раньше же я без труда попадал в мишени? Так что не так?».

— В недоумение? – спросил Рейли. – Хочешь скажу почему ты не можешь попасть в меня?.. А всё просто... тебе не достаёт ко-нтро-ля.

— Чушь! Контроля?! Я отлично управляюсь с магией, ни о каком контроле речи идти и не может.

— Согласен, магию ты контролируешь отменно, но есть одно, но... душу то ты свою контролируешь? – он застыл в непонимание. – Ты же знаешь, что один удар твоей молнии сразу же убьёт меня, верно? – тот кивнул головой. – А хочешь ли ты меня убить? – Дима покрылся холодным потом и побелел ещё сильнее. – Вижу, что нет... это радует. Твои молнии никогда не настигнут меня, пока твоя душа не готова будет убить, поэтому твои искорки ничто.

Тогда это значит, что у нас паритет. Ведь Вы тоже не хотите меня убивать.

— С чего ты взял? – все в комнате переменились в лице, а у Димы и вовсе помутнело в глазах. Его зашатало от беспокойства, а в голове словно раскаты грома звучали слова. – Почему ты считаешь, что я не хочу тебе убить?

Рейли стал медленно убирать заклёпки на рукавах плаща, и с них с диким звуком на камень начали падать железные цепи. Опустив руки вниз, на земле уже лежало несколько метров холодной цепи, перебинтовав ими ладони, он сделал резкий рывок, отчего цепи встрепенулись и воспарили в воздух, а после таким же изящным движением ударились об пол, создавая оглушительный шум, будоражащий тонкие стенки ушной раковины. Всё быстрее повторяя это движение, цепи пропали с поля зрения, а был видны лишь иллюзорные металлические диски, что вращались в обеих руках Рейли. Каждый раз касаясь нежной поверхности от них отлетали манящие огненные искры, исчезающие в воздухе незаметно для наблюдающих глаз. Рейли виртуозно, словно играясь с игрушкой, перемещал цепи в воздухе, пока не сделал мощный удар, сломавший каменный плиты на полу и создавший волну пугающего ветра, что разносился по всему помещению, сбивая с ног. «Что это, Вермо?» – обратился он к парню, что был секундантом. Тот продолжал оставаться холодным в лице в отличие от его одноклассников, но взгляд его был гораздо глубже и как будто проникал во внутрь боя, хватаясь за мельчайшую деталь и осматривая её со всех ракурсов. Перекинув взор на испуганных детей, что позади него сбились в маленькую стайку как скот на убой, он подумал: «Бесполезный мусор». «Вермо?» - повторил он. «А-а? Похоже, что учитель обладает магией железа». «Значит у Дима преимущество, верно? Ведь молния сильнее какого-то железа!». «Да? Тогда чего же он дрожит как осиновый лист? Почему вы никак не поймёте, что тип магии по большей части бесполезен в бою». «В каком смысле?». «Ты можешь иметь гаубицу на руках и не попасть с ней в упор в слона, или же всё что у тебя есть это жалкий дамский пистолет, и ты с сотни метров убиваешь муху. Вот что я имею в виду. Какая к чёрту разниться высший или низший тип у тебя магии, если ты не можешь полноценно его использовать». В этот же момент Рейли внезапно начал бежать на противника, а его цепи, бренча, волочились за ним как ободранный хвост за собакой. Белые волосы беспорядочно разносились в воздухе, а чёрная фигур с невероятной скоростью приближалась. Дима в пылу страха потерял контроль над молнией, и они, раскинувшись словно ветви дерева, направлялись кто куда. Не заботясь о своей и чужой безопасности, Дима отправлял сверкающие копья во все стороны, и одна из них чуть не задела его одноклассников, раздробив стену над их головами. Рейли хрустнул пальцами и его цепи понеслись вперёд, они перемотали ногу Юлиуса и вывели его из равновесия, повалив наземь и потянув за собой. Крича и визжа, Дима сопротивлялся, но цепи лишь сильнее сдавливали его ногу, ломая кости. После Рейли поднял его в воздух и опрокинул вниз, ударив об пол, отчего тот взвыл и начал харкаться сгустками крови. Его лицо перекосило и покрылось вонючими соплями, со лба капали тёплые капли алой крови, а глаза наливались горючими слезами, которые брызгали как фонтан на главной площади перед Церковью. Он лежал, скорчившись от боли, но, увидев, как к нему медленными шагами, словно бродячий пёс, подходит Рейли, продолжающий улыбаться, будто бы получая от этого удовольствия, Дима, пересилив сковывающее чувство, из последних сил протянул руку, изобразив дуло от пистолета, и выстрелил точечным зарядом молнии. Пуля шла верно, даже не думая менять курс, и казалось вот-вот прошибёт череп мученика, но в последний момент Рейли чуть сдвинул голову вправо, отчего пуля пролетело мимо... и в тот же миг цепи метнулись, обхватив тоненькую руку ученика, словно змеи, и с треском переломали кости, перекручивая мышечные ткани. Поднялся невообразимый крик, Дима взвывал от невыносимой боли, которая постоянно усиливалась. Эти режущие звуки добирались до самых глубин человеческой души, были видны лица учеников, что изображали неподдельный ужас. «Вермо, останови их... Вермо! Он же его убьёт!». Но Вермо был глух, в этот самый момент перед его глазами писалась картина из чёрных, красных и белых тонов... прекрасное живописное полотно, наливающееся красками, и посреди этой бесконечной мешанины всплывал центральный образ, образ белой тени, что своими тонкими дланями вырывает скверное сердце из гнилого тела и выжигает его, становясь серой. Вот что крутилось в голове у Вермо и вот отчего он наполнился минутной радостью, охватившей тщедушное тело.

Рейли холодно вглядывался в уже бездушные глаза, потерявшие всякую тягу к борьбе, к сопротивлению и к жизни. Место некогда сияющей души заняло нечто иное, нечто гадкое и чёрное, оно заполняло пустеющий сосуд, обволакивало его стенки. И эту густую вязкую субстанцию в пустых глазах отчётливо видел Рейли. Она шептала: «Прими меня... возьми мою силу, и тогда я избавлю тебя от всех страданий, представь! ни боли, ни дурных чувств, ни взвалившихся надежд, никакого бремени ответственности за свой род и сестру... ничего. Только сила!». Светловолосый юноша стоял в пустом коридоре с полом выложенным из чёрно-белых плит, а перед ним, колыхаясь, иногда пропадая, возвышалась тощая фигура, собранная из тысячи чёрных крупиц, что крутятся в водовороте. В её глазницах было лишь ничего, но она прямо уставилась на него, протянув руку. И он было хотел взять её, пока за плечо его не отдёрнул Рейли. Спрятавшись за его спиной. Дима очнулся, будто пробудившись от долгого сна. «Где мы?». «Это не важно». «Тогда, что мы здесь делаем?». «Я спасаю тебя». «Меня? Но отчего?». «От него, - указал он на фигуру. – Это то, что убивает тебя». «Но кто это?». «Тебе лучше не знать, но тем не менее он долго жил в тебе... смотри как вымахал, видно ты уже был на грани, верно?». Он промолчал. «Ясно... Ты-ы прости меня за то, что сделал с тобой, иначе бы он ни за чтобы не вышел. Ты должен приготовился... будет больно». «Приготовиться? К чему?». «К этому». Он пустил свои цепи, что в воздухе изменили свою форму и заострились, они проткнули фигура насквозь и обмотали её с ног до головы, передавив тело. И эта боль тот же час перенеслась на Диму и тот взвыл. «Потерпи чуть-чуть». По цепям начал проходить огненный всплеск и вскоре всё тело охватило бушующие пламя. Чёрная фигура оставалась неподвижно, пока Дима волочился по полу, покрываясь волдырями и ожогами. Тогда Рейли покрыл свою руку ярко красным пламенем и, словно лезвием, проткнул ей грудь, выжигая сущность изнутри, и лишь после этого она взревела, горя адским огнём.

В этот же миг в реальности все видели, как Рейли протыкает грудь бедному мальчику Диме, измываясь над его почти мёртвым телом, покрытым страшными огнём, оставляющим вечные шрамы. Ученики смотрели на то, как цепи полностью сдавили его и ничего не могли с этим поделать... они лишь продолжали кричать: «Хватит Вы же его убьёте! Вермо! Ты же секундант останови бой!», - доносился девичий голос. Но Вермо был невозмутим, он продолжал наблюдать. Тогда Рейли внезапно вынул свою руку и убрал цепи, держа упавшее полумёртвое тело. «Всё кончилось... прости»

— Что здесь происходит? – с криком влетела в зал Эльза, взмахнув рукой и создав волну огня, отделив тем самым Рейли от Димы и взяв второго на руки. – О, Великая Душа! Что с тобой случилось, Дима? – она в ужасе оглядывала изувеченное детское тело, на котором свисали догорающие лоскуты формы, а после с диким гневом и презрением посмотрела на Рейли, её изумрудные глаза блестели от ярости, но возобладавший разум сказал ей, что нужно отнести мальчика в медпункт.

Она убежала с Димой на руках, а оставшиеся дети со страхом смотрели на своего нового учителя, запачкавшего свой плащ в крови ученика. На его лицо свисали белые волосы, окроплённые краснотой, закрывая смутные глаза, а с рук протягивались тонкие верёвки, накалённые до предела. Сверху спускался господин Первосвященник, волоча рясу по пыльным ступеням, он взглянул на своих обеспокоенных подопечных и погрустнел. «Дети, идите в свои комнаты». Но они стояли как парализованные. Лик человека, уставившегося в потолок, утыканные дырами от молний, не давал им пошевелиться, они видели там вовсе не человека, а монстра кровожадного, невозможного монстра, что упивается болью чужого, они видели белового пса, что смотрит из преисподней и обнажает клыки, чтобы утащить за собой всякого кто перейдёт ему дорогу. «Я же сказал идите в свои комнаты», - громче повторил он. После этого ученики пришли в себя и быстро убежали, лишь Вермо с неохотой уходил оттуда, провожая Рейли довольным взглядом. «Я так и знал, что дело без хлопот не обойдётся, но... чем ты думал, когда творил такое с учеником? Да и тем более перед остальными! Они дети, а не преступники... чем раньше ты это поймёшь, тем лучше будет для всех. Ты больше не сквернолов пойми же это!». Он развернулся и собирался уходить, пока Рейли не заговорил. Он не опустил головы и продолжал смотреть в потолок, и так сказал: «Былые повадки не так-то просто выбить из старого пса».

Прошло несколько дней, как Дима лежал в медпункте без сознания, пока в кабинете Первосвященника Эльза добивалась ареста Люциуса.

— Он почти убил нашего ученика, господин Первосвященник! Где Вы только откапали такого человека? – ворчала она, нарезая круги.

— Я понимаю Вашу обеспокоенность и соглашусь с тем, что Люциус перегнул палку, но...

— Перегнул! Он её сломал к чертям! – не выдержав, прокричала она. – Кто он вообще такой? Простой парень, издающий научные статейки, это точно не про него. Что Вы скрываете?

— К сожалению, я не могу Вам сказать всего, Эльза. Но я уверяю Вас, он не плохой человек.

— Хм, Вы правы... он не человек. Если Вы не хотите действовать, тогда это сделаю я. Уж у меня связи найдутся.

— Не сомневаюсь, но боюсь, что всё бесполезно.

Тем временем Дима наконец открыл глаза, в непонимание он оглядывал помещение, в котором находился. Это была светлая комната с выкрашенными в белый цвет стенами, в неё через широкое распахнутое окно подле кровати пробирались дневные солнечные лучи и освежающий ветер. За ставнями нежно шелестела зелёная листва, откидывая узорчатые тени, прикрывавшие от зноя. Он попытался встать, но, почувствовав колющую боль остановился, на него был накинут лишь белый халат, который закрывал полностью перебинтованный торс, скрывающий багряную кожу. Но по неизвестной причине, несмотря на жгучее чувство, он ощущал потерянное спокойствия, будто бы камень, висящий на душе, спал в безвестную пропасть, а за спиной выросли пушистые крылья, позволяющие воспарить в небеса. «Как же хорошо», - с облегчением произнёс Дима.

— Ты в порядке?

— А? Учитель Рейли это Вы?

— Да, это я, - он подошёл к его кровати и сел на угол. – Прости, что потрепал тебя. Ожоги и шрамы от моего пламени скоро исчезнут, так что не беспокойся.

— Ничего страшного... Учитель Рейли, Вы тоже это видели? Эту чёрную фигуру? – он кивнул головой. – Что это было?

— Когда я лишил тебя воли к борьбе, все твои потайные желания и страхи вскрылись, и вместе с ними вылезло и это существо. Это скверна.

— Скверна? Я думал, это лишь слово, обозначающие неправильную душу.

— Так и есть. Но для людей, обладающих сильной душой и скверна соответственно другая. И её влияние совсем иное. Она не только ломает механизм души, но и диаметрально меняет личность. Если бы я не уничтожил её до того, как она поглотила тебя, то ты бы стал тем, кого называют скверным. И тогда ты либо был бы убит, либо заточён в Замке Скверны.

— Она лгала, когда говорила, что избавит от боли и проблем?

— Нет. Всё что мучило тебя исчезло бы, однако вместе с этим пропал бы, и ты сам. Всё дорогое стало бы чуждо, как и эмоции. Дима, я не знаю, что тревожит тебя, но ты должен знать, что мы состоим из пережитых боли и страданий, и отказавшись от них перестаём быть собой. Забыться в силе... это невыход... поверь мне.

— Я понимаю о чём Вы говорите. Но как Вы узнали, что во мне сидит такое?

— Логический вывод в купе с чутьём. По ухоженной форме я понял, что ты аккуратен и бережлив, по обращению на «Вы» я сделал вывод, что ты весьма вежлив, а по смущенному лицу, что застенчив. Таков внутренний ты. А вот внешний был заносчивым, грубым и неотёсанным, не говоря о выпирающей горделивости. Этот диссонанс можно было спустить на молодость, но моя интуиция решила этого не делать. Уже в бою я полностью убедился, что в тебе зреет нечто неприятное и что нужно от этого избавиться. Отчего ты решил так себя повести передо мной?

— Среди одноклассников начала идти молва, что я мягкотелый и не за что не смогу держать наплаву род Юлиус. Таким образом я хотел им доказать обратное. Надеюсь я никому не причинил вреда?

— Нет, всё обошлось.

— А что насчёт Вермо? Он в порядке?

— Вермо?

— Это мой брат, он был секундантом.

— Брат? Да, с ним всё хорошо, - после этих слов он успокоился и лёг спать.

С этого момента прошло несколько недель, Рейли продолжал преподавать, но доверие среди учеников у него было уже убито. Они смотрели на него с обозлёнными и наполненными страхом глазами, сверкающими неправильным блеском. Эльза не смогла добиться его ареста или хотя бы увольнение, поэтому всё шло прежним чередом. На одном из уроков, когда большая часть учеников практиковались на улице, Рейли молча наблюдал за ними со стороны, прислонившись к каменной арке. «Пожалуй, это принадлежит Вам», - произнёс Вермо, подойдя к нему и протянув руку с часами. «Спасибо. Тебя долгое время не было на уроках, где ты был?». «У меня весьма слабое здоровье, всё это время я лечился в городской больнице». «Ясно. Тогда иди к остальным». «Если Вы позволите, то я побуду здесь. Не люблю лишние телодвижения». «Как угодно». Вермо встал напротив Рейли и пристально его рассматривал, а после снова начал говорить: «Почему Вы перестали быть скверноловом? – Рейли удивился и с опасением посмотрел на юношу, задавая в уме один вопрос. – Ваши часы... они сделаны искусным мастером и стоят весьма дорога, тем более на них гравировка урабороса – это вечный цикл, символ Ордена. Так я понял кто Вы на самом деле». «Хм, тогда почему именно сквернолов, а не рыцарь?». «Рыцарям дают титул, а Вы сказали, что простолюдин. Врать здесь было бы бессмысленно. Поэтому сквернолов. И кстати колонка научных статей в «Просвещение Грассии» появилась всего пару месяцев назад... продумайте легенду чуть лучше». «Неплохо. А что насчёт тебя, Вермо Юлиус Богорский? Тот ли ты за кого себя выдаёшь?». «Не понимаю о чём Вы говорите?». «Ты из побочной ветви рода Юлиус, двоюродный брат Димы. Это ты тот, кто начал распускать слухи о том, что ему не позволят возглавить род, верно?». Вермо начал аплодировать, улыбаясь. «Хочешь его подсидеть? Взять бразды правление в свои руки». «Будет Вам. Дай то Душа, доживу до совершеннолетия, а Вы бразды правления. Я всего лишь хотел, чтобы Дима избавился от своих демонов... вот и всё». «В каком смысле?». «У Димы сейчас сложное время. Знаете, моя болезнь — это семейный подарок. И моя любимая сестра, родная кровь Димы, больна. Ей осталось чуть меньше двух лет, поэтому нынешний глава семейство хочет поскорее избавиться от бесполезного родственника. Замуж её не отдашь, всем известно о её хвори. И это мысль наседала на Диме, и это, не считая надежд, возложенных на него. Рано или поздно он бы всё равно сломался, червяк, что называется семья, прогрызал все его внутренности, оставляя желчный гнилой след. Я всего лишь ускорил этот процесс. Когда он достиг бы пика, я полагал обратится к Первосвященнику, но тут появились Вы и решили все мои проблемы. Теперь я могу быть спокоен за брата». «Откуда ты так много знаешь о скверне?». «Много свободного времени. Знаете, я люблю наблюдать за людьми, ведь они такие интересные. Поэтому я обычно всегда замечаю, если что-то не так... но, увидев Вас, у меня схватило дыхание. Вы хоть что-то чувствуете?», - произнёс он, приблизившись к Рейли и продолжая натягивать на лице довольную ухмылку. Не дождавшись ответа, Вермо ушёл, как будто и не желая его услышать. А Рейли помрачнел и недоверчивым взглядом провожал его. «Похоже, что здесь помимо Первосвященника, есть ещё те, кого стоит остерегаться».

За этим с высока наблюдал Первосвященник. Куря всё тот же дрянной табак, он смотрел в окно, пристально всматриваясь в фигуру Рейли. Нахмурив брови и погрузившись в размышления, он покусывал трубку, извергая могучими ноздрями тёмно-серый дым. Пройдясь по полкам и достав ту самую работу о «Закаливание алым пламени стали», он сел на кресло и начал её перечитывать, предаваясь наплывающим воспоминаниям. «Читая эту работу вот уже в который раз, я всё равно не могу понять о чём думал тот мальчик, как работало его мышление. Минула уже восемь лет с тех пор как он стал скверноловом... но до сих пор помню, как за четырнадцатилетним юнцом пришёл Орден. Все смеялись, а я боялся. Стать убийцей в таком возрасте, разве это не страшно, но никто не воспринял меня всерьёз... они думали он будет библиотечной крысой, а он... Меня считали гением, обладателем великой силы, что стал перворанговым скверноловом в двадцать с лишним... мной восхищались. И я задаюсь вопросом почему же тогда его боялись? Мальчика, что в шестнадцать лет достиг того, чего я смог только, будучи взрослым. Хотя я знаю ответ... людям свойственно бояться того чего не понимаешь. И буду честен я не понимаю и боюсь. Не понимаю того, как могло родится столь гениальное дитя, обделённое магией. Или же это было ради баланса? Ведь если бы он имел свой гений и мою силу, он мог стать подобием Бога. Дитя, отвергнутое обществом за непохожесть, ставшее одним из его защитников. Разве не иронично? Даже среди скверных его кличут – дьяволом, дьяволом, окрашивающим свою душу, прекрасную белую душу в чёрные тона»

Из закольцованной темницы доносится пронзительный крик. Из самой глубины старик ворочается и стонет и от криков его брызжет кровь из ушей. «Не могу, не могу, не могу!! Где же ты, где же!? Я хочу очищения, мне нужна твоя огненная длань в груди! Умоляю!». Взывал он, рыдая бесконечным ручьём слёз. «Почему ты ушёл?! Нам же было так хорошо вместе! Рейли-иии!». Он до крови расчёсывал тощую кожу, гнилые куски спадали с него как одежда и он продолжал просить: «Я выйду отсюда и заставлю тебя себя убить! Ты слышишь? Гончий пёс! Убей меня! Убей!».


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 2,50 из 5)
Загрузка...