Вечерело. По одной из улиц Калининграда мчалась дорогая иномарка. Пробок не было. Да и откуда им взяться днём тридцать первого декабря, когда все уже сидят по квартирам, семьями за праздничным столом? Только вот человеку, сидевшему на водительском сидении этого автомобиля, такая перспектива не улыбалась. Очень скоро он подъехал к своему дому и зашёл в свою четырёхкомнатную квартиру. Внутри было довольно-таки чисто. Гувернантки убрались вчера на совесть, чтобы сегодня провести весь день с семьёй.

Мужчина плюхнулся на диван, включил телевизор. После шестидесяти секунд понял, что смотреть ему скучно. Он взял телефон, позвонил в пиццерию.

- Мне две с луком и две с беконом, - всегда лучше разнообразие, не правда ли? Тем более перед праздником.

- Ваше имя?

- Зачем?

- Забронировать заказ на вас.

- Андрей.

- Хорошо, Андрей. У вас банкет?

Мужчина вздохнул:

- Типо того. Через сколько будете? – Андрей назвал адрес.

- В течении часа.

Он сбросил трубку и подошёл к балкону. И что за новый год? Вроде бы исполнились все мечты: он теперь начальник отдела, оклад двести тысяч, все кредиты покрыты, начальство его уважает...

Почему-то вспомнился сотрудник Гришка, молодой парень, который работал с Андреем. Он что-то всё кричал про новый год, как неплохо было бы его отметить... Андрею было так смешно это слушать. Он забрал у парня все его идеи, которые тот рассказал ему по секрету, и его, Андрея, продвинули по службе. Затем, чтобы упрочить свою позицию, он замолвил начальнику словечко - Гришу выгнали. С тех пор они не общались.

Почему-то сейчас вспомнились все его предложения, которые ещё неделю назад казались такими нелепыми.

Примерно так Андрей обходился со всеми людьми, с которыми начинал близко общаться на работе. Кроме работы он сидел по дорогим ресторанам, ездил по разным странам, но оттуда у него не осталось друзей.

Друзей, которых у него нет уже со школы.

И сегодня, в новый год, он позвонил четверым людям. Двое уже умерли. Один занят, в кругу семьи, и лучше Андрею не заявляться. Четвёртый его даже не вспомнил.

Родители умерли три года назад. Братьев, сестёр у нашего карьериста не было.

Два года назад у него была девушка, но он её бросил, узнав, что она забеременела. Он позвонил ей на дом. Его обложил матом её брат. Из всего сказанного Андрей понял только то, что «сына ему не покажут», а «его мать умерла при родах, и в этом виноват - по мнению брата - сам Андрей».

Мужчина подошёл к шкафу. Он начал перебирать все свои кредитные карточки, деньги, сертификаты на золото в разных банках, думать о карьере, но это почему-то не помогало ему сегодня.

- Я должен признаться, что я несчастлив, - с горечью произнёс он и со злости схватил старый стакан своего дедушки, который первым попался ему на глаза.

Это был ещё трофейный стакан, который старик, будучи молодым, привёз с войны. Андрей разбил его вдребезги.

Вдруг всё вокруг него поплыло. Андрей перестал понимать, что происходит. Само пространство куда-то понеслось. Его начало тошнить. Очень сильно кружилась голова. И тут он почувствовал, что упал на землю.

Андрей начал кашлять: всё вокруг было в пыли.

- Что за чертовщина? – воскликнул он.

Он медленно поднял голову и обнаружил, что находится между дорогой и каким-то лесом. Его взял страх. Где он?! На улице было холодно, холоднее, чем последний раз, когда он там был. Неужели так сильно похолодало?! Падал снег. Карьерист совершенно не понимал, что происходит, и от этого был страшно напуган.

Тут из леса послышались голоса.

- Да какова чёрта ты, Васька, эту дрянь с собой взял?

- А чё? – послышался голос Васьки, более молодой чем первый. – Поиграем тут где-нибудь.

- Ага, - фыркнул первый. – Чтоб нас тут как хвать...

И тут они приблизились к лежащему Андрею. Тот вскочил и испуганно посмотрел на них. Вроде бы солдаты, только форма на них какая-то странная... Хотя мало ли что там изменилось в армии. Андрей от неё откосил, а солдат на улицах не видел лет уж десять. За плечами у них были автоматы, а у одного, которому было лет двадцать (по-видимому, это и был Васька), имелась с собой ещё и балалайка. Другому было лет сорок. Тот, что постарше, направил на Андрея свой автомат.

- Руки вверх!

Андрей быстро вскинул руки.

- Вон, видишь, - сказал Васька. – По-русски понимает.

- А вам что нужно? – напуганным голосом проговорил Андрей.

- И говорить умеет, - добавил мужик, державший автомат. – Ты кто есть будешь? И чего такой ряженый?

Андрей был в своём повседневном костюме. Это были туфли, черный пиджак (самый дорогой, который он нашёл этой осенью в Нью-Йорке), синяя рубашка и жёлтый галстук.

- Я Андрей, - только и сумел сказать он.

- О! Наш, кажись, - улыбнулся Васька. – Слышь, Иваныч, ряженный-то наш!

- Где ты, Васька, у нас таких ряженых видел? - Иваныч подошёл ближе к «пришельцу». – В каком звании? Что за костюм на тебе заморский?

Андрей дрожал от холода.

- Если хотите, я вам отдам, только не убивайте!

- Ладно, - кинул Иваныч. – Не завербован ли?

- Кем?

- Кем-кем. Немчурой, кем же ещё?

- Да у нашей фирмы у них уже давно заказов не было...

Оба обалдевших вояки переглянулись.

- Это чего такое? – спросил Васька.

- Тихо, - сказал Иваныч. – Это, по-видимому, такой кодовый язык. Ты от кого будешь?

Андрей завалился на колени:

- Не убивайте!

И вдруг до него начало что-то доходить. Шок испуга прошёл, и его могучая соображалка, которая помогала ему всегда, возвращалась. Трофейная кружка, полёт, эти двое непонятный вояк.

- Ребят, - очень тихо и жалобно сказал он. – А какой сейчас год?

Оба рассмеялись.

- Давно блуждаешь, не знаешь, не наступил ли? – усмехнулся Иваныч. – Пока сорок четвёртый, а через пару денёчков и сорок пятый наступит.

Андрей начал дрожать ещё больше. Чёрт побери! Он на Войне!а

Надо было срочно что-то придумать.

- Ребят, - заговорил он. – Я ваш. Одежда – маскировка новая... Холодно очень. Я от... от... СМЕРШ.

Тут уже солдаты вздрогнули.

- А чего раньше молчали, товарищ? – сказал Васька.

- Амнезия частичная, - пояснил Андрей. – Может, мы к вам?

- А покуда мы знаем, что ты не вербованный? – спросил его Иваныч. – Может ты из плена, мы тебя под трибунал и отдадим.

Да уж, провести остаток дней в ГУЛАГе Андрей жутко не хотел. Но внезапно он вспомнил, что пару недель назад хотел загнать дедовский орден и какой-то дедовский военный документ с фотографией.

- А, - сказал Васька, посмотрев. – Так ты со Второго Украинского Фронта. Андрей Куницын. Ну давай, пройдём с нами, а там уже решат, что с тобой делать.

Они привели его в военный лагерь, который состоял в основном из окопов, подвели к командиру.

- Кто это у вас? – спросил он.

Васька и Иваныч на пару кратко рассказали о своей встрече в лесу. Командир махнул рукой.

- Ладно, мы сейчас должны место дислокации менять. Переходим на два километра на юго-запад. Только что сверху пришло.

- Как? – удивился Васька. – Скоро ж новый год.

- Всё знаю, я сам удивился. Но всё, никаких обсуждений. Собирайте вещи, грузите всё в машины, и мы уходим.

Андрей растерялся. Кто-то пару раз фыркнул про него, что он, мол, на фронте не бывал, что он гражданский.

И это был ещё не самый страшный сюрприз. По дороге сначала они ехали по ухабам, так что Андрей весь разнервничался. Он постоянно проверял, при нём ли дедовский документ. В душ он сходил сегодня утром, но, глядя на перепачканных солдат, чувствовал и себя грязным. Смеркалось, и он с ужасом понимал, что будет дальше. Есть было почти что нечего, только чёрствый хлеб, какой-то вонючий суп с луком, но все солдатики набрасывались на него, как будто это были трюфеля. А потом послышалась стрельба.

- К едрени фени! – выругался Иваныч.

- А чего там? – спросил Андрей.

- Чего сам не понимаешь? – фыркнул парень в очках, которого, как понял Андрей, звали Степаном. – А ещё из СМЕРШ, - Иваныч и Васька так посмотрели на парня в очках, что Андрею стало ясно: с такими, за кого он себя выдавал, лучше так не говорить. – Атака это! Немчура прёт!

Кажется, по телу Андрея пробежал холодок. «Ну вот и всё, кончились мои мучения», - с паническим чувством подумал он, но вспомнил, что на фронте в те годы (хотя теперь уже не в «те», а в «эти») действовал приказ «Ни шагу назад». Интересно, а там далеко заградотряд ближайший?

Началась стрельба. Андрей весь дрожал.

- Вылезаем из машин, - скомандовал старший.

Когда Андрей выпрыгивал из кузова, чуть не клюнул носом. Очухавшись, он понял, что у всех вокруг оружие, кроме него. И все остальные как-то косо на него поглядывали, когда хватались за свои автоматы. «Не доверяют», - понял Андрей.

И тут он увидел, как прямо на его глазах подстрелили парня. С ним сам Андрей ещё не успел толком даже познакомиться, но тот уже валялся и истекал кровью. Такой молодой!

Сначала мужчину взяла ярость. Он схватил автомат убитого и что-то заорал. Но быстро понял, что от страха у него дрожат колени. Тогда он боязливо подполз к тому месту, где раньше стоял их грузовик. Из головы как-то сразу вылетели все кредитки, все пиццы - вся прошлая жизнь.

Андрей никогда не стрелял из оружия, и оно ему казалось непосильно тяжёлым и непривычным. Он слегка выглянул из-за машины, и тут же метнулся обратно. Пули свистели совсем рядом.

И что здесь делают немцы в конце сорок четвёртого года? Интересно, мы всё ещё в Калининграде, или как он там назывался? Кёнигсберг, кажется.

Андрей почему-то заплакал. Он всё сильнее сжимал автомат, как будто это был его ребёнок. Рядом как-то вдруг никого не оказалось. Он наплакался, натрясся и наконец снова выглянул из своего укрытия.

На этот раз почему-то страх ушёл, все переживания словно закончились. Он направил куда-то в сторону врага автомат, зажмурил глаза и нажал на курок. Не нажимается. Неужели сломан? Опять дрожь. Андрей от страха что-то крикнул матом, потом интуитивно вдавил курок и тут почувствовал отдачу. Автомат стрелял и делал это с такой силой, что Андрей вскоре выпустил его из рук, а сам по инерции отскочил назад.

- Молодец, Андрюха, – послышался голос Иваныча. – Спасибо, что прикрыл! Так этому фрицу бородатому! Метко!

- Э-э... – запнулся Андрей, а потом сообразил. – Ну так это да... Нас по особой методике учили. Я почти лучший стрелок. Первого класса.

- Чего? – это был Васька. Он подполз к Андрею.

Что-то у него было с плечом. Оно было красным.

- Что с тобой! – кажется, Андрей перешёл на отчаянный визг.

- Задели чутка, – с усмешкой сказал парень. – Да не дрожи ты так, а то черти заберут.

Андрей истошно вскрикнул и вскочил.

- Черти! Какие черти?! Где?!

Раненый весело хохотал.

- Ну всё, хорош! В бою, что ль первый раз? Иди, заберись в кабинку, найди аптечку.

- А где она?

- А мне почём знать! – Васька поднял голос. – Давай ищи! А то у меня в рану грязь попадёт, не понимаешь, что ли?!

Гость из будущего тут же всё понял и полез внутрь машины. Боги, как тут воняло! Все сиденья рваные, стёкла побитые. Андрей очень к такому не привык! А ещё и стрельба! Андрей повизжал, повизжал от неё, но вскоре нашёл под сиденьем аптечку.

- Это водительская, – говорил Васька, показывая «ряженому смержу» как дезинфицировать рану и объясняя, как перевязывать руку. – Вообще-то она не там должна быть, но, допустим, что что-то сегодня не так.

«Это точно!» - подумал Андрей.

Очень скоро стрельбы стало меньше, а потом она вообще прекратилась. По всему бывшему полю боя расхаживали солдаты. Иваныч, Васька и Андрей сидели все втроём рядом с кабиной.

- Так дрожите вы, товарищ из СМЕРШ, - сказал Иваныч.

- Да уж, - усмехнулся Васька. – Точно вас, а не меня ранили. И костюм ваш весь порвался.

Как ни странно, Андрею теперь была важнее его собственная шкура, чем та, которую он купил в Нью-Йорке. После большой паузы он сказал солдатам:

- Вы меня просто Андреем называйте, ладно?

- Знаем мы, – сказал Иваныч. – В СМЕРШе много упрощений таких. Вам и внедряться приходится. Слыхал я.

- Что ты врёшь, Иваныч, - возмутился раненный. – Ничего ты не слыхал.

- Ещё как слыхал! И сам ещё и видал!

- Откуда же?

- Да я, знаешь ли...

Эту перебранку закончил командир отряда:

- Что здесь произошло, товарищ Куницын! – потребовал он. – Как нас смогли вычислить немцы!

Кажется, Андрей понял, на что намёк.

- Товарищ командир, – встал с земли Иваныч. – Всё не так, должен вам сказать. Товарищ Куницын нас не сдавал! Он автомат взял, когда Петрова убили, и меня стал прикрывать, помог мне сильно!

Они ещё поговорили, и командир решил пока что доверять Андрею, но обыскал его и изъял мобильный телефон.

- Иж, какая рация. Новая что ли?

- Ну так это... - пробормотал Андрей.

- В общем, понятно.

Вскоре Иваныч и его друг Федотыч нашли Андрею форму, взятую у кого-то из погибших. Благо размер подошёл.

На следующий день Андрей почувствовал, что настолько проголодался, что готов съесть свои ботинки. Но оказалось, что похлёбка с луком и хлеб ещё остались. Да уж, где он только не бывал, в каких только ресторанах еды не дегустировал, а так вкусно нигде не было! После таких событий ему настолько хотелось есть, что он слопал хлеб, даже его и не заметив, едва успев насладиться вкусом.

Затем его вместе с Васькой послали чистить котлы. Молодой солдатик, который даже с раной в плече неплохо управлялся с посудой (а его отправили, скорее, объяснять, чем что-то делать) с превеликим удовольствием рассказал Андрею, как он учился у себя в посёлке рядом со Сталинградом, как убили его старшего брата немцы. Рассказывал, что до сих пор не получил никаких писем от матери-старушки и от маленькой сестрёнки. Перед войной его всё женить мать хотела, а он кочевряжился. Теперь, говорит, за любую идти готов, коли мать родная скажет. Отец, говорит, ещё в начале войны пропал. В общем, всё у него в жизни пошло плохо, как только эта самая Война началась.

Чем больше Андрей слушал, тем больше дивился. «А я-то от царапинки плачу, – думал он. – А этот вон, стоит себе, раненый, побитый жизнью, а веселья в нём хоть отбавляй!»

Этим вечером все приуныли, потому что некому было на балалайке бренчать. Но Васька не подвёл и начал напевать какие-то с детства знакомые весёлые частушки. Иваныч пошёл плясать в присядку, почти сразу к нему присоединились и другие. Вскоре и командир встал.

Андрей хмуро сидел у их костра, неподалёку от машины, и его окутывали хмурые думы, как вдруг сзади подошёл Иваныч и начал трясти его за плечи. А потом как рванёт вверх – Андрей не то что встал, подпрыгнул на месте.

- Эх! Чего сидишь! Не унывай! Новый год скоро!

Сначала Андрей не хотел танцевать, но Иваныч его заставил. И через пару минут он уже плясал вместе со всеми. Со всеми кроме Васьки. Тот, кажись, упился в стельку и валялся, продолжая вспоминать стишки из детства.

Очень скоро они добрались до места. Оно не шибко отличалось от того, куда Андрея привели вначале. На календаре, как уверял их командир, было уже тридцать первое. К тому же давно перевалило за полдень. Тут же был какой-то навес, окопы, котлы и несколько машин. В общем, всё те же фронтовые условия.

Андрей до сих пор к этому ко всему не привык, но постоянно старался всё меньше и меньше думать о своих пиццах, заказанных там, в том, другом мире. Странное дело, он пришёл из будущего, которое теперь казалось ему невозвратно ушедшим прошлым.

Они расселись вместе с Иванычем, Васькой и другими солдатами в одном из окопов, как вдруг к командиру подошёл человек в каком-то белом рваном одеянии. Кажется, это было нечто вроде халата. Он шепнул командиру что-то на ухо и ушёл.

Командир подошёл к Андрею.

- Вставай и иди за мной, - скомандовал он.

Они вышли наверх, подошли к одному из костров. Там же стоял и тот, в халате, - по-видимому, врач. Но он стоял немного подальше и не слышал их.

- Так значит, ты из будущего? – напрямик спросил командир.

- Ну да... Это вам он сказал?

- Да. Он из НКГБ, там сейчас как раз такие разработки ведутся. Совместно с Академией Наук. Только ты тут языком не чеши об этом. Да и нам у тебя запрещено про будущее спрашивать. И чтоб солдаты ничего не знали!

После этого целый час Иваныч и Васька учили Андрея стрелять.

А за несколько часов до нового года все сели есть. Андрею поставили стакан воды и маленький кусок хлеба.

«Интересно, - думал он. – А дома пиццу уже привезли?»

Всего людей с ними было тьма. И несмотря на то, что они были суровые и жёсткие, они всё же казались ему более искренними и добрыми чем те, кого он мог встречать когда-либо.

- Чего в облаках летаешь? – говорил ему Васька. – Может, хлеб мне отдашь? – он засмеялся и похлопал Андрея по плечу. – Шучу, дружище! Кушай! Скоро уж новый год. Водочку принесут.

- А я ёлку нашёл, – заявил Иваныч.

- Ты её хоть срубил? – сказал ему Федотыч.

- Ничего, срублю.

- Смотри, чтоб на твою старую голову она не рухнула! – расхохотался Федотыч.

- Это кто тут старый?!

Андрею всё больше тут нравилось, хотя он продолжал скучать по тёплой квартире и думать о пицце.

И вот вплотную приближался новый, который, как знал Андрей, станет победным, сорок пятый год. Ждал один год, а пришёл другой.

Все собрались в круг, всем налили по пятьдесят грамм. И тут к Андрею подошёл тот самый доктор и отвёл его в сторону:

- У вас пять минут.

- Да, – весело сказал Андрей. – Пять минут до нового года.

- Нет. Вы можете вернуться в своё время. Если наступит тысяча девятьсот сорок пятый, то вы уже не сможете вернуться никогда, а всё, что с вами было до попадания к нам, ваше время, вы забудете.

Доктор достал из халата чашку Андрея.

- Откуда она у вас? – спросил Андрей.

- Лучше не спрашивайте. Разбейте её – и вернётесь в своё время.

Андрей с радостью взял её, размахнулся, как вдруг его что-то остановило. А куда он там пойдёт?! С кем он там встретит новый год?! Опять будет жить один ради денег... Он повернулся и посмотрел на весёлую компанию солдат. А там никого. Только пицца. Но вдруг Андрей понял, что, несмотря на урчание в животе, ему плевать на эту пиццу.

Солдаты веселились. В уголке стояли медсёстры, кто-то предлагал им потанцевать. А некоторые из солдат уже предложил два тоста:

- Проводить старый новый год!

И

- За здоровье товарища Сталина!

Андрей протянул врачу кружку.

- Что вы делаете?! – сказал тот. – Вы не слышите? Они говорят тосты и настраивают радио, до сорок пятого года две минуты. Вы не знаете, что такое война. Будет следующая атака – вас легко убьют.

- А пускай, – вдруг неожиданно для самого себя сказал Андрей. – Там мне итак жизни нет. А тут... Тут я счастлив. В голоде, в грязи, на войне, среди друзей.

- Одна минута, – сказал врач. – Одна минута и кружка исчезнет.

Андрей рассмеялся, махнул рукой и побежал пить водку в третий тост за хороший иммунитет верховного главнокомандующего, а затем и за новый год, не прекращая кричать: «Ура! Ура! Ура!»