Призрак реанимации

Я сочувствую тем, кто будет это читать ☺

 

Глубокая ночь. Агнесса почувствовала сквозь сон, как кто-то тяжело сел ей на ноги и громко дышит прямо в лицо.

Дежурство выдалось спокойным. Агнесса и ее подруга Любочка поужинали с парой флаконов медицинского спирта, предварительно списав их на обработку наркозной аппаратуры. В разговорах и мечтах о предстоящем летнем отпуске медсестры провели весь вечер.

Обе подруги были тридцатилетними высокими и статными красавицами. Агнесса носила короткую мальчишескую стрижку, была стремительна и резка, в её красоте было что-то дикое и свободное. Любочка была нетороплива и величественна, как королева, имела роскошную русую косу и высокую грудь. Она отказывала всем мужчинам, которые пытались добиться ее любви, потому что ей казалось, что их интересует только внешность, а не богатый внутренний мир. Агнесса была в разводе. Только печаль и задумчивость в серых глазах Любочки и тяжелый взгляд карих глаз Агнессы говорили об одиночестве подруг.

После алкоголя так сладко было растянуться на жесткой кушетке!.. Агнесса быстро провалилась в сон. И вот теперь в зыбком лунном свете она различила очертания незнакомого мужчины. Становилось трудно дышать, холод и страх сдавливали грудь.

- Как вы сюда попали? – выдохнула девушка, стараясь сбросить ногами противника. Визитёр безмолвствовал. Агнесса почувствовала, как его холодное тело податливо прогибается под ударами босых ступней и делается невесомым. Не дожидаясь развития болезненного удивления своей жертвы, ночной гость ретировался в приоткрытую дверь. Девушка подскочила, как пружина, и выглянула за дверь. Тускло освещенный коридор был пуст.

Агнесса не могла больше оставаться одна, руки дрожали, разум туманился. Ей хотелось бежать к Любочке, но преодолеть длинный коридор, где растворился некто, она не могла. Омертвевшие пальцы с трудом нажимали кнопки на телефоне внутренней связи. Три часа ночи. Подруга прибежала к ней, цокая по пустому коридору не застёгнутыми второпях сандалиями, русые волосы спросонья всклокочены.

Выслушав с терпеливым спокойствием бурный рассказ Агнессы, Любочка принялась меланхолично расчесывать волосы и подытожила с деланным беззаботным видом:

- Успокойся. Ну, приходил к тебе сегодня какой-то чёрт, но его здесь уже нет.

Но Агнесса не могла успокоиться и поделилась своими переживаниями ещё с парой коллег. Через несколько дней всё отделение реанимации, где работала Агнесса, уже знало, что к ней приходил чёрт. Старые медсестры говорили, что это не чёрт, а призрак первого реаниматолога, приехавшего в город по распределению из Москвы ещё в советские времена и трагически погибшего на работе от рук психического больного. Врача пытались спасти и подключили к аппарату ИВЛ. Говорят, что его душа так и поселилась в этом аппарате после смерти, не пожелав расставаться с любимой работой. Подмечено, что видят призрака лишь те, кому не суждено работать в реанимации. Тут же приводились примеры уволившихся сотрудников, текучка в реанимации была большая. Ходят слухи, что призрака видели и некоторые пациенты, и все они впоследствии умерли.

Агнесса мрачно возражала на пересуды:

- Ни чёрт, ни призрак, ни главврач не заставят меня отсюда уволиться!

 

Аппараты искусственной вентиляции легких гудели, как компрессорный цех. Мониторы мигали цветными цифрами патологического давления и испускали пронзительные сигналы, капельницы литрами вливались пациентам. Воздух был раскалён от работающего целыми сутками оборудования. Среди этого ада Агнесса, как орлица, парила от одного больного к другому, стремительно меняла капельницы, летящими движениями умелых рук делала уколы, давала таблетки, попутно измеряя давление и температуру.

Потомственная целительница и ясновидящая Зажигалкина поступила в реанимацию с циррозом печени. Одновременно с ней привезли старика в алкогольной коме и мужчину с раком предстательной железы.

Разбуженный шумом призрак покинул облюбованный им аппарат искусственной вентиляции легких. Как настоящий врач, он заботливо осмотрел новых пациентов. Коснувшись лба невидимой рукой, он проникал в самые сокровенные воспоминания, и уже через несколько минут был готов вердикт, должен ли жить человек или умереть.

- Сестра, кто это? – хриплым шепотом спросил больной с раком предстательной железы. Его блуждающий мутный взгляд заставил Агнессу нервно обернуться. Посторонних в реанимации не было.

- Там мужчина стоит. Невысокий, худой. Черные волосы. Одет в чёрное. Кто он? Врач? Почему он весь в чёрном? Почему он смотрит на меня? Он тянет ко мне руки. Помогите!

«Скоро умрёт. Рак необратим, - коснувшись больного, рассуждал призрак. - Зачем он приехал к нам? Надеется, что ещё поживет, глупый смешной человек! Медики продлят жизнь на пару недель. Зачем помогать умирающим? Продлевать их мучения? Пустая трата времени, перевод лекарств, износ оборудования. К чему напрасные старания медиков? Пусть лучше они помогут тем, кого можно вылечить». Призрак считал, что он вершит справедливость и помогает навести порядок в работе реанимации. «Врачи слепо следуют принципу всегда помогать пациентам, с тупым упорством делают всё возможное для спасения. Зачем? Их усилия просто оттягивают неизбежное. Безнадёжный больной никогда не выздоровеет, агонирующий не будет жить. И всё равно медики тупо вступают в поединок со смертью и проигрывают. Если им не хватает собственного ума разобраться, кому поможет медицина, а кому уже нет, то я сделаю это за них».

Призрак взлетел к потолку, совершив вираж, появился из пола прямо на глазах у старика, вышедшего из алкогольной комы, аккуратно коснулся лба и брезгливо отпрянул. «У меня тяжелая жизнь, и я имею право отдыхать так, как мне хочется!» - прочёл он в мыслях престарелого человека. «Зачем спасать алкоголиков, наркоманов, бомжей? Это просто отбросы общества! Я их приравниваю к самоубийцам. Убивают себя всякими способами, а в больнице их спасают. Пусть умрут, они же этого хотят», - думал призрак.

Больной не удивился явлению незнакомца.

- Чего пришел? – задушевно обратился старик к незваному гостю.

Призрак благоразумно решил растаять в воздухе, на прощанье шепнув:

- Пора умирать. Умри!

В это же время в соседнем боксе пришла в себя потомственная ясновидящая целительница Зажигалкина.

- Спасибо вам, девочки за всё! – от души говорила пациентка молоденьким медсёстрам-волонтёрам, - когда выпишусь, я вам такой стол накрою! У нас с мамой семейный бизнес, клиентов на дому принимаем, кто деньгами благодарит, кто – продуктами. У нас всегда стол богатый: и выпить, и закусить, - всё есть! Вам бесплатно погадаю.

Девушки-волонтёры скромно улыбались.

- У меня дома сова живёт. Её зовут Ух. Я ей говорю: «Ух, как я люблю тебя!», а она мне отвечает: «Угу». - оживлённо рассказывала целительница.

Зажигалкина подняла взгляд на капельницу, и её глаза округлились.

- Ух! Там моя Ух! Я её вижу. Ко мне прилетела, крыло на голову положила. Кыш, пошла, отстань!

Целительница беспомощно размахивала руками, отгоняя мнимую сову.

Находившиеся рядом медсёстры постарались успокоить больную и разубедить её в присутствии совы, а нагло усевшийся на штативе для капельницы под личиной совы призрак с интересом наблюдал за тщетными попытками. «Хватит морочить людям голову целительством и предсказаниями, - думал он. - Достаточно пожила за счет глупцов, плативших гадалке немалые деньги. Застолья у неё каждый день, вот печень и отказала. Будь моя воля, я бы с удовольствием разрешил эвтаназию».

 

В то же время, как призрак явился несчастной целительнице в образе её любимой совы, старик, очнувшийся от алкогольной комы, остался озадаченным внезапным появлением и исчезновением неизвестного, а также его странными словами. Ребенком в годы Великой Отечественной войны он побывал в немецком концлагере, и сейчас бывшему малолетнему узнику показалось, что он вновь оказался в фашистских застенках. Старик стал крайне беспокоен и впал в психоз.

- Прячешься, фашист проклятый! А ну, выходи! Гранату хочешь?

На воинственный призыв никто не отозвался. Несчастный узник одним движением сорвал с себя капельницу и оказался возле стены, замаскировавшись за ширмой. Из вены, где стояла грубо вырванная капельница, на пол стекала кровь. Нецензурно выругавшись, он с ненавистью прорычал сквозь зубы:

- Опыты на мне ставите? Хрен вам! Не дамся!

Старик отчаянным движением сорвал из держателя на стене бутылку с дистиллированной водой. Раздался звон разбитого о кафельную плитку стекла, и у больного в руке оказалось горлышко бутылки с острыми зазубринами. Вооружённый «розочкой», с криком: «Лови гранату, фашист!», окровавленный пациент выскочил из-за ширмы.

Взвизгнули молоденькие сестры-волонтёры:

- Помогите!

Незадачливый вояка на секунду потерял бдительность, и тут же был схвачен под локти зашедшими сзади врачами. Прохрипев: «Не дамся!», последним титаническим усилием узник, преодолевая силу державших его мужчин, полоснул себя по горлу острым стеклом «розочки». Кровь из разорванной артерии пульсирующей волной обдала Агнессу, стремительно накладывающую жгут раненому.

- Остановка пульса и дыхания!

Немедленно началась реанимация. Головки ампул молниеносно отлетали под ловкими пальцами Агнессы, шприцы жадно всасывали лекарства. тело пациента содрогалось под разрядами дефибриллятора.

Медики, занятые реанимацией, не могли видеть, как некая тёмная фигура производила неизвестные манипуляции с кислородным баллоном, с помощью которого дышал пациент с раком предстательной железы. Бедняга только успел воскликнуть что-то нечленораздельное, когда вместо живительного кислорода к нему стал поступать концентрированный водяной пар. Тридцать минут без кислорода, тех самых, в течение которых длилась безуспешная реанимация старика, хватило, чтобы раковый больной отправился на тот свет. Последнее, что видел бедняга, был преступник в черном, склонившийся над кислородным баллоном. Но умерший уже не мог рассказать об увиденном злодеянии, впрочем, ему всё равно никто бы не поверил. Плотный туман заполнил отделение реанимации.

Ночью Зажигалкиной стало хуже. Больная металась в постели, перемежая стоны горькими уверениями, что она всё поняла. Ясновидящая горячо утверждала, что во всём виноват чёрный призрак, вернее полтергейст, который мешает врачам и убивает людей. Ей не верили, считая её слова бредом. Зажигалкина задыхалась от бессилия и боли, разразилась тоскливым и пронзительно безнадёжным плачем, в ответ громко завыли собаки, сиротливо жавшиеся на морозе возле больничной кухни. Плач человека и вой собак слились в дуэт. Набожная медсестра операционного блока перекрестилась спросонья и прошептала:

- Покойник будет в реанимации...

Вскоре пациентку пришлось подключить к аппарату вентиляции легких. Призрак только этого и ждал. Привычным движением он проник в аппарат, максимально уплотнившись, перекрыл дыхательный шланг. Жертва поклонника эвтаназии погибла, не приходя в сознание.

После смерти на смене троих пациентов Агнессе нужно было снять стресс. Привычным движением открыв флакон со спиртом, вылила содержимое в кружку, немного разбавила глюкозой и сделала несколько глотков. Напиток обжёг горло, дошёл до желудка, тяжестью ударил в ноги. «Сейчас станет легче», - убеждала себя Агнесса, опустив в кружку чайную ложечку для конспирации. При приближении врача медсестра начала старательно размешивать несуществующий сахар в фиктивном чае.

- Истории умерших надо писать, постарайся до утра меня не беспокоить, - предупредил врач и удалился из палаты.

Агнесса облегченно вздохнула и залпом допила содержимое кружки. Но глубокий вдох принёс нестерпимо тошнотворный запах трупов, смешанный с запахом крови. Тошнота поднялась от желудка и ударила в голову. Агнесса бросилась к ближайшей палатной раковине, дрожащими руками ухватилась за кран, навалившись всем телом на умывальник, который держался на одном саморезе. Сантехник уже целый месяц не мог добраться до реанимации, чтобы прикрутить раковину. Агнесса почувствовала, что пол уходит из-под ног. Падая и переворачиваясь, девушка увлекла за собой тяжёлую раковину, смягчив грохот разбившейся фаянсовой махины: умывальник упал ей на голову.

Из сорванной трубы вода хлестала свободно и широко, заполняя пространство на полу. К пяти часам утра в палате начал звонить телефон. Дежуранты операционного блока, находящегося этажом ниже, обнаружили, что реанимация их затопила.

«Ну, как можно так спать! Телефон полчаса уже трезвонит! Ох, уж, Агнесса...» - раздраженно думал реаниматолог, энергично шагая в палату, и замер на пороге. Мирный плеск фонтана воды из сорванной трубы, раскинувшееся на полу море, по которому проплывают пакетики от шприцов, тряпки, бумажки, принесенные прибоем к рифам, образованным осколками умывальника. Длинные мачты капельниц виднелись во влажной пелене. Как остовы потерпевших крушение кораблей, стояли каталки с ещё не вывезенными в морг трупами. Между развалин раковины лежала неподвижная Агнесса с окровавленной головой. Кровь завихрениями расплывалась в воде, бледнея и растворяясь в ней.

Врач справился с секундным замешательством, шагнул в воду, быстро поднял Агнессу на руки, положил на кушетку. Пульс и дыхание есть, это хорошо. Неловкими руками набрал в шприц обезболивающее. «Ну, вот, сестричка, сейчас станет легче». По мобильному связался с дежурным хирургом:

- Готовьте операционную! Черепно-мозговая травма.

- Но у нас дождь с потолка!

- Мне плевать, где вы будете оперировать, хоть на столе у заведующего! Мне срочно нужна операционная для медицинской сестры реанимации!

Утром Любочка пришла сменить Агнессу, но та не могла сдать ей смену, поскольку находилась в реанимации в качестве пациентки.

 

Дрожащими руками Любочка обтирала лицо Агнессе влажной салфеткой и каждые пять минут мерила ей давление. Минуло больше двух часов после операции, но пациентка не приходила в сознание. Слёзы стояли в глазах у Любочки, когда она шептала:

- Ну, что же ты? Очнись, дорогая. Мы ведь с тобой на море поехать хотели. Скоро мама и сынок твой придут. Ну что же ты...

Глаза Агнессы были полуоткрыты, взгляд устремлён в никуда. Любочка гладила её холодные руки, безотрывно глядя ей в лицо и пытаясь уловить хоть какое-то движение, хоть какую-то эмоцию. Подруга оставалась безучастна.

Пришедшую мать Агнессы прямо у двери палаты реанимации перехватил заведующий.

- Состояние крайне тяжёлое, сознание отсутствует, - услышала Любочка басистый голос шефа. - Жизненно важные функции сохранены, но, учитывая данные компьютерной томографии, позитивный прогноз сделать нельзя. Мы прилагаем все возможные усилия, но, скорее всего, она останется существовать в данном состоянии.

- Как же так, она ведь была на дежурстве! – раздался горестный возглас матери.

- Травма получена в результате несоблюдения норм техники безопасности самой сотрудницей, поэтому, к сожалению, о денежной компенсации речь идти не может, - быстро парировал заведующий. – Оформляйте инвалидность, будете получать на неё хоть какие-то выплаты и бесплатные памперсы. Её можно забрать домой в ближайшие дни. Она не нуждается в реанимационном лечении, ей нужен лишь уход и профилактика пролежней.

- У неё ребёнок маленький остался! – мать вся сгорбилась и заплакала, закрыв лицо ладонями.

- Можете подойти к ней на минутку, - заведующий взял под руку бедную женщину, направляя её к постели дочери.

Любочка с бешеной скоростью рванулась в процедурный кабинет и, чтобы не встречаться с матерью Агнессы, закрылась в нём. Слёзы хлынули из глаз. Любочка открыла кран с холодной водой и несколько раз подряд плеснула в лицо ледяные пригоршни. Затем открыла окно и по пояс высунулась на мороз, судорожно вдыхая колючий воздух.

«Гады, списали!» – неизвестно кого мысленно упрекала Любочка, - «Даже по имени Агнессу уже не называют! Как будто уже не человек». От мороза и жестоких мыслей Любочка задыхалась. Через тонкую дверь процедурного кабинета девушка слышала, как вышла из палаты мама Агнессы.

Приподняв подбородок, Любочка взяла со стола карты больных, и, держа их как флаг, генеральской походкой, чеканя шаг, направилась к процедурным шкафчикам, чтобы собрать лекарства для пациентов.

 

Санитарка Степановна кормила пациента. Синий с грязными потёками фартук украшал дородную фигуру. Криво обрезанная пластиковая бутылка заменяла тарелку. Вязкая каша, которую Степановна вывалила с половника в эту незамысловатую посудину, сползала по стенке стаканчика. В руке покоилась ложка с засохшими следами пищи.

- Ештя, ештя, вку-усно, - обратилась санитарка к молодому человеку, протягивая ему затёкший стаканчик с кашей и грязную ложку, обратившись к нему почему-то во множественном числе. Предположить, что она обратилась к парню на «вы», было невозможно, санитарка общалась со всеми исключительно на «ты».

- Спасибо, что-то не хочется.

- Ну, и как хочется! – усмехнулась Степановна, шлёпнула стаканчик на тумбочку, со звоном бросила ложку.

Любочка, заметив это, пришла в ужас и всплеснула руками. Отозвала санитарку подальше от больного, возмущённо зашептала страшным голосом:

- У вас нет нормальной, чистой посуды? Вы же еду даёте человеку, а не поросёнку! Почему на вас такой грязный фартук? Оденьте халат! И сколько раз повторять: «К пациентам надо обращаться на «вы», с уважением!

- Будет сделано, госпожа, - шутливо ответствовала Степановна с гордым видом, снова давая никогда не выполняемое обещание.

Пациентка из соседнего бокса позвала санитарку, и она расторопно, в отличие от своего обычного поведения, бросилась на зов.

- Чего надо? – грубо спросила Степановна.

Женщина попросила поменять нижнее белье.

- Подымай задницу, - санитарка нетерпеливо ткнула пациентку в бок. Больная застонала и закрыла глаза.

- Во так да! Спать удумала! – удивлённо прикрикнула на неё Степановна. – Подымайся! Разлеглася, как каракатица, развалила свои кости.

- Не может она встать, ей плохо, глупый вы человек! - возмущённо сорвалась на крик Любочка. И, сдерживая внутреннее кипение, более спокойно добавила:

– Я поверну женщину на бок, а вы всё сделаете.

Санитарка скривила недовольную мину, выполняя свою работу, отвернулась в сторону, но все же можно было слышать, как она пробормотала: «Фу, вонючка» и сплюнула.

Утро только началось, но Любочка уже не могла выдерживать работу со Степановной.

- Пациенты – они же люди! Нельзя их оскорблять и унижать! – кричала Любочка, затащив Степановну в уединённую сестринскую, нависая над толстой грязнулей и метая глазами молнии.

- А чё я такого сказала? Ну, пошутила, а то баба развалилася, как каракатица костлявая! – оправдывалась санитарка, утратив шутливо важный вид.

- Да нет у каракатиц костей! – раскрасневшись, воскликнула Любочка. – Тьфу ты, да не в костях дело, а в том, что нельзя унижать пациентов. Нельзя пользоваться тем, что они не могут вам ответить. Человеку и так плохо, а тут ещё вы...

Любочке стало душно, и она сняла белый халат, оставшись в штанах и водолазке.

- А чё я? Я не виновата, - возражала Степановна.

- Вы же медработник! Вы на себя посмотрите: хотя бы форму перед сменой постирали. К людям стыдно подойти! – не могла остановиться Любочка.

- К каким людям? Они ж больные, ничё не соображают, - рассуждала санитарка с непробиваемым спокойствием.

- Это вы ничего не соображаете! Вам только на ферме за животными ухаживать! – в сердцах воскликнула Любочка.

- А ты чё, сильно культурная? Тебе, чё ли, место в элитной клинике? – съязвила Степановна.

«Отличная мысль!» - подумал Призрак, внимательно следивший за ссорой медсестры и санитарки. «Почему бы их не отправить в более подходящие для них места? Особенно Любочка надоела, постоянно мешает, несколько раз мне срывала эвтаназию. Пусть отправляются куда подальше».

Пространство сестринской преломилось и сузилось, всё вокруг закружилось в разноцветной гамме, постепенно сошедшей к фиолетово-чёрному, и наступила кромешная темнота. Хотя можно подозревать, что темнота наступила только в головах двух спорщиц, а не в комнате, тем более, что через секунду после описываемых событий сестринская оказалась пуста.

 

Степановна проснулась, вышла на крыльцо. Перед ней стройными рядами стояли сараи. В свежем холодном воздухе тянуло деревенским запахом навоза.

- Чёй-то?

Она заглянула в ближайшую постройку. Там оказалось с десяток поросят.

- Вот молодец, уже на рабочем месте! - раздался бодрый женский голос позади Степановны.

- А чёй-то за место?

- Ну и ну! Фермерское хозяйство Иванова, – доброжелательно рассмеялась незнакомка. - Вы с сегодняшнего дня приняты к нам на работу.

- Ой, девушка, в голову чевой-то стукает, забываю я ...

- Я ваш бригадир. Сейчас нужно покормить поросят. Комбикорм в соседнем сарае.

Степановна, вывалив поросятам вязкую массу комбикорма, приговаривала:

- Ештя, ештя, вку-усно!

Довольные поросята благодарно зачавкали, опустив рыльца в кормушку.

Степановна, с умилением глядя на них, ощутила смутное воспоминание: «А мне казалося, я в больницу на работу устраивалася. Господя, приснится ж такое...»

 

В это же время Любочка поднималась по широким ступеням королевского хосписа, одной из самых престижных клиник Великобритании.

- Welcome! Glad to see you! – девушка на ресепшен расцвела в улыбке.

– Где я нахожусь? – с гордо поднятой головой без оптимизма поинтересовалась Любочка.

- Are you Lubov Dmitrieva from Russia? – счастливо защебетала девушка.

- Yes, - произнесла Любочка, удивлённо вскинув брови.

Девушка-администратор широко улыбнулась и жестами пригласила гостью в соседнюю дверь. Любочка с царственным достоинством проследовала за улыбчивой провожатой и оказалась в небольшом кабинете с восседающим за столом боссом.

Дальнейшая беседа проходила на английском языке. Несмотря на то, что последнее, о чём помнила Любочка, был разговор со Степановной, и путешественница не понимала, как она здесь оказалась, всё таки с честью выдержала собеседование. Это было не очень трудно, учитывая то, что участие россиянки в диалоге ограничилось употреблением слов «yes», и «good buy». В отношении английского языка Любочка страдала общей проблемой студентов и собак: всё понимала, но сказать не могла.

- Добро пожаловать в лучшую медицинскую клинику Великобритании. Благодарим вас за оказанную честь и готовность работать у нас медсестрой. Надеюсь, наши совместные ожидания оправдаются, - пафосно произнес шеф.

- Yes, - тревожно кивнула Любочка.

- Итак, сканы вашего британского диплома и сертификатов мы получили. Могу ли я увидеть оригиналы, а также ваш, паспорт, пожалуйста?

Любочка машинально начала копаться в своей сумке, не рассчитывая найти ничего, кроме паспорта, она и российский-то диплом обычно не носила с собой в силу отсутствия такой необходимости, и, вообще, жизнь в России такова, что афиширование своего медицинского образования может оказать плохую услугу, поэтому была очень удивлена, обнаружив все необходимое.

Босс одной рукой принял у Любочки документы, другой рукой подал ей пачку распечатанных бумаг, проговорив:

- Это предлагаемый нами трудовой договор. Будьте добры изучить его в ближайшие сутки, а также проконсультироваться с юристом и внести свои предложения, которые мы вправе принять или отклонить.

«The London Clinic», - прочитала про себя девушка на титульном листе договора.

- Good buy! – потрясённо произнесла Любочка и, приложив некоторые усилия, вышла из кабинета с гордо выпрямленной спиной. Дальше девушка, уже не сдерживаясь, промчалась мимо ресепшн, цокая сандалиями, и вылетела на улицу.

- Подождите, вас проводят в гостиницу для наших сотрудников, - запоздало раздался голос администратора, но Любочка была уже далеко..

Мартовский ветер влажно пахнул в лицо. Не разбирая дороги, Любочка, как антилопа, скакала через газоны, продиралась через кусты в парке, и вскоре оказалась на центральной улице. Лондон оглушил её шумом машин, звуками сирен, шумом суетливой толпы. На перекрёстке Любочка заметила указатель с названиями улиц: High Street, Perry Hall Road. Мимо курсировал красный двухэтажный автобус.

– Невероятно, я всё-таки в Лондоне, - прошептала девушка.

В подтверждение этой мысли на огромном уличном экране над группой жизнерадостных молодых людей загорелась надпись «Hello London».

Любочка, словно в тумане, вернулась в парк, присела на скамью. Только сейчас почувствовался пробирающийся под водолазку мартовский холод, девушка оказалась в Лондоне в той одежде, которая была на ней во время ссоры со Степановной.

«Самое странное, что я не помню, как прилетела в Лондон», - с печалью думала Любочка, забивая на телефоне в строку поиска на сегодняшнее и вчерашнее число «все авиарейсы Москва - Лондон, поиск пассажира», надеясь исключить провал в памяти. Через несколько часов упорных поисков своего билета на сайтах всех возможных авиакомпаний, девушка убедилась, что она не прилетала самолётом в Лондон ни сегодня, ни вчера.

«Этого не может быть», - от этой мысли холодок пополз по спине.

«Почему мне кажется, что сегодня утром я пришла на работу в свою больницу? Я уволилась или переводом поехала на работу в Лондон? Нужно позвонить на работу!». - Любочка в возбуждении вскочила со скамьи и набрала номер телефона старшей медсестры реанимации.

- Алло, старшая?

- Любочка, куда ты пропала? Вышла утром на смену, и исчезла. Почему не предупредила, что тебе нужно уйти? Что случилось? – строго спрашивала старшая.

- Я потом всё объясню, - ответила Любочка, передумав спрашивать об увольнении.

Зато старшая подняла этот вопрос:

- Если ты немедленно не появишься на работе, я поставлю тебе прогул, впервые за десять лет безупречной работы, что грозит увольнением!

Любочка взглянула на часы в телефоне, видимо собираясь прикинуть сколько времени ей понадобится, чтобы добраться до своей больницы.

- Но я не могу, я сейчас ... , - вероятно, Любочка хотела сказать, что она сейчас в Лондоне, но остатки минут на телефоне закончились.

«Что же, хорошая новость, мне не показалось, что сегодня утром я была на работе, - с иронией подумала девушка, - всё остальное плохо, очень плохо! Я по-прежнему не знаю, как я оказалась в Лондоне. Меня похитили? Почему нет данных о моём прилёте? Их уничтожили какие-то спецслужбы?»

Любочка представила, как некие личности в черных масках проникают в отделение реанимации, оглушают её прикладом автомата по голове, без сознания волокут по коридорам больницы, затем часа три везут на машине в Москву в ближайший аэропорт, по пути сделав, вероятно, какой-то снотворный укол, также в бессознательном состоянии сажают её в самолёт, после прилёта оставляют её на ступенях клиники, где она приходит в себя, а тем временем человек в погонах из спецслужб взламывает сайт авиакомпании, чтобы уничтожить сведения о перелете Любови Дмитриевой.

«Нет, бред какой-то. Может, меня привезли на частном самолёте? Британский диплом купили, это понятно, и подложили мне в сумку. Но это не отменяет похищения», - рассуждала девушка.

В смутной тревоге второй раз взглянула на часы в телефоне, и взгляд, наконец, сконцентрировался на цифрах.

- Не может быть! Полчаса назад я пришла на смену! – в ужасе воскликнула Любочка. С куста снялась стайка птиц, потревоженная отчаянным криком. Несколько прохожих подозрительно оглянулись.

– Чушь! Бред! Мистика! Что бы здесь ни происходило, я не хочу в этом участвовать!

Девушка вскочила со скамьи, стараясь унять дрожь в теле, описывая круги по дорожкам парка, начала что-то искать в своей сумке. Зарплатная карта с остатком восемьдесят девять рублей была на месте. Далеко не уедешь.

Любочка набрала номер мамы, но тут же поняла, что на счете нет денег для звонка. Не успела она печально вздохнуть, как высветился входящий звонок.

- Мамочка, как я рада тебя слышать!

- Доченька, что случилось, почему ты не отвечаешь? Старшая звонила, тебя нет на работе. Где ты?

- Со мной всё нормально. Возможно, ..., - слова «меня похитили» застряли у Леночки в горле, она мгновенно представила реакцию мамы на невероятное похищение в Лондон, последующие неврастению, инфаркт, инсульт, и сказала:

- Я просто заболела, мне стало плохо, пришлось уехать с работы. Мама, мне нужны деньги, тысяч тридцать.

- Зачем столько много? Доченька, ты беременна? – с тревогой растерянно спросила мама.

- Нет, я не беременна!

- Ты попала в аварию? Ты без ног? – плача, спрашивала бедная женщина.

- Не говори ерунду, какая авария?! - грубо одёрнула Леночка. Просто собери мои банковские карты и переведи все деньги на мою зарплатную, - уверенным голосом командовала дочь. - Запиши пин-коды и номер карты, я диктую.

- Любочка, это же опасно сообщать пин-коды по телефону, - голос матери дрожал.

- Мама, кому нужны мои несчастные счета?! Пиши! – приказала дочь, напрочь забыв в эту минуту свои недавние подозрения о спецслужбах.

Через полчаса звук sms сообщил о зачислении денег, и Любочка немедленно забронировала авиабилет до Москвы на ближайший рейс, через час она садилась в самолёт, а через семь часов уже входила в отделение реанимации городской больницы, на ходу отправив sms: «Мама, всё хорошо, я на работе». Широкими генеральскими шагами уверенно вошла в сестринскую, размашистым движением надела белый халат.

- Ой, почему ты не позвонила? – коллега Любочки остановилась на пороге сестринской, открыв от удивления рот, - меня уже вызвали вместо тебя на смену. Можешь идти домой. Старшая сказала, если ты не принесёшь больничный, тебя уволят.

- А что ещё говорила старшая? – надменно произнесла Любочка.

- Спрашивала всех, что случилось с тобой и Степановной. Тоже пропала со смены. Никаких вестей.

- Очень странно, - прошептала Любочка, - Ладно, только зайду к Агнессе, и пойду домой.

Прошла в палату реанимации и замерла возле пустой постели, на которой утром лежала её подруга. «Умерла!» - пронзила мозг ужасная мысль.

- Агнессу сегодня мама забрала домой, - раздался голос сменщицы, и Любочка нервно сглотнула, присев на край опустевшей кровати.

- Скажи честно, - доверительно обратилась к ней напарница, ты сегодня аборт делала?

- Вы все с ума сошли, что ли? – воспрянула Любочка, откинув на спину толстую косу.

- Тут нечего стесняться, принесёшь выписку, хотя бы место на работе сохранишь.

- У меня нет выписки, и аборта нет, - чеканя слова, проговорила Любочка.

- Ну, как хочешь, - обиделась сменщица и вышла из палаты.

Рядом материализовался мужчина в чёрной одежде с темными волосами.

После всех злоключений сегодняшнего дня Любочка жутко устала, и еще одно странное явление не произвело на неё впечатления.

- Ты зачем вернулась? Что тебя обратно принесло? – грубо обратился к ней мужчина.

- Откуда вы знаете? – слегка удивилась девушка.

- Наверно, тот, кто отправил тебя в путешествие, будет об этом знать! Что может быть лучше работы в европейской клинике с достойной оплатой?! Я тебя наградить хотел, подарил работу мечты, а ты явилась назад. Ненормальная! Думаешь, легко было привести в порядок всю твою документацию? Неблагодарная!

Любочка, словно защищаясь, закрыла лицо руками и потёрла глаза. Незнакомца рядом уже не было.

- Как же ты мне надоела! Зачем возиться со смертельно больными пациентами? – раздался голос недавнего собеседника. Чёрный мужчина надвигался на Любочку из угла. – Зачем оттягивать неизбежную смерть? Зачем их лечить, обезболивать, укладывать поудобнее, кормить, поить? Пусть умрут быстро.

- Что??? Это не гуманно, - быстро парировала Леночка. – Почему вообще я с вами разговариваю? Что вы себе позволяете? Выйдите вон!

- Не могу, я здесь живу.

Чёрный человек оторвался от пола, качнулся в воздухе, ловко изогнувшись, нырнул в аппарат искусственной вентиляции лёгких. Высунулся до пояса из аппарата, широким жестом снял стаканчик от увлажнителя, с улыбкой наполнил его медицинским спиртом.

- За здоровье наших пациентов и их смерть, - поднял тост призрак.

Любочка ощущала всю абсурдность происходящего, но её накрыла волна ненависти и раздражения, не в силах совладать с собой, нащупала в кармане телефон и метнула его в противника. Стакан выпал из рук призрака, спирт пролился на электрический удлинитель, в который был подключен аппарат вентиляции лёгких. Раздался искрящийся треск короткого замыкания, едкий дым начал заполнять реанимацию. Аппарат загорелся. Любочка, прикрыв нос и глаза локтем, пригнувшись, принялась выкатывать в коридор пациентов, одновременно с кроватями толкая перед собой штативы с капельницами и еще исправные аппараты.

- Горим! – взметнулись над реанимацией крики тревоги, посыпались звонки в службу спасения. Прежде, чем прибыли пожарные машины, засвистел кислород из баллонов и прогремели несколько взрывов, началась всеобщая паника. Часть пациентов потеряла сознание, некоторые впали в кому, а у нескольких женщин даже пропали золотые украшения, но, вероятно, взрыв сыграл в этом второстепенную роль.

Позднее был оценён ущерб от пожара и взрывов, и он оказался настолько значительным, что руководство города предпочло закрыть больницу, чем делать ремонт. Довольно быстро выявили виновницу трагедии. Любочку уволили по уголовной статье. Полгода бывшая медсестра провела под арестом в следственном изоляторе, полгода в психиатрической клинике и два года в колонии. Кроме мамы, её посещал ещё один человек – мама Агнессы.

- Агния открывает глаза и улыбается, когда мы с ней разговариваем, - рассказывала на одном из свиданий мама Агнессы, - уже узнает меня и сына.

Арестантка молча улыбалась радостной новости.

- Любочка, вот увидишь, она обязательно скажет тебе: «Привет», когда ты освободишься.

Девушка закрыла лицо рукавом, потому что по лицу текли слёзы.

А что же призрак? Погиб? Когда началась катастрофа, он застрял в загоревшемся аппарате вентиляции легких. Позже все аппараты списали и вывезли на утилизацию. Призрак в состоянии комы, если это применимо к призраку, впервые покинул стены своей больницы. Он возлежал в аппарате искусственной вентиляции лёгких, как фараон в своём саркофаге, или как межгалактический путешественник, заключенный в капсулу времени, отправился в неведомые ему миры с надеждой на воскрешение и новую жизнь.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...