Черный Ферзь

Потерянный Аваллон

Действующие лица:

 

Мерлин, великий маг

 

В соответствии со старшинством (по возрасту)

Фея Моргана – Черная Королева юга

Вивиан – Королева Восточных гор, ее цвета лиловый и серебро

Галатея – Королева ведьм и Западных лесов, все цвета огненного

Нинева – Королева Северных островов, ее цвета белый и голубой

 

...Дрожащими старческими пальцами он собрал свет. Драгоценные искры рассыпались по столу и отражались в круглых светлых глазах ребенка. За крошечным окном выла метель. Была холодная зима.

- Дедушка, что это? – девочка тронула искру, и огонь испуганно убежал прочь.

-Это магия, Айвин.

-Магия? – ее глаза, и без того огромные, распахнулись еще шире, словно пытались вобрать в себя все эти огни... последние огни.

«Магия...магия...магия...» - старик поднялся, упираясь в стол, и завязал кошель с собранным светом на поясе.

За крошечным слюдяным глазком окна бушевала зима, словно штурмуя их вросшую в землю избу. Зима... Царица-Зима. Не та хрупкая, бледная прислужница, к которой привыкла молодежь – настоящая Царица-Зима, обрушивающая лавины с хребтов гор, заставляющая кланяться ей вековые деревья, заживо хоронящая города, собирающая жатву лезвием холода.... Богиня зла.

- Так ты волшебник, дедушка? В деревне говорят правду?

Она отвлекла его. В темноте ночи ему послушался знакомый звук... знакомый звук.

- Волшебников больше нет, - рваная тряпка закрыла белый бушующий мир, и он почти поверил в то, что сказал. Почти... потому что где-то на краю сознания ему мерещился старый, до боли знакомый звук.

 

...Волки выли.

Неистово. Отчаянно. Так, словно резали их холодные и злые, голодные сердца. Они выли, надрывая глотки туда, где исполинская бледная луна, как огромный желтый глаз притаилась среди туч. Море взбунтовалось и обрушило на скалы свой чудовищный гнев. Холодные валы вздымались выше корабельных мачт, вылизывая тучное низкое небо.

Волки все выли, наводя страх. Выли и выли, и выли... И бежали, прижав к земле окровавленные морды после Большой Охоты. Огромные волки шли старыми путями, выплескивая древнее зло в песне этой чахоточной луне этого проклятого мира. Это был Знак.

 

... «Волшебников больше нет?..»

- тонкий голос ребенка потревожил ее одиночество, и хрустальные веки дрогнули. Раскрылись алые, сочные, тонко очерченные губы. Затрепетали фарфоровые ноздри. Высокие черные брови, изгибом подобные крыльям парящего сокола, сошлись на белоснежном лбу, осыпанном бриллиантами льда. А сердце... сердце ее всегда молчало. Биться ему не к чему. Оно не билось и тогда, когда Смерть забрала ее силу, а ее замки и величие развеяло в пыль. У той, что спала, не было сердца. Под торжествующий рев Крылатой Зимы треснула каменная плита.

 

...Королева очнулась!

Королева очнулась! – волки залились торжествующим хрипом.

Королева очнулась! – мудрые филины покинули черный лес.

Королева очнулась! – зашипели змеи, на которых держится мир.

Королева очнулась. И ее глаза были черны, как беззвездная ночь.

Она ступила на землю, тонкой ножкой попирая древние плиты. Храм не изменился. Недвижные столпы огибали кругами алтарь той, что спала. Спала, и снились ей все эти долгие веки Месть и Война. За ними (и Истинным мечом) она и явилась в этот мир.

- Королева очнулась! – шершавые языки волков согревали ее вечно ледяные руки. Стаи птиц, летучих мышей и воронов кружили над ней и древним капищем, покрытым снегом и заросшим вереском.

- Довольно, - ее голос, даже в гневе, был также чарующ, как и прежде.

- Где остальные, Разард?

Все стихло. Вдруг все стихло.

Ее ослепительные глаза смотрели на волка.

- Где драконы? Где мантикоры, которые понесут мой плащ? Где норны и эльфы? Феи? Мотыльки? Как они смеют не встретить меня?!

Зима подняла ее отороченный волчьим мехом плащ, окружая тьмой ее фигуру, словно выточенную из мрамора.

- Моя госпожа... - глухо отозвался волк.

Она наклонилась.

- Вы больше не можете воплотиться, да? – спросила она тихо, и не получила ответа.

Она выпрямилась, вбирая ветер в опустевшие легкие. Мир опять смотрел на нее, только на нее, и узнавал в бездонных и холодных глазах знакомые и яростные огни.

- Королева вернулась, - провозгласила она в гневе, - Горе Королевам.

 

...-Ты думаешь, она вернется, Галатея? – дама в лиловом обеспокоенно искала ее взгляд.

Хрустальная леди в ответ только тряхнула янтарно-рыжими волосами.

- Нет, Вивиан! Зачем ей возвращаться? – уверенно фыркнула она.

Звуки шагов. Прерванный разговор. Они обе постарались сделать вид, что этого вопроса не было.

Златокудрая вошла в залу, облаченная в лазурный.

- Привет тебе, Нинева, Королева Северных островов! – произнесли они нараспев.

- Здравствуйте, сестры, - она улыбнулась, как всегда улыбалась Нинева – только кончиками губ, нежных, как розовые лепестки, сохранив в голубых глазах лед, - У меня для вас новость... впрочем, она, видно, не нова, если вы обе уже собрались здесь...

 

...Он вернулся.

Не разверзлась земля, не рухнуло небо. Он просто словно очнулся от долгого сна и теперь природа, державшая его в плену все эти годы, сама показалась ему спящей. А эта боль в груди?.. Нет. Ломая ветви, он выходил на свет.

 

...- Папа, там человек! – златокудрая девочка ткнула пальцем в сторону Черных лесов. Мужчина оставил работу и пригляделся «Человек? Там? Зимой? Дама?...»

- Папа, а ты знаешь, что дедушка – волшебник?

Он отмахнулся от нее, но это не слишком опечалило Айвин.

Старик бежал по снегу, сутулясь, навстречу черной фигуре, появившейся на опушке леса, словно соткавшись из тьмы, вечно таящейся между этих ветвей...

- Кто вы, мадам? – спросил незнакомку ее отец подчеркнуто громко, словно пытаясь заставить ее не приближаться, - Мадам?

Она приблизилась все равно. Все семейство замерло перед ней, укутанной в бархат и меха, с белоснежным лицом и черными, как вороново крыло волосами, с карминно-красными губами, точно свежая кровь, с глазами сверкающими ярче алмазов ее богатого убранства. Два волка застыли подле нее, накрытые полами мантии, и оскалились на людей.

Старик оступился и упал в снег, он тяжело поднялся. Боль суставов и незаживших ран его уже не волновала. Золотая вспышка боли внутри его головы вдруг стала алой, заструилась искрами и потекла в мир...

Ее рука покрылась льдом. Знакомый, забытый, чистый воздух другого мира ворвался в ее грудь торжествующей волной, опьяняющим ураганом.

- Госпожа! Не надо! – он упал еще раз – последний раз – в черные объятья Тьмы и больше не поднялся. Кровь из его рта капала на снег. «Магии больше нет», - прохрипел он тьме и исчез навек.

Семья окружила его, но целителя среди них не было. Ничего нельзя было сделать. Когда они вспомнили о гостье и обернулись, женщины в черном там уже не было. Только волчьи следы петляли по полям. И, судя по следам, зверей было...три.

 

... «Свет. Золотые искорки...» - плачущая Айвин тихонько отвязала кошелек мертвеца и открыла его. Светлячок заставил заискриться голубые глаза и золотые волосы девочки.

«Чудо!» - шепнул еле слышный голос в ее груди, наполняя сердце хрустальным искрящимся восторгом, столь смешанным с холодной ключевой водой горечи потери.

 

...Головная боль.

Как будто круги по воде, ударные волны во мраке, давно не озаряемом светом...

- Ах, - Нинева издала легкий вздох.

- Довольно! – огрызнулась Вивиан, холодная, как ее седина.

Галатея, как и прежде, только встряхнула огненными кудрями.

Капелька живительной влаги упала в пустоту. Искорка пламени исчезла. Ледяной колодец вечности поцеловал хрустальные вены. Время напоминало про долги...

Сглотнув холод, все трое подавили страстное желание взглянуть в зеркало. Слабость.

- По-моему, она не знает... - прошептала Нинева, уставившись в точку своими огромными льдистыми голубыми глазами.

- Да, - Вивиан приложила тонкие пальцы к вискам, - и она не остановится.

Две сестры встретились взглядами. Галатея скрестила руки на пышной груди, упрямо уставившись в даль:

- Значит, мы остановим ее, - отчеканила Королева ведьм.

- А стоит ли?... – глухо прошептала Вивиана, касаясь седых серебряных прядей.

- Не смей этого говорить! Если Она вернулась, чтобы отомстить, значит, нам надо держаться вместе. Она не сможет одолеть нас троих! – зашипела кроткая Нинева, и глаза ее, небесной голубизны, вдруг стали темней глубин льда, и плечи ее покрылись инеем.

- Конечно, сестра, - ответили хором две королевы.

 

...- Это мой мир? – разлет ее бровей поднялся, как крылья перелетной птицы. Она не узнавала его. Все изменилось. Все изменилось настолько, насколько нельзя было вообразить.

- Сэр, - повелительно спросила она извозчика, - вы не укажете мне путь к храму Света? Я не знаю этого города.

- Возьмите карету до Арота, мадам. На третьем перекрестке налево. Вы можете дойти и пешком, но это долго. Вход туда – два эльди.

- Что? – на странная безлошадная повозка уже скрылась за следующим зданием. Она шла, и люди оборачивались, шептались за ее спиной, останавливали свои тяжелые железные машины. Ничего непонятно. Плащи стали короткими, прически убогими, и хотя на некоторых еще были цепи, подобные сенешальской, она за всю дорогу не видела ни одного меча. И только однажды – лошадей.

«Друг», - послала она мысль вперед себя и протянула раскрытую ладонь к коню. Могучий першерон склонил к ней широкую шею. Они были запряжены парой – два белоснежных огромных коня.

«В повозке?» - что-то возмутилось в груди и вмиг погасло. Ее голоса не было слышно. Дама в черном гладила коня, и люди проходили мимо, и только он мог слышать ее мысли.

«Что с тобой случилось, друг? За что боевого дэстриэ обрекли влачить повозку?»

Конь фыркнул, выдыхая пар, словно пытаясь припомнить, как выстраивать мысли для неслышного разговора, хотя он никогда не делал этого прежде, и хозяин учил его не ластиться к чужим – это было чревато хлебом, набитым иглами. Так умер один из его друзей. Но Дама ему нравилась. Дама владела его душой.

«Что именно Вы желаете знать, Королева? – сердце подсказало ему правильный тон и ответ, - Я служу человеку по имени Вельф. Я с детства вожу эту повозку. Я не устаю, Королева».

Оба коня захрапели и забили копытами, почуяв волка. Зверь оскалился в ответ. Второй сидел у ее ног спокойно. Конь трепетал, но не от страха, а от гнева. Старый инстинкт говорил ему – «Атакуй!» - и он рвал поводья. Верная кровь.

«Успокойся, - мягко повелела она ему, - все хорошо. Все спокойно. Он не готов к бою». Она гладила коня нежной белой рукой, еще белее, чем его бока, начищенные солнцем, и в этом прикосновении была угроза, против которой восставало что-то древнее, глубинное в душе коня. Но он не мог сопротивляться ей – в ее прикосновении было наслаждение, которому нет равных на земле.

«Ты служишь ему?!» - она нашла в его сознании образ человека, который показался ей ничтожным, - «Но он не рыцарь!»

«Да, Королева».

«Разве тебя не готовили к турнирам, Дэстриэ? Разве ты не участвовал в сражениях?»

Конь замолчал. И ответил второй.

«Дед моего деда рассказывал, что его дед был могучим боевым конем, вожаком табуна, далеко на севере, где когда-то был город из хрусталя... и он участвовал в Последнем турнире».

«Аваллон...» - она поспешила скрыть эту мысль, пока видения из памяти коня не потрясли стройный план ее мыслей.

«Я сам не помню, что такое турнир, Королева... Не помню».

«Ничего... ничего...» - ее украшенная перстнями рука легла на его нос.

Два коня, замерев, как статуи, ждали приказа.

- Мадам! – человеческий голос был груб.

Оборот головы. Безупречный изгиб обнаженной шеи в объятиях меха.

- Мадам... вы так гладили этих бесполезных тварей, что я подумал... Может вы захотите купить их? Я все равно вел их на бойню и отдам из мясную цену... чуть дороже.

Он приблизился на недопустимую дистанцию в два шага – удар меча умелого воина. Волки зарычали и показали белоснежные острые зубы. Он отшатнула:

- Что это, мадам?!

- Собаки.

- Собаки, мадам?!

- Да, собаки, - невозмутимо ответила красавица, продолжая гладить жемчужного коня.

Человек снял шляпу, неотрывно глядя на волка...

- А что такое «собака», мадам?..

Под ее взглядом человек съежился. Два коня смотрели на нее, не отрываясь.

Когда человек очнулся, у него на груди лежал рубин удивительной красоты. Впрочем, его зарезали за этот камень той же ночью.

 

Королева мчала верхом, сидя по-дамски на обнаженной спине белого першерона. Его единокровный брат шествовал следом, гордый, но опечаленный, следуя за тонким силуэтом черной всадницы на белой лошади, которая повязал его брату на шею ленту с алмазной звездой. Только лишь ленту, за которую небрежно держалась рукой. На дороге далеко позади осталось лежать тяжелое железо из их ртов и кожаные ремни, которые резали его голову. Сзади за ними шли волки, заметая хвостами их след.

 

...Мир был сер.

Стоило закрыть глаза, и эта сизая мгла цвета свежего пепла обволакивала разум. Она всегда была внутри.

Когда мир погас, они пытались сражаться... Но ничего не могли сделать – ни одни жертвоприношения, войны и молитвы не помогали. Великие заклятья восставали, подобно огненным птицам озаряя восстановившуюся тишину. Они должны были задержать Закат. Но не удержали. Нет средства от неизбежности.

Заклятья рассыпались у них в руках. Умирали, так и не рожденными. Они обращались в этот сизый прах – одни лишь воспоминания о магии... Завершилась эра магии и меча. Мир смертных погрузился в хаос.

Они предпочли стрелковое оружие – убийство на расстоянии. Их давняя мечта. Они назвали оружие альд – месть. И с его помощью люди наконец смогли отомстить рыцарям. Ненависть лично к нему – это единственное, что могло объединить это отребье и магов. Они совершили ошибку тогда... Все это было ошибкой.

Три Королевы, алчущие победы, жаждали мести и грезили о власти над людьми. Когда Великие ушли... Когда Черная Королева Моргана и Мерлин схватились в битве у брега, где навсегда заснул Король Артур... Нинева... Это ее нож оборвал жизнь победителя дуэли Великих. В спину, конечно. Кто ждал этого от нее?

Расправившись с обескровленной сестрицей, она убила и колдуна, что любил ее, как говорят. И разрушила Аваллон, павший под град пуль и гром выстреловю

А потом... потом все пошло не так.

Их прекрасный новый мир рассыпался, развеялся, как дым над землей...

Она отвлеклась.

Тонкие морщины легли на ее веки птичьими крыльями. Еще незаметные... Еще не трогающие ее совершенную, идеально выверенную, хрустальную красоту. Надолго ли? Преддверие конца.

«Сказать ли Вивиан, что она пахнет сединой?»

Раздался крик. Гулкий коридор поглотил этот звук. Ледяная кромка зеркала треснула и показала лицо той, чей лик был всех белее, а губы всех алей.

«Сказать», - пожав плечами, решила Нинева, оставив за собой холод и предвестие.

 

...Священная ночь.

Никто не верил в нее. Они забыли... Забыли!

Гнев тяжелым ржавым тараном бил во врата ее спокойствия. Город спал. Этот странный слишком огромный город с движущимися машинами и искусственными животными. Город без узников и без целителей, город без ссор и турниров. Город, где людишки сидят по углам и ждут неизвестно чего. «Едва ли они ждали меня...» - подумала она.

- Истинно, - она погладила белого коня, - Раньше они искали Грааль и не обретали его. Ныне они даже не станут искать.

- Иди! – приказала она коню-близнецу, - сегодняшняя месть твоя»

И белый конь пустился вместе с бурей в галоп.

 

...Ночь.

Защита замка дрогнула так, словно кто-то ударил мечом по покрытым пылью струнам древнего инструмента, и они лопнули с жалостливым и все еще музыкальным звоном. Эхо этого звона, еле слышимое, как дуновение грядущего шторма, еще трепетало в воздухе.

«Былые времена...» - прошептала женщина с золотыми волосами.

- Нинева! – злой, полыхающий взгляд Галатеи, горячая вспышка – пламенный шар в ее руках загорелся и лопнул, а тьма в вышине над ними рассыпалась тысячей птиц.

Исполинские вороны закружились вихрем над древним городом, наполнили ветер крыльями. Сгибая стяги, срывая листву с деревьев подул ветер... и надо было быть глухой, чтобы не расслышать в нем Ее голос.

- Только оружие, - прорычала белокурая Нинева, - никакой магии!

Вивиан опустила руки, и фиалковая вспышка погасла в ее сухих ладонях. Устремив холодный взор в бесконечность, дама в лиловом стала созерцать бой.

Вокруг рвались взбудораженные Словом силы, звезды сошли с ума и расчертили небо серебряным дождем, как решетки птичьей клетки, накрывшей мир. Кричали люди. Подняв альды, они палили в воздух наугад по сменяющимся теням птиц, вдруг обратившихся в женщин, укутанных вороньими перьями с дивными голосами... Их арии резонировали в черном, опустевшем сознании Ниневы, точно круги на воде, беспокоя тьму, похитившую ее память. Стало трудно дышать.

Она приложила руку к тугому корсету платья, словно перстень на хрупком пальце мог защитить ее от ударов, сыпавшихся со всех сторон... Но от них не было спасения, потому что магия – внутри.

- Нам не справиться! – разъяренная валькирия Галатея металась по стене, рубя кривым мечом призраков.

Послышался вой.

Ледяной холодок пробежал по костям. Затем все стихло. Фурий поглотила тьма. Ночь сгустилась вокруг фонарей... Солдаты стали перешептываться, прицеливаясь во мрак... Изо рта с дыханием стал вырываться пар... Тихий шелест послышался на горизонте.

- НОРНЫ!

Вивиан и Галатея воздели руки за миг до того, как воздух наполнили орды кровожадных тварей. Хрустальная стена, точно ртуть, окутала замок. Две волшебницы замерли, запрокинув головы, закрыв глаза, сквозь веки устремляя к звездам взор...

За стенами рвались и метались, бились и кричали сотни и сотни, и сотни. И только искорки глаз нежно бордового цвета цеплялись алчным взглядом за души людей.

«Хватит».

Один поворот, точно в танце сама с собой, сделала Нинева, кружа с волшебством. Юбка ее зашелестела шорохом шелков и хруста весеннего льда. Сеть слетела с ее тонких рук. Сеть, сплетенная из мрака звезд, из песен мертвецов, отваги трусов, бород женщин, сухожилий медведей, холодной крови, преданной веры, штильного ветра, проклятий благоверных и забытых снов. Она развернулась до небес, и морок сгинул, погребенный тончайшими нитями без конца и края... И только один шнурок сети лег обратно – на ее запястье. Кошмар рассеялся. Все стихло.

Оставшиеся в живых (вернее, с душами) люди сбились в кучку посреди каменного двора. Можно было бы принести их в жертву, но вряд ли это компенсирует урон, что понесли ее силы сегодня...

- Ты знаешь древнюю магию?... – Галатея, Королева ведьм, казалась испуганной и изумленной.

- Кто рассказал тебе подобное заклятье? – от пронзительно пурпурного взгляда Вивиан не отступишься...

- Мерлин, - со вздохом ответила младшая из Королев.

 

...Она устала.

Ее клонило в сон. Два белых коня легли в снег, окружая ее белизной своих шкур, не зная, что снег гораздо, гораздо теплее нее.

Черная королева смотрела в ночь. Опять среди волков и звезд... Как она устала. Зато она узнала то, что хотела узнать. Все возвращается на круги своя. Там... Там под замком, море, синее-синее, как зимняя ночь, и полное звезд, утонувших во тьме. Там... Там они схоронили свою силу на черный день. Такой, как этот, когда тьма придет за ними. И это значит, надо отнять ее, потому что ее старые резервы подошли к концу, а этот мир был пуст, как высохший родник, как бесконечные степи... «Неужели они все, все, оставили себе? Нинева? Вивиана? Галатея?» В полусне она шептала имена Ушедших. Странно, что вместо триумфа только тоска, холодная тоска, как подколодный змей, сжимала ее черное небьющееся сердце.

 

... «Спешить. Спешить. Спешить!»

Она скакала на запад на рыжем коне. Храбрая Галатея, даже под сенью темных лесов, не знавших солнечного света, она оборачивалась, чтобы понять – есть ли погоня... Ей чудился перезвон копыт за спиной. Призрачной скачки неистовый гон...

Она подгоняла коня. Огненосный в сбруе золотой он мчал по лесу, и ветви расступались перед ней.

«Быстрее. Быстрее. Быстрей!»

Сердце птицей билось в груди, обгоняя перестук копыт.

«Успеть.Успеть.Успеть!»

Под сень моих владений, где светлые ручьи бегут струей во тьму, где гордые дубы преследуют молвой листвы нас, повелительниц огня. Хранимые вечно сквозь тени пыльный щит летим домой!

Она замерла. Сердце рухнуло вниз. Конь захрапел и встал на дыбы, а потом застыл от ужаса.

«Леса... Леса... здесь же были леса... Люди, что вы наделали?!»

Она впилась когтями в рыжую гриву, и потекла кровь, как холод слез – из ее глаз. Бешеным карьером огненная всадница помчалась по выжженным полям, полным треснувших пней, которые, как легион мертвецов, с укором смотрели бегущей командующей вслед. Той, что должна была защитить их, н не стала.

 

...Клекот.

Сокол встретил ее, приветливо и грозно зовя ее с небес. Он успокоил ее душу. Не все еще потеряно! Не все! Здесь, в чаще леса у источника ручья, она снова обретала мощь.

- И это все? Все, что удалось собрать?! – гневно крикнула она в толпу.

На забытой поляне, овеянной запахом омелы, опутанной королевским плющом, они ждали: три ведьмы с волосами, как дым, и темными глазами, кентавры, дриады, впившиеся корнями в живительную землю, фавны, сатиры, стайка фей... Три ведьмы выступили вперед, качнув бедрами под тонкими, прозрачными платьями.

- Да, госпожа... - голос этот был манящий шелковый шепот костра...

Гром.

Рокот раздался с чистого неба.

Она спиной почувствовала зимний холод. И обернулась.

Черная королева стояла там, окруженная мехами и тьмой. Бледная и кровавая, и все такая же прекрасная... на зло врагам. На ЗЛО.

Ее имя само сорвалось с губ. Та ответила алым полумесяцем улыбки.

 

...Всегда одна. Всегда лицом к лицу. Всегда в логове врага. Она и не искала легких путей...

Выпущенные норны рванули к кентаврам, на лету пожирая фей. Кошмары, порожденные ее сознанием заструились по земле, истязая, сжигая, испивая до дна души... И среди всеобщего хаоса из облака пламени над древом магического источника восстал Дракон. Три тонких ведьминых силуэта стояли перед ним, вглядываясь в бездонные глаза и падали в огонь одна за другой. И только тьма, ставшая ее плащом и ее палицей, врезалась в светлый клинок Галатеи, Королевы Западных лесов.

Бешено сверкнули из-под рыжих кудрей глаза ее сестры.

- Справься сначала со мной, Фея! – и раскаленный шар – излюбленное ее заклятие – полный гнева и пламени впился в морок. Птичьи крылья ударили по плечам Черной Королевы юга, и ее сабля, украшенная россыпью рубинов, разрезала воздух. Сотня капель темно-алой крови повисла в воздухе, медленно паря в дрожащей дымке полыхающего леса...

Собрав все силы, вдохнув разом всю жизнь и могущество леса, Западная королева Галатея нанесла последний и решающий удар, тот, что придумала так давно, и воплотила лишь тогда, когда свет Великих угас.

И проснулись неживые корни, пробили землю и впились в подол бархатного платья, и кроны сомкнулись над ее головой, лишая ее черной короны, и птицы стрелами изрезали ее тело, и шипы роз стали когтями, изрезав белую кожу. И деревья, сковавшие ее, обратились камнем. И только там, внутри базальтовой темницы, будет бесноваться и томиться душа Черной королевы, что хотела подчинить себе весь мир.

Дракон пал, рассыпаясь золой, с грозным, давно забытым ревом, поднимая шквал. Под саваном его пепла спали трое, все такие же красивые...

Галатея убрала клинок.

На лиги окрест простирался только ее лес, изуродованный огнем. Горячий воздух не мог согреть ее легкие от ледяного пронзительного страха перед той, что была заточена в каменной роще. Пусть она готовилась и копила силы, рыжеволосая Хозяйка Источника, многие годы, пока та, другая, мучилась кошмарами в смертном сне, все же это было слишком легко. Она расправилась с ней одна?

«Волшебный бой... этого не было так давно... В последний раз...»

Она склонилась к своему источнику, в котором еще теплилась старая, чистая и незамутненная магия, чтобы смыть пепел с лица, когда содрогнулась земля.

Небеса потемнели, и звезды заалели, как капли крови. Она появилась перед ней и засмеялась, ее ледяные, словно металлические, руки впились в прозрачные запястья Королевы, что правила Западными лесами, разрывая кожу, открывая кровь, ломая кости. Галатея закричала. Взор ее помутнел от боли, и перед невидящим сознанием показались тяжелые и тонкие удила, обуздавшие тьму веков, внутри которой таился такой океан ненависти, что мог утопить всю землю своими черными водами.

Последним, что она помнила, была безупречная белая маска лица ее сестры, ее алая улыбка, ее голос острый, как ледяное лезвие:

- Прощай, сестрица!

 

...Его гроб растаял, точно хрустальный замок, что он строил когда-то...

Он мог лишь с горечью смотреть на остатки Вечного заклятья, что держало его в плену так долго. Во снах, в отчаяньи, скованного между льдами тонко нарезанных мгновений – еще не в прошлом, но во вздохе от «сейчас». Такова была расплата за его могущество, за его опрометчивость и за веру, конечно.

Этот новый мир не узнал его.

Маги не ринулась со всех концов света спасти его. Приветствовать его не вышли ни звери, ни птицы.

«Подумать только... ни одного единорога!» - подумал он.

Предстоял бой.

Он чувствовал душою его приближение. В конце концов, он тысячу лет ждал его.

Ждал, что придет Маг и разрубит его тенеты, что бессмертные эльфы помогут ему, что люди будут молиться за него и когда-нибудь их вера пересилит зло... но заклятие стояло, как крепость. Как Камелот. И тогда, когда его объяло неизбывное и извечное отчаяние, заклятие стало падать... словно плотина дала течь. Сначала предчувствие, легкая дрожь глубины... годы ожидания, сомнений... Трещина! ТРЕЩИНА! А потом оно истончалось, как стекло, как вода, уходящая в песок. Он ждал. Он ждал целую вечность, пока эта занавесь падет и клетка разрушится.

Вечные чары.

Они не могли пострадать. Они должны были стоять до скончания Мира. До самого конца. Значит... она отпустила его? Неужели что-то тронуло ее ледяное сердце?

Маг саркастически улыбнулся. Милосердие Ниневы... он скорее поверил бы в то, что вся магия на земле умерла, чем в это. Ее звонкий смех, стоявший в ушах каждый день этого тысячелетия, ее лицо, отраженное в каждом кристаллике темницы, ее глаза, заменившие небо на долгие годы... Мог ли он возненавидеть ее? Мог ли он ненавидеть вообще?

«Я понадобился тебе сейчас...любовь моя, - еще одна горькая усмешка, - зачем?»

 

Он шел, подбирая крупицы силы, и его осанка принимала прямоту меча, а глазам возвращался блеск, но пусто... пусто оставалось в груди, где прежде полыхал огонь.

Он шел днями и ночами и то, что ему поначалу показалось жизнью, оказалось только лишь иллюзией. Воздух не насыщал его. Вода была суха. Небо было не серым, но бесцветным, пища не имела вкуса, а гроза – голоса. Все умерло. Потому что в мире больше не было волшебства.

Магия покинула эти места. И на исходе седьмого дня он думал, что упадет, потому что у него не оставалось более сил, чтобы идти в никуда. И он упал...

Но озеро распростерлось перед ним, и он провалился в его зеркальную гладь, и леденящие воды приняли его.

В них был свет, наполненный чистотою истин, и он наполнил его.

Цветными красками воскресли воспоминания... Грозы ушедших битв прогремели в воде. Он рассмеялся, принимая в себя больше и больше... Боль. И Она, Повелительница Вод.

Она парила в глубине, как птица, светлые ткани разрезного рукава колыхались в воде, как рыбий плавник. Ее руки держали у сердца рукоять меча, на которой было написано Имя...

Он поднял ее и вынес на руках, и положил на воду.

Она спала, прекрасная, прекраснее всего, виденного им на земле... и в воде. Она спала... теперь навсегда.

- Госпожа... - и тишина была ему ответом.

Ее рыцарь мертв, ее город пал и череда веков застыла в ее синих, как море, глазах. Богиня ушла. Да здравствует... Меч.

Он взял клинок из ее рук. И он приветственно засверкал белым, и молния застыла в вышине, встречая Меч.

- Ты сохранила его для меня. И я сохраню его, - пообещал он, закрыл ее глаза, поцеловал в лоб и произнес ее имя. И она обратилась стаей белых бабочек, обратившихся светом... Солнце уронило белые кинжалы лучей, пронзая ее озеро, воды которого также стали просто светом, воспарившим вверх, пока последний из мотыльков не растворился среди облаков.

Ее голос послышался с небес:

- Спасибо, Мерлин.

Солнце в последний раз осенило этот мир. Он прощался с ней, а за его левым плечом старый Меч набирался сил...

 

...- Вивиан! – ветер распахнул окна, потушил свечи.

Она пришла.

Дама в лиловом уже видела ее отражение в зеркале. Внутри отражения.

Отвратительная темная магия. Не долго думая, она швырнула подсвечник в черный силуэт, шагающий к ней навстречу из глубин стекла. Зеркало лопнуло и осыпалось. Мгновение была тишина... а потом раздался хохот.

- Ты думала, ты сможешь просто не пустить меня, сестра? Это МОЙ ЗАМОК.

 

...Темные стены, украшенный острыми башнями появились в свете зари. Невидимый замок возвышался на склоне холма, открыв себя взорам тех путников, кто уже был там. Бойницы темнели...

 

...Королева Восточных гор быстро взяла себя в руки. Ее высокомерная голова была чуть откинута, обнажая белую тонкую шею, словно корона в высокой прическе была ей чересчур тяжела, хотя серебро ее превосходно сочеталось с серебром ее волос, как ее фиолетовые глаза с аметистами венца.

- Зачем ты пришла, сестра? – надменно спросила старшая из Четырех королев.

Черная королева усмехнулась, а волки, вышедшие из темноты, оскалились.

- Я же обещала, что вернусь... сестра.

Ее плащ расплывался темным пятном. Его края щупальцами крались по полу в сторону врага. Стоит сказать, что колдовать ей после боя с Галатеей было все труднее. Нельзя было терять время.

- Ты заняла мой трон, - кивнула она в сторону пустого каменного кресла, воздвигнутого на черепах.

- Что ты сделала с нашей сестрой?

Улыбка – полумесяц Саломеи.

- Она умерла.

Эхо ее слов заставило Вивиану вздрогнуть.

- Вот... - добавила дама в черном, и окровавленная голова покатилась по полу. Голова с рыжими кудрями... Золотая корона из необработанных алмазов зазвенела по каменному полу.

Вивиана первой нанесла удар. Тугие волны ее силы обрели мощь морских валов, а ее гнев – остроту лезвия. Каменные гиганты встали на защиту своей хозяйки. Нежный аконит, ее любимого, темно-фиолетового цвета, распустился у лица Феи... Та молчала. Капля яда упала из цветка на ее ладонь – в плен перстня, что был чернее покровов ночи.

И другая, более древняя и страшная, сила схлестнулась музыкой моря, и разбились волны о гранитные скалы, и ожившие статуи разгромили черные бестии с когтями, что жарче огня, а лезвия отравленных цветов разбились о плащ из седой тьмы. И пока длился этот бой, Фея подняла зеркало, и ее темная кровь побежала росой по стеклу...

И замок предал Вивиан, сковав цепями ее холеные руки, подставив ее сердце под стекло, в котором отражались ее глаза. И отчаянный крик превратился лишь в пыль и красную кровь в отражении.

 

... «Я – Последняя!»

Она гнала молочно-белого изящного коня, и легкий перезвон его копыт звучал, как весенняя капель. Королева Северных островов спешила домой. Тяжелый плащ преследования уже лег на ее хрупкие плечи, и все же...

«Она не успеет!» - торжествующе подумала Нинева, когда копыта белой кобылицы ступили на камни Камелота. Ветер гулял среди руин. Ее сестры погибли, глупейшие создания, ведь она повелела им остаться! Впрочем, все шло по плану.

«Она не сильнее меня, и устала после двух битв», - прошептала младшая королева, перелистывая книгу памяти, где таились все заклятия Мерлина, что он поведал ей. Все.

Она обернулась.

Королева юга спешилась. Черная ткань соскользнула по крупу белого коня. Их было двое – лошадей – как на гербе. Фея молчала, позволяя ветру играть капюшоном ее волос, чернее воронова крыла. Чтобы отдала сейчас Королева Северных островов, чтобы смыть алую улыбку с этого лица... А впрочем, еще удастся. Ворон сел на руку ее сестре. Он каркнул, и зловещий голос эхом прокатился по мертвому городу...

- Вивиана умерла?

- Да.

Бесчувственное лицо Ниневы дрогнуло от улыбки.

- Хорошо, - процедила она, обходя свою черную сестру, - Жаль на меня тебе не хватит сил. На этой земле.

Черная королева гневно нахмурилась. Темным светом сверкнули ее глаза. В дирижерском жесте взлетели белые руки, и тьма накрыла город Камелот. И ее древние слуги, дети ночи, вышли из своих гнезд. Их было мало, бесконечно мало, и все же... вполне достаточно. Кричащий вихрь сомкнулся над Ниневой. Молнии разрезали черноту неба, плащ ее превратился в черные крылья. Разметавшиеся кудри обрамляли бледное лицо... Торжество. Хохот. В ее голосе звучала сама Тьма.

Шелест кожистых крыльев наполнил ураганный ветер, земля покрылась разломами...

- Бедная сестра, - раздался за этой какофонией почти детский голос Ниневы, - ты всегда была такой предсказуемой.

Сверкнули доспехи. Рыцарь ожил. Он был точь-в-точь таким, как при жизни. Из-за забрала его черные глаза также сверкали. Черный доспех не имел гербов. Черный конь ждал его. Будь у нее сердце – оно бы дрогнуло. Он мчался на нее, неуязвимый для ее демонов, опустив копье, и Черная Королева, как зачарованная, смотрела на воскресшего, ошеломленная его возвращением.

«Значит, Мерлин научил ее и воскрешать...» - она бросила взгляд на тонкую и белую, как лилия, фигурку соперницы, которая ловко расправлялась с остатками ее темных заклинаний. Рокот копыт все ближе к ней. Время тянулось, словно нарочно отдаляя смерть. Заклятия вспыхивали и гасли в ее руке. Она решалась и не могла решиться убить его... снова.

«Мордред...»

Он занес для удара копье, как на турнире, и в отчаяньи она крикнула имя.

Он клялся защищать всех дам, даже ее, – таково было его проклятие, и сейчас, как и всегда, и во все времена, он явился на зов. Рыцарь Вечной и Несчастливой любви (а впорчем, может ли вечная быть иначе?..) Знал ли он, что когда-нибудь сразится и за нее?

Они сшиблись. Черное и белое. Копья хрустнули, щиты разлетелись, и два меча засияли во тьме.

- Поединок? – Нинева всмотрелась во мрак.

- Как прежде.

- Все ушло. Смирись. Здесь рыцарству больше нет места.

- Убогий мир, - ответила Фея, кривя губы от гнева. А внутри ее была пустота, пустота, пустота! И не капли силы древних! Как будто мир вымер... Невозможно. Так его распылить. Она чувствовала себя в безопасности, ее сестра-Северная принцесса.

- Ты так и не поняла... - в руке Ниневы сверкнуло что-то металлическое. Раздался грохот. Она не знала названия этого заклятия. Она даже не почувствовала сплетения магии. Оно ожгло ее... Кровь на белых пальцах. Перед глазами – муть.

- Огнестрельное, - улыбнулась Нинева сама себе, - ты не знала, да? Глупенькие мои сестры, они дрались с тобой твоими методами... – она фыркнула, - Магия прошла!

Черный рыцарь исчез, и на фоне грозового неба Ланселот дрался сам с собой. «Она не умеет воскрешать... это иллюзия!» Боль от раны жгла, но ненависть жгла сильнее.

- Ты поседела, Нинева.

- ЧТО?! – воскликнула белая волшебница, на миг отвлекаясь от павшей противницы. Белый конь бросился на нее и ударами тяжелых копыт опрокинул чародейку навзничь. Две вспышки осветили небосклон, и он рухнул на нее, но его брат атаковал следом за ним.

- МЕРЛИН! – закричала она, глотая воздух. Ее всегда пугал вид крови. Нинева билась, как птица в ладони, пытаясь выстрелить в упор. Раненый конь, такой же точно, как первый, нанес удар. Лужица крови застывала на камнях.

- Ты любила меня? – спросил Маг у пустоты.

Два скакуна, испачканные кровью и тяжело дыша, склонили головы над могилой Ниневы Северной, и пали сами.

Королева юга, вся в черном, поднялась, чужой кровью заживляя свою рану.

- Мерлин.

- Моргана.

Мир изменился. Они стояли друг против друга, как когда-то, тысячелетия назад, и ветер развевал их знамена, и рыцари сошлись в бою... Всего этого не было. Все это только воспоминания. Воспоминания умерли.

В штормовом ветре звучали их голоса, и море сцепилось с землей в отчаянной схватке. Таяли последние капли силы, что питали этот мир.

Неверие. Трусость. Подлость.

- Ты ошиблась, Великая, - провозгласил Мерлин сквозь грохот боя, - тебе не суждено править миром. Магия ушла. И мы уходим вместе с ней.

Все стало так ясно. Так просто. Он проснулся не от того, что его призвали или отпустили, а от того, что сила ушла и река опустела. Заклятие пало. Его стерло время. Его стерло приближение смерти. Он обрел Свет.

И вернулась она. Тьма. Фея Моргана, Черная Королева юга, самая могущественная из четверых.

И они, пожалуй, доиграют партию, начатую тысячу лет назад, свой последний, самый последний бой.

- Мое имя... как сладко, - она снова улыбалась, - Давай мир умрет?

- Нет, - возразил он, отвечая ей сиянием света, и последние силы, последние искры пропадали и превращались в пепел.

- Нет? – она ответила тьмой. Ее излюбленное и молчаливое воинство двинулось на него... Последние песчинки в часах падали.

- А зачем, Мерлин? Оглянись. Последний рыцарь мертв. Драконы мертвы. Единороги тоже. Сегодня мы прикончили последнего коня. Люди? Зачем им жить, жадным животным, без нас, без наших игр? Без драконов и богов, без магов и королей, без чести? Как мы воевали с тобой! Как тогда был мир велик!

Она стояла в одиночестве на самом краю тьмы в черном развевающемся платье, в доспехе, сотканном из ребер богов, и рогатом шлеме, как тогда, в последнем бою, прерванном тысячу лет назад. Битве, в которой он пытался спасти мир. Она,к онечно, была права – не стоило его спасать...

- Надежда есть всегда, - ответил Мерлин, превращая лучи солнца в мечи и пробивая их дождем воинство мрака. Треснула и рухнула скала, где стоял древний город Камелот. Когда-то давно...

Пение магии поднялось в восхитительном крещендо. Тьма и Свет сплелись в небесах.

Ее черный меч сверкнул возле его лица. Земля дрогнула.

«Последний день моей мечты...»

Когда он поднял Экскалибур, в отражении его лезвия он увидел Аваллон, и Вечного Короля, и Круг и его Рыцарей, и Чашу Господню, и Дракона, парящего над крепостью. Он крепче сжал древнюю рукоять и вздохнул. Меч вошел ему в грудь под сердце, которое билось слишком долго.

- Мерлин? – в ее глазах застыл ужас. Она сбросила шлем, и черная корона покатилась по земле. Первый Маг истекал кровью в объятиях своего врага. И перед его взором, как наяву, лежал Артур, истекающий кровью, и Гавейн... и Персеваль... и Ланселот. И знамена, трепетавшие на ветру, были втоптаны в грязь.

Везде вокруг них танцевали эти воспоминания... Того дня, когда все закончилось.

- Ты уничтожила мой мир... - прошептал он.

Экскалибур в его груди дрожал и с каждым вздохом издавал звон, подобный плачу.

- Нет! Нет! Нет! – Моргана, как безумная, сгребала руками тьму, пытаясь закрыть рану. Но она так и не научилась воскрешать. Он всегда побеждал. Она не была первой даже сейчас. Маг обнял ее, заглянув в черноту ее глаз.

- Ты так и не поняла... магия была в нас. Только в нас. А мы погубили их. И теперь настал наш час, чтобы не пережить свое последнее заклятие. Оставь их.

- Людей? И умереть?.. Так просто?..

- Ты же любишь Тьму.

- Я любила тебя, глупец, - со слезами на глазах сказала великая волшебница, зная, что ее ответ уже никто не услышит. «Я просто хотела им отомстить за то, что они сделали со мной за то, что я была сильнее их и хотела завоевать мир... и вот он мой. Я здесь одна. Только я. И остатки великой магии... Тени и сны», - выдумала она единым духом, и ее руки сами легли на рукоять меча, погребенного в сердце Мерлина.

В конце концов, быть последним магом Земли, одному... что может быть печальней?

 

Был страшный день – когда солнце пропало, и небо стало полем боя, и осыпало землю огнем, и ветер забирал жизни, а люди бежали, не глядя куда... но потом... наступило утро. И новое утро в след за ним. И предания, написанные о них, стерлись из памяти. Никто не знает, был ли на самом деле бой между двумя последними магами или он вновь отложен на тысячу лет, но в лесах мира нельзя больше встретить коней. Да и неизвестно – можно ли было...

 

...Умирающий мир. У него всегда такой привкус. Как у гнилой земляники.

Девочка шла по лесу. У нее осталась одна – всего одна! – искра. Она уже знала, что они исполняют желания. Она уже получила всевозможные конфеты, платья и даже немного дождя. И сегодня она достала из дедушкиного кошелька последнюю.

Айвин огляделась, прижалась к лесной земле. Волшебный огонек дрожал в ее детской руке.

- Я хочу снова увидеть дедушку... Он был волшебников, - прошептала она, - пожалуйста.

И когда огонек сверкнул и померк, она подняла глаза. Перед ней на лесной поляне, играя светом, стоял молочно-белый, увенчанный витым магическим рогом, в котором слово сияли звезды, Единорог.

И он спросил у нее:

- Прости, я не расслышал. Что ты хочешь, дитя?

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...