Копьё с хрустом вонзилось в мягкую шею исполинского слона. Мордул с громким рёвом повалился на землю, подняв столб пыли, напоминающий огромную волну, которая накрыла близстоящих воинов-карпатов. С собой в подземное царство он забрал и отряд лучников, расположившихся на его спине под тенью деревянного сооружения, державшемся на спине титана при помощи ремней и канатов, и обездвиженных раскиданных по округе воинов, посылающих в черное небо мольбы Асхрулу. Их молитвы прекратились с характерным звуком удара туши о холодную землю. Жертв могло быть больше, если бы не грамотное расположение солдат, ступающих ровными рядами-черепахой на расстоянии 15-20 шагов друг от друга.

Звенящую тишину сражения прервал треск древесины, крик десятка пехотинцев и разверзшийся пожар. Пламя достигало в высоту несколько футов. Чугунный огненный шар раздробил катапульту. Отлетевшее колесо втоптало в промокшую землю, испещрённую кровоподтёками, пару тел с копьями и было остановлено пудовой ладонью древесного тролля. Великан обрушил на непреступную крепость рёв сотни воинов, от чего зашатались цепи на стенах удерживавшие гербы королевского рода. Не долго раздумывая исполин начал отрывать колёса от катапульты и метать их в каменные стены, подобно плоским камням, скользящим по воде. Те глубоко врезались в каменную породу.

Волна пущенных стрел повалила стойко сомкнутые ряды. Тела спотыкались о лежащих, поскальзывались о лужи крови, мышцы порванные острыми дагарскими наконечниками отказывались поднимать мечи, щиты, натягивать тетиву из сыромятной кожи. Тела, пораженные долгим путешествием, сопротивлялись настигшему их року. Крепость Вурд-хол, в народе именуемая “Неприступный Трон”, перемалывала судьбы сотен мужей, как и тогда в Ночь Благоденствия.

Ворота пали. Торговый переулок, заполнился грудой сверкающих под небесным оком рыскающих тел. Они сотрясали воздух выкриками, визгом, воем. Кто-то рыдал, простирая единственную руку к холодному покрывалу, кто-то тихо всхлипывал в углу, коровы в хлеву мычали в ответ.

После марафона сожалений и стенаний начался самосуд. Рука правосудия настигла первую жертву и отыгралась на ней сполна. Меч вошёл в мягкое тело. На брусчатку из зияющей раны обнажающей органы под панцирем прыснула желчь. Существо взвизгнуло и повалилось на землю, прикрывая склизкими вывернутыми в суставах лапками кокон заботливо смазанный слюной. Оружие правосудия лишило жизни и его. Одобрительные выкрики и поиск новой жертвы ради успокоения. Рука закона, украшенная искусными латными перчатками из дамасской стали, вытянула из толпы детеныша “мягкотелых”, усадила его на широкое острое плечо и начала катать его по площади ярморочного района под улюлюканья и пьяные выкрики победителей. Затем ловким движением спустила мальца на сырую землю и указала пальцем на сапоги, украшенные остатками его сородичей. Мальчик, неловко переминаясь с лапы на лапу, присел на колени из-за чего его коричневый пушок на спине встал дыбом. Дождь барабанил по его мягкому еще не до конца сформированному панцирю. Он прикоснулся сухими губами к носкам латных сапог. Толпа с визгом осушила кружку медовухи. Нектар жизни стер плохие воспоминания, и парил в воздухе еще не один день.

Латы блестели багрянцем в лучах предзакатного солнца. Даже в наступившей темноте их величие поддерживали кострища, сопровождаемые дурным запахом разлагающейся плоти. Пламя с завидным аппетитом поедало сочное мясо на черных обугленных костях. В воздухе стоял запах перемен, запах сожжённой заразы. Он был такой густой, что им можно было закусить. Что и делали солдаты, в шутку представляя каково мясо паразитов на вкус. Один говорил, что не отказался бы от пары тарелок, другой от трёх, нашелся один кто, осушив бутыль и с заботой вытерев подмоченные усы с апломбом воскликнул, что готов поспорить на 5 двойных порций, а в залог поставит свою руку с фамильным перстнем. Спор оборвало блеяние лютни.

Подёргивание струн раздавалось в глухих улочках крепости. Резонировало от каменных стен, пронизанных плющом. Лютня аккомпанировала визгу насекомого, которого поймали спускающимся в канализацию. Его коричневое брюшко прижигали раскалёнными ножами, которые выдавались каждому бойцу, чтобы у того был хоть какой-нибудь мизерный шанс в рукопашной схватке с неприятелем. Измождённое израненное насекомое отвязали от 3 метрового креста, загнали его в круг из бойцов и провоцировали на поединок с одним из молодцов.

Гул сотен глоток переплетался со стрекотом музыкальных инструментов. Маленькие лапки ловко перебирали струны, нажимали на кнопки и выбивали смычком надежду из дыма и пепла.

Тут же разыгрывались сценки из жизни славных королевских рыцарей. На подмостках играли как в последний раз актеры захваченной крепости. Неуклюжие и уродливые, но не лишенные актерских навыков...

-Думаю стоит убрать последнюю фразу. О каких актерских навыках может идти речь? Они вообще знают слово “театр”? Убрать! В истории должна остаться только правда. Правда, выжженная в летописях горячей кровью наших бравых воинов. Мы принесем этим немытым деревенщинам культуру, историю, отринем и казним их божков. Кому они там поклоняются?

-Камням, сэр.

-Камням? До чего смешные дикари. Камни! Ах-ха! Мы забросаем их ихними же камнями! Продолжай!

-Один вопрос сэр

-Да?

-Что если мы добавим... мы добавим в эту историю... историю о том, как один из дикарей пытался сорвать наше завоевание?

-Это как же, например? – глаза офицера с подозрением посмотрели на рассказчика. Тот отточенным движением разгладил складки шутовских шортиков и, разведя руки в стороны, звонким голосом продолжил наполнять рассказ, сладкими как пампадурские пирожные или даже, стоит сказать, сочными как бакланские персики, подробностями.

-Но тут неожиданно нежданно-негаданно откуда не возьмись...

-Серьёзней! Мы все-таки создаем историю нашего народа! – глубокий грудной голос офицера срезанировал от стоящей в углу эльфийской вазы и распространился по военному шатру.

Рассказчик откашлявшись продолжил мрачным тоном.

-Вороны кружили над сваленными кучами павших воинов. Бравые рыцари лежали в обнимку со вспоротыми избитыми в кашу “стрекунами” и предавались священному огню победы. Птицы наблюдали за кострищами сидя на остроконечной крыше “Дома с белыми стенами” как его называли победители. На шпиле первые лучи встречал знак похожий на “большой знак в круге”. Из витража здания бил свет. Он падал на землю радужной мозаикой, был неустойчив, подпрыгивал от каждого дуновения ветра. “Дом со странным знаком” горел. Калейдоскоп на земле таял с приближением небесного светила. Огненный гигант вошёл в зенит с любопытством наблюдая за продолжением военного банкета, – молодой парень в красном костюме и в колпаке с помпонами изобразил вытянутой перед собой рукой как солнце поднимается из-за горизонта перед его глазами, оборвал свою речь и застыл, в ожидании оваций.

-Вы считаете, что с вашей стратегией мы понесём минимальные потери? – стоя по струнке смирно отрапортовал усатый мужчина в кителе.

-Так точно капитан. Это пятый удачный запуск. Погрешность 2-3% погибших тел.

-Хорошо профессор. По местам! По местам! Начнём нападение с восходом солнца! О и конечно мистер Летописец, неплохая речь. Так и запишите. Пусть потомки знают кому они должны быть благодарны мирным небом над их головами! - капитан сжал ладонь в кулак, ловко повернулся на каблуках к выходу, откинул полог палатки и растворился в пепле снующих кителей. Летописец с важным видом, нога в ногу вышел за капитаном.

Старичок в белом халате потирая вспотевшую лысину отключил голограммы людей, сложил замок-крепость в книжку, щёлкнул защёлками, выставил пароль на кодовом замке заранее посмотрев по сторонам, положил металлический чемоданчик на пыльную полку. Приглушил главный свет, зажёг фонарь, стоящий на столе, и принялся читать письма, покуривая трубку. Далёкие выстрелы и крики напившихся новобранцев всё больше повергали его в дрёму. Сон не заставил себя долго ждать. Сторожевой пёс Джек лежал в углу и посматривал на своего хозяина из-под густых чёрных бровей. Он зевнул в поддержку старика, встал и пошёл к выходу из палатки. Сегодня в столовой Рот подаёт кашу, он знал это. И поэтому без лишнего промедления устремился к той небольшой компании молодых парней, так беззаботно играющих в карты и рассказывающих очередные байки о том какой новый дивный мир они построят.