Анна Квасовская сидела прикрыв глаза мерно покачиваясь в такт вагона метро. Ручые волосы обрамляли лицо с «гусиными лапками» в уголках глаз. Спать не хотелось – хотелось покоя, чтобы просто никто не трогал, хотелось раствориться без остатка в этой массе недовольных лиц, слиться, потерять себя, пропасть. Аня прекрасно играла свою роль: обмякшее тело, лицо с поволокой усталости и гротескной тоски – в метро нельзя быть счастливым. Она стойко игнорировала периодические толчки сумки в ногу от рядом стоящей женщины. Та тоже прекрасно играла свою роль: ненависть цербера в лице и колючие глаза с толикой печали. Больше всего на свете Аня боялась стать такой дамой бульдоговской наружности, брызжущей слюной на всё и всех. Такие женщины вызывали в ней всегда жалость. Ясное дело, не от сладкой жизни «собаки кусачие», а от жизни полной разочарований и отсутствия просветов. Вот и сейчас сидя в душном вагоне метро, оглядывая всю свою тридцатидвухлетнюю жизнь, он прекрасно видела, что в какой-то момент та резко ушла в пике и теперь она несётся на всех парах к столь не приглядной для себя картине: женщина-бульдог.

Объявили остановку. Аня встала и пробралась к выходу, попутно «случайно» получив под ребра локтем от женщины с сумкой, спешно занимающей освободившееся место.

Поток людей сам вынес Анну на улицу из бетонного гроба станции. До дома она дошла на автомате не видя и не слыша ничего вокруг – поразительно как только тело само знает что ему делать, только волю дай! Аня вставила ключ в замочную скважину, но не спешила его поворачивать. Она прислонилась лбом к холодной двери: как было бы здорово, если бы можно было все изменить. Если бы только можно было бы переписать свою жизнь. Она шумно выдохнула и открыла дверь. В коридоре появилась устало-грустная женщина-бульдог:

– Ну, что? Взяли? – В добрых глазах женщины скакали искорки надежды и гордости.

Аня молча покачала головой, стягивая пальто.

– Как же так?! Вот и дураки, не знают, какого ценного сотрудника потеряли. Ничего, значит не твоё – найдёшь что получше. – Женщина обняла Аню. – Все будет хорошо.

– Ммгм, – только и смогла промычать Аня, безвольно вытекая из объятий матери.

– Пойдём кушать.

– Не хочу... потом, может.

– Чу! Ты что это расстроилась? Да таких кантор пруд-пруди, не сегодня – завтра найдёшь хорошее место!

Аня шумно выдохнула и покачала головой.

– Что за пессимизм? Вот посмотришь!

– Мама, я уже больше года ищу работу и не могу ничего найти. Вроде, и подхожу идеально под вакансию и они всем довольны, а потом – нет.

– Ну, ничего всё ещё в впереди, вот пройдёт эта чёрная полоса – и все наладится.

– Какой впереди, мама? Мне тридцать один! Полжизни уже прошло, а я все ещё живу с мамой и без работы! Захотела перемен – лучше бы сидела на прежнем месте, хоть деньги были бы.

– Тоже мне скажешь. А с мамой, что плохо уже жить?

– Я не... Ай... – Аня махнула рукой и заметила мусорное ведро у двери, – пойду мусор вынесу.

Она схватила ведро и выскочила из квартиры.

– Анюта, пальто!

Анна спустилась по лестнице игнорируя слова матери. Выбросив мусор, она решила прогуляться – совершенно не хотелось обратно домой. Снова попытки мамы подбодрить её, снова одни и те же слова. В место спокойствия и утешения за время мытарств, слова поддержки стали только вызывать злость на себя. Аня посмотрела вверх: сизые ошмётки лениво ползли по сумеречному небу.

Анна медленно шла погружённая в свои мысли. Картина жизни получалась нелестная, но и не безнадёжная. Она одна и в лицо уже въелись тонкие морщинки лишая его прежней свежести. Раньше у неё всегда были, хоть и не много, но несколько ухажёров. Живёт с мамой, ни чего не добилась. Два года назад решила измениться и взять поводья своей жизни: уйти с работы, в которой не было просвета. Целый год вынашивала план. И вот – уже больше года не может найти себе пристанище ни то, что на ступень выше, но даже на ровне или попроще того, что было – сплошь отказы и не ясно от чего. Это раздражало больше всего. «Пол жизни прошло. И куда? Во что? Что я сделала? Чего добилась? Как из когда-то подающей надежды и талантливой девчёнки я скатилась в такую трясину? Вроде бы всё и не так плохо: руки-ноги есть, мама есть и крыша над головой, да и не голодаем. Только вот тошно и мочи больше нет от бессилия и не знаю что делать. Что ещё я могу сделать?» – с такими мыслями Анна остановилась посреди моста через реку, где ещё в юности тайком курила с школьными друзьями, сбрасывая бычки в воду. Она поставила мусорное ведро и опёрлась на перила и посмотрела на воду. «Как хорошо было бы исчезнуть и прекратить всё это раз и на всегда... Не велика потеря – в чем смысл моей жизни? Я – разочарование. А, может...»

Женщина оглянулась по сторонам – улица была пустой – и снова посмотрела на тёмную воду. Оранжевые блики фонарей манили. Один шаг – и нет проблем. Один шаг – и нет больше терзаний. Один шаг – и ты уже несчастная душа, а не разочарованная неудачница. «Маму жалко, не заслужила она этого.» Подул холодный вечерний ветер и Аня закуталась плотнее шарфом – хорошо хоть не сняла – промелькнуло у неё. Она тут же горько усмехнулась этой мысли. «Думаю о смерти и беспокоюсь о простуде – как мелочно и лицемерно... Вот бы начать все сначала.»

Она вспомнила свои успехи времён школы в танцах и пении, как забросила занятия. Вспомнила сколько возможностей ей подворачивалось в школе и в университете, но она не смогла вовремя их разглядеть и упустила.

– Если бы можно было всё изменить, – философски протянул голос совсем рядом. Фигура в плаще и странной шляпе облокотилась на перила и воззрилась на воду. Аня проигнорировала слова этого человека: меньше всего ей сейчас хотелось разводить холивары с незнакомцем. – Сигарету? – Навязчивый незнакомец протянул раскрытую пачку.

– Бросила, – Аня почему-то замялась, вспоминая времена, когда она молодая и полная надежд курила здесь. – Впрочем, давай.

Она достала сигарету из пачки, чиркнула зажигалкой и закурила. За все эти годы вкус совсем не изменился: такой же горький и забористый – ностальгия.

– А ты? – она впервые посмотрела на рядом стоящего. Лицо было почти полностью скрыто воротником пальто и шляпой, только нос торчал. Фигура повернула голову к Ане:

– Я не курю, – ответил голос. Спутник снова повернулся к воде. – Чудный вечер, не так ли?

Аня выпустила струйку дыма и смотрела как он рассеивался, снова открывая перед ней мутные воды и оранжевые отсветы фонарей.

– Это как посмотреть, – неопределённо отмахнулась Анна претендуя на псевдофилософские изречения.

– Он уникален. Сегодня так тихо и спокойно здесь. Такого неба как сегодня больше не будет ни здесь, ни где-либо ещё никогда. К тому, же не каждый вечер ты соглашаешься закурить, когда уже бросил. Должно быть, это навевает какие-то воспоминания?

Вопрос звучал скорее как утверждение. Обычно Анна всегда избегала таких вот разговоров ни о чём тем более с сомнительными типами с необозначенными мотивами, но спокойствие в голосе собеседника убаюкивало её и ей хотелось ещё услышать его. Пусть только сейчас и сегодня.

– Тогда все вечера уникальны: небо каждый раз неповторимо. Хотя, я бы сказала в этом городе оно всегда довольно однообразно серое. Меняется рисунок, но не суть.

– Такие мелочи и порождают разнообразие.

– Не соглашусь. Раз каждый вечер уникален, не становятся ли они однообразны в своей уникальности? Вряд ли вспоминая один из минувших дней мы будем думать от облаках, было ди солнечно или дождливо. Меня точно не будет это интересовать.

– Ты много живёшь прошлым.

Аню как отдёрнуло и она снова посмотрела на собеседника, выпуская клубок дыма в его сторону. Но ничего не сказала.

– Суть уникального момента не в том, чтобы его потом вспоминать, а в том, чтобы наслаждаться им сейчас и не занимать свой разум сожалениями и воспоминанием о прошлом. Это ценно. Это и есть жизнь.

– Прошлый опыт очень важен.

– Настолько чтобы им жить?

Аня задумалась: она и правда постоянно думала о том, что было и чего бы она хотела – всё, лишь бы убежать из момента «сейчас».

– Думаю, соль не в проживании одного и того же раз за разом, прокручивая в очередной раз воспоминание. Не только воскрешаешь его в памяти, но и думаешь, что было бы если... Наверно, это и есть самая занимательная часть.

– А-а, сожаления, – понимающе кивнула фигура.

– Ну, почему сразу же сожаления? Можно просто пофантазировать: что бы я сделал в прошлом со всем тем багажом знаний, что есть у меня сейчас.

– Ты думаешь, что что-то бы изменилось?

– Конечно, – кивнула Аня, – окажись я в своём прошлом со всеми своими знаниями, я бы много сделала по-другому.

– Вот как. И правда думаешь, что это что-то бы изменило.

– Естественно, это же как знать своё будущее – быть Вангой собственной жизни. Можно всё изменить.

– Комплекс Кассандры гласит, что знание будущего не меняет его.

Ана затянулась и шумно выдохнула пытаясь вспомнить кто же такая Кассандра.

– Это что-то вроде судьбы что ли? Не верю в судьбу.

– Думаешь ты бы изменила течение своей жизни в желаемое русло, если бы снова оказалась... ммм... к примеру, тринадцатилетней?

– Конечно! Если бы я помнила как все было прошлый раз, то смогла бы поменять всё!

– Люди не меняются, – собеседник помахал головой и посмотрел Ане в глаза. – Ты хочешь, все начать с начала?

Аня поднесла онемевшие от холодного ветра руки к губам и сделала ещё одну затяжку. Аня пыталась рассмотреть лицо говорившего, но было уже слишком темно. На мгновение ей показалось, что из-под шляпы на неё посмотрели светящиеся жёлтым глаза. Наваждение тут же пропало и Аня восприняла это как игру воображения и блики от сигареты.

– Тут и думать нечего. Конечно, я бы согласилась.

– Так тому и быть, – в голосе послышалась усмешка. Собеседник хлопнул Аню по плечу и быстро удалился.

«И что это было?» – подумала сдвинув брови Анна. Она докурила и негнущимися пальцами щелчком запустила сигарету в реку, взяла мусорное ведро и быстрым шагом, пытаясь согреться, направилась домой.

Дверь подъезда громко хлопнула за Аней. Внезапный приступ головокружения заставил её опереться о стену. В глазах было темно, руки и ноги покалывало как при онемении, желудок сжал спазм. Из руки выскользнуло мусорное ведро и гулко ударившись о бетонный пол по катилось по лестнице. Ане же казалось, что звук идёт будто из бочки. В ушах все сильнее и сильнее нарастал гул. Освободившейся рукой она схватилась за голову и несколько раз крепко зажмурила и снова открыла глаза в попытках вернуть зрение.

«Это что – инсульт?» – С ужасом пронеслось в голове женщины.

Она пошатнулась и упала бы, если бы не опёрлась поясницей на что-то и всё – в голове мигом прояснилось, бесследно пропала тошнота и онемение, свет ударил в глаза.

– Эй, Квас, харэ пыхтеть как матрос, чуть в плаванье не отправилась, – Аня почувствовала, что кто-то крепко сжал её плечо. – Ты этого, в норме?

Аня кивнула, пытаясь привыкнуть к свету и оглядеться. Ей всё вокруг казалось размытыми пятнами. «Квас? – По спине пробежали маршем холодные мурашки, – меня так последний раз звали в школе.» Аня потрясла головой пытаясь восстановить зрение.

– Во-о-о это тебя накрыло! – произнёс тот же голос.

– И зачем курить, если не умеешь, – мелодично растягивая слова произнёс звонкий голос.

– Харэ бузить, Голубец.

– Да пожалуйста, – снова пропел девичий голос.

Аня почувствовала сильный запах сигарет. Она наконец смогла видеть и недоуменно уставилась на стоящих перед ней парня и девушку – её бывших одноклассников и закадычных приятелей: Сергея и Люду.

– Вы? – округлив глаза она переводила взгляд с парня на девушку. Оба выглядели совсем юно и были одеты в школьную форму. Медленно Аня перевела взгляд вниз и посмотрела на себя – она тоже была в форме. Не веря своим глазам она провела руками по своему телу и ощупала лицо – всё чувствуется как настоящее – Как же так... – только и смогла вымолвить Аня.

– Чё, совсем хреново? – Сергей обеспокоенно посмотрел в глаза подруги.

– Да забей, Серый, у неё просто эти дни, – Люда грациозно махнула рукой с зажатой между пальцев сигаретой. Сергей покраснел и резко выпрямился весь напрягшись.

– Люда... а какой сегодня день?

Белокурая головка медленно повернулась к Ане и воззрилась на неё огромными голубыми глазами ангела. Девушка была явно удивлена, но не вопросом, а тем как её назвали. Всё так же нараспев она ответила, склонив голову набок.

«Мне что, снова тринадцать? Как так?» – с ужасом подумала Анна.

– Все хорошо... Я в порядке... Мне домой пора, – она заплетаясь пошла в сторону дома от моста через реку.

– Квас, а портфель! – Послышался за спиной голос Сергея, но Аня только прибавила ходу.

 

Аня стояла перед зеркалом и ощупывала своё лицо.

«С ума сойти. Мне и правда снова тринадцать! Эта жуткая чёлка у меня была именно в этом возрасте. – Она вспомнила свой разговор с тёмной фигурой с жёлтыми глазами. – Так это он сделал? Поразительно! Но кто это? Дьявол? Демон? Бог? Волшебник или джин?– она помотала головой отгоняя эти мысли. Все это совершенно не важно, кто и как смог отправить её в прошлое. Главное что она может начать сначала! Все остальное – детали. Тем более, что о цене за услугу у неё никто ничего не просил.

Полная воодушевления, Аня на листке бумаги стала записывать, всё что она могла вспомнить, из своего прошлого, ныне настоящего. Какие свои решения она хотела бы изменить. Она получила второй шанс да и ещё какой! Анна чувствовала в себе силы совершить всё что угодно. Она знает все повороты жизни, которые её ждут в ближайшие восемнадцать лет!

До самой темноты она корпела над своим Планом, который обязательно должен был привести её к невероятному успеху. Она даже не вышла встретить маму с работы и к ужину. Кончив писать, она ещё раз пробежалась по пунктам и удовлетворенно кивнула.

Аня сложила тетрадный листок вчетверо и сунула в карман школьной формы.

 

Бодро вскочив с кровати утром Аня первым делом побежала к зеркалу проверить не приснились ли ей события прошлого вечера. Отражение заверило её, что «магия» или что бы это ни было всё ещё действует. Она быстро умылась и побежала собираться в школу.

– Ты уже проснулась? Молодец, – удивлённо сказала зашедшая в комнату мама. – Иди завтракать.

Аня одела школьное платье, колготы и тут же вспомнила за что она так их не любила. И только сейчас ей пришла в голову мысль, что она не знает какие сегодня уроки. Аня обшарила уже всю комнату но не смогла найти дневника. Впрочем, портфеля она тоже найти не смогла, она точно помнила, что у неё был старый коричневый портфель, который она в своё время так не любила.

– Кушать! – донеслось с кухни.

– Мама, ты не видела мой портфель? – Аня появилась в дверях кухни.

– Откуда мне знать где твои вещи? Да и в твоём бардаке разве разберёшься?

Аня собралась было обратно на поиски, но мама её строго отдёрнула:

– Анна, сядь и поешь. Сейчас.

Аня села и принялась накладывать варенье в манку. «М-м-м, ностальгия! Манка со смородиновым вареньем! Когда я последний раз её ела?» Она взяла первую ложку и спросила:

– Ты тошно, не фиссела?

– Не говори с набитым ртом! Ну, сколько раз говорить.

Раздался звонок в дверь.

– Кто это так рано? – мама встала и уже в дверях резко повернулась к Ане и сердито направила на неё указательным пальцем. – А ты сиди и ешь! Думаешь я не знаю, что ты еду выбрасываешь?! – И ушла открывать дверь. – Ой, Сережа, проходи, – послышалось из прихожей. – Ты уже завтракал, может чаю? Анечка сейчас кушает, хочешь тоже? А что это ты так рано? Случилось что? Как нога твоей бабуки – помогла мазь? – Мама пулемётной очередью выстреливала свои вопросы не оставляя времени чтобы на них ответить.

– Здравствуйте, Инна Игнатьевна... Бабушка хорошо... А я это, – только и услышала Аня.

В следующий миг мама почти силой впихнула парнишку на кухню и усадила за стол, устланный белой клеёнкой с большими цветами. Сергей, прижимал к худой груди два портфеля. – Вот, – он рассеянно протянул один и поставил перед Аней.

– Пасиб, я сейчас, – Аня запихала за раз сразу всю оставшуюся кашу, схватила портфель и, поймав молящий взгляд паренька, вылетела с кухни. Оттуда послышался голос матери: допрос начался.

Аня нашла дневник, собрала все нужные учебники и тетради, проверила на мести ли План, почистила зубы и заскочила на кухню, где все ещё продолжался допрос. Аня взяла со стола свою тарелку, помыла её от чего мама очень удивлённо посмотрела на Аню.

– Ну все, пойдём. Спасибо, мама, хорошего дня.

Брови Инны Игнатьевны поползли вверх: дочь сама проснулась, все съела не возмущаясь, убрала а собой да ещё и поблагодарила! Она уставилась на дочь.

– Стоять! Ты что так собралась идти?

Аня опустила голову осматривая себя.

– Пальто ещё одену.

– Не причесанная и без передника?

– Так я причеса...

«Точно!»

Аня надела передник, заплела косу и из прихожей крикнула Сергею:

– Идём, а то опоздаем!

 

– Спасибо что занёс рюкзак. Я на мосту его вчера оставила? Сама не знаю что на меня нашло.

– А чё это вчера было?

– Да так, задумалась, а потом... не важно, в общем, всё хорошо. Ты куда, – Сергей повернул в заулок, – к школе же туда.

– А ты чё и правда туда? – Сергей озадаченно посмотрел на Аню, – мы на тусу собрались же.

– Что? Утром? – Аня лихорадочно копалась в своей памяти. Да, точно. Она часто прогуливала школу вместе с Людой и Сергеем. Люда всегда умудрялась находить какие-то загадочные компании и места. Раньше Ане и в голову не приходило, почему все те люди были свободны утром, днём, да и вечером. Почему у них всегда было время чтобы возиться с детворой, прогуливающей уроки и «учить их жизни». Сейчас она поняла, что у всех них не было работы – «вольные художники», как они себя звали, зачастую, не имя ни чего общего с искусством – в большинстве своём они были тунеядцами, маргиналами питающими своё эго уважением детей. Испанский стыд окатил жаром Анну, ей захотелось пойти и отшлёпать всех этих «корифеев» житейской мудрости. А когда-то она ведь и правда думала, что они говорят что-то такое важное, недоступное, чему в «шаблонной» школе никогда не научат.

– Доброе утро, – меланхолично пропела Люда. Она сидела на валуне у въезда в гаражный кооператив и курила. Девушка грациозно кинула сигарету и растёрла своим каблучком. – Пойдём?

– Снова прогуливать, а потом что? – Анна обвела взглядом ангельскую внешность Людмилы и застенчивого и угловатого Сергея. Она знала, знала что их ждёт в будущем. Люда – «золотой ребёнок», лет через десять её отец потеряет всё, мать сбежит с его другом и он запьёт. Людка рано выскочит замуж, из-за денег, как подозревала Аня. Разведётся и так снова ещё два раза, в итоге она одна с двумя детьми будет снимать комнатушку и работать на рынке, подрабатывая уборщицей, чтобы хоть как-то прокормить троих детей. Сергей, уйдёт в армию, закончит ПТУ и станет лифтёром, будет часто пить. Эти дети рушат свою жизнь, не понимая этого! А ведь сейчас они смотрят в своё будущее полными надежды и романтизма глазами. Пусть и шкодники, они оба добрые и умные ребята. Просто не кому их подтолкнуть, не на кого опереться – вот и ищут «авторитет» на стороне. Папа Люды пропадал на работе и вечных командировках, а её мать больше волновала причёска, нежели дочь. Отец Сергея пил и поколачивал мать и Сергея, стающего на её защиту. «Так же и я.» – подумала Аня. Мама делала всё чтобы у меня всё было, но времени даже на разговоры не оставалось. Отец, его она не помнила... И тут Ане пришла в голову мысль: она не только свою жизнь может изменить, но и жизнь своих тогдашних друзей!

– Серый, что это с Квасом? – промурлыкала Люда.

Молчаливый Сергей пожал плечами и для пущего эффекта помотал головой.

– Это ты зря, – Люда встала и отряхнула юбку, – как хочешь, а мы пойдём. – Она развернулась и плавно пошла вперёд. – Серый? – Не оборачиваясь, добавила она.

Сергей смущённо посмотрел на Аню:

– Ну, чё, пойдём?

Аня сощурила глаза и смерила их взглядом. О да, сегодня она пойдёт! Она пойдёт и разнесёт их авторитеты! Она сделает всё чтобы притянуть Люду и Сергея снова на путь праведный! Аня молча встала и потянув за собой Сергея пошла. Сегодня я пойду с вами – завтра вы подключитесь к моему Плану!

 

Троица вошла в маленькую захламлённую квартирку. Из единственной комнаты слышалась музыка: «...и негде сесть. Это время похоже на сплошную ночь. Хочется в тёплую ванну залезть...» ¹; громкая речь и тихие звуки гитары. В комнате было четверо, возле стола стояло несколько пустых пивных бутылок. Аня попыталась вспомнить их, но так и не смогла. Хотя, лицо парня с гитарой показалось знакомым.

– Квас, Серый, – представила Люда друзей, – Тоня, Пастух, Брюхо и Филин.

Парень с гитарой кивнул, даже не повернувшись в сторону новоприбывших.

Люда села на подлокотник кресла и сразу включилась в беседу. Тоня принесла всем троим чай и подала ватрушки. Пастух и Брюхо травили какие-то байки про армию и Аня быстро потеряла к ним интерес. Филин, вот кто привлекал её внимание. Что-то тревожно-грустное скреблось в её глубинах памяти. Очевидно, что она его встречала, но она была уверена, что видела этого худого парня с задумчивым лицом. Он наигрывал на гитаре какую-то песенку и тихо подпевал игнорирую музыку, смех и речь окружающих. «Саша Филимонов,» – почему-то Ане показалось, что так его зовут. Кошки воспоминаний яростней заскребли где-то в глубинах подсознания. И она вспомнила: Саша, паренёк, которого в следующем году вся школа будет провожать в последний путь. Она точно не знала, что с ним произошло, говорили, что покончил с собой, но подробностей она не знала. Ей запомнились его стихи и песни которые потом долго ходили по школе, переписывались на переменках из одной тетради в другую, игрались и пелись во дворах однокашниками. Всплыло как его мать рыдала у гроба и, говорят, положила его любимую кассету в его последнее пристанище.

Это ужасно, ужасно знать будущее окружающих тебя людей! Ужасно от того, что не знаешь как им сказать и как отогнать рок. «Комплекс Кассандры, – пронёсся спокойный голос в голове Ани. – Так вот какого это!» Ощущение бессилия сменилось злостью и решимостью:

«Я пришла сюда, чтобы всё исправить! И я сделаю это!» – Аня притронулась к карману платья, где лежал План. Аня встала и выключила магнитофон, достала из него кассету, ту самую, что скоро будет лежать в гробу с этим парнем. Филин перестал играть и уставился на гостью, остальные даже не заметили перемен.

– А это, – она потрясла кассетой в сторону парня, – это я забираю с собой!

Глаза парня расширились и он вскочил, нечаянно брякнув гитарой.

– Ты это чего? – Он открывал и закрывал рот пытаясь сказать хоть что-то ещё.

– Отдам в конце учебного года, если больше не пропустишь ни одного урока... и домашние все делать будешь! – Парень начал возмущаться махая руками и направляясь к Ане. – Стоять! Или так, или, – она Аня зажала чёрную пластик двумя руками и сделала вид, что сейчас сломает её.

– Стой! Это подарок отца! Он же, – парень взлохматил волосы пытаясь подобрать слова, – это варварство!

Все притихли и уставились на Аню.

– Квас, ты не с той ноги встала? – Протянула Люда.

– Я – Аня, и хватит всего этого нелепого фарса с кличками. Детский сад какой-то. – Она повернулась к Саше, – с завтра ты будешь каждый день в школе, на всех уроках и все домашние сделаны – и в конце года кассета снова у тебя, а если нет, – Аня снова сделала вид, что ломает кассету.

– Да что на тебя нашло. Это же моя кассета, ты даже не представляешь, что она для меня значит...

– «Три чукотских мудреца твердят, твердят мне без конца... ² – пропела Аня. Она сделала паузу и, выжидательно посмотрев в глаза парню, добавила, – что получишь кассету, как выполнишь все условия. И вообще, хочу услышать твои песни тоже – нечего их в стол прятать. – Саша был ошарашен: эта сумасшедшая не только знает его любимую песню, но и знает, что он сам сочиняет. Аня взяла с потрепанного, перемотанного изолентой магнитофона кассетницу с большой цифрой «45» и аккуратно вложила кассету. – А вы, оболтусы, – она ткнула пальцем в «армейских». – Нашли себе развлечение: собирать малолеток и байки им травить. Заняться больше нечем кроме как изображать крутых мачо, сидя на мамкиных шеях? – Воспользовавшись замешательством она ткнула пальцем в Сергея и Люду, – А вы – со мной! Сейчас же!

У Ани проскочила мысль, что они не послушают её, но почувствовав твёрдую руку и пребывая в недоумении и застенчивый Сергей, и строптивая Люда медленно пошли к выходу. Пока все ещё не оправились от замешательства, Аня решила ретироваться: кто его знает что придёт в голову этим «авторитетным» лбам. Уже в дверном проходе ей на глаза попалась гитара и она вспомнила, что всегда хотела научиться, но то да сё... Девушка повелительно ткнула пальцем в сторону Саши:

– А после школы будешь учить меня на гитаре играть, понял?

Саша сам не зная почему, медленно кивнул.

Троица вышла из квартиры.

– Ну, ты просто бомба! – На удивление живо сказала Люда, её глаза горели. – Что это ты там устроила?

– Да достали: только разглагольствуют про то, какие крутые, а на деле пустое место. – Она решительно шагала вперёд.

– Куда теперь? Можем в кино или в парк, хотя, там людей много. Пошли на заброшку! – Люда вприпрыжку бежала за Аней.

– Нет.

– Тогда куда? К тебе? Или ко мне?

– Нет. Мы идём в школу.

– Куда-а? – протянула Люба и остановилась скрестив руки. – Скукота.

– Как хочешь. Мы с Сергеем в школу, да, Сергей? – Аня грозно посмотрела на друга от чего тот съёжился и медленно кивнул.

– И что же это, вы меня одну бросаете?

– Нет, Люда, – Аня обняла подругу за плечи, – это ты бросаешь, а я предлагаю присоединиться к нам. Кажется, ты журналисткой хотела стать, вот и...

– Когда это я такое говорила? – Люда нахмурила светлые брови. Аня мысленно про себя выругалась: сложно упомнить кто, что и когда говорил. – А знаешь, мне нравится идея: можно будет встречаться с разными звёздами и по телевизору покажут.

– Именно. Знаешь как сложно поступить на журфак и потом место найти?

– Пффф. – Людочка картинно закатила глаза, – ты что, папа мне поможет.

– Не поможет. А если и так, ты что хочешь, чтобы все другие тыкали в тебя пальцем и говорили, что ты тут только из-за папочки и прослыть содержанкой как твоя мама. – Аня задела самую больную тему: Люда презирала свою мать. – Или сама всего добьёшься?

В белокурой головке с двумя косичками медленно начали рисоваться картины из возможного будущего: вот она такая красивая, гордая и самостоятельная стоит на телевиденье и важно что-то вещает, а перед ней...

– Идём, – и Аня потянула двоих за собой.

 

Вернувшись домой, Аня рухнула на кровать: как же это сложно, а это был только первый день. Ей что теперь так каждый день жить? Она уже успела забыть, что она была далеко не примерной ученицей. И как же стыдно было, когда её ругали как нашкодившего ребёнка за несделанные уроки. Хотя да, для других она и есть ребёнок. Не кому же не скажешь, что ты уже взрослая женщина, полная житейских проблем. Анна прикрыла глаза рукой и провела по лицу, потом она осмотрелась: в её комнате был бардак. Толстый слой пыли, на столе валялись тетради, журналы и носки – так она жила в этом возрасте. Она шумно выдохнула и встала с кровати – План двигал ей. Она переоделась в домашнюю одежду, быстро убрала в комнате – благо вещей у неё не так много, как будет в будущем. Она закинула стирку, впервые воспользовавшись старой стиральной машиной; убралась дома; приготовила ужин и села за уроки. Последняя часть была самая сложная. Аня никогда не любила учиться, все эти косинусы, гипотенузы, деепричастия и прочее, совсем не укладывались в голове. Неужели снова всё по новой?! Три года в школе, а потом поступление в университет, учёба там и опять поиск работы? Стоило ли оно того? Это первый день, но она уже сомневалась в том, что «начать всё заново» было хорошей идей... Больше всего раздражало какое-то внутреннее возмущение, что снова нужно проходить пережитое и давно забытое. И что толку, что она сохранила свои воспоминания? Они ни как не помогут ей в учёбе – она в своё время не особо уделяла время урокам. И учителя смотрят так свысока, даже когда не правы и оскорбляют – какая дерзость! И слова поперек не скажи! Анна развернула свой План и перечитала его, теперь осуществление его не казалось таким элементарным. Она сложила листок и снова посмотрела в дневник – на сегодня всё, осталась только литературу прочитать... «Хоть что-то хорошее» – мысленно отметила Аня, не нужно снова перечитывать все эти рассказы. Она удовлетворенно захлопнула дневник и сложила на завтра портфель – в своё время она так никогда так не делала.

Хлопнула входная дверь.

– Привет, – Анна подошла к матери, чмокнула её в щеку и взяла из рук тяжёлые пакеты, – устала – я картошку с луком пожарила.

Она направилась разбирать сумки, оставив маму удивлённо смотреть в след. Инна Игнатьевна помыла руки и села за накрытый стол.

– Приятного аппетита, – Анна села за стол и закинула ногу на свободный табурет. – Устала? Я сегодня выжата как лимон. Как твой день прошёл?

– Ничего, все хорошо, – осторожно сказала мама. – Доча, у тебя что-то случилось? Тебя кто-то обидел?

Анна нахмурилась – что за глупость?

– Просто устала. Почему ты спросила?

– Дома убрано, ужин приготовила, даже вещи постирала и развесила.

– А-а-а, это, – протянула Анна. Ей внезапно стало очень стыдно смотреть в уставшие глаза своей ещё молодой матери. «А ей ведь сейчас так же как и мне было вчера. Какая же я слепая дура была подростком.» – Сделала уроки, вот время и осталось.

– Сделала уроки? – с придыханием спросила Инна Игнатьевна: она не знала беспокоиться ей или радоваться.

Анна рассказала матери про свой день, опустив часть про прогулянные уроки. Они сидели и обсуждали родственников, какие-то планы и мелочи – мама расслабилась и даже засмеялась. Они так не говорили с тех пор в её далёком будущем, как она ещё не отчаялась от попыток найти работу и устроится в жизнь; потом каждое слово стало раздражать. Для мамы же, похоже, мы первый раз так по душам говорим. Анна не смогла вспомнить в каком возрасте они стали обсуждать насущные проблемы и делиться сокровенным. Однозначно она была значительно старше. И тут она задумалась: был вопрос, который она всегда обходила, но интересовавший её.

– Мама, а каким был папа?

Лицо матери скривилось и она резко отрезала:

– Он нас бросил, это все что нужно знать.

– Нет, я понимаю, что тебе больно и не собираюсь его оправдывать. Мы с тобой никогда не говорили о нем. Но ты же его когда-то любила, да?

– И что с того? Любила, а он что? – Инна Игнатьевна сгребла пустую тарелку и встала.

– Ну, мама, не сердись. Мне важно это знать. Каким он был тогда, когда ты любила его? Он же не всегда был подлецом.

Женщина громко выдохнула:

– Не всегда, наверное. Он был весёлым, умел все починить и замечательно пел, – тень улыбки легла на лице матери. – Но это было давно. – Она снова повернулась и направилась к раковине.

Анна протирала клеёнку на столе и продолжила:

– Он ушёл десять лет назад, а почему ты не найдёшь себе кого-нибудь? Вокруг полно хороших одиноких мужчин, а ты ещё молодая и красивая. Зачем крест на себе ставить?

– Ты что это говоришь! – Мама была явно возмущена.

Аня подошла к матери и обняла её за плечи:

– Мама, ну не злись! Я не хочу тебя обидеть, просто я хочу чтобы ты тоже была счастлива. Я люблю тебя, – она поцеловала маму в щеку. Женщина обняла дочь мокрыми мыльными руками, не обращая внимания на то, что из крана льёт вода, и заплакала. Анна покачала маму из стороны в сторону, как успокаивают детей. – Все ещё впереди, мама. – Сказала она то ли себе, то ли матери. – А посуду я сама помою.

 

Прошло восемнадцать лет. Сумеречным апрельским вечером Аня переезжала мост через речку по дороге к маме. Что-то внутри ёкнуло. Она припарковалась, выгрузила пакеты с гостинцами из багажника, успокоила двоих сыновей и всучив покеты им в руки отправила к бабушке с дедушкой.

– А ты? – спросил младший.

– Я в магазин зайду, кое-чего забыла. Саша, – обратилась она к старшему, – помоги бабушке с ужином и присмотри за Стасом. И вылезь ты уже из своего телефона! – Она потрепала сына по лохматым волосам, – уже стричь пора. Давайте, идите.

Анна посмотрела как сыновья скрылись в подъезде и пошла. Она остановилась посреди моста и смотрела на оранжевые блики фонарей на мутной воде. Они пошли рябью – начал накрапывать дождь. Анна запахнулась в плащ и подвязала его поясом не отрывая взгляда от отражения фонарей. Когда-то она хотела всё тут окончить и тогда же тут всё началось.

Краем глаза Анна увидела рядом тёмную фигуру в шляпе, фигура протянула руку и капли ритмично забили над её головой о зонт.

– Сигарету? – Незнакомец протянул раскрытую пачку.

– Бросила, – Аня вспомнила, что с этого вопроса когда-то всё началось и усмехнулась, – впрочем, давай.

Она достала сигарету, чиркнула зажигалкой и закурила.

– А ты всё ещё не куришь?

– Всё ещё не курю, – подтвердил давний незнакомец. Чудный вечер, не так ли?

Аня выпустила струйку дыма и посмотрела на собеседника, пытаясь в сумерках разглядеть его лицо.

– Знаешь, ты был прав: каждый вечер уникален. – Её собеседник посмотрел на женщину, своими светящимися жёлтым глазами, а может это просто был блик от сигареты. – Прошлый раз не было дождя.

– И как, у тебя получилось?

Он не отводил взгляд.

– Не совсем. Я очень старалась, но потом всё равно пошло не так как хотелось. Да, я смогла многое изменить, но я не могу сказать что довольна жизнью. – Спутник хмыкнул и закивал головой, будто предвидел такой ответ. – Но знаешь, благодаря тебе и твоему подарку я смогла понять, что это всё было не нужно. Всегда можно было начать сначала и без возврата к истокам. – Аня выпустила клубок дыма в сторону и смотрела как он оседает под каплями дождя в реку.

– Ты меня удивила.

– Чем же?

– Там что поняла, сама, что возврат был вовсе не нужен.

– Я это поняла далеко не сразу. Казалось, что знание своей жизни, поможет сразу взлететь, но я не думала о том, что снова придётся сталкиваться с обычными житейскими трудностями. Снова придётся переживать, что хотелось оставить в прошлом.

– Что было сложнее всего?

– Школа, –усмехнулась Анна. – Казалось, что это будет просто и я все знаю. Я забыла, что не особо хорошо училась, да и с возрастом, признаюсь, сложнее было себя заставлять снова всё это делать – ведь уже не ребёнок. – Она горько улыбнулась. – Это мне по паспорту тридцать один, а на деле пятый десяток – бабуля.

– Это частая ошибка. Вы люди думаете, что если бы вернулись в своё прошлое со всем своим багажом знаний, то непременно стали бы королями своей жизни. Только вы не учитываете, что одного желания мало – вы не меняетесь и снова приходите к тому, что пытались изменить.

– Комплекс Кассандры. Иллюзия знания будущего даёт уверенность, но как только ты начинаешь что-то пытаться изменить – у тебя больше нет будущего, которое ты уже пережил. Ты получаешь самую обычную неопределённость. Все так же сталкиваешься с неизвестным и всё так же не готов. Я бы даже сказала, багаж знания о прошлом будущем, – Аня нахмурилась и затянулась. «Прошлое будущее» звучало как-то нелепо, но как по другому выразить мысль она не знала. – Багаж прошлого будущего чаще мешает: больше страхов и больше рамок в голове.

Фигура усмехнулась и жёлтые глаза блеснули ярче.

– Дело не только в иллюзии контроля от знания будущего. Вы сожалеете только о каких-то конкретных событиях вашей жизни, которые стоило бы изменить – и тогда бы жизнь наладилась. Забывая при этом как и в каких обстоятельствах вы совершили эти ошибки. Вы смотрите в упор на них, вместо того чтобы извлечь урок и пойти дальше. Ты больше всех изменилась из всех, кто получал этот дар. И ты изменила жизни других.

Аня загадочно усмехнулась: жизнь окружавших её людей сильно пошла в гору, благодаря её поддержке. Если бы был хоть кто-то, кто смог бы её поддерживать и толкать вперёд, как она тянула за собой остальных.

Будто угадав её мысли собеседник хмыкнул:

– Хочешь начать все сначала?

– Эээ-нет, я воздержусь, – Анна резко взметнула руки и закашлялась, поперхнувшись. – Третий раз школу я не выдержу! Если честно, я и в этот раз пыталась тебя найти, чтобы вернуть всё обратно, но тебя не было. Казалось, ты решил меня проучить. Потом я подумала, что это глупо: я просто жила обычную жизнь. Просто второй раз. И я тебе скажу, это ни капельки не легче – наоборот!

– Я прихожу только в начале и в конце. В промежутке – никогда. Я дал вам желаемое. Вы или возьмёте награду сами или накажите себя, тоже сами.

– Добрый джин. И правду говорят: бойся своих желаний. – Анна помолчала и добавила:

– А были те, кто и по второму кругу начинали?

– И по второму и по третьему. Чем больше попыток – тем меньше результат. – Глаза незнакомца сузились и Анна подумала, что он улыбается. – Пока у них не останется сил на действия и они просто не смирятся... или уйдут.

– Злобный джин... Но, всё равно, я тебе благодарна.

Незнакомец развернулся.

– Подожди! – Окликнула Аня. – Кто ты? Что ты? Бог? Демон? Волшебник?

– Просто дух сомнений... – уклонился незнакомец, сверкнув глазами.

– Ты дал мне такой дар, но не просил ничего взамен. Что я могу для тебя сделать?

– Я уже взял свою плату и она была высока.

Аня задумалась: она ничего не теряла.

– Не понимаю...

– Моя плата ваши надежды и разочарования. Ты заплатила сполна.

Аня нахмурилась и задумчиво затянулась.

– Не думаю, что я поняла, но тогда у меня для тебя есть подарок. – Она достала из кармана записную книжку и вытащила сложенный вчетверо потрепанный листок. – Это тебе.

– Он больше не нужен тебе?

– Больше нет.

Дух подошёл ближе и трепетно принял дар, слегка поклонившись. Анне показалось, что как только бумага коснулась бледной руки незнакомца, по её телу будто пробежал разряд и весь воздух на миг стал густым и тягучим.

– Я благодарен.

Желтоглазый протянул Ане зонт и, прижимая к груди чужие надежды, растворился в воздухе.

Анна некоторое время смотрела в пустоту. Докурила сигарету, выкинула её в ближайшую урну и направилась туда, где её ждут.

 

 

 

1. В. Цой, «Солнечные дни».
2. В. Цой, «Алюминевые огурцы»