Колдунья

Тусклый туманный рассвет заглянул в окна старенькой избы. Петровна с трудом разлепила веки и часто-часто заморгала, пытаясь рассмотреть стрелки на настенных часах. Рано. Прислушалась, лежа на спине и глядя в потолок. Тишина. Село еще не проснулось: ни лая собак, ни очередной утренней перебранки соседок, ни мычания коров и окриков пастуха, ни хлеста его кнута. И тем отчетливее и неотвратимее слышалось в тишине избы тяжелое сопение внучка Ванятки. Зябко поеживаясь, Петровна оделась потеплее и решительно спрыгнула с полатей.

 

Старое немощное тело отказывалось служить своей хозяйке уже давно. Петровна даже приготовила для себя гроб и со дня на день собиралась на вечный покой. Старика-то своего давно схоронила и место на сельском кладбище рядом с ним присмотрела. А больше из родни в селе никого не осталось. Когда пришла в село неведомая хворь, многих она свела в могилу, почитай, большая половина села ушла в мир иной. И сынок ее любимый – свет в оконце – тоже. А жена его молодая с маленькой дочуркой уехала в дальнее село, чтобы уберечься от хвори. Петровна больше их не видела, слыхала только что, внучка выросла, вышла замуж и родился у нее мальчонка. Устала Петровна вековать в одиночку и просила у бога только одного – покоя. А тут как снег на голову свалился на нее правнук Ванятка. Осиротел он враз: на реке перевернулась лодка с людьми, кто-то смог выплыть, а мать с отцом – нет. В том селе от Ванятки все отказались и потому добрые люди привезли его к Петровне. Кто-то вспомнил, что она приходится ему бабкой.

Как взглянула Петровна в ясные глазки Ванятки, так и пропала: на нее смотрели любимые глаза Ивана – ее мужа. Родная кровиночка. И передумала тогда Петровна умирать. Появился новый смысл жизни – надо мальчонку поставить на ноги.

Прожили они какое-то время вместе – не тужили. Вянятка оказался смышленым и рукастым. Любое дело спорилось в его маленьких умелых руках. Мальчик быстро свыкся с жизнью на новом месте. С утра, выпив молока и съев ломтик хлеба, бегал по селу и предлагал мужикам подсобить по хозяйству. А в селе всегда найдется дело для мужских рук, хоть и маленьких, особенно если они умелые и не боятся работы. Сельчане Ванятку полюбили, и мальчишка был нарасхват. За работу мужики щедро одаривали Ванятку, и Петровна ласково называла его кормильцем.

Но вот пришла беда – откуда не ждали. Заболел Ванятка, и очень тяжело. Лежал в горячке и никого не узнавал. Петровна позвала единственного лекаря в селе – Устинью-травницу. Та посмотрела на мальчонку, повздыхала, ощупала его и тут же выдала:

- Ты что, старая, разве не видишь, что творится с мальцом?

- Да вижу я – болеет он, - Петровна завернула внука обратно в простыни и потеплее закутала в одеяло. - Вот и позвала тебя, чтобы вылечила!

- Мои травы и заговоры ему не помогут!

- Эт-то... почему это не по-помогут, - от обиды и волнения Петровна начала заикаться и путать слова. - Всем помогают, а ему не помогут?

- Это не простая болезнь, понимаешь, - вздохнула знахарка Устинья. – К ней тебе идти надо. К ней!

Устинья повернулась к Ванятке, скинула с него одеяло и развернула простыни.

- Смотри, - знахарка указала на грудь мальчика. – Видишь эти темные пятна? Видишь?

Петровна только сейчас разглядела как по исхудалому телу Ванятки расползлись синевато-черные отметины, а самое большое пятно расположилось на груди.

- Это колдовские метки, - пояснила Устинья. – Порчу на него навели.

- Ты думаешь – это она? Зоряна?

- Ты же знаешь: у нас не принято ее упоминать. Я не говорю, что она навела, но только она сможет Ванятке помочь. Если не она, то больше некому.

- Как ты можешь посылать меня к ней?! Да она же ненавидит всех нас... все село! Не пойду я к ней.

- Тогда готовь еще один гроб – для Ванятки...

- Типун тебе на язык! - Петровна едва сдержалась, чтоб не стукнуть знахарку по лбу. Хотя она много раз спасала от хвори, и Петровна уважала ее, но никто не смеет говорит такое про ее внучка. – Как ты можешь такое говорить?

- Тогда прихвати внука и бегом к ней, - это были последние слова, брошенные знахаркой перед тем как за ней захлопнулась дверь.

 

Медлить больше нельзя. Ванятке становилось хуже. И как бы Петровне не хотелось идти к колдунье, как не тяжелело на сердце от одной только мысли о ней, но Ванятка... Ванятка. Ради него Петровна была готова идти хоть к черту лысому, хоть к дьяволу. Завернула внучка потеплее, позвала соседа и передала ему слова знахарки. Мужик, как услышал про Зоряну, сразу начал креститься и приговаривать: «Свят-свят-свят, чур меня, чур меня!». Но вняв мольбам Петровны, согласился – как не помочь в такой беде. Позвал мужик старшего сына на подмогу, уложили они Ванятку на рогожу и понесли в лес к жилищу колдуньи. Шли молча, невеселые мысли одолевали каждого из путников. Осень выдалась холодная и выпавший недавно снег не растаял, а тонким слоем покрыл землю. Он мерзло хрустел под ногами и равнодушно поблескивал чистым холодным светом. Шли недолго: не так и далеко жила Зоряна. Никто из сельчан не ходил на ту сторону леса, все боялись ее мести. Ходили слухи, что наводит она морок и еще много чего нехорошего на любого, кто забредет в те края. Вот и попутчики Петровны испугались, едва завидев владения Зоряны. Притащили мальчика к воротам, и, положив его на сваленную возле забора кучу хвороста, повернули восвояси. Петровна поблагодарила их, а сама осталась у ворот, раздумывая, как начать разговор с колдуньей. Безуспешно подергав тяжелые ворота, Петровна осмотрелась. Владения колдуньи выглядели внушительно: крепкие ворота, высокий забор из острозаточенных кольев. Неприступная крепость! От кого она так отгородилась? От сельчан?

Но долго думать ей не пришлось: ворота резко распахнулись и оттуда выпрыгнуло что-то большое с рогатиной в руках.

- Тьфу ты, черт, - чертыхнулось это нечто, а Петровна от неожиданной атаки свалилась на кучу хвороста, и только потом разглядела нападавшего: это была Зоряна. - А я думала – мертвяк!

- Какой мертвяк? – Петровна беспомощно барахталась все больше проваливаясь внутрь кучи.

- Да колдун тут один объявился, - Зоряна задумчиво протерла лоб рукавом и прислонила рогатину к забору, а потом ловко вытянула старушку из кучи. – Нечисть всякую шлет, видать, извести меня хочет.

- У вас-то на селе церковь есть, место намоленное. Мертвяки и нечисть к вам не сунутся. – Зоряна выпрямилась и уперла руки в бока, и у Петровны появилась возможность рассмотреть ее получше. – А мне самой приходится держать оборону.

- Из села-то выгнали нас с бабкой, - в зеленых глазах колдуньи вспыхнули злые огоньки. – А чуть что случится, все равно бежите ко мне: «Зоряна, помоги! Зоряна, спаси!».

Петровна смотрела на высокую статную женщину, уже зрелую, но все еще в силе, и не могла поверить, что это та самая маленькая девочка, которая много лет назад ушла с бабушкой в лес. А ведь когда-то Зоряна с бабушкой жила в селе. Бабка ее была травницей-знахаркой. Лечила всех сельчан и потому была любима и почитаема всеми. А вот Зоряна росла своенравной и заносчивой. Бабушка учила ее своему ремеслу, а еще учила быть чуткой к людскому горю, учила слушать и сопереживать, принимать боль человека как свою. Она любила приговаривать: «Глаза твои должны быть открыты, а сердце – чутко...», но Зоряна уродилась совсем другой. Ни тихой скромности и доброжелательности, ни способности жалеть и готовности всегда помогать не было во нраве девочки. Зоряна с раннего детства проявляла совсем другие способности. Она умела видеть грядущее. Когда девочка сказала, что падет камолая коровушка у соседки, а потом сдохнет драчливый петух у кузнеца, сельчане только ругались и советовали бабке-знахарке почаще лупить внучку хворостиной. А потом Зоряна с живности перешла на людей: весной сказала, сколько сельчан не доживет до осени - кто утонет, кто в лесу сгинет, а кого хворь заберет. Когда слова Зоряны сбылись, сельчане стали косо поглядывать и стороной обходить избу знахарки. А потом произошло событие, которое переполнило чашу терпения сельчан и они, вооружившись вилами да топорами, обступили избу знахарки с криками: «Сжечь ведьму!». И только вмешательство местного головы и попа остановило сельчан от расправы.

А дело было так. Видя, как растет среди людей недовольство выходками Зоряны, бабушка посоветовала ей помалкивать и о своих нехороших предвидениях никому не рассказывать. «Знаешь, Зоряна, - тихо шептала бабка, - гонцов с недоброй вестью всегда казнили. Потому и ты помалкивай – целее будешь. И мне спокойнее...». И помня слова бабки, Зоряна предпочла отгородиться от людей, выходила из избы редко, только набрать воды или собрать нужных трав. Такое поведение девочки еще больше раззадорило местных мальчишек, и однажды они закидали Зоряну комьями грязи. Девочке удалось отразить полетевшую в нее грязь очень странным способом - просто взмахнув руками. Комья мокрой земли разлетелись в разные стороны и чудесным образом не попали на девочку. Свидетелями этого чуда оказались не только мальчишки, которые в испуге разбежались, но и другие сельчане. А Зоряна, разозлившись, обернулась, и, прежде чем, убежать восвояси прокричала им вслед: «Зря вы так веселитесь, скверна уже на пути к вам и скоро в каждой избе будет горе! Наплачетесь еще!».

Петровна помнила все эти события, и скверну, которая сгубила ее любимого сына и многих сельчан, хорошо помнила. Сбылись слова маленькой упрямой колдуньи, но Петровна никогда ее в этом не винила, даже сочувствовала ей и ее бабке. Так же как и Петровна знахарке сочувствовали многие сельчане, и кто-то из мужиков помог бежать ей с внучкой от людского гнева подальше в лес и даже справил для них крепкую избу.

А повзрослевшая Зоряна все не унималась, вспомнила все обиды, причиненные ей сельчанами:

- Ты представляешь, каково было нам выживать одним в лесу среди диких зверей? А каково было мне потом хоронить свою бабку в одиночку? Зимой! Копать мерзлую землю для могилы? Мерзлую! Вот этими своими пальчиками!

И Зоряна уставилась на свои большие руки, с интересом их разглядывая, как будто увидела их только сейчас. А Петровна по-бабьи охнула и жалостливо погладила колдунью по руке:

- Бедненькая моя, натерпелась, маленькая, - и продолжила гладить по огромной ручище. – Мы все перед тобой и бабкой твоей виноваты. Это ж надо – в лес выгнать!

- Да ладно те, бабка! – глаза у Зоряны потеплели и от них лучиками разбежались веселые морщинки. – Я давно уже не держу на вас зла. Это я так... Для острастки. Много вас тут ходит... Я всегда так делаю, чтобы не забывали.

- А это внук твой? – женщина обернулась к рогожам и завернутому с головой мальчику. – Что ж ты мычишь тут, стоишь? Быстро в избу!

Она легко, как пушинку подхватила Ванятку и шагнула во двор:

- Бабка, ворота запри! А то не ровен час... И рогатину прихвати!

- Петровной меня кличут, - старушка, запыхавшись и цепляясь везде длинной рогатиной, едва поспевала следом. – Петровной!

- Да помню я, - был ответ колдуньи, скрывшейся за дверью избы.

 

Войдя в избу и прикрыв за собой дверь, Петровна сразу очутилась в полумраке и после яркого дневного света сослепу заморгала, чтобы привыкли глаза. По просторной избе гордо прогуливались куры и из угла в угол бегали пара коз и пара козлят, в печке уютно потрескивал огонь, а еще везде были развешаны пучки разных трав и кореньев. Петровна удивилась, что в избе чисто прибрано и пахнет свежестью. «Так хорошо справляться с хозяйством может, наверно, только непростой человек!» - восхищенно подумала старушка.

- А живность тебе для чего?

- Так селянки приносят. В благодарность. А ты думала для чего? Кровь пускать?

- Нет, нет, - смутилась Петровна. - Просто с дуру спросила.

- Все вы, бабы, с дуру что-то делаете. Сначала привораживаете с дуру, потом отвораживаете. То соперницу извести хотите, то на соседку порчу навести ...

- Порчу?

- Нет, я такими делами не занимаюсь. Я бабке своей обещала. Я лечить могу, ну... то, с чем Устинья не справилась. Она исправно ко мне таких шлет. Ну и еще... приворожить могу. Это дело ваши бабы да девки любят.

Петровна задумалась, стараясь понять – врет сейчас колдунья или правду говорит.

- Петровна, - отвлекла ее от мыслей колдунья, укладывая мальчика. - Внука-то как звать?

- Ваняткой, - старушка поспешила к Зоряне. - Ваняткой его кличут. Устинья сказала – порча у него...

Петровна виновато глянула на колдунью и быстро-быстро запричитала:

- Все, что хочешь для тебя сделаю, все отдам, что есть, и даже чего нет. Выпрошу, выкраду – если надо! Ты только порчу эту свою убери...

- Фыф, да не моя эта порча, - фыркнула Зоряна. – Очень надо мне кому-то порчу наводить... Тем более, какому-то мальчику!

- Кто же тогда?

- А Устинья – хороша! Про порчу точно определила. Не зря свой хлеб ест.

- Так ты что же? Не сможешь нам помочь?

- Отчего же? – Зоряна на мгновенье задумалась, а потом метнулась к полкам с ровно расставленными на них стеклянными баночками. В следующее мгновение она уже натирала грудь мальчика какой-то настойкой и окуривала подожженной травкой. – Это, чтобы у Ванятки силы прибавились бороться со скверной.

- Так ты что же, - от пережитых волнений и долгого напряжения у Петровны затряслись колени. На ватных ногах она следовала за колдуньей по пятам. – Ты поможешь Ванятке?

- Да я смотрю, скоро самой тебе помощь понадобится! – Зоряна внимательно взглянула на старушку и укоризненно покачала головой. – И не стыдно тебе в твои годы скакать козочкой? Надо же беречь себя.

С этими словами колдунья усадила Петровну на мягкие шкуры и разлила по двум деревянным плошкам горячее варево из чугунка с печи. Первый же глоток мягко растекся по нутру и дрожь в теле прекратилась. А Петровна с интересом пощупала шкуру, на которой сидела.

- Это медведь, - попивая варево, бросила Зоряна. – Я самолично его убила. Вот этой вот рогатиной.

Зоряна легко подбросила здоровенную рогатину и гордо повертела ею:

- Сама вытесала. Из особой осины. Сама окуривала травами сильными и укрепила заговорами тайными. Оберег это мой. Моя защита. От всего. Мне его бабка моя благословила, перед смертью. Нашептала. А слова любви – самый сильный оберег!

У Петровны из глаз брызнули слезы. Она вдруг почувствовала бесконечное бескрайнее одиночество этой сильной и гордой женщины.

- Маленькая моя, - опять запричитала Петровна. На миг Зоряна показалась ей той маленькой отчаянно отважной девочкой. – Как же мне тебя жалко! Бедненькая!

- Дожила! Смотрите, люди, - всплеснула руками Зоряна. - Великую колдунью жалеет какая-то селянка! Люди добрые! Так. Видать, тебя от моего зелья так развезло. С непривычки. А ну-ка, дай сюда, тебе уже хватит.

Петровна впилась губами в плошку, чтобы допить понравившееся зелье без остатка, да где там – после недолгой борьбы плошка оказалась в руках более молодой и сильной стороны, то бишь, колдуньи.

- Ух ты, упертая – чуть палец мне не оттяпала, - Зоряна отдернула палец, который старушка случайно укусила в борьбе за плошку, и теперь трясла им. – Это хорошо, что ты – такая боевая. Будешь вместо меня оборону держать!

- Какую оборону? – насторожилась Петровна. – От кого?

- От мертвяков и волколаков. И другой нечисти. Я-то в это время буду занята.

- Чем?

- Как – чем? Внука твоего спасать буду. Медлить нельзя. Но сначала нам с тобой надо хорошенько подкрепиться. Ночка-то нас ждет – будь здоров!

Зоряна быстро накрыла нехитрый, но гостеприимный стол. Тут были и яйца, и козье молоко, и вкусная печеная картошка в горшочке, и сало (видать, подношение от благодарных селянок), и свежая краюшка хлеба (наверно, сама печет – и когда успевает), а еще горячий пахучий таежный чай. Зоряна ела не спеша, с каким-то внутренним достоинством и приговаривала: « Нельзя спешить, когда за столом сидишь, спешка нужна только при поносе и ловле блох – так говорила моя бабушка!». А Петровна все суетилась и спешила, и все время про Ванятку спрашивала.

- Ты давай не части, - спокойно прерывала ее Зоряна. – Ты лучше про Ванятку мне расскажи, по-порядку. Как он у тебя оказался? Осиротел?

- Да. Одна я у него осталась. И он у меня один...

- А родители его, - колдунья не спеша втянула горячий чай, шумно прихлебывая. - Как они погибли? Недавно?

- Откуда знаешь? Да, погибли они. Утонули. По весне еще.

- Так. Колдун этот. Неместный. Тоже весной появился. Все сходится!

- Объясни мне. Никак в толк не возьму.

- У внука твоего – душа сильная. Вот он и приглянулся колдуну, то бишь, даже не он сам, а душа его. Сила его.

- А как это – сильная душа? Что это?

- А это – как у меня.

- Что? – от неожиданности Петровна поперхнулась. – Как у тебя? Это что же? Мой Ванятка, он колдун чтоль?

- А что? Не нравится тебе? – с вызовом ответила Зоряна и в ее глазах опять заплясали зеленые огоньки. – Он пока еще не колдун.

Петровна облегченно выдохнула, а Зоряна вся зарделась и резко вскочила, а ее рыжие волосы угрожающе взметнулись как языки пламени.

- Выбирай, - голос колдуньи стал холодным и бесцветным, а глаза напряженно сузились. – Или Ванятка останется простым человеком и тогда ему придется умереть, или он принимает силу колдуна, чтобы остаться в живых?

Зоряна нависла над Петровной как коршун над цыпленком и выжидающе посмотрела. В ответ старушка сгорбилась за столом еще ниже и тихо прокряхтела что-то у себя под носом. Старушка была совсем сбита с толку несправедливым выбором.

- Выбирай! – от резкого окрика Петровна невольно вздрогнула, а Зоряна продолжила тихим убаюкивающим голосом. – Или приведешь в село живого внука-колдуна или будет хоронить внука-человека? У меня тут места много. Могу предложить место рядом с моей бабушкой. Здесь хорошо: тихо, спокойно. А красота-то кругом какая!

- Я ведь сначала хотела в город податься. Как бабку схоронила, - Зоряна перешла на мирный тон. – А потом думаю: куда я пойду от этих мест. Тут и бабка моя рядом лежит, и лес родной, да и сельчане меня не забывают. Захаживают с виноватым видом, прощения каждый раз просят, да и дарами своими не обделяют.

Петровну охватила такая обида: за себя, за внука, за несправедливость, свалившуюся на ее плечи. Она схватила рогатину и, направив ее на колдунью, бросилась в атаку. Зоряна повела себя неожиданно: вместо того, чтобы разозлиться и дать отпор сопернице, она с улюлюканьем и гиканьем обратилась в бегство. Петровна, в азарте гнева и в отчаянной попытке наказать колдунью, тыкала в нее рогатиной, но та ловко уворачивалась, прыгая вокруг стола. Потом погоня переместилась на другую часть избы, вовлекая в общую сутолоку и кур, и коз, и даже утварь. Гремела и звякала посуда, роняемая с полок, потревоженные куры с недовольным кудахтаньем разлетались в разные стороны, а козлята весело прыгали за старушкой, принимая погоню за веселую игру. Поняв безуспешность своих усилий, Петровна обреченно опустилась на лавку, и все вокруг сразу стихло, только перья кружили в воздухе, медленно оседая вниз. Отплевываясь и выуживая из волос перья, Зоряна подсела к старушке и заглянула ей в лицо:

- Нравишься ты мне. За внука ты готова биться даже с могущественной колдуньей. Это похвально. Ты чем-то похожа на мою бабушку. А вот за Ванятку... Зря ты на меня серчаешь. Я ведь правду говорю. Я могу помочь... Ты тут посиди – подумай. Только не долго, а то поздно будет.

После этих слов Зоряна накинула на голову теплый платок и вышла вон из избы. Стук хлопнувшей двери вывел старушку из оцепенения. «Что же это я сижу, надо же бежать за Зоряной!». «Давай! Поднимайся! Что ты сидишь?!» - приказывала она себе, но руки и ноги не слушались, словно отяжелели, и не было сил двигаться. Тело Петровны тяжело, не хотя, преодолевало внезапное онемение, выгоняя из себя усталость. Старушка медленно обвела взглядом избу и ей стало стыдно за тот беспорядок, который она здесь устроила. «Какая же я тварь неблагодарная! Так насорить в доме, где меня тепло встретили». Когда удалось подняться с лавки, Петровна, тяжело дыша, прибралась в избе, а потом вышла во двор.

 

Во дворе Петровна осмотрелась: колдуньи нигде не было. Вышла за ворота и пошла кругом вдоль забора, и вдруг ее взгляд упал на трупы людей, аккуратно уложенных рядышком.

- Батюшки-светы! – всплеснула руками старушка, забыв зачем шла, и покачала головой. – Люди добрые, что же это такое творится-то?

- А это и есть мертвяки да волколаки, - отозвалась откуда-то сзади Зоряна. – Я ж тебе говорила: колдун их ко мне подсылает.

Петровна оглянулась и увидела колдунью, вышедшую из-за деревьев с вязанкой хвороста в охапке. Зоряна подошла к старушке и скинула свою ношу к остальной куче хвороста, сваленной под забором.

- Вот запасаюсь дровами для костра, - выдохнула колдунья и отряхнулась. – А ты не жалей их. Это уже не люди.

- Для какого костра? – с сомнением спросила Петровна и недоверчиво покосилась на хворост.

- Для какого? – передразнила ее Зоряна. – А для такого, который волколаков да нечисть отпугивает.

- Я их этой ночью убила, - невозмутимо продолжила она. – Не успела закопать. Поможешь потом мне. Если эту ночку переживем.

Петровна встревоженно глянула на колдунью, но ничего не спросила. Она снова уставилась на трупы: некоторые из них из-за сильного разложения больше походили на скелеты в лохмотьях, а другие, наоборот, были настолько свежи и румяны, будто они не умерли, а прилегли поспать. Это были совсем молодые парни, все, как на подбор - высокие и крепкие.

- Вот эти, - Зоряна ткнула ногой в одного из скелетов, - мертвяки. Они давно умерли, и только воля колдуна заставляла их ходить. А эти...

- Батюшки, - запричитала Петровна. - Молоденькие совсем!

- А эти, - продолжила Зоряна. - Самые опасные и свирепые. Это волколаки.

Она наклонилась над трупом одного из них и оттопырила губы. Обнажившиеся острые клыки превратили лицо человека в звериный оскал.

- Даже после смерти, - поучительно сказала Зоряна. - Они не могут полностью обрести человеческий облик. У них еще глаза волчьи.

С этими словами колдунья раздвинула веко закрытого глаза. Петровну передернуло: на нее смотрел остекленевший желтый волчий глаз.

- Мой чур может остановить мертвяков и другую нечисть. А вот волколаков можно убить только моей заговоренной рогатиной. А это не так-то просто: они сильные и быстрые. Огня еще боятся. Поэтому развожу во дворе костры, чтобы отпугнуть их.

- А почему этот колдун так на тебя зол? Почему извести тебя хочет?

- А он обиделся на меня, - Зоряна начала чертить рогатиной на снегу какие-то знаки и пошла вокруг забора. – Эх, затоптали мои обереги, надо снова защиту ставить.

- Чем же ты его обидела? – Петровна не отставала от колдуньи, которая продолжала выводить знаки вокруг своих владений. – Что он никак не унимается?

- А он свататься ко мне приходил, - хохотнула Зоряна. – Говорит, мы с тобой оба такие сильные колдуны, давай вместе будем править в этой местности.

- А ты?

- А я сказала ему, что мне нравятся молодые пригожие парни – статные и румяные, а не такие старые и плешивые, как он.

- А он?

- А он сразу переменился в лице, зыркнул своими черными глазищами и говорит...

- Что говорит?

- Будут тебе румяные парни, - вздохнула Зоряна. – И ушел. Вот теперь почти каждую ночь отбиваюсь от румяных парней...

- Ой-ей-ей! Что ж теперь будет-то? – запричитала Петровна. – Что будет?

- Как что? Отпор давать будем. Вот что!

- Не надо было тебе так резко колдуну этому отказывать. Надо было помягче с ним. Мудрее надо быть.

- Ты прям как моя бабушка! – развеселилась Зоряна. – Она тоже советовала мне быть мудрее и мягче. А я вот такая - немудреная и прямая: сначала говорю, а потом – думаю.

- Ох ты ж, божечки!

- Ладно, Петровна, хватит причитать. Ты занеси во двор побольше хвороста, а я за валежником схожу, - Зоряна подхватила топор, торчащий в заборе, и, заткнув его за пояс, направилась к лесу. – Я тут недалеко приметила. Ствол толстый, гореть будет долго. С одним хворостом до утра не протянем.

 

Петровна стряхнула с ладоней мелкий сор и осмотрелась: по всему двору были аккуратно разложены кучки хвороста для костров, а Зоряна приволокла толстый ствол поваленного дерева и теперь ловко рубила сучья потолще.

- Молодец, Петровна, - похвалила старушку колдунья. – Быстро же ты управилась. Теперь для встречи гостей у нас все готово. Осталось только чур усилить.

Зоряна отошла к середине двора и тихо запела, а Петровна, с интересом наблюдая за ней с боку, незаметно подкралась поближе. Поравнявшись с колдуньей Петровна заметила, что глаза у той закрыты, а голос с каждым словом крепчал и становился громче. «Чур меня, чур меня!» - трижды прокричала Зоряна и взмахнула рогатиной. Когда рогатина коснулась земли, от нее пошла светлая волна, как расходятся круги на воде от брошенного камня. Петровна удивленно ахнула, а Зоряна внимательно посмотрела на нее:

- Ты это видишь?

- Волшебство? Вижу. А что, простые люди этого не видят? Со мной что-то не так? – Петровна продолжила засыпать вопросами колдунью, которая ничего не отвечая, направилась к избе. – А как ты ставишь защиту? А как это у тебя получается? А простой селянин может чур поставить?

У самых дверей избы Зоряна резко обернулась и сказала, глядя старушке прямо в глаза:

- Мне помогают мои помощники. Нужно только позвать их. Но чтобы они услышали меня, мне надо думать только о них и больше ни о чем. А убрать все думы из головы сложно. Поэтому я пою. Это помогает мне забыть обо всем. Поняла? У каждого колдуна свой способ. Другие обычно говорят заклинание, а мне больше нравится петь.

- Поняла.

- А теперь, - колдунья открыла дверь и пропустила вперед старушку. – Слушай меня внимательно.

Зоряна быстро металась от полки к полке, сгребая в охапку все нужное для ритуала и объясняя Петровне, что дальше ей делать:

- Скоро уже стемнеет и тогда они попрут. Мертвяки и нечисть дальше забора не сунутся, их мой чур остановит. А вот волколаки... следи за ними в оба глаза. Не дай им подойти к избе. Иначе внука потеряешь. А я тебе не подмога. Мне придется пойти за Ваняткой. Его душа заплутала и мне придется идти за ним. Дух мой будет далеко и я не смогу защищать свое тело и вас. Это будешь делать ты.

- Первым делом разведи костры, - поучала Зоряна Петровну, укладывая Ванятку на лавку и расчерчивая на полу вокруг нее какие-то знаки. – От них и светлее будет да и огонь будет отпугивать зверя. Волколак же больше зверь, чем человек. Следи, чтобы костры не затухали до рассвета. В них наше спасение. Ну а если совсем припечет, придется тогда рогатину пустить в ход. Я уже видела, как ты с ней управлялась. Я уверена в тебе да и в рогатине тоже, она же заговоренная. Ну все, иди.

- Да как же это? – Петровна неуверенно замешкалась в дверях. – Может вместе оборону держать будем? Как-нибудь продержимся до утра?

- Не доживет Ванятка до утра, - ответила колдунья, выталкивая сопротивляющуюся старушку к двери. – Сама виновата. Чего так долго тянула? Душа его далеко. Еще немного и даже я не смогу вернуть ее в тело. Иди-иди. Пора костры жечь.

 

Петровна втянула морозный воздух и решительно выдохнула. Ну ладно. Раз уж на нее одна надежда, будет держать оборону одна. Так, первым делом развести костры. Зоряна была права: сумерки быстро сгущались. Не успела Петровна развести все костры, а за забором наступила непроглядная темень и только отсвет от костров освещал двор.

Петровна уселась на толстый ствол валежника, который подтащила поближе к последнему костру. Опершись на рогатину, она вглядывалась в тени полумрака, которые плясали от костров. Вспоминая колдовство Зоряны, мыслями унеслась в детство. Знавала она одного такого колдуна, которого сельчане не любили и сторонились. Он жил на краю села и почему-то очень любил Петровну. Когда этот старик встречал ее, то всегда гладил по голове и давал лакомство. Он всегда опирался на посох. Теперь-то Петровна поняла, что непростой посох был у того старика. На нем тоже были тайные знаки. Петровна тогда маленькая была, как и Ванятке ей было лет десять. Вспомнила, что тоже сильно заболела. Ей снились духи и звали ее за собой. Каждую ночь она улетала с ними далеко. Однажды она испугалась того, что показывали ей духи и прогнала их. Духи разгневались на нее и утащили ее душу. Она этого не помнила, ей мать рассказала, что однажды она не проснулась. И тогда мать позвала того колдуна. Петровна вспомнила, что давно-давно забыла, а может просто не хотела вспоминать. Духи кричали: «Жертва, жертва, нам нужна жертва!» и унесли ее во сне очень далеко, и посадили на высокое дерево. Она запуталась в ветвях и звала на помощь. Вдруг прилетел тот старик и протянул ей руку. Петровна вспомнила, как налетели много черных теней и мешали ему пробиться к ней. А колдун взмахнул посохом и крикнул трижды: «Чур меня, чур». И Петровна увидела, как от посоха волнами растеклось свечение и разогнало тени. Он взял ее за руки и они полетели. Когда Петровна проснулась, старик держал ее за руку. Через три дня он умер. И мать рассказала Петровне, что это был ее дед. Он не хотел, чтобы люди, узнав о родстве с колдуном, возненавидели внучку. Отказавшись от колдовской силы, Петровна разгневала духов и они требовали жертву, и дед принес в жертву свою душу.

За невеселыми мыслями Петровна не заметила, как задремала.

- Марьюшка, Марьюшка! - знакомый голос вывел Петровну из полузабытья. Так ее называл только один человек – ее любимый муж Ваня. Не помня себя, она схватила горящую головешку и пошла на голос.

- Ванюша, где ты?

- Я здесь, Марьюшка. Открой мне.

Петровна отодвинула тяжелые запоры и открыла ворота. Во мраке виднелся силуэт молодого парня:

- Марьюшка, пригласи меня. Я не могу войти...

Петровна бросившаяся было к нему, резко остановилась и поднесла огонь к лицу Вани, чтобы получше разглядеть. Страшная гримаса с острыми зубами исказила лицо мертвяка, а когтистая рука резко потянулась, чтобы схватить старушку. Петровна отпрянула и захлопнула ворота.

- Какая же я дура, - причитала она, запирая ворота. – Чуть всех нас не сгубила, дура старая! Говорила же Зоряна – нечисть без приглашения войти не может, вот и заманивает...

 

- Когда же светать-то начнет, - разговорила сама с собой Петровна, обходя костры и покидывая веток. – Мертвяков все больше и больше за забором. Чур Зоряны слабеет. Что же делать-то?

- Так, костры горят хорошо. Ворота крепко заперты. А что, если спросить у Зоряны? Я быстро...

Петровна заглянула в избу и тихо позвала колдунью. Та лежала рядом с Ваняткой и держала его за руку. Видать, их души уже далеко. Петровна вздохнула и вышла во двор.

Значит ей самой надо усилить чур. «Чур меня, чур меня!», - трижды крикнула Петровна и стукнула рогатиной. Нет, ничего не произошло. Что же она сделала не так? У Зоряны помощники есть, а Петровна отказалась от них, еще в детстве. Теперь из-за ее трусости Ванятка сгинет, да и Зоряна погибнуть может. Отшвырнула в серцах рогатину, зарыдала и повалилась на снег. Пусть уж она замерзнет здесь, чем увидит смерть внука. Сколько она так лежала, да только силы покинули ее, и опять слышит голос:

- Поднимайся, маленькая моя, поднимайся!

Петровна подняла голову. Неужто опять мертвяки ее путают. Глянула наверх, а там дед ее стоит и свет от него яркий, что все вокруг освятил. Коснулась Петровна руки деда и силы вернулись к ней. Взлетела вместе с дедом и увидела впереди светящийся шар, который начал расти и превращаться в дымку.

- Вот и сила твоя, Маня, - сказал дед и подтолкнул ее. – Иди и не бойся.

Петровна протянула руку к светлому облаку и услышала перезвон, будто пересыпаются хрустальные крошки. Затаила дыхание, зажмурилась и вошла в звенящее облако. Ничего не произошло. Петровна решилась открыть глаза и восторженно ахнула. Вокруг нее летало множество маленьких огоньков, словно отовсюду слетелись светлячки. Петровна вдохнула полной грудью и звон прекратился. И свет исчез.

- Деда, - позвала Петровна. – Где ты, деда?

Тишина. Только холод и темнота. Огяделась она вокруг. Костры догорают. Ворота скрипят под напором нечисти, вот уже волколаки и мертвяки со всех сторон подступают к избе, а неподалеку рогатина лежит, полуприрошенная снегом. Схватила Петровна рогатину и крикнула зычным голосом:

- Врешь, не возьмешь! Чур меня, чур меня, чур меня! – и стукнула ею со всей силы. Полился свет от рогатины, костры вспыхнули с новой силой, вздрогнули ворота. Завыли волколаки, застонали мертвяки. Потом все стихло.

 

Дверь избы со скрипом открылась и Зоряна опустилась на крыльцо рядом с Петровной. Уже светало. Зоряна потрясла старушку за плечо, та ничего не ответила, только крепче вцепилась в рогатину. Весь двор был усеян трупами волколаков и другой нечисти.

- Я смотрю, ты добавила мне работы, - усмехнулась Зоряна. – Что, тяжела была ночка?

- Как там Ванятка?

- Что тебе сказать, Петровна... Сегодня родился новый колдун. И вижу, не только он.

 

 

 

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...