Худшее наказание

(Узрите же трагедию, достойную Шекспира!)

- Послушай, раньше я был маленькой плодовой мушкой. Знаешь, той, которая беззаботно летает от одного сочного яблока к другому, и нежиться на теплом летнем солнце, а потом, свернувшись калачиком, спит долгую зиму в чьем-нибудь погребе. То была настоящая жизнь. Я ел, сколько хотел, спал, сколько хотел и спаривался, с кем хотел.

Иногда по ночам я горько плачу, вспоминая свою прежнюю жизнь. И не думайте, что я какой-то там гедонист, который только и хочет, что есть, спать и любить. Нет! Больше всего я скучаю по полетам, по этому неземному чувству, когда ты отрываешь свои крошечные коричневые ножки и можешь лететь куда вздумается. Хочешь, воспарил в небо, подобно Икару, хочешь, перелетел бушующую реку, а хочешь, приземлился кому-нибудь на нос...

Собственно говоря, с этого все и началось...

Я был очень молод и полон сил. Во мне была неутомимая жажда жизни. Мне было двадцать пять дней - начало расцвета плодовой мушки. Я смело смотрел в лицо опасности, за это меня и прозвали Бесстрашный Джо. Да, это мое настоящее имя, довольно благозвучное, не правда ли? А знаешь, почему именно бесстрашный? Да потому, что я летал туда, куда другие боялись даже сунуться, и часто бывал за это обласкан судьбой. Я вкушал сладчайшее варенье, сиропы и даже... шоколад! Да-да, я первый из нашей общины кто попробовал это коричневое золото, с дурманящим запахом! Конечно, некоторые мушки мне не верили, говорили, что я вру, и шоколада не бывает. Как может существовать то, чего мы не видели своими глазам, говорили они. Но я-то знал, что он есть!

Жил я вместе со своей большой семьей-общиной в саду у двух сестер-ведьм. Мы обосновались на кривой яблоне, которая приносила сладкие красные плоды, и когда они, дозрев, срывались с веток и бились о землю, мы, с наслаждением вкушали чуть подгнившую желтую мякоть. Это было прекрасно!

Сестер, у которых мы жили, звали Бургульда и Турульда. Обе сестры были до ужаса дурны собой, как вообще любой человек. Они были высоки и тонкоплечи. Их фигуры были похожи на песочные часы, а на теле, за исключением головы, не было волосяного покрова. Кожа их была цвета молока, а щеки сродни спелым персикам. Когда они бродили по лесу, то звонко смеялись, а их длинные пушистые волосы развевал теплый ветерок. Словом, что за мерзость!

Мои собратья насмехались над людьми. Но я, как мушка с большим сердцем, всегда жалел их. Подумать только, мало того, что Господь наградил людей несуразными телами, так еще и сделал бескрылыми! Моя тетка, а может мать (я их не различал), говорила, что я обладаю очень доброй душой. И это есть правда.

Каждый мой день был наполнен делами. С утра и до вечера я облетал яблони, ища наиболее подгнившие плоды для пиршества, спал на теплом солнце или, если было настроение, мог залететь в дом к ведьмам. После своих долгих перелетов я рассказывал семье о путешествиях.

- А сегодня я летал на далёкую гору и видел, как коровы пасли людей.

- Да врешь ты, Джо! - говорили собратья мушки.

- Ей-ей, - отвечал я, а потом, немного подумав, добавлял, - а может и перепутал, что люди, что коровы на одно лицо, - и все мы долго смеялись, над этой тонкой остротой.

Или, например:

- Спускался давеча я на дно колодца холодного, видал там водяных мушек. Да не простых, а с хвостами рыбьими! Влекли меня, бестии: «приходи к нам Бесстрашный Джо, будешь нашим Королем!»

- Не бывает такого, - говорили мне.

- Может для вас и не бывает, а с Бесстрашным Джо каких только приключений не случается, - отвечал я. Случалось, конечно, немного и приукрасить свои рассказы, но исключительно ради красного словца, чтобы слушать было не скучно.

А после захода солнца мы устраивали настоящий концерт. Каждый играл на свой лад, и вместе мы прекрасно звучали. И всякий благословенный вечер у меня была новая прекрасная дама, с пушистыми ногами, с очаровательным коричневым брюшком. Как видишь, жизнь моя была похожа на сказочный рай!

Откроюсь тебе до конца, незадолго до моего падения в пучину агонии и боли, у меня появился кое-кто, кто делал мою жизнь особенной. Я только вошел в тот возраст сознательности, когда каждая мушка должна остепениться и найти даму сердца, чтобы с ней коротать долгие вечера и умереть вместе в глубокой старости, дней этак в девяносто, наплодив перед этим добрую сотню маленьких мушек - продолжателей моего славного рода. Знаю, о чем ты думаешь: «такой бравый мужчина и всего-то сотню?». Понимаешь ли, я не сторонник бесконтрольного размножения, каждый ребенок должен получить свои секунды внимания от родителей.

Так вот, в мои последние дни счастья и благоденствия в нашей общине я встретил ее, даму души моей - прекрасную Образию. Ее светлый лик сразу привлек мое внимание. Как грациозно, покачивая всеми шестью лапками, она подлетела ко мне! Как она смотрела на меня своими очаровательными четырьмя тысячами глазами! Как заливисто жужжал ее хоботок! Я был влюблен и (Господь был на моей стороне!) Образия ответила взаимностью. Сколько прекрасных секунды мы провели вместе. Я показал ей все лучшие места, которые мог: помойку близ дома ведьм, коровник и даже свой тайник за забором, где была протухшая полусгнившая арбузная корка. Я видел в отражении ее глаз наше будущее, и намерения мои были чисты и серьезны.

Но, как и у любого счастливого мужчины, у меня были завистники. Не враги, нет, не подумайте! Какие они враги, так мелкие пакостники, которые, тем не менее, отравляли мне жизнь. Одним из них был мой «заклятый друг» Макинтош. Его бесцветные тонкие крылышки дрожали, когда он видел мой стан, но, тем не менее, в закромах своей мелкой душонки он находил остатки смелости, чтобы выступить против меня. Знаешь, мне бы и следовало быть чуть скромнее, не выпячивать так свое счастье... виной всему были моя неимоверная гордыня и тщеславие.

Один день, одно событие изменило мою жизнь, и я познал на себе все муки ада, и жизни в изгнании. Колесо судьбы уже было впряжено в телегу моей жизни, и я медленно, но верно катился к обрыву гонимый собственной чрезмерной храбростью.

Все началось задолго до моего рождения... Где-то с месяц назад сестры-ведьмы начали готовиться к какому-то важному событию. Насколько мне хватало познания человеческого языка, их ждало испытание, которое должно было изменить жизнь несчастных уродливых сестер.

Они уходили в лес и там, распушив густые, как конские гривы волосы, испытывали разные заклинания, а все убогое их жилище, которое они изуродовали цветами и пестрыми тканями, пропахло вонючими зельями. А еще они проводили много часов перед собственными отражениями пытаясь прикрыть гладкие и упругие тела тканью. Но, как бы они не пытались, скрыть ущербность их природы вещи были не в силах.

Хотя было кое-что прекрасное в этом балагане безумия - угощения. Варенья и джемы, сахар и патока, и, конечно, шоколад. В один из солнечных дней я собственными глазами увидел, как местный кондитер, крайне волосатый и тучный мужчина доставил сестрам настоящее сокровище - целую коробку шоколада. Коричневое золото было сложено в пирамидки и надежно спрятано в холодном погребе.

Без всякой задней мысли, с целью искреннего просвещения и оповещения своих собратьев мушек, я рассказал в общине о шоколаде, и о том, что его вытащат из погреба завтра, когда приедут высокопоставленные гости.

- Ты все врешь! – засмеялся в ответ на мое откровение Макинтош. Он злобно потер свои тоненькие лапки и вызывающе смотрел на меня. – Никто не верит тебе Джо, ты был бы не плохим парнем, если чуть меньше врал нам... и себе.

О, как я разозлился! Горячая кровь буквально воспламенила меня, и я гонимый чувством справедливости кинулся на Макинтоша.

- Не веришь мне, ты ничтожнейший из мушек!?

- Не верю! Шаколат – это сказки для детей. Как, например, гигиена, или яд, который за раз может убить целое поколение мушек. Не будь смешон Джо! Признайся и мы простим тебя...

- Шоколад, дуралей ты деревенский, существует. Я видел, я вкушал его.

- Мало ли что ты видел. Может быть, тебе померещилось? Да и доверять словам Хвастливого Джо не стоит.

Как я был рассержен! Меня унизили на глазах моей прекрасной дамы, хотя... может быть это была ее сестра, я их не различал. Но! она могла рассказать Образии о моем позоре. Злость белой пеленой накрыла очи.

- Хвастливый Джо?! Да как ты смеешь говорить такое честной мушке, как я?

- Честной? – рассмеялся мне в лицо Макинтош, - да не ты ли вчера говорил, что победил, целую армию лягушек!

- Так то не вранье было, то мне померещилось в угаре зелий, которые парят ведьмы.

- Значит и шакалад померещился.

- Не веришь? Так я докажу, и тогда ты еще будешь просить меня брать тебя с собой. Полетели вместе завтра, когда шоколад будет вытащен из тайника! Если не трусишь, – я презрительно посмотрел на дрожащего Макинтоша.

- Полетели, – ответил он мне. - И если ты выиграешь, то до конца жизни я буду называть тебя Бесстрашный Джо, а если проиграешь - Лживым Джо.

- По лапкам!

На следующе утро мы с бесчестным Макинтошем встретились у старой яблони. Я был сосредоточен. Собран, как вошь на бегущей собаке. А вот мой «заклятый друг» как-то сник. Он с опаской смотрел на людское жилище, в котором никогда не был, и пыла у него заметно поубавилось.

-А ты уверен Джо, что это безопасно? Не нападут ли на нас злые ведьмы, не сцапает ли нас хищный зверь? Что там внутри человеческого дупла? Мой дед ... или дядя, я их не различал... сгинул внутри этого странного жилища, – на всех глазах Макинтоша выступили мутные слезы воспоминаний, которые он стыдливо утер лапкой. – Понимаешь, я видел его! Он был там внутри, и перед ним не было никакой видимой преграды. Он бился грудью о какой-то колдовской барьер, что не выпускал его... но выйти так и не смог. Он храбро сражался, пока силы его не оставили, пока он замертво не упал...

Скорбное молчание повисло меду нами. Невосполнимая боль утраты и раздавленная горем мушка, вот что я видел перед собой.

-Ну и дурак твой дядя. Или дед, – решил поддержать я Макинтоша добрым словом. - То было окно - магическая невидимая преграда, ее ни одной мушке не преодолеть. Надо было вылетать через дверь.

- Ты так просто говоришь об этом? Я видел десятки славных воинов, чьи тела лежали близ окна. Те смелые мошки, которые не смогли пройти невидимый барьер и просто умерли от истощения.

- Не бойся, Макинтош, со мной не пропадешь. – Я подлетел к своему трусливому товарищу. - Где твой пыл? Кто из нас теперь боится? Вижу, как трясутся все шесть твоих лапок, уж не думаешь ли ты отказаться?

- Ни за что! - крикнул он.

- Тогда вперед. Держись меня, и ты не пропадешь.

И мы полетели навстречу судьбе. Но тут меня ждал неприятный сюрприз - перед домом ведьм столпилось множество карет. Это не очень хорошо для нас. Чем больше человеческих отродий, тем опаснее становится дом. Сколько их могло быть там? Четверо? Семеро? Сотня? Две сотни? Но отступать перед опасностью не в моих правилах.

- Посмотри только какая мерзость! - выругался Макинтош, когда мы подлетели к дому, украшенному цветами, яркими кусками материи и бумаги. – И ты хочешь сказать, что в этом рассаднике ужаса и скрывается легендарный шокёлат?

- Это не странно, дорогой мой Макинтош, чтобы добраться до заветной награды порой приходится пройти через немыслимые испытания! – я хлопнул его по пушистой спинке, и мы влетели в распахнутую дверь.

Влетев, мы на секунду замерли, так как нашему взору предстала чуднАя картина. Две сестры, надев свои нищенские наряды, которые не то, что не прикрывали тел, а скорее наоборот еще больше выставляли их напоказ, что-то демонстрировали нескольким мужчинам, которые вольготно, как полагается уверенными в себе мужам, расположились на резных деревянных стульях. Один из них был старый, обрюзгший, с обвисшей на лице кожей и мутным взглядом. У него на голове был блестящий обруч, который, кажется, сильно давил несчастному на голову, из-за чего у пожилого мужчины выпучились глаза. Хотя мне нравился этот джентльмен, он был достаточно волосат, толст, пах луком и чем-то съестным. Он напоминал мне мушку, особенно когда складывал руки на большом брюшке. Достойно. А вот юноша рядом с ним был просто отвратителен. У него была гладкая кожа и ясные голубые глаза. Темные кудри падали ему на лицо, а под его тонкой шелковой одеждой просвечивался неровный рельеф тела.

- А молодой чем-то болеет? – спросил меня Макинтош.

-Может быть, - ответил я. Не может же быть настолько уродливом живое существо. - Несчастный!

Сестры ведьмы услужливо кланялись перед каждым взмахом полному мужчине, и лучезарно улыбались молодому больному юноше.

- Да и Бог с ними!- сказал Макинтош, – не будем смеяться над убогими. Так, где шкоколат?

А я-то уже давно облетал стол в поисках съестного. На деревянном столе, с крепкими толстыми ножками сестры заботливо выложили разную еду, зачем-то предварительно разделив ее по мискам. Здесь был и мармелад, и варенья, и пастила, и зефир, и разные пироги и фрукты. Было много съестного и вкусного, но шоколада я не видел.

Макинтош летел за мной, стараясь не отстать, но сделать это было тяжело, ибо я был быстр, а неискушенное обоняние манило его к разным яствам.

- Остановимся здесь Джо! – кричал он мне. – Здесь столько всего вкусного! Постой, кажется, я видел подгнившую виноградину!

Но я не останавливался, все было не то.

- Вперед, у нас есть цель!

- Да ну тебя, - сказал мне Макинтош.- Признайся уже, нет никакого кошолада, ты все выдумал!

Я был разгорячён, как цветок завидевший пчелу, а этот пренебрежительный тон воспламенил мой ум. Я больше не мог терпеть нападок этого глупца и, со всего размаху, набросился на него.

Столы дрожали под нашими телами. Воздух сотрясался от ударов, казалось еще немного, и само небо упадет на землю. Одно меня удивляло, как люди не замечают столько великого побоища? Возможно, они глухи и слепы, а возможно просто глупы. Я тряс Макинтоша, как трясет хозяйка вымя своей коровы, вот-вот и несчастный испустил бы дух... как вдруг мы одновременно замерли, почувствовав дурманящий запах.

- Это что?- спросил Макинтош. – Это оно?

Я кивнул. Поддерживая крыло, которое помял мне мой «заклятый друг», я направился к изысканному манящему аромату. И вот она цель нашего безрассудного путешествия - целая гора шоколада. От шока или может быть, обезумев от радости Макинтош, стал кружить вокруг сладкой горы. Он то приближался, но несмел сесть, то снова взлетал куда-то ввысь так, что я едва его видел. И наконец, затаив дыхание он приложил свой хоботок к шоколаду. Я видел, во всех его глазках, тот неподдельный восторг, который он испытал и с некой горечью подумал, что мне уже вновь такого наслаждения не испытать.

- Так попируем же, мой друг!- воскликнул я, и сам не в силах сдерживаться, набросился на лакомство.

Прошло немного времени, а мы уже лежали без сил в садкой неге. Как это бывает, шоколад ударил нам в голову, и по телу разлилось благодатное тепло. Мы говорили медленно, с чувством, каждый, наконец, смог сказать, что его тревожит.

- Великий Джо!- воскликнул заплетающимся языком Макинтош, - как я рад мой друг, что ты есть у меня! Вернувшись в нашу общину, я соберу всех этих недостойных мушек и заставлю провозгласить тебя Мушиным Королем!

- К чему это Макинтош? - улыбнулся я, – у нас демократия и к тому же мне достаточно признания только одной мушки...

- Образии? Она будет твоей! Или я не Макинтош!

- Ну-ну, успокойся,- я дружески похлопал по плечу разгоряченного Макинтоша.

- Но знаешь, такой как ты, Джо, не должен растрачивать себя на семейную жизнь. Еще успеешь у тебя все впереди! Этих три долгих месяца можно провести, купаясь в роскоши, наслаждаясь вниманием юных дам.

- Ах, Макинтош, если Господь отмерил мне столько долгих лет, то я, конечно, буду рад. Но все-таки я уже выхожу из возраста отрочества и, мне кажется, что двадцать пять дней - это время начинать строить свою жизнь. Думаю, мы с Образией сыграем свадьбу, сегодня или может завтра. Не хочу откладывать. Я приду к ее отцу и попрошу ее лапки.

- Это ее отец? Я думал брат... А, не важно! Я помогу тебе Джо - благороднейший из мушек, я навсегда у тебя в долгу. – Макинтош встал на шатающихся лапках, но тут же упал перекувыркнувшись через голову. – Что со мной?! – спросил он икнув.

- Это с непривычки, - смеясь, ответил я, - ты пьян, друг мой!

- Я? Нет, я не пьян! Я полон сил! Мне хочется... мне хочется биться! Мне хочется жестокой дуэли!

-Что?! Со мной?

- Нет, как мог ты так подумать! Я не нападу на своего друга, если только не перепутаю тебя с кем-то другим. Но, хочется мне с кем-то подраться!

Мое нутро сжалось, как у мотылька завидевшего манящий свет лампы. Надвигается что-то непоправимое. Еще немного и карета моей судьбы, запряженная лошадьми моей судьбы, упадет с обрыва моей судьбы, но тогда я еще этого не знал! Тогда я только чувствовал запах навоза судьбы от лошадей судьбы, но этот запах навевал на меня тревогу.

- Макинтош, нам пора. - Весь дурман шоколада спал с моих очей, и я стал понимать, что две плодовые мушки на людском столе, это к беде. Но Макинтош был взволнован, и успокоить его мне не удавалась.

- Не-е-ет, я хочу начистить рыло тому толстому человеку, с обручем на башке. Что он из себя возомнил? Напялил железку на голову и думает все можно?

- Думаю, что это людской король. Не стоит его тревожить. – Я попытался схватить одурманенного товарища.

Лицо Макинтоша исказила гримаса отвращения. Он неловко выпутался из моих лапок и сказал:

- Почему он так отвратительно хлопает в ладоши? А ты знаешь, что так погибла моя мать, между их мерзких ладоней. Я хочу отомстить!

- Королю? - недоуменно спросил я.

- При чем тут он? Я хочу отмстить ладоням!

Тут я впал в некоторое замешательство, которым так удачно воспользовался Макинтош. Он неуверенно взмыл кверху, предварительно врезавшись в кувшин с вином, и приземлившись затем на гигантский торт. Я поднялся следом за ним. Мое сердце, мое храброе сердце стучало, как бешенное, но не из-за страха, а из-за предчувствия надвигающейся беды. Тысячи раз я уже пожалел, что позволил себе, так опрометчиво взять этого молодого повесу с собой. Что же он творит!

А между тем Макинтош все не останавливался. Его упорству мог бы позавидовать осел, пытающийся соблазнить грациозную лань. Опьянённая мушка петляла, описывая подчас невообразимые фигуры в воздухе, и каждый раз я надеялся, что уж сейчас он точно упадет. Я летел чуть поодаль обдумывая разные варианты исхода событий. Быть может, все обойдётся и он, ударившись головой обо что-нибудь твердое, упадет на пол, а там я уж смогу оттащить его куда-нибудь в безопасное место. Но Макинтош неумолимо приближался к своей цели. Он набрал разгон, чтобы врезаться в ладонь, но вместо этого совершил крутое пике и взмыв вверх ударился об корону и отлетел. Я гонимый чувством долга бросился за ним. Только бы он не упал в котел со снадобьем!

Макинтош пролетел котел и приземлился прямо на глаз старшей из ведьм - Бургульде. Та взвыла, словно раненая кошка. Неловкое движение рук и из тонкой ладони выпала колба с зельем. Изящно описав длинный круг, она приземлилось на колени молодому юноше.

- О, нет! Принц! – закричала Турульда, молниеносно подскочив к молодому мужчине.

Но было уже поздно, зелье пролилось несчастному между ног. Юный принц вскочил, и истошно закричал:

- Что?! Что вы пролили? Что вы пролили?!

Его голос оказался на редкость тонок и пискляв. Он смешно подпрыгивал на месте, словно новорожденный козленок, который пытается найти вымя матери-кормилицы. Полный потный король тоже вскочил и закружился вокруг своего сына в неловком танце, пытаясь то ли стереть с цветастых штанин зелье, то ли снять с принца портки. Потом бросив это занятие он подбежал к Бургульде и схватив ее за платье спросил:

- Что это было за зелье?!

Пока люди были заняты собой, я пытался найти Макинтоша, боясь, что мощные веки ведьмы, раздавили его. Но вскоре, к великому облегчению, я обнаружил его лежащим на полу. Видимо он выпал из глаза и был изрядно помят. Но жив!

- Это... это уменьшающее зелье, - промямлила Бургульда. – Оно уменьшило... Ах!- вскричала она. – Я все исправлю мой Король! Дайте мне шанс!

- Немедленно исправь! Или твоя хорошенькая головка покинет тело.

Пока люди бегали и суетились. Я отвел Макинтоша в безопасное место под кресло. Он едва дышал, но, тем не менее, был абсолютно цел.

- Что со мной случилось? – спросил меня Макинтош. От былого дурмана в его очах не осталось и следа. – Я видел белый свет. Я был в мушином раю...

- То был не рай, - успокоил я товарища. - Это всего лишь человеческий глаз, в который ты залетел. Нужно улетать, ты готов?

Макинтош кивнул. Но стоило нам высунуться из своего убежища, как дверь жилища с громким грохотом зарылась.

- Чтобы даже не смела являться к нам во дворец Бургульда! - послышался визг Короля. – А тебя Турульда мы ждем завтра, ты теперь новая королевская ведьма.

Еще секунда и топот коней, уносящих золоченую карету, стих.

- Они зарыли дверь! Они закрыли дверь! - Я видел, что в глазах Макинтоша появляется первобытный животный страх - плохой союзник отчаянных дел. Он вскрикнул, словно ему больно, и не успел я сказать и слова, как он тут же устремился... к окну!

- Выпустите меня! - кричал он и бился всем телом о невидимую преграду. – Выпустите! Я больше не могу находиться здесь! Я хочу жить!

Я подлетел к нему в надежде оттащить глупца от смертельной ловушки. Много наших погибло в борьбе с этим древним злом, и я не хотел увидеть засохшее тело Макинтоша на подоконнике. Он отчаянно кричал, словно испускает дух. В его глазах я видел боль и страх, которые завладели мелкой душой, и не было в ней более места для надежды и веры.

Я пытался привести в чувство Макинтоша, но он словно обезумел. В порыве яростной схватки мне все-таки удалось оттолкнуть его на подоконник. Сейчас я приведу своего товарища в чувство и мы спрячемся, а на следующий день сестры откроют двери, и мы вылетим на свободу. Таковы были планы, но им не суждено было сбыться...

Неожиданно вокруг меня появился невидимый барьер, который накрыл меня словно купол. Я не мог улететь ни в сторону, ни вверх, ни вбок. Рассудок мой от пережитого помутился и впал в забытье. Последнее, что я помню, это полные ужаса глаза Макинтоша, который трусливо спрятался в щели подоконника.

Очнулся я уже на столе. Кто-то огромный склонился надо мной, закрыв солнечный свет. То была Бургульда. Страх обуял меня, я был схвачен и заточен. Конечно, там, на окне, я был так уязвим, так одинок, странно было бы, если они меня не схватили!

- Вот ты и попалась гадкая мошка! – Ведьма посмотрела на меня своим отвратительнейшим зеленым глазом с пышными черными ресницами. (Какое же это все-таки уродство, только два глаза на лице)– Каково тебе в банке? Не можешь теперь летать?

Так вот оно что! Я в магической тюрьме под названием бан-ка.

- А ты уверенна, что это именно та мушка? Они же все одинаковы. – Послышался звонкий, до ужаса мерзкий, голос младшей сестры.

- Уверенна. Других мушек я здесь что-то не вижу. Значит именно эта тварь залетела мне в глаз. Из-за тебя, мушка, я упустила шанс всей жизни- стать королевской ведьмой! – Бургульда ударила кулаком по столу, так что я подпрыгнул. - Что же с тобой делать?

- Да раздави ты ее и все.

- Так просто? Ты думаешь достаточно мучений для нее? Она опозорил меня, лишила надежды! Я хочу, чтобы этот паразит страдал.

- Страдал? Ой, ну не смеши меня Бургульда. Страдал! Думаешь, мошки что-нибудь ощущают или чувствуют? Это же просто насекомое, тапком его, и дело с концом!

Ужас парализовал меня. «Как страшна моя участь...» - думал я тогда, еще не зная, что быть мгновенно убитым это и есть спасение. Лучше быстрая смерть, чем те жуткие мучения, на которые меня обрекла эта страшная женщина. Но тогда я еще не знал и, в порыве отчаяния, из последних сил, пытался выбить свои сильным телом путь к спасению.

- А ты права... Я хочу, чтобы эта мошка, прочувствовала свои страдания. Есть у меня одна идея...

- Какая?

Две отвратительные рожи смотрели прямо на меня, сердце моей стучало, так что еще немного и, казалось, оно выпрыгнет из груди.

- Сейчас увидишь, - воскликнула зеленоглазая бестия, и достала огромную книгу в обложке из плетеной кожи.

- Эта же книга на крови! – Турульда с опаской посмотрела на сестру, - там страшные заклинания. Ради одной мошки, применять такую магию.

- Отстань Турульда, я сама знаю, что мне нужно. Раз не быть мне королевской ведьмой, я будут творить самое настоящее зло. Стану жить в лесу, как наша тетка, и буду насылать беды на простых граждан. И вообще сиди молча. – Бургульда грозно посмотрела на младшую сестру, - не забывай, это ты виновата в моем позоре. Если бы ты закрыла дверь, то эти мошки не залетели бы к нам в дом.

- Я!? Да, если бы ты разрешила убрать этот старый проклятый яблоневый сад, то их бы здесь давно не было. Что... что ты хочешь сделать Бургильда?- сестра заглянула за плечо сестре и громко ойкнула.

Я еще не знал, что меня ожидает поистине страшное наказание, ужаснейшее из тех, что могла придумать воспаленная фантазия ведьмы.

- Скоро ты увидишь. Tu mortalis es in creatura, voluntatem parere! Ex hoc oro obtestor, sitis et hominem facti sunt: facti sunt ei: Obsecro te ut quis, quaeso, nunc et in omnia saecula! per omnia saecula saeculorum!

Последнее, что я помню - зеленая вспышка. А дальше темнота. И страшная боль, которая поразила мое благородное тело. Казалось, что кости мои ломаются и срастаются вновь, мышцы рвутся, а кожа горит.

Когда агония оставила меня, и по всему существу разлилось благодатное тепло, я наивно подумал, что мучения позади и ожидал увидеть себя в мушином раю. Но открыв глаза, понял, как жестоко посмялась надо мной судьба.

Мое прекрасное здоровое тело было обезображено! Я стал огромным. Настолько огромным, что поднявшись на нелепых конечностях, стоя на столе, умудрился удариться макушкой об потолок. А нечто, бывшее моим заточением, лопнуло и разлетелось на куски.

Где мой дивный подшерсток? Где мои лапки? Что стало со мной?! Я заимел нездоровую гладкую розовую кожу, длинные конечности: пару наверху и пару внизу, и непропорциональное тело со множеством бугров. Я ощупал длинными отростками лицо. Свое, некогда прекрасное, лицо, что сводило с ума всех мушек! но не нашел там ни хоботка, ни глаз, только отверстие с твердыми зубами и два нежных, ранимых глаза.

В этот момент я осознал, со мной случилось несчастье, худшее из наказаний, которое могли придумать живые существа. Я стал человеком.

Но я знал, что мои мучения скоро закончатся, ведьмы-изверги сейчас будут издеваться надо мной, так чтобы я испустил дух. Я был готов к этому. Готов вынести все эти испытания, лишь бы перестать мучиться. Но ведьмы медлили. О бестии, что же вас еще надо! Я открыл глаза. Бургильда и Терильда смотрели на меня затаив дыхание, к груди они прижимали тонкие белые руки. Казалось, что они застыли.

- Что вам надо? Убейте же меня!- крикнул я, видимо овладев человечьим языком. Но мои мучительницы не сдвинулись с места.

- Как... как он красив... – прошептала Бургильда.

- Как сложен... Кто бы мог подумать, что из жалкой мушки может появиться такое прекрасное создание!

Они еще и издеваются! Где же они видят красоту? Я обернулся и посмотрел на себя в зеркало. Меня чуть не вывернуло, на кого я стал похож... Светлое белое лицо с золотистой щетиной, короткие пшеничного цвета волосы, большие голубые глаза, широкий рот, громоздкое тело в мышцах и! какой-то ужасный огромный орган, который я даже не знаю, зачем нужен, висит между нижних конечностей. Что это за отросток? Хвост? Но почему он впереди? И почему такой большой? Как с ним ходить? Как люди живут так?!

- Бургильда, не убивай его, – очнулась из забытья младшая из сестер и протянула ко мне свои длинные пальцы. - Я... я готова отдать тебе свое место у короля. Оставь эту мушку мне.

-Вот еще, Терильда, с чего бы это? – Бургильда грубо оттолкнула протянутую ко мне руку своей младшей сестры. – Это я его сделала таким, это по моей вине мушка стала мужчиной, значит и мне нести этот тяжелый крест.

- Крест?! Да ты забыла сестричка, что хотела укокошить бедное существо?

- Да, хотела. Но поняла... что... что... не поднимется у меня рука убить живого человека. Раз уж это моя работа, мне и нести за него ответственность. Иди сюда... – сказала мне ведьма.

- Ну, уж нет! Тогда пусть сам выбирает. Иди ко мне юноша. Я молода, красива и, к тому же, буду служить у самого короля. А моя сестра, что с нее взять...

-Что?! Ах ты, ведьма! - Бургильда схватила за волосы Терильду. А та, рыча, схватила за волосы Бургильду. В нелепом танце они закружились по комнате, сшибая все на свое пути.

Из разбитых баночек и скляночек шипя и пузырясь, разлились по полу разноцветные зелья. Какие-то из них сразу же испарялись, оставляя после себя только едкое зловонье. Другие же разливаясь, начинали менять цвет, или прожигать огромные дыры в деревянном полу. Одна из банок, чье содержимое было бледно-голубого цвета, упала на голову младшей сестре. Зелье окатило ведьму с ног до головы. Несчастная взвизгнула, как поросенок перед убоем и тут же прямо на глазах стала обрастать густой блестящей шерстью.

- Получила! Пыталась подставить меня, так получай же, что заслужила!- злобно засмеялась Бургильда. Но Терильда не собиралась сдаваться. Она прыгнула и свалила с ног Бургильду, а затем, взяв старшую сестру за волосы, влила ей в рот красную бурлящую жидкость и тут же отскочила. Следом поднялась и Бургильда, а через секунду она начала сдуваться, словно из нее выкачивают воздух. Она становилась все тоньше и тоньше, пока совсем не ссохлась до размеров яблочного листика.

- Получила мерзавка! – крикнула Терильда, уже практически вся заросшая светлой, под стать волосам, шерстью.

Кажется, в пылу драки они совсем забыли обо мне. Я понимал, что милости от ведьм ждать не приходится и, воспользовавшись замешательством моих палачей, выскользнул в открытую дверь. Я быстро освоился с этим большим и неуклюжим телом, но ноги мои все еще заплетались, к тому же для нежной кожи прохладные летние порывы были равны холодным ветрам северного моря.

Первым делом я побежал в сад, к нашей яблоне. Мои родные и друзья скрылись, завидев мое приближение. Несколько мушек остались летали вокруг меня, но я совсем не мог узнать их.

- Эй, не бойтесь, это я бесстрашный Джо, – сказал я им на чистейшем человеческом языке. Мой голос был груб и низок, и этим я, похоже, больше напугал своих собратьев. – Поймите, ведьмы заколдовали меня, теперь я стал уродом и изгоем. Примите меня обратно в нашу общину!

Но они не понимали меня и беспокойно продолжали летать вокруг.

Я попытался залезть на кривое дерево, но острые сучья ранили мои кожу. Через глубокие порезы начала сочиться алая кровь. Наконец-то, мне удалось повиснуть на одной из веток. Но несчастья продолжали меня преследовать. Мимо сада проходили несколько монашек из близлежащего монастыря, которые увидев мое нагое тело, свисавшее с ветки яблони, завизжали, так, что от испуга я упал.

Ноги понесли меня сами, я не знал куда бегу, но мне удалось выйти в город.

Даааа... Много с тех пор, что случилось со мной. Придя в город, я первым делом попытался утопиться в реке, но меня выловили сетью несколько мужчин, которые рыбачили неподалеку. Они-то и рассказали мне, что ежели человек решит убить себя сам, то его уж не пустят в рай. И коли ищу я быстрой смерти, нужно идти в королевскую армию, они как раз набирают воинов для похода. Так я и сделал. Но видно проклятие висит надо мной, и смерть, даже в самых кровавых боях, даже когда я сам шел на амбразуру, щадит меня, словно бы смеется над моими несчастиями. За отвагу и смелость, меня жаловали золотом, и чинами. Мне грех пенять судьбу. Я лишь ее безвольный слуга. Жить в этом обличие преподнесла мне много даров.

Теперь я нанят охранять Короля, я провожу все свои дни во дворце, со мной считаются военачальники, я первый советник Короля. Иногда напившись забродившего нектара винограда, он называет меня сыном, которого потерял, когда тот уменьшился до необратимых размеров.

Но особенно ко мне благосклонна королева. Она разрешила мне спать у нее в комнате и даже в ее кровати. Она может по долгу вести со мной беседы, только при этом она просит меня раздеться. Не знаю, зачем это нужно, но за такие наши беседы она щедро одаривает меня красивой одеждой и златом.

Я живу безбедно, но безрадостно. Знаю, что некоторые мужи мне завидуют, они называют меня баловнем судьбы. И знаешь, меня, как и прежде кличут Бесстрашным Джо! но только... это все не то. Признание жалких и уродливых людишек, разве это сравниться с признанием моей мушиной собратий? Нет, никогда. Жизнь моя разрушилась. И смерть... она никак не приходит. Такое чувство, что люди живут вечно. Сколько я уже на этом свете?! Пять сотен дней? Шесть сотен дней?! И сколько мне еще жить?

Ты думаешь, что же я не пытался вернуть свою жизнь? Я пробовал найти домик ведьм, чтобы они расколдовали меня. Но все, что я увидел, когда пришел туда, где провел лучшие дни своей жизни, это пустая опушка. Не было ни домика, ни яблоневого сада. Все сломано, выкорчевано и уничтожено...

Одна осталось у меня радость - шоколад, который я могу получать в любом количестве. Из-за него моя жизнь разрушилась, но это единственное, что помогает мне держаться на плаву.

Так отсыпь мне шоколада, кондитер, на все монеты.

Королевский кавалер был явно пьян, хоть запаха вина и не чувствовалось. Старый кондитер сгреб золотые монеты и внимательно посмотрел на молодого красивого мужчину в красной военной униформе расшитой золотом. Его правильное, светлое, голубоглазое лицо будто бы сошло с полотен о жизни древнегреческих богов, а тело было подобно мраморному изваянию гениального художника, который решил наградить свое творение идеальными формами и пропорциями.

Рассказ офицера был смешон и безумен, но отчего-то старый тучный кондитер вспомнил один заказ на два фунта чистейшего шоколада, для дорогих гостей, который он привез к домику двух красавиц ведьм живших в лесу.

Кондитер громко хмыкнул, так что его густые седые усы взмыли вверх, и насыпал шоколада в холщовый пакет. А потом, посмотрев на мужчину еще раз, добавил от себя сверху одну банку яблочного джема.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...